Я Тебя никогда не забуду - 1052 стихотворения, нов

1052 стихотворения, новый создаваемый в эти дни цикл "Я Тебя никогда не забуду", творится не умом, не от души, а как отклик Свыше, некой Небесной индукцией, на это первое стихотворение из цикла "На старый мотив о Главном" из книги "Белая сказка".http://www.stihi.ru/2017/07/09/10166   Темы и строки приходят по молитве, мозг обновлённый инсультом здесь мало чем участвует.  Цикл чётко разделился на несколько книг

Обложка у книг цикла и у других книг будет - примерно, как у книги "Мольба" - с надписью - ХРИСТОС ВОСКРЕСЕ!, меняться будет
только цветной фон, с тыльной стороны книжки - зеркальное отражение с надписью "ВОИСТИНУ ВОСКРЕСЕ",
  Молюсь, чтобы по милости Господней всё это сотворилось, открылись и двери издания, и нашёлся спонсор... А больше всего прошу ваших молитв, кто понимает, о чём это, чтобы всё получилось.
  На фото - Никольская часовня "О 9 крестах" - на Преображенском кладбище в Москве - где автор получил причастие Свыше.

1.(7) Я Тебя никогда не забуду - 114 страниц-стихотворений - красный
2. (8)На круги своя - со114 по 249(135) - оранжевый
3.(9) Имеющий слух услышит - с 249 по 363(114) - жёлтый
4.(10) Обновление мира - с 364 по 477(114) - зелёный
5. (11)"Воскресение" - с 478 на 27.02 2019г - 594(114) стихотворения -
синий
6. (12)"Капли жизни" - с 591 по 705(114) - фиолетовый
7. (13)"СЕМЬ, СЕМЬ, СЕМЬ" - с 706 по 819(114)  - радужный(семицветный)http://stihi.ru/2017/07/12/446
8. (14) "Россия" - с 820 по 933(114) - триколор(трёхцветный)
9. (15) "Предзимье" - с 934 по 1052(119) - чёрно-жёлтый-белый(трёхцветный)- книга заключительная в цикле.
------------------------------
16. (16)Чёрная сказка - новый сборник, 114 стихотворений - бело-чёрный http://stihi.ru/2017/07/11/371
17. (17)МОРЕ - 114 стихотворений - тройное море: светло синее- синее- тёмно синее http://stihi.ru/2017/07/11/1015
18. (18) Реквием "МОРЯ" - 114 стихотворений - трёхцветное - светло сине- чёрное - тёмно синее http://stihi.ru/2017/07/13/672
19. (19) Реквием "МИРА" - 114 стихотворений - бело-чёрно-красный http://stihi.ru/2017/07/13/10645
20. (20) ЗВЕЗДОПАД - 114 стихотворений - звёзды http://stihi.ru/2017/07/15/618
21. (21) ВЕТЕР ВРЕМЁН - 114 стихотворений - эпилог http://stihi.ru/2017/07/17/462
22. (22) ПЕРЕБИТЫ, ПОЛОМАНЫ СУДЬБЫ - некролог - 114 стихотворений http://stihi.ru/2017/07/18/710
23. (23) ЦВЕТНАЯ СКАЗКА - ПРОСТРАНСТВО СМЕРТИ(некролог в песнях) - пишется (семицветная - в секторах) http://stihi.ru/2017/07/20/627 
24. (24) СИНЯЯ СКАЗКА - 114 стихотворений - http://stihi.ru/2017/07/23/236
25. (25) КРАСНАЯ СКАЗКА(пишется) ... http://stihi.ru/2017/07/26/389
26. (26) ЖЁЛТАЯ СКАЗКА(пишется) ... http://stihi.ru/2017/07/27/252
27. (27) ФИОЛЕТОВАЯ СКАЗКА(пишется) ... http://stihi.ru/2017/07/28/71
28. (28) ОРАНЖЕВАЯ СКАЗКА(пишется) ... http://stihi.ru/2017/07/28/376
29. (29) ЗЕЛЁНАЯ СКАЗКА (пишется) ...  http://stihi.ru/2017/07/29/2681
30. (30) Кол - новая книга(пишется... - Серо-чёрная+чёрная http://stihi.ru/2017/07/16/788



Книга "Мольба" - 4я в творчестве, 2008г http://www.stihi.ru/2009/07/31/6843 - голубой небесный, эта книга родоначальница всех цветов фона, и надписи на всех книгах - ХРИСТОС ВОСКРЕСЕ! и ВОИСТИНУ ВОСКРЕСЕ!

И с оттенками первые книги творчества(до цикла)

2 - "Любимый остров" - песочный(яркий речной песок)
3 - "Сердце на ладонях" - алый
5 - "Белая сказка" - белый(серебристый?)

6. "Мгновения" - 196 трёхкатренных стихотворений - цвет морской волны

                Ты стихов на рассвете попросишь,
                Их у тех, Свыше кто, не убудет,
                А мы просто ослабшие люди,
                И в душе нашей поздняя осень.

                И в душе нашей холод и ветер,
                Голос совести слабый и лишний,
                Образ мыслей земной и несветел,
                Но ведь есть, же цветущие вишни.

                Вдохновлённый возвышенной Высью,
                Слово Божье я сделаю осью,
                Растоплю холод ветреный мыслью,
                Пусть уходит тоскливая осень.
                Мысли светлые, белые чайки,
                Вознесите меня над землёю,
                Здесь уже гласу правды не внемлют
                И о вечном спасенье не чают.

                Не хотят знать о праздничном Лете,
                Стать бы осенью белым цветочком
                И дать адрес единственно точный,
                Но об этом уже много спето.
                Тяжелеют от холода мысли
                И к земле устремляются камнем…
                Но светает, день истинно славен,
                И венчает мысль верою с Высью.

                Я себя к этой Выси приближу
                Парой строчек, пришедших оттуда,
                Коль о Божьем тепле не забуду,
                То когда-нибудь Лето увижу.
                *    *    *               

По каналам центральной системы
Где-то катится допинг из чая,
Мозг усиленно ищет цель темы,
Чтобы не был сон тупо отчаян.
Полусон, полуявь, полудрёма
Мне навязчиво образы вяжут,
Я физически в пологе дома,
А умом могу в космосе даже.

Полуум полусна, полуразум
Где-то вытащит мысль подсознанья,
И картины слагаются разом:
То, что было, что есть и мечтанья.
Пролететь, тормозить, впечатлеться,
Кто же знает, нам этого надо?
Миражи из событий, дат, лица,
Ну и изредка выпадет радость,
Но не плотская радость земная,
В тёмном облаке лучик из света,
Из миров, что не здесь, что не знаем,
Как в горах серых эхо привета.

Я молитвой на эхо отвечу:
«Да, я здесь, не теряй меня, Боже.
Боже крепкий, БеЗсмертный, Бог вечен,
Я проснулся, и совесть явь гложет».
Покаянной молитвенной явью
Я умышленно образы строю,
Преблагую Мать, Троицу славлю,
Цель святую, Бог истинно трое.
                *    *    *

Жизнь моя – это сон или, правда?
Кто-то матрицей бредит, тоскуя,
Где и в чём в этом мире не прав я,
Кто дела, пути, судьбы тасует?
Задаю себе эти вопросы,
И ответ не найти в этом мире,
Как мозаики сложной бус россыпь…
Как из пепла восстать птицей Сирин?

Мать, отец и друзья на погосте,
«Был ли мальчик?», где след на планете?
Мы хозяева в жизни иль гости?
И за что по большому в ответе?
По большому, по малому счёту,
И где грань между словом и делом?
Что препятствует лёгкому взлёту,
По воде ходим робко, не смело.
Постепенно приходим в мир веры,
Не объять необъятное взглядом,
Но анализ эпохи и эры
Говорит, что есть Истинный разум.

Знал же Бог, что мы будем в задумке,
И оставил для странников вехи,
И без веры вся будущность в дымке,
А для верящих Истина светит.
Через Истину выплывем к правде,
А молитва усилит дар веры,
И вы Свыше ход мыслей поправьте,
И простите за песни слог смелый.
                *    *    *

Как же быть, когда всё запредельно,
И проблемы обрушатся разом?
Осознать, что всё сущее сдельно,
И платить должен мыслями разум.
Через мысль, через пот, через траты,
Нас выводят из хода по кругу,
Для чего страдал Боже распятый?
И дать место обычному чуду…

Когда рушатся стены незнанья,
Нам ответы идут на молитвы…
И тогда не напрасны стенанья,
И в венок мысли правильно свиты…
А венок самый лучший из терний,
Он как пропуск душе за пределы,
Он шипами очистит от скверны,
А внутри злак умноженный, спелый.
Много в мире проблем и страданий,
И ответы не сразу находим,
Но нам мир дан на поиски знаний,
Даже смерть –  это образно озимь.

Умираем затем, чтоб воскреснуть,
И кресты как духовная радость…
За пределом всем верным не тесно,
И там нет зла из плотского яда.
Мир духовный, как лето в цветенье,
Там немыслимо сложные краски,
Там немыслимо райское пенье,
Без проблем мир очищенный, ясный.
                *    *    *

В череде замороченных буден
Выручают воскресные вехи,
На примере знакомых здесь судеб
Нам покажут, ЧТО ложное лепим.
На песке дом из мокрого снега,
Все дела лишены оснований,
Все утехи, стяжательство – эго,
И грехи – цепь из страстных желаний

Процвести, как трава, не заметив,
Что есть мир из прекрасного рядом,
Надо верить, как веруют дети,
Не травиться сомнения ядом.
Сомневаться, что есть упованье,
Не спросив, не получишь ответа,
Жития всех святых нам сказанья,
В тёмном мраке как лучики света.
Те, кто ищет, тот лучик находит,
Там на каждого хватит с избытком,
Это как для безногого ноги,
 А без Бога вся будущность – пытка.

Попытаться пролезть под оградой
Не получится, схватят и в омут…
То пустая лет времени трата,
Так уносит всё дальше от Дома.
Чтоб напомнить – воскресные вехи,
Как пунктиром поделят дни года,
И глаза приоткроет Дух Светлый,
О Творце говорит вся природа.
                *    *    *

Раньше связь была – почта России,
В СэСээРе живали мы смело,
А теперь нас «вконтакте» спросили,
В «Одноклассниках» чиркнули мелом.
Через миг уже «кто» и забыли,
Моментально стираются буквы…
Были, есть или в прошлый цикл жили,
На письмо не приложишь и рук ты.

Но за далью всё было роднее,
Тосковала душа по контакту,
А сейчас, то ли стали мы злее,
Есть значение мелкому факту.
Где-то самых родных не поздравим,
Всё с толпой тараторим без толку,
По эпохе сужденья и нравы,
Места нет для раздумья и долга.
Иногда просыпаемся бодро,
И звонит телефон для порядка,
Так, словами потешили горло,
И опять, как улиточки, в прятки.

Как сложить этой графики пазлы,
Кто, зачем нам встречался по свету,
Для чего кто-то другом был назван
На пути неприкаянном этом?
Кто же истинный Друг на планете,
И вернее и ближе не будет?
А об этом все знают, и дети,
Он с тобою всегда и не судит.
                *    *    *

Свою участь я в мире обдумал,
Все штаны изорвав от погони,
Всё серьёзно, до боли, не юмор,
Хорошо вразумления понял.
Не сочтите мой голос за «ментор»,
Эти выводы с кровью и потом,
Жизнь-кино в моей памяти лентой
Пробегает убыстрено оптом.

Где-то юности шалостей крохи,
Потом армия, море и город,
И из города «сделали ноги»,
В дом-колхоз, где всех делают вором.
Потому что, почти что не платят,
И добро там лежит, где попало,
А за мелочь в деревне не садят,
Ну, а бедным той мелочи мало.
Получается замкнутость в круге,
А когда поглядел где поглубже,
Оказалось, всё дело в науке,
Для духовного действия – уже.

Всё сошлось в Божью заповедь, строго,
И никак, и нигде не объехать,
Всем такая дорога-погоня,
А подсказка звучит нам как эхо.
Эхо в громе иль внутренний шепот,
И болезнями выправят пазлы,
Боль в спине, чтоб от Бога был локоть,
От куренья спасения – язвы.
                *    *    *

Процвести, как трава, не заметив,
Что миры из прекрасного в людях,
Так на фоне кусающих месив,
Можно видеть обычное чудо.
Чудо веры меняет сознанье,
И преграды вокруг расчищает,
Призывают, не глядя на званье,
А таких, кто сгодится для Рая.

Кто был слеп, но с зачатками правды,
Подсознательно веря, тоскуя,
Что заблудшим отыщется пастырь,
Кто прозрел от беЗсмысленных сует.
Есть ещё генетический ребус,
Там молитвы, проклятия рода,
Есть на взгляд безразличные к Небу,
От природы берущие подать.
Их удел ЭТА жизнь и не больше,
И жалей, не жалей, не поможешь…
Ну, не верят молитвенной пользе,
Как клинки без спасительных ножен.

Так и режут, и ранят друг друга,
И ломаются, тупится жало,
И встречается бедственный ужас,
Или жалко текущая вялость.
Как трава – это просто и сложно,
Но их косят, встречаются ветры,
Так вот вера – ограда и ножны,
И цель веры – мир радостный светлый.
                *    *    *

Я прощупал лучом мозг в сознанье,
Ища сканером – верные строчки,
Подсознательно веря Писаньям,
И с надеждой увидеть смысл точный.
Мне больному тягаться нет смысла
С тьмой поэтов, гигантами в букве…
Но, душа в бой, на творчество вышла –
Ясно видит, как рубите сук вы.

Сук надежды от древа познанья…
А внизу мрак и внешняя пропасть,
Не спасти уговором и бранью,
Так и будете в тёмное топать.
Не спасти убежденьем и плачем,
Безнадёжное гиблое дело…
Может, в маленькой степени значит:
Убеждение личным примером.
Но для этого надобны силы…
А своих, как всегда, в недостатке,
Но для пользы всех верящих били,
Чтобы вверх шли, дорогою шаткой.

Вся для этого жизнь и проблемы,
И другой не надейтесь, не будет,
Смерть вторая ужаснее тлена
Для того, кто познание рубит.
Осознал часть, спасибо болезням,
Благодарный за помощь Писанью,
Вот об этом души моей пенье,
Разглядеть ясный Свет призыванье.
                *    *    *

«Осторожно, здесь водятся тигры» –
Эти надписи встретишь в саваннах,
Но реально все жала и иглы
Для трезвленья, чтоб были не пьяны.
Чтобы помнили проклятость мира
За грехи и за древо познанья,
Что за телом охотится «ирод»,
Пока млады и в смыслах исканья.

Кто-то прячется бегством в «египет»,
И другие в сраженье и бденье,
Но не вечен ребяческий лепет,
И когда-то попросят служенья.
Да, когда-то потребуют дело,
Но не бойтесь, нет силы, не спросишь,
И по вере злак надобен спелый,
Здесь у каждого личная осень.
И всегда звери сзади и сбоку
Слева, бесами трогают рёбра,
Чтобы в нас пробудить в гибель похоть,
Есть такой обольстительный образ.

Звери страстные помыслы знают,
И всегда ищут слабую струнку,
Ну, такая их долюшка злая,
Строго следуя факту и пункту.
Но не встретите надписей в мире:
«Осторожно, здесь злые желанья»,
«Осторожно, нечистые в силе»…
Выбор воли: борьба или спанье.
                *    *    *

И друзьям, и врагам пожелаю,
Испытать чудо – жало-болезни,
Я простой, не завистлив, не «каин»,
Осознал этот опыт железный.
Это важно для всех испытанье,
Я прошёл его вплоть до инсульта,
Всё случилось по сроку, не раньше,
Где-то кнопки нажали у пульта.

Я не верю врачам, не помогут,
Они сами немногое знают,
А путей излечения много,
Так не хочется вылететь в аут…
И не хочется боли напрасной,
Надо в корень серьёзно вглядеться:
А там стыд, огорченья, ужасно,
Не найти для таблеточки место.
Лучший лекарь, конечно же, голод,
Но нет силы, не выдержать планку,
Потом разных очисток цикл, школа,
И растенья согласно по рангу.

Есть для всех, как откроется ниша,
Может, корни могучие рядом,
Мы в потёмках потребное ищем,
А оно под покровами сада.
Я не лекарь готовить рецепты,
Но я знаю – Господь не оставит.
Я за правду и Истину цепкий,
И творю песни Господу в славу.
                *    *    *

Как хотелось раскладывать бисер:
Виртуозно, узорно, стежками,
Но явились значения чисел,
По пророчествам, истинно, аминь.
Как хотелось бы славы поэта –
В числовом, нахимиченном веке,
Но, увы, ненадёжно всё это,
Не оставишь в экране отметин.

Издаваться? Да, это бы круто,
Но нет связей, удачи и денег,
Ночь в разгаре и будет ли утро?
Так и жить среди призрачных теней?
Тени манят мольбой виртуальной,
Ходят в гости, читают не споря,
Но доходит ли слово реально?
Разве после прошедшего горя…
Но и сам я прозрел от ударов:
Смерть ребёнка, болезни и треснул,
Раскололся мир плотский немало,
И вопросы прорезались честно.

Значит, я ни при чём – это Боже:
Вразумляет, прощает, выводит…
Всё сейчас откровеннее, строже,
Не мгновения суетной моды.
Бисер, свиньи и слава – всё образ,
И стихи образ – ёжик в тумане,
Чтобы вас не ужалила кобра,
И лекарство узнали, кто ранен.
                *    *    *

Знать бы, где упадёшь и не встанешь,
Подстелил бы помягче соломки,
Афоризм этот знаете рано,
Но подстилки, где падаем, тонки.
Нам удары, что в лоб или по лбу,
И слова вылетают чрез ухо,
Окруженье – галдящие толпы
До конца озабочены брюхом.

Нас цепляют из прошлого крохи,
Горизонт ниже пояса, мутный,
Жизнь-волчок из блуждающей оси,
Кругозор шаткий, сиюминутный.
Единицы выходят из круга,
Но и тех не увидишь до смерти,
Сплошь и рядом смех, пьяная удаль:
Это мы всю историю вертим…
Может, вертим как белки в колёсах,
Маховик раскрутился, не встанет,
Не засунешь меж спицами посох,
А в конечном итоге всё – баня.

Сортируют на чистых-нечистых,
Неразумных, упёртых в мир внешний,
Как пройти Путь средь множества истин?
Приглядеться на опыт дней прежних:
Часть религий как черви в болоте,
Не еврей – на ступени не встанешь…
Но взгляните на прожитый опыт –
Христианский намоленный Камень.
                *    *    *

Все мы издали очень похожи,
Но вблизи разделения жёстки,
Так похож своим образом ёжик,
Но иголки по-своему остры.
Так похожи мальки в океане,
Но со временем вырастут ребра,
И огромное стадо в саванне,
Но узорна по-своему зебра.

Нет похожести в форме снежинок,
И в физической схожести капли.
Так монах вдали – серенький инок,
А внутри личных подвигов факты.
Для чего нужны эти различья,
Мы же все мотыльки на планете.
И судьба у нас образно – птичья,
Почирикать о прожитом веке.
Но долбят нас, мочалят, прессуют,
Обучают, дают, что полезно,
Но в итоге всё – множество сует,
И мы голыми встанем пред бездной.

Где же эти крупинки из злата,
Что в руде сорной здешней намыли?
В чём последствия разного яда,
Что хватали, пока были в силе?
Есть единственный уровень – вера,
Он единый ведёт за пределы,
И поможет, одежда – чтоб бела,
И в молитве дерзания смелы.
                *    *    *

Молот жизни тяжёлый и грубый,
Ходит жёстко, как маятник лютый,
Зазеваешься – выставит зубы,
Убежать? – все гадания мутны.
Можно тихо лежать на болоте,
Прятать голову в жиже и тине,
Но там бесы в подводной охоте,
Мы – добыча, духовно остынув.

Строить дом средь болот невозможно,
Хотя строят, утоните в яме,
На песке, на краю, осторожно? –
Неразумно, вмиг смоет дождями.
Но и там строят дачи, посёлки,
Города, мегаполисы в пыли,
Бесы там – злые наглые волки,
Не пример, что там многие жили.
Где же строить: на суше, на море,
В деревеньке, в таёжной берлоге?
Где же крепь, основанье, без горя,
Куда «сделать надёжнее ноги»?

Молот жизни, на то он и молот,
Чтобы плющить булат для закалки…
Утолите Писанием голод,
Вера – дар, не возьмёшь из-под палки.
Молот жизни ударит болезнью,
Горем разным, но в целом до Срока…
Дай то Бог, чтобы было полезно
И в душе закрепилось глубоко.
                *    *    *

Очень мало кукушкой пропето:
Жить кому-то и сколько здесь в целом,
Но и я не нуждался в ответе,
Мне бы быть озабоченным делом.
Не валяться безвольно в кровати,
Проживая день даже и сыто,
Мне нагрузки для творчества хватит,
Не идти по дороге избитой.

В садоводстве прививок без меры,
И плодов экзотических разных,
Кто с природой – спокойные нервы,
И любая удача как праздник.
Чтобы сад стал – родная округа,
И надеюсь, что хватит упорства,
Расселить обитателей юга,
Но, увы, мне не вывести сорта.
По большому же счёту всё пена,
У физических истин есть сроки,
Но духовное поле нетленно,
На примерах показано многих.

Его пашут постом и молитвой,
И сажают раскаяний крохи,
Веря – в будущем выпадет сытость,
А текущее – тленному вздохи.
Вы меня на рассвете прочтёте,
Или ночью, блуждая по кругу,
Я достигну вас словом в полёте,
Рядом с вами нетленным пребуду.
                *    *    *

Ты стихи живя плотью, забудешь,
Но припомнишь, когда хуже станет,
Будет-нет напророченный ужас?
Мысли в правде – открытая рана.
Но Господь тоже грешными ранен:
Словом ложным, бичами, гвоздями,
Навсегда, до последнего с нами,
Лечит наши грехи и изъяны.

Но всегда предавали и будут,
Кто по слабости, кто и по злобе,
Неразумных, заблудших не судят,
Это смертники – служат утробе.
Самый страшный проступок – неверье,
Без суда и без следствия «к стенке»,
Не поверили Выходу-дверце,
Псы возвратные в Мебиус-ленте.
Сколько раз её вдоль не разрежешь:
Всё запутанней, круче сюжеты,
Но с молитвой вращения реже,
Да и видишь кручения эти.

То здоров, то болеешь до боли,
Любят-нет – лепестки на ромашке,
Жизнь одна – второгодником в школе
Не оставят, допустишь промашку.
Эти песни подобные чуду,
Сотворёны для Господа славы:
Я Тебя никогда не забуду,
Ты меня никогда не оставишь.
                *    *    *

Я подумаю: Боже, Всевышний,
Оградил меня дружеской сетью
От излишеств, и слабости – вышли,
И пытается истину петь ум.
Есть слова о страданье и боли,
Её столько гуляет в округе,
А мы больше родимое холим.
И мечтаем о прелестях юга.

Я типичное эго затронул:
Полетят в мою сторону камни,
Не мути тихий с ряскою омут,
И не порти наш маленький праздник.
Все мечтают уехать от быта,
Оторвать в родной гавани якорь,
Жизнь за морем обильней и сыта,
И не надо над суетным плакать.
Но за морем другие проблемы,
Их не видно за шумом экскурсий,
И там больше стяжательства плена,
И дороже для жизни ресурсы.

Но никто бедолаг не жалеет,
Все завидуют тёплому краю,
Обольщающий ласковый берег,
Где печаль наша призрачно тает.
Я подумаю: Боже, Всевышний,
Пусть немного потешатся гости,
Без излишеств и прелестей лишних,
И даруй им до родины мостик.
            *    *    *               

Мир без счастья и тьма без просвета,
Выплывают в проклятиях рода…
И разобран был мальчик на части
В фильме «Ярик», на органы – мода.
Куда катится мир сатанинский,
Кто обрубит лихие заклятья?
Но всегда были злобные финки
И срывались зло с девочек платья.

И всегда где-то горе и войны,
Голод, жажда, невзгоды, болезни…
Но вскрывался шов грязный и гнойный,
Чтоб рубец стал здоровый, железный.
Да, всегда вразумления горьки:
Как России, за годы безбожья,
За катанья, без Господа, с горки,
За пустые мечты бездорожья.
Эти страшные истины  – где-то,
Не у нас, не сейчас, не достанут,
А у нас чик-чирик, тёпло лето,
Мы не вылетим, образно, в аут…

А у тех, кто уже не на поле,
Есть ли шанс покататься по травке?
Горе, горе, неумолчно горе,
И в глаза посмотреть надо правде…
Сами корень ищите в молитве,
И не прячьтесь в улитку незнанья,
Всех нас в ад тянет проклятый изверг
И защита одна – покаянье.
            *    *    *               

Муки творчества – сладость и горе,
И не манят другие утехи,
Заглянув нашей сущности в корень,
Понимаешь смысл времени – некий.
Всё размечено в сроках и датах:
Путь кому-то и где, в чём отпущен,
Сколько взять здесь житейского яда,
И когда уходить в небыль лучше.

Но к чему нам чужие уроки,
Если каждый есть центр во вселенной,
Личный опыт и знания копит,
И взлетает над мелочью бренной.
Каждый пуп, эксклюзивный, ну, разный,
Нет похожести – критики враки,
Прикоснуться к нетлению праздник,
И кто нас критикует – собаки.
Здесь такая сверхрадость – зачатье,
Переполненность внутренним грузом,
И рождение дитятка – счастье,
Но в признание МУКИ – вход узок.

Мука это же часть – «…кулатуры»,
Так смотри этой прелести – горы,
Но не выбросишь творчество в урны,
Вот уж истинно – мука и горе.
Остаётся свет дум – размышленье:
А представь себя с творчеством – голым
На Суде и где выбор – нетленье…
Помоги, Боже, выстрадать школу.
            *    *    *               

Мои крылья питает надежда,
Что и я свою выполню долю,
Что меня не утянет вниз бездна,
И я правильно выберу полюс.
Эти чёткие планы и виды
Открываются всем в размышленьях,
Когда им не указ телеидол,
И избегли от плоти плененья.

Кто беЗкрылый не слышит глас речи,
Копошится в мелькании сует,
Говорят, что таких время лечит,
Хорошо если в пользу… и будет.
Не про них в этот миг разговоры,
А про крылья, ведущие к Небу,
Про Мечту – к ней прикованы взоры
Тех, кто хочет распутать жизнь-ребус.
Самому, это факт, не распутать,
Это если ведут и помогут…
Получается – прах: слава, удаль,
А нужда в сослужении Богу.

Через верных всем пишутся письма,
Но без крыльев в тех письмах ошибки:
Уклоненье в столпах догматизма,
Там виденья и ереси хлипки.
Православные пост и молитва –
Вот те правильно славные крылья,
Слава Богу, что правильно призван,
Всё что низко и низменно – свиньям.
            *    *    *               

Кто есть кто? – в зоопарке подобий,
Кто-то лев, кто-то заяц трусливый,
Где комфортней средь множества фобий,
Кто какие возделает нивы?
Мы примеры подобия ищем,
И творить можем радость и горе,
Но различья в поступках и пище
Говорят о величие рода.

Мы такие всеядные твари
И творить можем радость и горе,
И порой непотребное сварим,
Но смотреть надо творчеству в корень.
Например – эти чудо-поэты
Выдают квинтэссенцию мысли,
Мы века этим творчеством метим,
Как хранилища зернышек истин.

Есть гармония слова и дела,
Это центр человеческой жизни,
Выраженье: дум, граней, вех – в целом,
И что есть запредельное – признак.
Кто же я в этом царстве подобий?
Сильно нравится «Слон» в караоке,
Добрый, розовый, сильные ноги
И такой же, как я, одинокий…
Не такой, какой кажется внешне,
С оптимизмом сердечные строки,
Это шифр нашей вере, надежде,
И под строчками кладезь глубокий.
                *    *    *               

Образ бьющей волны мои строки:
То нахлынут и я на вершине,
То спадут и я в яме глубокой,
Но в мольбе-плаче к Божьему Сыну.
Волны рушат брег-камень упорством,
Так и я не застыну, а встану
Сокрушить то, что хвалится гордо,
А на деле оковами стянут.

В строках правды святой – мегатонны,
Отделённой от зла и лукавства,
А мир в образе пьяном и сонном
Жрёт-жуёт непотребные яства.
Мир упёртый – до облака скалы,
Для такого лба мало цунами,
Там закат угрожающе алый,
И надёжнее в волны и с нами.
Здесь хотя бы надежда на помощь,
Что со шлюпок протянуты руки,
А на бреге ты скованный овощ,
Или в виде прожорливой суки.

В виде лающих псов на блевоте
И я вкус этот суетный знаю,
Мир без Бога дрянной и животен,
И не годен практически к Раю.
Мы должны быть: как образ песчинки,
Пообкатаны и без зацепов,
А не в образе режущей финки
Или грязных занозистых щепок…
            *    *    *               

На земле все по рангу и чину,
Не равны, как патроны в обойме,
Не взлетишь, часть обличия скинув,
Коль рождён был от суки помойной.
Кто нам выбор и гены тасует,
Выбирает сословья и касты?
Есть уделы из суетных сует,
А кого-то находит Свет-Пастырь.

Неудобные горе-вопросы,
Звуки их неудобоваримы,
А ответы, как золота россыпь,
Все в руде, ищут их пилигримы.
Значит дело не в ранге и чине,
А в труде, куда выберешь вектор,
Много их обольстителей ныне
Среди главных религий и в сектах.
Не от нас было наше рожденье,
И в чём суть продолжения рода,
Как постичь чудо-тайну моленья,
И какая от нас Небу подать?

Про себя мне понятное много,
Есть зацепки, удары и вехи,
Но за ближних и дальних тревога,
Я не вижу им выходов неких.
Где-то чудится сбой интеллекта,
Где-то грубость, характер угрюмый…
Месят много и с примесью тесто…
Думы, думы, полночные думы…
            *    *    *               

Город этот не здесь и без горя,
А нам грусть в светлой, радостной песне,
Там животные чудны, не спорят,
А здесь жди: мир когда-нибудь треснет.
А здесь зло вылезает наружу
Острым шилом, в подушке из пуха,
И бросают то в пекло, то в стужу,
Не дают быть служителем брюха.

А здесь бесы и Божьи законы,
Эти в рёбра, а тех не объехать,
И итог – привередливы кони:
Это край, огорченье, без смеха.
Эти-те, а там город из злата,
Ночи нет, и ворота есть жемчуг,
А здесь жизнь бьёт ударами мата,
Бесы разные помыслы шепчут.
Там живая вода, древо жизни,
А здесь пот и солёные слёзы,
Здесь пируют в счёт будущей тризны,
Смерть вторая – весь будущий отзыв.

А звезда? А там семь, и в деснице,
Нам послание, разными в вере,
Призывание с недругом биться
Пока есть ещё Выход и Двери.
Так звезда эта образно в сердце,
Она цель, упование, стимул,
Пусть она никогда не померкнет,
С ней живут, точно срама не имут.
            *    *    *               

«Монамур» – сплошь заблудшие люди,
И собаки, как лютые звери,
И пример: если ближнего любишь,
То помогут, коль чуточку веришь.
Может, в городе это не видно,
Но кругом одичалые толпы,
Всем телец позолоченный идол,
Путь к спасенью запутанный, долгий.

Чтоб понять это, мало Сибири,
Здесь планета вся в ужасе стонет,
Войны, войны проклятые в мире,
Часть людей с обездоленной долей.
Им не выпало светлого пая,
Рвут и мечутся зло по планете,
Собираются в разные стаи,
И страдают все – взрослые, дети.
Это в Сирии бойня, разруха,
Это где-то стреляют в Ливане,
Это где-то по поясу юга...
Но когда жили мирно Иваны?

Потихоньку нас тоже втянули,
Мы в ответе за другов-арабов,
И летят в наших воинов пули,
И «Экспресс» гонит технику с трапов.
«Монамур» –  тьма в глубоком колодце,
И зверюги зло метятся в глотку…
Но нам есть помощь – капелька «Отче»,
Да оставить родимую водку.
            *    *    *               

Появилась вновь тема привязок,
Этих ересей с признаком кармы,
Но всё сходится, чёткий порядок,
Если правильно поняли дар мы.
Дар любви  – это чудо планеты,
Так его понимают и звери,
Без любви – огорченья и беды,
А с любовью – слеза и потери.

На любви этот мир человечий,
Сотворение тела из праха,
Чтобы был некий образ-ответчик,
Расцветала вселенская правда.
На любви сотворение рода,
На любви увлечение новью,
Это цель мира в поиске Брода,
Чтоб уход за пределы с любовью.
С этим даром на Суд не приходят,
Это пропуск в нездешние кущи,
Но чтоб правильно дар этот понят,
Некий меч правосудья отпущен.

Как прибор, где шкала или планка,
И черта – где смертельная доза,
Всё любить – появляется ранка,
А любить прежде Бога – угроза…
Значит, вырвется с кровью и потом,
Это жёсткий закон для спасенья,
Нарушающих – в озеро оптом,
Раз не верят в Христа воскресенье.
            *    *    *               

Милосердия хочется людям,
Забывая, что в мире мы гости,
И какая нам призовость будет:
Когда бьём своей тупостью гвозди.
Мы же снова Христа распинаем,
Хоть не любим мразь – геев парады,
Но лукавая векторность, злая
Потихоньку нам сделает гадость.

И не в этом пространстве, так после,
Мы же ходим слепцы по обрыву,
Как упёртый, без стимула, ослик,
И мозгами похожи на рыбу.
Безразличные к поиску Духа,
Всё вниманье процессу событий,
Не души измененье, а буква,
А нам надо из ветхого выйти.
Как помочь нам с привязками, бедным,
Когда что-то закрыло обзоры,
Отобрать этот образ зловредный,
Чтоб за лесом увидели Горы.

Отбирает не Бог, а законы,
Милосердные в кубе, квадрате,
Чтобы в сердце очистились троны
И путь к Дому был легче обратно.
Милость выше Суда – просто милость,
Так её обещают по вере…
Правосудием плавлена стылость,
Чтобы мы не достались в приз зверю.
            *    *    *               

Страшно всё в этом мире: законы
И рефлексы – ведущие к зверю,
Без законов нельзя – мы как кони
Без подков не осилим потерю.
Это нам удила и подпора
В направлении верха – по скалам,
Ещё плеть, не впадали, чтоб в морок
Иль нужду, в восхождении вялом.

А рефлексы – натура вторая,
Как чудовище с чучелом ветхим,
И не мы, а оно выбирает,
На какие нам править отметки.
Страшно всё, что прошли или грядет,
Если Дух приоткроет глаз-щелку,
На монбланы запретного яда
И наш выбор-занятие – мелкий.
Страшно больно за души ушедших,
Что уже безнадёжно пропали,
Что отправились в чучелах грешных
В свой поход в запредельные дали.
 
Страшно-трудно о душах живущих
Думать-знать – им представлена воля,
И о внуках, что есть иль грядущих,
Им сполна могут вывалить горя.
Но постой, а премудрость – страх Божий,
Так молись, чтоб избегнуть им бойни,
И не в страх сатанинские рожи,
Для грехов если будешь покойник.
                *    *    *               

Мы по духу и виду другие,
Чем соседи с востока – японцы,
Они миг были, временно, в силе,
Чтобы выполнить умысел тонкий.
Как какая-то к югу преграда,
Из-за них мы ушли с Порт-Артура,
И в Кореях с режимом шарада,
И Китай разделился натурой.

Их, наверно, когда-нибудь смоет,
И на дно острова эти канут,
Но без ангелов – плача и воя
Не услышат, обычная рана.
Сколько ран этих будет, и было,
Так без счета ушли триллионы,
А кому и за что давать милость,
Если там Слово Божие гонят.
Вся история мира – ступени,
Донести это Слово народам,
Эти планы рассчитывал Гений,
И суды были отданы водам.

Были отданы зимам, вулканам,
Выживает не хитрый и сильный,
Сильным тоже кипит своя яма,
И раствор приготовили мыльный.
Все кто в планы не впишутся, сгинут,
На кону англосаксы, арабы…
Но мир скажет: виной всему климат,
И поскачет за ними вниз, храбрый…
                *    *    *               

Возопил Иоанн Предотеча,
Наши души для Бога взыскуя,
И сейчас эти отгласы лечат,
Вырывают из суетных сует.
Из людей на земле самый больший,
Он всё знал: про нужду и излишек,
Он предвидел неверия толщи,
И узрел Дух, в схождении Свыше.

Стал свидетелем: это есть Агнец,
Он был раньше и нынче стал первый,
А мир стал развращённый и наглый,
И чужая жена хуже стервы.
А жене в вену чистое слово,
Они с дочкой купаются в грязи,
И вступают в умышленный сговор,
Ловя клятвой и требуя казни.
Плохо кончила мерзкая сука,
Лёд ей в проруби голову срезал,
Всем блудящим навеки наука,
И блуждающим в помыслах, лесом.

Возопил Иоанн Предотеча:
Сотворите же плод покаянья,
Порожденья ехидновы мечут
Свои кости по кругу метанья.
Ты прости, Иоанне пророче,
Мы лишь жалкие призраки в вере,
В покаянье прорезались очи
На твоём твёрдолюбом примере.
                *    *    *

Сколько в мире подлунном эмоций,
Их язык спешит высказать бурно,
Не сверяясь с советами Лоций,
И что часть надо выбросить в урну.
Мы не знаем, что сладость в молчанье,
Это чудо познали святые,
В мы образом впишемся в чайник,
Не указ нам примеры иные.

Но слова все являются паром,
Их уж нет, а на донце осадок,
Был ли смысл в болтологии ярой,
Вдруг осадок окажется ядом.
Всё, что скажете, выпадет в накипь,
И на сердце в незримую корку,
Так пошли болтологию на фиг,
Иль получишь примерную порку.
Тот, кто умный, те накипи чистит,
В покаяние искренне веря,
И на древе, засохшем, вновь листья
Вырастают во внутреннем сквере.

Нас слова созидают и лечат,
И выводят на Свет, не подлунный,
Там гармония, выброшен меч в ад,
Там другие звук выскажут струны.
Меч-язык убивает и строит,
Он на пользу? В проклятие люду?
Не нужны слова дружному рою…
Но здесь зло есть и бесы повсюду…
                *    *    *

LOGOS греческий в Библии – СЛОВО,
Так решили Мефодий с Кириллом,
А значений там сто, но иного
Не дано знать, нам Божия милость.
Все другие не так поэтичны,
Всё равно все не выразят грани,
И пускай этот выбор был личный,
Но нас СЛОВО понятнее манит.

СЛОВО – ближе, роднее и глубже
Проникает в глубины сознанья,
Для китайцев же Дао(Путь) лучше,
Этот LOGOS всем разной стал гранью.
Как назвать то, что выше мышленья,
Выше самых глубоких фантазий,
Все народы – ничтожное тленье,
Всё познанье – пощупать, да в глазе.
Боже-LOGOS – сказал всем апостол
Иоанн для античного мира,
Но не что, а уж «Кто», новый Остров,
Как Маяк, для блуждающих сирот.

Нет пределов могуществу Бога,
Так явилась рождённая Личность,
За пределы спасённым Дорога,
И на этом кончалась античность.
Но безумствует мир, как и прежде,
И евреям соблазна без меры,
СЛОВО-LOGOS откроет тем вежды,
Кто шагнёт в веру искренний, смелый…
                *    *    *

Где-то там – есть умнейшие люди,
Они знают о мире не мало,
И следят, как мир дерево рубит,
Древо жизни, где мудрость живала.
Где-то там – в удивительном прошлом
Были люди, что знали всё раньше,
Их к пророкам причислили оптом,
Но не сбавили скорости в танце.

Где-то там – люди новые встанут,
Зацифруют весь мир микрочипом,
И всем в  пищу придумают манну,
И людей новым сделают типом.
Где-то там – мы мечтаем, помогут,
Осознать всё безумие мира,
И направят на ясно дорогу,
Пожалеют измученных сирот.
Где-то там, а не здесь и не раньше,
Мы чуть что – так улиткою в доме
Не причём, пока грохот не грянет,
Нам милей обольстительный омут.
 
Где-то там – ждут суровые судьи:
Обнажённых, кто чуточку верил,
И рассмотрят, что душу погубит…
Но сейчас, здесь – духовные звери.
Так сейчас, здесь решается выбор,
Этих в плоти запутанных странствий…
И не спрятаться в омуте рыбой,
И какие в огне будут танцы…
                *    *    *

Даже самый ничтожный компьютер
Подключённый к Сети выдаст знанье,
Он носы разным неучам вытер,
Ничего не имея заранье.
Можно сделать запрос: что ты ищешь,
Слова темы и в образе нужном,
Там подбросят воз выборов пищи,
Выбирай, если мозг не подбрюшный.

Можно, что-то себе под копирку,
Или что-то для друга запостить,
Восхищаться учёностью – мир крут,
Обсосать разных разностей кости.
Там как в жизни, всё есть – пирамида,
Основанье – мир чувственный, плотский,
В середине – душевных мук идол,
На вершине – духовному отклик.
Всё духовное – эхо в пустыне,
Изначально заложенный принцип?
Или выбор: чей дух не остынет,
Те и будут Небесные принцы?

Если все мы, чему-то подобны,
И в молитве есть принцип – лечебный,
Посылайте Ввысь радиоволны,
Совершайте в эфире – молебны.
Подключение в Сеть – это сила,
Это образ соборной молитвы.
Остальное, в глаз образом – силос,
Мир ничтожный, греховностью сшитый…
                *    *    *

И духовно есть склоны, греховно
Можно лихо лететь на фанере,
И чужой опыт прожитый, горький,
Не указ нам с укором примерным.
В той картине, где мир запредельный,
Есть сигналы, ведущие к Дому…
Мы картины не сложили цельной,
Но и крохи мысль с ровного стронут.

Мы сигналы те: мыслями ловим,
То болезнью, то разною скорбью,
Нас направить хотят на Путь новый,
Как не странно, отчаянной болью.
Но анализ сигналов сверхсложен…
Где, за что? – воздаяние грянет.
Если пазлы те правильно сложим,
То не будем в беЗсмысленной яме.
Без картины те пазлы – гудочки,
Образ звуков – кто ищет, услышит.
Они силой и временем точны,
Но поймём ли, что посланы Свыше?
 
Они всем – даже гордому с усом,
И гордячке, что хапнула мужа…
Хотя пазлы те выкинут в мусор,
И продолжится суетный ужас.
Да, чужой опыт нам не по мерке,
Но и свой, мы в текущее скинем…
Но пророчество, всё – не померкнет…
Иней, иней, над мыслями – иней…
                *    *    *

Чтоб взлетала мысль в правильный ракурс,
Разогреть надо своды – молитвой,
Не сползти, чтоб в обыденность раком
В равнодушный мир, суетный, сытый.
Там вверху: справа, слева, вниз – иней,
Мир неверия, холодом скован,
Без надежды, что всё это минет.
Не пробьёшь лёд забвения ломом.

Мы забыли истоки, мы в плене,
В беЗпросветной, без дырочек сети,
Но в нас Семя на уровне генном,
И оно хоть и в сетке, но светит.
Это видно сейчас в наших храмах,
Кто-то тянется к Свету, тоскуя,
Приползает в невидимых ранах,
Но одной ногой в месиве сует.
Что мы делаем в день воскресенья?
Паутинкою связь с христианством,
Не у всех это связано с ленью,
Кто-то занят работой иль пьянством.

И нужны в подражанье – примеры,
Но их нет, мол, кому это надо?
Чья вина, что без красок мир серый,
И полно в нём житейского яда.
У природы есть правильный ракурс,
И молитвою – взгляд восхищённый,
И заботы отпятятся раком,
Пусть немного, но счастлив влюблённый…
                *    *    *

Созерцание чудных творений –
Это путь на познании Бога,
Но чтоб выполнить цикл земной, бренный,
Поместили в отрезочек строгий.
В этот труд семидневного бденья:
В шестиднев из дерзаний и пота,
И седьмой день – воскресное пенье
В славу Бога и чудо природы.

Чуть познали же Бога – святые,
Это Библии верные строки,
Это к ним все вопросы иные,
Через них мы насущное просим.
Но природа – премудрая книга,
И в ней всё для вершины творенья,
Но совсем не облегчили иго,
Чтоб не жилось миг сладко и с ленью.
Всё же проклятый мир за Адама,
И хватает в природе зазубрин,
Но здесь ода не кочкам и ямам,
А что есть ещё в пепле и угли…

Их разжечь можно датой воскресной:
Или в храме, а то на природе,
Там простор, даже мыслям не тесно,
И слова сами строятся в оде.
Но чтоб Лес не закрыли творенья,
Раздвигайте молитвой бурьяны,
И на сердце пробудится пенье,
Без вина будем радостно пьяны.
                *    *    *

Мозг в орбите земных притяжений?
Или может уйти и в нирвану?
Образ некий: трудов против лени,
Как скачать и прочесть базу данных?
Кто шевелит курсор в виде мысли?
Кто невидимый мышкодержатель?
Выбирает: здесь стой, а здесь лишний,
И в итоге, что в памяти прячет?

Мозг – машина, но связана с телом,
Мозг – компьютер, но чувствует боли,
Или это сигналом слетело,
Как запрет? Играй в шахматном поле…
Играй строго вперёд без шатаний,
В любом чине, хоть маленькой пешкой,
Там победа чудесная манит,
Нас проводят и просят не мешкать.
Или здесь барабаны без правил?
Всё случайно? Но это же дико…
Или кто-то программу поставил,
Мысли в ней – отражение бликов.

Мы, живые – не след на пластинке,
Да мы сами следы эти режем,
Нам итоги печатает принтер,
Но мы сами разметили межи.
Вся вселенная – это машина,
Да простят же мне образ избитый…
Не нулём бы хотелось, а с Сыном,
Пусть хоть с краю, пусть маленьким – битом.
                *    *    *

Образ улья и пчёл, дружных летом,
Это образ и быль христианства…
А сейчас? Где мы, с кем? Кто ответит?
Мало в мире трудов, постоянства…
И зима-ужас-смерть на подходе.
И мы в шоке, как вялые осы,
И наш улей-шар жить, не пригоден,
Нам осталась минутная осень…

Зимовать будем все, где попало,
И спасение – случай? Удача?
К вялым тоже немалая жалость,
Кто ответит? Мой мозг озадачен…
Трутням тоже не жить в одиночку,
Не для них запечатаны соты,
И зима к ним представится очной,
Раз живут без духовной работы.
Образ мёда, перги – это пища,
Для детишек, друзей или людям,
А мы разные способы ищем,
Чтобы путь был не в гору, не труден.

Мы денёк, что для мёда и деток,
Извращаем в воскресные будни,
Не видать нам грядущего Лета,
Трутни, трутни, духовные трутни.
Где мы? С кем? И куда? И откуда?
И чего в храме искренне просим?
А зима идёт в образе Судей…
Осень, осень, слезливая осень…
                *    *    *

Много бродит людей солидарных
С христианством по праву рожденья,
С виду всё это выглядит гарно,
А внутри равнодушие с ленью.
Кто-то чтит продолженье традиций,
Кто-то с умыслом, кто-то неволей,
Не найдёшь ответ правильный в лицах,
Часть играет текущие роли.

Часть пристроилась в поисках выгод,
Часть, как все – это тренд современный,
Но понять и почувствовать иго
Можно, образно, вскрытием вены.
Мы с отравленной кровью, мы негры,
Мы рабы чревугодные в шахте,
Мало кто стал от похотей беглый,
И тщеславие требует: «Ах, ты!»
Есть ещё сребролюбия корень,
Денег нет? Предадимся унынью…
И печали, кто страждет и болен –
Те же страстные помыслы ныне.

На кресте лучший ток крови с ядом,
Но мы прячемся, быстро уходим,
Забывая, что Избранный рядом,
С Ним шагать можно даже по водам.
Значит, кровь лучше чистится скорбью,
Непреложный испытанный метод,
Лучше здесь пострадать разной болью,
Но с надеждой и верой при этом.
                *    *    *

Ты зачем меня, осень, торопишь,
У нас есть ещё планы задумки,
И не все ещё пройдены тропы,
Образ полной не выпитой рюмки.
Но, тяни не тяни, но осушишь,
И к нам с севера движется климат,
А мне хочется вырастить груши,
Но нет сил и помощника сына.

Для чего это? Дочки в отъезде,
И одна ещё внучка, малышка,
Но сады здесь сажали и прежде,
Но зачахли, замёрзли, им крышка.
Значит это напрасные будни?
Всё засохнет, завянет, исчезнет?
И когда грянет кара – день Судный,
Всё что есть приготовлено бездне.
Но надежда погибнет последней,
Да и садим с любовью деревья,
И на наш взгляд – тот жалок и бедный,
Кто не выполнит заповедь древних.
 
Мы не знаем ни чисел, ни сроков,
Знаем надо быть ныне готовым,
Где-то будет движение соков,
Вера  – есть ожидание нови.
Вера – есть ожидание жизни,
Я творю – моя хата не с краю,
И меня даже дождиком брызни:
Я копаю, копаю, копаю.
                *    *    *

Мы в душе можем множество множеств,
Даже лихо бродить по вселенной,
Но в итоге выходим на: «Боже,
Помоги нам избегнуть от тлена».
Мы же все подсознательно знаем,
Что есть нечто зовущее разум,
Назови это точечно Раем,
А всё прочее временным ядом.

Назови как угодно, но в кузов,
Не сажайте меня в запределье,
Я же чувствую времени узы,
И что жизнь вредоносное зелье.
Я же чувствую промысел Божий,
И причинно текущие связи,
И начни если вехи итожить,
То найдёшь и достойное казни.
Мы к концу, как всегда, не готовы,
Вечно пятнышки белое мажут,
До конца носим плоти оковы,
И пытаемся сунутся в сажу.

Хорошо если Свыше помогут:
Остановят, накажут, поправят,
Не дадут снова выпрыгнуть в омут,
Да минует нас чаша бед злая.
Жалко всех кто вселенной лишится,
Предназначенный чёрному в дырах,
Проплывают герои драм в лицах,
Этот опыт чужой нам на вырост…
                *    *    *

О плодах размышляю осенних:
Интересные есть экземпляры,
И сорта подбирались не с ленью
В садоводстве умышленном, яром.
И откуда взялась эта тяга?
Или так пробуждаются гены?
Но мне мало деревьев и ягод,
Я красотами родины пленный.

Вокруг дома растёт можжевельник,
Очищает родную округу,
Круглый год для гармонии цельной,
Пусть всем будет на помощь и другом.
И калина есть – сладость и горечь,
И сортов много разной рябины,
Я же с детства любил очень море,
Но земля звала блудного сына.
Походил, на волне покачался,
И морзянки наслушался вдоволь,
И путём странным, прихотным вальса.
Повенчался с фамилии домом.

Оказалась земля очень круглой.
Я вернулся в родные истоки,
И духовно раздул пламя углей,
И сейчас живу в терниях многих.
Для духовного сада работа,
Эти думные, слёзные строчки,
От души моей искренне подать –
Заложить для цветения почки…
                *    *    *

Где записано – выбор крещенья?
Ничего нет случайного в мире,
Где мы выпросим милость, прощенье,
Где мы станем духовными в силе?
Где-то есть это всё изначально,
Как программа иль промысел Божий.
Как подмога нам в странствии дальнем:
Для итогов, где данные сложим.

В математике есть уравненья,
Что имеем, так то и получим,
Но откуда начнём мы движенье,
Он такой многоразовый случай?
И такие не наши детали:
Где и с кем продираться по лесу?
Что имели, теряли, достали?
Мы по образу равные – тесту…
Что и где, и когда нас сваяет?
Есть же сразу: чернушка и бублик,
А вокруг бесы в образе стаи,
Что и как нас заманит, погубит?

Изначально есть с минусом факты,
Изначально есть тяжкие узы,
Изначально есть разные такты,
И оркестры и грязные лужи...
Остаётся в итоге – смиренье,
Это главные выводы теста,
И во славу Создателя пенье,
Он рассудит где грешному место…
                *    *    *

Что есть образ креста – где ответы?
Это смерть или боль, иль спасенье?
Да здесь многие темы задеты,
Но послушаем Библии мненье…
Есть прообраз – то змей Моисеев,
В исцеленье отравленным ядом,
Так у нас нынче битва со змеем,
Обольстителем, проклятым гадом.

Как напомнить о важном, о главном,
Что ещё на кону выше жизни,
Об одном исключительно важном,
Для чего на распятии виснем?
Для чего все кресты на могилах,
Для чего на груди носим крестик?
Это образ спасения, милость,
Что не будет, кто верует, мести.
Это образ – другим осужденья,
Соучастникам нынешней казни,
Равнодушным и связанным ленью,
А для верных и верящих – праздник.

Это образ победы над смертью,
Посмотри у подножия череп,
Но креста недостоин инертный,
Кто не верит в спасительный Берег.
Да, креста ещё надо достигнуть,
Но потом с него только снимают…
– Помоги, Боже, выдержать иго,
И воскреснуть в живительном Мае.
                *    *    *

Ты зачем меня сделал из щепок? –
Вопросил Буратино у папы,
Я без панциря, шкуры, не цепок.
И зачем мои руки не лапы?
Нет когтей, мир такой загребущий,
Где клыки, где могучая сила?
Но не просто животным, в мир ждущий
Ты послал на учение, в милость.

С виду вроде простейшая сказка,
В ней намёк, что мы тоже из праха,
Чтобы выплыть в сём месиве вязком,
Дали нам, как созданиям, якорь.
«Шестиднев» – как венец сотворений,
Вроде образ ничтожного цикла,
Но он выжил средь множества мнений,
И живёт среди новых цифр-выклад.
Здесь и отдых и ритмы планеты,
В храмах службы, учёба, работа,
Почти все наши чувства задеты
На пути просвещающем этом.

Для чего нас из праха создали?
Так задумал Творец всемогущий,
Чтобы мы заглянуть могли в дали,
В неподвластные разуму кущи.
Через разных параметров мощность:
Через совесть, любовь и доверье,
Воскресенье представится в очном,
И в мир новый откроются двери…
                *    *    *

Хорошо, хорошо, хорошо бы –
Воспарить, ну, хотя бы на метры,
Поначалу как вроде для пробы,
Но не так куда вынесут ветры.
Нет, хотелось бы, выбрать и время,
И места, и удобнейший ракурс,
Но судьба сидеть дома без денег,
И иметь в земле суетный якорь.

Но судьба копошится средь сада,
То копать, то плоды в заготовку,
А другая жизнь катится рядом
И красотами давится ловкий.
Что же это? – обычная зависть,
Или плач по утерянным крыльям?
Что же мозг мой усиленно давит
На подушку, и в грёзы по былям.
Получается крылья нам мысли,
Там не метры – даёшь континенты,
Подо мною проносятся крыши,
Как в кино, как в немой киноленте.

И не надо нам внешнего звука,
Своя музыка трогает струны:
Я в объятиях тёплого юга,
Снова бодрый, здоровый и юный.
Но пора опускаться на землю,
Стонут, плачут заветные сотки,
И слова песен временно дремлют,
Как закрытые напрочь решёткой.
                *    *    *

Я решётку молитвой раздвину
И слова выпускаю наружу,
Все слова посвящённые Сыну:
«Я Тебя никогда не забуду».
Как забыть то, что выше рожденья,
Это нечто пришедшее Свыше,
В этих строчках души моей пенье,
Слава Богу, что Слово услышал.

В этих строчках: что есть и что будет,
И о прошлом горючие стоны,
И мой мозг словно новый компьютер,
На вас вывалит истины тонны.
Как привлечь когда всё уже было,
Как привлечь мысли фразой избитой?
Дать бы битой, условно, в пасть, в рыло,
Или в глаз креативнейшим битом.
Вы простите мне образы жизни,
Я реально мечтаю о судьбах,
Там для всех приготовлены ниши,
Но, пока что вы тоните в буднях.
 
Все слова, что идут, не по шерсти,
Неудобоваримые звуки,
Я уже поглядел вдоволь смерти,
И к себе примерял Свыше стуки…
– «Я Тебя никогда не забуду,
Ты меня не оставь на распутьях».
Все слова, как наживка на уду,
До конца буду истину петь я.
                *    *    *

Цифра тоже заложена в Книгах,
У евреев – семёрка слог Божий,
Мы не чувствуем этого ига,
Когда наши итоги итожим.
Цифра делит слова, что в абзаце,
Потом главы, Писание в целом,
Но такие нам страсти не снятся,
Мы катаем, что попадет, смело.

Мы слова обеЗценили оптом,
Сперва звуки, потом, может, мысли,
Очень редко встречается остров,
Чтоб в приличный оазис зачислить.
В преимуществе муть словоблудий,
В Интернете её хор дифирамбов,
Это временный праздник, не судим,
Мне бы лично – так встроиться в рамки.
Принимайте как есть – ваше дело,
Что зачислить, что образно в топку,
Мне дороже, чтоб внутренне пелось,
И на гору натаптывать тропку.

«Я Тебя…» – это книга седьмая,
Все стихи – точно семь словостиший,
Неумышленно – Бог это знает,
Без пробелов, нет строчечек лишних.
Без меня пускай вручат шестёрки –
Человеческий пик мудрований…
Я достигну вас даже и мёртвый,
Нет, не я – этот слог дарований.
                *    *    *

Неожиданно иней на землю,
А у нас ещё много заботы,
Созревал урожай еле-еле,
И ему не помог даже потный.
Что-то, ясно, уже не успеешь,
Ограничит и время и сырость,
Ну, работать стал больше и злее,
Но, увы, не добавите вырост.

А не так ли и в плане духовном,
Мы всю жизнь всё спешим-зеленеем,
И не видим в глазу своём брёвна,
А зима-иней – схватка со змеем.
Если даже чуть вынесли иней,
Но, увы, не осилить морозы,
Всё зелёное начисто сгинет,
Как итоги от суетной прозы…
Заложить для грядущего почки –
Вот задача и будни в неволе,
И чтоб адрес посылки был точен,
И росток всё же вызрел, не болен.

Да и сразу садить, не спешите,
Лучше просто в горшочек и в погреб,
Ничего, что подземный стал житель,
Он осилит трескучее горе.
Это факт и проверенный опыт,
И он сходится здесь и на Небе,
Так используй натоптаны тропы,
Верь и вырастет – «Белая лебедь».
                *    *    *

Как поймать чудо-связь с запредельем,
Как настроить молитву-антенну,
И в мозгах мыслей путаный ельник
Будет меньше похожий на стену.
Как бы вдруг появляется тропка,
Удивительный след без развилок,
Возникает в душе чувство локтя –
Не забыла меня Божья милость.
 
Но бывая другим озабочен,
Я напрасно моменты итожу,
Получается опыт не очень,
Да и стих полу внятный, негожий…
Для себя и в себе, в своём соке
Он варился и с вечным не связан,
Не открыл для читателя окон,
Многим надо искать тропку с азов.
Но и сам я, в какой середине?
Что и как, и к чему перевесит?
Вроде чуть успокоился ныне,
И готов стал другим нести Вести.

На себя я уже не надеюсь,
Мне не вымучить нужные строчки,
Но на сердца скрижалях Идею
Я рублю словом Истины, точным.
Мир же выбрал другие оковы,
И несётся под гору мобильный,
Точно-образно микроволново,
Под воздействием связью могильной.
                *    *    *

Много пьющих – кто любит веселье,
На столе, чтобы стопка хмельная,
Из плодов или мёда изделье,
Из зерна иль картофеля – злая.
Много образов требует пьющий:
Кружка пива ¬– удары по почкам,
Пусть боксёрской перчаткой, но злющей,
И деревья-то гнутся по ночкам.

Ночь темна и все шорохи пуще
В камышах или образно в мыслях,
И агрессии демон отпущен,
И водителю штрафы начислят.
Много образов видится в пьянке:
Это отдых и выход из плена,
Ну, а может, секрет в окаянстве?
Стопка водки – ударить поленом…
По виску, по затылку, то в темя,
И не будет в мозгах озарений,
Будешь просто топтать эту землю
С багажом уже пройденных мнений.

Иногда это, может, и надо,
Не берусь всему ставить диагноз…
Для кого-то простая бравада
Суть покажет всем в образах разных.
Я здесь тем – кто мечтает о пользе,
В любой теме, о новом, что Свыше,
Не глядите на стопочку больше,
Озарения жаждешь – услышишь.
                *    *    *

Ритмы дня – что сейчас актуально,
Рубль? И образно звоны монеты?
Креативная вещь – визуально,
Или образ блудницы раздетой?
Кто, что ждёт, но не факт, что получит,
Бьётся в стену и воет пургою,
Уповает на бешеный случай,
Но никак не хотит быть изгоем.

Принимает тихонечко номер,
Что засунут в всемирный компьютер,
«Всё как все» – успокоили совесть,
Как в гробу закопали уютом.
Но ничто не проходит без платы,
Люди стали похожи на зомби,
Исчезает блеск жизни – крылатый,
И в духовных путях – катакомбы.
Посмотрите – немного есть трезвых,
Не отравленных злым никотином,
Не в объятиях доллара-бездны,
Кто хоть часть из греховного скинул.

А кому же смотреть – все мы грешны…
Но, не будет погибель в России,
Она встала на подвиг воскресный,
И из пепла встаёт – птицей Сирин.
Свыше знают, что в миг актуально,
И там есть нам подпора – святые,
Не оставят нас в плаванье дальнем,
У России есть цели большие.
                *    *    *

Как представлю сверхмозг у Адама,
И картинку его в мегапиксель,
А у нас так огромная яма,
Но так есть и задумано Свыше.
Измельчали мы в мире подобий,
К себе строим нейронные связи,
Возомнили – мы здешние боги,
И всё больше в компьютеры влазим.

Зацифруем всё, цветом пометим,
С неба радугу всю раздербаним,
Но, увы, не натешимся этим…
А к зиме не готовили сани.
У Адама представлю потомков,
Этих мегалюдей планетарных,
А потом измельчание, тонко
 Стало в связях у мелочей ярых.
Как представлю людей триллионы,
Что ушли за пределы слепые…
А потом всей муры мегатонны,
Что из слов и понятий слепили…

Как представлю грошей миллиарды,
А у нас только дырки в карманах,
Но от истин находятся ядра
Нам в раздумьях – то поздно иль рано.
Нам остались какие-то крохи,
Но мы ловим с Высот вдохновенье,
И кто верит, надеется, просит:
– Дай нам, Боже, всю часть, обновленье.
                *    *    *

О духовных путях – катакомбах
Пришла мысль, поселилась в ум смело…
Ещё образ – в мозгах наших тромбы,
Мы не помним того, что имелось.
Но за это – лихие проклятья,
За отрыв от корней, за неверье,
Нам в Христе очень многие братья,
Но мы выродков любим до смерти.

Всё какие-то в мире кумиры:
Есть фанаты, есть пленные в сектах,
Очень жалко всех деточек сирых,
Увлечённых – в обманных проектах.
Катакомбы – хожденье во мраке,
Тупики и ловушки, засады,
Мало кто берёт дар – веры факел.
Да и многие движутся задом.
Да и тромбы отбили всю память:
О тропе, что топтали нам предки,
И нас новые образы давят,
Их даёт древний враг, очень меткий.

Поразмыслив, поймёшь, что неволя
Нам не зря, и в лечение – лихо,
Чтобы Свет обнаружился – молят,
В катакомбах появится выход.
Факел веры и ход кровотока:
Свет вам в образах – дружеский локоть,
Или хитрый удар: с тыла, с бока,
Копоть, копоть, неверия копоть…
                *    *    *

Мы уйдём  – куда все уходили,
В беЗпросветное, в сумрак могильный…
Так зачем все поминки могиле,
Когда всё превращается в пыльность?
Но, у верящих истинно мненье,
Его множат столетий примеры,
И звучит в храмах к Господу пенье:
Упокой всех в другие размеры.

Упокой без страданья и плача,
Без горючих тупых воздыханий,
И слова эти многое значат,
И для многих в подобие бани.
Эти мощные к Небу посылы,
Создают не нейронные связи,
Там в неведомом пламя и стылость,
И молитва в подобие мази.
Все века христианских молений
Показали, что нужно так делать,
Там с Христом не воздушные тени,
А вполне осязаемо тело.

Душам нашим здесь тоже наука –
Как уйти, мы не вечны, мы грешны,
Ну, а в храмах посыл вроде лука:
Он уйдёт в мир неведомый, внешний.
Упокой – это многое значит,
Там на Небе обителей много…
«Как и мы, так и нас» – вот задача?
Упокой – или в душах тревога.
                *    *    *

Наблюдали листы на деревьях
И плоды-семена разных видов,
Эту истину видели в древних,
Или временный нынешний идол.
Дунул ветер – несутся листочки,
Всё напрасно – богатство и слава,
Прах из праха – диагноз им точный,
Разве только по-разному саван.

Хорошо бы так было для грешных,
Но, увы, то беЗсмертные души,
До поры бродят в сумраках внешних,
Там их вопли безмолвие глушит.
Но и семя бывает не годным:
Пустотелым, заразным и с гнилью,
Ядовитым и временно модным,
То, что быстро становится пылью.
Пусть семян много разных подвидов:
То как желудь, пропеллер иль шарик,
Но весной наблюдали мы чудо –
Как росток пробивался средь стали.

А, не так ли и наши святые –
Что пробились в немыслимом тёрне,
И все прочие судьбы кривые,
Сорняки, вроде поросли спорной.
Нам самим ни за что не пробиться,
Но есть след – направленье канала,
Семена путешествуют с птицей…
Попросить о подмоге осталось…
                *    *    *

Жемчуг слов я на нитку надвину,
Чтобы вышло кольцо-ожерелье…
Все стихи посвящённые Сыну,
Чтобы не было горьким похмелье.
Чтобы не было ниши для пряток,
Я слова эти выстрадал в думах,
Измарался по уши в заклятом,
Мы в духовном до старости юны.

Мы в духовном по жизни младенцы,
Большинство не рождается вовсе,
И живут, погребенные бренным,
Но весь смысл здесь – в большой изготовке.
Изготовить сосуд, что пригоден
Будет впредь излияниям Духа,
Для того и крещение в водах:
Образ смерти, и трижды, не сухость…
Умереть для греха, вновь родиться,
И воскреснуть, для жизни повторно,
Я и в образах сею и в лицах,
И пашу, словом в залежах чёрных.

Да, мой жемчуг суровый и чёрный,
Тем ценней изложение в фактах,
Это животворящие зёрна
И я сеятель, пашущий трактор.
Для чего же кольцо-ожерелье?
Чтоб узрели заблудшие души,
И мы вместе творили изделье…
Слушать, слушать, неумолчно слушать.
                *    *    *

Я не только по образу в центре,
Я реально вскопал всю округу,
Факты-звёзды сошлись все в моменте
И я с севера тронулся к югу.
Там где жил – край гнилых помидоров,
Да и здесь бы хотелось теплее,
Но всё в мире блюдёт свою скорость,
Вот и я не дозрел бы скорее.

Пока зрел – по земле поскитался,
И скажу, что увидел немало,
А о прочем нисколько не жалко,
Там на тысячи жизней осталось.
Я здесь в центре – где клуб с магазином
Были прежде, а ныне руины,
Парк не топтаный целую зиму,
Вся земля мне – как годному сыну.
Там в углу есть фундамент от дома:
Это прадед мой, я не приблудный,
Я не спрятался в городе в омут,
И на родине встречу день Судный.

Я на родине жизнь очищаю,
Где крещён был в намоленном храме,
И я рад преогромному паю,
Исцелён  – стал, а прежде был ранен.
Я центрую всю жизнь вокруг оси,
Христианских священных обрядов…
И мы верим, надеемся просим:
Бог, очисти от гибельных ядов.
                *    *    *

БеСпримерный, беСпутный – бесяра,
Это надо же стал всем примером,
Поработал над душами яро
БеСподобным крутым инженером.
Он стоит пред глухим и согласным,
Всех подмял, наслаждается матом,
И от крови весь сделался красным,
Напитал всех неверия ядом.

Всё беСсмысленно, всё безнадёжно,
Нет, надежда есть «Зэ» появилась,
Пока слабо ещё, осторожно,
Сохранила её Божья милость.
Сохранил её Божий остаток,
Что стоит непреклонной стеною,
Их не купишь не болью, ни взяткой,
Они будут людей беЗпокоить.
Не моя это в целом заслуга,
Я лишь чётко схватил эстафету,
И отдам её брату и другу
Вместе с факелом – истинным Светом.

БеСполезное тлеет, не светит,
БеСконечный – он сам проболтался,
БеСприютный, беСсмысленный – ветер
Он не высосет истин из пальца.
БеСпрерывно – исчадие ада,
Не всегда, не во всём атакует…
С нами ангел спасительный рядом,
У нас в храмах поют: «Аллилуйя!»
                *    *    *

Я осеннюю песню припомню:
В ней тоска и какая-то радость,
Её слушать удобней из комнат,
Перекинув мысль в образе радуг.
С ней роднит всем знакомое чувство:
Пониманье ухода, разлука,
Тех высот, что не выразить устно,
Объяснить это рамочки узки.

Это чувство единство с природой,
Что и в нас есть грядущему семя,
И что лето-жизнь отдано моде,
Но пора и задуматься в теме.
Для чего-то в нас чувства создали,
Всё в гармонии с краской природы,
Брак – белеет, плод – солнечно алый,
Желтизна-старость звонит к уходу.
Защемит тот звонок до мурашек,
Журавлей улетающих криком,
И мы с жалостью прошлому машем,
Ощущая текущее иго.
 
Крик по тем, кого здесь покидаем,
Крик по тем, кто уже за пределом,
Они справа и слева, но стая,
Так и нам выбор веры, удела.
Вот летят караваны высоких,
Потянулись к заветному югу…
Я пока в плену, связанный многим,
Тосковать по высокому буду.
                *    *    *

На Покров прослезилась погода,
Или это о грешниках слёзы,
О тех душах, что маются одаль,
Не вникая в обряды серьёзно.
Им не надо ни помощь с защитой,
Сам в себе навороченный дядя,
И хозяйка заботами сшита,
Все под гнётом житейского яда.

У природы слезинок немало
И случайными кажутся сроки:
И у нас – это холодно стало,
А жаре платят к югу оброки.
Всё случайно, но это неверно,
По местам будут разные казни,
Постепенно, не дёргая нервных,
У кого-то пир – временный праздник.
Всех по-разному будут бабачить,
Прессовать, чтоб не дёргались лихо,
Кому – рай, кому – стимул ишачий,
Но кто просит – покажут и выход.

Размышляющим скажут немало
Все, как пальцы, сошедшие пункты,
А мир грешный опустит забрало
И гроши рубит, образно фунты.
А сикров – это очень серьёзно,
Из надежд на возвышенном плане:
Помоги Мати, молимся слёзно,
Наши ближние-дальние в яме.
                *    *    *

Помоги, Боже, высмотреть песню,
В запредельном, нездешнем пространстве,
Не достать её с помощью лестниц,
Ноты трудно поймать в постоянстве.
Я же чувствую схватки, как признак,
Что рождение близко и будет,
Мне даёт вдохновенье отчизна,
И мечта о спасении судеб.

Мне даёт вдохновение чувство:
Не один я, меня понимают,
И пространство, что виделось пусто,
Наполняется строчками с краю.
Вдруг приходят и тема, и ноты,
Всё в гармонии смысла и звука,
И порой самому петь охота,
Но, увы, не моя, то наука.
Остаётся молиться за строчку,
За свою путеводную нитку,
И используя слово-заточку,
Предлагая для совести пытку.

Меня мало уже понимают:
Лучше образом страуса в землю,
Или сделать духовное баю,
Я же вижу, как ближние дремлют.
Помоги, Боже, выстрадать песню,
И такую, чтоб все услыхали,
И чтоб совесть вернулась на место,
Я же слышу их ритм – хали-гали…
                *    *    *

Всё проходит, как дым, в этом мире:
Белых яблонь и углей чадящих,
Но висит всё, что сделали, гирей,
До поры запечатанный ящик.
Иногда это вроде всплывает:
То во сне, а то в долгих раздумьях,
Отпустить это в образе чаек
Мы не можем и роемся в углях.

Что прошло, отпустило – то зольность,
От неё или вред-удобренье,
Но, быть может, другим где-то больно,
Да простят мне поступки и мненье.
Мы не любим долги, что забыли,
Или мы, или встречные наши,
И лежат они в облаке пыли,
И не просят, как кажется, каши.
Но есть мненье, что это запишут,
До поры в засекреченном коде,
И не будет ли пакостей лишку?
Всё проверит Суд – годен, не годен?

В математике гасится минус
В удивительном «икс» уравненье,
Так и наши последствия сгинут –
Если выберем вечность, не тленье.
Есть чистильщик – то чудо-молитва,
Где-то в храме, а то на подушке,
«Отче наш…» – и оборванность свита.
Не прощенье – сам первый на мушке…
                *    *    *

Пять минут – не добавят нам росту,
Пять минут – не добавят нам денег,
Но не делаем временный отступ,
Чтобы мыслей часть вышла из тени.
Не всегда этот пай удаётся,
Всё бежим к своим ждущим «баранам»,
А жизнь мчится – в течении лодка,
Уплывает и катится рьяно.

Пять минут – а во сне, как мгновенье,
А в реальности многое может,
Проясняется тема и пенье,
И весь временный социум тоже.
Пять минут – может, чуточку больше,
Полчаса, это роль не меняет,
Пусть потом мы забегаем бойче,
Но не будем – как беленький заяц.
Что линял себе, раньше, до срока,
И сейчас он мишенью, добыча,
И уж поздно в стенаниях охать,
Пуля-дура догонит на вычет.

Пять минут – помнят их торопыги?
Раз на тысячах счёт оборвался,
И нет больше от времени ига,
Затянулся их суетный галстук.
Надо делать душе передышки,
Остановки – молитвенный тренинг,
О расстреле подумать, о вышке,
И о вечном, без собственных мнений…
                *    *    *

Полчаса, может час, может больше
Надо мне для создания песни,
Не всегда этот график устойчив,
Иногда рамки времени тесны.
Хорошо если мозг в полудрёме
После сна, на второй подзарядке,
Как-то ясно мышленье, не тесен
Мыслей бег, строго вверх, без оглядки.

Строго вверх – это Ввысь, за пределы…
Но я помню, про ждущие цепи,
Кроме мозга имеется тело,
Надо вместе, чтоб много успели.
И взлетаешь, взлетаешь крылато,
Но зависнешь без слов, без посадки,
И встаёшь и идёшь виновато,
Без куплетов лежанье не сладко.
Да, порой это только начало,
Продолженье ждёшь целые сутки,
И потов прольёшь прежде немало,
Ради истинной строчки-минутки.

А есть песни, что ждут продолженье
Уж давно, но знамения надо,
Не поможет ни блат, ни уменье,
Ни нужда и не срок с листопадом.
Это может шедевр, может серость,
Неизвестного поиски, муки…
Очищаю сознанье, чтоб пелось,
А иначе зависнешь и кукиш…
                *    *    *

Не кукую я, нет, не кукую,
Открывая известное многим,
Отрываясь от суетных сует,
Я хочу быть для пользы убогим.
Мы почти все убогие в мире,
Но кричим, кукарекаем звонко,
Есть такие: во славе и силе,
Те вопят оглушительно, ёмко.

Так вопят, что, увы, нас не слышат,
И себя, что фальшивые нотки,
Раз нашлась им удобная ниша,
Отдыхает для дальнего отклик.
Кукареки кукушку похвалят,
И у той есть инверсия в слове,
И все вместе завидуют славе,
И фальшивые отблески ловят.
Да, фальшивая истина «ценна»,
На ней яркое с блёстками платье,
На вершине, на гребне, на пенном,
За неё много денежек платят.

Но есть Берег, где пенное схлынет,
И останется мусор, осадок…
Но катились и катятся ныне,
И другие в мечтах с ними рядом.
Берег – гибель, осадок – не лучше,
Но незримо идёт испаренье,
И духовно мне видится ручка,
Что кого-то поднимет в нетленье.
                *    *    *

Внучку я как-нибудь укачаю,
Пусть поспит наша чудо-малышка,
Сам прилягу надёжнее с краю,
Подремлю одним глазом, не слишком.
Мама в центре страны на учёбе,
Папа воин, в Бурятии дальней,
Бабки есть, но работают обе,
Иногда получаюсь я крайним.

Не по силам Господь не проверит,
Да и есть нам помощница тётка,
Открываются разные двери,
У малышки всё движется чётко.
Сам гляжу на неё, удивляюсь,
Изобилие пищи, игрушек,
Есть, кому попеть песенку «Баю»,
Много музыки разной для ушек.
Я в молитве за ближних не дрогну,
Не отправлюсь в запретные кущи,
Это наша надежда и обруч,
Круг любви, веры в Бога, в день лучший.

Вот и бабушка, детка довольна,
Мало надо для счастья ребёнку,
Это мы огорчаемся больно,
Когда крутим в две стороны плёнку.
То вперёд, то назад – псом на рвоту,
В темноте или в поиске веры,
Или страусом в землю-работу,
Не ища и не пробуя Двери…
                *    *    *

Синевой наполнять парашюты –
Это круто, особенно в песне,
Позавидуешь парням обутым,
Могут дать, сразу черепом треснешь.
На параде особенно зависть:
На тельняшку с беретом исходит,
Но не зря их Отечество славит,
На ученья уходят там годы.

На ученья, проверки, наряды,
Всё по полной готовности в вылет,
И хватает по службе им ядов,
Много в армии дедовской пыли.
Лучше всех кто поёт эту песню,
Может, парень, который не прыгал,
Сахалинский, десанту не местный,
Но я верю, вниз бросится мигом.
И недаром зовут Ярославом,
У нас предок был воин-князь Мудрый,
Он для недругов сделался ярым
И державу построил на дружбе.

Получается брат по оружью
Наравне даже с братьями в вере,
И понятно, кто болен недужьем:
Это образно неуч и мерин.
Сам слепой и другого горбатит,
Синевой заслонился от Бога,
А мы все дети Родины-хаты,
И на Небо нам рядом дорога…
                *    *    *

Нас представить мы можем шеренгой,
Каждый воин в особом проломе,
В неизвестной всем армии «эНной»,
Но мы знаем, что ворог не сломлен.
И внутри у нас масса народа,
Что ещё не дозрели на стену,
Они бродят развязно поодаль,
Есть такие, что жаждают плена.

Но они наши братья по крови,
По землячеству и по Отчизне,
И мы стрелы кольчугами ловим,
Нам спасти надо множество жизней.
Сквозь кольчугу удары доходят,
И до нас пробирается жало,
Ядовитое, с нечистью вроде,
Нам принять противядье осталось.
Противядье готовится в церкви,
Всем по-разному Духа причастье,
Но мы знаем, что Свет не померкнет,
Надо выдержать это ненастье.

Мы уйдём, враг обрушится с тыла,
Не дадим ему эту удачу,
Мы запросим нам помощью – милость,
Это слово особенно значит.
Враг особый, могучий, коварный,
Мы особы со слабостью, грешны,
Не игра здесь, побоище яро,
Мы особые в партии пешки…
                *    *    *

Я пишу, что в Россию влюблённый,
В её реки, поля, перелески,
«Про коня» – люблю слушать, про клёны,
И слова ищу, правильны, вески.
В ней разбойные страсти и удаль,
И тоска высочайшая люду,
И слова, что приходят – откуда?
«Я Тебя никогда не забуду».

О Любви люблю петь и о Главном,
Основные стихи в «Белой сказке»,
И «Мгновения» выразил славно,
Не тонул в словоблудии вязком.
Эти строки нездешние гости,
Я их сам открываю с отрадой,
Они с миром незримого мостик,
А здесь бесы подкинули гадость.
Но простим их гостей никудышных,
Не о них нашей Родины песни,
А Россию так любит Всевышний,
Наградил её подвигом честным.

Увенчал её скорбным распятьем,
И страданьем высоким без меры,
Но весь мир под великим проклятьем,
Без мечты, угасающий, серый.
А в венце нам мечта «Город злата»,
Драгоценность его древо жизни,
Но пред этим Суды и расплата…
– Помогите достигнуть Отчизны…
                *    *    *

День летит своим клином высоким,
И минуты летят караваном,
Но никто не устроил мне оклик,
Я проспал светлый день, и не пьяный.
День воскресный, в саду моём отдых,
И, наверное, встали так звёзды,
Ночь прошла в сотворении оды,
И проснулся, опять эти грёзы.

Пусть летят не окликну небесных,
И ещё посвящу себя дрёме,
День холодный, унылый и честно
Пусть летит себе в осень, и ровен.
Я же строки нездешние слышу,
И в мотиве своём неостуду,
А все прочие прелести слишком,
Ночь придёт, я свой труд не забуду.
Ночь придёт – моё место во мраке,
Отражать Свет незримого людям,
И сам в строчку мне просится – факел,
Ну, пусть будет, нас звери осудят.

Раз банально не значит неверно,
Иногда всё простейшее рядом,
И не буду здесь дёргаться нервно,
И бежать за чужим листопадом.
Знаю, голые сучья там встретят,
И кому мы нужны – эти почки…
Вас согрею глаголами Света:
Ночки, ночки, духовные ночки…
                *    *    *

Что узнал, что узрел, что услышал –
Это всё кто-то в памяти прячет,
Но однажды приходит стих Свыше,
И живёт, и диктует отдачу.
Симбиоз в мыслях слова и дела,
И какой-то нездешней закваски,
Строки тихо диктуются мелом,
И стираются быстро, с опаской.

Ощущенье, что мысль – это форма,
Её в куб или шар запакую,
Из алмазов? Эпитетов сорных?
На погибель иль в веру Святую.
Стих живой или спящий детёныш,
Он читателя губками алчет,
Он родился иль в хламе найдёныш,
Соловьём будет? Образно – галкой?
Но СЛУЧАЙНОСТЕЙ нет, псевдонимы
Бога разные, этот особый.
Так и в творчестве: вёсны и зимы,
У кого-то застой в уме – гробик.

Окружает всех – чёрная зависть,
Это образ в стихах, в виде ночи,
Не добрал кто-то суетной славы,
И ножи своей критики точит.
Мир такой – из зацеп-шестерёнок,
Просто так нам скользить не позволят,
Получается каждый – ребёнок,
Воля, воля, ребёночку воля.
                *    *    *

Улетают все птицы на север?
Нет, пора, направление к югу,
Не вернуть, что потеряно в вере,
И не взять, что не сделали – груду.
Улетели все гости и дети,
Улетели друзья и родные,
И всё меньше на сердце отметин,
Всё стирают грехи нулевые.

Улетают последние листья,
И летят на их место снежинки,
Замещение суетных истин,
Значит, ожил свой внутренний гринпис.
Да, дожил до познанья сезонов,
Приоткрылись духовные глазки,
Вижу много слепых миллионов –
Эти ищут любые отмазки.
И заботы, и выгоды века,
Очень краткого, всё без оглядки,
Очень мало доносится эха,
Всё играют от Истины в прятки.

Что есть Истина – это Сын Божий,
Зачеркнул Его мир огрубелый,
Вся планета безумные рожи,
Скрали радугу, цвет голубелый.
Голы – белыми вряд ли уж будут,
Всё чернее средь снежного сучья,
Что в аду эта мразь не забудет?
Сучьи гоны? Голодные сучья…
                *    *    *

Что есть сила в борьбе запредельной,
Мы упёрлись, ничья, нет победы,
Как борцы, в жиже, в образе тёмном,
Оба верят – здесь день не последний.
В нечистотах по уши погрязли,
И активны сначала, лихие,
Одному всё равно, надо в князи,
А другому родная стихия.

Такой сон мне как крайний приснился:
Я помочь, но нельзя, бой без правил,
И одни, отойди, двое в лицах,
Всё нельзя, но я бой не оставил.
Подсказали – есть словом подсказка,
Не приёма, а в неком секрете,
Да мы в детстве так делали часто:
К маме с папой – как делают дети.
Размышляю чуть дальше – молитва,
К Всемогущему, но Он далёкий,
Но был случай, когда был побит «царь»,
И победа досталась не ночи.

Получается внешняя помощь –
Как явленье Христу на Фаворе,
Подкрепляет идущего к Дому,
Но осилишь САМ ждущее горе.
Размышляю – Христос же в молитве,
День и ночь, на распятии скорбном…
– Помоги, Боже, тужится изверг,
Не отдай нас лукавому в торге.
                *    *    *

Не гони зима снежные вихри,
Планы есть для немалого сада,
Пусть мой голос негромкий и хриплый,
Но мне песни для слуха услада.
И виски уже чуть серебрятся,
И над темечком светлые пряди.
И в трудах нет помощника братца.
Но, даст Бог, до морозов не сядем.

Это как-то всё связано вместе:
И стихи, и сады – всё творенье,
Мне не надо награды и лести,
Это жизнь и в ней есть вдохновенье.
Вдохновенье на труд, созиданье,
Поле творчества так необъятно,
Кто даёт направленье и знанье?
Это важно и даже занятно.
Вдохновенье – и вдруг обрывает,
Есть примеры: Есенин и Пушкин,
И ещё много разных лиц с краю,
Кто шепнёт, в чём секреты на ушко.

Бесы в бороду им не ударят,
Но и нам очищенья есть шансы,
Это образно: лики и харя,
Иль вернее – моленья и танцы.
Все поэты немалое спели,
И теперь от их песен тоскуют,
Для чего наши планы и цели?
А на Небе поют: аллилуйя!
                *    *    *

Нам для радости надо немного,
Так вначале – ребёнку игрушку,
В середине – как разные йоги
Мы рабы разных мнений, на мушке…
Ну, а в зрелые годы мы рады:
Даже весточкам слабым о другах,
И успехи детей – как награда,
Но и здесь есть значенья – наука.

Радость горькая грёз наркомана,
И похмельная дрожь горемыки,
И отчаянье геймеров рьяных,
Обнажённые правдою суки…
Для кого-то – стяжанье богатства,
Для кого-то мольба вдохновений,
Для кого-то в молении – братства,
Преклонить пред распятьем колени.
Всё пройдет – детство, юность, оргазмы,
И в здоровье объявятся муки,
Мы в сетях – испытаниях разным,
И духовную радость не купим.

Нам гормоны экстаз сотворили,
Или электонейро сигналы?
Но значенье и суть эйфории
Нам в нетленье святых показали.
Там немыслимо тёплые мощи,
Там и цвет, ну, а главное – слышат…
Этот опыт молитвенный мощный
Даёт радость молящимся душам.
                *    *    *

Я не верю в плохие приметы:
Чёрный кот нам достался от брата,
И тринадцать – нам свадьба пропета.
Пусть любовью прославится хата.
Возвращаться – плохая примета.
Но мне память инсульт не оставил,
Но я Главное помню при этом,
И живу в исполнении правил.

Правил истинных, что в Православье,
Правил дома, семьи и отцовства,
Значит, я не совсем обезглавлен,
И в хозяйстве всё крутится ловко.
Сотворить се стихи, что нетленны,
Заложить корень главный для сада,
И душою избегнуть от плена,
Я доволен, так истинно надо.
Так приметы – пустая затея,
Суеверье – от суетной веры,
Их придумал, шутник, не потея,
Мифы создал – про Марс и Венеру.

Мифы, сказки примет, суеверья:
Как рудой наполнение жизни,
И крупицы – ведущие к Двери,
Вера верит в невидимый признак.
Без примет крестись крестным знаменьем.
Бей нечистого, словом и делом,
Не беги – толпы суетным мненьем
И шагнёшь в неизвестное смело.
                *    *    *

Снег растает и почву отпустит,
Пусть зима показала нам жало,
Но нам течь, не конец ещё, в устье,
Да и дел ещё много осталось.
Хорошо, что дают ещё сроки,
Подтянуть делом нужные крохи,
И мы платим погоде оброки,
И не делаем лишние охи.

Но в духовном все сроки подходят,
А страна в полудрёме и спячке,
Но всё злее и хмура погода,
А народ в полусонной раскачке.
Не сгущаю ли краски и тени,
Но я вижу, что грядут морозы,
Не один я, есть множество мнений,
Но у всех отрицательный отзыв.
Есть Писанье, пророчества, думы,
И как сходятся встречные пальцы
Нам на блюдечке факты подсунут,
Но мы шлём их за печку, подальше.

Что же ждём? Что нас в печку посадят,
И поджарят с какого-то бока?
Как избегнуть кипящего ада?
Надо делать усилья до срока…
Помоги нам, Господь Всемогущий,
Весь народ – нумерованный зомби,
Ноль прививкой – надёжней и лучше…
Бомбы, бомбы, кто с номером – бомбы.
                *    *    *

Крайне надо, усиленно, очень –
Всё каких-то свершений и терний,
Но, увы, не хватает сил, мощи.
Но спокоен, не гробит тик нервный.
Потихоньку, частями, шажками
И получится то, что задумал,
Не течёт под заиленный камень,
Да поможет мне чуточку юмор.

Через пот закопаю все мысли,
Те дурные, что душу калечат,
И смогу лучше время исчислить,
И пропеть – что и в деле не вечер.
Через пот рассосёт гематому:
В голове и появится память,
Но с другой стороны ум не омут,
Он не спит и в молитвенных бранях.
Да, уж, шуточки тут неуместны
Если дело зашло так далёко,
И все факты разложены честно,
И их видит духовное око.

Видит бездну соблазнов и горе,
Что приходит проклятьем неверью,
Смысл, итог человечества – корень,
Что зовут очень истинно – Дверью.
Очень надо, усиленно, крайне
Нам понять, про духовное око,
Но, увы, всё известное в тайне
И зарыто соблазном глубоко…
                *    *    *

Не видать за деревьями леса,
Не понять за банальностью смысла,
Но мне в рамках учёности тесно,
Принимайте реально, что вышло.
Иногда шило-слово так встанет,
Не убрать мне его, не объехать,
И я тоже греховностью ранен,
Всё какого-то жажду успеха.

А успех незаметен, он в слове,
Что уйдёт на глубины сознанья,
Ну, а этот путь сложен, не ровен,
Здесь нужна всей учёности баня.
Там в глубинах сознанья есть ниша –
Подсознанья, там бездна вопросов,
И чтоб эти вопросы услышать,
Слово вставим из кучи отбросов.
Нам попасть надо в глаз, а не в брови,
И не нам, а так связано Свыше,
И не древним – а жизненно Новым,
Донести этой Жизни излишек.

Все мы носим незримые маски,
Все закрылись от Бога и ближних,
Без сюжетов и помыслов ясных,
Навострили к греховности лыжи.
Не за морем я это увидел:
Это здесь, это жизнь, а не басни,
Враг в уме есть – банальнейший идол.
А за лесом, для верящих, Праздник!
                *    *    *

Редко птица летит в середину
На Днепре, на красавице Волге,
Кто меня при прочтенье покинул:
Не протянет, отчаянный, долго.
Мы такой стих теперь намечтаем,
И обрубим швартовы на пирсе,
Мы отправимся образно – к Раю,
Полетим в запредельное в мыслях.

Что оставим мы здесь – да заботы,
Все какие-то псевдо старанья,
Не зову вас в беЗсмысленный отдых,
И в обычное с чтением спанье.
Не зову вас подумать о хлебе,
О долгах и в болезни стенаньях,
Мы здесь вместе все вырастим стебель
Прямо в Небо, в духовных исканьях.
Прямо в Небо уходит молитва:
За родителей, братьев и другов,
Так на стебле появятся ветви,
Как бы в некой расхожести угол.

И польём этот стебель слезами,
Знаю, нет их, но вспомни Иуду,
Все когда-то дерзали азами:
Прочти все – «Я Тебя не забуду».
И на ветвях появится нечто:
Нет, не плод, а какая-то завязь…
– Помоги, Боже, истиной сжечь всё,
Кто поймёт это, Ты не оставишь.
                *    *    *

Синим, синим – до радости синим,
Небеса отразились в тельняшках,
Но земля – окончательный финиш,
Мы из праха и в прах в доле тяжкой.
Но десантники тянутся в небо,
Им прыжок – как экзамены страха:
Впереди неразгаданный ребус,
Позади – дом, оборванный якорь.

Так прыжок – приближение к дому,
Но с другой стороны – парашютом…
Наши души без Родины стонут,
И боятся расстаться с уютом.
Но страшись, не страшись – надо прыгать,
Парашют не пристёгнут и мокрый,
Впереди раскалённое иго
И оттуда страдания отклик.
Пристегнуть может твёрдая вера
И тогда наполняется купол,
Впереди – новых радостей эра,
Позади – в испытаниях угол.

Образ моря, земли, парашютов –
Мы земные, нам надо примеры,
Приземляться же всем – не до шуток,
А внизу неизвестное в сером…
– Синеву, синеву в парашюты.
Дай же, Господи, верящим душам.
Пусть рассеется промысел мутный
И мы в центре окажемся круга. 
                *    *    *

Дмитрий-князь – он принёс нам победу,
Но немало пролили там крови,
И доныне им служат обедню.
Обновив поминаньем надгробье.
Поминаем усопших, убитых.
Добровольно и в воле-неволе,
И обед собирается сытый,
Приезжают здоровый и болен.

Поминаем, конечное, ближних,
Кого знаем, делили с кем будни,
Любовались совместно на вишни,
Но по-разному встретим день Судный.
Как и мы, так и нас – прочитают,
Хотя нас остаётся всё меньше,
Улетают все верные в аут,
И всё больше является женщин.
Так велось и, наверное, будет,
Эта строчка такая родная:
«Я тебя никогда не забуду»,
Её помнят и любят, все знают,

Кто не знает – прочтёт и услышит,
И какой-то да сделает вывод:
У нас вырвут любовный излишек,
Всё что встанет пред Богом и криво.
Любить родину надо, но с Богом,
Любить ближних – да с Богом, конечно,
Не отнимутся с Богом чертоги,
Верно-истинно – вечно-навечно.
                *    *    *

Ожидали мы в храме: «Помилуй…»,
Но потом донеслось: «Всеблагая…»,
Это значит, что часик накинув,
Будем чтить тебя Мать, величая.
Так сошлись все значенья и сроки:
Поминальный день с чудом иконы,
Иногда нужен повод и отклик,
Чтоб увидеть Свет чудный, оконный.

Завопят, понимаешь, все оптом,
Коль припрут нас опять выше меры,
Но сейчас есть примеры и опыт
Не идти в неизвестное первым.
А ещё сохранились и люди,
Что следят за часами духовно,
Они раньше нас подвигом трудным
Разбирают неверия брёвна.
Они раньше нас время отметят:
Что подходят последние сроки.
А мы чтим, может, праздник и месяц,
Не вдаваясь в анализ глубокий.

Да мы все здесь почти не готовы
Различать смеси чёрного с белым,
Отмахнулись от LOGOSа-СЛОВА,
И бежим в непонятное смело.
Снова близится Смутное время
И найдутся ли Минин с Пожарским?
И какому ты идолу внемлешь?
Как делить чёрно-белое ярко.               
                *    *    *

Что такое есть вятская осень?
Это пасмурно, голые сучья,
И мы часто у Господа просим:
– Дай тепла нам, иль холода лучше.
А тепла – покопаться чтоб в почве,
А мороза – замёрзли, чтоб грязи,
Не хватает нам времени очень,
Мы всегда в непролазное влазим.

Золотого здесь очень немного:
Бездорожье и долгие зимы,
Кто-то скажет, шагаем не в ногу:
Со всем миром и флагом родимым.
Да, у нас здесь наркотиков мало,
Денег нет или жалкие крохи,
И мы ходим в одеждах линялых,
Но вот здесь мы соблазнов не просим.
Понимаем, что чище здесь души,
Доброты, сострадания больше,
Да мы здесь все соблазны задушим,
Нет, в других местах долюшка горче.

Здесь икону нашли Николая,
Лет шестьсот её верные носят,
И кто просит, надеется, знает:
Под покровом здесь местные, очень…
– Дай огня нам в озябшие души,
– Дай мороза в исканьях соблазна,
– Помоги, состоянье улучшить,
– Когда Свыше обрушится язва.
                *    *    *

Что мне мир беЗпредельно паскудный,
Что мне где-то вдали миллионы,
Сам скитаюсь я в поприщах трудных
И пейзаж предо мной не зелёный.
Нас накрыло сырое предзимье.
И ночами хватает морозом,
Но я вижу духовное гибнет,
И нужду в покаянии слёзном.

Эта осень особая будет:
Пушкин с болдинским пусть отдыхает,
Есть весы, есть решения судеб,
Есть призыв – кто годится для Рая?
Очень вялый, из маленькой искры:
Нет бойцов, нет горенья, нет силы,
Всех уводит быт суетный, низкий,
И хватает соблазнами, стылый.
Но всё зло доброту не отменит,
И такие отыщутся души,
Здесь не нужен богатый и гений:
Молодых всех проверят, старушек.

Это будет последний критерий:
Квинтэссенция слова и дела,
И её любой ангел измерит.
Остальное всё – плесень и мелочь.
Фанатизм, секты, бизнесы – в топку,
В топку денег гнилых – миллионы…
– Помоги, Боже, в поприщах топких.
– Помоги видеть Остров зелёный.
                *    *    *

Нам металлы предложены в жилах:
Драгоценности ищут и моют,
Это, может, удача и милость,
Или горе к грядущему вою.
Из руды, по крупицам, всё выше:
Справа-слева пустая порода.
Самородками почва там дышит,
Или грязь, непрозрачное в водах.

Образ творчества – слово мы просим,
Копошимся в руде – надо жилу,
Чтоб посеять для вечности озимь.
Чтобы сердце грядущему билось.
Чудо-жила даётся немногим,
Большинство по крупицам лопатит,
С интеллектом есть местные боги,
У них где-то средь идолов братик.
Есть руда, есть крупицы, есть шельмы,
Мне куда – надо двигаться глубже?
И лопатить молитвами мельниц.
Представляя весь будущий ужас.

Не моё это дело – оценка.
Слово может пушинкою пуха
Улететь, зацепить переменкой,
Хохотать или в колокол бухать.
– Дай металла мне в колокол – смыслом…
– Дай металла красивого – звуком…
– Чтобы горе грядущее вышло…
– И мы тёмный покинули угол.
                *    *    *

Белый лебедь московский, на Чистых,
Эту строчку не выдернешь с песни,
И сейчас там красуются листья:
Огорчая иль радуя местных.
Много песен подобных пропето,
Прославляя куличье болото,
Это старый проверенный метод
Собирать всем известное злато.

Что у родины мне отбоярить:
Оторвать, отстегнуть и прославить,
Я спокоен, но внутренне ярый
И пишу жизни странствия главы.
Здесь на Вятке святые порядки:
Здесь из озера выгнали беса,
Покрутили верёвку с присядкой,
И ушли от лукавого лесом.
Всемером отметелили батю.
И врагам уцелеть – не догнали…
Ну, фольклора, наверное, хватит,
Здесь духовно – подобные стали.

Здесь гиганты поста и молитвы,
Прозорливцы, провидцы, пророки,
Здесь грехи в рог бараний вмиг свиты,
Здесь и Неба особенный отклик.
Помечтал я немного – не вредно,
А в округе всё голые сучья,
Но на чистое злато не бедно…
Случай, случай, Божественный случай.
                *    *    *

Есть на Вятке Божественный случай:
Николаеву носят икону,
Ненавязчиво избранных учат.
И с понятием люди, не стонут.
По жаре, по дождю, много ночек,
Мало силы для полного круга…
Прикоснуться к великому хочет –
И седой  и младая подруга.

И отдельно идут староверы:
Другим строем, попозже, не рано,
Умирают в пути, без истерик,
Бог владыку призвал Адреана.
Я не тот, не другой и не третий:
Мы без пастыря, мы беЗпоповцы,
Мы с молитвой пришедшего встретим,
Все мы слабые блудные овцы.
За меня побывали там дочки
И жена прикоснулась к святыне,
Я же внутренним радаром точным,
Всё проверю, измерю доныне.

Я из дома прошу Николая:
– Помоги нам в путях и исканьях,
Мало кто направление знает
И глубины духовного знанья.
На Великую все за великим,
А мы в храме к Кресту – за обычным,
Там старинные тёмные лики,
Любой опыт духовного – личный.
                *    *    *

От Матфея евангелья чтенье…
Фразу слышали мы не вникая,
Это избранных чтение-бденье,
У нас нет их, мы грешные с краю.
У нас просто простые поклоны:
По семнадцать, два раза за службу.
Как грехам и нечистым заслоны,
Без вопросов и с думаньем нужным.

До кого же Матфей достучался?
Он труды создавал для евреев,
Но народ без духовного алчет.
А мы были от центра левее.
Марк, Лука – те не греков просили,
Пусть на их языке и культуре,
Обращались к евреям, в их силе,
А весь мир был в невежестве хмуром.
Но Господь вразумил Иоанна:
Поискать все остатки по миру,
И Благая Весть ринулась рьяно,
Кто не слышит и гонит – тот ирод.

И замкнулось кольцо – все мы дети,
Все Всевышнего любим и просим,
Там нет наций – сих грубых отметин,
Там кто выдержит в холоде – озимь.
От Матфея евангелья чтенье…
Да Матфей нам родней, чем евреям,
На примерах вернее ученье…
Бденье, бденье, духовное бденье!
                *    *    *

По снегам и по первой пороше
Ездил Пушкин, являясь к обеду.
Да, в стихах этот образ хороший,
Но я нынче в снега не поеду.
Выпал снег, да сырой, снизу стылость,
Буксовать будут сильно колёса.
Да и день очень серый, унылость.
Я светло люблю, тёплая особь.

Я пешком пойду в лес, созерцая.
И дойду, может, к Вятке, к простору,
И вернусь снова к тихому спанью,
Здесь спокойно, блаженно, не город…
Это тоже «Мгновения жизни» –
Пусть другого размера и ритма,
Это жизнь моя в думах и мысли,
Что ведут меня к Высшему ниткой.
Я ту нитку в клубочек воскресный,
В нём нет граней, он нежный пушистый,
Мне сегодня в вселенной не тесно,
Я не буду жечь иглами истин.

Хотя шило в клубочке не спрячешь.
Оно лезет при виде работы,
Суетятся, как кругленький мячик,
Им не нужен, без Господа, отдых.
Одичали без храмов и службы,
Нет привычки, нужды и примеров,
И в духовном – что северный-южный
Ветер истины, в дурости серой.
                *    *    *

Песни разных бродяг и туристов
Нас зовут… Ну, хотя бы послушать,
Мы не знаем где верная пристань,
И все верят в величество – случай.
Кто-то в дебри ушёл за туманом,
Кто-то в море узрел Гваделупу,
Купол неба у сильных в кармане,
И в горах – скалолазку пощупать.

Упрощаю я эти вопросы,
Молодые не знают всех песен,
У них где-то заоблачно осень
И там-там ещё бодренько весел.
Как объять необъятное мира,
География – это же крохи,
Так и жалко ничтожнейших сирот,
Не объяли огромнейший опыт.
Не объяли гигантские знанья,
Не узрели красоты природы,
Города, пирамиды и зданья –
От которых волнение, одурь.

Но, быть может, секрет проживаний
Где-то в области чувств-устремлений.
Это тоже огромное знанье,
И его постигают и в лени.
И бодрись, и ленись – всех зачистят…
Ну, а пристань – величество Случай?
– Помоги , Боже, в множестве истин…
Учат, учат, чему же научат?…
                *    *    *

Бог Он где? Он в печи и за печкой,
Он закрыт или далью задвинут?
Мы абстрактно представили вечность
И заботой зашторили Сына.
Мир лукав и заботой обнимет,
Всё какие-то виды и планы:
Кто-то хочет для вечности имя,
Кто насыпать для деточек манны.

Это надо, частично, не сильно.
Дети тоже проходят дорогу,
Имена – все покроются пылью,
А ответ за себя держать строго.
За себя, за весь мир удовольствий,
За мечты, за запретные страсти,
За бумажник неправедно толстый,
И в загробном кто скажет нам: «Здрасте»…
Я опять упрощаю судьбину,
Вразумляя себя – не поэта,
После строгости слов – не остыну,
И меня разогреют при этом.

Я пока что ещё не готовый.
Много слабостей, дури, привычек,
Оступаюсь, суровы оковы,
Плохо помню, что в Книге есть вычерк.
Книга Жизни – се Главная Книга,
Как попасть в неё знает Всевышний,
И я чувствую слабостей иго…
– Помоги, Боже, Силой не лишней.
                *    *    *

Есть безмолвие страшных торосов,
Забрести туда – доля лихая,
А как быть когда море вопросов,
А ответы – где верно, не знаешь?
И там компас не верен – всё север,
И без звёзд – всё в молчании небо,
Не обслужит услужливый сервер,
Будешь в круге запутанный бегать.

А не так ли и мы – всё блуждаем,
И торосы – обыденность жизни,
День прошёл… И по кругу, по краю,
И по телео пляски да …измы.
И газеты – продажные суки,
Все в рекламе, чтоб чуточку выжить…
Пьют, гуляют и курят от скуки,
Опускаясь всё ниже и ниже…
Эти страшные поприща – правда,
Где солгал – в меня камешком кинут,
Номинально – я вроде бы, автор,
Но стихи эти Свыше от Сына.

Вот и Компас надёжный нашёлся,
И Звезда или семь, что в деснице,
И понятно, без сервера, молча,
Что есть ноль и одна Единица.
Потянуться к Ней чуточку,  Кверху,
И прощайте лихие торосы…
А кто верит – тех ангелы держат,
Ну, а в круге – отбросы, отбросы.
                *    *    *

Дал стихи мне Господь, даст и денег.
Эту истину слышим про деток,
Так сыны это точно, есть мненье,
Сотворили их с Небом при этом.
Что мой мозг обновлённый инсультом:
Он пустой для соблазнов и грязи,
Он отдал управление пультом,
Но с поста и молитвы не слазит.

Что есть пост – то надежды охрана,
Не пройдут мимо помыслы-страсти,
К нарушителям доблестно рьяный,
Бьёт крестом все открытые пасти.
А молитва – так просят и дети,
Слово «Дай» – оно первым для мамы,
И мне вера в Всевышнего светит,
И я вижу достаточно манны.
Получаю достаточно пищи
И вещей, и другого, что нужно…
Тот найдёт, кто усиленно ищет,
Я ищу, эта парочка дружны.

Им не нужен усиленно третий,
Так задумано: было и будет,
Есть пример у святых из отметин,
И другие примеры из судеб.
Так с чего мы начали – про деньги,
На издание маленьких книжек…
– Дай достаточно, Боже, не меньше,
Для людей, для Твоих весь излишек.
                *    *    *

Кто прочтёт меня – маленький бонус,
Всем медаль – «Боевые заслуги»,
Мир сейчас – в информации тонут,
И бегут в неуёмном испуге.
Все спешат ухватить, удержаться,
На любые есть вкусы сужденья,
Каждый дико особый, не братцы,
И все ищут отдельного мненья.

Каждый ищет свободную нишу,
Заползти туда умной улиткой,
И пусть кризисы ужасом дышат:
Убежали мы, мудрые прытко.
Но, увы, эта гадость догонит,
Будь хоть ты семи пядями хитрый,
Это всем, как набатные звоны,
Это душа холодного литры.
Здесь кого-то обломом спасают,
Вразумляют и судят заранье,
Ну, а те, кто окажется с краю
Упадут, как негодные зданья.

Все стихи – это некие звоны:
Увидали – чтоб дальние дали,
И духовной езды перегоны,
Мне за это не жалко медали.
Так медаль это что – полуюмор?
Не совсем, нам награда приз Свыше…
Нам задача – усиленно думать,
Думать, думать, услышать, услышать…
                *    *    *

Судно мячиком в небо взлетает
На волну, потом вновь в преисподней,
И когда же конец, мы не знаем?
Проверяли на что мы способны.
Оказалось не так уж и много:
Из солянки, с эрзац экипажем,
Да учебка, из срочников – в «гробе»
Они все, кто из слабых не ляжет.

Всемером вели судно, на вахте
Двое суток, а семьдесят в трюме…
А не так ли в духовном: кто трактор,
А кто раньше в греховности умер.
Всё, без нас там нашли лесовоза,
Итальянцы покинули судно…
Это где-то геройская поза,
А там шкуру попортить не трудно.
Ощущаю, что эту проверку
Предоставили мне персонально,
Запах вони, блевотины терпкий,
Вроде вони на суше, анальный.

Сорок лет, а всё видится чётко:
Красоты нет в романтике буден,
Но нас в жизни почистили щёткой –
Это мы никогда не забудем.
Так в духовном: кто пашет, кто с ложкой,
И один к десяти выбор веры,
Те, кто в трюме – пусть дышат, немножко,
Кто на вахте – бодритесь, ход смелый…
                *    *    *

На востоке есть тысяча ночек
И одна, что лишила заклятья,
Мы и фильмы смотрели воочью.
Но, увы, нам те притчи – не братья.
Всё понятно, но чисто земное,
Нет Небесного, мы не колдуем,
Не на том основании строят –
Суета беЗпросветная сует.

Что я вспомнил – стихов миллионы
И одно, в них не капельки света,
Там всё чисто и путь им зелёный,
Свист – чик-чик, полетели, привет вам…
И они суетятся довольны:
Всё есть: рифма и цепь ударений,
И склонения умные больно,
И часть речи – все разные мненья.
Всё там есть – и чик-чик и на ветку,
Потом раз и легко на другую,
Не банально, бывает и метко,
Но итог всем понятен – из сует.

Это жизнь, да я сильно не спорю,
Пусть летают зелёные чики,
Моя цель – то грядущее горе,
Всё земное и прошлое выкинь.
Всё сгорит – триллион словоблудий,
Ну, а мне – мне бы капельки Света:
В «Я Тебя никогда не забуду»,
– Помоги, Боже, светом Завета… 
                *    *    *

Сто стихов – столько трепетных мнений
Предоставил Господь мне за осень,
Сто стихов – это цепь изменений,
Что прошли мы, как новая особь.
Новый цикл на пронзительном ритме,
В нём любовь и трагизм старой ноты,
Воплотились в слова в вечной битве:
Света с тенью, я воин охотный.

Что же нового мы отыскали
В этой старой руде – цепь открытий,
 Веры щит – из проверенной стали
Помогает предвидеть событья.
Всё расписано в искренних нотах:
Старых-Новых Заветов, в пророках
И творить в этих рамках работа,
А не в новых метаниях охать.
Не для нас эти мерзкие ритмы:
Эти дёрганья, в позах кривлянья,
Не для нас путь душевный, избитый,
Не даёт он духовного знанья.

Но молитва выводит на Небо
И ответ в виде пламенной строчки,
И мой мозг – в виде чистого снега,
И там пишет невидимый почерк.
Сто стихов – это новая книга,
Сто стихов – это цепь откровений,
И вся жизнь здесь проносится мигом:
– Тени, тени, простите мне тени…
                *    *    *

Разогрею молитвой округу,
И начну копать в вечном и мёрзлом,
Но и помню работу – подлюгу,
Заставляют заботливо ёрзать.
Так витаю меж словом и делом,
Отрываюсь в труды от подушки,
А где центр, где вершина, где мелочь?
Что держать надо Главным на мушке?

Что останется здесь, что текучка,
Что для вечности и для спасенья?
Всё земное – как общая сучка
Убежит или сдохнет от тренья.
Максимальные грезятся факты,
Я всегда отрицал полумеры,
Мне открыли, что тёплые такты –
В чреве Господа гадкая мерзость.
Это тёплое рвотой наружу:
За пределы, во мрак и круг внешний,
А холодное в топку, не в стужу,
Это плата за бизнес успешный.

Упрощаю я в строчках громаду:
Здесь проклятья и промысел Божий,
Но есть Рай и страдания ада,
Ураган и день светлый, погожий.
Да, есть где-то красоты Эдема,
А здесь мелочь и общая сучка,
Вот такая открылась мне схема…
– Помоги нам, Божественный Случай.
                *    *    *

Мы проходим войну мировую
Где-то в школе и сами читаем,
Это кровь и от боли тоскуют,
Кто, зачем награждает здесь паем.
Там за кадром мелькают фигуры,
Что «варили» на том триллионы,
Конкурентов стравили натурой,
И весь мир обрядили в погоны.

Есть Рокфеллеры, Ротшильды, Барух,
Есть масоны и разные клубы,
Кто и где тот невидимый барин –
Всей земли и имуществу в убыль.
Не во всём там замешаны люди
И события очень серьёзны…
По больному и тонкому рубят,
Слёзы, слёзы, огромные слёзы.
Выплывают масонские съезды,
Первый враг им во всём – Православье,
Банда с Троцким внедрёны от бездны,
Выбор веры в событиях – главный.

Всех подмял позолоченный идол,
Но внутри он пустышка, надутый,
Но прельстил всех успехом и видом,
Прямо в бездну с ним ветер попутный.
Вновь затянут в орбиту Россию,
Чтоб затеять строительство храма,
Ожидают напрасно мессию,
Драма, драма, вселенская драма…
                *    *    *

Разбирая вселенские масти,
Лезем мы на просторы галактик…
Нам важнее соседские страсти,
А не личные горькие факты.
Где-то сплетни собрали и слухи,
Обсудили в правительстве вора,
Мы чисты, не обидели мухи,
И следим обличительным взором.

Мимо нас не проскочит мошенник,
Греховодник, кто пьёт и торгует,
Кто имеет достаточно денег,
Мы осудим дельцов и буржуев.
Мы пушистые белые снобы,
Мы не сядем с нечистыми рядом,
Там и ставить то некуда пробы,
И мы ищем сориночки взглядом.
Продолженье известно – про брёвна,
Но их нет, да и кто их увидит?
Все такие ж больные духовно,
Всем нужны в этом поприще гиды…

Как ещё пожалеть бедолажных,
Кто поможет, в чём корень проблемы?
Это жизни факт в мелочах важных,
И весь мир этой мелочью пленный.
Но вселенная это не любит,
Не пройдёшь туда с примесью грязи,
Люди, люди, греховные люди…
А где грех – там и смерть, сами влазим…
                *    *    *

К нам зима запоздала немного,
Ощущенье, что кто-то, где держит…
И меня не волнует тревога,
Что не буду в работе я первым.
Всё успею: в саду и по дому,
Что останется – это не важно,
Люди круглый год заживо тонут,
А у нас воскресение – Праздник.

А у нас Рождество в паре с Пасхой,
Это пик христианской победы,
И душе всё становится ясно,
Понимаешь, без Праздников – небыль.
Их немного нам – двунадесятых,
Календарь христианской святыни,
Во главе Крест и угол Распятый,
Вечно, присно, конечное, ныне.
Понимаешь – без Праздников рвачка,
Пахота в беЗпрерывной упряжке,
Да тупая ленивая жвачка,
И в итоге – срываются тяжко.

Кто в запой, кто во блуд, кто-то в горе,
Это яркие жизни примеры,
Их не надо придумывать в споре,
Эти горькие жизни потери.
Жизнь-зима – это радость и стылость,
Чистота и морозы с метелью…
– Помоги, Боже, в будущем в милость…
– Сдельно, сдельно, текущее сдельно…
                *    *    *

С горы лет и с нагрузкой извилин
Я могу видеть в массе ошибки,
Они есть и, конечное, были,
И от них путь извилистый, зыбкий.
Часть, наверное, всё-таки в пользу,
Как преграда, закрытые двери,
И потом это поприще сольно
Исполняем мы, лично потери.

Здесь рецепта нет – эти попытки:
Эксклюзивные ямы и грабли,
Кто-то умный, талантливый, прыткий,
Кто как все, интеллектом ослаблен.
Здесь такие замешаны страсти:
Убивают, калечат, прессуют,
Все проходят отборочный кастинг,
Души всех обновляют от сует.
От граблей и от ям нет защиты,
Все проходят по жизни науку,
Сколько раз будет каждый избитый?
Не подскажешь ни брату, ни другу.

Не подскажешь ни детям, ни маме,
Каждый слеп исключительно, сонный…
Осознает кто жительство в яме,
Тот примером покажет поклоны…
– Ты прости нас, Господь Всемогущий.
– За ошибки, я больше не буду…
И строкою по небу бегущей:
– Кто покается, будет отпущен.
                *    *    *

Проломить, продолбить, пролопатить –
Надо ямы последние, очень,
Всё, сезон закрывается, хватит,
Нынче тёплая длительно осень.
С запоздание лето на месяц,
Осень тоже, задвинули зиму,
Что ещё в этот климат намесят,
Что ещё необычным подкинут.

Обещают везде катаклизмы,
Потрясти напоследок планету,
Чтобы вспомнили Небо, Отчизну,
Где всегда нескончаемо Лето.
На земле это лето в разносе:
То жара, а то сыро-прохладно,
Но дают нескончаемо осень,
Чтобы вспомнить о Боге, о Главном.
Кто не вспомнит, замёрзнет несчастный,
Но, увы, тех остуженных много,
Они с миром беЗцельным согласны,
Не волнует зима и тревога.

Продолбить, проломить надо череп,
Чтобы истину вечную вставить,
Чтоб увидели странники Берег,
Берег вечности истинный, правый.
Да, без помощи грешному плохо,
И хватило бы силы на комья,
Хорошо бы и дружеский локоть…
– Вспомни, вспомни, что Истина вспомни.
                *    *    *

Фантазируют люди невольно,
Всё куда-то им хочется в сказку,
Сочиняют совместно и сольно,
Человека имея в привязку.
Человек – это чудо творенья,
Он в вселенной, без края, не витязь,
Он сгодился, есть многие мненья:
Через совесть и правду в событьях.

Есть сильнее, умнее и круче,
Есть богаче, есть даже красивей,
Есть компьютерный гений обучен,
Но у гомо – дела справедливей.
Справедливость какая-то зыбкость,
Её с совестью нет, не пощупать,
Да и в чувствах огромная гибкость,
Но их нет, не увидите лупой.
Что же это за след, за параметр,
Эволюции сильно не нужный,
Как на шею повешенный камень,
Или рамка и пояс окружный.

Сотворение – в образе Божьем,
По подобию – чувств необъятных,
По параметрам – с ангелом схожий,
Со следами – творений приятных.
Где фантазия, вымысел, правда?
Что есть мозг, он с вселенною связан?
И кто льёт в него лживого яда?
– База, база, творение – база.
                *    *    *

От простуды не спрячешься дома,
Она есть, поселилась украдкой,
Ну, зачем, ну, к чему этот номер?
Поиграть бы с злодейкою в прятки.
А к врачам? Они сразу залечат:
За семь дней, ну, любую простуду,
А без них? Да неделя извечно,
Так открыто греховному люду.

Есть ещё изумительный лекарь –
Это голод, съедающий шлаки,
Но здесь силы нужны и опека,
Чтоб вступит в се подобие драки.
Поболеть нам бывает не вредно,
Очищают насильно от слизи,
И болезнь улетает беЗследно,
Эта цепь в продолжении жизни.
Жизнь-болезнь – они связаны вместе,
Жизнь-грехи – те порой неразлучны,
Что же здесь нам предложено к чести,
Снова голод и пост – другом лучшим.

По молитве и силы добавят,
И опека – так в храм в покаянье,
За лечение Господу слава,
И потом у проломов стоянье.
У проломов сквозняк и прохладно,
И попасть могут льдом по макушке,
Не годится остаться всеядным…
Смело в пост – с очищением лучшим.
                *    *    *

Песню хочется словом измучить,
Чтоб тоскою нездешней завыла,
И исполнил величество Случай,
И вела ритмы Высшая Сила.
Мне не надо ни денег, ни славы,
Пусть летит на просторы вселенной,
Где-то чудо волшебное явит,
И спасёт многогрешных от плена.

Размечтался я пёс окаянный,
Сам хромал по блевотному кругу,
И дождался: не песни, не манны,
А бича, как первейшего друга.
Снова вставилось слово банально,
И банально давно – покаянье,
И оно в отдалении дальнем,
Вся планета нуждается в бане.
Все нуждаются в мыле и чистке,
Одичали и люди, и злаки,
В ГэМэО их несчастных обули,
Они с геном свиньи и собаки.

Да у нас этих генов – духовно
Дополна и везде метастазы,
И болезнь очищается кровью,
А иначе не скинуть заразу.
Через кровь, через пот, через муки:
Очень жалко, но в пользу и надо,
Там не будет тоски и разлуки…
Радость, радость, вселенская радость.
                *    *    *

По каким бы пенькам и ухабам,
Мы не мчались, но всё же приедем,
Говорят, что где влезешь, там слазим,
Это если не светит приветом.
И в какие бы сани не влезешь,
Нас оттуда попросят под попу,
Не ходи кума в гости к соседу,
Когда люди уехали в отпуск.

Всё какие-то, блин, афоризмы,
А блины у нас первые комом,
Но нам надо добавить харизмы,
Чтоб блины приглянулись знакомым.
Приглянулись родимым и близким,
И далёким, и даже за морем,
И не ради дежурной отписки,
А помочь в приближении горя.
Где-то лопнет струна и помчатся
По планете во всём – катаклизмы.
И спасения точного адрес:
Не банкир, не судья, и не …измы.

Вся история – пни да ухабы,
И мы где? Пассажиры с билетом?
Есть мужи, есть гуляки и бабы,
Что имеют и попу при этом.
Всё, закончился мир афоризмов,
Надо точки расставить над миром.
– Кто с билетом приветит Отчизна…
– Сыро, сыро, а нам блины сыры…
                *    *    *

Привязалось из этого цикла:
«Что я с Пушкиным в снег не поеду»…
Почему? Он по множеству выклад
Вроде свой и вернулся к обеду.
За «Балду», так я сам беЗпоповец,
За стихи – мы, понятно, не ровня,
Пусть равны сейчас даже чухонец,
Никого уж не высадишь в дровни.

Что за баб? А мы тоже безгрешны?
За крестьян, за старушку Арину?
Да он жил по обычаям местным,
И личины все грешные скинул.
Он три дня умирал, очищался,
Всё по чину и исповедь строго,
Молодой и нам этого жалко,
Но дороже на Небо дорога.
Он ушёл, его дружно отпели,
Проводили, потом поминали,
И в наследство огромные цели
На издания в дальние дали.

Что арап? Но он больше, чем русский,
Да, в лицее учили занятно,
И итоги не в знаниях узких,
Кругозор расширяли стократно.
Но, здесь хуже – масонские тайны
Не оставили чёткого следа…
- Извиняйте, не буду я крайним,
С непонятным в снега не поеду.
                *    *    *

Что мне Дальний восток и Камчатка,
Так, абстрактность какая-то, карта,
Там народу живётся не сладко,
Выбираться оттуда – не бартер.
Всё раскуплено сразу, заранье,
Кто успел – перелётные птицы,
Остальным от тоски завыванье,
Да молиться, чтоб чуду явится.

То, что чудо случится я верю,
Всем бывает отдельная ниша,
И находится страннику Берег,
Мы по Берег и Истину пишем.
Все мы здесь – перелётные птицы,
А билет? – надо думать и думать,
За билет надо в очередь биться,
Или здесь тосковать в куче сумок.
Ну, про очередь – это сурово,
Не у всех есть возможность и время,
Но, молитва – чудесное слово,
Это свет освящающий темень.

Да, молитва премногого стоит,
Это вес на весах Правосудья,
А ещё если молятся двое,
Перевесят всё, сказано – будет.
Получается все-таки  – бартер,
Мы туда, нам ответка оттуда,
Иногда исключительно ярко,
Тоже песнь «Я Тебя не забуду».
                *    *    *

«Я Тебя никогда не забуду»  –
Это строки проходят сквозь сердце,
Это цель среди сереньких будней,
И мой храм – средь стихов поселенца.
Я вам честно признаюсь – немного
Здесь моих Главных мыслей и формы,
Это всё уже было, дорога  –
Дар, предложенный мне за упорство.

Подсознание здесь и реальность,
И фиксация темы в деталях,
Но с мечтами о поприщах дальних,
Что-то в вечность и здешняя малость.
Нет здесь скромности, нет и гордыни –
Обнажённые думы наружу,
От истоков грехов и доныне,
Что идём через темень и стужу.
Здесь, конечно, фундамент – святые,
И немного оковы от правил,
От поэзии рамки, надеясь,
Что дойдём до Суда в духе здравы.

Там не будет ни бед, ни расколов,
Этой здесь кровоточащей раны,
Нам церковнославянского школа
Даст понять нашу силу, упрямым.
Но и служба, и буква проходит…
Дай, Господь, в воскресении чуда,
Дай духовной чудесной погоды,
Я Тебя никогда не забуду.
                *    *    *

Всё идёт по великому плану:
А мы кто? Шестерёнками будем?
Или шлак, что всплывает изъяном,
Иль сорняк, что когда-нибудь срубят.
Или вырвут, что с примесью плевел,
Ну, а шлаки понятно – горнило,
Шестерёнки есть справа и слева,
Где поставят нас с ликом иль с рылом?

Да, расклад на овец и баранов.
На бездушных(читай атеистов),
На бойцов, что в невидимых ранах,
И на прочих, до кучи статистов.
Не велик этот горестный выбор:
Или путь на страдания, Кверху,
Или вниз равнодушною рыбой,
Жизнь дана – чтобы выбрали мерку.
Жизнь сурова, кто видит – горнило,
Будет сталь или слиток беЗценный,
Но Господь и для прочего в милость,
Позволяет натешится пенным.

Всё бы тешились, пели, плясали,
Так ведь нет, раздерутся дубиной,
А закончат: как с Авелем – Каин,
Понаделали ядерных финок.
Да, по плану придут к …магетдону,
И сейчас уже там заварушка…
– Эх, шинель бы, податься до Дому.
– Пусть без нас будет эта «пирушка».
                *    *    *

Кто постигнет умом ноосферу?
Её нет, но там знают, что будет…
Мы погрязли в грехах, в быте сером,
И не видим ход шествия судеб.
Мы не видим буквально под носом,
А уж вдаль – это прошлых заслуга,
Но мы чувствуем в мир пришла осень,
Подступила циклоном не с юга.

Охладила и мир остывает,
Улетают последние листья,
И кому не достанется пая:
Тот навеки замаран нечистым.
Поделить бы тот пай на частички,
Но, не знаем: чем вешать и резать,
И похоже удел это личный,
Кто анализ сам сделает трезво.
Но мы можем задать направленье,
Пусть идут спотыкаясь, но Кверху,
Есть Живая Вода и нетленье,
А внизу смерть – огромнейший беркут.

Не пропустит её ноосфера,
Или, что там ещё за пределом,
Там другая отшествию мера,
И лишь вера надеется смело.
Веру тоже умом не постигнешь,
Её нет, не пощупаешь щупом…
– Помоги, Боже, милостью, гибнем.
– Трупом, трупом, без веры кто – трупом.
                *    *    *

Всё покрыла зима белым снегом:
Колеи, мира грязь и ухабы,
Можно вдоволь по рыхлому бегать,
Выйдет даже следы ставить слабый.
Мы следы понимаем буквально:
Жизнь в миру из причин и отметин,
А тут чистым свалили обвально
И быть первым, хотя бы здесь, светит.

Всё «на круги своя» – новый обруч,
Как зима завершает сезоны,
Так и мы раздавили грех-кобру,
И стихов приготовим вам тонны.
Это образ мечты и наследства,
Мы не знаем, что есть и что будет,
По пророкам – пришествие бедствий,
Без плодов, всё негодное срубят.
По пророкам – ещё очищенья
Будет много, но промысел знатный.
Мы попали под снег, а не мщенье,
Так следы оставляйте приятны.

Все писатели – это ворюги,
Похитители – времени, мыслей,
Это образ продуманный, грубый,
И он прыгнет на голову рысью.
Но здесь снег, я его приготовлю,
И давайте по свежему следу,
Неустанно, вперёд, не условно…
– Еду, еду, навстречу вам еду!
                *    *    *

Что есть сила – могущество палиц,
Или танком, снарядом, ракетой,
Может царский с указами палец?
Не дождётесь от мира ответа…
И на палицу – щит из титана,
А ракету собьют, как с рогатки.
И указ игнорировал пьяный,
А от силы попрячутся в прятки…

Сила слова – в обрядах религий?
Но суннит режет горло шиитам,
У католиков всюду вериги,
Православие – пытками сшито.
Пытка – сила? Указ – за обряды…
Вот пример: не сложилось, не вышло,
Покарали монахов отряды
В Соловках – получилось уж слишком.
Закалились от пыток потомки,
За царя на молились – и сгинул,
И на силу есть сила неломких,
Они просто молились все Сыну.

Значит, сила в обычной молитве,
Прозаически всё, без задора,
И скисает расчётливый изверг,
И повержен в могуществе ворог.
Вся история в ярких примерах,
Что мы сдохнем от яростных санкций?
– Помолитесь за Родину, с верой.
– Мир бушует, последние танцы.
                *    *    *

Света, света мне белого мало,
На исходе сезона, дней ясных,
А ещё очищенье осталось,
Но рискую к морозу увязнуть.
Бытовые до низости темы,
Но здесь есть продолжение в духе:
Или грязными ринемся в темень,
Или чистыми будем не глупо.

Примитивно и низко, и грязно,
И нет сил, и помощников – пусто...
Копошимся с каналией, связно –
Очень трудно, реально и устно.
Там на тракторе враз на подъедешь,
Да и нету той техники рядом,
И, без спора, осталось в беседе
Избавляться вручную от ядов.
Так вручную – так было и будет.
Но всё меньше духовного света,
И всё меньше надежды на чудо,
Да и ясно – к морозу примета.

Получается всё-таки шансы
Нам дают, пусть и пасмурно-хмуро…
Это мира последние танцы,
И грехи с нечистотами – дурость.
Получается – чистить каналью
Это всё-таки подвиг отчаян…
Мы живём перспективою, далью,
И качаем, качаем, качаем.
                *    *    *

Как представлю огромные пульты
И значения кнопочек разных,
И летают моторные ультры,
Выполняют приказы отважно.
Где нажмут, а где выключат смело,
Где пропустят вниманьем миганье,
Мало ль где, где-то датчик заело
И напрасно в мольбе призыванье.

Вот такие технично-картины
Нарисует фантазия зыбко,
Понимаю – мы сами повинны,
Мы рабы фактов времени гибких.
А в другие часы и культуры
Мы бы видели мир по другому,
Совершали бы с ангелом туры,
Или с чёртом ныряли бы в омут.
Но извечно одно – призыванье,
А ответа не жди или скоро…
Что есть вера – уверенность знанья
Вех невидимых, видимых короб.

А не жди – это нужно упорство,
Или вредно, а то не полезно,
Или поздно маячить проворством,
Там своя мера-кара – железно.
Ну, а нам то куда горемычным?
Мы не знаем всех фактов, нюансов,
Мы идём путём предков привычным…
– Шансы, шансы, для всех будут шансы.
                *    *    *

Не везло коту чёрному с детства:
По дороге был сразу утерян,
Нам достался по факту, в наследство,
Но болтался всё больше за дверью.
Он прибился к супруге котёнком,
На квартире, на съёмной, от школы
И везли его в коробе тонком,
Не доехал – бывают проколы.

Сам за вело пошел, до соседей,
Загулял там и к брату прибился,
Они в чём-то похожие в бедах,
И запутались в кошечках-милках.
Раз пришёл без ноги и ободран,
И травился, но был неуёмным,
Всё ходил псом гулящим и одром,
И до смерти был похотно-тёмным.
Аналогия тянется к людям,
Все живущие чём-то подобны,
Говорят, что ушедших не судят,
Но примеры нам вылезут злобно.

Это шило в мешке есть повсюду,
Говорят, что Бог шельму пометит,
Не гляди на наружную удаль,
Они внутренне дикие йети.
Где теперь они – в трупах замёрзших,
Воскресение вряд ли им будет…
Аналогия – грязненький ёршик.
Люди, люди, а были ли люди?
                *    *    *

Сколько живности в нас – всяких лямблий.
Не представить картину слепому,
И в духовном у нас всякий мямлит.
Озираясь в покинутый омут.
А очистка? Чем горше – полезней,
Всё один к одному, так похоже,
Мы не видим причины болезни,
Они после все вылезут в роже.

Сколько в нас всяких внутренних гадов:
И на сердце, в мозгах и желудке,
Да ещё масса всяческих ядов.
Что в еде – как ещё мы не трупы.
Яды пьём, яды смотрим, читаем,
Яды лезут словами, как жалом,
Яды ходят, не около – стаей,
Уловить хотят в сильном и малом.
Много нечисти всякой и мрази,
И мы лезем в неё добровольно,
Пусть незнанием опыта влазим:
Получается горько и больно.

Так, о чём мы – что горько лекарство,
Не всегда – это, может, и кара,
Но всегда это выразят ярко,
Так покажут, чтоб жил без помарок.
А кого-то не тронут – творите,
Что хотите, вам вольная воля…
Есть небесный и внутренний житель,
Есть живые и в гноище болен.
                *    *    *

Мы поэзии чувствуем струны,
Они есть, хотя в чём-то незримы,
Это колос – пока ещё юный,
Это голос до боли родимый.
Мы же чувствуем некие сдвиги,
Происходят в сознанье невольно,
И слетают от быта вериги,
И взлетаем за строками сольно.

Каждый чувствует это особо.
Но влетаем все вместе в нирвану,
Это образ, особая область:
Когда счастлив, хотя и не пьяный.
Там и грусть, и обычная радость.
И тоска человека по Дому…
Понимает, без слов ещё – чадо:
Всю любовь в интонациях, тонах.
Так и нам дали это понятье:
Мы не скот, и мы чувствуем струны,
Не своё это в целом занятье,
Вдохновения поиски трудны.

Кто, кому и на сколько отвалит,
Не понять уму эту науку,
Здесь такие незримые дали,
Но мы чувствуем некую руку…
Мы же чувствуем – колос беЗплодным
Не бывает, полезность есть в злаке.
Это битва – проверка на годность,
Испытание чувством без драки.
                *    *    *

Я фонарь у аптеки представлю:
А мне три фонаря надо сразу,
И аптека в саду – Бога славлю,
И на улицу шляться не лажу.
Тусклый свет не по мне – будет мощный,
Свет диодный, надёжный и яркий,
Чтобы путник далёкий, полночный
Добирался до дома, где жарко.

Век пройдёт – будет мачта надёжно
Всё стоять, не качнётся ни разу,
Это планы, мечты, но и можно
Воплотить их, да здравствует разум.
Дай, Господь, мне ума и силёнок,
И, конечно, всех средств для ремонтов,
Понимаю, что это всё тленно
И не спрячешь от ржавчины зонтом.
Но мне что-то красивое нужно,
Как бы некий толчок креативный,
И пусть ветер: что северный-южный
Всё на круги своя – мы активны.

Мы дерзать будем много и дальше:
И в саду, и в ремонте и в песнях,
И пока ручку держите пальцы,
Мы не дрогнем, не скиснем, не треснем.
Фонари, лампы мощные, песни:
Вы несите свет искренний миру,
Чтобы свет освещал темень лестниц
И во тьме не поймал хитрый ирод.
                *    *    *

Мы блаженства от времени ищем:
Раньше было блаженство от снега,
Получали достаточно пищи
Для духовного роста и неги.
Но меняется время и сроки:
Нынче осень – плодов под завязку,
Мы творили рекою широкой,
И не ждали от снега подсказку.

Нынче всё по особому было:
Не мои , а от Неба картины,
Не томила в душе слова стылость,
И творились все песни от Сына.
И рождались какие-то строки
Не умом, а внутри – подсознаньем.
Мне не нужен ни повод, ни окрик,
Оно сразу в уме щебетанье.
Как закрою глаза – сразу строчки
Появляются призрачной мыслью,
А потом получается точно,
Прямо в глаз и без хитрости лисьей.

Это правда, от Правды рожденье,
На взыскание грешного брата,
Для сестры, что уловлена ленью,
Богу дорог ничтожнейший атом.
Это образ ядра – электроны
Утащить могут внешнею силой,
Но куда? Там где вечные стоны…
– Милость, милость, верните нас в милость.
                *    *    *

Мне вселенной без Господа мало,
Всюду лезут: тупик и ошибки,
Без Него в стихах, в слоге усталость,
Ну, а с Ним мне – простор и улыбки.
Не томимся без цели бездельем,
И на круге вращаясь всё помним:
Что слова – это сила и зелье,
Что отравит туманом истомным.
 
Сила – правды, в глаз острое жало,
Кто не примет, запустит в нас камень,
А у нас приоткрыто забрало,
Но скисать и травится не станем.
А отрава – красот словоблудье:
Чик-чирик полетели к соседке,
И никто не швырнёт, не осудит,
Иллюзорность – эпитетом метким.
Иллюзорность, минутная слава,
Что ещё там? Да разные думы,
У нас мозг в этом деле не слабый,
И в нём разные тонкие струны.

Кто и как, и зачем их шевелит?
Скоморохи – понятно, от беса,
Потом лес и в нём тёмные ели,
Но в итоге всё думное взвесят.
Неприятная в целом картина:
Всей планеты ненужное в топку,
Словоблудия в вечности сгинут,
Но пока пейте с ядами стопку.
                *    *    *

Не вредить ни чему их попросят:
Есть такие слова Гиппократа,
Но пока к медицине вопросы –
Там своя бы наполнилась хата.
У Европы – замазали симптом,
Чем дороже и больше – тем лучше,
А в Китае не выкинут финты,
Там часть древнее, практики случай.

Ну, а в Индии – гомеопаты
Разбодяжат нектар миллионам,
Убирается недуг заклятый,
Конкуренты от зависти тонут.
Что ещё нам – парилка и ванны,
И массаж висцерального круга,
И исколют вас круто, без раны,
И болезнь всех покинет – подлюга.
Сколь врачей – столько собственных мнений,
И всё больше копает наука,
В цифровом и другом измереньи,
Но всё дальше здоровье, вот скука.

Всё дороже и круче микстуры,
Операции сложные – часто,
Где запреты – заморские туры,
Но где корень проблемы – не ясно.
А он там – в голове пациента,
И духовное – цель и причины,
А лекарство не стоит ни цента,
Под ногами, но поиски длинны…
                *    *    *

Узел связи – надёжней под землю
И у нас этой тяжести хватит,
Но другие законы не дремлют,
И разносят по косточкам хату.
Здесь приёмный, а там излученье –
Далеко, да ещё и дублёры,
И машины стоят – не в ученья,
Это крайние меры, не скоро.

Всё стоит, всё продумано чётко,
Не поймают их, в этом есть тайна,
И не надо отглаживать плёткой –
Это Родины щит – он беЗкрайний.
Но надёжней под землю монахов,
В скромной кельи и  тоже повсюду,
Уж они не дадут бесу маху –
Связь наладят пришедшему люду.
И прикроют – молитвой планету,
Не страшны им враги, томагавки,
Они ищут святые ответы,
А всё прочее – мелкие шавки.

Да, монахи, конечно бы, круто,
Но их мало, здесь тоже проблемы…
Запасные позиции? – чуткость
Здесь нужна, чтоб избегнуть от плена.
Понемногу, помалу, но дружно –
Надо всем Православием грохнуть,
Это Связь, но пока мы недужны…
– Окна в Небо, откройте все окна.
                *    *    *

И в границах есть узел и грани:
Баязет нам прекрасным примером,
Был давно он и в памяти ранен,
Это острые трещины веры.
Есть Ливан всем и в Сирии тёрки,
И у нас много граней в России,
Это жизнь и уделы не мёртвых,
И попытки всё сделать красивей.

Югославия – в гранях и острых,
Вся расколота, кровью умыта,
И нигде не отыщется остров,
Чтобы тишь, да покой, в мире сытом.
Грани, трещины – в мире духовном,
Это восемь всех помыслов страстных,
Вот где кровь и дыханье не ровно,
Но кто верит всё видится ясно.
Там узлы, что никак не распутать,
И границы, как острое жало,
Там серьёзно, навек, не до шуток,
Но немного нам время осталось.

Всё быстрее бег времени, грани
Всё отчётливей, трещины шире,
И соблазном усиленно манят,
Тяжелее привязки, как гири.
Все узлы, на швартовах стоянье –
Рубит меч веры, образ не новый,
Но извечная грань – покаянье,
Делит мир и снимает оковы.
                *    *    *

Как мне жалко Маньчжурские сопки
И героев, что там не отпеты,
Сколько их не нашло к дому тропки,
И лежат где-то сиры по свету.
Сколько в мире безродных Иванов
Раскидала судьбина безвестно,
А на родине скурвились пьяны,
Может, заняли тушами место.

Да, такие приколы реальны,
Мы сюжеты те видим повсюду,
И не где-то в Манчжурии дальней,
Это боль и текущая удаль.
Добровольцев и частных компаний,
И в Донбассе, и в Сирии много,
Кто за что, кто за деньги буянит,
Но за всех, как за братьев, тревога.
Все под Богом и пуля не дура,
Цель найдёт и осколков там туча,
Но не будем пророчить так хмуро:
Как судьба и величество Случай.

Там успеть бы промолвить: «Помилуй…»,
И уж мы отпоём тех героев,
Дай им Бог к покаянию силы,
А мелодия жалобно взвоет.
Впереди Магетдонские сопки,
Если гибнуть – за Божие дело,
Да вся жизнь в отступлениях топких…
– Тело, тело… Душа выше тела…
                *    *    *

Перезвоны мы слышим не часто:
Это где-то – где светлые храмы,
Это где-то – где детям есть пастырь,
А у нас - больше темень и ямы.
Да у нас всё ещё бездорожье,
Хотя гравий возили в дорогу,
Без подушки, выходит дороже:
Утонул он и пачкаем ноги.

Да у нас фонари не включают,
Перебьёмся – решили так в центре,
Сидят дома – пусть булькают чаем,
Тут проблем своих вылезло – центнер.
Да мы всё понимаем, не плачем,
Есть фонарик и дома уютней,
Да и чай нынче – выборы пачек
И шатанья по улице мутны.
Так живём и наверное будем,
А дорога? – не ходят здесь в храмы,
Не поют: «Я Тебя не забуду»,
Я не в счёт: я упёртый, упрямый.

Я последний в роду староверов,
Но есть храм – он в соседнем селенье,
Не закрыты там в праздники двери,
И бывают всенощные бденья.
Перезвоны в душе я услышал,
Мне светло и мой Пастырь на Небе,
И мне вера надёжная крыша.
– Едем , едем, надеждою едем.
                *    *    *

Никогда не держали собаку:
Мои родичи, братиков меньших,
Мать шутила: «Сама я за драку»,
Но слыла самой доброй из женщин.
А мои все собаки погибли:
Разной смертью и очень их жалко,
Век их короток, графиком гибким,
Не добавишь им возраста палкой.

Да и трудно – живут на морозе,
На цепи – раз пугают округу,
И не спят, как в укрытии озимь,
Нету зависти к этому другу.
Вот коты – те живут своей жизнью:
Полежат и уйдут в своё дело,
Не зовут их домашнею слизью,
Приспособили нас – чтобы елось.
Совокупные твари страдают:
Здесь и климат, и разные страсти,
Из-за нас оказались все с краю,
И не могут натешится в ястве.

Из-за нас, и нам всё не исправить,
Но в пророчествах – где-то есть город,
Он, конечно, для Божией славы,
У животных особая гордость.
Огонь-лев – это вам не собака,
И орлу вы загляните в очи?
Там глаза на волу? – видят всяких,
Кто нечистый и добрый – не очень.
                *    *    *

Что такое есть мощная фаза? –
Это целая сеть из потенций,
Да весь мир электричеством связан,
Но, похоже, допустит коленце.
Заземляет всё больше и круче,
По закону допустит пробои:
Возомнил, что он слишком учёный,
Не на том основании строит.

Это будет сошествие молний,
Это гарь изоляции, искры,
Мало кто про инструкции вспомнит,
И напрасно от ужаса выкрик.
А инструкция – выше и выше
Отрываться от зла, от земного,
Не глядеть в копошение мышек,
А искать примирения с Богом.
Безопасность –  иметь один полюс,
А не два, как мы делаем часто:
Так бурьян вокруг полюса полют,
И сухой выбирают участок.

Тавтология очень уместна:
Повторять и учить дар инструкций,
Это выбор стояния места,
Это выбор главенствия функций.
А представьте ту фазу, да в разных,
Очень мощных в свой пик гигавольтах,
Что останется в атомах грязных…
– Больно, больно, за этот мир больно. 
                *    *    *

Управлять запредельным потоком:
Не могу, да и в целом не буду,
Он придёт ограниченный сроком
Моих дум и оковами буден.
Он придёт после слёзной молитвы,
И там знают мои воздыханья,
Там дают кончик тоненькой нитки,
И клубочек идёт к окончанью.

Как всё просто, легко и приятно
Прочитать и лететь лёгкой птахой,
Всё вперёд, без дороги обратной,
А пахать? – образ радостных пахот.
Но, не выдавишь строчку насильно,
Это гениям умным подвластно,
А у нас или есть и обильно,
Или нет, не подмажете маслом.
Нет мне темы, мечты, даже сказки,
Нет и образов ярких и жгучих,
На глазах – вроде тёмной повязки,
Но иду, может, песня везучей.

Я иду, Поводырь тянет нитку,
И Он знает надежды дорогу,
Понимаю, какой бы я прыткий
Не казался, не вытяну много.
Запредельное – в этом есть тайна,
Там мечта – не моя, а народов…
Каждый здесь необученный чайник,
Каждый ищет надёжного брода…
                *    *    *

Есть диагноз точнейший и генный,
И его не столкнуть, не объехать,
А есть мифы, сказанья, легенды,
Полуправда, гаданье, как эхо.
Много вычурных, призрачных сказок:
Колобок там поёт, явно тенор,
Буратино там сам, без подвязок,
Закопает монеты, нетленны.

Да, монеты лежать будут долго,
Их чеканили даже шумеры,
И найти их легко, не иголка,
Есть приборы, чтоб делать замеры.
Дело к кладу, а клад не объехать,
Это то, что искали и будут,
Для меня клад – то грани успеха,
Что Бог даст в «Я Тебя не забуду».
И успех не в количестве денег,
Не в издании множества книжек,
А чтоб чётко, без призрачных теней
Мир духовный стал ясным и ближе.

Разъяснить и себе и потомкам,
Что легенды – родня скоморохам,
Оболванят красиво и звонко,
Но потом будем горестно охать.
Сказки, мифы – красивое эхо
Улетит с наших лбов, отражаясь,
И вот Суд и его не объехать…
– Рая, Рая, ищите все Рая.
                *    *    *

О гармонии мира мечтанья:
Это так, мы же плоть, мы же тело,
Но наш дух унаследовал знанья,
Чтобы всё это вместе гляделось.
Мы же музыку чувствуем нежно,
Каждой ноты вибрацию, тембры,
Ощущаем весь космос безбрежный,
И настрой настроения, темпы.

Мы гармонию видим в природе,
И узор архитекторов, сложный,
Различенье цветов – дар пригоден,
И носить гармоничное можем.
Переливов гармонии много:
Это вам не беЗсмысленный хаос,
И в церквях, где поют, славя Бога,
Нам гармония с духом осталась.
Там акустика, там и тональность,
И певцы понимают напевы,
И становиться рядышком дальность,
Понимаешь: кто правый и левый.

Эти бум-бум и трах-трах – не правы.
Это битые стёкла, мир трещин,
Это больше для денег и славы,
Для толпы и прельщения женщин.
Да, капканы из псевдогармоний,
Нам везде приготовлены лихо,
Кто и как наши струны заденет,
Размышлять надо долго, без крика…
                *    *    *

Много мусора разного в жизни
И причинно-трагических связей:
«Третье небо» – типичные брызги,
Хорошо если в лучшее слазим.
Но обычно не так и красиво,
И чужое нас горе не учит,
А своё мы почувствуем иго –
Когда правит величество Случай.

Когда поздно рыдать и метаться,
Не подстелешь под прошлым соломки,
Не вернёшь ни подруги, ни братца,
Ни других – кто нам в памяти звонки.
Но ничто не проходит беЗследно:
Где-то вылезут эти огрехи,
Отвечать надо умным и бедным,
И богатым «дадут на орехи».
Да вся жизнь в тупиковых поступках,
Мы не знаем всех истинных правил,
Поступаем обычно мы глупо,
На потом исправленье оставим.

Не помочь нам ушедшему другу,
Но, быть может, поможем потомкам:
Мы заложим в строительстве Угол,
От Него и причины не ломки.
Кто не знает Кто Угол и Случай? –
Псевдонимы вселенского Бога,
С Ним причины трагизмом не мучат…
– Много, много, учить надо много.
                *    *    *

Из духовных картинок картина:
Так в мозаике выглядит пиксель,
Если что-то из графики вынуть –
Непонятные вылезут иксы.
Этих пикселей множество всюду,
Ну, а вера их сложит в программе,
Происходит обычное чудо –
Озарение в цвете и гамме.

По-другому мой мозг не представит:
Недостаточно знаний, культуры,
Он за виденье пикселей славит,
Он уже не слепой и не хмурый.
Понимает, что вирусов много,
И мешают другие программы,
И откуда идут эти ноги,
И зачем эти кочки и ямы.
Молодым это больше понятно,
Они все зацифрованы дети,
И, увы, не вернутся обратно
В образ старых прошедших столетий.

Ну, а наши деды и старушки?
Им без пикселей многое ясно,
Про Любовь им шепнули на ушко,
Это главное в видах прекрасных.
Вся мозаика сразу из кучи
Превращается в любящий образ –
Это Сын, всепрощеньем могучий…
И есть зло, преогромная кобра…
                *    *    *

Философское всё-таки нужно:
Это вам не рубить где-то ели,
Пусть каналы мы вырыли дружно,
И с моторами в чём-то успели.
Но мозги выбивали насильно:
Философские шли пароходы,
Одарили умами обильно
Мы врагов и отстали на годы.

Построение рая без Бога,
Как повтор вавилонского бреда:
Не сошлась у республик дорога,
И пошла в непонятках беседа.
Но с другой стороны – это образ,
Что мы все без духовного слепнем:
Нет постов – зато голые рёбра,
Без молитв – но есть горсточки пепла.
И сейчас на распутье держава:
Тянет лебедь, рак болен, а щука –
Та в оффшоры подлюга сбежала,
Аж зевота и мерзкая скука.

Остаётся собрать свои камни
И построить старинную крепость,
Обновить на духовное память,
А не строить тупую нелепость.
Философское всё-таки корень,
Здесь не жалко хвалений и оды…
– Просыпайтесь кто друг и не болен.
– Возвращайтесь назад пароходы.
                *    *    *

Ты стихов очищенья попросишь,
Их не станет у Высшего меньше,
И в душе у нас чище – не осень,
Как в девичестве юном у женщин.
Шелуха, как листва, облетела,
И раскрыли цвет новые почки,
И идём мы в неведомом смело,
Мы поверили Библии точной.

Мы летим – наши крылья надежда,
Из поста и молитвы – два взмаха,
Что творили мы в глупости прежде,
Мы творили без Божьего страха.
Это корень премудрости Божьей:
В ней начало, конец, середина,
И сейчас у нас климат пригожий,
Мы в посте – ради Божьего Сына.
Рождество у нас скоро – наш праздник,
Это светлая точка вселенной,
Будет бес нас там-тамами дразнить,
Новый год замутили – для тленных.

Извращение сроков и даты,
Это зверь стал у входа рожденья,
Всё идёт по канонам проклятым,
Не моё, то Писания мненье.
А стихи – это лучики света
В темноту, может, кто-то прозреет,
И проснётся неведомый где-то…
– Злее, злее, в кончине враг злее…
                *    *    *

Очищение – есть или будет?
Вот вопрос интересный и святый,
Кто швартовы на пирсе отрубит,
Не вернётся на берег заклятый.
Впереди будут штормы, туманы,
И волна настигать и встречаться,
И акулы кишеть будут рьяно,
Но есть курс, обозначенный в святцах.

Есть Живая Вода и припасы:
Это то, что творили святые,
Впереди горизонт очень ясный,
Не удержат нас цепи литые.
И, возможно, вновь будут туманы,
Но звезда Рождества – она в сердце,
Ну, а с нею идти будем прямо,
И, дай Бог, пусть она не померкнет.
Не померкнут другие святыни:
Богородица – нас не оставит,
Сын – во веки веков, присно, ныне,
Дух Святой и Отец – в вечной славе.

Очищение – это наука,
Нам самим не понять, не осилить,
Вера может протягивать руку
И даёт даже слабому крылья.
Очищение – было и будет:
Не реветь, ни стонать, ни ломаться.
Это шансы заблудшему люду –
Оказаться, пусть с краю, но в святцах.
                *    *    *

Я опять, это образ – заплачу,
Зарыдаю в молитве, без силы,
Понимаю – без цели я кляча,
И слепой, и повязанный филин.
Полежу, подремлю, найду ноту:
Ту, одну, что потянет нить песни,
Помогают мне в этой работе,
Горизонт раздвигают не тесный.

По вселенной могу и на землю,
По воде хожу, лезу по скалам,
Моя цель – разбудить, други дремлют,
Или так копошатся чуть, вяло.
Понимаю – не просто, но нужно,
И надежда, и вера – помогут,
И слова опускаются дружно:
Образ – цугом, эх тройкою, в ногу.
Мы поскачем лихие джигиты
Без кольчуги, но с шашкою острой:
Все арбузы на прутиках сбиты…
Но, опять вокруг море, в нём остров…

И опять я один во вселенной,
И никто не придёт, не услышит,
Не попросит сей пищи отменной,
Грызуны рядом, мелкие мыши.
Так из образов – истинный поиск,
Не найти мне без Света покоя,
На песке и сюжет не построить…
– Воешь, воешь, без образа воешь.
                *    *    *

Всё земное когда-нибудь минет,
Это краткий, но сильный учебник,
И покроет мир, образно, иней
И не будет молитвы лечебной.
Нам сейчас можно много исправить,
Попросить и подумать серьёзно,
Поглядеть на духовные яви,
Цель увидеть в событиях грозных.

След оставить себе и потомкам,
Пусть в делах милосердных, примером,
Здесь не надо быть славным и громким,
Здесь вполне хватит в образе сером.
Это новая цель, измеренье,
Там и мера, и ставки другие,
Там другие нетленные деньги,
Не игра, а решенья – на вылет.
Попросить – дать дар веры для ближних:
Это лучшее, что я представил,
И не сам, помогли в строках книжных,
Это центр христианства, всех правил.

Вера – дар, здесь слова не помогут,
Угасают в неведомом звуки,
Но вот строки работают много,
И нас Logos без устали учит.
Все слова – это поза на ветер?
А стихи – это дар для ответа?
Улетел ветер, образ не светел…
– Буквы, буквы, не будьте кометой…
                *    *    *

Как водить можно стадо в пустыне
Сорок лет без вина и без фруктов?
Это стадо – Россия доныне,
Не везёт нам пока ещё крупно.
Мы роптать и буянить готовы,
Да ещё по границам уколы,
И внутри наркоманы, оковы
Нам по чину, мы любим околыш.

Чтоб за нас всё расписывал батька:
То есть царь, то генсек, то правитель,
Что пришёл, и ему нет, не сладко,
Это видит внимательный житель.
Не дойдёт он наверно до царства:
Уже годы и ноша сурова,
Но, пока что, он полон азарта,
И, дай Бог, мы дозреем до новых.
Так и вырастет новое племя,
Что не вспомнит греховного рабства,
И, чтоб полностью выразить в теме:
Мы достигнем высот государства.

Где-то фрукты у нас перекрыли,
И вина нам привозят всё меньше,
Но сады заложили, как крылья,
И вино – это больше для женщин.
А мужи – это больше монахи,
Им в веселье ни стопки не надо,
У них крыльев пасхальные взмахи…
– Радость, радость, вселенская радость.
                *    *    *

Размышленья о тонкостях мира:
Это сильно тончайшая плёнка,
Неумышленно делаем сирот,
И последствия вылезут ёмко.
Мы не знаем всех пунктов, нюансов,
Что ведут к протыканью преграды,
Что виной? – сбой в роду, окаянство,
Или рок и так будет, так надо?

Если даже у нас есть проблемы,
Что же делать, кто правит державой?
Не избегнуть поднятия темы:
Он всегда возникает гвоздь ржавый.
Это рядом стоящие пункты:
Чистота – заражение крови,
Как народ – и правление хунты,
Как присяга – с блужданием в слове.
Присягнули мы Третьему Риму,
А четвёртого нет, и не будет,
И погибшие срама не имут,
А мы живы, зациклились в уде.

Мы живём в этих тонкостях, рядом,
Она в нас эта тонкая плёнка,
Рядом враг, с заражением ядом,
Чтоб не слышали грохота гонга.
Он гремит, вся планета грохочет,
Катаклизмы всё чаще и ближе…
– Приоткройте духовные очи…
– Вижу, вижу, скажите, что вижу…
                *    *    *

Слаб и немощен в силе и духе,
А хотел бы – как видят пророки,
Чтобы вовремя сделали шухер
Мои ближние в грозные сроки.
Да, хотелось помягче соломки,
Но, увы, будут биться и падать,
Раз не видят в знамениях громких –
То, что сразу бросается взглядам.

Раз весь мир веселится и пляшет,
Они тоже ему солидарны,
Это вроде невидимых бляшек,
Кровь и тромб они связаны, парны.
Через кровь оживает система
И идут операции в мозге,
Но когда поменяется клемма.
Все за веянием бросятся броским.
Поменяли давно – мы столетье
Не туда направляем усилья,
Календарь у нас весь из отметин
И подрезаны верные крылья.

Кто, что помнит? – быть может, монахи,
Да ещё из мирян единицы,
Как у курицы мокрые взмахи,
Все погнались за близкой синицей.
А журавлик надежды – он в Небе,
Далеко и его не пощупать…
– Да, пирует, без Бога, отребье…
– Это видно любому без лупы…
                *    *    *

Не солгать мне придуманным в песне,
Эти строки – открытая, правда,
Они вроде как в образе лестниц,
Что из ямы, за плодом из яблок.
Я и сам от начала всё лезу
И не знаю сюжет, середину,
И дадут в окончании весу?
Упадут, в неизвестности сгинут…

Значит надо на пояс страховку:
Упование, веру, надежду,
И тогда получается ловко,
Раз есть память в падениях прежних.
Но раз пост – то сурова картина
Возникает и образ угрюмый:
Елисей и медведи, зверины
Растерзали детишек, что юны.
Они просто паскудно играли,
Как мы все, но они безнадёжны,
Сорок трупиков, жалобных, малых…
Так и нам вынут саблю из ножен.

Что ещё нам сказать в назиданье:
Обнадёжить, направить, утешить,
Так и было, во множестве раньше,
Но завёл в яму лютую леший.
Но есть яблоки Жизни из Рая,
И рубить надо Кверху ступени…
– Не солгу, Провидение знает.
– Тени, тени, из прошлого тени…
                *    *    *

Посмотрите – кто правильно славит:
Пару тысяч – разрезы столетий,
Сколько чуда и всяческой яви
Нам в истории звёздочкой светит.
Но мир звёзды другие находит:
Кто богаче – в неоновых бликах,
Кто беднее – тем падают крохи,
Вся сенсация важная – в криках.

Протрубить, пусть мгновенье прославить:
Для газеты, на радио, в лайках,
Здесь используют – бедствия, слабых,
Не нужна сокровенная тайна.
Вся планета загажена – мусор
Он везде: в океане, в пустыне,
И в мозгах – самомудрие с усом,
А на вере с надеждою – иней.
Да, сейчас информации – туча,
И с горы она катится комом,
И всем правит величество Случай,
Но здесь полюсы разного тона.

Для нас Случай – могущество Бога,
А для мира – абсурдная тайна,
И нам вера – прямая дорога,
А мир крутит – удачливость майнят.
Слава Сыну, Отцу, Духу Святу
И наш Крест – перекладина влево,
Это в графике правильно взятый 
Курс, который выводит на Небо.
                *    *    *

Я припомню, что нынче суббота:
Это день адвентистов священный.
Это день их покоя, без пота.
Они верят, что этим прощёны.
А другие по пятницам просят
На молитве Аллаха о Рае,
Чтобы гурии – чистые росы
Окружили потом сладким паем.

Эти в смертниках пачками бьются,
Те упёртые – чисто фанаты,
А бес ходит по праздникам люто…
Нам воскрес в воскресенье Распятый.
Есть такие концы искушений:
Всё вокруг самосудных обрядов,
Хотя базу подводят без лени,
Но где встанешь, порой, там и сядешь.
Ну, да это уже неизменно,
Пусть делами очистят, что смогут,
И у нас много нечисти пенной,
И мы путаем, спящие, ногу.

Кто в обряд, кто в сердечной молитве,
Но не может дойти до иконы,
Но не дремлет лукавый бес, изверг,
И в заботах все суетных тонут.
Православье почтило субботу,
Нет поста – отличаем от буден,
Но Воскресшему – вечную оду:
– Мы Тебя никогда не забудем.
                *    *    *

Выходи из убежища песня
На простор, на прямую наводку,
Мы же знаем все цели, из местных,
Пусть получат в подарочек сотку.
Мелочится, не будем, преграду
Разнесём и себя не подставим.
Мы словами простыми, без мата
Сокрушим загражденья из стали.

Но не сразу вперёд, оборону
Мы свою создадим в виде цепи:
Непрерывных громад многотомных,
И нам с тыла болванкой не влепят.
Дострелялись до слов о болванке,
Так болваны у нас не чужие,
Они рядом, в тылу, носят ранку,
Да при виде их муки кровь стынет.
Они видом похожи, как зомби,
Суетятся, жуют и не плачут,
Что давно уже в детях бездомных,
У них мысль о вождении тачек.

Но где цель? Никуда не доедут:
То ремонт, то проблемы с бензином,
Они задом в прошениях к Небу,
И не верят в Рождение Сына.
Походили, «Катюшу» попели,
Разогнали словами туманы…
– Мы идём к Рождеству, мы у цели.
– Званы, званы, здесь многие званы…
                *    *    *

Это реквием-плач по буксирам,
Что ушли постепенно на свалку,
И я стал неким образом сирый,
Мне ушедших работников жалко.
Не такие уж были комфорты,
Но там дух был семьи-экипажа,
Да ещё ситуаций не тортных
Предоставили – знали, что скажем.

Возникали экстримы по чину,
И портов там исхожено много,
Видел Керчь – не поставите минус:
Матридат и канал, как дорогу.
Был зимой и в осенней штормяге,
И на гору весной забирался,
Кто же знал, что там мост нынче ляжет
И покажут – как ставилась арка.
Но Бог знал и Одесса родная –
Наш был порт и остался родимым,
Воронцовы там с Дюками знали,
Что с Россией семья – не делимы.

Севастополь – жемчужина, сердце,
Разве мог быть оставлен безумцам,
Им под хвост, что насыпано перцем,
Цепь поступков – по рангу, что юнге.
А буксиры? Их всех растерзали,
И у новых команды пожиже:
Как страна, как реальные яви,
Но зарю – воскресения вижу.
                *    *    *

Колесо вы представите с белкой,
И ступени там крупно и рядом,
А что там за решёткою – мелко,
Там остатки от райского сада.
Кто увидит в мелькании, вспомнит?
Кто немного замедлит движенье?
Вот для этого – года цикл сложный,
Весь имеет постами деленье.

Колесо замедляется к пику
И нам в Пасху в окошечко выйти,
А сейчас – Рождество, мы без крика
Свой закрутим в мозаике винтик.
Рождество – это аз, первый лучик,
Ну, а Пасха здесь будет омега,
В интервале нам крылья улучшить,
А не в круге беЗсмысленно бегать.
Круг – он страшный и мёртвых утянет,
Где-то выбросит их центробежно,
Но в окошко есть выход на Камень,
А там Сад, горизонты безбрежны.

Дали образ мне в целом понятный,
Как до белочек мне докричаться,
Грызуны и им бегать приятно,
Но я верю есть годные братцы.
Есть сестрицы, есть верные дети,
Все мы бегаем, с круга есть выход…
Рождество – в темя лучиком светит.
– Горе, горе – круг, горькое лихо…
                *    *    *

Понасмотрятся всякой бодяги
И в душе зарождается ересь,
Мир жестокий, в нём разные флаги,
И в итоге выходит всем – перес.
Все делёны на – бедных, богатых,
На счастливых, довольных, не очень,
На здоровых, больных, спор до мата,
По раскладу всем – поздняя осень.

Но, исчислят нас рано ли, поздно,
Взвесят строго, все крохи фасуя,
Приговор может выглядеть грозно,
Но мы ждём и мгновеньем рискуем.
Нам самим надо косточки взвесить,
Ту, грядущую горсточку праха,
Поразмыслить с текущими – если,
И решить что: молиться ли, ахать…
Можно страусом низко в песочек –
Ковыряться, где сладкие черви,
Или в Небо, где адрес – Свет, точен,
Но здесь надо железные нервы.

И здесь надо смирение в духе,
Это гвоздь христианской программы,
А в бодяге разводятся мухи
И других много нечистей странных.
Ерунда – это просто, понятно,
Убиваем мы ждущее семя,
Это всё будет взвешено платно…
– Дремлем, дремлем, до текела дремлем.
                *    *    *

Где найдём мы смирение в мире?
В монастырь – там в работе обитель,
И везде найдут плотские гири,
И грехи, что утробу пресытят.
Мы не скроемся в дальних пещерах,
На горе и на острове в море,
Это в нас где-то выборы веры,
Это в нас где-то истины спорят.

Обвинить можно всех очень круто:
Это мы прямо белы, пушисты,
Это в нас исключительный хутор
И мы к Богу в молениях истых.
Где-то труд будет в пользу смиренью,
Где-то цепи железные с миром,
А за левым плечом идол с тенью,
Где найти нам убежище – сирым.
Но Бог знает все наши уловки
И кого-то болезнью утешит,
Кто-то снова в огонь перековки,
А за кадром всегда где-то леший.

Богу всё предызвестно, Он учит:
Где для нас будет лучшее место,
Как бы принцип дверей, некий Случай,
Мы же, образно – грубое тесто.
Кто и как, и к чему мы подходим:
Они разные в мире подходы,
Но одно мы постигнем за годы –
Не обманут опять пароходы…
                *    *    *

Не хочу даже рядом быть близко,
На гектаре одном не присяду,
Они пишут бестселлеры книжки
Все пропитаны суетным ядом.
Во главе там, конечно – сомненье,
Осужденье, смакуют чернуху,
Что ж получат серебряник-деньги
За урон нанесённый Свят Духу.

В этом нет исключительной славы,
Все калифы на час – на Парнасе,
А за слово ответят, с отравой,
Этот пик вознесения ясен.
Всё – проехали этих уродов,
Здесь в себя поглядеть надо строго,
Чтобы нотой, какой всем в угоду,
Не наделать в Дороге порогов.
Но пороги бывают под горку,
А мы рубим на гору ступени,
И слова у нас с привкусом горьким,
Но кто съест – не начислят тем пенни.

Скорлупа этот мир – осужденье
Ни к чему, если нет сердцевины,
Это ветра безумное пенье
На дорогах и странствиях длинных.
Сердцевина – от Духа рожденье,
И есть образ – мир внутренний-внешний…
Что внутри – это ясно, без тени,
А снаружи мир проклятый, грешный.
                *    *    *

Фильм «Хожденье по мукам» - серьёзный,
Там на фоне жестоких событий
Типажи все подобраны звёздно,
Не дано, не испытанным выйти.
И у нас перелом нынче века,
Юбилей и столетие бойни,
Фон, подобранный с гаджетом декор,
И мы с теми героями двойни.

Тоже ссоры и тёрки с родными,
У кого-то проблемы с начальством,
Есть гордыня, завышенный имидж,
А кому-то досталось нахальство.
Сериал эти муки украсил,
Где романтика, где и геройство,
А по жизни все звёздочки гаснут:
Не так ярко, всё серо, не бойко.
В сериале те тёрки смакуют
И у нас притупляется привкус,
И на фоне обыденных сует
Мы не ждём сабли взмах по загривку.

Он приходит, как рок – неизбежность
И мы видим тех рядом героев,
Ну, а мы вроде зрителей нежных
Лишь обсудим соседское горе.
Кто-то муки неправильно понял,
Тех куда? Завернут ли по кругу?
Осознать, что здесь с саблей погоня,
И по вере в прибежище  к Другу.
                *    *    *

По какой нам помчаться дороге?
Без конца и без счёта развилки,
И везде бес невидимый в злобе
Ожидает в объятиях пылких.
Столбовые – там ложные знаки
Заведут в тупики и засады,
Обвенчают с неверными в браке,
И дадут чашу с суетным ядом.

Но судьба у России другая:
У нас реки ведут в океаны,
В пять морей из Москвы – кто не знает:
С Богом наши пути, дар, осанна.
Все пути на Москву крестным ходом,
Так прошли и пройдут в Божьей воле –
Пароходом, пешком, в непогоду,
И глядишь, будет блудный отмолен.
Мир – асфальт, что приводит к помойке,
А у нас будут чистые реки,
Но пока всюду поиски стойких,
И прорывы до истины редки.

Да, пока наши реки клоаки,
Но процесс очищенья запущен,
И разруха – не ложные знаки,
А предвестница будущей кущи.
Так всегда было – ямы, развилки…
А река, она к цели приводит,
Но пока что мы чешем затылки…
– Воды, воды, не держат нас воды…
                *    *    *

Кружева из серебряных нитей,
Нереально волшебные связи,
Это грезится в теме избитой,
Но мы этим удачу не сглазим.
И слова могут доброю ниткой
Так пойти, отдыхают узоры,
Или стать преткновением, пыткой,
И закрыть словоблудием створы.

Эти вязи, изгибы, сверканья –
Могут разные мысли тревожить,
Стать красивой прозрачною тканью
Или влезть острой нитью под кожу.
Но нам надо из нитей картину
Так связать, чтоб увиделось чётко,
Что есть плюс и погибельный минус,
Добровольность и жёсткая плётка.
Ну, а вязь – это масса нюансов,
Кружева – возвращенье по кругу,
И с отделкой серебряной ранцы,
Что помогут в походе, где туго.

Так дошли до похода в узорах,
Где-то там впереди есть сверканье,
Нереально волшебное взорам,
Рождество – это детское знанье.
Рождество – это чудо планеты,
Рождество – это пик украшений,
Рождество – это створы воспеты…
– Тени, тени, есть чёрные тени.
                *    *    *

Равнодушием выпасть в осадок,
Есть такие нам образы духа,
По-любому наполнишься ядом
И пойдёшь набивать своё брюхо.
Это жизнь, мы её проходили,
И сейчас эти рядом сюжеты,
Все уходят до слабостей милых
И для них эта песенка спета.

Солидарные вроде бы люди
Православию – факт, но не больше,
И других они больше остудят,
Незаметные вроде бы, в толще.
Да вся масса людей солидарных
По каким-то особым канонам
Проживает все годы ударно,
А по сути, являясь лишь фоном.
Не для них эти строгие рамки,
Всё игра, соблюденье традиций,
Пусть другие натрут свои лямки,
А мы спрячем в невинности лица.

Равнодушный – да это же тёплый,
Тот, что образно, брюхо тревожит,
Его вывернут разом и оптом,
Это факт в Откровениях Божьих.
Это слог от сочельника строгий,
Полетели от трения искры,
Узнаваемый образ для многих…
– Мысли, мысли, тревожные мысли…
                *    *    *

Многогранность открылась в проблемах
У людей, и у всех по-иному,
Всех по-разному крутит бес-демон,
Все по-разному с ближними тонут.
Здесь не будет готовых советов,
Выплывать будет каждый особо,
И искать разрешения метод,
И продлится сё долго, до гроба.

Многогранность спасения – чудо,
Многогранность погибели – тайна,
В этом есть изначальная мудрость,
В нашем кратком отрезочке тайма.
Гонг ударит – судья остановит:
Все текущие миг-перетёрки,
Не открыто сюжетов здесь новых,
Всё уж было и в царствии мёртвых.
Многогранность, но в целом – шаблоны,
Все параметры строго по кальке,
И в итоге забьют миллионам
Без конца и без счёта  пенальти.

Как спасись? – в непрестанной молитве,
Быть готовым удары те встретить,
Одну грань должен помнить голкипер –
Про черту меж мирами, на свете.
Про черту между Светом и мраком,
Между злом и добром во вселенной,
И приход многогранности – знаком,
Что волна нас ударила пеной.
                *    *    *

Кто не знает про тучу болячек –
Чем болел человек и болеет,
Это семьдесят тысяч заначек,
Что находят убогого клеем.
А врачи эту тучу гоняют,
Висцеральный же круг неизменен,
Вылетают несчастные в аут:
Кто от глупости, борзости, лени.

Там ещё пара тысяч есть сверху,
Чтобы всем исключительный случай,
Подберут индивидууму мерку,
Не отвертится, будет измучен.
Так тогда получается – муки,
Это часть изначального плана,
Это сзади за шиворот руки,
Что ведут нас слепых, полупьяных.
Но не все эти муки приемлют,
Все мечтают быстрее их скинуть,
Не хотят уйти аутом в землю
И из рук извернутся налимом.

Так и крутятся шустро, до смерти,
Всё на химию делая ставку,
Как и все, как и масса инертных,
И врачам обеЗпечена явка.
А Бог любящий травку под ноги,
И плоды, и живящее Слово…
Пожалел Боже раньше убогих
И давно исцеленье готово.
                *    *    *

Что-то вспомнил о третьей кафизме:
Там псалмы есть, от Духа пророки,
О Христе, о распятии Жизни,
И других вразумлениях многих.
И псалмы эти в храме читают,
Но невнятно и вряд ли услышат,
Это личным является паем,
Для мозгов просвещеньем не лишним.

Всё же тысячи лет вам не шутка,
И для трёх есть святыня религий,
И Псалтырь не служебная утварь,
А чтоб нам зафиксировать миги.
Мы летим, мы мелькаем, грохочем,
А здесь тихо читают, невнятно,
Но душа понимает и очи
Открывает на правду обратно.
А Великим постом даже дважды
Это всё нам прочтут за неделю,
Чтобы всем избежать сетей вражьих,
А вначале их песнями пели.

Это чудо на древнееврейском:
Там тоска и восторг, и мотивы,
Там надежда с указами действий,
Это тысячелетнее диво.
Не пойму я на древнееврейском,
Очень смутно – церковнославянский,
И читать бы всё это семейством,
Чтоб не жить, как мы все, в окаянстве.
                *    *    *

Как псалом вам исполнить прекрасный,
Креативный и яркий, особый,
Гармоничный слог, смазанный маслом:
Ни слова, ни мотив не коробит.
Я такие букеты увидел,
Их дизайнеры делали долго,
Они жили и фото – их идол,
Да и тот ляжет скоро на полку.

Всё прекрасное так скоротечно:
Это миг, дуновение ветра,
Это где-то далёкая млечность,
И её не измерите метром. 
Но цветы – то остатки от Рая,
И мотивы оттуда, наверно,
И дизайнеры всё собирая,
Вдохновение ловят на нервах.
Это прутик сюда, нет подальше,
Эту веточку с этим наклоном,
И вот так освещение ярче,
И мелодию этаким тоном.

Все дерзают, все пробуют ноты,
Ну, а мне бы макетом готовым,
И слова не на миг, для работы –
Словом, словом, негаснущим словом.
Раз прекрасное быстро проходит,
Пусть моё служит долго, как надо…
– В годы, в годы, в далёкие годы.
– Радость, радость, в гармонии радость.
                *    *    *

Где-то это давно уже было,
Где-то там это есть, и там много,
По эпохе дают, всё как милость,
Через сон вдохновение трогать.
Кто-то двигатель сразу увидел,
И таблицу скачал Менделеев,
Это есть всё в написанной книге,
И мы рвёмся к прогрессу скорее.

И пошёл снежный ком технологий,
Этих нано и квант завихрений,
По эпохе скачают им в лобик,
И проснётся одаренным гений.
Но эпоха к концу, будет круто,
А в итоге – всё та же дубина,
Будет спор за мольбу почему-то:
За Аллаха, Отца и за Сына.
Всё на круги своя, всё по плану,
Но у нас воскресение брезжит,
И как все прогибаться не станем,
Пусть ликует фанатиком нежить.

Здесь фанатик, там тайно-масоны,
Враг один – Православья твердыня,
Вот её и попытка: у сонных
Растащить для антихриста ныне.
И во сне нас Господь не оставит,
Закачает, как надо ответы,
Православие в правильной славе…
Но пока мы – как малые дети… 
                *    *    *

Мы идём, в маскхалаты одеты,
А идти надо гордо в тельняшках,
Не лежать, когда сбоку, что светит,
И не думать о танцах и чашках.
Не про деньги и сущее мысли,
А про то, как пройти это поле,
Не зигзагом и поиском лисьим,
А по снегу дорогу всем торить.

А лежать можно даже десанту,
И всё игры играть на дисплее,
Или в шубе залезть мира санки,
И пусть вера пока где-то тлеет.
Но враг лютый находит все жертвы,
Хоть лежи, не лежи – ты добыча,
У врага разъярённые нервы
И он с силой немерянной, бычьей.
С ним играть и шутить – не потянешь,
Разорвёт, ровно тузики грелку,
Раз в чужие забрались вы санки,
Заплутали все в поисках мелких.

Это рядом из жизни примеры,
У других они разные с виду,
А по сути – проверка на нервы,
Сразу видно – где главный твой идол.
Образ веры в пути – маскхалаты?
Для чего тогда носим тельняшки?
Для чего тогда крестик с Распятым?
– Деньги, игры, да шубы и чашки…
                *    *    *

Всё же хочется чуточку вальса,
Но не с дамой, а с Духом круженье,
Улететь в неизвестное дальше
И не чувствовать местное жженье.
Нас возносят, бывает, мотивы
На какую-то новую планку,
Открывают духовное диво:
И в сонате, дудуке, то в танго.

Как цветок распускается в вазе,
Так и мы раскрываемся шире,
Это, как бы, подобие мази,
Чтоб смягчить наше трение в мире.
Это, как бы, при жажде в пустыне
Нам глоток родниковой прохлады,
Когда пьёшь и никак не остынешь,
А вокруг встают свежести сада.
Это, как бы, подобье нирваны,
Про которую тоже гаданье,
Но мы музыкой к Высшему званы
И душа отзывается данью.

Просыпаются разные чувства,
И мы чувствуем, что мы не звери,
Это Слово – изложено устно,
Это ширь, что умом не измерить.
Вальс то грустный, то светлый и нежный,
И мои вам не ведомы струны,
Но и вам хватит звуков утешных…
– Думы, думы, есть светлые думы.
                *    *    *

За «Балду» Пушкин где-то ответит,
За базар отвечают ребята…
А у шельмы весь путь из отметин,
Да простят мне штрихи, неприятны.
Он масон от мозгов до печёнки,
И в приметы и призраки верил,
А по льдам ходил суетным тонким,
И ушёл очень рано – в дуэли.

Ну, не он, а его подстрелили,
Ну, не дали быть подлым убийцей,
Умирал он в сознанье и силе,
Разыгралась трагедия в лицах.
Что и как, и к чему перевесит,
Где та грань между словом и делом?
Для потомков ли добрые вести
Или грязные сплетни на белом?
Да, пример всем известный и скорбный,
И не тронь, а то сам обожжешься,
Но нас тайна масонская горбит,
Ну, не нашей и мерзкою осью.

Но молчанием Бог предаётся,
И покойного где-то зарыли,
Пусть простит его тайного Отче,
А не знаки – масонские крылья.
Я лишь точки над буквой расставил,
Да простят меня грешного буку,
Не сменить даже гениям правил…
– Буквы, буквы, для вечности буквы…
                *    *    *

Мир представился в образе зомби:
Что пониже, то просто адепты,
Чуть поглубже – глубин катакомбы,
И всё вяжут сверхтайные скрепы
Кто толкает крутые идеи?
А фанатики толпами в бойни,
И все связаны клятвами-клеем,
Всех используют способом дойным.

Эти красные, эти фашисты,
Эти строят по циркулю камни,
И венчают всё деньги нечисты
При анализе подвигов дальних.
Да и ближняя грязь – толерантность,
Тоже родом и духом оттуда,
Сплошь и рядом – покорному гранты,
Это кровные братья иуды.
Так оттуда все ноги – с Сиона,
Эта лютая связь конкуренций,
Управляют всем миром законно,
Эти Ротшильды – прочие …энцы.

Накачают проблемы Китаю,
И арабов наполнят без меры,
Ну, а корень в Израиле – знают,
Всех туда, этих зомбинов серых.
Разогнать это можно молитвой:
Эти чёрные, чёрные тучи,
И читать Слова полного свиток –
Этот Новый Глас, свежий, могучий. 
                *    *    *

Можжевеловых ягод мне дали
Предостаточно – целую банку,
Я посею их в дольние дали,
Пусть взойдут дружно, вырастут лямкой.
Их сурового цвета палитра
Изначально сигналит о горе,
Что придёт неожиданным ветром,
И искать будет поздно – где корень?

Будет грипп-зачищенье – последний,
Будут падать народы – как мухи,
Не спасут олигарха, наследство
Полетит в бездну чёрную пухом.
Будут иглами с веточек падать,
И оскал обнажится – улыбка:
Бес ведёт тех в подобную падаль,
Кто в грехах весь измазанный, липкий.
Смертоносные будут проколы,
И остынут уста неизменно,
Поздний лепет у выгнанной школы,
Опадающей суетной пеной.

Можжевеловых ягод мне дали –
Дали вырастить деревом мощным…
И стихи сотворились из стали,
С металлическим хрустом из ночи.
Металлический хруст для побудки,
Облака наплывают – пророки…
В золотых небесах – незабудки…
– Да поможет нам Бог, недалёким…
                *    *    *

Горе-горькое маленьким детям,
Что питаются маминым млеком.
У пророков, сей образ, отмечен,
И годится – под стать человекам.
Но планета всё время в движенье:
Есть волна, за волною цунами,
И всё меньше глубин просветленья,
Да и время уменьшено станет.

Топи-топи – нам деточек мало,
Но цунами сметёт этих малых,
Не волна это, образно, с палкой,
Это палица мощная с жалом.
Сокрушать будет всех без разбора –
Всех, кто твёрдую пищу не принял,
И ответят за предков позоры,
Всем загонят под череп-мозг клинья.
Остаётся молить за потомков,
Чтоб избегнуть сей участи страшной:
Будут моры и плит литых ломка,
И война всей планеты, ужасна.

Не рожать, и не жить, не родиться?
Как нам быть, как нам дело улучшить?
Родовые мелькают здесь лица,
Как бы в тёмное царствие лучик.
За родных мы всегда в беЗпокойстве,
За детей и за внуков в тревоге,
У молитвы такое есть свойство  –
Это связь в поколениях с Богом.
                *    *    *

Где-то ждёт жёлто-блеклая роща
И тропинки с шуршащей листвою,
Там заряд получаю я мощный
Для творений и дерзостей новых.
Это осени тёплой картина,
А зима у нас длится полгода,
Но я даже зимой не остыну,
Не пройдёт к лесу краткая мода.

Там болеет всё – мёртвые ели,
Как не только у нас – вся планета,
Но замены подроста поспели:
Кислорода нехватка на свете.
Где-то рубят безжалостно джунгли,
И Китаю везут древесину,
А Россия раздует их угли
И проглотит все призраки дыма.
У нас легкие – лес и болота,
У нас реки очистятся сами,
У нас встала заводов работа
Не случайно – мы были бы в яме.

Если тоже с Китаем дымили,
Да Америки пластик догнали –
Вспоминали бы – чистые были,
И прозрачные дальние дали.
Я заметил, что пихта живая
И сосна вширь пошла от опушки…
Всё Господь про грядущее знает,
Про идущий вопль климата, душный…
                *    *    *

Я зимой выбираюсь до Вятки
Не всегда, там нехожены тропы,
Получается – прячемся в прятки,
Но он есть вдохновения опыт.
Развернётся душа на просторе
И неделю гармонью открыта,
И в душе этой думы не спорят:
Что есть жизнь? – не еда из корыта.

Открываются дальние дали,
Горизонты и синее небо,
И мой дух вдохновением хвалит,
Что имеет не в хлебе потребу.
И не хлебом единым мы живы,
Есть для всех Откровение Бога,
Там и город, и дерево с дивом,
Драгоценные стены в чертогах.
И красоты нам дали, чтоб помнить,
Что уж там красоты под завязку,
Это эха Небесные звоны.
Предварительной участью – ласка.

А другие живут на Афоне
И с горы там до Бога поближе,
Синева отражением тонет
Прямо в море, от Неба излишек.
Это где-то в генетике память,
Не нейронно текущие связи,
Пробуждаем мы эхо не сами…
– База, База, есть память о Базе.
                *    *    *

О заморских магнолиях думы,
Я их вряд ли когда и увижу,
У нас рано на севере сумрак,
Но и здесь жизнь красотами движет.
Иногда и неброские краски
Пробуждают ответную гамму,
И в палитре находится ясный
Свой оттенок гармонии с давним.

Не объять необъятное взором…
Но сейчас в Интернете есть фото,
И бывает пост искренне дорог,
Впечатляющим выпадет лотом.
Там, понятно, красот суррогаты:
Не реальны у лилии краски,
Не заметны оттенки агата,
Да и миг впечатления – частный.
Но своё они сделали дело:
Пробуждают глубины сознанья,
Проявляют – что писано мелом,
Что заложено в цель мирозданья.

Там не червь и не грязь энтропии,
Там не прах и развеянный атом…
И где в этом есть место России?
И красоты у частностей сада?
Думы, думы, о частностях думы,
Думы в корень, поверхностно, близко…
И, понятно, враг ярится чумный…
Твёрдо-ясно – расплывчато-склизко…
                *    *    *               

Накрошил я раз лука без меры
И в устах моих сделалась горечь,
Он зеленый, из юных, неспелый,
Но зимой это лучшее, в корень.
Где на севере взять витаминов?
Кто их знает заморские фрукты?
А лук точно часть функции сдвинет,
Это местная сила продукта.

Даст Господь супер силу под ноги,
Эти с виду невзрачные травки,
Большинство же всё химией гробит,
Ну, да этот путь гибельный, давний.
Я добавлю до кучи полыни
На язык, после риса с морковью,
Я же знаю, всё горькое схлынет,
Без таблеток управимся ловко.
А пред этим ел мёд и повидло,
Что с калиной уварено круто,
Все болячки, всё множество видов
Отфутболю в течение суток.

Утром семечек тыквенных доза
Измельчённых, запитых отваром
И с молитвой отводим угрозу:
Даром, даром, конечное, даром.
Дар от Бога – в количестве знаний,
Дар от Бога – в избытке растений…
И слова мои горькою данью
Иногда у вас вызовут жженье.
                *    *    *               

У нас местные братья-поэты
Сотворили груз слова нетленный,
Ими родина чудно воспета,
Этот мир из ошибок и пенный.
ВЯТКА РОДИНА – общее акро
И МОЯ – но у каждого лично,
А в итоге с любовью на макро
И с пронзительной участью птичьей.

Журавлиные крики прощанья,
Как их выразить? – эти сумели,
То потомкам любви завещанье,
Что пока ещё временно в теле.
Все взлетят и уйдут за пределы,
И растают беЗследными в дымке,
Это миг, соловьиные трели,
Чик-чирик, и прощай невидимки.
Остаётся лишь чувство потери:
Недосказанных слов, недопетых,
Не вошли в приоткрытые Двери,
И не все отыскали ответы.

А потомки их мысли читают,
Примеряют к себе – будет польза…
Впереди всем дорога без края…
Но по кругу, как водится, больше.
Воздадим славу-память поэтам,
Да простит их Господь, если можно,
И использует слово при этом,
Слово-меч – что не вставлено в ножны…
                *    *    *               

Я поэтам бы памятник ставил:
Но не образ умершего тела,
А стихом – сотворённым из стали,
Без бравады и глупости смелой.
Как узреть обнажённые нервы?
Там не каждый споёт, как Высоцкий,
Он прошёл на эмоциях первый,
Но их много отшельников точных.

Они даже в толпе одиноки,
Кто вином заливает вопросы,
Кто известен, в разумные сроки,
А кто в стол вдохновение носит.
Не сравняешь поэтов линейкой:
Там судьба, окружение, корни,
Их почтить могут после – ремейком,
А по жизни все в образах спорных.
Кто-то пишет историю – Слуцкий,
Кто-то тешит толпу – скоморохом,
Про любовь, про природу, кто куцый,
Но из жизни отчаянной – крохи.

На потребу есть дня – суррогаты,
Вот их могут прославить охотно,
А поэт – он как брошенный атом
Без орбиты и с творческим потом.
Кто куда прислонится – их выбор,
Но любовь если есть, то прорвётся,
Да, исход в неизвестное зыбок…
– Помоги и помилуй нас Отче.
                *    *    *               

Мы и время глаголами свяжем:
Есть строка про Маньчжурские сопки,
Есть Цусима, с Кронштадтом и даже
Есть Сиваш, с переходами, топкий.
Всё какие-то горе исходы:
У страны, у державы, у белых,
А у красных ГУЛАГовый отдых,
Всё какое-то стрёмное дело.

Всё пахали-вздымали гектары,
Выдавали стахановки тонны,
Изгоняли привязанных к старым,
И мечтали о будущем томно.
Кто мечтал, а кто просто ишачил,
Кто служил, а кто делал карьеру,
Всё катилось, как катится мячик –
Ниже, ниже, в обыденность серу.
С головы загнивает рыбёшка,
Так и наши протухли деляги,
Появилась противная мошка,
И померкли кровавые стяги.

Но есть те, кто державе служили,
Невзирая на цвет и обличье,
А не жрали вагонами в тыле,
Не блудили на юге по-бычьи.
Как хотелось, чтоб было всё в пользу:
Кровь и пот, и тоска на чужбине.
Сколько будем мы раками ползать…
– К Сыну, к Сыну, вернитесь все к Сыну.
                *    *    *               

У нас время суровых безмолвий,
Не дают подремать в размышленье,
Гибель мира, где носятся волки –
Нависает грядущею тенью.
Идёт тихий крещенский сочельник
И народ приготовится в прорубь,
Образ смерти в лихой понедельник
И воскресшая будущность взору.

Это видит духовное око,
Для других же крутые купанья…
А кто был – тех невидимым током
Причащают обрядовой данью.
Это внутренний мир – веры в Бога,
И Он знает намеренья духа:
Где там плоть, что в тепле недотрога,
Да подальше от края, где сухо?
Это дико смотреть иностранцам,
И свои у виска крутят палец…
Да, здесь всем предоставлены шансы –
Выбрать путь на духовные дали.

В образ смерти крещён Иоанном,
Тем обрядом Спаситель воскресший,
Это в будущем вылечит раны,
Всё закончится подвигом крестным.
Тени, тени, грядущего тени…
Но и Свет виден в дальнем туннеле,
И сегодня Крещению пенье,
Проверяют обрядами в деле. 
                *    *    *               

Мы реально след прошлого чуем –
Это строчечный путанный заяц,
То нырнёт в гущу самую сует,
То в мечты о незримом взлетает.
Нам потомкам понятней итоги:
Эти грёзы и мифы, и будни,
Заблуждения в поприщах многих,
И что стоит всё в отблесках Судных.

Этот след – отраженье культуры
Где вращалась душа человека,
Да и чувств отражение хмурых,
А в итоге аккорды на деке…
Да всё те же – прощальные звуки,
Вид печальной земли и унылость,
И тоска, что без Родины губит,
И семья – это Божия милость.
Этот след мы не чуем, мы видим,
Иногда он и строкам подвластен,
Журавлиные в жалобе крики,
Попадают в тон общий, не частный.

Получается песня по кругу,
А в душе нашей те же тревоги,
Не сыграешь из прошлого дубль,
Не заменишь компьютером лобик.
И мы неким неведомым чувством
Пробираемся к верному следу,
Не завидуем миру – где пусто,
И не верим ни мифам, ни бреду.
                *    *    *               

От себя никуда не уедешь –
Это крест, он приклеенный лично,
Три шестёрки полезут в беседе,
Это верх мудрований первичный.
Каждый лично – особенный гений,
И с замашкой в себе креативной,
Но и мир, как мы знаем, из терний,
И на Свет продерётся активный.

Но не тот, кто кусает зло корни,
Как бы ни был он ярый в припадке,
Чья вина, что характер стал вздорный,
И ему, мы же знаем, не сладко.
У таких, как мы видим – проблемы
Вылезают везде, регулярно,
Но их тянут духовные темы,
Это некий есть принцип полярный.
Их простим, это мы виноваты,
Это в нас ещё слабые волны
Той духовной индукции ватты,
После грешных падений в тьму, долгих.

Но мы просим в молитве подмоги:
У Креста, у святых и есть Отче,
Это часть, понимаем, дороги,
И так Дух освящения хочет.
Попускают для нашей же пользы,
Но и внешних нам жалко страдальцев,
Мы индукцию чувствуем больше…
– Пальцы, пальцы, к нам веером пальцы.
                *    *    *               

Что есть день? – миг в мозаике буден,
Это некий неведомый пиксель,
Что он весит? – пушинка в день Судный,
Неизвестное тождество икса.
Но и икс нужен всем уравненьям,
Не для веса и общего фона,
Он в гармонии четкою тенью
Подчеркнёт выполненье закона.

Там разложено строго по полкам,
И кто верит – значения видит,
Из штрихов в исполнении долга,
И в картину слагаются миги.
Этот угол из прошлого – чёрный,
Здесь он серый и тянется годы,
Здесь оттенок закону покорный
Посветлел и усилился, бодрый.
Постепенно светлеет картина,
И итогом, как водится, Пасха,
Здесь итожится с плюсами минус,
И в вершине становится ясно.

На вершине картины сиянье,
То Креста воскресения блики,
Кто с ним рядом нечищеный встанет,
Обожжется и спрячется с криком.
Крест в картине творения Главный:
Каждый день, каждый миг, каждой клеткой…
И спаси Бог – я Высшего славлю,
Что открыли глаз строчкою меткой.
                *    *    *               

Интеллект и культура – есть грани,
И у каждого лично, особо:
Этот к святцам за помощью встанет,
Этот встал в заградительный обод.
Кто на уровне просто примеров,
Кто до алгебры даже добрался,
Интегралами щёлкает смело,
Но упрутся в табу все, так жалко…

Есть, кто вычислил даже день смерти,
В документах фиксирует сроки,
Всё реально есть в цифре – поверьте…
А куда нам пойти, недалёким?
Не дано нам, нет истинных формул,
Где, куда нам шагнуть и на сколько?
Получается ветру покорны,
А он вынесет ясно – где скользко.
Всех проверят на льду, а там ветер
Расширяет соблазнами парус,
Путь падением горьким отмечен,
Но вперёд продвижение даром.

Надо просто за нитку схватиться,
За канат и за трос из молитвы,
Интеллект и культура – миг в лицах,
А здесь в вечность проверенный свиток.
В заградительном ободе – масса,
Да мы все, кто с грехами оттуда,
Но не ждите последнего часа,
А по ниточке к Небу отсюда.         
                *    *    *               

Есть земля, что напитана снегом,
Это первое, что я представлю,
И хлеба подошедшие, пекарь
Их к печи подготавливал явно.
На воде приготовлено тесто,
На воде и земля возродилась,
Это жизнь – если прямо и честно,
Но откуда могучая сила?

В хлебе смерть есть – погибшие дрожжи,
И в земле погибает всё семя,
Погибают, кто дышит, и дождик
Убивает червей, что задремлют.
Получается: смерть и движенье –
Это часть возрожденья в природе,
Смерть везде, от рождения тенью,
Это семя – когда мы уходим.
Но и семя бывает гнилое,
Задохнулось и высохло, пусто,
В чём причина – болезнен ли, стоек?
Слово в буквах и сказано устно.

Всё сошлось – если честно и прямо,
Мир духовный и плотские черви,
Возрожденье, помойная яма…
А мы веруем в Лучик дня, Первый.
Это Хлеб и могучая сила,
И святых нам оставлены мощи,
Чудо смерть нам объятья открыла,
Но, пока что, зародыш в нас тощий.
                *    *    *               

На глазах одичала природа,
И поля заросли перелеском,
А в реке переполнились воды,
И морозы не славятся треском.
Всё под знаком чудес, необычно:
Так, в Америке в ярость морозы,
Где южнее и к зною привычны,
Но и их подогрели с угрозой.

Лихорадит в болезни планету,
И подходим к последним приметам,
У пророков те сроки воспеты,
А на нас клин сошёлся ответом.
Но для нас всё привычно, как воздух:
Нынче смог, завтра дым от пожаров,
И полям зарастающим отдых –
Многолетним дичающим паром.
Всё привычно, повсюду шестёрки
В номерах и обычном штрих коде,
С ядом воздух – понятно упёртым,
Остальным, кто согласные – годен.

На глазах одичает планета:
Где везде толерантность и геи,
Порнографией совесть раздета,
Деньги, деньги, о деньгах идеи.
Но подчистят планету обычным
Всем привычным, обыденным гриппом,
Это Суд всем заранее – личный,
Кто не кается, вылетит с хрипом.
                *    *    *               

Слава Божья восходит на Небо –
Говорят, что есть где-то седьмое,
Мы в одном не имеем потребу,
Когда смотрим под ноги и ноем.
Нам бы хлеба и чуточку зрелищ,
Да копеек и гаджетов разных.
Всё земное – текущие цели,
Говорим, что сегодня наш праздник.

Говорят, говорим и есть мненье…
А своё нам не вывести знанье?
Да вся жизнь здесь сплошное ученье,
Из кирпичиков строится зданье.
Что, опять Вавилонская башня?
Но её слава Божья разрушит,
И останется горькая чаша…
Да услышит имеющий уши.
Всё на круги своя, всё по новой,
Не уйдёшь, не взлетишь своей волей,
Не сочтут уважительным довод,
Что устал от скитаний и боли.

Повторюсь – Вверх по нитке молитвы
Добрались и помогут святые,
Отделённые светлые лица,
Так от века веков и доныне.
Нам известно – обителей много
И не надо гадать понапрасну…
Слава Божия выберет строго…
– Ясно, ясно, становится ясно.
                *    *    *               

Мы хороним на кладбище старом,
И пошли по какому-то слою,
У нас лес вырастает здесь яро,
Он следы от прошедшего скроет.
Лет за триста ушли поколенья,
И роды здесь кончались, деревни,
От родов тех на кладбище тени,
У деревни  – фундаменты-кремни.

Но и кремень уходит в щебёнку,
От домов тех останутся ямы
Не везде, их зачистят гребёнкой,
Да бурьян вырастает упрямо.
Так бурьян – это памятник теням,
И намёк нам и шёпот о прошлом,
Они тоже старались для денег…
Да, от мыслей о суетном тошно.
Даже нет там последней часовни –
Отобрали, сгорела всем знаком,
Староверие к смерти готовит,
Не отнять этой участи дракой.

А в Москве цел доныне ряд кладбищ,
Их чума породила, знак Божий,
Там часовни остались жить кладом,
Не смогли их гребёнкой уложить.
Тот, кто хочет, про свару узнает –
Эти страсти о смерти и драке,
До сих пор там пытаются с края
Откусить, хоть кусочек, собакой.
                *    *    *               

О любви незабвенные строки:
«Я тебя никогда не забуду»…
Кто Россию покинул в далёкий
Год, он каялся, помнил иуду.
Так у русских душа без молитвы
Онемеет и вылезет дрянью,
Очерствеет – без родины сытый,
И окажется с горечью пряник.

Из истории масса примеров:
Возвращения блудных скитальцев,
Мама Родина разве без нервов,
Открывает объятия дальше.
Здесь не надо слов разных и лживых,
Это чувство зовут  ностальгией,
Ностальгия – осмысленность жизни
И судьбы, единенье с Россией.
Это смысл цели самопознаний,
И в России отчаянно яркий,
И нам счастье средь многих восстаний,
Что живём здесь, особым подарком.

Кто-то скажет цинично – рефлексы,
Так простим их, как космополитов,
Патриот им – как выродок местный
И мечтают увидеть избитым.
Но любовь, если с Богом – в квадрате,
Всё осилит, пройдёт и вернётся…
И мы песнь о России подхватим:
– Льётся, льётся, безудержно льётся!
                *    *    *               

Отдыхала Россия, немыта
От великой духовной работы,
Кто-то думал: медведь наш убитый,
И глядел, переваривал опыт.
Но проснулся и сел косолапый,
Он стряхнул все удавки и путы
И не дал достояние хапать,
Всё, конец внутри ворогам дутым…

Помечтали немного, попели,
Посмотрели прошедшие вехи:
Эти омуты, заводи, мели,
И грядущий путь призрачный, некий.
Остаётся любить – то, что дали:
Наши реки, поля, перелески,
Да мы Родину выше всех ставим,
У нас гордость особого блеска.
Лет уж тысячу правильно славим
Мы Христа – православного Бога,
Вся история в поприщах дальних
И вины отступления дёготь.

Вся история кровью умыта:
Без конца возмущенья и войны.
Но величье не в сытом корыте,
А за други своя, и на бойню.
Выше смерти есть страхи позора –
Не пойти, если нас призывают,
И нам дух возрождения дорог,
Раз Россия избранница Рая.
                *    *    *               

И зимой журавлиные плачи
Мне напомнит вновь северный ветер,
Что он гонит, какую задачу,
И каких достигает отметин?
Как магниты – где минусы к плюсу,
И там тьма – где нет мощного света,
Расселенье из мира, где густо,
Перелёты для вывода деток.

Поперечные эти потоки –
Не циклоны и с запада ливни,
Это милость и кара жестока.
И есть тьма – сутки солнечны дивны.
Даже здесь нет равненья по центру,
А нам всучить хотят толерантность,
Эту дозу из яда по центу,
И заглотим крючок бриллиантом.
Фармакологи скажут – привычка,
А в духовном – там явная гибель,
Неразличие – явится дичью,
Есть такие теперь перегибы.

Да, недаром журавушки в плаче,
Они знали, придут эти ветры,
Заморозят всё, льдом обозначат,
Но он будет вновь праздник – день светлый.
Так и в вере – смиренье с терпеньем,
Это полюсы против напора,
Подсчитает всё смерть-воскресенье,
Но пока с толерантностью ворог…
                *    *    *               

Всё, слезай разлюбезный, приехал,
Не в свои просочились мы сани,
Эх, шагали бы тихо и пехом,
Но боялись, что трудно, устанем.
Нам попущены сильные песни:
Про коней, что несли привередой,
Заблудились в степи, где не тесно,
И буран всё заносит, без следа.

Бедолаг занесённых – их жалко,
А успели кто, тем не поможешь,
Эти вешки – по жизни нам палки,
Мало били к последней таможне.
Там мечтай и моли на коленях,
Но этап подвезён к своей клетке,
Им последний Указ не отменят,
И стрелки охраняют вход метки.
И картинка – сад чудный из яблонь,
Там плоды вожделенные смертным,
Так сошлись эти песенки в пазлы,
Чтоб помочь нам, немного инертным.

А монахи идут на коленях,
Даже слушать о подвигах чудно,
Есть надежда, что что-то изменят,
И других проведут – там, где трудно.
А нам трудно везде бедолагам:
Вешки, след, привередливы кони…
Путь постом и молитвою – шагом…
– Тонем, тонем, инертные, тонем…
                *    *    *               

Залатать золотою заплатой
Надо парус из лоскута сшитый,
Может, кто нас увидит, заплачет,
И не будем лукавым добиты.
Купола золотые на нервах
Не случайно оставлены грешным,
Этот автор безбожный из первых
Тосковал, что был связанный тесно.

Да, в России всё шло наизнанку:
Мавзолей – есть пример зиккурата
Сатаны, там нечистая банка
Причастила «елеем» заклятых.
Там прорвало нечистые стоки,
Не убрать эти мелкие шельмы,
И там вырез в ступеньках глубокий,
Он не виден, но сверху – как бельма.
То алтарь сатанинского ВИЛа,
Всё один к одному, без ошибок,
И стихи эти – малое било,
Но из малого строится шибко.

Как вода всё по капельке точит,
Так и мы будем капать и капать,
Очищенье почувствуют точно –
Не отсюда цветов чудных запах.
Наше золото просто, без блеска,
Это вес изначальный, не здешний,
Надо чистить для Господа место…
– Грешны, грешны, пока что мы грешны.
                *    *    *               

Сколько помню себя – всё приказы,
Всё какие-то долг и ответы,
Шестерёнки цепляют, как надо,
И в ответ наши чувства задеты.
Долг пред Родиной, мамой, работой,
И приказы везде – всё по чину,
А нам спать и гулять, пить охота,
Успевали служить и задвинуть.

Но со временем страсти всё меньше,
А ответа всё так же им надо,
Что там, в корне – обязанность, деньги?
А у нас час болезни, усталость…
Это жизнь, и вокруг тоже люди
Со своею усталостью трудной,
Где-нибудь идеальность погубишь,
Не дают середины премудрой.
А её нет, наверное, где-то
В дальних далях, в соседней вселенной,
А мы здесь рождены для ответа,
Это некий наш ребус обменный.

Осознание – это полдела,
А само исполнение трудно,
Всё по кругу, чтоб искра летела:
Забываем – усталость и будни.
Не поможет ни кофе, ни время,
Нет толчка и лежишь полупьяный,
А толчок, и ты в силе, не дремлешь,
Всем прощенье и в будни упрямо.
                *    *    *               

Сколько мусора спрячется в снеге,
А вначале был белый и чистый,
Что снежинка – прекрасная лебедь,
С исключительным блеском лучистым.
Так и мозг изначально был светлым:
Со своим ДНК, как узором,
А потом превратился в смог блеклый
И в конце обрастает позором.

Да там грязи лежат мегатонны,
ДНК повреждённый проклятьем,
Но Господь обещал перегоном
Обновить всё, и в вечность объятья.
Испариться из пошлости смертью,
И по новой воскреснуть кристаллом,
Благодать открывается Дверью,
А оплата? – да малая малость.
Там уже всё оплачено Кровью,
А от нас нужен мизер – поверить,
Отделиться заряду в подобье –
Плюса с минусом. Где он, твой берег?

Вроде просто и ясно, на пальцах
Проясняется чудо-картина…
Образ страуса спрятанный – дальше,
С головою в песке, эх, дубина…
Знаем, смерть не замедлит явиться,
И делами лучи не исправить,
Это избранных тысячи в лицах,
Остальным перегонною явью.
                *    *    *               

На суде есть последнее слово,
И пред казнью позволят промолвить…
Прокурор обвиненье готовит,
Адвокат в размышлениях долгих.
Обвинений достаточно много,
Там расстрельные пункты и списки,
И судьба вся окрашена в дёготь,
О страстях в преимуществе иски.

Нам известно о чёрном и белом,
О добре и о зле неразумном,
В оправдание – слово и дело,
О беЗпечном, о подвиге трудном.
Всё известно: и мука в духовном,
И беЗсмысленность плотских стараний,
И что путь не бывает здесь ровным,
И что враг пожинает плод данью.
Всё известно в житейских примерах,
В житиях и истории вехах,
Почему же в итоге жизнь-стерва
В преисподнюю просит уехать.

Что же даст нам последнее слово:
Оправдание, лёгкость ошибок?
Изменение вектора злого,
Прокурора сурового вывод?
Да об этом известно всё в храме,
Так же дома, пусть с маленькой силой –
О молитве прощения, аминь:
– Нас помилуй, помилуй, помилуй.
                *    *    *               

О тщете копошения мысли,
Есть во всём зацифрованный контур,
В нём уже все решения вышли,
Но зачем тогда бесы, как контры.
Значит в рамках ещё есть пространство
Измененья текущих событий,
И не так уж силён в окаянстве
Вечный враг и есть двери открытий.

Мы внутри непреложной решётки,
Но отверстия есть и проходы,
И наш сонар улавливал отклик,
И копились открытия годы.
Мы сейчас это можем представить,
Но вслепую протиснулись предки,
Но не все, есть прилипшие к краю,
Размножались бактерией вредной.
Всё какие-то техно-картинки,
Это взгляд на текущее время,
А из вечного – образно льдинки,
Обрастаем кристаллом, как семем.

И кристаллы есть разного цвета:
И прозрачный и мутный, и чёрный,
Все боятся грядущего Лета,
Но живые грешат и задорны.
Рамки, контуры, бесы в проходах –
Всё же ясно, что так и выходит…
 – Измененье текущей погоды
В нашей воле и годному отдых.
                *    *    *               

Эти песни о времени разном
Прочесали года и сезоны,
Так зачем же опять неотвязно,
Возникают погодные звоны.
Но мы русские чувствуем ярко –
Эти грани, границ переходы,
Ощущаем погоду подарком,
Переносим спокойно невзгоды.

Нам контрасты нужны для отличий:
Пробуждение, жизнь, увяданье,
И не просто текущий обычай,
А какое-то в зиму заданье.
Почки, семя есть в притчах и песнях,
Возрожденье есть в разных примерах,
Это всё в красоте и чудесно,
Да и красок добавит в быт серый.
Посмотрите на нашу державу –
Это климата лёгкое, печень,
Мы простором не давим на жабу,
И застоем мир суетный лечим.

Нам достались огромные реки,
А вода это кровь для планеты,
Получается Родина светит
Обезвоженным сукиным детям.
Нас поила берёзовым соком,
И китайцев напоит Байкалом,
Запоют планетарные скопом,
Мы отвалим, раз дали не мало…
                *    *    *               

Погружение в сон, да из спячки,
Кто знаком с этим мороком странным?
Рядом жизнь – копошенье и скачки,
Это луч из проектора в страны.
Видим спит богатырь из России,
Приоткроет глазок и спокоен,
Не его это час, он не в силе,
Так чего и вставать с тёплых коек.

Пусть проходят снега и метели,
Без него нынче с горок катанье,
Без него выход многим на мели,
А он встанет на битву, не раньше.
Это луч на глобальные планы,
А из частностей – жизнь многомерна,
И грохочут прокатные станы,
Да вопрос формируется – нервный.
Что ещё там проектор ухватит:
Образ толстого дядюшки Сэма,
Он готовит железные латы,
Но придёт ему новая смена.

Кто же крутит суровый проектор?
Ну, не доллар же, просто бумага…
Это миру неведомый Некто,
И противник известный, из ада.
Спячка, дрёма, побудка и стимул –
Это всё на всемирном экране,
Да, когда-нибудь мороки сгинут…
– Встанет, встанет, расслабленный встанет.
                *    *    *               

Над центральной Россией метели
Накатили и злобно завыли,
И откуда, зачем налетели,
Проверяли Отечество в силе?
Нам добавка за тёплую зиму,
Чтобы всех потрясти и напомнить –
Будет впредь необузданный климат,
Это плата за знания тёмным.

По местам и везде катаклизмом,
Как в праобразе общим потопом,
Чтобы помнить – довольствие жизнью,
Это гибель беЗсмысленно оптом.
Эти сладкие песенки в прошлом:
Снегопад и места, что не помнят,
Про следы, даже видеть их тошно,
Снег по крышу, не выйдешь из комнат.
Про простор и звезду и не вспомнишь,
Непрерывно змеится позёмка,
На дорогах немеряны тонны,
Перехватит, заносит всё ёмко.

Но, быть может, России всё в милость,
И задует безбожные тропы,
Чтоб прекрасное, чистое снилось,
Надо сложить и веру и опыт.
Мы достигли вершины познанья,
Но стихия придёт и ничтожны,
Как накатит погодная штанга:
– Боже милуй, и знания в ножны…
                *    *    *               

Молодёжные, вечные страсти –
У нас в классике сильные вехи,
Там Ромео Джульетту умаслил,
Достоевский про князя ответил.
Передряга мальчишки с девчонкой,
Но расписано ярко и с фоном,
Типажи все отмечены тонко,
Да их в жизни полно, миллионы.

Нам урок, да мы все не такие:
Мы умнее и твёрже, и глубже,
А кто в возрасте, грамоте, силе,
Тот, конечно, вне страсти, не в луже.
У нас много творцов на диване,
Мудрецов, сильных заднею мыслью.
А эмоция эросом встанет
И поставит в упряжку, за дышло.
Где же истина, цель, середина:
Состояние, признанность, дети?
Или тихое озеро, с тиной,
Кто же в классике точно ответил?

Но и в Библии эти же вехи –
Песня в песне дана Соломоном,
Значит, есть что-то в страсти, без смеха,
Без суда, поучительным тоном.
Мы горим не потом и не завтра,
Мы пылаем в текущих минутах,
А выходит, что в вечность затравка…
Мини-жизнь в продолжение суток.
                *    *    *               

Мы же видим мир образно-плоско,
Всё разложено строго по рангу,
И в расцветке всё серое – осью,
И по жизни учёба, да пьянка.
Пьянка – это уход от реалий,
А учёба – да опыт падений,
Поглядеть можно верою в дали,
Но здесь мало шальных совпадений.

Это как в перфокарте – есть штекер
И отверстия четкого плана,
Попадёшь или вставит маг некий.
Глубина приближённее станет.
Где-то молятся строго монахи,
И подвижники взглядом повыше,
Перспектива кончается прахом,
Но есть эхо, которое слышим.
Изначально – пророки-предтечи,
Потом новые грозные виды,
Этим мир от падения лечат,
И понятней: где страсти и идол.

А поэты, как малые дети,
Всё пытаются сложить картинку,
И из эха и разных рифм-петель
В стих какую-то вытянуть инфу.
Попадёшь или вставят в мозг слово,
И получишь план чёткий иль мутный,
В большинстве же картина сурова:
– Убегают слезами минутки…
                *    *    *               

Клетка-жизнь всем распахнута настежь –
Выходи, но приятно не будет,
Это здесь всем разложены масти,
И жуёшь ту, что дали, из судеб.
И всегда ждёшь ту синюю птицу,
Что в народе зовётся – удача,
Без неё вся судьба не годится,
Будет Суд и горюче заплачешь.

Всем по разному слышится пенье,
Этой птицы, здесь разные грани,
Это Духа Святого даренья,
Когда годным сосудом в дар станешь.
Клетка-жизнь – да не будет жать душу,
И не будешь клясть бедную ветку,
С лаской солнца все шелесты слышать,
И доверишься верить по детски.
Они сами спадают оковы,
Отправляются в прошлое цепи,
Но силки будут ставится снова,
И крестом окончание влепишь.

Ожидать можно долгие годы
Эту самую птицу – удачу,
Иногда улетит в непогоду,
Но вернётся – стихом озадачив.
Её разные трогают грани,
Но на волю нам видится – Дверью,
В непрестанной мольбе не устанешь:
– Перья, перья, для подписи перья.
                *    *    *               

Кто-то дух и греховную долю
Видит, образно, в плоских картинках,
Он в духовном не чувствует полюс:
Как огонь и вода в поединке…
Глубина здесь с огромным секретом
И открыта немногим, не сразу,
Кто текущим и предками – предан,
Он вначале мир видит заразным.

Что мы видим? – красивые церкви,
И попов, что довольны и сыты,
А внутри эти грани померкли,
Там раскол и блужданье разбитых.
А внутри эти грани ничтожны,
Здесь итоги – горение духа,
И дары непреложные Божьи,
И открыты они не за трусость.
Но за эти глубины – разборки
Происходят на плоской картинке,
Для слепого и юного – вздоры,
По большому величью – поминки.

Глубину постигают не в храмах,
Пусть огромных, красивых и славных,
Это Свыше открытая тайна
И деётся немногим из здравых.
А мы все понемногу больные,
Но из плоскости выход открытый,
Неустанной молитвою в силе:
– Помоги, Боже, в духе разбитым.
                *    *    *               

Хорошо поэтической нерпой
Понырять за стихом подо льдами,
Но темно там с закрытою дверкой,
Ни строки, не рождаются сами.
Надо снова нырнуть под поверхность,
Там где свет пробивается Свыше,
Это значит без зрительных нервов
Ощущать все движения мысли.

И она отзовётся упрямым:
Эхом дальним, улыбкой, приветом,
Где знакомой мелодией грянет,
То неведомым ритмом при этом.
То вдруг прячется хитрая в дальнем,
Самом тёмном и мутном пролёте,
Я кругами же ближнее тралю,
Но, ни проблеска в слове и ноте.
Инструмент свой отложу в сторонку,
Растянусь, будто сплю, на кровати,
Ожидаю не выплеска звонко,
Мне и тени движения хватит.

Не всегда так, бывает удача,
Они сами кидаются, строки,
И усилий больших не затрачу,
А достигну значений глубоких.
Однозначно одно – подо льдами
Много строк и мелодий чудесных,
И удача даётся упрямым…
– Тесно, тесно, на воле мне тесно.
                *    *    *               

Пятый месяц потоком сознанья
Непрерывным мне душу-дух лечат,
Я по пятницам голодом-данью
Помогаю взять ношу на плечи.
Всё идёт по гармонии с плотью,
Не встают противлением страсти,
И не мной это избранный отдых,
Это просто подаренный праздник.

Это в памяти чистое место,
Это чистые светлые думы,
Много что стало сыро и пресно,
А душа обновляется юным.
Ощущенье, что слышат молитвы,
Мои просьбы-стенанья за ближних,
Это всё непонятно для сытых,
А мы все ниже плинтуса, ниже.
Мало кто для молитвы соборной
Собирается в храм покаянно,
Но не будет мгновений повторных,
И потом не откупишься данью.

На потом не отложите встречу –
Это Сретенье с чудо-Младенцем,
Этот день среди года отмечен,
Как проверка – кто в бденье и с ленцой.
Кто над плинтусом избранным станет?
Кто коснётся немного святыни?
Это всё пропевают устами:
– Отпускают, кто в бдение ныне.
                *    *    *               

Много тем было с адресом точным,
Помечтаем о теме размытой,
Но чтоб пазлы все вставились точно –
Ограничим блужданье корытом.
О еде будут мысли – немного
И во рту непременная сухость,
В голове – подбиванье итогов:
Это всё же всерьёз и не глупость.

Мне не трудно в сухом голоданье,
В голове появляется свежесть,
Не заботит здоровье, ни мани,
А весной эти подвиги реже.
Там проснётся мечта садовода:
Созидать непрерывно и в новом,
И не только еда и не мода,
Здесь и чудо цветения – довод.
Понимаешь, что есть фитонциды,
Так и их надо – облачным роем,
И творенье здесь вовсе не идол,
Это то, что дано и откроем.

Про творенья – духовные мысли,
Так мы все сотворённые твари,
В совершенстве программы и числах,
Созиданьем природу отдарим.
Так весной всё бывает размыто,
Но пригреет, и пашем, и садим,
Не корыто мы вырастим – свиток,
Может с ним нас не пустят до ада.
                *    *    *               

В теме – точечно снайперский выстрел:
Я увидел узор креативный,
Он готовился исподволь, искрой,
А явился – когда я пассивный.
В расслабленье лежал на постели,
Где картинку любую представлю,
Но куда полетят мысли-стрелы –
Не узнать, то не связано с явью.

Я, конечно, узор не запомнил,
Но он был очень чёткий и странный,
Не встречался ни трезвым, ни сонным,
И явился ни поздно, ни рано.
Тут внучонок под руку явился,
Оборвал годовалый картинку,
Но засела в мозгу её сила,
Не поставишь её в серединку.
Нереальна сверхчёткость узора,
Сразу тюкнуло – это впервые,
Не успел поблаженствовать взором,
Попросили сознанье на выезд.

Приоткрылась чуть-чуть эта тема:
Это есть и оно существует,
Нам не ведом ни ангел, ни демон,
Нас жалеют здесь в месиве сует.
Оторваться от мира в пассивность…
Мы же знаем, святые взлетали,
Это веры простая наивность…
– В стаю, в стаю, в Небесную стаю.
                *    *    *               

Есть старинный могучий обычай –
Золотая заплата на душу,
Там прочтут все провинности сучьи,
На коленях заставят заслушать.
Утверждённый Стоглавыми требник,
Не убрали за время ни йоты,
Да и в чём в нас отличье от прежних,
Всё такой же с печалями опыт.

На Великом посте покаянье,
С усиленьем соборной молитвой,
Староверов столетья стоянье
Сохранило всё Главное – нитью.
Мы разрознены, слабые, грешны,
У Креста нас в кулак собирают,
Там очистят весь мусор потешный
И покажут всё лишнее с края.
Этот опыт, обычай от древних,
Но и мы уже видели много,
Кто с заплатой из злата задремлет –
То приходит к плохому итогу.

Для начала дадут епитимью
И Господь строго лично проверит:
Раз безликому выбрано имя,
И стучится раскаянно в Двери.
С золотою заплатой заметят…
Но и Руку получите твёрдо.
Пост Велик от Пасхального Света,
В этом цель воскресенья из мёртвых.
                *    *    *               

Чудеса в Силоамской купальне,
А потом чудеса от иконы,
Сколько было их тайно и в рамке –
Не сочтут и учёных законы.
Всё проходит и зыбко, и быстро,
Где таится незримая сила?
На кого-то нисходит как выстрел,
А кого-то как будто забыла.

Так, а что мы ничтожные просим:
У иконы – то дома, то в храме?
Получаем… Не делаем осью,
Это всё же в естественном грамме.
Где тот вес и незримая мощность?
Её нет, не фиксируют чувства,
Это верой представлено очной,
И молитвой, конечно, попутно.
Всё разлито на разное время,
И по правилам, так незаметно,
Кто-то просит здоровья и денег,
Кто за ближних, исправить их бедность.

Чудеса они в целом подспудны,
Это личная практика, опыт,
Потому и фиксации скудны,
А вокруг оглушительный топот.
Все бегут в магазины, аптеки,
Там цена и весы – всё привычно,
Всё как все – обольщения реки…
– Дичью, дичью, закланною дичью.
                *    *    *               

Сколько песен у разных народов
И у всех что-то личное в генах,
Но у русских с евреем похоже –
Есть тоска и плачевная тема.
На реках вавилонских те плачут
И доныне приходят под Стену,
Где же мы потеряли удачу:
То мороз, то буран, и нет смены.

Это фоном присутствует климат,
География просто приметой,
И поют не усиливать имидж,
А потребности сердца задеты.
Нам недаром дошла эстафета –
Славить правильно вечного Бога,
Это всё отражение Света,
Что находит здесь больше итогов.
Широты здесь побольше, простора,
И война – состояние жизни,
У нас вечно воюют, кто дорог,
Это генная память о ближних. 

Не в богатстве духовные корни,
И не в славе, что быстро проходит,
Они в песне, что есть и задорны,
И сильны патриотами Родин.
Песни есть у животных и птичек,
Но тоска – это бич человечий,
Мы рабы новой моды, привычек,
Но нас генными песнями лечат.
                *    *    *               

Подрастает диванное войско
В животах, в самозваном объёме,
И врагам надо в госпиталь, койку
Застолбить, против нашего лома.
Вроде шутка и сказка, но – правда,
Как всегда, вылезает наружу,
Мы в конце отоварили гадов,
А они не осилили стужу.

Да у нас генералы морозы,
И моря и границы с крестами,
Даже в недрах немыслимый отзыв,
Вывод Главный, что Истина с нами.
Исторически сходятся пазлы
В очень сложную Духа картину,
И удел Богородицы назван,
И мы знаем, что нас не покинут.
Будет злобится враг, как обычно,
Даже встанет кровавою пеной,
И обрушится с яростью бычьей,
Но кастрируют бедного геном.

Ну, не их мы – от века удача,
Мы всё брали – где двери открыты,
Это круг, он не здесь обозначен,
Это Свыше размеренный свиток.
К Высшим надо серьёзной молитвы,
Надо чуда во всех ипостасях,
До конца будут чаши испиты,
А границы в душе обозначат.
                *    *    *               

Олимпийские слабые звёзды –
Это что же, нам нужен мельдоний?
Или драйв, это временный отдых,
Или малы у нас миллионы?
По числу нас догонят японцы,
Мы равны неким группам в Китае,
Да и в Африке ростом не тонки,
Ясно, в Индии были бы с краю.

Не числом мы богаты – уменьем,
Да и силой широкого духа,
Но враги у нас вечною тенью,
Да ещё допустили разруху.
Здесь понятно, так сходятся звёзды,
Переломных этапов державы,
Но мы живы сейчас и не грезим,
Что восстанет серп с молотом ржавый.
Надо чуда побольше в хоккее,
Надо чудом огромным – в футболе,
Мы за Родину в мыслях потеем,
Нам не место в турнирной неволе.

Поддержите державу молитвой,
Мы богатые поиском Духа,
Непрерывною с Высшими нитью,
И для нас колебания – трусость.
Нет случайностей даже на небе,
Так и здесь это всё не случайно…
И победы нам всё же потребны…
– Тайна, тайна, духовная тайна.
                *    *    *               

Нам чего-то победного надо,
Мы от разного горя опухли,
Мы же видим, что верных обкрадут,
И духовно от Родины угли.
И нет силы – всех тысяч заводов,
Так, качают какие-то соки,
И всё больше оффшорных уродов,
Нет идеи в значеньях глубоких.

Но и это выходит по плану,
Тех знамений, что выше желудка,
Сколько в мире народностей странных,
Что живут, размножаются жутко.
А у нас всё какие-то рамки,
И не больше, не меньше, а ровно,
И даны в демографии ямки,
И плохая для боя готовность.
Мы до дна докатились в победах,
Но толчок, и всплывают быстрее,
Попросив у Отца силы предков
И Огня, что державу согреет.

Тем заметней и чище итоги
После дна и грязищи духовной,
И понятней, что Родину гробит,
И зачем этот трафик неровный.
Дай нам, Господи, искорку в спорте,
Дай людей, с гениальностью в теме,
Чтоб враги не порвали аорту…
– Темень, темень, без проблесков темень.
                *    *    *               

Ты о песнях душевных тоскуешь:
К ямщику, к журавлям в стае – зависть,
И к коням привередливым в сбруе –
Душу рвут и на струнах играют.
Струнам в разнице выпал диаметр,
И по-разному степень закрутки,
Выпадает – на горло гнёт-камень,
Или эхом стихающим, мутным.

А душа просит нежного звука,
И духовного зёрнышка в центре,
Принимает текущую муку,
Как программу тоски в перфоленте.
Как прекрасно бы было в программе,
Но у нас столько факторов важных,
Что страдают от жизненной драмы,
Без аккордов, в тональностях разных.
Иногда какофонию шума,
Завывание дикого ветра –
Представляют  душевные думы
И мечты о мелодиях метких.

Где отыщем мы верную ноту,
Чтоб звучала с Зерном в унисоне,
С сердцевиной духовной в работе,
При достаточных гаммах и тонах.
Купола где-то грезятся, церкви,
Что во тьме отливаются златом…
Пока живы душевные нервы,
Нас зовут журавлями крылато…
                *    *    *               

Открывается где-то пространство
На Афоне, и в этом есть тайна,
Через труд восхождения скромен,
Как попасть туда в очередь крайним?
Где-то есть и другие святыни,
До которых ползут на коленях,
Мы, лишённые многого ныне,
Не познаем блаженство не в лени.

Так сошлись и законы, и звёзды,
И конфессия – это покровы
На постели, где личности отдых,
И чужими обрядами скован.
Нет пути нам до крестного хода:
Нет водителей, силы, идеи,
Мы тихонько в молитве поодаль
И соваться к святыням не смеем.
Так нам что же – суровая клетка,
И душой не прорваться на Небо,
Раз везде беЗпоповская сетка
И во всех обстоятельствах ребус?

Но Господь намолённые храмы
Нам оставил под видом часовни,
Там пространство откроется странно,
До мурашек причастности к Крови.
Там есть тайна незримых схождений,
Нереально космический запах,
Значит, дело не в дальности бдений,
Надо здесь от лукавого драпать.
                *    *    *               

Город солнца создал Кампанелла,
Город мира создали в Шанхае,
И какое мне, вроде бы, дело,
Но душа о высоком страдает.
Про нездешнее сложатся сказки,
Современные фэнтези в цвете,
Нарисуют любую обвязку
И талантливой музыкой встретят.

Понимаем, что где-то есть ключик
К неприметной, но близко к нам дверце,
И иллюзия дивностью крутит,
Но святые мечты не померкнут.
Эти верили в миф коммунизма,
Эти вывели расу фашистов,
Тем и этим пропетая тризна,
Но мы чувствуем – дивное близко.
Да, пока что есть пир технологий,
Всё мудрее и круче наука,
Но где счастье от гаджетов многих?
В мир иллюзии выбросит скука…

Диво дивное – город из злата,
И его не построить Шанхаем,
Кампанеллово солнце обратно
Заберёт свои крохи, растает.
Но от Господа дивны обеты:
В этом городе счастье от Рая,
Да, здесь фэнтази  – серые дети,
А там Свет и Господь обитает.
                *    *    *               

В «Спортлото» нам неведомы числа,
Так и жизнь в большинстве – лотерея:
Одному выпал голод неистов,
А другому – на печь, не потея.
Здесь и место, и климат, и средства,
И культура, религии корень,
Кому зависть глядеть на соседство,
А кому-то блаженствовать в доле.

Что есть мусор, отходы и пена?
Непонятно в планетной загадке,
Но пророчества числа разденут,
И билет предоставят в ад гадкий.
Что от нас – это очередь в кассу,
Или крохи на куплю билета?
Или всё непреложно и ясно,
И урвите, что сможете где-то?
Но в пророчествах сказано: числа
Донесут до последней лачуги,
Все услышат весть – проповедь истин,
Про воскресшего Сына и Друга.

Всё же прежним правителям слава,
Да и нынешний правит не лохом,
Нас лукавый иллюзией травит,
И в напёрстке обманные крохи.
Изначально есть Симы и Хамы,
Изначально есть ум Иафета ,
Кто и как после выродком станет…
Эта тема для думы задета.
                *    *    *               

Мне не надо походов в театры,
Я и так вижу кукол и струны:
Где пустые мечтанья, где ядра,
Где от древних мотив, а где юный.
Сам в себе созерцаю мгновенья:
Очень разные сцены, картины,
Одни быстро проносятся тенью,
А другие со мною едины.

Так святые зовут – прираженья,
Не от нас и не мы режиссёры,
Но от нас уже выбор – сдруженье,
И защита – от выбора веры.
У Ефрема святого всё чётко,
Добродетели, страсти по полкам,
И все куклы танцуют чечётку,
А кто понял, тот молится молча.
Что мне мир и театр, и абсурды,
Здесь свою подготовить бы душу,
Этот пост восхождения трудный,
Он Великий, раз с Пасхою дружит.

Его цель – очищенье от пены,
От излишних страстей – паразитов,
А лукавый? – он носится тенью…
Нам отрада – Распятый прибитый.
Сораспяться хоть в чём то, немного,
Ограничить себя от излишков,
Без верёвочек в гору дорога…
– Близко, близко, для верящих близко.
                *    *    *               

Кто-то крут, без текущих болячек,
Отойдёт и запустит в нас камень,
Чем ещё ваш итог обозначить –
Неприлично о возрасте даме.
Одноклассницы, сверстницы – бабки,
Но живые, есть пульс в Интернете,
Удивительный отклик о давнем,
Он о многих на фото ответит.

Даже классная где-то живая,
Но не вспомнит, нас много мелькало,
А мне год где-то выпало с края,
Не совсем я вписался в лекало.
Так о чём я, о бабках-девчонках,
Нынче праздник, я их поздравляю,
И дежурные лозунги звонко,
Пожеланья не вылететь в аут.
Пожеланья – чтоб мысль шевельнулась –
Мы зачем приходили в мир грешный?
Не затем, чтоб согнула сутулость,
И не прах перекладывать здешний…

Что ушли, их уже и не встретишь,
Издалёка стихом не поздравишь,
Мы друг другу навроде отметин,
А не так проходящие травы.
Где-то Свыше всем выпадет встреча,
Пожелаю, чтоб табель – не двойка,
За косички я вас не отмечу,
Здесь же чтоб – не больничная койка.
                *    *    *               

Нам не нужен с энергией холод,
Он в ослабленных входит невидим,
По костям моим прыгали, молот
Поработал и тело обидел.
Здесь и так еле ходят суставы,
Мы за зиму ржавеем без дела,
Кто и как в наших действиях правит?
Есть нагрузка – что гирей слетела.

Придавила по факту, нож к горлу,
И безропотно всё выполняешь,
Из последних силёночек, гордо,
А не ждёшь тихо оттепель в мае.
Да, бывали моменты суровей,
Я в лесах и за 30 ишачил,
Не чихнул, и не дёрнулся бровью,
Был же молод и выпотел драчу.
А сейчас я не тот, я слабее,
Но и пищи для холода мало,
Мы немного, чуть-чуть попотели,
И здоровье для лета осталось.

Как всё просто в очищенном теле:
Всё без слизи, без солей, без шлаков,
И болячки, молюсь – улетели,
Что остались – бить молотом браки.
Молот, нужен, конечно, в духовном,
Там с энергией лютой лукавый,
Он на душу обиженный кровно…
– Бог же нас покаянием правит.
                *    *    *               

Отделение тела от духа
Происходит незримо в болезни,
Когда мысли неумолчно кружат,
Тела плоть приковали железно.
Где-то прыгают-скачут спортсмены,
Головой отбивают в футболе,
А в болезни все труп – неизменно,
В голове проясняет от боли.

Но не всем дадут чудо-болячки,
Есть такие, что кол им затесан
На главе, приготовленный ящик,
Но всё прыгают в музыке с бесом.
На таких богатеют аптеки,
Фармацевты химичат микстуры,
Это псевдо подобье опеки,
Но не скроете гримом натуры.
Часть натуры вылазит в болезни,
За соломинку схватит утопший,
Но молиться намного полезней,
Есть такой опыт, с выводом общим.

Корешки много лучше и травы,
В них накоплено силы природной,
Но не всем открывается правый
Этот путь исцеления, годный.
Есть такие, что кол им затесан…
Опять сказка, про белую бяку…
Отделиться при жизни от беса,
Не погибнуть паршивой собакой.
                *    *    *               

Принудительной чудо-очистке
Нас подвергнут и без голоданья:
Грязи нет, очищение близко –
Это есть у создания знанье.
Звери сразу в отказе от пищи,
У животных инстинкт, и он лечит,
Что же люди ослепшие ищут,
И взвалили груз боли на плечи.

Чем сильнее лекарство от боли,
Тем и вирус новее и круче,
Не придумать защиту от доли,
Этим будет и крепкий замучен.
Так дано – от глубин всех историй,
Приходили чума и холера,
И народы изведали горе:
На горбу, на желудке и вере.
Где-то, правда, спасенье в желудке,
Где-то долю принять и смириться,
Вера – это, понятно, не шутка,
Да здесь голод – показанный в лицах.

Этим чудом спасались святые,
И не только оковы, но душу.
Все однажды, когда-то, почиют,
Душу всё же попросят послушать.
Чем жила, чем в миру очищалась,
Это есть где-то в ангельском списке,
Да, спасли где-то в теле, но жалость –
Там где пропуск отказано в иске…
                *    *    *               

Все мы разные видим картины,
Это, видно, зависит от цвета
Тех очков, что смогли мы надвинуть
На глаза, и от внутренних клеток.
Ну, наружное, это понятно
Не от нас – это мода и вид понта,
Виды клеток? – генетика знатно
Поработала здесь над потомком.

Здесь грехи от Адама и Евы,
Все зигзаги родов, повороты,
Это жребий, бывает суровый,
Он не сразу приходит – вид кроткий.
Это личное дело персоны:
Где, куда направление – вектор,
Здесь очков предлагаются тонны,
И за кадром услужливый лектор.
Он нашепчет, что надо, лукаво,
Он души направление чует,
И не даст рассуждения здраво,
Все враги, что вдалёке от сует.

Не понять нам, что мир многогранный,
Он в очках представляется плоско,
В них чужие заметны изъяны,
А свои, что есть брёвна, не броски.
Поясняется с виду картина,
Если внутренним взором окинуть:
Все слепые пред Богом единым,
Но есть Путь, и он выведет к Сыну.
                *    *    *               

Воспою пламя зимней калины,
И её красоту и живучесть,
Обклевали рябину у тына,
Ей же лучшая выпала участь.
Пусть горька она с осени малость:
Улетят перелётные птицы,
И зимой свиристелей дождались,
Снегири предерзнут поселиться.

Воробьи её мало тревожат,
И сороки, те так – любопытны,
Эти сцены оконное ложе
Мне рисует, покажет попытки.
Мне понравились эти театры,
Я ещё посажу – просит место,
И рассады полно, я же знатный
Садовод стал окрестности, честно.
Лучше первым – пусть в малом селенье,
Чем не знай кто и в городе сером,
Неумышленны вышли творенья,
И удача здесь выросла делом.

Можжевельник, калина и шпанка,
Что ирга – по научному виду,
А у нас это изгородь, танком
Её разве что смогут обидеть.
Эти зимние сельские сцены…
Не Некрасов, но родину чую…
Это жизнь, её опыт беЗценный,
С красотой и отрывом от сует.
                *    *    *               

Ощущать чистоту, что от снега –
Это вечная русская доля,
Мы простором приучены бегать
Не в горах, где у шведов неволя.
И в Канаде – леса да озёра,
И Аляска – угрюмое царство,
А нам дали до боли простора,
И душа развернулась здесь жарко.

Все слыхали про русскую душу,
Про её широту и сердечность,
Не с фальшивою маской задушит,
А сразит врага честною сечью.
Мы и в Сирии честны с арабом,
С армянином и мал-алавитом,
Там османы с Израилем грабят,
И опять христиане убиты.
Там замешана куча религий:
Фанатизм, англосакские шашни,
И банально – России вериги:
Разгребать и возделывать пашню.

Там нечистые все отношенья:
Компромиссы и курдские сделки,
Там на нефти пирует мошенник,
Но всё зыбко, беЗчестно и мелко.
Убежать нам нельзя – мы в союзе,
Как и половцев, их не оставим,
Мы за честные Божии узы,
Мы за чистую ратную славу.
                *    *    *               

Где луна одинокая бродит?
Всё равно мне – итог неизменен…
У души показали мне роды:
Заблужденья, исканья и тени.
Через это чуть-чуть отстраненье
Всё яснее и чище картинка:
И где угол исканья не деньги –
Смысл жизни и нужная инфа.

Сразу видишь и руку Господню,
Он же рядом и сразу подхватит,
И даёт преестественно сходни,
И пути исправленья от вмятин.
Это новый неведомый ракурс,
Через свежие явные факты,
Не на старых поверхностях, раком,
А вперёд продвижения такты.
Неизвестные эти сюжеты
Вылезают в обыденность жизни,
Их не ждёшь, но молитвой задеты
Очень многие важные числа.

Нам механика та непонятна,
Она есть – как зацеп шестерёнок,
Отведёшь ты редуктор, но молот
Всё приблизит, и вновь ты ребёнок.
Познаёшь снова трение ближних,
Кто встречает на этом этапе,
Одиночества атом не лишний,
Он в мозаике будет не заперт.
                *    *    *               

Кто подобьем сравнится с Аврамом
И судьбою, из лидеров новых,
У народа тяжёлая драма –
Приложенье в исканьях суровых.
Это мелочь – страданья песчинок,
Там у лидеров – личные счёты,
Там за женщин идёт поединок,
И в конце подготовили отдых.

Против лидера вылезет ропот:
Так велось от времён Моисея,
Их давили и в розницу, оптом,
И расходный песок не жалеют.
Нам запудрили голову братством,
Этим равенством, псевдо свободой,
И откуда бы выбору взяться –
Это лидеры думают годы.
Так казнили с семьёй Николая,
Получили естественно казус,
У державы история злая,
Всё идёт, как положено, с зада.

Бородатый наш лидер иль лысый –
Там не этот убогий критерий,
Кто-то Свыше историю пишет,
Открывает страданию двери.
Всё сойдётся по кругу в Писанье,
И не лидеры – лично ответим…
Злато город – для отдыха зданье…
– Драма, драма и вера с приветом.
                *    *    *               

Мы дождались заметной капели,
По чуть-чуть очищаются крыши,
И пускай поезд тронулся еле,
Но мы верим – что зов жить услышан.
И мы верим в весеннее солнце,
Что оно приближает орбиту
Для Земли, с наклонением тонким,
Чтоб не сжечь, и чтоб жизнь не убита.

Всё по-тихому, ласково, нежно,
Не губя и не прошлым потопом,
Через холод вернулась надежда
На плоды и накопленный опыт.
Виноград без плодов – где экватор,
Он без цели растёт, расширяясь,
Да, осталась железная хватка,
Но зачем всем пародия рая…
Этот «рай» здесь убогие строят:
Кто числом, кто количеством денег,
Без плодов – это с выводом двоек,
Что в журнале людей и растений.

Без плодов у нас тоже всё в топку:
Сорняки, паразиты, уроды,
Это явь и селекции опыт,
Это вывод духовной природы.
Да, сурово на севере русским:
Умирали, но снова воскресли,
Видим – Свет идёт лучиком узким,
Значит, будут плоды и без «если».
                *    *    *               

Прибираться с пылинками праха –
Это просьба жены перед Пасхой,
Мне не очень-то хочется лапать
Эту муть, но и спорить опасно.
Полежу я ещё на постели,
Половлю вдохновение молча,
Да и силы тихонько слетели,
Мы же нужные поприща топчем.

Прибираться пред Пасхой – святое,
Это праздник души, но и тела,
Утруждение этого стоит,
Не такая уж мелкая мелочь.
Ощущать чистоту мы привыкли –
Это предков старинный обычай,
Не нужны здесь особые крики,
Пропаганда и лозунги-кличи.
Эту тему привили и детям:
Они тоже очистят жилище,
И до внуков дотянем приметы,
Что мы вместе становимся чище.

Так и вместе очистим державу:
Закоулки очистим и ниши,
Этой мути до ужаса, ржавой,
Накопился опасный излишек.
Да, не хочется пачкаться с грязью,
Но так надо – святая примета…
Покаянием ветхое слазит,
А для чистых и Светлое светит.
                *    *    *               

Снова мысль про нейронные связи,
А где сам зафиксирован свиток?
Он у ангела в трубочку влазит –
Там и слово, и дело прибиты.
Мы не в прахе же будем томиться,
Где-то блок нашей сущности вставлен,
Там итог зафиксирован в лицах,
Всё прошедшее в поисках дальних.

Мы же ищем всё время мгновенья
Тех страстей, куда выкинут связи:
Там каналы, проходы, деленья,
Копошенья, мечтанья и дрязги.
Не понять это технокартинкой,
Не объять приблизительно, мутно…
И там нет золотой серединки,
Чтоб прибить направленья минутных.
Нас кидает то вправо, то влево,
То к Отцу, то на тёмное тянет,
Это вектор до ада, на Небо,
До святыни иль низко – до мани.

Этот мир – англосакские деньги
Полонили и мысли, и ниши,
Притомили всё сущее тенью,
Где-то Зверь всё в компьютеры пишет.
Зафиксирует где-то шестёрки,
Да, тяжёлый немыслимо свиток…
Обнулить его можно отвёрткой,
Когда мысли о прахе убиты.
                *    *    *               

Истерит, как всегда, англичанка,
Мастерица интриг, провокаций,
Они где-то далёко от танков,
Не боятся карательных акций.
Их история тщательно учит –
От владыки морей в прозябанье,
Вот и взяли, придумали случай,
Чтоб обложить нас санкцией-данью.

Понимают – им вломят в футболе,
Да и в Азии мы конкуренты,
Но пока они с Сэмом на поле,
Значит, будут лихие моменты.
Эти змеи не могут не жалить,
Лозунг их – раздели всё и властвуй,
Не для них все святые скрижали,
Они множат запретные страсти.
На наркотик сажали в Китае,
Завозили рабов для колоний,
Истребляли народности – знаем,
Да часть мира от ига их стонет.

Их могущество в хитренькой бирже,
До поры и до время – их мячик,
Мы для них устрашительный призрак,
И одни скажем грозное: «Хватит».
Эти пакости были и будут,
Но от них матереет держава,
Лозунг наш: «Я Тебя не забуду»,
Мы же чувствуем выбор наш – правый. 
                *    *    *               

Из оврага мир мутный и серый,
По окружности – хмурый, угрюмый,
Может, взгляд это с низа – минутный,
А в другом месте – свежий и юный.
На востоке есть проблески неба,
Там другие у местных виденья,
По-другому их кредит и дебет,
По-другому из сердца крик-пенье.

Может, это один я в овраге?
Нет, доносит весть слабое эхо,
Есть ещё пилигримы на страже,
Им не спится, увы, не до смеха.
Может, мы дефективные души?
А другие жируют и пляшут,
Их вопросы о Духе не душат,
И жуют так житейскую кашу.
Но придёшь с покаянием к храму,
На алтарь свою душу положишь,
И увидишь огромную яму,
Прямо к горлу приставленный ножик.

Позади, впереди, слева – бездна,
И лишь вправо немного окошко,
Там тропинка крутая для бедных,
Кому мира плясания тошны.
Из оврага и Свет нам дороже,
Вожделенней и радостней Песня,
И Господь непременно поможет–
Воскресеньем и Пасхой чудесной.
                *    *    *               

Ну, не помнят места человека,
Пусть из камня построит жилище…
Не о хлебе насущном опека,
Вавилона признания ищет.
Тоже строили мощную башню,
Высотой и масштабом поболе,
Пирамидам же время не страшно –
Относительно глиняной доли.

Забываем, что сами из глины,
Мы задуманы так, преходяще,
И что прах наш по атому сгинет,
Пусть положат хоть в каменный ящик.
Что останется – память в Писанье,
Имена там от века до века,
Не сотрутся те вечные знанья,
Это вам не блистающий декор.
Пирамиды уже ободрали.
Растащили обшивку их – мрамор,
Постоят ещё в дальние дали,
И провалятся с временем в яму.

Там где башня – отныне болото,
И немного остались руины,
От народов, их сильного пота
Не осталось ни буквы единой.
Так нам что, не сажать и не строить,
Не творить и не думать о славном?
Пусть всё будет усиленно втрое,
Но при этом и помнить о Главном.
                *    *    *               

Актуальны весенние крыши:
Этот груз многотонной громады,
Он в затылок угрозою дышит.
Оборвёт и сломает всё разом.
И не едет подмога, ребята
Отошли в мир иной и далёко,
А снегов нынче высь необъятна,
Будет сердце томиться и ёкать.

Да и время – с утра не проснуться,
А с обеда – по новой утянет,
Притяженье земное не шутка,
Где былой мой и бодрый румянец?
Этот труд только издали страшен,
А поближе есть куча отличий:
Он без наста, берётся прекрасно,
И летит книзу пуганой дичью.
Есть подмога – мой кожаный пояс,
Передышка – чтоб ровно дыханье,
И на крыше мы с Господом двое,
Я молюсь и гребу неустанно.

Что ещё нам в посте актуально:
Две недели до Пасхи великой,
Как остаться сугубо лояльным,
Не уйти снова в гульбище дико.
Всё тихонько, спокойно, ровнее,
Не по силам не вывалят ношу,
Всем бывают этапы больнее,
И летает поблизости коршун.
                *    *    *               

Воскресенье – и свечи зажжёны,
Это связанный с вербой обычай,
И по миру стоят миллионы…
Нет, поменьше – Бог избранных ищет.
Много званных, но избранных мало,
Кто покинет  – до края корыто,
Оправданья – дела и усталость,
Лучше вниз, по дороге избитой.

Мы впервые услышим: «Осанна»,
Дети встали пред входом Мессии,
В уравнении несколько данных
И века их не можем осилить.
На Руси это тысячелетье
И ещё приближённо лет тридцать,
Мы давно уже в теле, не дети,
Но ведём себя в образе фрицев.
Мы на нашей земле оккупанты,
Потребители благ и ресурсов,
Где от веры на окнах в ночь лампы?
А их нет, как и чёткого курса.

Мы на нашей земле паразиты,
И нам памятник – мусорный пластик…
Это было, потопом убиты
Помудрее нас люди и власти.
В тех эпохах всё было покруче
И там мозг был не так изувечен…
Но мы помним, Господь наш замучен,
С верой жжём покаянные свечи.
                *    *    *               

Где нашёл буквы в нужное Слово
Наш учитель великий Мефодий…
Воля Бога решительный довод
Сразу дать и Писанье, и слоги.
Он нашёл где-то в Корсуни книги,
И ему приоткрылись те знаки,
Праславянские отзвуки-блики,
Но и мысль не придёт в плагиате.

Сразу всё и осилили дети,
Эту базу – церковнославянский,
Это цель единением встретить
Снова Господа – дар постоянства.
Как бы ни были страшны расколы,
Но язык непреложный и вечен,
И на нём учит вечная школа,
Этот груз нам навеки на плечи.
Не дойдёт эта связь либералам,
Ни фанатикам, прочим иудам…
Это злато и весит немало,
И на нём мы Христа не забудем.

И наш русский из этого корня,
И пускай его бесы корёжат,
Он останется вечно задорным:
БеЗпрерывным, в беЗсмертие гожим.
Православие истину явит,
Дух и буква навеки хранимы,
Постоянство – для Господа славы,
И народы сольются едины.
                *    *    *               

По горам раньше мчались мальчишки,
У нас склон у ключей крутоярый,
Там проблема подняться до вышки,
И ребята катаются с паром.
Есть избушка – струя ключевая
Не замёрзнет в любую погоду,
До оврага тропинка кривая,
И вода наполняет колоду.

Где теперь эти парни-мальчишки?
На деревне есть пара девчонок,
Им автобус гоняют с излишком,
И конвой предусмотрен законом.
И конвою, понятно, не платят,
Символически несколько рупий,
Их – поставить заплату на платьях,
Но диктат возражений не любит.
Раз не нравится – кинь заявленье,
Для порядка другого заставят,
И нужда и законы здесь тенью,
И найдут, кого выставить с края.

Не напрасно, не с дурью, не криво,
Раз с детьми – в демографии яма,
А мальчишки – для Родины сила
Не рождаются что-то упрямо.
Кто страну заслонит своей грудью?
Уповаем на Господа волю…
Даст нам технику мощно и чудно,
И девчонки сгоняют на полюс.
                *    *    *               

Этот день – искушений, препятствий,
Незаметно проходит, особо,
В середине недель, любит прятки
И всегда в испытаниях новых.
Плохо помним мы страстную среду,
Этот день от Христа отреченье,
Там предательство, трусость и бегство,
И ничтожный серебряник, деньги.

И по жизни нам деньги – проверка,
Где достать и куда их потратить,
Это, может, и низкая мерзость,
И спасенье больного в кровати.
Это воздух и кровь, и удушье,
Это стимул и пень преткновенья,
Кто и что нам нашепчет на ушко,
Что потом режут в панике вены.
В Слове Божьем кончают осиной,
А у нас много способов разных:
Подзаборно с блевотиной псиной
И свиньёй, пусть помытой и важной.

Искушенья на страстной неделе –
Это пик дела ангелов чёрных,
Мы её на кусочки не делим,
Это блок – испытанье упорных.
Мир её в суете не заметит,
И проверку пройдёт без препятствий,
Не нужны ему проблески Света,
Здесь, сейчас важны страсти и яства.
                *    *    *               

Бедолаги – кто чуда не видит,
И оно их не ждёт и не ищет,
Но он есть и присутствует идол,
Что закрыл им духовную пищу.
Можно умным и мощным поэтом
Закрутить сложный стих под завязку,
Не придраться ни к букве при этом,
Но на выходе тина и ряска.

Не придёшь с этим к праведным Судьям,
На Суде им на стол не положишь,
Не поймут в вдохновении трудном,
Раз пропитано мутью и ложью.
Там извечна вселенская правда,
А не местные жгучие страсти,
Через сердце проверенный автор,
И в корзине словесные яства.
В топке там триллион словоблудий,
То, что здесь вознесли гонораром,
Там другие критерии судят,
Даже то, что творилось здесь даром.

Через сердце и душу все строки,
Хотя ангел и устно запишет,
И ответы строги и жестоки,
И неважно – кто громче, кто тише.
Чудо будет – кто ждёт и в молитве,
Тем глаза наш Господь приоткроет…
Вдохновенье в незримой подпитке,
Ощущенье, что авторов двое.
                *    *    *               

Что мы в пятницу скорбную помним?
Очень мало про боль и распятье,
Как давно это было под солнцем,
А здесь жизнь распахнула объятья.
Здесь свои типажи и детали,
Искушения в мелочах жизни,
Это где-то святые взлетали,
Сопричастные памятью ближней.

А у нас это где-то далёко,
Как Эллады преданья и мифы,
И мы ждём в виде праздников окон –
Прикоснуться и нам датой цифр.
Здесь немного кто помнит детали:
С кровью пот и пути на Голгофу,
Крест и пятница парою встали –
Навсегда, в память помощью оку.
Крест всегда на груди, на иконах,
Значит, пятницу тоже мы помним:
Подсознательно – муки и стоны,
Эту быль из Библейского тома.

Но всегда искушенья и страхи
В эти дни непременно от чёрных,
А для публики ближе рубахи…
– Помоги, Боже, в памяти твёрдо.
– Помоги, Боже, рядом разбойным.
– Помоги, кто поодаль, но с Мамой,
Кто придёт от души неспокойной,
Сораспяться постами упрямо.
                *    *    *               

Православные чтили субботу –
От начала в постах послабленьем,
Но один день особый, ни йоты
Не получите в плоти за деньги.
Этот день есть на страстной неделе,
Даже в Праздник он строг и суровый,
С Благовещеньем рядышком сели,
И обычай здесь древний, не новый.

Этот день был для плача, покоя,
Сам Христос прожигал плащаницу,
Это ядерный синтез спокоен,
Здесь наука и техника в нищих.
По преданью сходил Он до ада,
Там Адама и грешников вывел,
Всем усопшим, кто с Богом, отрада,
И живущим, пока что, на ниве.
Все кто рядом с Ним были – те в плаче,
Он в пелёнах, и камень у входа,
Там и стража, народ озадачен,
Но собрались все вместе в невзгоде.

Не до пищи им было, все в горе:
Кто терял самых нежных из близких,
Там и Мать, и родные без спора,
И другие, кто слушал, из чистых.
Там отсев был жесток и суровый:
Трясуны и предатель – те в шоке,
И другие, кто в плоти оковах
Не заметили Жизни и сроков.
                *    *    *               

Семя гибнет при сеянье в землю,
Так и люд потихоньку отходит,
Но святые у Бога не дремлют,
А в молитве нездешние годы.
Там и время, и сроки другие,
Рядом связь через тысячи поприщ,
Мы незримо с святыми сдружились,
И там слышат молитвенный окрик.

Через связь Воскресенья Христова
Они тоже, мы верим, воскресли,
И живут, и услышать готовы,
Есть примеры в общении тесном.
За две тысячи лет много эха
Донеслось из незримого мира,
Есть святые – достигли успеха,
Их молитвы – то семя на вырост.
Нам реальны схождения чуда,
Христианство копило примеры:
Исцеленья, паденья и удаль,
И сейчас в подражании первым.

Православных всенощные бденья –
Это в горнице ждущие Духа,
На них пламенем, а на нас тенью,
Но упорны мужи и старухи.
Так стояли века и так любят,
Что Дух Свята отдельно получат,
И Тебя никогда не забудут,
Всем по чину Величество Случай.
                *    *    *               

Отчего прижились здесь евреи?
Мы и думать привыкли на фене,
По другому и думать не смели,
По-иному и жить не умеем.
Кто нам всучил таких провожатых:
Управленцев, захватчиков красных?
А мы были подобие ваты,
Нас прессуй и уродуй согласных…

Выбивали сознанье ГУЛАГом
И крестьян загоняли в колхозы,
Но кибуцы не стали здесь благом,
Ну, не тот интеллект, не похожий.
Потом сами себя изводили,
Как голодные крысы в бочонке,
Это бес противления в мыле
Раздавил их лукавой ручонкой.
Не гожусь я ни в антисемиты,
Не желаю народностям злого,
Но я вижу народ наш разбитый,
И историю вижу чрез Слово.

Мы расхристаны, феня – без страха,
Золотого тельца обожаем,
Каждый мнит себя – минимум графом,
Мы испорчены равенства «раем».
От евреев нам древняя Пасха,
Но с Христом и в значении новом,
Так бывает в истории часто,
Всё на круги своя и по Слову.
                *    *    *               

Кто же наш прокуратор отныне?
Мы же тоже Христа дораспяли,
Только санкция с Запада хлынет
И у нас слабо с мышцей из стали.
Так на это расчёт и ведётся,
Разбегутся все слабые, мышью,
Коль нависнет огромная плётка,
И от страха притупятся мысли.

Ничего нет неясного в мире,
Всё на круги своя, так от века,
Роль дана и народ наш беЗсилен,
Но всегда есть в конце подоплека.
Где-то верные молятся люди,
И Господь их молитву услышит,
И случается чудо из чуда –
Воскресает надежда от Высших.
Воскресает распятое в муках,
Воскресает без сердца, без крови,
Не поймут это толстые, в туке,
Что для нас это подвиг особый.

Вера вытянет нужную песню:
В ней найдутся и мышцы и мысли,
И держава, мы верим, воскреснет,
Так сказали пророки и числа.
Прокуратор – он нужен, наверно,
Как уйти нам от ветхого Рима,
Третий Рим – он здесь важен без скверны,
Чтобы вера и дело – едины.
                *    *    *               

Прилетели к нам чёрные птицы,
У них голод и держатся стаей,
Здесь скворцы предерзнут поселиться
У людей, и в луга не летают.
Там нет пищи: снега, да озёра
Подо льдом, поросль, разные травы,
А здесь больше земли среди сора,
И их тянет высокий брег правый.

Так и бесов к нам тянет подпитка,
Здесь наводят они искушенья,
Эти чёрные прыгают прытко
В наших мыслях, в сознанье без лени.
Нет ни чуточку пятнышка света
На скворце, так и бесы, как дёготь.
И кто с ними играет раздетый,
Тот пожнёт и гордыню, и похоть.
Всё здесь похоть очей, похоть плоти,
И житейская гордость в придачу,
Это дали нам знание против
Черноты, чтоб искали удачу.

Оградим плоть постом и молитвой,
В ясном Свете притупится гордость,
Чёрным бесам не будет подпитки,
Будут тыкаться хитренькой мордой.
Кружат злобные чёрные стаей,
Но мы знаем, что будут другие…
Кто Весну и Рассвет ожидает –
Отразит любой с чёрными вылет.
                *    *    *               

Весь комплект под окном птичек местных:
Воробьи, снегири со скворцами,
Они вместе сошлись, если честно,
Так впервые, их видел частями.
Здесь вороны ещё, да сороки,
Иногда прилетят свиристели,
Постоянно ли, в разные сроки,
Все снуют, как бы вроде при деле.

Что я в городе видел? Да транспорт,
Шёл общественный, фирменный, частный,
Под окном остановка, там танцы,
Пассажиры вели ежечасно.
Тоже все при делах, в судьбах разных,
А машины мелькали, как тени,
Что их ждёт всех на улицах грязных?
Там комплект: пропитанье и деньги.
Кто за славой в полёт устремился,
Кто тоску заливает дорогой,
Кто катается с крашеной милкой,
Кто в делах обязательных, строгих.

Но у птиц есть инстинкт размноженья,
А у нас это где-то в заначке,
Суетимся, бурлящая пена:
Деньги, милки, наряды, да тачки.
Здесь над птицами – коршун, да филин
Нависают ужасной тревогой…
Для чего в этом мире мы жили?
Чтоб прийти в покаянии к Богу.
                *    *    *               

Огоньки и без цели дорога,
Так бывает по жизни и часто,
Получается многое трогать,
И душа бродит в поисках фактов.
Хорошо если вопль услышишь,
И начнёшь потихоньку копаться,
Отсечёшь резко в поисках лишних,
И дойдёшь сходу к сёстрам и братцам.

Но такое бывает не сразу,
Не со всеми, у всех по-иному…
Ты в душе сформулируешь фразу,
И попросишь ответов, раз тонешь.
И Господь непременно ответит:
Приоткроет и двери, и смыслы,
Всем открыта дорога до Света,
И подскажут, что правильно, Свыше.
И такое бывает: рецептов
Не дадут нам по жизни готовых,
Здесь упорство, сближение цепко,
И спадут постепенно оковы.

Огоньки – как их много в дороге,
Где-то ждут, а кого-то не очень,
Все нуждаются в истинном броде,
Свыше ждут – каждый лично захочет.
Огоньки все чужие, и даже
Есть опасность от их приближенья…
Но один Огонёк душе скажет:
Здесь спокойно, Любовь и нетленье.
                *    *    *               

День отдания Пасхи воскресный,
А у нас умерла датой мама,
Мы не поняли истинной песни
И дошло отпеванием в храме.
Там собралась почти вся община,
В эту Пасху, как Радость усопших,
Всё пропели достойно, по чину,
По обряду, по правилам общим.

В чистом саване, с лестовкой белой,
И без пятнышка тени на лике,
Нам пример и подпора на деле,
И нездешние, тайные блики.
Кто слыхал – может плакать покойник?
А мы видели слёзы живые,
На последних аккордах к «Достойной…»,
После крышку забили на вынос.
Там слезой умывались и дети,
И родные слезу пропустили,
Пожалела нас бедных на свете,
Что ещё остаёмся, без силы.

Пасхой брат отошёл, без страданий.
Как уснул, дали опухоль мозга,
И опять – как урок поздне-ранний,
Что молитесь за всех Судьям грозным.
Эти факты для нас – как наука,
Есть письмо для живых чрез усопших…
Даже стих сотворился, как штука,
Может, кто-то услышит средь общих?
                *    *    *               

Как мне жалко народ дней последних,
Он совсем ослабел и без силы,
И не видит опасности бедный…
– Дай нам, Боже, чтоб верным открылось.
Чтобы дали гудок – где опасность,
Средь текучки не видно где мины,
Где зелёный в сигналах, где красный,
Чтоб один выход – нужный, единый.

У Креста молят братья и сёстры,
И не видят всех грозных знамений,
И у ближних текучка, то острый
Грипп, предтеча концов незабвенных.
Как легко подхватить нам заразу:
Из экрана, чрез крохи общенья,
И впустить разрушителя-язву,
Через пищу, просмотры и чтенье.
Через просто, как воздух, дыханье,
Через дань привыканья, привычки,
Через просто спокойное спанье,
Через то, что наш дух обезличен.

Нас ровняют, ломают, утюжат,
Создают ситуации фоном,
Мало кто бдит, с молитвою дружит,
И создал в страстных помыслах зону.
Сохранить доброты надо крохи,
И прикрыться молитвой, как шлемом…
Мысли в теме, тревога и вздохи,
Но и Пасха с Крестом незабвенны. 
                *    *    *               

Не видать за деревьями леса,
Этот мир он из множества множеств,
Где-то в сектах деревья в затёсах,
Но картину из крошек не сложишь.
Этот мир в совокупности фактов:
И текущих, грядущих и прошлых,
И молитва – реальный редактор,
Изменяет мир чисто, не пошло.

Измени мир – себя изменяя,
Это просто, но мир не поверит,
Не поймёт – где несушка, где яйца,
Что нас всех сотворили не звери.
Это в нас всё заложено Свыше,
Сотворение движет прогрессом,
Но здесь палка в концах – есть, кто дышит,
Есть, кто верит в другие процессы.
Нам чуть-чуть тот процесс приоткрыли:
Через чудо, молитвы к иконам,
И святые взлетали на крыльях,
И лечились горючие стоны.

Всё по кругу – весь корень в истоках,
У детей – возвращение к маме,
У лесов – пробуждение соков,
У держав – возвращенье на Камень.
Не видать очень многих деревьев,
В прошлом стран величавых и грозных…
Лес растёт для Суда Книги древней,
Или семя даст, всходам не ложным.
                *    *    *               

Очень горько – Цусимские волны
Не дают мне доселе покоя,
Там народ наш свой подвиг исполнил,
Но им выпала скорбная доля.
Этой доли потом будет много:
На Гражданской и две Мировые,
Это в крупном, а мелочь не трогай,
Там застой, перегибы кривые.

Всё не так, как хотелось бы видеть:
Есть простор и умы, и ресурсы,
Но в соблазн вывел равенством идол,
И играли лет семьдесят в дурку.
Что построили: муть и химеру…
Где основа, фундамент и скрепы,
В чём духовно на веки примеры?
Прозябанье и мумия в склепе.
Это было – был древний обычай,
Тоже строили век пирамиды,
Возвели в божество имя-личность,
И на многое строили виды.

Там песок и трава, и болота,
И из памяти – максимум имя,
Ни к чему это – звук с позолотой,
А внутри это прах и пустыня.
Очень горько в истории вехой
Промелькнуть. В чём же участь народа?
Но страданье и Крест не помеха –
Воскресать, и быть с Богом, поодаль.
*    *    *

Что мы видим: есть чёткие рамки
И палитра из темперы строгой,
И из пикселей точки и ямки –
Это мысли рассеянно бродят.
Есть размер ¬ это десять и десять,
Сверху вниз – это семь словостиший,
И сюжет наподобие лестниц,
Или плиток – ходьбы без излишеств.

Как сама возникает картинка?
Непонятно и время не ясно,
Это ночь или дня серединка,
Полусон, полуразума часто.
Или утро сегодняшней песни,
Началось – слабо признак забрезжил,
Еле строки ложились на место,
Но почувствовал веру с надеждой.
Очень плотные тёмные шторы,
Но есть щель и достаточно света,
И внутри проясняются взоры,
Есть доверие к партиям спетым.

Это лестница всходов на Небо,
Это плитки ходьбы без опаски,
Не в насущных стенаний потребу,
А нужда в воскресении ясном.
Рядом тёмный есть мир – очень строгий,
Но есть Свет и Его не заглушат…
Вот и форма картины – Дорога
И я странник имеющий уши.
*    *    *

Наступила весна – да на горло,
Сразу вылезли шилом проблемы,
А силёнок немного, но гордый
Мой замах в садоводстве – есть темы.
Дожидаются сотни прививок,
Семена разных видов – посева,
Пересадка, посадка на диво
Разных разностей – травно и древом.

И реви, не реви – надо делать,
Успевать и с погодой, и в сроки,
Для плодов изобильных и спелых,
Для здоровья и взглядов широких.
Можжевельник размножить из семя,
Ныне план есть такой, для подарков,
Ищем груши для местных – век тема,
У нас нет их, здесь сильно не жарко.
И порядок везде нужен славный,
Не люблю безобразий в природе,
И гармонию чувствую в Главном,
Когда дух и душа не на взводе.

Сложил труд на Пасхальной неделе,
В воскресенья – всегда отдыхаем,
Успеваем в молитве и в деле,
Подремать, и в беседах за чаем.
Наступила весна – это радость,
Созидание, творчества мука,
Кто творил – знает трудность и сладость,
Есть гармония – с Богом наука.
*    *    *

Оттолкнуться бы надо, но тема
Не приходит, и климат здесь хмурый,
По ночам минус, днём есть проблема:
То циклон, то снега с перекуром.
Потом выглянет бешено солнце,
И начнёт прижигать излученьем…
Как вписаться, где будет оконце,
И успеем ли мы, в чём везенье?

Это муки творца-садовода,
Что же делать, моё ли призванье?
Но в другие пенаты нет входа,
Здесь открыты какие-то знанья.
И земли очень много хорошей,
И воды под давлением вволю,
Но в трудах ограничен – не лошадь,
И с сортами, пока что, готовлюсь.
Есть, конечно, успехи и сдвиги,
Но всегда горизонт убегает,
Но мне впору мечта и вериги,
Не хочу лежать в ауте, с края.

Это фон – наполнения жизни,
В чём же корень – творцом-стихоплётом?
Или в храме, но я не подвижник,
Чем спастись – покаяньем ли, потом?
Оттолкнулся давно – Божьим Словом,
И давно знаю светлую радость…
Это в Пасху гореньем готовый…
– Сладость, сладость, духовная сладость. 
*    *    *

Кто мы есть? Мы творцы? Паразиты?
Но историю делают камни.
А они мегалиты – отлиты?
Или как то ещё? Не руками…
Примитивные палки-копалки
Отдыхают при виде тех блоков,
И людей, и животного жалко,
Невозможно творить так глубоко.

Там мозги применялись не наши:
Технологии выше и круче,
Так и череп с полметра расскажет:
По иному он в жизни обучен.
Люди жили до тысячи, здравы,
Да и годы там были другие,
С кислородом и быт не отравлен,
Но духовно больные и злые.
Их сравняли жестоко потопом,
Только шесть индивидуумов генов,
И некрупных при этом, чтоб оптом
На ковчеге их вырвать из плена.

Нам потопа не будет, нам пламя
По отдельности, войны, болячки,
Но и вряд ли возьмём в сумме память,
У руля кто – погонят, как клячу.
Всё там знают, но сделать не смогут.
Всё идёт по пророкам и бунту,
Не сменить перед пропастью ногу:
В воскресенье кто верит и хунту.
*    *    *

Для чего нам земные экстримы,
Их размножилось разных и сложных,
Где безликие, где-то есть имя,
И где место им в замыслах Божьих?
Напряжение мысли и мышцы
Нам дают даже в мирное время,
То случайно, то собственно ищем,
То одни, то в компании делим.

Это пики земных испытаний,
Их дают даже в мирное время,
А в войну, когда рушатся зданья,
Что мы есть ¬– наполнители темы?
Там есть ужасы, много убитых:
И случайно, от ран и болезней,
Кто создал этой участи свиток,
Где напрасно, где очень полезно?
Все итоги нам время покажет,
Это если глобально обхватим,
А на личностях – блеском и сажей
Отразится, иль сгинет в кровати.

Здесь философы перья ломали,
Разбирая текущие страсти,
Где умом постигая детали,
А где Свыше им дали участье.
Всё же есть где-то замысел Божий,
И Случайность и Рок псевдонимы…
И экстримы победой похожи,
Пока плоть и душа неделимы.
*    *    *

Отчего эта часть яко тундра,
И не видно ни птички на древе,
А другая – кусты, и не трудно
Увидать соловья при распеве.
Есть какие-то тайные знаки,
Или здесь человек при хозяйстве
Эту грань и черту обозначил:
От нужды, чертежа иль зазнайства.

Отчего и в душе мы такие:
Кто пустой, не увидите жизни,
Заливается кто-то при диве,
Кто вопит, кто-то хряком до тризны.
После нас будет тундра, пустыня?
Или где-то останется древо?
И вопрос задаётся не ныне,
Он всегда так стоял при посеве.
Что мы сеем? Есть сорные травы,
Или что-то полезное люду…
Есть примеры про давнюю давность –
То святые по миру повсюду.

Они встали могучею кроной,
И в листве укрываются птахи,
Оградив всех мольбой и законом,
Одевая на бедных рубахи.
Как же жить в искушениях – молча?
Или грудь нараспашку – полундра…
Для людей, по законам ли волчьим?
– Тундра, тундра, пустынная тундра…
*    *    *

Как увижу циклон над Россией,
Так не знаю, что думать, всё хмуро…
У нас часть без дорог, некрасиво,
А где строят всё в трещинах – дурость.
Там где старые тракты всё в ямах,
В них стоят, ждут ловушками, лужи,
А народ всё калечит упрямо,
Не от них сотворён этот ужас.

На роду эта запись державы,
Дураки и дороги – всё вместе,
Для чего, где и в чём мы неправы:
Расстоянья, экзамены, тесты.
Но, быть может, плохие дороги
Закрывали народу соблазны,
По местам чтят обычаи строго,
Где проезжие жулики – грязно.
У России есть свой Управитель,
И дорога ей в мире иная,
Пусть не воет в провинции житель,
Свыше правила трения знают.

Удержать, защитить, ограничить –
Без конца территорию в рамках,
И спасти от сетей неприличья,
Помогали ухабы и ямки.
И циклон – это жизнь, а не горе:
Оживит и посевы, и пашню…
И держава воскреснет, нет спора,
И духовную выстроит башню.
*    *    *

Ночью тоже нам хочется света,
Зажигаем обыденно лампы,
И гулять можно смело средь веток,
Не боясь привидений из замка.
Много нам электричество может:
И помочь, поддержать и утешить,
Вмиг развеется день непогожий,
И ночами не явится леший.

Хотя леший давно при квартире:
Он в экране и в гаджетах разных,
Он и в книгах, и в песнях задира,
Он везде в своём облике грязном.
Он обыденно лается матом,
Сигареты,  вино его хобби.
Он на троне, довольный, проклятый,
Его в ночь не отправите в гробе.
Он и ночью, и днём при параде.
Его время и места довольно.
И Господь далеко и не грядет.
Так внушил он и это нам больно.

Нам для ближнего чуточку света
Отыскать, показать эту вечность,
Провести среди терния деток.
Не оставить в потёмках увечных.
Ночи мы по молитве осветим,
Зажигая мир крестным знаменьем.
И мы верим, получим ответы –
Через пост и духовное чтенье.
*    *    *

Снова Сирия втешилась в темя:
Там шииты с потомком пророка,
И сунниты с Кораном, их тема
Это всё толковать, даже сроки.
Там за ними большие фигуры,
Всюду нефть и деньжищ преизбыток,
И ракеты сегодня не дурость,
Могут вдаль долетать очень прытко.

Там на юге есть корень проблемы,
И на севере – Турция, курды,
И Россия с Америкой делят
Кость, да свора там мутных.
Никому не уйти: все в завязке,
Есть оружие, деньги и люди,
Никого не волнует свет ясный,
При своём все, но Свыше всех судят.
Их свела там незримая Сила,
Это видели раньше пророки,
А мы здесь, нам бы жизнь не тужилась,
Но пошли пробуждения соки.

А у нас кто-то близкий военный,
Кто в запасе, кто сам при погонах,
Есть пророчества – женщин оденут
Тоже в форму, планетные стоны.
Стонет всё – небеса и природа,
Катаклизмы, в политике дрязги…
Кто с молитвой – колпак будет сводом,
Остальным же творить дело в грязном.
*    *    *

Мы, похоже – навозные черви,
Копошимся без света, без цели,
Кто-то вылезет сверху и первым
Себя сразу наделом наделит.
Остальным – экскременты и мусор,
ГэМэО и немного икринок,
Что из нефти, как дикому бусы,
Чтобы думал, что с первым единый.

Но не так всё идёт у России:
Натуральное прёт из сознанья,
И враги снова в бешенстве, злые,
Как добить нас? – от беса заданье.
Но встают Православные храмы,
И кресты на Поклон, по границам.
Скиты есть и монахи упрямы,
Староверов упорные лица.
Для врагов это мощь и твердыня,
Не пройти ни ракетой, ни танком,
Это будет во век, присно, ныне,
Пусть ведут свои злобные танцы.

Православные тянутся к Свету,
Ясно цель – через Крест воскресенье,
Есть смиренье, их в вере примета,
И в молитве – трезвленье и бденье.
Кто червяк, а кто в кокон надежды,
Облечётся Любовью и верой,
И воскреснет, получит одежды-
Есть Христос, Искупителем первый.
*    *    *

Как не дать для просящего что-то,
Это заповедь – выполни строго…
Постигается опытом, потом,
И не здесь подбивают итоги.
Эти мелочи в странствии жизни
Возникают всегда, постоянно,
И порой с искушением низким:
Где-то корысть, нужда, в чём-то планы.

Это тонкая, в целом, наука
Для души – отшлифовка всех граней,
И сперва выполнение мука,
Как отдать? – где немного отданий…
Но Господь, если верные, учит
И в другом возмещает ущербы,
Да и всё здесь текущее Случай,
А нас Случай для блага содержит.
Там глубины высокого плана,
А народ наш простой, неучёный,
Всё-то просят, нужда неустанно,
А им надо и штуки, и тонны.

Да мы все здесь просящие что-то…
Мы у Господа милости просим,
И там строго, и спросят не оптом,
А конкретно за случаи точек.
Как просить и с каким выраженьем,
Если сами чего-то зажали…
Мы в Христе и Его отраженье.
– Дали, дали, духовные дали.
*    *    *

Про какие-то странные «Крылья»
Нам пропел в роке песню Бутусов,
Они вряд ли в реальности были,
Но их жалко, хотя мы не трусы.
При пожаре на Бога надежду
Возлагать надо и на пожарных,
Всё же «Крылья» мне нравились прежде,
Я их пел в караоке отважно.

Караоке сломался, а крылья
Не видны у моей половины,
Она очень земная и были
Ей заботы одни – осень-зиму.
И весной посевная – забота
Вылезает, умножим в квадрате…
Уберечь от надрыва и пота
Надо бы, с пожеланием: «Хватит».
Летом тянет на юг их под Сочи,
Пусть летят и прогреются, крылья
Им нужны, и мы веруем очень,
Что и здесь не случайны усилья.

Через даль расстояний природа
Им родная покажется раем,
Пусть зима у нас жжёт по полгода
И работу мы потную знаем.
Дети с ней выезжают, погреться,
Так и им надо крылья надежды,
Крылья надо – немного им в детство,
А мне крылья – открыть в духе вежды.
*    *    *

«Деревянные церкви» – есть песня,
Её спели нам – «Чёрное кофе»,
И с ней ряд фотографий чудесных,
Что в анфас сотворились и в профиль.
Очень мощное действие вместе,
Там с такой виртуозностью храмы,
Поражён я и автору  – чести
Надо дать, постарался упрямый.

Я про сам интернетовский ролик,
Он нас свёл с деревянною Русью,
И напомнил про память, до боли,
Не везде сохранились мы к устью.
Есть и мерзость конца, запустенье,
У нас храм деревянный укором,
Стал на площади грязною тенью,
Никогда не порадует взоры.
Разбежалась та паства по свету,
Нет корней, есть одно населенье,
Очень жалко в рассеянье деток,
Тех, что есть, жалко – водка, да деньги.

Но есть Корень, и чудо приходит:
Есть ростки – есть мечеть, есть часовня,
Староверов моленная годы
Устояла, хотя и не ровно.
Всё же память не в дерево надо
И не в камень, а вырубить в сердце,
И тогда не осилит преграда:
Ни гниенье, ни взрыв – не померкнем.
*    *    *

Актуально что? – внуки и дочки,
А у них сложно всё и проблемы,
Да и время всё сложное очень:
То жильё, то количество денег.
Нам же, кажется, было всё проще,
Всё душевней, дешевле, стабильно,
Правда, в духе дерзания – прочерк…
Это всё ограниченно сильно.

Выживали все – кто как придётся,
Как бы равенство было условно,
Для кого-то жестокая плётка,
А кому-то в дороге готовность.
Понимаю – был промысел Божий
В своём ходе и нам не понятен,
И в деталях, и в личностях тоже,
Где-то больно, а где-то без вмятин.
Да, деревья там были большие,
И трава зеленей, небо чище…
Так всегда, всё текущее горче,
Актуальней и выхода ищем.

Понимаем сейчас – есть молитва,
И Господь не закрыт, и ответит,
Эта Духа духовная нитка
Была раньше – родители-детям.
И за нас где-то мамы молились,
Где-то бабки, весь мир из молитвы.
И есть – кто трепыхается в иле,
Но им в помощь Писания свиток.
*    *    *

Помощь тоже приходит вне сроков,
Непонятно и как-то рывками,
Когда плачу и в поте оброки,
Вроде выплат за прошлое дани.
Да и силы дают не по плану,
А по некой невидимой планке:
Помолюсь, потружусь и устану,
И прилягу – для силы приманки.

Но и здесь не дают много думать:
В голове начинаются строки,
И рождается образов сумма,
То в нейронах индукция токов.
Это образ стихов – примитивный,
Как они собираются в формы,
Когда жёстко, когда и наивно,
Не моя тема – Духу покорны.
Помощь эта великая словом,
Мы глаголом всё сущее свяжем,
В большинстве по грехам нам – сурово,
Для помывки от грязи и сажи.

Сроки Свыше пришли, чрез пророков,
Их не видит, кто сильно плутает,
Но Небесной индукцией, током
Просветят и паршивую стаю.
Всем окажут посильную помощь:
Постепенно, рывком, непонятно…
Всех блюдут для Суда и закона,
И без планки Любовью по пятнам.
*    *    *

Холод, сырость – раз дождь накрапает,
И весна наступает на пятки,
Но дела накопились – без края,
Все из серии – мне необъятны.
И их надо тихонечко делать:
По гвоздю, черенку, по лопате,
Принуждать для движения тело,
Не стонать и не плакать, что хватит.

Всё пойдёт, но останутся всходы,
Если в сроки свой день не упустишь,
На потом запланируешь отдых,
А сейчас – продвижение к устью.
Но не так ли душа утомилась,
И идти надо в гору и с ношей,
Везде сырость, ветра или стылость,
И порой мало всходов хороших.
Но сажать надо – сеять и сеять,
Зная, что не везде одни камни,
Есть и почва – без терний, без змеев,
Это притча, из мудрости давней.

Здесь и сроки, и время другие,
Кто растёт, а кто трогает всходы,
Но итог одинаков – святые,
Отделились от зла и им ода.
В гору трудно, но в чём-то помогут,
Всё потом – превеликая радость…
Со своими, как с братьями – в ногу,
Непростым и суровым отрядом.
*    *    *

Про деревья огромные вспомнил,
Что к нам в память приходят из детства,
И про мнения старших для пользы,
Что для нас припасли для ответа.
Они, старшие, многое знают.
И дошкольников разному учат,
Но кому что придётся из пая –
Разделяет величество Случай.

Кто-то мату обучит детишек,
Воровать и обманывать ловко,
Кто в алтарь приведёт – веры ищет,
Кто лишь кормит и вся подготовка.
И здоровье по-разному детям:
Кто бычком, на башке кол затешешь,
Кто болезнью за предков ответит,
Кого с детства запутает леший.
Все маразмы такие же были:
И у нас, и у старших, у предков,
Ничего не меняется, силы
На нас действуют те же и метко.

Ничего не случайно в подлунной,
Плоть с душой – продолжение странствий,
Те же страсти – духовные струны:
Покаянье, застой, окаянство.
Да, деревьям в подобие – сложно:
Кто-то кедр, кто-то дуб, кто осина…
Кто лианой запутался ложной,
А кто с Корнем и лишнее скинул.
*    *    *

В изобилье берёзовым соком
Напоила нас родина ныне,
И калина повидло глубоко
Пропитала, и в нервах не взвинчен.
Нам калина – чтоб снизить давленье,
Да и соки – промывка от камня,
На таблетки не тратили деньги,
Есть мечты, планы – в замыслах давних.

У меня – это книжек немного,
Застолбить чтобы форму, идею…
У жены – там до юга дорога
С дочерьми и их трогать не смею.
Всем своё – по ранжиру, по чину,
По трудам, по мечтам, по здоровью,
Мы не видим: что вред, где причина
Наших бед, достижений – всё кровью.
Ничего не случается даром:
Где-то, кто-то и что-то заплатит…
Время, деньги, мечты – сгинут паром,
Что в итоге ¬– восторг иль заплата?

Наша Родина – щедрая мама
И своих дочерей не обидит,
Лишь бы шли в своём странствии прямо
И имели спасения виды.
Так семья – это семь раз по разу,
И у каждого планы, запросы…
Помолюсь, чтобы в действии разум
Всем помог найти Главные оси.
*    *    *

Докричаться к соседу бы надо,
Но в реальности вряд ли услышит.
Там такие есть заросли сада,
Да и метры из области тысяч.
Я квадратные метры представил,
А ещё есть дорога, заборы,
Здесь вопи: все закрытые ставни
И для слуха, и ясного взора.

Не везде так просторно и чисто,
Но от этого вряд ли полегче,
Меж соседями вечное – мглисто,
И кидается распря на плечи.
И с домашними эта же тема:
Вечно тёрки, какие-то искры.
Нет контакта – горелая клемма,
Хотя вроде союз не из быстрых.
Да здесь Бог нам кричит много тысяч
Лет, но крепко заложены уши…
И мы словом по ближнему тычем
Что попало, как поиск отдушин.

Но бывает – что в лоб и что по лбу,
И насквозь через слух пролетело,
И грызут шестерёнками долго,
А в словах запредельная смелость.
Но слова – это меч, и оружье
Это остро и очень опасно…
Докричишься – вернётся недужьем,
Всё реально, у многих и часто.
*    *    *

Про поддержку весенних деревьев:
Им опора – есть кол со шпагатом,
И укрыть бы мешком, свет не дремлет,
Если сроки упущены, сжаты.
Всем укрытие надо от солнца,
Если корень серьёзно нарушен,
Притенить белым сводом питомца,
Приживётся и вынесет стужу.

И нам в жизни опора – на Церковь,
Привязаться к общине и храму,
И тогда ясный Свет не померкнет,
Корень даст и питанье, и память.
Корень вечный с живительным соком.
И Его, всем кто жаждали, хватит.
Неприметно движение токов,
Но кто верит – пополнят затраты.
Все мы тратим какие-то силы:
На любовь, на мечту, на призванье,
Всем угроза духовная стылость,
И мы видим всю гибель чуть раньше.

Без Опоры сломают, наклонят,
И сожгут, где нет белой одежды…
Лучше сразу до Корня со стоном:
– Помоги, Боже, с верой, надеждой.
Стужа, стужа, вселенская стужа
Накрывает духовно планету,
Но кто с Корнем и с токами дружен –
Есть какие-то шансы быть в Свете. 
*    *    *

Где-то вылезла первая травка,
И животным есть прикорм, с нагулом,
И простор, а не тесная давка,
Ясный свет, а не тёмная хмурость.
Сразу видно у них настроенье
Приподнялось, играют и скачут,
И у них есть какое-то зренье,
И они принимают удачу.

Всё естественно вроде, но всё же –
Есть секрет в пробужденье природы,
И в количестве суток погожих,
И в тепле, и в умеренных водах.
Гармонично – где молятся люди,
Всё успеют – и в севе, и в пашне,
Проявляют крестьянскую удаль,
Всё не в дурь – вавилонскую башню.
Это жизнь и её дал Всевышний,
И, пока что, Он нам благоволит,
Чтобы были голодным излишки,
Не у всех есть хорошая доля.

Где-то воды и пашня – в обрезке,
Жарит солнце и ветры бушуют,
И гармонии нет очень резко,
Катаклизмы, и в пище им дуля.
Неестественный вышел период:
Потрясут напоследок планету,
Все увидят погодное диво,
Благодать и проклятие деток.
*    *    *

Не спешите – все к Богу успеем,
Есть такой афоризм непредвзятый,
Для лентяя быть может елеем,
А весной садоводу – как ядом.
Но важны при подсчёте итоги,
И спеша надо думать и думать,
Не плутаться по многим дорогам,
И не гнаться за большею суммой.

Всё тихонько, с молитвой, по сроку,
И само притекает везенье,
Сочетаются – время и опыт,
Этот стиль – подражание пенью.
День – как песню исполнить от сердца,
Наполненье заботы – любовью,
И успеешь, обгонишь и первых,
Ради Главных плодов всё готовишь.
Есть текучка, есть долгая память,
Есть в подарок, есть где-то за деньги,
Сочетать можем многое сами,
А над чем-то и Промысел тенью.
 
Свыше тоже всё знают и помнят,
Нас не бросили здесь в выживанье,
Это мы под воздействием сонным,
И духовно здесь каждый изранен.
Поспешите – в леченье болезни,
Покаяние многое может,
Это вроде кольчуги железной,
И даёт направление  – к Богу.
*    *    *

Благодать – это помощью Свыше
Спасены все кто верует Отче,
Не от дел и грехи не запишут,
Кто от Сына прощенья захочет.
Не от дел, чтоб никто не хвалился,
Это главное в теме религий,
Это некая в вере развилка,
И с нас сняты законов вериги.

Это путь благодатью на Небо:
И разбойник за миг до кончины,
И на одре лежащая немочь,
Все по вере отбросят личину.
Поревнуйте разбойнику дети,
Отче нас не обидит укором,
Там Любовь совершенная встретит,
Красотою утешатся взоры.
Красоту эту видят святые,
У них есть просветлённые взгляды,
Они могут оформить нам выезд –
На войну, в боевые отряды.

Не без брани нам путь до Отчизны,
И враги – на пути, с бока, с тыла,
Окружили нас происком низким,
Нам проходом – Небесная милость.
Благодать – это милость за милость,
За прощенье – прощение грешным,
Благодатью нам Небо открылось…
– Помоги, Боже, всем неутешным.
*    *    *

Боевые по вере отряды –
Состоят в основном из старушек,
Пол мужской, почему-то, не рядом,
А он очень в служении нужен.
Хор мужской он как грянет и басом,
Задрожат канделябры и люстры,
А старушки выводят все гласы,
Очень слабо, нестройно, не густо.

Но и так сохранили все ноты:
От веков, завещание предков,
Не грозит им забвение, отдых
Пока живы, пусть два из последков.
Мы последние здесь христиане,
Всё идёт потихоньку к закату,
Но и двое бойцов не устанут –
Сам Христос стал преградой для ада.
Обещал – будут двое иль трое,
Я там буду и вас не оставлю,
И старушки всегда наготове,
Не боялись сражения в главном.

Пораспяли попов и монахов,
Притчи все укатали в ГУЛАГе,
Но старушки молитвенным взмахом
Отогнали всех бесов в их лагерь.
А мужчины? Да есть и мужчины,
Не везде, да и с басом не густо…
Но отряды в сраженье за Сына,
Не остынут ни в букве, ни устно.
*    *    *

Очень старые в чём-то обряды –
Для сохранности в Старую Тушку,
И в молитве есть старые рядом,
Но старинному храму не душно.
Потолки здесь уменьшили вдвое,
А народ – где-то сотая доля,
Мы и капли тех прежних не стоим,
Но по старому служат и молят.

Старина – это что не придумать,
Это тысяча лет христианства,
На Стоглавом соборе вся сумма
Подтвердила своё постоянство.
Это сотня епископов мудрых
Разобрала все книги и службы,
Они знали о времени трудном,
Что придёт, и о якоре нужном.
Этот якорь – Стоглавая крепость,
Что потом – это есть самочинство:
Где гордыня, где власть, где нелепость,
И порой до обратного – свинство.

Покарать, запретить, раскулачить,
Это в вере – сурово и страшно,
Рвали бороды, гнали удачу,
Всё не так, и не та это пашня.
Так Христа тоже гнали и били,
Где та стража, судья, фарисеи?
Так и старые, древние были
Остаются и нужное сеют.
*    *    *

Пробужденье природное к сроку,
Сто процентов: упёртых, особых,
Даже то, что зарыто глубоко
Прекращает свой временный отдых.
Есть такие, что нужно им время –
Года два, чтоб найти свою всхожесть,
И их носит случайно теченье:
Где-то птицей, где ветром, прохожим.

Но и им пробуждаться чрез годы,
Чем же мы отличаемся в духе:
Тоже время, случайность и отдых,
И поддержка, потребности в Друге.
Кто наш Друг на земле? Он особый…
Он распят и гоним, но воскресший,
Это Семя на много способно,
Оно в нас прорастёт многогрешных.
Нужен грунт, нужно слёзную влагу,
И тепло, и защиту от ветра…
На пути этом многие лягут,
Не осилят вверх с трудностью метров.

Всё идёт через тернии к звёздам,
Через ночь, черноту, но упёртым
Будет срок, будет к савану отдан,
Этот пропуск из царствия мёртвых.
Смерть вторая не тронет то Семя,
Наблюдайте духовные всходы,
Они рядом, лет тысячи в теме,
Не зависят ни дня от погоды.
*    *    *

Не меняются нервные типы,
Но меняется время и опыт,
Если соли пуд слёзами выпит,
То другие выходят окопы.
Успокоится сильно холерик,
Про флегматика точно не скажешь,
Да и душу других не измеришь:
Ни квадратом, ни тонной, без сажен.

Получается дух всё же выше
И свою совершает работу,
Чтоб рисунок умеренный вышел,
Всё без крайностей нервного пота.
Эти нервы оставим мы праху,
А душе сей критерий не нужен,
На земле, чтобы служба не сахар –
Нам оставили это недужье.
Это всё же какие-то токи:
ДээНКа и следы генотипа,
Сочетает и предков, и опыт,
Выявляет – что кремень, что липа…

Раз на кремень ушло размышленье:
Это важно в критерии веры,
И огонь высекается кремнем,
На горячее душу измерят.
Не холодный, ни тёплый – не годен,
Раскалить можно душу молитвой,
У кого за мгновенье, за годы…
– Помоги нам, Господь, не убытком.
*    *    *

Огорчение в мелких деталях –
Это с нами живёт до могилы,
Эту ношу и помыслы дали,
Чтобы помнили место и милость.
На земле – испытание бытом,
От него даже плачут монахи,
А мирянам и жизнью избитым,
Огорчений с излишками хватит.

Это шилом выходит – не спрячешь,
Не уйдёшь и не скроешься в норку,
И гоняется бедненький мячик
В этой комнате долго и горько.
Все шипы обломают и сгладят,
Отшлифуют до блеска и даже
Разогреть попытаются адом,
Что и здесь свои щупальца кажет.
Ещё лучше куётся горячий,
И без трещин, без примесей шлака,
Это чистый, испытанный мячик,
Это вес идеальный – как атом.

Всё должно быть – как в строгой таблице,
Всё негодное, образно, в топку,
С огорчением жизнь суетиться,
И бредёт своим помыслом топким.
Это всё остаётся вне храма…
А придешь, то о мелком забудешь,
Здесь из вечности взгляд-панорама:
Милость, милость и точности судей.
*    *    *

Просто так – нет, не вылезет чирей,
Всё имеет толчок и причину,
Есть оковы висящие гирей,
И есть цель – направление к Сыну.
Есть основы – обряды для плоти,
Оправдаться делами пред Богом,
Это строго и много захочешь,
А на выход – не важно итогов.

И за грех отступления – кара
Уже здесь, есть примеры суровы,
Но, по вере нам пропуски дарят –
Благодатью снимают оковы.
Это нечто сошедшее Свыше
Нам по слабости, но и по силам
Понести этот крест, без излишеств:
Мимо ям, тупиков и развилок.
Здесь по разному строгости будут:
Протестантам – слабей, без обрядов,
Староверы – упёртые люди,
Эти рядом и в поле не сядут.

Это всё проверяют любовью,
Она главная в этом ученье,
И в делах и в обрядах готовят
Тех, кто в вечность уходит без лени.
Просто так не получишь путёвку:
Всем – по делу, по месту, по силам…
И Любовь – как на Небо верёвка,
И она опустилась, как милость.
*    *    *

По закону – воскресное время
Посвящать надо храму и Богу,
Но мы часто и многое сеем
И в другие места для итогов.
Совершайте для ближних поступок,
Для людей, для страны, для потомков,
Воровать у Всевышнего глупо,
Но и так пролежать – время скомкать.

Совершайте с любовью – для плода,
Что один в этом времени нужен,
А что в храме, что в келье, что одаль –
Это как повезёт и закружит.
Плод любви – для любви и с любовью,
Для него и посев и молитва,
Для спасенья – наш плод приготовлен,
Для него эта дверка открыта.
Для него и закон и обряды,
Мы без рамок не можем, нам надо
Всё чего-то земного и сразу,
И воскресный нам день не преграда.

Отвязаться мы можем посевом,
Сенокосом, другим искушеньем,
Но конечный итоговый невод
Принесёт этот мусор – что деньги.
Не возьмёте с собою в могилу,
Да и здесь не насытится чрево…
– День воскресный – дай отдых, дай силы,
Чтобы выполнить Господа дело.
*    *    *

Виртуозы испанской гитары –
Нам, затронут душевные струны,
Они с вывертом, методом старым,
Про любовь нам напомнят в подлунной.
Про любовь у людей и к природе,
У испанцев она в совершенстве:
И в стране, и в колониях, мода
На цветы там до гроба – не меньше.

Они север и вьюгу не знают.
Что здесь солнце не видят подолгу,
И что птиц перелётная стая
От морозов спасается колких.
Виртуозы с природой сольются:
В совершенстве гармонии звуки,
И у нас, в нашем климате утлом
Расцветают цветы – не разлуки.
И нам хочется петь о прекрасном:
О зелёном, цветущем и вечном,
И мы здесь с виртуозом согласны,
Что гармония главная – нечто.

Виртуоз был рождён музыкантом,
В совершенстве движений и слуха,
И мы слушать хотим постоянно
О прекрасном, что мир не разруха.
Где-то бьют барабаны, ракеты
Накрывают укромные цели…
Это хаоса струны задеты,
Здесь мы что-то в проклятии делим…
*    *    *

Современные фото – ландшафты,
Это нечто – ударом по взглядам,
И неважно – кто зритель, кто автор,
Это есть в красоте и не рядом.
Отдалённые точки планеты
Приближает к нам фото-редактор,
Облака уходя – плывут где-то,
В удивительном ракурсе факты.

А когда фотографий так много –
Облака создают игру теней,
Это лучше кино, без тревоги,
Релакс-музыка чувства заденет.
Всем советую эти сюжеты:
Тени, блик на воде – нереальны,
Всё движенье проявлено светом
И нам ближе творенья мир дальний.
Никогда не уйти в эти дали,
Но мы были там это мгновенье,
От природы прекрасное взяли,
Подивились ушедшему тенью.

Современные фото-фантасты
Нам кино сотворили миг-время,
Там костёр догорел безучастно,
Пришла ночь, но и съёмка не дремлет.
И луна создаёт свои блики…
Что от нас зафиксирует время:
Пустоту, может, мусор безликий,
Да фиксатор грехов бес не дремлет.
*    *    *

Всяк имеющий уши – да слышит…
Но религий есть много и важных,
Каждый чтит себя замыслом Свыше,
И другую не тянет поклажу.
Эта фраза избита – банальна,
Но глухих не уменьшилось стадо,
А спасение в странствии дальнем
И другие потребности рядом.

Что слова – их на зуб не положишь,
Не оденешь, себя не украсишь,
Так и стоит ли прыгать из кожи
Ради мифа ¬– души, а не кассы.
Здесь другие там-тамные звуки,
Они бьют не по слуху, а в ноги,
И вилять будут бёдрами суки,
И движения делать – не строги.
И учёные верой не верят:
Им давай аргументы и факты,
Не пойдут в приоткрытые двери,
Ждут ворота, мощёные тракты.

Этот слух на духовном режиме,
Он как дар прорезается Свыше,
Не закроешь его, не отнимешь,
Если дали, не сделаешь тише.
Так зачем говорить то, что сложно:
Для укора, тоски иль молитвы?
Чтоб просили даров, что возможны:
– Дай нам, Господи, слуха, мы сыты…
*    *    *

Может, вещий был сон – это в руку
Дали денежку сверхноминалом…
А в реальности поиски – мука,
Здесь на жизнь и лечение мало.
На издание маленьких книжек,
На оправу стихов, чтоб редактор
Посмотрел , и убавил излишек
Разных мелочей, портящих факты.

Всё нуждается в жёсткой огранке,
Отшлифовке, оправе и месте
Для стихов, их печать спозаранку
Рассмешить может критика, честно.
Но есть чувство, что дорого время,
Что ещё отвели уходящим,
Что уже новый гомо не внемлет:
Гонит пену, готовится в ящик.
Не нужны ему ноты спасенья,
Мани-мани, потребности тела…
И моё очень слабое семя
Ни к чему, если ждёт недозрелость.

Но судить так – лукавого тешить,
Да и сам я, что выброшу ручку?
Не заманит в бездействие леший,
До конца примем творчества муку.
Для чего мне изданья – для славы?
Но здесь стих не читают соседи…
Это всё испытанье лукавым,
А Господь, если толк, не замедлит.
*    *    *

Размышленье – про разную долю,
Она в судьбах до ужаса разных:
Один бай и в колхозе неволил,
Другой нищий – в условиях грязных.
Но одно однозначно – слепые,
И живут для потребностей тела:
Выпьют водки и сразу в «святые»,
Покурить, а спасение мелочь…

Где там душу пристроить обоим:
В уголке, на запятках, под стельку?
Очень трудно судить, но помои
Оба пили и пьют без похмелья.
Но похмелье идёт по закону:
Отделяют козлищ от овечек…
Это в образах всё, но затрону
Словом в частностях жизнь человечью
Я живу там как раз в середине,
Без вина и открылась картинка:
Не нейтральный я, и не сердитый,
А в молитве – растаяла льдинка.

Что мне доля чужая, здесь ближним
Не могу приоткрыть словом глазки,
Они к югу вострят свои лыжи,
И, пока что, без образов ясных.
Доля, образы, тело и судьбы –
Размышляю не сам, мне похмелье
Раньше срока вкатили инсультом,
Слава Богу за всё, и не меньше.
*    *    *

«Мы законов Твоих не забыли,
Оправданьем Твоим научи нас» –
Эта проповедь в храме и в силе
В панихиде за всех, не на вынос.
Кто там помнит их всех за порогом:
Может, родственник, кто-то из близких,
А здесь в храме припомнят всех строго
В именах, и в уме перечислят.

Поминальная ныне суббота,
Перед Троицей – дань и обычай,
Собираются, вплоть до убогих,
Престарелых, больных – Свыше кличем.
Эта память времён христианских
Устояла и в сроках, и в букве,
И гореть будет свет постоянно,
До кончины веков, до разлуки.
Там «помилуй» споют многократно,
И доходит, что выше Суда всё,
Что Суды это очень опасно,
А здесь милости слушает Автор.

Не на кладбище это, а в храме
Собирается память вселенной,
И где слушать о нас не устанут,
Когда мы опадём своей пеной.
«Мы законов Твоих не забыли,
Оправданьем Твоим научи нас» –
Сколько в строках значенья и силы,
И нам тоже когда-то на вынос…
*    *    *

Светло-чистое кладбище в мае,
Перед Троицей, ранняя вышла,
И народ все углы прибирает,
Призывают их памятью Свыше.
Незнакомые там и знакомцы
Приезжают, и корни их тянут,
Это в быте, как вроде, оконце
Поглядеть в вечность дали не пьяным.

Зато в Троицу бес искушенья
Соберёт там любителей пива,
Да и водки добавит бездельник,
И пойдут разговоры на диво.
На руках там потянутся парни,
Да заспорят о чём-то до крика,
И не вспомнят ушедших, и дальних,
Что не здесь и могила безлика.
На войне кто погиб и утопший,
Кто крещён, но ушёл без могилы.
И народу до лампочки, в общем,
Что такая тем часть приключилась.

Они здесь, они пуп для вселенной,
После нас пусть пройдутся потопом,
А покойным незримою тенью
Наблюдать это гульбище скопом.
Не исправить уже – часть традиций
Отпечаталась нечистью в генах…
Оправдать будет сложностью лица,
Что всё знали, но в трезвости леность.
*    *    *

Не был я ещё в том измеренье:
Где ни метр, и ни куб, и ни байты,
Но оттуда доходят к нам песни
И слова, что в значеньях беЗкрайних.
Всё же словом – жива человечность,
Но его извращают и портят,
Словом душат, пытают и лечат,
Словом ношу берут на закорки.

И мне тоже на плечи взвалили:
Приросло – то ли горб, то ли крылья,
То ли воду толчём, то ли в силе,
Разбирая мгновенья и были.
Иногда откровения в вену,
Иногда лишь листа сотрясенье,
Но мечтаю, что струны задену,
Зазвучат они собственным пеньем.
Чтобы я стал пригодным сосудом,
И мой мозг выдал тленному байты,
Раз другого не дали оттуда,
Что из вечности в знаниях тайных.

Закольцована тема, и слово
Возвращается к нам нашей песней,
Оно лечит и в вечность готовит,
И рассудит сурово, не лестно.
Измерения нового мира
В слове Божьем имеют размеры…
– Помоги нам, Господь, без задира
Обрести нужный вес, нрав и нервы.
*    *    *

По каналам центральной системы
Где-то катится допинг из кофе,
Мозг живой, и пока что, не дремлет,
Просит стих у Небесного Отче.
Для кого? Все испытаны сроки,
Всех ведут в электронный концлагерь,
Везде цифры с шестёркой глубокой,
А вокруг толерантности флаги.

Не сбежать, не уйти – будет пуля,
Надо сразу укрыться молитвой,
То броня и лукавому дуля,
И не сам, а Всевышним прикрытый.
Здесь с надеждой, на Бога, железной,
Устоит даже слабый и нищий,
И покажут, что делать полезно,
Там всё видят – кто просит и ищет.
Непростое нам выпало время,
Но и спрос не как прежним, по силам…
Доброта – это вечная тема,
Без неё в тот концлагерь, в могилу.

Здесь и ангелам тоже не просто
Удержать нас на гранях обрыва,
И молитва – единственный остров,
Явит чудо спасенья и диво.
Чудеса не приходят в тот лагерь,
Там всё в рамках законов лукавых…
Дай нам, Господи, веру и стяги
Устоять в этих битвах кровавых.
*    *    *

Одинокие бродят и мучат
Эти души, среди океана –
Что толпа, ищут Истины лучик,
А находят тупик, да изъяны.
Тупиков этих много и тёмных,
Сотворили их секты, князь чёрный,
И в религиях выбор огромный,
Там в обрядах разброды, взгляд спорный.

Это путь пробивает антихрист,
И ему выстилается ложе,
Чтоб духовность заковывать в микро,
И он с миром управиться сможет.
Зацифруют всех в мрачный концлагерь,
Чтоб молчали и двигались в рамках,
Он над миром властителем сядет,
И ему ни к чему перебранка.
На правителей больше накаты,
Но и нас не оставят в покое,
И всё шире от цифры захваты,
Так шестёрки империю строят.

Это пики земных мудрований,
Возомнили, что тоже мы боги,
Да и князь приоткроет им знанье –
Запредельной науки чертоги.
Как же нам одиноким здесь выжить?
Под покров надо в храм, и в молитву,
Не клониться пред цифрою ниже…
– Помоги нам, Господь, Светом чистым.
*    *    *

Удивленье погода нам дарит,
Что ни год, то свои исключенья,
И не круглый выходит наш шарик,
А идут в нём свои измененья.
Изменяется всё в этом мире:
И духовность, и страны, и речи…
И в истории прошлого вырез,
Где тут думать минутным о вечном.

Никогда не понять мегалиты,
Их творили – шутя великаны,
Там такие фигуры отлиты:
Кривизна, чудо в линиях – прямо.
В технологиях – лазер, машина,
Несомненно, внесла свою лепту,
Всё потопом волна сокрушила,
Кто там жил – под вопросами, некто?
Не оставят ни буквы, ни строчки
Эти странные, чудные предки,
Но духовность – мы видели очно,
Она так же петляет и редка.

Вавилонские башни в разрухе,
Континенты и страны – замёрзли,
Всё такие же поиски в духе,
Или в плоти – минутные грёзы.
Мы же видим итоги – весь мусор:
И в словах, и в поступках, и в свалках,
Исключенья не будет безусым,
Не мотали на ус, и всех жалко…
*    *    *

Слухачи есть среди музыкантов,
И слухач очень тонкий – акустик,
Предостаточно всяких талантов,
Что в реальности звук не упустят.
Соревнуются даже с машиной,
Им подвластны нюансы и тоны,
И находится в звуке – единый,
Что зовут эталоном, законом.

Что же в духе, мы бедные, слышим:
Что другие ввели в аксиому?
Что реальности суетной выше?
Но в помехах сигналы те тонут…
Своего очень мало, мы глухи,
Прочищают кого-то болезнью,
В большинстве безнадёжны и тупы,
И кричать им в упор – беЗполезно.
Здесь не меньше помехи и шума,
И мешают, бывает, друг другу,
Все религии важные думой,
Что они выше всех, главный угол.

Что есть слух? И какие есть ноты?
Эталонам, законам – где мера?
В чём успехи духовной работы,
В чём различье молитвы и веры?
Не желают нам зла и в погибель
Не отправят убогих, раз просят,
Здесь другие грозят перегибы:
Искаженья, обман, перекосы…
*    *    *

Слушать мало – здесь надо исполнить,
Что тебе донесли твои предки,
Или вновь благовестия волны,
Но реально мир слышащих – редкий.
Здесь старушки, что Слово не знают,
Не цитируют стих с упоеньем,
Но ушли тихо в Высшие дали,
Они сердцем проходят уменье.

Полюбить христиан и общину,
А потом и других потихоньку…
Они ближе и к Духу, и к Сыну,
Чем законники в возгласах звонких.
В чём же суть, что по-разному слышим,
И по-разному делаем вывод…
Мы не роботы, образом выше,
Здесь подобия Божия иго.
Сотворили нас всех по-иному,
Одинаковых нет экземпляров,
Так и слух в различеньях по тону
Выпадает то слабый, то ярый.

У кого-то он чист от рожденья,
А кому-то достанутся пробки,
И промыть их не хватит уменья,
Это дар, а не выворот ловкий.
Получается страшно картинка –
Все рабы вавилонского плена…
Или есть золотых серединка,
Что исполнят всю часть – непременно.
*    *    *

Современные умные дети
Тоже жаждают света и хлеба:
Иномарки, работа, маркетинг,
В чём-то слава и денег потреба.
И до них тоже люди нуждались,
И творили с серпом рядом молот,
Но сейчас разошлись они в дали,
И другую цель выставил Молох.

Но все цели стремятся к закату:
Иномарки – жестянки из хлама,
И работа – не в радость заклятым,
И с маркетингом – хаос и драма.
Слава – дым, ну а деньги – текучка.
Никогда их не хватит, всё мало,
И со светом – иллюзия сучья,
Убегает, а мрака попало.
Современные умные дяди,
Эти в мраке живут, им привычно,
Здесь урвать своим вывертом пяди,
Оболванить, открыть всё отмычкой.

После нас пусть потоп, пусть пожары,
Нас не тронет вес мусорный хаос,
Нас не тронет Суд праведный, ярый…
А вот здесь и приплыли, всем: «Чао».
Всем, кто временный – Суд будет строгий,
Смерть вторая грозит и не ложно…
Хлеб – Христос, это вечно подмога,
Это – Свет, в наших выборах грозных.
*    *    *

Современные умные тёти
В основном, не шутя – телеманы,
Или в деле продвинуты очень –
За рулём, и не праздны, не пьяны.
Всё в трудах, неустанно, как пчёлки,
В собиранье перги и нектара,
Но прилягут к экрану надолго
И духовная жизнь им не пара.

И к плите встанут, их не отгонишь,
Наготовят всем кушаний много,
Лезет образ – рабочие кони,
Хорошо, но немного тревога.
За труды им поклон и спаси Бог,
Но экран ничему не научит,
Это время убийство и идол,
И живут, ждут Величество Случай.
Наугад, на авось, на прокатит,
Продираются верные Марфы,
И растёт у них в терниях садик,
В искривленьях судьбины и кармы.

Безобидный, но подленький идол
Может сделать им страшную шутку,
Что искали всё ложные виды,
Убивали мгновений минутки.
А Величество Случай – суровый,
Псевдоним наблюдателя Бога,
Он не судит, а любит, но ловит
Нас нечистый, здесь сильно тревога…
*    *    *

Современные умные бабки –
И такие в платочках есть белых,
У них жизнь сотворилась не сладка,
Но успехи есть в подвигах зрелых.
Они к храму нащупали тропку,
Они с Богом нашли примиренье,
И взывают о милости робко
Про себя или общее пенье.

Они главные крестного хода,
И на клиросе им нет замены,
Незаметны, где шумно и город,
Но где нужно, приметны отменно.
Там где надо и службу отслужат,
Это можно по чину псаломщиц,
И держали всю церковь, без мужа,
И такое бывало средь ломких.
Современницы всем христианам,
А у Бога все наши живые,
И к святым вопль за всех неустанно,
Они в чём-то от мира в отрыве.

Это в праздники в белом платочке,
А обычно все в сером и чёрном,
Не мешало молитве чтоб точной,
Это внешнее – взглядам упорным.
Они в вечность пытаются крикнуть:
– Помоги и спаси, и помилуй.
Современникам временным иксы,
У них с матрицей бред, не могила…
*    *    *

Современных безбожников сытых
Развелось – и без края, без меры…
А мы ждём, что им двери открыты
Ныне в храмы, и кинутся верить.
Никуда не уходит надежда,
До последнего в мире и с нами,
И Господь приготовил одежды
Тем, кто сбросит неверия камень.

Мы не судим богатых и нищих,
Мы и сами скитались в тех далях,
В нищете, но с усердием ищем
Благодать, что крещением взяли.
И блаженны все нищие духом,
Вот где Корень, и Духу раздолье…
На богатых бывает проруха,
Всё земное кончается болью.
От Луки глава шесть, там всё круто,
Всё расписано чётко, по нотам:
Всё серьёзно, надёжно, без шуток,
Это грань пресыщенья и пота.

Бог судья всем, а плачущим радость,
Им слезу оботрут и печали.
За желанье встать Божеским чадом,
Не уход в суетливые дали.
Всё банально – кричать всем без толку,
И банальны все рифмы – избиты,
Не завидуйте сытому волку…
Свой греховный отбеливай свиток.
*    *    *

Вдохновение прячется где-то,
Как его заманить к нам поближе?
Предложить для соблазна конфеток.
Пусть отдаст свой волшебный излишек.
Иногда придёт Свыше – не просишь,
А порой и не выманишь с норки,
И на дне, чуть покажет свой носик,
Чтоб потом поднимать нас на горку.

Но иначе нельзя – то не дама,
И не принц, это некая мера,
Что даёт нам творить неустанно,
А не тупо лежать изувером.
Отмеряет её некий ангел:
Дуновением, лёгким уколом,
А поймёшь – ездит в черепе танком,
Не уснёшь, пока учишься в школе…
Получается, это учёба,
Мы не тупо-железный компьютер,
Выдаём нечто новое, оба –
Эта пара всё делает круто.

И какое-то в сердце желанье
Возникает творить свою песню,
Не такую, что слышали раньше,
Но здесь есть искушение – лестью.
Похвала – это будит гордыню
И тщеславие здесь, где-то рядом…
Эхо жизни и смерти доныне
Воскрешает и делится ядом.
*    *    *

Я припомнил моторные ультры,
Что свои заполняют ячейки,
Вроде сотов,  вся тема – как мультик,
Этот стих-возвращенье, ремейком.
Ячея – это память о душах,
Что когда-то творили чего-то,
Это надо кому-то на случай,
Пригодится вселенной работа.

Интересный расклад, неслучайный,
Это Кто-то фиксирует чётко,
Не имеет значения дальность,
Там найдут всё, что надобно, ходко.
Всё по сорту, по весу, по классу –
Расфасованы в вечность храненья,
Будут ждать пика, звёздного часа,
И по новой мысль выдавят мненьем…
Всё творенье – ничто пред вселенной,
И ничто – этот груз информаций,
Вдохновение – здешние деньги
И является случаем частным.

Как руины стоят пирамиды,
И как трупы лежат мегалиты,
В измененьях – природные виды,
Вдохновенно – Писания свиток.
Это Дух совершил здесь работу,
Это шансы – равненье на вечность,
Не напрасны все разные соты…
– Энтропия и в Небо колечком.
*    *    *

Кто Морозова Ваньку злословит?
Не виновен он – нет, не виновен…
Он мозолистой схвачен рукою,
Отдыхают все умники в слове.
Это страсть и она выше крыши,
Она сносит её завихреньем,
И не важно – блондинка ли, пышка,
Здесь у каждого личное мненье.

Но нам жалко – Ванюшка наш парень,
Он любовь подхватил, как заразу,
Она сердце жар-пламенем жарит
И похожа страданьем на язву.
Сколько этих Морозовых в муках
Проживает сейчас рядом с нами,
А девицы снуют всюду щукой,
И карасик простой вечно в драме.
Но и щука полюбит акулу,
И они тоже врозь и не пара,
От таких типажей сводит скулы,
Но их жизнь преподносит нам даром.

Кто – медведь, и он любит берлогу,
Кто – кукушка, ей род так приказан,
Это птицы безликие могут
На базарах избегнуть заразы.
Но мы скользкое любим и ходим,
Обожаем запретные страсти…
У любви не прописаны годы,
Двое в целом и жалкие части… 
*    *    *

Щеклея – нет, не пара налиму,
Пусть он толстый, удачлив и умный.
Он на дне и мир света покинул.
Одиночка, во мраке их сумма.
По весне он любитель икринок,
И мечта его – жирная падаль,
Да он кожу для бизнеса скинет,
Хотя слизь его кожа и радость.

Аллегории лезут примером,
Но и жизнь раскрывает нам карты,
По подобию пары и мерой
Приведу здесь заоблачный чартер.
Кто туда, тот надёжно обратно,
Никаких леваков пассажиров,
Не возьмут ни ребёнка, ни брата,
Да им друг, после этого, Ирод.
Тоже ради закона стал палкой,
Что опора и бьёт между рёбер,
Умывает он руки, не жалко
Никого, кто другой, не подобен.

А щеклейкам – тем надобно в стайку,
Из таких же, из света рыбёшек,
И надёжней всем вместе, и пайку
Не урвут, всем достаточно мошек.
Все чему-то чего-то подобны,
По подобию нас сотворили…
Так ищите свой истинный облик,
По молитве откроется в силе.
*    *    *

Под водой можно быть кашалотом
И услышать другого за мили,
А на воздухе вольным пилотом,
Но глухим – шум мотором усилен.
Эта тема реального слуха
Не даёт мне и в спячке покоя,
И в мой мозг, неприметно, без звука
Проникает мысль внешнего строя.

Но мы мыслями многое слышим:
Через зрение, слух, осязанье,
И любой орган нужен, не лишний,
Преподносит нам точность и знанье.
Но есть вера – и всё здесь иное,
Кто есть внешний, им часть непонятна,
Почему один спит и спокоен,
А другой суетится обратно?
И при вере не видим источник,
Но он есть и реально поможет,
Кто услышит, тот выполнит точно…
И себе Хлеб и ближнему тоже.

Докопались до истинной Пищи,
Она в Слове сокрыта для внешних,
И даётся, кто в духе стал нищим,
И попросит, пусть крошечек, честных.
Все мы вольные в мире пилоты,
И мотор – это плоть, её страсти…
Но и слух не потребности моды –
Это духу прозренье и праздник.
*    *    *

Соберётся плоть в атомах вместе –
Кто скелетом, кто стройной фигурой,
На Суде мы предстанем без лести,
Строго с тем, что мы думаем сдуру.
Даже мысли имеют объёмы,
И следы оставляют и шрамы,
И оттенок: где светлый, где тёмный,
Как в пластинке – где пики и ямы.

Эти липкие с техникой виды,
Мы же дети эпохи свершений,
Кто-то пропуск нам в знания выдал,
И лавина обрушилась мнений.
Докопались до квантов и кварков,
До невидимых духов эфира,
Даже в думах от отблеска жарко,
Скоро плазму поймают, усмирят.
Терабайты на нас, на убогих,
Мы ни плоть не познали, ни душу,
Мы слепые плутаем в дороге,
И уже не способные слушать.

Или всё же убогий услышит,
И попросит себе провожатых,
Что проводят охраной до Высших,
Все пути обольщением сжаты.
Одного уже ангела мало,
И всё ближе и выше ограда…
Но калитка в воротах осталась,
До последнего ждут Божье чадо.
*    *    *

На дворе у нас явное лето:
Всё цветёт, мошкара, зеленеет…
Отчего мы так странно одеты:
В свитерах, сапогах, в телогрее…
Обезумела что ли погода:
Где-то засуха Крым выжигает,
Заливает кого-то полгода,
Есть везде исключенья, без края.

Мы же помним – знамения века
Проявляются в морах и гладах,
Вся планета, как будто, калека –
Захромала и людям не рада.
Мы, пока что, букашки ничтожны,
Но уже засорили полмира,
И не вставим оружие в ножны,
Мы добьём остальную квартиру.
Но для нас это просто детали
И вина – ледниковый период,
Полюса или космоса дали,
А не мы – это простенький вывод.

А для верящих – истина в Духе,
Мы дошли до пророческой точки,
Человек возомнил себя – ухарь,
Всё в компьютер заложил, как в бочку.
Разорвёт её, минус ужасный
Накопился в духовных орбитах…
Это вывод открытый и ясный,
Тем, кто верит в пророческий свиток. 
*    *    *

Смоделировать землю пытались –
Как творились холмы и овраги,
Там такие вылазят детали –
Ни в потоп с энтропией не влазит.
Ряд гипотез с натяжкой из пальца –
Исключенья пойдут, артефакты,
Не идёт там эрозия дальше,
Лет на тысячи вспашет всё трактор.

Но навесят заумные бредни,
Как лапшу накидают на уши,
Не проверишь гипотез последних,
Всё на веру – воз сора и чуши.
Но по вере нам ближе творенье,
Сотворили всё разом и мудро,
Для людей проживания землю,
Чтоб познали мир Света не худо.
Но ослушались, прокляли шарик,
И полезли там плиты на плиты,
Изверженья, цунами, удары
Получили, как в камере пыток.

Но смирилась и эта стихия,
И нам дали немного оконце,
Чтобы жатву снял духа – Мессия,
И по новой проклятье под солнцем.
Но и это пройдёт – будет город,
Золотой, тем, кто выдержит стужу,
И мы просим помиловать хором:
Из огня, ближе к Свету, наружу…
*    *    *

По башке бьют не только инсультом,
Для порядка и ближних подключат,
Эти Свыше всё делают мудро,
Но везде исключительный случай.
Ишемический путает речи,
И движения скованы, с тростью
Попадается в возрасте встречный,
А потом появляется в гости.

И по возрасту в соке мужчина,
Но уже поседел и беззубый,
Он «афганец», «чеченец» – причина
Не в войне, это личная убыль.
Это эхо той лютой привязки,
Что в вине проявилась жестоко,
Но и нам приоткрылись здесь глазки,
Тоже после инсульта глубоко.
Пусть у нас излияние кровью,
Но по памяти тоже прорехи,
Два седых, старикам мы подобны,
Повстречались, и речи без смеха.

И вина нам не надо ни капли,
И до ближних любовь и надежда,
Понимаем – посмертные тракты
Где-то рядом, а мы где-то между…
Мы уже не такие, как в прошлом,
Но и в будущем разные цели…
Очищают и пьянку, и пошлость,
И ведут потихонечку к вере.
*    *    *

Сколько в мире непризнанных судеб,
Они что-то творят и мечтают,
И надеются – в мире пребудет,
Горизонты откроются в далях.
Для себя кто-то тихо бормочет,
А кто лезет в подобные кланы,
И признанья, пусть малого, хочет,
И творит, и творит неустанно.

Не у всех от себя излученье,
Кто-то Свыше получит подмогу,
По-любому – здесь драйв и мученье,
Да и выбор: с кем странствовать в ногу.
В тупиках пребывают все страсти,
Про дела и погоду – на ветер,
Да и мир производит свой кастинг,
Через время и дали ответит.
Но нам хочется здесь и сегодня,
Это чувство прочувствовал каждый,
Для чего те творенья пригодны –
Здесь не важно, всё лаврами свяжут.

Не творить невозможно – мы люди,
По подобию сделаны Высших,
Да и Свыше тех слов не убудет,
И в нейронах лазеечку ищем.
Горизонт, как всегда, недоступен,
И мечты – это действие духов…
Но наш дух от забвенья искуплен,
И в творенье Творец – Главный Угол.
*    *    *

Сенокос, прорастание тыквы
И футбольные где-то замашки,
Что ещё поминать мы привыкли
Из земной, ближе к телу рубашки.
Про детей, их большие проблемы:
Выпускные, к диплому экзамен,
Поиск мужа и отдыха темы
Актуальны – их мысленный камень.

Всё земное, до боли знакомо
И у многих гуляет по кругу,
В мелочах различается омут,
Этот плоти блуждающий угол.
Кто из ближних припомнит о Главном,
И из дальних – о проклятых тучах,
Что над Родиной встали недавно,
С номерами пришли невезуче.
Не дают приподняться над миром,
Нас ровняют поближе к природе,
Но, быть может, в том цель, без придирок,
Чтоб искали спасение в Боге.

Матерь Божья покроет покровом,
И напрасны все тучи, с торнадо…
Обвести крестным ходом свой обод,
И закроет нашествие ядов.
Все, кто слышит: вставайте в колонны,
Или мысленно будьте в молитве…
Актуальны последние звоны,
Развернулся пророческий свиток.
*    *    *

Кто обидеть посмеет медведя,
Теремок свой увидит в руинах,
Он селиться к вам в гости не едет,
И к себе не зовёт быть единым.
Он такой, какой есть – он отшельник,
Не шатун, он в своём ареале,
И не нужен в берлоге подельник,
Что сквозняк учиняет, скандалит.

Эти братья на время – иуды,
На серебряник кинулись скопом,
Баба с воза, прощайте паскуды…
Время лечит – проверенный опыт.
Приползут на коленях братушки,
И опять он простит, он же добрый,
А для ворогов грозные пушки
Приготовит прощупывать рёбра.
Детский мультик про Машу с медведем,
А какие навеял громады,
Это жизнь у России с соседом,
Так и брызжут, не думая, ядом.

Но так надо, так любит хозяин,
Чтобы шавки зевали погромче,
Чтобы косточку сытную взяли,
Отработали тявканьем, в общем.
А медведь не глухой, он всё слышит,
Но он всех понимает и любит.
И простит, так задумано Свыше…
Мы же русские – Божии люди.
*    *    *

Что, а судьи то кто? – всё вопросы,
Равнодушных рождает эпоха,
Белым вороном редкая особь,
Кто увидит глобальные крохи.
Остальные в текучке погрязли:
Это было и будет, не ново,
И суждений не встретите связных,
Всё на уровне быта оковы.

Есть по времени разные страсти:
Там футбол или пенсию делят,
Это тоже пройдёт, сгладит ластик,
И опять всё на быт и без цели.
Всё по кругу и умный услышит…
Это тоже затёрли  – не внемлем,
Равнодушия подлые мыши
Всё погрызли, не встретите кремня.
Может, где-то далёко, в сохронах
Сотворили святую обитель
И за нас неустанно в поклонах:
Равнодушных, довольных и сытых.

Да, надежда уходит последней
И мы тоже в надежде на лучших,
Что когда-то и где-то победно
Сотворят свои подвиги в случай…
А себе быть судьёю – не слабо…
Где мы будем – такие амебы?
Равнодушный – холодная жаба.
Но и тёплых не примут на Небо.
*    *    *

Вот  и краткое вятское лето,
И река – где-то градусов десять,
И немалые воды при этом,
От дождей и прохлады, без плесов.
Да и ягоды ныне отстали,
Что цветёт, а что малою дозой,
Зато мошек огромные стаи,
Комары небывалой угрозой.

Небывалого уровня воды,
Небывалой прохладою климат,
Потеплело и нечисть выводит,
И куда нам податься родимым…
Отовсюду такие же вести:
То нашествие змей, ураганы,
Начинается путь этот крестный
Потихоньку, по-разному в странах.
Успокоит политик, учёный:
Это было, бывает, период,
Чтоб народ не боялся, жил тёмный,
И не понял, откуда здесь иго.

Это всё предсказали пророки,
Но не нужен – сей свет миллиардам,
ГМО им и с химией крохи,
Телевизор, на вкус с сериалом.
Тот, кто понял, попросит: «Помилуй,
Помоги нам, Господь, в этих крохах,
Сохрани в чистоте до могилы:
Наших ближних, родимых, далёких…»
*    *    *

Красоты нереальной цветочки –
Не для пчёл, они серое видят.
И не жвачной коровушке Дочке,
Ей бы сена побольше на вилах.
Для чего эти тени, полоски,
Разноцветная гамма и запах,
Недоступность и редкость – есть отблеск,
Отголосок от райского краха.

Нам оставили чуточку красок,
Разрешили селекцию видов,
Чтоб творили и видели ясно,
Что есть нечто прекрасное в мире.
Если миг до того есть прекрасный,
То он в вечность зовёт своей тропкой,
Чтобы шло восхожденье по маслу –
Дали музыку гениям оптом.
Наши чувства задели чудесным,
Научили творить креативно,
Это образ невидимых лестниц,
Что уводят от тлений противных.

Что цветок – это жизнь, зарожденье,
Что есть музыка – лад и согласье,
И в творенье – не почесть, не деньги,
Это тяга к духовному ясно.
Но и здесь извращает лукавый:
Утащили и радугу с ритмом,
Всё на миг, для богатства, для славы,
Это временной модою сшито.
*    *    *

Самовольные дети эпохи –
Своеволие зубками кажут,
Хорошо это, верно иль плохо
Не поймёшь, все от техники в саже.
От ума получается горе:
Есть запросы, а денежек мало,
И никто не копает вглубь корень,
Всем вершки, что от первых остались.

Кто же первые – это проныры,
Ухватили за нитку клубочка,
И к себе его тянут на вырост,
Все за ними, есть зависть и точка…
Не кончается цепь этих пиков,
Поднимается волнами пена,
И на смену другие рвут дико,
Это новая здешняя смена.
А богатство лежит, его много,
Ухватить по знакомству, с дипломом,
Креативом проложить дорогу,
Но в конце – это темень и омут.

Нет, не помнят места человека,
И с собой не возьмёшь эту прорву,
Дважды нет, не залезете в реку,
Всех настигнет смерть, схватит за горло.
Хорошо бы на этом им точка…
Самовольщиков тянут к закону,
Своей волей катились вниз в бочке,
Здесь кто в саже вторично утонут.
*    *    *

Синеокое чудо – озёра,
Отразилось в них небо немного…
Что же в нас отразится, мы воры,
Всё к себе, всё в себя и без пробы.
Не проверим, не спросим в молитве:
Это можно? А это по сколько?
Дал Господь путеводную нитку –
Что не свяжете, это используй.

Много что нам связали святые,
Дальше Церковь внесла свою лепту.
Что-то сам отделил, как кривые
Эти стези, что скажет Сам некто.
Неизвестная связь с неизвестным,
Здесь по-разному – частный есть случай:
Для себя, для вселенной, для местных,
Нас спасают, проводят и учат.
Получается всё-таки – проба,
Кипяток и отрава – не в пользу,
И смотрите внимательно в оба,
Так объёмней и видно где скользко.

Здесь и трость нам дадут, провожатых.
И доверием крепится вера,
Что не бросят нас, временем сжатых,
Не оставят на корм изуверам.
Синеокое чудо в нас – души,
Отразить надо Свет христианский,
Но князь временный мелочью душит.
Не хватает Любви постоянно…
*    *    *

Хорошо в скорлупе жить цыплёнком,
Там тепло, не кусают, а парят…
А на воле – там рвётся, где тонко,
Всё проблемы – гудочки, то свара.
Это жизнь, ну а к ней привыкают,
Притираются, терпят, ждут нишу,
Чтоб занять свою полочку с края,
Ожидая, что время всё спишет.

Ожидают – итогов учёбы,
Ожидают – карьерного роста,
И в супружестве – доли и пробы,
Притирание с ближними – остро.
Нас на ближних проверят любовью,
Обкатают: шипы, грани, сколы,
Этот путь от веков, он не новый,
Гармонируют знанья и школу.
Да, гармония через проблемы,
А иначе нельзя – мы улитки,
В скорлупу свою лезем и в темень,
И боимся реальности пытки.

Испытают нас разною сварой,
Не оставят в ученье без плётки…
Ходит зверь, ищет слабого яро,
На ходу рвёт лукавый подмётки.
Скорлупа отпадает и в кокон
Не дадут нам свернуться блаженно…
Остаётся в мир горний ждать окон,
И молится, чтоб дали нам смену.
*    *    *

Часть понятна мне замыслов жизни,
Остальное тихонько доходит…
Часть дают постиженья чрез ближних,
Остальное приходит чрез годы…
Через цепь испытаний, поступков,
Чрез болезнь и нужду, через мысли,
Образ лестниц – ступеней, поступков,
Осознаешь – не вниз лезешь, выше…

И не сам, а дают в чём-то руку,
Открывается знания корень:
Суета, все излишки, разлука,
Где и в чём ошибался, был болен.
Возникает желание ближним
Приоткрыть тоже глаз, горизонты,
Когда видишь их в поисках лишних,
Создаёшь им молитвенный зонтик.
И в реальности видишь подмогу,
Возникает цепь нужных событий,
Постепенно находят дорогу
В своём мире путей и открытий.

Им искать эти замыслы жизни,
Через трудные тернии к звёздам,
Не травой, ни животный путь нижний,
А в духовное рваться серьёзно.
Нет здесь замысла гибели душам,
Есть Любовь и Она всё управит,
Нам лишь вектор пути к Свыше нужен,
Чтобы жизнь сотворить в Бога славу.
*    *    *

Размышленья о странностях жизни,
О соборности – чёрной и белой,
Есть фанаты – энергией брызнут,
И от музыки тащатся где-то.
Хороша наркомания вместе,
Кокаин они нюхают дружно,
И представьте средь них – нет, не крестик,
А Христа, поперхнётесь недужно.

Это чёрная – князь там лукавый,
Он сосёт свои соки, жрёт силы,
И затем пустота, цикл кровавый,
Надрываются души и жилы.
И соборность курящих – лукава:
Где-то рак, где-то лёгкие в клочья,
Где-то язва, все просьбы Минздрава
Игнорируют, курят и ночью.
И соборность на пляжах – прельщенье,
Быть как все или в чём-то красивей,
Так и едут на пляжи без лени,
Оторваться от жизни лениво.

Получается чёрное с белым,
Или палка – конца и начала,
Дальше: жизнь или смерть, в чём же дело,
И вопрос – что в итоге осталось?
И соборность светлейшая в храме,
Одним сердцем, одними устами:
– Помоги и помилуй, мы в сраме,
Фанарели и в саже местами…
*    *    *

Отключится немного от мира,
Поблаженствовать в ласковом море,
Это нужно для северных, сирых,
Это всё вожделенно не спорим.
Что же – зависть выводит не тему?
Да, я был там, в приятных мгновеньях,
И другим пожелаю и денег,
Впечатлений, красот незабвенных.

Это крайности северной ночи:
По полгода зима и прохладно,
А мы рая и яблока хочем,
Всё сейчас и планируем складно.
Распланируем время и поезд,
Номерок, за соломинку схватим,
И немного бы хлеба и коек,
Пусть под небом открытой кровати.
Я сам жил пацаном на балконе,
И на море мы бегали часто,
Мы же знали, что время догонит,
И мы станем к еде непричастны.

Непричастность – к Небесному царству,
Там тепло, нет слезы с воздыханьем,
Как попасть? Там нет денег, не жарко,
Со своими по духу свиданье.
Так для духа немного работа,
Отключится от низкой привязки,
Здесь нет северных, южных – охота
Тем, кто понял, Домой без подсказки.
*    *    *

Про любовь миру нужная песня
Где-то есть, она ждёт вдохновлённых,
Сотворят её гении честно,
Они технику знают отменно.
Они знают обычай и время,
Конъюнктуру – сонеты, романсы,
Они сеют минутное семя,
Но им честь и хвала постоянно.

Или всё же в любви есть зародыш
От Творца, и он всех вдохновляет,
Сколько копий, стенаний и оды
Нам досталось – в сей партии яиц.
Что возникнет, проклюнет скорлупку,
Есть наседка или инкубатор,
Что затронет: плачевность иль шутку,
Без орбиты блуждающий атом?
Про любовь – мы же выше животных,
Это чувство другого порядка,
Хотя к детям пример есть охотный,
И у лебедя парная кладка.

И любовь – это чувство стабильно,
Чрез века нам доносят примеры:
Всё уходит, что пошло и стильно,
Остаётся изюминка в меру.
А в изюминке – косточка, семя,
Прорастёт и даст плод свой стократно,
Это к вере относится тема,
Всё на круги своя, в Дом обратно.
*    *    *

Не такое и солнце и воды,
И трава – где-то в прошлом, что в детстве…
Изменяется климат и мода,
И угроза, но некуда деться.
И к реке нас потянет купаться,
А там холодно, взвесь, много ила,
И простора и пляжа нам мало,
Но мы помним, что славно и мило.

Одичала река, караваны
Не идут, ни плоты и ни баржи,
Нет ни створов, ни лодок незваных,
И вода небывалого марша.
Всё затоплено – это в июле?
Неприятная грязная пена,
Мошкара, пауты – те проснулись,
И неделя дождей ждёт на смену.
Мы же видим реально, что лето
Перешло свой зенит скоротечно,
Отставало на месяц, отметок
Не оставит холодная речка.

Глубина где-то метров под девять
На фарватере, на перекате,
А мы ждём что-то чуда, надеясь:
Оживёт – караваны подхватит.
Одичалая полная Вятка,
Где-то Волга стоит, непроточна…
И у всех что-то есть неприятно,
Не такое – задуматься точно…
*    *    *

Всё другое, когда ты в болезни
И ослаблен, нет сил молодецких,
Размышляешь, что делать полезней:
Для семьи, для детей, всё по детски.
Это завтра, а это оставим
На потом, как откроются двери,
Раз на мышцу надели управу –
Ограничим земные уделы.

А земли слишком много – порядок
Соблюсти надо, выполнить планы
Грандиозные, сотни посадок
Прополоть и рыхлить, неустанно.
Где-то ждут меня сотни прививок:
Посмотреть, получился ли опыт,
Пересадки принялись на диво,
Зеленеют, полив их окропит.
Но всё крутится, техника в норме.
Да и сам оживаю под вечер,
До темна могу двигать упорно,
Я на солнце – как пьян и увечен.

Иногда только есть ощущенье,
Что наводится слабость и дрёма,
Чтоб стихи сотворились в нетленье,
Остальное пройдёт, все объёмы.
И умри – ещё век не прополют.
И железо сгниёт без остатка…
А из строчек зелёное поле
И цветы иногда, запах сладкий…
*    *    *

Всех расцветок волшебную гамму
Из цветов нам оставил Всевышний,
Чтоб смягчить здесь рождения травму…
Нас из Рая изгнали, как лишних.
И поют о цветах разным тоном:
Хризантемы, ромашки воспеты,
И сирень, маки, розы на троне,
Это буйство чудесное летом.

Их и дарят на праздник, и в горе
Украшают цветами могилку,
Композиции радуют взоры,
И любовь выражается пылко.
Всё с любовью – надежда и память,
Радость – чувства, покой – настроенье…
И снаружи и внутренне в храме
Украшают старушки без лени.
Подсознательно этот обычай,
Он прижился и годы без счёта,
И к цветам у нас кровно привычка,
И без них не слезы, ни полёта.

Здесь и слава, почёт, восхищенье
Выражают фанаты кумирам,
И огромные делают деньги,
Индустрия всё больше, на вырост.
У цветов есть из Рая расцветки…
Благодать – неземным ароматом
Ощущали мы в храме приветом…
И читали и сами богаты.
*    *    *

Где-то копятся мощные силы,
Мы мечтаем о них непрестанно,
Но жара и расслаблено-хило
Я лежу и сознанье устало.
Ничего – кроме сладкой нирваны,
И ни чай и ни ритм не подняли,
Где-то дождь за рекой, к нам незваный,
Уплывает в далёкие дали.

И мне алиби нет на кровати,
Начинают поглядывать косо,
Но молчат, вдохновения хватит,
И я с ручкой особая особь…
Приучил – не тревожить напрасно,
И свою я не сбрасывал ношу,
Отодвинул немного, чтоб ясно
Мне сознанье открыло вопросы.
Знаю сила могучая в слове,
Это нечто в чём корень и стебель,
Остальное всё крона, где ловят
Наши души в насущной потребе.

А насущное – сладко и горько,
И там ягоды есть – земляника,
Духота, комары и прополка,
Вентилятор здесь – сдвинуться дико.
Где же крылья – могучие силы,
Они надобны мне – не разбиться:
Ни о быт, ни соблазном не хилым?
Птицей, птицей в духовное птицей.
*    *    *

Я уже пролетал не над Веной,
И Париж мне ни сколько не нужен,
Над Москвой очутился мгновенно,
Над собором Покровским в окружье.
Всё выглядывал: где там царь Грозный,
Не пора ли вставать для державы,
Окружили враги нас тревожно,
Кто союзник нам верный и правый?

Говорили – что армия с флотом,
Эти двое не дрогнут ни разу.
Олигархи продажные оптом
Нас сдадут за монеты, заразы.
За монеты сдадут нас иуды,
И политики все изолгутся,
Но есть корень духовный, покуда,
Не прельстят толерантностью мутной.
Православие – верно не дрогнет,
Его больше всех грели в горниле,
Закаляли историей огнив,
И вели к возрождению в силе.

Прикрывали и слева, и справа,
И с тылов их вели староверы,
Уклониться не дали державе,
Укрепляли духовные нервы.
И я верю, что Нерв очень Главный –
Сам Спаситель спасает Россию,
И враги будут сворою гавкать,
Но наш дух никогда не осилят.
*    *    *

Крылья, крылья, духовные крылья
Вознесите над миг-суетою,
Посмотреть где же вылезли шилья,
И где люди последние взвоют.
Всё естественно, просто, как воздух,
Привыкают, свиваются в кольца,
Собираются в нужные гроздья,
Все их срежут в точило, без пользы.

Из точила, под яростью Божьей,
С номерами не выпрыгнешь прытко,
А вокруг ждут лукавые рожи,
Это души хватают на пытки.
Тоже просто, согласно законам
Установленных в строках Писанья,
И младенцев по жизни не тронут,
Здесь духовным младенцам терзанья.
Горе тем – кто питается млеком,
И не пробует твёрдую пищу,
Не грызёт эти вызовы века,
И ответов в молитве не ищет.

И смотреть будет каждый особо,
Не загонишь под образ гребёнки,
И от шильев не спрячется много,
Они лезут, где сгнило и тонко.
Где здоровые ткани в духовном?
Есть каноны, обряды, расколы,
Упрощенья, но вылезут брёвна,
Что в глазнице, последняя школа…
*    *    *

Предотеча пророк Иоанне,
Мы же редко тебя поминаем,
Среди пика работ, как устанем,
В сентябре и июле – два края.
Даты: смерть, рождество – две вершины,
Это точки земных пребываний,
От начала ты шёл, как для Сына,
Для сурового здесь расставанья.

От главы чудеса происходят,
Обрести её дали и возят,
Укрепить, чтоб в грядущих невзгодах,
Как под снегом спасается озимь.
И нам тоже хранить надо семя,
Что посеяли в вечность пророки,
Прорастёт, так хранить его кремнем
От морозов, под снегом глубоким.
А снаружи ждёт лютая стужа,
Там ветра, переменчивый климат,
И покой для моления нужен,
И он есть – монастырский, родимый.

И оттуда исходит закваска,
И вздымается медленно тесто,
И в горнило пойдём без опаски,
Это нужно, чтоб выпеклось честно.
Предотеча пророк Иоанне,
Не оставь нас слепых на распутьях,
Мы и верим и просим заранье:
– Помоги в наших поприщах мутных.
*    *    *

Нам победа нужна непременно,
И фанаты не спят до Камчатки,
Один-ноль – помогли снова стены,
Но сравняли – как вызов перчаткой.
Так закончился первый период,
Неизвестное – главная тема,
Надо чуда – чтоб сбросилось иго
Невезенья в футболе, сей демон.

Он давно уже мучит державу,
Но Москва или Сочи за нами,
Это Родина в образах ржавых,
И пора их почистить пинками.
И ничья, так закончилось время,
Но добавили новые таймы,
Поболеть, чтоб болящим за деньги,
И призвать из сознания тайну.
Она есть, не в случайных деталях:
Все в кружок становились, за руки,
Всем второе дыхание дали
Указания тренера звуком.

Анекдот мне припомнился – барин,
Восхитился мостом через речку,
Указания точного ждали,
Сотворили чудесное нечто.
Всем в державе бы надо по уху,
Чтоб забегали шибко и смело,
На врагов пусть выходит проруха,
А нам – Родину крепостью делать.
*    *    *

Нам не время распинывать камни,
Собирать надо строго в копилку,
А футбол – это зрелище давних,
И гонять будут долго и пылко.
Но смотрите немного иначе,
Отстранённо и сверху – на время,
Где секунды с минутой не значат:
Получается каша и темень.

Копошатся какие-то люди,
И пинают какую-то тряпку,
То воюют, то делают мундель,
Для гордыни с тщеславьем на травке.
А закончится – снова секиры
Похватают, припомнят обиды,
Изольют свою желчь на задиру,
Он всегда – этот гордости идол.
Идол сразу с рожденья над миром,
Так попущено, это в привычке,
Ну, не может народ без кумира,
И правитель не ставит кавычки.

Попущают играть – будет слава
И герои для новых сравнений,
Но здесь мир искушений не правых,
И мешает в молитвенном бденье.
Всё же Главное Третьего Рима –
Не бои гладиаторов в страсти,
А нести Свет для мира единый,
Собирать всей мозаики части.
*    *    *

Просыпаюсь, и сразу к «баранам»
Посылают меня поработать,
Но есть сила незримая – тянет
Полежать и обдумывать опыт.
Замечал, вырубает реально,
То ли чай не дошёл по каналам,
То ли Голос приблизился дальний,
И он ищет, чей слух не каналья.

Сотворишь свою часть и отпустит,
И от сна не осталось ни капли,
Это значит, нашёл своё устье,
И иди, надевай свои тапки.
И помогут, найдёт вдохновенье –
Как управить земные работы,
Сохранились остаточки генов,
Гематома в мозгах вышла потом.
Я не пью эту дурь из аптеки,
Признаю только корни и травы.
Понимаю, что труд всё укрепит,
По молитве нас дальше направят.

Всё земное ничтожно и важно,
Между телом с душой – компромиссы:
Раздвоенье, слиянье, этажность –
Непрерывных раздумий свой список.
Что останется – гвозди, «бараны»,
Или твёрдая поступь из строчек?
Что послужат, быть может, тараном
И мозги кому вправит наш почерк.
*    *    *

Мы сейчас не в бандитские годы,
И фанаты не те – присмирели,
А народ напряжением водят,
Экономика, пенсии – цели.
Убирают последние крохи
От строителей социализма,
Очень трудно принять этот опыт
От буржуев, другая отчизна.

Мы же родом из СэСэСээРа
И привыкли к заботам немного,
По регламенту брали примеры,
Всё что делалось, делалось в ногу.
А сейчас мы сменили походку,
Побежали вприпрыжку на Запад,
А там: в нос нас и санкцией в глотку,
Не дают помощь дружеской лапой.
Но советчики западной школы
Нас ровняют глобальной гребёнкой,
Но итог всё равно будет голым –
Весь секрет в психологии тонкой.

Ну, не примут их снова работать
Этих бабушек, дедушек слабых,
Они вымрут, как вымерли кто-то
В эти годы, не вынеся рабство.
Мы рабы – медицины, привычек,
И привязок к жилью у заводов,
Мы безбожники сделались дичью
И нас гонят в бурлящие воды…
*    *    *

Пусть немного пройти крестным ходом,
Но заметят, и ангел при деле,
Он ведёт тебя сквозь непогоду,
К той единственной истинной цели.
Возрождение этих традиций
Неспроста, очень сложное время,
Мир безумствует в масках, не лицах,
Нужен истинный образ, как кремень.

Через трудности, цепь испытаний
Пробуждается плач и молитва,
Вспоминаем то ближних, то дальних,
Ничего, что конечности сбиты.
Это мелочь, пройдёт, и не вспомнишь,
А останется радость на сердце,
Вечный зов, но не плоти, не томный,
А Любви, той, что в Небе, не меркнет.
Для Неё золотые заплаты
На душе, где особенно сбито,
Где кровит, где о сделанном плачешь,
Понимаешь о тяжести свитка.

Где-то пишутся тяжкие строки:
Об абортах, о трудных броженьях,
Об убийстве тех временных сроков,
Что мы здесь перед смертью и тленьем.
Но душе к той единственной цели
Просто так, на авось, не пробраться,
Кто как может, здесь мельница мелет
Всё в труху, для сожженья, для ада…
*    *    *

Что начертано – это не ясно,
Не даны нам такие открытья,
Да и было бы просто – по маслу,
Или в горькую двигать событья.
Нет, поищешь утерянный ключик,
Что откроет заветную створку,
И поможет Величество Случай,
После опытов, в поисках горьких.

Этот ключик единственный – вера,
И дела есть у разных конфессий,
Христианам же выходы дверок
У Христа, Его смерть и Воскресший.
Иногда опускаются руки,
Когда видишь всю сложность событий:
Все изгибы, метанья и муки,
И здесь мало уменья и прыти.
Здесь ведут – это определённо,
Есть венцы и проклятия рода,
Есть ловушки из происков тёмных,
И нельзя всё измерить, потрогать.

Там же знают вперёд – всё упорство,
Что проявит вот этот, конкретный,
И на крест отбирается горстка,
Что поймут, что здесь жизнь не конфетка.
И кресты, они разные с вида,
Чей-то крест – это ближние люди,
Кто-то плоть испытает изгибом,
Мы молитвой в неведомом удим… 
*    *    *

Иероглифов есть много тысяч
У китайцев, японцев, корейцев…
Это знание разума ищет
И с мотыгой в успех не надейся.
Это знание избранных гуру
Сохранило лишь часть положений,
Здесь придумывал каждый фигуру,
И давал неизвестное мненье.

Сколько этих фигур улетело,
Неразгаданных и непонятных.
Здесь айкью проявляло умелость,
Но к мотыге вернулись обратно.
Но сейчас снова взрывы познаний,
Подключили всемирный английский,
Переводят известное раньше.
И по знанию в технике близки.
Но духовное как зафигурить,
Здесь еврейскому с греческим трудно,
Не поймёт мысли важные гуру,
Здесь у СЛОВА значение мудро.

Даже мы извратили тот LOGOS,
Что давали нам евангелисты,
И толпа не осилила много,
Жмёт, мышкует по знаниям исто.
Здесь надежда – что Дух не оставит,
И своих озарит вдохновеньем…
Миллиардам – значение клавиш:
Игры, женщины, техника, деньги…
*    *    *

Про айкью размышляю упрямо,
Невысокий мой собственный градус,
Но представлю потомков Адама,
Что лет тысячу жили средь гадов.
У них мозг был – как сложный компьютер,
Этим знанием чистили нечисть,
Она полчищем вывелась в мути,
И им первым взвалилась на плечи.

Эти первые были упорны,
Но пошли кривой плотскою тропкой,
Только восемь их выплыло с тёрна,
И рас шесть отобрали потомков.
Так мельчал потихоньку их разум,
И айкью уменьшалось, и годы,
От подобия Божья – зараза
Потихоньку уводит на отдых.
И мозги не причём – всюду оттиск,
Всё клише, трафареты, как стадо,
Креативный встречается отблеск,
Но мельчаем, так видимо надо.

Мозг достаточный сделать оружье,
Что сравняет на пепел планету,
Разным вирусом сбросить недужье,
Золотой миллиард чтобы светил.
Не в айкью всё же собственно дело,
Есть душа из беЗсмерных значений,
В ней достаточно градусов тлело,
Чтоб из искры гореть и в нетленье…
*    *    *

От страны «Восходящего солнца»
Боевые пошли самураи,
Они айнов порезали молча,
И никто их историй не знает.
Победитель диктует условья,
Подбирает любую из версий,
Даже время служить им готово,
Из дерьма лихо вылепят персик.

Все державы на пепле и прахе,
Что до них – это дико и варвар,
Артефакты находят с размахом,
Но в копилку их, метод не назван.
Непонятное спрятать на время,
Утаить, не мутить чтобы воду,
И на дне в том осадочке темень,
Вы плещитесь пока выше, одаль.
Так дойдём до последних обрывов,
Магетдон зафигачим для спора,
И не сделав в истории вывод,
Да и есть ли он в тине и соре.

Однозначно одно: мы слепые,
И с дубиной естественно Каин,
И он Авелю – мозг чтоб на вылет,
Без вопросов, пусть после читают.
Но идёт Восходящий Мессия,
Всё в истории встанет на место,
И здесь в центре, конечно, Россия,
Здесь и карта, и миссия – честно.
*    *    *

Поэтический светоч России
Был подвешен лукавою волей,
Из разбойников, явно не в силе,
Тот, что слева, что в яростном споре.
Монастырь испохаблен им Страстный,
Его стены все в матерных строчках,
Уже это довольно, согласны,
Чтобы быть на кресте без отсрочки.

А ему ещё дали побегать,
Обольстить всех «кабацкою русью»,
И из женщин устроена нега,
И альфонсом, и временной мутью.
Не суровый я, нет, эти строчки
Не мои, констатация факта,
Есть неправда, то дайте отсрочку,
И другие исполните такты.
Но и это всё будет лукаво,
Двоемыслие, чуждо и пена,
Есть одна только истина права,
Навсегда воскрешая из тлена.

Остальные воскреснем с итогом,
Ярым списком из дел неприятных,
Всё земное к сожжению стогом,
И лишь крохи с духовным обратно.
Не моё это – общее поле,
Где сажаем мы строки и мысли,
Кто прозрел, кто до смерти в неволе,
На Суде в вечность правду исчислят…
*    *    *

Деревенские мелкие страсти
Не к лицу нам, куда же податься?
Не в район, чтобы местных умаслить,
Не в Москву и не в мир, что же, в святцы?
Нет издателя, спонсоры где-то
Отдыхают, пока не при деле…
Хотя что я – процесс всё же светит,
«Альтаспера» на мельнице мелет.

Издают и рекламу запустят,
Гонорары мои не от мира,
Ничего мне не надо, нам к устью –
Чтобы годным сосудом стать в вырост.
Ничего океаны не значат
И в духовном ничто континенты,
Пусть в Канаде исполнят задачу,
И вернутся, как в Мебиус-ленте.
Ничего не проходит беЗследно,
Всё имеет причину и точит
Вода камень, и крохи для бедных
Мы даём, чтоб открылись их очи.

Здесь духовная тема – услышит,
Кто имеет свой слух не отсюда,
Кто захочет не жёваной пищи,
А рискнёт размышленьем поудить.
Не деревня, не город – здесь вечность,
И слова – это форма для стансов,
Мы умрём, но живые и речью
Ставим вехи в другое пространство.
*    *    *

Обложили меня ныне змеи
И нужда – нет на книжечки денег,
Но спокоен и плакать не смею,
Так и надо в духовной неделе.
Понедельник идёт – день тяжёлый,
И голодный быть должен художник,
Чтоб творил и стелился до пола,
Чтобы труд не задвинули в ножны.

Боевому мечу нужен подвиг,
Чтоб не просто на полочку глянцем,
А рубить духов нечисти подлых,
Что лукаво всех губят обманцем.
Мы молитвой очистим поверхность,
Наведём нужной думою жало,
И в душе своей вычистим перхоть,
Чтобы сзади змея не подкралась.
Обложили на уровнях разных:
И в духовном, физическом грозно,
Но нет страха и пятнышек грязных,
Помню я про греховные гроздья.

Про точило из ярости Божьей,
Что покруче, чем мелкие змеи,
Да и бесов лукавые рожи
Не подпустим мы близко, надеюсь.
Понедельник пройдёт, и в субботу
Издадим все стихи в совершенстве,
Воскресенью духовному оду,
Но пока понедельник младенцам…
*    *    *

Всё же тянет нечистого в клоны,
В полутрупы, то в древнее имя,
Он на сайте боится знакомых,
А так двойки неведомым кинет.
Испытает, наверно, злорадство…
А за что? За простую ошибку,
Или смысл ему в вену и гадством
Отомстил он, раз в критике зыбко.

Но нас с печки он вряд ли подвинет,
И не станем мы с двойки беднее,
Мы стряхнём этот грязненький иней,
И в свою устремимся идею.
Но своя она больше снаружи,
В глубине же такие процессы,
Удивляюсь я сам, но оружье
Это дали, чтоб вывел абсцессы.
Они всюду есть, гнойные раны,
Это ноша слепых поколений,
Здесь такие проклятья – не манна,
Не дождаться спокойствием смены.

Мы, конечно же, можем не видеть
Где-то технику, мир пунктуаций,
Но догмат и канон без обиды
Мы прошли, и не сдвинемся братцы.
А нечистый придёт – это знаем,
Он тоскует и мечется всуе,
Пожалеем его, пусть он с края
К нам заходит и ставит, раз дует…
*    *    *

Представляю изгнанье из Рая,
На Цейлон сотворили дорогу,
Нереально всё это, мы знаем,
Но там есть те крутые итоги.
Получился мир – тёплое море,
И защита от бурь и цунами,
Эти прежние опытным взором
Просчитали и сложили камень.

Даже нам не построить ту дамбу,
Километры тяжёлых остатков,
Валуны, неподъёмные камни –
Для чего? Это было не сладко…
Так вела предводителей воля,
И их волей стоят пирамиды,
Города и тоннели так роют,
В Антарктиде и той были виды.
Чья же воля сейчас губит климат,
Вырубает, сжигает в пустыню,
Кто тот гад – у потомков отнимет:
И поля и леса, что есть ныне.

Или так попускает Всевышний,
Даст пожрать этим временным тварям,
Чтоб дошли до последнего – к вышке,
И на Суд за последствия шпарят.
Все как нолики, винтики, мизер,
Но все вместе используют пластик,
У планеты нет шансов, кто лидер?
Он придёт, но «спаситель» ужасный…
*    *    *

Есть такое в событиях сложных,
Что нельзя изменить и исправить,
Угодить туда глупостью можно,
А оттуда никак, амба, аминь.
Попадали в такое по жизни:
То в быту, на работе, в рыбалке,
Все пути вели в проигрыш, нижним,
До сих пор этих случаев жалко.

Ну, никак не поднять эту ношу,
Всегда резать, кромсать по живому,
Где-то видели эту галошу
У других, не помочь по-любому.
Здесь всё сходится в случай, привязка
Там была всем видна, не случайна,
Её рвали ножом, как ни тяжко,
Так спасали, возможно, здесь тайна.
Нет привязкам – в быту, на работе,
Чуть зашкалит, и режут нещадно,
Так спасают и верные ноты
Кто-то слышит, и слушает жадно.

Они есть – эти звуки Небесных,
Не отсюда, в тревоге гудочков,
И покажут, где в выборах тесно,
Не поймёшь, будет глупость и точка.
И на Суд нам никак – не потянем,
Эта ноша для всех неподъёмна…
Только милость, так истинно, аминь.
– Помоги, Боже, в странствиях тёмных.
*    *    *

Я на мыслях немыслимой скачкой
Унестись могу вширь и повыше,
Здесь объёмы ничтожно не значат,
Мы же ищем свободные ниши.
Попадаем туда, нам спокойно:
Радость в сердце, блаженно, нирвана,
Но бывает так редко, и знойно
Наши мысли ждёт поприще рвано.

Они мечутся бедные в клетке:
Там тревога, там быт, это страсти,
Да ещё наша плоть по-соседски
Им дорогу для думы умаслит.
Наша плоть – оболочка, наш терем…
Мысли это – компьютер, нейроны…
И мы майним, ждём ниши и двери,
Кто найдёт – на Суде их не тронут.
Это некие псевдоответы
На раздумья, там нечто сложнее,
Приблизительно, думой раздеты
Только сверху листы, корень зреет.

В этом корне и сила и семя,
И там Жизнь и Любовь – мы ничтожны,
Горстка праха, в душе нашей темень,
Мыслям много дорожечек ложных.
Табуны эти мчатся к обрыву,
Нужен Пастырь, что души направит,
Нужен некий молитвенный привод,
Чтоб запела мысль в Божию славу!
*    *    *

По просёлку, по грязной дороге
Спотыкаясь, идут очень дружно,
Их немного, что выбрали Бога,
И избрали молитву оружьем.
Вроде просто и люди привыкли
К чудакам, ходокам, крестоходцам,
На груди или в сердце их лики
Есть святых и взывают до Отче.

Искушенья там бритвами ходят,
Но они под покров омофора,
Пусть до крови стираются ноги,
К Богородице просятся хором.
Благодать им нужна – эта сила,
Эта помощь ниспослана Свыше,
Прикоснёшься к ней раз и на милость
Снова тянет, тревожит затишье.
Благодать есть в намоленных храмах,
И в простых, очень тесных часовнях,
И в источники входят упрямо,
Невзирая на год и условья.

Благодать – это очень родное,
Просыпается древняя память,
Это связь поколений, то поле,
Что засеяно светом упрямых.
У упрямства есть истинный корень:
Не лукавый, путь верный, надёжный,
И Любовь не выводит на горе,
Открывает мир мелочей ложных.
                *    *    *

Изначально настроены струны
На гармонию, правду – зов вечный…
Средь запретов и лжи живёт юный,
Это мы их примером калечим.
Это губка, и наш насмышлёныш
На рефлексах, как будто, снаружи,
Но внутри всё в эмоциях тёмных,
И они с ростом возраста уже.

От груди мы проходим настройку
На любовь – окружающим миром,
Здесь айкью ни при чём, нотой стойкой
Это в нас, это в генах, в эфире.
Но потом начинается: правда,
Хитрость, ложь, извороты, привязка,
И капризы – кто демон, кто автор?
Да всё больше зла, звуков неясных.
И здесь больше защита – молитва
От родителей, бабушек, дедов,
Не создашь эту сеть, и корыто
Будет треснутым, грязным и в бедах.

Мы настройщики струн этих вечных,
Что посеем, то жнём по итогам…
А негодную музыку в печку,
Тема слуха исходит от Бога.
Затыкается слух суетою,
Где гордыня, где глупость… Любовью
Можно чистить все эти застои,
Камертон же нам Дух изготовит.
                *    *    *

Аллилуйя! Наш Боже, Всевышний
В переходах дорожки оставил:
Где делами, где верой, без книжки –
Гласом совести, Высшему слава!
Они были от Ноя и раньше,
Эти твёрдые в вечность зацепки,
И всегда рядом бродит обманщик,
Выставляя в свой табель отметки.

Так попущено – рядом быть с нами,
Проверяя на вшивость и годность,
Все параметры встали в орнамент –
Ограждая путь в Истину вводный.
Там и ангелы справа и слева,
И у каждого пишется свиток,
И плоды, что родились от сева,
На Суды, чтоб был каждый испытан.
Аллилуйя! Любовь не приходит
На Суды, её так пропускают,
Это верный осадок, не мода,
Это то, что годится для Рая.

Мир тому, кто нам пишет ответы,
Обставляя пути и обряды…
Мы же бродим, плутаем, не светим
И пропитаны мутью и ядом.
Аллилуйя! Ещё аллилуйя!
Слава Богу! Поёт православный,
К Саваофу взывая ликуя,
Понимая, Кто в странствиях Главный.
                *    *    *

Долетают недобрые вести:
Не нашлось той соломки родному,
А у дальних – смертельные, крестим
Мы детей, чтоб их ангел вёл к Дому.
Мы ничем уже им не поможем,
Укатили, летят своей песней,
Мы лишь скорбно все вести итожим,
Получается мир этот тесный.
Там украли ребёнка, там сбили
На машине лихие ребята,
Сколько душ в этом действии было,
Для чего? И не спятишь обратно…
Где проколы, где гниль, где ошибка?
Ничего нет случайного рядом,
Золотая не встретилась рыбка,
Отравились обыденным ядом.
Отравились обыденной жизнью,
Выживаньем у телеэкрана,
Не связались, для поиска, с Высью,
Да и был ли там ангел нежданный?

Арифметика жизни простая,
И разрывы – где тонко и сгнило,
А связать, как подстилку, не знаем,
Хотя знаем – Господняя милость.
Не оставит здесь ангел, молитва
Не такие срывала оковы,
Как учить нас, все двери открыты…
– Помоги, Боже, выстелить обод.
 
                *    *    *

Где-то песни поют на полянах,
Собираются байкеры скопом,
Крестоходцы выходят упрямо,
А мой путь – свой обдумывать опыт.
Он достаточный: было и море,
И леса, и поля, и дороги,
Я к реке хожу странствовать взором,
И до храма, по праздникам, строго.

Получают все ровно по меркам:
Кто и в чём захотел стать богатым,
Кто общеньем, кто волей, кто дверкой,
Что ведёт в мир иной – благодатью.
Что останется – мелкая память,
Испытали эмоции, страсти,
А в духовном – то лестницей станет,
В восхожденьях по жизни, в ненастьях.
Это жизнь и в ней есть повороты,
Заполняются ниши, лазейки,
Кто-то гонит, как байкер, до рвоты,
Кто-то песни поёт всё ремейком.

Те же барды – как зубры живые,
И моторы ревут – есть лошадки,
Да и в храмах всё то же – святые
Открывают в мир горний площадки.
Всё на круги своя, даже жалко,
Так всё просто, по полочкам, в нишах,
И на сайтах всё то же: кричалки,
Мир общенья, мир кланов, все пишут… 
*    *    *

Восхищаюсь святым Августином,
Он вопросы решал по-простому,
Он проблему разложил в путь длинный,
И потом по кусочку затронул.
Становился икс ясный и чёткий,
Не могло быть иначе, всё – правда,
Это «Исповедь» и её отклик,
Чтоб ответ тот отложился в каждом.

А Господь знает наши вопросы,
Он даёт тем святым откровенье,
И найдёт тот, кто ищет, всю россыпь,
Они есть, эти нужные мненья.
Это было, по кругу, рождались
Вновь и вновь поколенья в духовном,
Они зрели молитвенно в дали,
И та россыпь им была в готовность.
Там на все интеллекты и вкусы:
Арифметика и интегралы,
А напротив – обманщик, вор гнусный,
С тиражом книжек ложных немалым.

Восхищаются люди поэтом,
То писателем, то музыкантом…
А жемчужину в россыпи этой
Сам найдёшь или выдадут грантом?
Хорошо бы готовым на блюдце,
Но в реальности так не выходит…
Покопаешься в мусоре куцем,
Перейдёшь против трения воды.
*    *    *

Как припомню о тех миллионах,
Что живут без воды и без хлеба,
Так рождёны в своих плачах-стонах,
Как животным им выжить потребность.
И чего же мы плачем в России:
Изобилие вод и пшеницы,
Есть проблемы с жильём некрасивым,
Это прошлое тянет склониться.

В этом прошлом был голод и реки
Скорбной крови, за грех христианский,
Это в пользу, урок, опыт некий?
Или образ невидимой планки?
Нам недаром на севере дали
Поселиться средь этих просторов,
Дали всё и мы делимся с дальним,
Принимаем – кто лезет не вором.
Прилагательность нация – русский,
И приложится немец с китайцем,
И арап, в вечном помысле нужный…
Что? Зачем? – непонятно, здесь тайна.

Здесь приложится к русским планета,
Православие стержень духовный,
Сам Христос грядет к русским с приветом,
Его ждали и ждут, ждать готовы.
И куда же тогда миллиарды,
Кто жуёт и блаженствует сыто…
Нет здесь тайны, здесь искорки правды:
Все в огонь, без воды и корыта…
                *    *    *

Орфографии разные рамки –
Достают не от мира поэта,
И нет средств, чтоб редактор их танком
Обровнял перед выходом к свету.
Снисхождения просим и милость
Оказать, и не спрашивать строго,
Догматически здесь находилась
Сердцевина и к ней эти строки.

Сердцевина – к Всевышнему вектор,
Православие – рамки, обряды,
Этой помощью Свыше вёл некто,
Уводил от дыхания ада.
Находились и темы, и буквы
На свои становились порядки,
Не скажу, что испытывал муки,
Здесь в гармонию ввёл некто Святый.
Почему так считаю, всё – правда,
И нет зла, любованья, гордыни,
Обнаженье грехов, я не автор,
Сотворили слог в вечность и ныне.

И не мне их проталкивать к свету,
По молитве находится умный,
Понимающий в правилах клеток,
Оком зрящий духовные суммы.
Орфографии нужные рамки,
Согласованность слов и догматы…
Это вместе проедет на танке
По мозгам и даст нечто Дух Святый.
                *    *    *

Нам из мира незримого вести
Долетают, кто слышит, приветом,
Кто и как эту весточку вместит
И куда её сложит при этом.
Есть миро – истекает из статуй,
Из икон, из могил, что за чудо?
Прозорливцы невидимый атом
Уловили и сложили в кучу.

Ясновидящий – что за картины
Принимает и как их запишет?
Нет механики здесь, опыт длинный
Говорит, что есть нечто, что Свыше.
Как понять эти странные строки,
Что поэтам приходят незримо,
Не умом и не опыт глубокий:
Сразу блок и с концом неделимым.
Понимаешь, что всё это было
Где-то набрано раньше, все мысли,
Ну, не мог сейчас разум унылый
Докопаться и точно исчислить.

Все же видели после инсульта
Доходяг, что как малые дети,
Я и сам не создам ныне культа,
Только – правда, оттуда с приветом.
Что сейчас актуально – спасенье,
Этих малых последних остатков,
Эти руки оттуда, чтоб кремнем
Вновь собрался воскресшему атом.
                *    *    *

Что осталось от прошлых историй –
Мегалиты в немыслимом камне,
Суперлазер их резал, не спорим,
Или циркульный круг великана.
Однозначно одно – мозг их круче,
Да и силы побольше и знаний,
Кто убрал их – космический случай,
Или сами себя растерзали?

Это нам доля – палки-копалки,
Археологам – голову в паре
Измышлять и, играя в считалку,
Годы ставить, кто больше подарит.
Раз погибли – им нет привилегий,
Все тупые и варвары, дики,
Уж у нас-то получится нега,
Мы же в комп все счета зарядили.
Нам оставили каплю преданий
Пастухи из халдейской пустыни,
Но достаточно в выборе знаний,
Что идти надо с Богом отныне.

Но опять мегалит и колоссы,
Блоки памяти – мода у кладбищ,
И не слышим мы внутренний голос,
Что зовёт нас избегнуть чар ада.
По пророчествам близится коллапс,
Накопился груз грязный духовный…
И на Суд мы все движемся голы,
Там проверят всю крепь и готовность.
                *    *    *

Сходит мир от безумных фантазий,
В голограмму вселенную вставят,
Где-то квант там заскочит без мази,
Ну и числа пристроятся с края.
Намешают такого в те дебри,
Что из пальца, а что от лукавых,
Но раз ищут, есть в этом потребность,
И выводят тихонько свод правил.

Всё когда-то фантазией было:
Фотография, радиовышки,
Сериалов домашнее мыло,
Всё казалось безумием лишним.
И в физическом и в богословском
Состязались в теории правил,
Иногда вели битвы до крови,
Это древний фантазии навык.
Появляются гении мысли,
Им одним опускается планка,
И дают заглянуть в эти выси,
Она есть, эта мира изнанка.

Всё не так, не такое, духовней,
Мир других измерений, пространства,
Там законы не действуют крови,
Но есть Жизнь в неземном постоянстве.
Мир фантазий ничто – это мифы,
И ничто – исчезающий атом,
Но по вере секретные грифы
Открывались святым – Сын распятый…
                *    *    *

Фараоны духовное чтили,
Понимали всю пользу запретов,
И индейцы с могуществом в силе
Понимали, есть Высшее где-то.
Там жрецы создавали законы,
Наблюдая текущее, опыт,
Понимали – здесь смерть, здесь не тронут,
На ошибках творились век тропы.

Где-то лучше, где сильно дичали,
Исчезали народы, державы,
Все метались в надежде причала,
И всех било цунами о скалы.
Выживал этот род, он живучий,
И плодился не слабо, жил долго,
За века можно складывать случай
И в систему законов, на пользу.
Помогало кому-то, но слабо,
Кровь бурлила, играли инстинкты,
Наступали на те же – в смерть грабли,
На пути выживания длинном.

Потихоньку нашлись и крупицы
Золотые, в духовном походе,
Бог избрал их одних – единицы,
И от них это семя выходит.
Но сейчас уже нет, не дичают,
Избирают антихриста в гуру,
Они с ним захотели здесь пая…
Единицы поймут – это дурость.
                *    *    *

Что понятно любому народу:
Это верность, любовь и разлука,
Там политику чуточку тронут,
Основное же чувства и мука.
Старый фильм про военные годы
Есть: «Летят журавли» – это вечно.
И всегда есть такие уроды,
И всегда эти фильмы не лечат.

Там нет корня: ни в битвах, ни в чувствах,
Только горе, сюжет и подстрочник,
Каждый в выводах – умственно, устно,
И в конце есть всегда многоточье…
Многоточье – все наши экстримы,
Многоточье – любовные драмы,
Не всегда повезёт с серединой
И с гармонией истинно самой…
Мы же видим: реальные войны
Происходят здесь точечно, в яме,
И всегда это тайному больно,
А другие летят журавлями.

А откуда-куда – неизвестно,
Машут крыльями, держатся стаей,
Так и мы проживаем все местно,
Над культурой страны пролетая.
И какое же счастье в России
Уродиться, здесь шансы есть выжить…
Осознать, что есть радость в Мессии,
И летят журавли веры ниже.
                *    *    *

Мелко-частных боёв было много
И героев безвестных не мало,
Как везло и как вынесли ноги,
И при взрыве – что в плоти осталось?
Их крушили из сотен орудий,
Пули, бомбы – ничуть не жалели,
Да и трупы валили там в груды,
Кто и что, разберёшь еле-еле.

Их никто не отпел, тех безвестных,
Разве мама тихонько поплачет,
И не знает, где сын лежит честно
Или в лагере сгинул у тачек.
Да и кто отпоёт – поп посажен,
Нет и храмов, где выставить свечку,
Все неверья замараны сажей,
Но случилось великое нечто.
Распечатали мёртвые храмы,
И попов отпустили на волю,
И запели все к Богу упрямо,
Поминая всех скорбною болью.

Это нам неизвестно, а Богу
Все повзводно в строю и живые,
Там другой трибунал и тревога:
За слепых и глухих, есть тупые.
Мы не лучше и в мирное время,
Нас кино разорвало на части,
Да в нас бомба покоя, что дремлет,
Но потом разнесёт,  Суд ужасен.
                *    *    *

Никогда не летал дельтапланом,
Параплан видел только в картинках,
Но я море прошёл с ураганом
На спасателе, был в поединке.
Двое суток стоял без подмены
На той вахте и выдержал бурю,
Это бати моряцкие гены:
Не стонать, не реветь – если хмуро.

Много что мы ещё не видали,
Не испытывал гонку на каре,
Но в душе я отчаянный парень
И летать хочу с ангелом в паре.
Это очень расчётливый спутник,
ОбеЗпечит любую посадку,
Не заманит в смог облачный, мутный,
На болотах не вывалит гадких.
Будет ясное небо, и море
Отразит его синь-синевою,
Два в одном, я на крыльях от горя
Вознесусь, невесом над землёю.

Да, мечты, но, пока что, мы в весе,
Все в ничтожных и мелких привязках,
Каждый ходит при смоге, не весел,
Все в болотах – где тина и ряска.
Как уйду я от ближних-любимых?
Дельтаплан мне не нужен с мотором,
Подожду, мы должны быть едины,
Это верой даётся с упором.
                *    *    *

Что-то вспомнилось мне о Малмыже:
Городок, каких много в России,
Он не выше ничем и не ниже,
Пусть в садах, но бывают красивей.
Без излишеств, и пристань уплыла
С бакенами, исчезла на Вятке,
И дорога проходит уныло
В километрах от города, в прятках.

Самолёты теперь не летают,
А когда-то и поезд объехал,
Предприятия где-то там с края –
То ли живы, то нет, без успеха.
Но стоят, возрождаются храмы
И мечеть, и ликует торговля,
Да и в школах всех учат упрямо,
И для Родины здесь подготовка.
Неприметные вятские парни –
Это Родины крепь и опора,
Это зять мой и пасынок – пай их,
И таким, как они, город дорог.

Они ратные где-то в дежурстве,
ПВО и десант – на тревоге,
И не станут играть с боем в жмурки,
Сзади школа и город, и с Богом.
Нам молится за них неустанно,
За Россию, здесь город навеки,
Устоял он и держится в Главном,
И духовные будут успехи.
                *    *    *

Километров немереных – прочерк…
Так в физическом видится мире,
А в духовном – там нет многоточий,
Здесь всё близко, как рядом в квартире.
Уезжают родные и гости,
Стариков забирают их дети,
Где и как упокоят их кости
Не узнаем, но души их светят.

Эта тонкая нитка молитвы
Их достанет в любом уголочке,
Наша жизнь – это, как бы, учитель,
И выводит на финише к точке.
Что есть точка в масштабе вселенной,
Как ничто или центр мирозданья,
Это как посмотреть, незабвенны
Стали те, кого встретил в пространствах.
Они, чувствую, всё же живые
И по-разному там за пределом…
Те, кто здесь, им поможем, их вывод
И от нас чуть зависит на деле.

Все пронизаны ниточкой связи
И её не измерить прибором,
Кто услышит, попробует разик,
Не разделишь пространством, забором.
Километры – ничто, это образ,
Для физических тел преткновенье,
А в духовном – мозаикой собран
Его дух и душа для вселенной.
*    *    *

Не от возраста слышанье Духа,
Есть, кто слышит призывы с рожденья,
По постам молоку – нет, без вкуса,
В среду-пятницу – Небо им сенью.
Есть до старости с пробкой из серы
В голове и душе – нет прохода,
Очень жалко таких, что без веры,
Хотя прожили долгие годы.

Моя бабка сто лет проходила,
Но ей дали последние шансы:
Дали батюшку, исповедь, милость
Залечить те духовные ранки.
А другие и в возрасте крепком
Уходили никак, будто травы,
А в какой их направили сектор,
Не гадаем, все будем неправы.
Эта тема тончайших материй,
Нам слегка обозначили рамки,
Не вписался, ушёл в смерть без веры,
И под горку укатятся санки.

Этот вектор внизу – там глухие
И слепые, есть образ – тьмы внешней,
И огонь – окончательный выезд…
И стихи эти – весточка грешным.
Услыхать – это сложная тема:
Здесь болезни, утраты, невзгоды
Помогают прочистить те клеммы
И дойдёт Весть до слабого мозга.
*    *    *

Много раз я затягивал песню,
И она выводила к итогу
Не от мира, сказать если честно,
Против шерсти и вроде не в ногу.
Но что делать – все темы есть Свыше,
И так звёзды сошлись – выраженье,
Времена нам – ни дна, ни покрышки,
Ищем ноту для мужа и женщин.

Они есть, эти в странствиях души,
Кто ещё не услышал призывы,
Что идут от Отца и от Духа,
Ради Сына и к Сыну весь вывод.
Эти тени, где край горизонта:
Возникают, уходят, мелькают,
Я молитвой вдогонку, по кромке,
А что дальше?.. растаяла стая.
Дальше лично… родные и братья,
И сестрички – сквозь тернии жизни,
Эти строки – канаты, чтоб браться
И идти в направлении к Высшим.

Здесь немного духовной подпитки,
Но старался, есть капелька веры,
И я в мельнице – истинной битве
Пригожусь, достигая до нервов.
Они есть, эти нервные струны
И душа отзовётся родному…
Это цель воскресенья – звук юный.
– Помоги, Боже, слышать зов к Дому.
*    *    *

Замечал, отзываются струны
На прекрасные музыки ноты,
Кто и где камертон этот всунул,
Но он есть, в этом рознь от животных.
Хотя там тоже есть экземпляры,
Отзываются мощным удоем,
И змея не кидается яро,
А под дудку качается стоя.

Человеку дана эта сфера,
Не от хлеба и низменных зрелищ,
И органы взмолились, как двери
Приоткрыли на Небо вдаль щели.
Здесь вершины земных совершений,
Эти высшие точки созвучий,
И им слава и память, и деньги,
Этим гениям – лучшим из лучших.
И простор, и столетия поприщ
Не убавили слуха попытки,
Подключаются к Небу и опыт
Говорит, что дают им улыбки.

Иногда инструмент может выдать
Нам словесную фразу для мозга,
Всё понятно, прекрасны все виды,
Мир нетленья и жить будет долго.
И незрячий увидит картины,
А глухой?.. Это промысел Высших…
Где там-тамы – в башке всё едино:
Апатиты, навоз и нот писки…
*    *    *

Завершить надо цепь восхождений
На какой-то возвышенной ноте,
Не один их творил и без лени,
Вдохновенно блаженно работать.
Помогала и вера, и опыт,
Помощь Свыше – все строки и темы,
Этих знаний духовные крохи
Для себя я в копилку приемлю.

По кирпичику строится башня,
Но у нас не гордынь Вавилона,
Я все лавры оставлю на пашне,
Пусть взойдут семена наших стонов.
Это плач и молитва с восторгом,
Приоткрылось духовное нечто,
И я слышать хочу и исторгнуть
Для других эту ноту, что в вечность.
Помолюсь над читающим строки,
На краю вас вселенной достану,
Пусть и вам будет думой глубокой
Наше странствие здесь, наши раны.

Тема слуха – Небесная тема,
Я и сам был глухой и ослепший,
И плясал там, без образов демон,
Он всегда рядом с теми, кто пеший.
Выбирайте коня в «Откровенье»,
Там есть Всадник, всё Светлое в Светлом,
Нам в подобии малом, не тенью
Перейти на их сторону смело.
                *    *    *

Вырастает багульник болотный,
Так и лезет с дурманом, отравой,
Вновь и вновь семена его тропки
Заполняют, не выведешь здраво.
Его надо сжечь ядерным взрывом,
Подождать лет до тысячи с гаком,
Но найдёт он лазейку и криво
Прорастёт на земле у нас, раком.

Так в духовном – не выведешь семя,
Что калечит заблудшие души,
Здесь весь мир надо сжечь переменой,
Обновленьем воскресным улучшить.
И Он есть – этот Первенец чистый,
И весь мир тот – Ему в созерцанье,
Он с глазами, как мы, и душистый
Запах мира того в собиранье.
Получаются капельки мёда
Из растительных соков, нектара,
Так и нам заплатить надо подать,
Через смерть перейти в те гектары.

Из живых там Илья с Елисеем,
И разбойник, чрез смерть будет третьим,
Не багульник там, в вечное сеют,
И в том мире всё лучшее, светит.
И в том мире всем молодость вечно,
Процвели и с плодами – достойны,
Обновлением в счастье, конечным
Будут горе, болезни и войны.
*    *    *

Не певец я иллюзий и мифов,
Режут правду в глаза эти строки,
Я надеюсь, откроют сейф с грифом –
«Всё секретно», нас время торопит.
Все религии молят, знаменья
По земле понеслись ураганом,
Мы дождались – последнее время,
И не видит – кто в плоти и пьяный.

А у нас есть духовный Израиль,
Мы по духу есть плод Авраама,
Вот где будет вся битва окраин
С сердцевиной, последняя драма.
И стихи эти, как бы патроны,
Их – немедленно в ждущую ленту,
Пусть услышат друзья в обороне,
И врагам не оставим моментов.
Не оставим лазейки для цифры,
Чтоб и нас – в электронный концлагерь,
Где с клеймом все, помечены грифом –
Что есть подпись в секретных бумагах.

Если сдался, то ангелу трудно
Выдирать нас из этих колючек.
Он уснул, этот мир непробудно,
И глядеть на него – с Лотом случай.
Уходить, невзирая на грохот,
Оно всюду – духовное пламя,
И молитва – последние крохи
Помогать нашим ближним, упрямым.
*    *    *

Мегалит, артефакт, дар святому,
Что ещё нам письмом не от мира?
Это люди – их жизненный тонус
И их смерть – это чудо на вырост.
Всё ушло, но они прорастают,
Семена их надёжнее камня,
Они часть отхватили от пая,
Поделились здесь – в вечную память.

Археологи косточки сложат,
Непонятное просто запрячут,
Сотворят из истории кожу,
А в шкафу – тьма скелетов ходячих.
Принижают мир общей гребёнкой,
Что-то есть, что мешает, за кадром.
Нас под купол сажают, под плёнку,
И туман этот лезет из ада.
Объясняют: свобода есть, выбор,
Но где выбор? Есть точные рамки,
Уничтожат – не впишешься, либо
Извратят и вернут наизнанку.

Мегалит, артефакт – это мелочь,
Иероглифов тьма – непонятки,
Но слова – это Свет, это дело,
Не запрячешь священное в прятки.
Эти письма писались и будут,
До последнего времени вести,
Это дар – увидать эти груды
И ответить, принять жизнь, как крестик.
*    *    *

Это милость: Земля ещё крутит
Непрерывно свои обороты,
Хотя столько наделали мути,
Что давно нас сжигать надо оптом.
Дали больше, чем думаем сами,
И от сложного лезем к простому,
Энтропия разрушила камень,
Эволюции здесь нет проходу.

Каин – нет, не покается – брата
Он забил и отмеченный Богом,
Его семя – размноженный атом
Захватило всю Землю итогом.
И на власть обижаться не надо,
Они крутят пластинку пророков,
И по кругу спираль, своим рядом,
Где здесь «я» – это нечто без окон.
Но я знаю, меня не забудут,
И без просьб проведут, куда надо,
Мои просьбы – заблудшему люду
Помоги, Боже, выйти из ада.

Не забудь моих ближних, спокойных,
Ничего ещё в духе не слышат,
И не видят, что грозные войны
Здесь давно, пусть без грохота пушек.
Не забудь даже бедной овечки,
Что ещё не обрушилась в пропасть…
Мы верёвку дадим ей и речью
Попытаемся вырвать из опта. 
*    *    *

Кто-то бабочек ловит прекрасных,
Кто цветки собирает и сушит,
А кто это снимает, как частный,
Не от мира искатель звёзд душам.
Кто-то музыку пишет народу,
Кто-то клип создаёт с наворотом.
И программы там есть, чтобы моду
Креативно представить к просмотру.

Созидание, творчества муки,
И у каждого разные «бзики»,
Кто ведёт нас и учит наукой,
И дары раздаёт, не безлики.
Они есть эти крохи таланта
Почти всем, а кому-то особо,
Там сверх меры навалят и гранты
Получают они не для пробы.
Кто-то скульптор, а кто-то картину
Как игру создаёт, примитивно.
Но она веселит и задвинут
Её в кухню, но там она дивна.

Дивно всё, что творит, созидает,
Приобщает к высокому, учит,
Но там грани пойдут и без края
От звезды разбегается лучик.
От звезды, для себя – это одаль,
Воспаришь, но в конечном угаснешь,
А к Истокам припасть, здесь не годы –
Это вечность творенья в прекрасном.
*    *    *

Пустота – звук порожней октавы,
Ощущенье – от фильмов и чтива.
Современный вал мусора бравый,
Что уже завалил всех ретиво.
Где найти этот истинный жемчуг?
А он есть, не оставят нас в мути.
Что есть искорки Света и кремни?
Их искать в Интернете – рыб удить…

На какую наживку поклёвка,
Применять ли багор и подсачек,
Или сразу на берег и ловко
Всё в садок, как хозяйке на сдачу.
Надо чистить, иль сразу готовить,
Перемога иль зрада – не ясно,
Толкователь – что скажет о слове?
Что пойдёт с камертоном согласно…
Камертон – это тонус молитвы,
Проверять неустанно лист нотный,
Всё туманно, неясные нити,
Но предчувствие есть – что мир рвотный.

Теплокровных извергнут из чрева,
Это всё – все обеты и цели…
Как уйти от толпы видеть Древо,
Что даст Жизнь и талантом наделит.
Я свой дар запущу неустанно,
И отдам в рост другим, «Альтаспере».
Что там будет – не знаем, в тумане…
Но октаву творить будем в вере.
*    *    *

О мечтателе фильм в «Белой ночи»,
И реально и жёстко – всё в меру,
Это жизнь в её красках – не очень,
Разный полюс в убогих примерах.
Там и там будет кислой развязка,
Все состаримся, станем циничней,
Там сюжет Достоевского – сказка,
А по жизни все выборы – лично.

Воспитание, мир восприятий…
Но и Свыше нас тоже жалеют,
И дают для мечтателя пряник,
А циничному – всё, без идеи.
Жизнь намного сложнее романов,
Но в ней годы, нюансов так много:
Хепи энды, текучка и драмы,
Всё под спудом – известное Богу.
Надо видеть какие мотивы
Создают этих классиков книги,
И всех классиков – Библия диво,
Там серьёзней, там точное иго.

Там мечтанья по вере – реальны,
И сверхжёстко неверью расплата,
И конец – он у жизни не дальний,
Это фильм, где героем сам автор.
Это фильм – где текущее фоном,
Где встречаются: добрый и хитрый.
Кто-кого? всех рассудят Законом…
А в конце свиток «подвигов» – титры.
                *    *    *

Непрерывную цепь очень сильных,
Очень мощных духовных сонетов,
Что мне дали, чтоб жатва обильней
На последнее выпала лето.
Я о темах и строках не думал.
Они сами рождались нуждою,
И мой мозг обновлённый и юный
Их откуда-то считывал строем.

Как бойцы эта рать непрерывных,
На все темы простых размышлений,
Для меня это чудно и дивно,
Эти складные вечности деньги.
Пусть им будет тираж миллионам,
Сотням тысяч, десяткам – пожалуй,
Чтобы эти духовные тонны
Помогли им в прозрении малость.
Понимаю, что есть единицы
Тех, кто слаб и нуждается в пище,
Одному бы помочь в этих лицах,
Что мелькают по жизни и ищут.

Нам не ведомы эти итоги,
Всё под спудом и помощи просим,
Чтоб отправить талант сей в дорогу,
Чтоб он вырос и дал плод под осень.
Есть желанье, есть зимняя спячка,
И кого-то стихи обогреют,
Или плод одной личности нужен?
На Суде мы узнаем у цели…
*    *    *

Не из памяти истины Жизни,
Из других закромов Мирозданья,
Из скрижалей родимой Отчизны,
Что нам дали по вере в исканьях.
Там каноны, догматы, там стержень,
Там те рамки, в которых рождённый.
Понимаешь, что внешним подвержен
Дух влияниям, разным законам.

Эти истины – плюсы и минус,
Духи злобы и ангелы Света,
Всё пройдёт, и когда-нибудь минет,
Удержаться бы в рамках при этом.
И другим приоткрыть эти крохи,
Эти файлы секретных сокровищ,
И стихи в этом плане не плохи,
Вроде шалость и битва до крови.
Кто как примет, то будет итогом…
Шалунам будет – Страшная Сказка,
А серьёзным и плачущим много
Приоткроют в последней развязке.

И земное – ничто, это призрак,
И банальности буквы – придирка,
Не запутать бы в простеньких числах,
То, что дали – отправить на вырост.
Не из памяти образ спасенья,
Это верой к Спасителю тяга,
Радость Света и ангелы сенью…
– Помоги, Боже, вынести тяжесть.
              *    *    *

Электронный концлагерь земного:
Это рядом стоят три шестёрки,
Говорилось и думалось много,
А реальность пришла из Нью-Йорка.
Это образ того Вавилона,
Что сжигают в конечном итоге,
Непреложность духовных законов:
Так должно быть, так будет – всё строго.

Виртуально-бумажные деньги
И их власть – это образ дубины,
Всех под санкции, тролить, не меньше,
И из мухи слона дуть едино.
Это Запад умеет, есть опыт,
Силиконовый лагерь убогий,
Все мозги засосали, утопий
Наплодили, мечты их без Бога,
Но на севере есть исполины.
Православное верное братство,
Они встанут шеренгой единой,
И не сдвинут их тьма и богатство.

Там всегда был конёк – поиск Духа,
Смерть за другов своих – аксиома,
И прихлопнут назойливу муху,
Если вылезет подло из дома.
Они сами не лезут к Парижу,
И Берлин им нисколько не нужен…
Но сломают всем дом – это вижу,
Кто поднимет на Божьих оружье.
*    *    *

Ты стихи среди ночи услышал,
Она многих при жизни остудит.
Но нас помнят и любят Кто Свыше,
Пусть на вид мы последние люди.
Гром пророчества грохнет над нами,
Интернет раскопает их, сложит…
Всё дождались, свершается, аминь!
Но бегут скакуны в свои ложи.

Этих тайных не сгинула мода,
Этих клубов средь избранных, кланов,
Даже больше – они нам погоду
Заказали и ждут свою драму.
Ничего мы не можем – их случай,
Им попущено и открывают
Эти двери истории, тучи
Создаются по миру без края.
Всё у них – весь рычаг триллионный,
И иллюзия есть, что сумеют,
Всех затянет в воронку, законы
Здесь такие – привяжут без клея.

Это образ – огромной воронки,
Все несёмся в последнюю яму,
Трепыхается кто-то и звонко
На поверхность взлетает упрямо.
Эти строки – нам искорки, вехи,
И по ним можно выплыть с воронки,
Не в течениях, плюнуть в помехи…
Мы последние в выходах тонких.   
*    *    *

Напророчат нам много и страшно,
Мы и сами всё чувствуем – будет…
Сотворили греховную башню
И сжигать надо мерзкую груду.
Так пошло от времён Вавилона:
Кто-то верит, а кто-то зло строит,
Кто умышленно в бунте к Закону,
А кто просто солдат в общем бое.

Мы участники этих событий
И на нас эти сходятся строчки…
Не уйдёте ни в быт, ни в открытья,
Всех достанут ударом по почкам.
Посмотрите – все строят глобально,
Под одну подгребают гребёнку,
И вершина там доллар, а дальше
Всё обрушится быстро и звонко.
Но опять соберут эту кучу
И на золоте вверх, на юане,
И не видят, что грозные тучи
Уже рядом и что-то сверкает.

Но не верят: мир светодиодный
Помешался на чудо-рекламе,
Это двигатель мира, их божек,
Всё на купле-продаже и сраме.
Мы не лучше поганцев Содома,
Вавилон отдыхает – мы круче,
Всё в огонь, не оставят ни дома…
Сколько душ заберут эти тучи?
*    *    *

Есть во всём незабвенная нота,
Как визитка – узор или строчка,
Когда видно, что в целом работа
Сотворилась с душой, стоит прочно.
На дубовых столбах и на сетке
Проявился фон – длинная рамка,
И волна, и особенно метко
Летят чайки, и сердце приманкой.

У другого, наверно, рисунок
По-другому и пел, и смеялся,
Если лично он вложил там душу,
А не так – трафарет, образ галки.
У другого и строчки певучей,
Темы близки, родней и приятней,
Всё как все, исключается случай,
Но мелькают конвейером кадры.
Хотя тоже о вкусах не спорят,
Обожаем мы образ штамповки,
Там без критики, это узоры
Сотворил кто-то умненький ловко.

Но душа её в щель не запрячешь,
Прорывается – пусть запятою,
Чтоб визитка – отброшенный мячик
До другого добрался, кто спорит?
Подсознательно эти мотивы,
Но есть чувство, есть образ гармоний…
Полумесяц и Крест – это диво,
Эта в вечность визитка нас гонит.
*    *    *

И стихи даже днём не остынут,
У поэта своё измеренье,
Он всю ночь ждал волшебную силу,
А она посетила без тени.
Где-то полдень, но что ему время,
Он блаженно проспал эту рвачку.
Он свою часть исполнил не дремля,
Остальное всё фон – мира спячка.

Он всю ночь сам искал эту ноту,
Из нездешнего где-то пространства,
Но дошло – это местных работа,
На Земле эти ангелы в данных.
Мы же видим лишь семя проклятья:
Сорняки, разных гадов и тварей,
Да и люди тем меченным братья,
Это Каина семя, как пара.
Нет тепла и того кислорода,
Что без туч окормлял эту Землю,
В «Аватаре» – часть видел природы,
Но здесь лучше, здесь вечное семя.

Древо Жизни исчезло, источник
Непонятно куда удалился,
Мы не видим Сад – бедные очи
Познают зло, влюбляются пылко.
Но есть вектор Любви, он в духовном,
Воскресенье не где-то, здесь рядом…
Кислород снова в купол готовый,
Очищенье от семени гадов.
*    *    *

Мы не знаем где точно мать Ева,
Под Дамаском покоится Авель,
Плод вкусили познания с Древа,
И пошёл люд гулять неприкаян.
Но на круги своя возвратился
И опять под Дамаском не братья…
В лютой злобе зенитная «Шилка»
Расстреляет другого с проклятьем.

На земле той не будет покоя,
Эти тысячи лет идёт драка,
И всё так же – кто в жертве достоин,
А кто в силе, но пятится раком.
Эти дети потомки Содома,
Уцелели, размножились гады,
И дубину нашли повесомей –
Это залпы ракетного «Града».
Кто там Каин, кто Авель – не ясно,
Всё узнаем в пик Армагеддона,
Это кто доживёт и согласно
Всех пророчеств останется Дома.

Что же нам бедным делать, текущим,
В этом времени тьмы, а не Света?
Так молиться усиленно, пуще,
Чтоб не зря была песенка спета.
Это в нас происходят те битвы,
Там граница – покоя и злобы…
Кто чем жертвует – бедный и сытый,
Кто уснул, кто на страже зрит в оба.
*    *    *

Очень жалко – без Бога китайцев,
Никакого им шанса – не светит,
Ни делами, ни верой, как яйца,
Что в корзине одной, без отметин.
Не отмечены чем-то в прокладке,
Что от массы отделит, от злобы…
Как тряхнёт, не поможет им гладкий
Светлый путь в коммунизм, всё без пробы.

Эпидемии свалят там кучи,
Нет святынь, колокольного звона.
Не поможет число и могучий
Их рывок копирайта, законный.
Незаконный им тоже не в помощь,
Не кради и не лги – нарушенье,
Бог судья им, но жалко же – тонут,
Не поможет – ни медик, ни деньги.
Но и Индию тоже нам жалко,
И другие заблудшие страны,
Очищение будет, вповалку
Миллиарды уйдут не в нирвану.

Очищение мира по центру
Пронесётся, затронет экватор…
Им давали излишек отменный,
Но по плоти там вывелся автор.
Всё по плоти негодное – в топку:
Очищение войнами, мором,
Все же видят в пророчествах тропку…
Порох, порох, планета вся порох!
*    *    *

Этот август по виду спокойный,
Где-то там бродят чёрные тучи…
Так чего мне не спится и войны
На уме, и наш ворог могучий.
Это плач о России, чтоб люди
Пробудились и вышли с молитвой,
Это шанс нам: единственный, трудный,
И он есть и не видит пень сытый.

Чтобы Бог дал людей и таланты
Сотворить обороны оружье,
И средства поражения, танки –
Чтоб прошли всего шара окружье.
Не для славы, чтоб Господа волю
Нам исполнить, зачистить планету,
Вскрыть гнойник, этот раненый болен,
Применить к нему действенный метод.
Нас таких и не много, в запасе:
Не военных, не важных, но в плаче
За Россию и путь ей опасен
Уготован, но слава задаче.

Мы не те – кровожадные волки,
И не скот, что жуёт тупорылый,
Здесь другие обеты – без шёлка,
И горячий есть выход, не стылый.
Нам задача – всё правильно славить,
И не зря – Православное имя…
И когда прозвучит точка – аминь!
Там, где внешняя тьма – не застынем.
*    *    *

Что ест свет? Что и днём не доходит,
И живут полоумно, во мраке…
Подбивают другие итоги
И не просят спасения факел.
Это внутренний свет – размышленье,
Там всегда есть своя половина,
Кто-то с дьяволом делает деньги,
А кто ищет всегда середину.

Этот мир он из чёрных и светлых,
Из добра и из зла – непременно,
Как два полюса эти приметы,
И куда, кто притянется – ценно.
Все мы плаваем в разном бульоне,
И своя степень градуса варки,
Но в итоге все Божьи законы
Разделенье прошьют без помарки.
Всех разделят – овец от козлища,
Миллиарды негодного – в топку,
Это здесь размышление – пища,
А за гранью есть Суд, если пробка.

Как понять? – один верит и видит,
А другой живёт рядом – незрячий…
Чтоб вести его? хитренький идол
В телевизоре кончики прячет.
Что есть Свет? И в чём в нас отраженье?
Как очистить зеркальные грани?
Все вопросы – мне внутренне жженье…
А кто тёмный и солнце не встанет…
*    *    *

Возникают какие-то волны:
Из мечтаний, желаний, стремлений,
И потребности даже – исполнить,
И находятся: время и деньги.
Кто даёт этот зуд, эту тягу
К перемене, в отрыв от текучки,
И куда в подсознание лягут
Эти виды, заморские штучки.

Или даже в соседней деревне:
Там свои типажи и гектары,
Это в нас же осталось от древних,
Побродить по планете – всё даром.
Но сейчас мы заплатим немало,
И убьём, может, время и гроши,
И получим, конечно, усталость,
Но мечтать будем вновь о хорошем.
Но со временем скажется опыт,
И поймёшь – миражи и зыбучесть
Отношений и разные топи,
Что подносит величество Случай.

Но так будет – в последних минутах
Мы ещё захотим перемены,
И без Корня секундная удаль
Нас погонит искать снова темы.
То же в храмах – паломники дружно
Соберутся проведать святыни,
Там же Корень, молитва – оружье…
Двери в вечность, и присно, миг ныне…
*    *    *

В череде из сезонов, как актов,
В сентябре наступает – особый…
Календарь своим ходом иссякнет,
Новолетие жемчугом сходит.
Здесь нет праздника, той заморочки
Новогодней, гулянки и пьянки,
Обновились духовные точки,
Проявляются чётче обманки.

Перед этим день строгой проверки,
С головой Иоанна пророка,
Предотечи всему и примерка
Завершится закрытием окон.
Нас так учат, ведут, тренируют,
Просвещают, устроят экзамен,
Чтоб узрел преходящее всуе,
И с души снял текущего камень.
Это всё понимают монахи,
А у нас всё размыто, всё мутно,
Здесь своя бы поближе рубаха,
Да утеха сия из минутных.

Но на страже стоят староверы:
Не изменят ни дня, и ни йоты,
Календарь их – для вечности дверка,
Там и даты стоят для работы.
Для моления чётко по плану,
Чтоб посты – непременно и строго,
Чтобы окна открыли изъяны
И душа обновилась в дорогу.
*    *    *

Всё идёт по каналам системы:
Очищают, и жизнь дают, майнят…
Мы ничто, без неё мы вне схемы,
Нуль, отброшенный точкою, крайний.
А внутри мы нули для порядка,
И там степени громкие – «…оны»,
Там движение вверх без оглядки,
Все равны перед Высшим законом.

Понимаем – что есть Единица,
Во Главе и с неё ведём счёты,
Кто не в счёт, то прошу не сердиться –
Неудачный абортовый опыт.
Он ушёл за предел, в запятые,
Там их много нулей, все остатки,
Там беЗчисленно много, весь выезд,
Но кому нужен мусор – не сладко.
Всё несладко нулям без системы,
Где кого призовут – это тайна,
А ещё и помехи есть – демон,
Этот нуль сразу делает крайним.

Вы простите меня, математик
Некудышный, кого-то не вспомнил,
Тех нулей, что без веры, их хватит,
Чтоб опутать вселенную комом.
Все каналы съезжаются в храмах.
Там нулям обретаются формы…
Ещё раз все простите, но драма
Уже рядом – банальность для нормы. 
*    *    *

Представляете – ноль, да из глины,
И в него дух, да Животворящий,
И в гармонию красок, любимым
Сразу лучшее – мир не чадящий.
И познание мира не сразу,
Постепенные степени роста,
Не от нас появилась зараза,
Мы ничтожные времени гости.

Мы вошли среди ангелов битву,
И попало как надо, не слабо,
И пошли семена и открытья
Постепенно свалились, не сразу.
Мы дошли до познанья нейрона,
Да и кварки у нас на крючочке,
Что ещё надо, чтобы нам стронуть
Этот мир к окончательной точке?
Мы и духов познали, и злобу,
Семена лжи – миазмы повсюду,
Говорят – ставить некуда пробу,
Но на руку с челом будет чудо.

Но не то, не от Высших с любовью,
Здесь в один электронный концлагерь,
Содомиты свой пир изготовят,
Их и время, и краски на флаге.
И чадит эта мерзость повсюду:
Есть сжиганье, зловоние, мерзость…
И куда этот ноль? – не убудет
Если сжечь его в вечность за дерзость.
*    *    *

Упредить врага умного надо –
Контрразведчику даже на сажень…
А там строчка одна, эка гадость,
Что она об искомом расскажет.
Ничего – если это попутчик,
Или так шалопай ротозеев,
Он не враг, а союзника лучше
И слова он на ветер развеет.

Мы враги сатаны, но не тайно:
Мы открыты, немного нас, видно,
И убрать нас – какая тут крайность,
Это надо бы, чтобы солидно.
Да, я слаб, беззащитный, открытый,
Это внешне, а внутренне собран,
Там на страже, всё время в молитве,
Понимаю лукавую кобру.
Алкоголь и табак – это мерзость,
Телевизор для нас – не привязка,
Одному воевать – это дерзость,
Но и душу не спрячешь под маской.

Так душа она есть и живая,
Значит, ангелы рядом, на страже.
Не сдадут контрразведчику Рая,
Оградят всех своих, слабых даже.
Мы восстали не прятаться в луже,
Мы на поисках бедной овечки,
Что отбилась, чей разум остужен…
– Помоги, Боже, слабенькой свечке.
*    *    *

На Земле от воды – катаклизмы,
Нас и крестят три раза, как в смерти,
Что же в ней от Великой Отчизны?
Да в ней множество Жизни отметин…
Но ещё открывают законы
И находят какие-то плюсы:
Монографии, домыслы, оды,
И, понятно, что всё не осушим.

Не дойдём до источника Жизни,
До великой и вечной загадки,
Но и то, что открыли не тризна,
Не играет для умного в прятки.
Что мы пьём: без конца повороты
Из железа, паденья, спирали –
Убивают Небесную квоту
И уводят целебное в дали.
Выше в горы – тем чище источник,
И ключи мы находим с целебным,
И нашли освящение точно
На Крещение к Духу молебном.

Приближаемся верою к тайне,
Здесь приборы ничто не отметят,
Но есть опыт, примеры в беЗкрайнем
Примененье с молитвою в Свете.
От престола идёт река жизни:
Бога, Агнца и древо там с плодом,
Через смерть переход к той Отчизне,
Там узнаем вкус Истины в водах…
*    *    *

Эпителий всего одним слоем
Нужен нам, чтоб попробовать пищу,
Мы полезные бонусы словим,
И исторгнем – что горькое сыщем.
Из тончайшего обода клеток
Состоит в чудесах оболочка,
И рецепторы скажут при этом
Про всю гамму всех вкусов и точно.

Это как у всех красок палитра,
И свои все названья, оттенки,
Зачем мир этот сложный и нитка
Сразу в мозг и разложит по стенкам?
Чтоб понятно, наглядно, красиво,
Есть во всём совершенство в системе,
Не тупое и сытое иго,
И там песни слагать надо теме.
У нас много рецепторов разных.
Но волшебный из зрительных нервов,
Там без пробы – и сласть и зараза.
И стошнить может даже, во первых.

Мы и LOGOS все чувствуем нервом,
Он доходит чрез глаз, через уши,
И объятия скажут, наверно,
Про Любовь, и то сердце услышит.
Про Любовь не от плоти и крови:
Есть уродцы и глухонемые,
Их обнимут и миг установит
Сразу связь если это святые.
*    *    *

Сохранить доброту дней последних –
Не об этом ли мысли и дело,
Чей мой дух, и творец и наследник?
Остальное всё с края и мелочь.
Остальное неважно, ничтожно:
Водопад из словес и поступков,
Он как всё в этом мире безбожном,
Сам в себе и конец его – жутко.

Всё ничтожно: мечты, разговоры,
Однозначно одно – дар что Свыше,
Не изучишь то в школах, историй
В житиях есть полно – чей излишек?
Получается, эта наука
Не даётся зубрёжкой и квоты
Доброты не измеришь, разлука
Добавляет здесь капельки пота.
Это бабушка с дедушкой деток
Уж не знают и как приголубить,
Они ждут их, тоскуют и летом
Соберутся все – сложится кубик.

Так и нам надо кубики сложить,
Из молитв и постов, и из плача,
И откроет, быть может, нам Боже
Из Своих закромов эту дачу.
Сохранить этот дар – это зренье
Поднесли у души к окуляру…
Это то, что слагается в деньги,
По которым проходят в Рай – даром. 
*    *    *

Нерушимая, Матушка, Дево –
Мы к тебе припадаем с поклоном,
В освящении верой и делом,
Сохрани нас в сикрове для Дома.
Вроде просто – кто просит и ходит.
Но уводят овечек, адепты
Где-то в сектах находят сверхводы
И несут туда личные лепты.

Кто что просит и кто что получит?
Дополнительный стимул, опора
Православным – Успение лучик,
Строгий пост был, и славят Мать хором.
Неприступное брали упорством:
Здесь упорство двухтысячелетних,
Ничего, что немного нас – горстка,
Но мы знаем: другие есть в Свете.
Мы же помним о братии в весях,
По планете одними устами:
Матерь Божия – веруем, тесен
Этот мир стал для искренних. Аминь!

Непонятное брали терпеньем
И раздумьем пред скорбным распятьем,
Шелуха отлетает и пенье
Тоже что-то доносит от братьев.
И сестрички всё делают славно,
И поют музыкально, по нотам,
Им века, а мы словно недавно
Проводить тебя вышли до Дома.
*    *    *

Рукотворной здесь много заразы:
Всё ничто, против чуда от Спаса,
Этот образ явился не сразу,
Дожидался чудесного часа.
Чудеса к нам дошли из преданий,
В разных списках – о первой иконе,
Но судьба её сложная, с бранью –
Крестоносцы лишь небо не тронут.

Всё разграбят: дары и святыни,
И потомки их – гниды французы,
Из Москвы увезут Спас, отнимут,
Но и им он не в пользу – обуза.
Так же красные в Спасской, Московской
Башне тоже проделали дырку,
Эта брань на святынь – подготовка,
Когда встанет царь мира, вновь ирод.
Рукоблудникам эта святыня
Прямо в вену, в глаз, в самое сердце,
Потому и наезды доныне,
И на Западе образ померкнет.

На Руси он заглавный и вечный,
От него весь отчёт, с плащаницей,
И он будет на знамени в сече,
Побеждали с ним наши денницу.
Это Свыше награда, на душу
Не руками всё сходит, а чудом.
Это чудо последним – послушать
О Небесном, а тленным – покуда…
*    *    *

Много лет с чудотворной иконой
На Великую вятские ходят,
И чума этот город не тронет,
У них Спас был защитником годы.
И Гражданская там не кроваво,
И ГУЛАГ был свой местный, привычный,
Да леса помогали быть здравым
В этом мире, где главное – лично.

То есть эго не так тяготило,
И у них гордецы не в почёте,
Простота и душевное в силе,
И с духовным здесь легче в полёте.
Мужики и простецкие бабы,
Все в лаптях выносили святыню,
И Господь видел – духом не слабы,
Оградил эту землю, доныне.
И сейчас наркоман здесь не нужен,
И нет массы безликой, ослепшей,
И народы все в мире и дружбе.
Сабантуй и костры дружбы – лепта.

И в Горохове образ – есть чудо,
Сокровенные тайны России,
Возрождать, что спасением будет,
Без фанфар восхожденье осилить.
По местам есть святыни, иконы
Местночтимые, убрус, Никола…
Вся душа здесь России и стоны
В простоте – создают людям полог. 
*    *    *

Сокровенные тайны России –
Основное движенье под спудом…
Заграничным и чуждым засилье –
Не даёт этой тайны всем людям.
И в физическом и в запредельном
Происходят тихонечко сдвиги,
И мука вытекает из мельниц
Почти пылью, но будут ковриги.

Всё придёт к знаменателю, в общем
Подведут нас к пророчествам явно,
Мы не зря эти поприща топчем,
И свою лепту вставим – как крайность.
Пусть мы мелки, почти незаметны,
Но есть дрожжи, поднимется сдоба,
И в горниле, не в топке, а местным
Мы окажемся паем – зри в оба.
Кто куёт сокровенно оружье,
Кто молитвой тихонько молотит,
Дело общее, общая дружба,
Тут и там зрят духовные очи.

Подключайся по вере, незримо:
Есть враги, есть духовная крепость,
И в проломах все встанем едино,
А стена вся в проломах от века.
Сокровенные тайны – Бог знает
Всю нужду и места обороны…
Уповаем, пусть молимся с края,
Мы для Господа явно патроны.
*    *    *

Только несколько строчек в газете –
Вот и всё, и весь путь поминальный…
А как жил, и как умер? Во Свете?
Ничего не останется дальним…
Да и ближние скоро забудут,
Есть дела поважнее и срочно,
Отодвинут ушедшего в груду,
И сокроет всё тленное почва.

Всё трава, и весь холмик могильный
Разровняет погода и время,
И пусть был он богатый и сильный,
Всех сравняет земля, в чём же семя?
Да, по плоти всё тёмные сказки…
А по духу – есть плод Авраама,
Вот где твёрдое семя, не маска,
Это в вечность уйдёт дружно. Аминь!
И пусть даже останется имя
В небольшой поминальной тетрадке,
Все у Бога живые и снимет,
Может, часть от грехов в их укладке.

Что газета, что стол, что поминки?
Часть от правил, традиций, от долга…
Пусть всё будет, но в том поединке
Запредельном молитву ждут долго.
Это то, что всегда и навеки,
Это корень основ Православных…
Это помощь и мы смежим веки,
Может, нас отпоют, это в главном.
*    *    *

Что есть Свет и он в чём неприступный,
Зажигается в ком и не гаснет?
В вере просят его неотступно,
Разве что-то бывает прекрасней.
Мы читали об этом в «Деяньях»,
Он сходил огоньками там явно,
Это было на первых и раньше,
А мы ночью идём, кругом ямно.

Кругом нет никого – одиноки,
Где-то тоже бредут пилигримы,
Ошибаются, падают, охи
Не слыхать никому, всё под гримом.
Все от мира в плащах и накидках,
Но Огонь разве истинный скроешь,
И куда его ставят – не видно,
Хотя тоже очки носим строем.
Прорезается в истинных зренье
И другие дары – по-иному,
Но мы плачем: зачем же нам меньше,
Хорошо бы кругом все шли к Дому.

Освещали дорогу до кочки,
До невидимых подленьких трещин,
Чтобы мы – где гуськом, но уж точно
Пробирались на Свет без затрещин.
Да уж, Свет так уж Свет – неприступный,
И мы в храм приползаем и плачем…
Там такие же люди, но группы
Благодать посещает богаче.
 *    *    *

Благодать – это помощью Свыше
Создаётся вся правда и святость,
А животных сей дар не колышет,
Им пожрать бы, излишек припрятать.
Не себе – это просто инстинкты,
Так заложено в них собиранье,
У людей есть такие же финты:
Собирают на старость – мрут раньше.

Да ещё пенсионной реформой
Им немного продлили агоний,
Попотеют пусть лучше, упорней,
Не мешают здесь старческой вонью.
Всё естественно – это отборы,
А за кадром – где взять на оружье,
Это паника власти, упоры
На людей переложить, всё сдюжат.
Да, защита Отечества – свято,
Пострадать в этом – это есть подвиг…
Все излишки отправить обратно,
Алкоголь и табак гадам подлым.

Есть – здоровое, радости спорта
Открывать и быть ближе к природе,
А кто к вере придёт, тем аорта
Кровь другую, чрез пост, переводит.
Благодать – это в вечность реформа,
Постепенно дары – как учёба…
Как уйти – это главное, орган
У души есть – зрить верою в оба.
*    *    *

Как мы верили бабушкам в сказках,
Потом в школе вели пионеров:
Это Павлик Морозов, он ласков,
Он отца на расстрел сдал без нервов.
Потом много что было – в итоге
СэСээР потеряли, идею,
Оказалось, шагаем не в ногу,
Вся планета не так сатанеет.

Можно с Богом бороться покруче:
Напечатать бумаги и зрелищ
Предоставить достаточно, сучьим
Всё равно, был бы день их – все цели.
А теперешним нет уже воли:
Зацифруют всех, сделают зомби,
По указке все будут, без школы
Этот лагерь единою бомбой.
И, понятно, взорвётся как надо,
Ничего не оставят в кусочках,
Зачищать надо скопище гадов,
А кто гад – рассчитают там точно.

Всё просчитано: мы инструменты,
Наполнение фона, детали,
Что от нас, есть какие моменты?
Ничего, разве малость осталась…
Помолиться: – Прости нас, Всевышний,
Мы не верили, но прозреваем…
И реально возьми нас под крышу,
Чтоб не с гадами в общую стаю.
*    *    *

Тут и там чудо – искорки Света
Пробивают тумана завесу,
Не оставил Бог любящий – деток
Средь последнего, в цифре, замеса.
На Руси возрождаются храмы,
Сокровенно возводят купели,
Тут и там освещают упрямых –
Что увидели Высшие цели.

Это чудо – средь полного мрака
Семена проросли, что воскресли,
Все мы мёртвые были собаки,
Но нам дали часть Света чудесно.
Всё же Бог есть Любовь – не напрасно,
Наши предки стояли за веру,
Не у всех это в генах, у красных
Червоточина есть для примера.
И сейчас червоточит в Китае,
У других так и вовсе всё сгнило,
И куда этот плод – мы не знаем,
Верим мы во Всевышнего силу.
 
И мы верим – у нас плод особый,
Христианский, плод – Третьего Рима,
И четвёртому нет уже пробы,
Собирают в корзину любимых.
Что есть чудо? Молитва – ответы,
Ничего – и святыня воскресла,
Был во тьме – повернулся вдруг к Свету,
Шёл во лжи – всё разложил здесь честно…
*    *    *

Не имеем Господнего страха:
Он начало-конец – вся премудрость,
Или быть так должно и для краха
Созревали давно – всё не чудно.
Всё естественно – сопли по ветру,
Кто лицом – тот здоровьем отменный,
А где взять тех батыров – в три метра,
Мы же карлики в духе, есть пленный.

Мы же в духе, как норма – слепые,
Телевизор – наш зомби учитель,
Что читаем? – вопросы глухие,
Быт и деньги – статический житель…
Отдыхает доныне премудрость,
Не нашлось ей средь нас уголочка,
Но Господь всё предвидел, что трудно,
И создал нам условия – точно.
Нам ресурсов сверх норм, под завязку,
И народ боевой и учёный,
И религию дали – не сказку,
А реальную вещь, что для Дома.

В этом Царстве Небесном Бог рядом,
И утрут всю слезу и печали
Там не вспомнишь, поймёшь, что награда
Перевесит все прошлые дали.
– Научи нас Господнему страху,
Понимать в чём несём огорченья,
И увидеть – где правильный ракурс
В нашем странствии здесь в загражденьях…
*    *    *

Какофония шума в эфире,
А у нас индуктивность в антенне,
Ещё ёмкость простая – как сырость,
Заземлённая в чём-то иль в лени.
Всё присутствует в наших сюжетах,
Это мир – в нём физический принцип,
Как и рамки – где вставится тема,
Все из жизни примеры, не принцы.

Где наводка, отдача – понятно,
Очень жаль всех, кто просто упрямый,
Их скрути в индуктивность стократно,
Но найдут – где расправиться в яме.
Это жизнь – типажи дифсистемы,
Как настроить мой слабый индуктор?
Но при взгляде внимательно в схему
Видно, где разземляют конструктор.
Это Церковь и Бог Сам наводит,
Что полезно, что нужно к спасенью,
Там не сырость, там лучшие воды
Этой сущности, сдобрены пеньем.

Какофония есть и настройка
Тоже в храме: иконы, святыни,
Причащение, исповедь – мойка,
Да посты – чтоб не стали прямыми.
Всё разложено чётко, по полкам…
Мой индуктор в себе закрутился?
Но система такая, что толку
От неё в дальней дали, жми пылко… 
*    *    *

Осень – время считать урожаи,
Да и труд непременно тяжёлый,
Про второе дыхание знаем
И прошли обучение в школе.
Школа жизни – не только быт, пляски.
Но и нечто в творении потом,
Чтобы вырос сад сильный, прекрасный,
Всё хозяйство подтягивать оптом.

Мы же знаем – мороз подытожит,
И снега подобьют результаты,
Потому напряженье – из кожи,
Мы себя представляем солдатом.
Это малая битва, но видим
На полях тоже длится сраженье,
Мы же севера люди и миги
Понимаем сезонов, все бденья.
Но и мир подошёл к созреванью,
И плоды будет жать скоро ангел,
Мы об этом не думали раньше,
Но повсюду являются ранки.

Сотрясает планету последний
Зачищающий шторм из событий.
По местам – привыкаем, нам бедным
Всё естественным, кажется, сшито.
Но всё вместе намного суровей
Чем обычно, кто слышит гудочки?
Где плоды наши чистые? Кровью
Всех проверят пред чёрною точкой.
*    *    *

Добровольцев призыв – в яром крике
Там в будёновке дядя и палец
В эту надпись аршинную тычет,
Очень нужен на фронте скиталец.
Мы скитальцы в сем суетном мире
И фронтов счёт потерян  – с лукавым,
И без звука зовут нас святые
Поработать для Господа славы.
Там плакаты – укором, иконы
Нас аскезой зовут, без эмоций,
Краски – темпера, вечностью тронут
Окна горнего мира – Свет лоций.
Нам наглядность нужна для порядка,
Это некий призыв для идеи,
Или к вере прижаться и сладко
Ощутить её ход против змея.
Тут и там ощущения будут,
Дезертиров полно на планете,
Да ещё от лукавого – зуда
К этим играм убийцам, без света.

Мы играем с огнём – лезем в кольца,
Кто-то в рот льёт, и факел из сует,
И старушки идут в добровольцы,
Спят мужи или просто сачкуют.
Добровольцев призыв не угаснет
До последнего, всюду путь крестный…
На кресте оказаться ужасно,
Но ужасней не вымолить место… 

*    *    *

Местночтимая близкая тема…
Что ещё потревожит потомков,
Что же чтить будут люди не пеной,
Через годы серьёзно и звонко?
На Казанскую ярмарки будут,
И пройдутся, быть может, колонной,
Обновят у оврага запруду,
Перед этим сняв мусора тонны.

Там, наверное, будет весь спектр
Из слоёв быстротечной эпохи,
И найдётся утопленник некто,
Но забудут и это, под вздохи.
Предприятия? – слава угасла,
Кое- где выживают колхозы,
ООО на земле, что прекрасна,
Возвращает домой через годы.
Люди жалки, их слава, что ветер,
Может, где-то припомнят героев,
Что исполнили долг, не заметив,
Что другие к успеху шли строем.

Все успехи пройдут – это мусор,
Это фон переменчивой славы,
И торговля на площади – кусом
Вожделенным всегда будет слабым.
Кто сильнее, тот место захватит
И пойдёт очень в ногу с эпохой…
Ничего нет… Казанская в плаче,
Может, крестный где ход снимет вздохи…
*    *    *

Если сто раз предскажут – ошибки,
То никто не поверит в сто первый,
Про конец света скажут – улыбки,
Отмахнутся, не дёргайте нервы.
Он пришёл, и нет смысла скрываться.
Его двигать сюжет надо споро,
Не бежать, оставаться в кроватке,
Всё туманом опутает ворог.

Кто-то вырвется, может, случайно,
Но Случайность – Отца псевдонимы,
Там рассмотрят все факторы, тайна,
Кому смогут помочь невредимо.
Для кого я пишу эти строки?
До меня всё предсказано Высшим…
Об овечке последней морока,
Мы её вдохновенно поищем.
Ничего сочинять не умею,
Весь мой мозг ограничен болезнью,
Гематома все скрыла идеи,
Но дают некий бонус – полезный.

Всё, что надо, всплывает на место…
Подсознанье? Индукция? Тайна…
Это чудо, не надо мне лести,
Мне награда на Небе беЗкрайна.
Ничего не скажу – конец света,
Он естественно вылезет шилом…
Но овечку зову, бродит где-то,
А мне жалко и дальних, и милых.
*    *    *

Трубный зов для последней овечки…
Так «полынь» уже с неба упала,
Да и в Сирии свара из вечных,
Там все силы сошлись для удара.
Что ещё – катаклизмы из местных:
Там вулканы, цунами, где холод,
Экономика доллара треснет,
Но и это подумать не повод.

Ощущенье, что зомби в повязке,
И ведут всю толпу кукловоды,
Да, всё так, но нужна людям сказка,
Выживать, терпя мира невзгоды.
Так в агонии суть – выживанье,
Зацепиться за что-то покрепче,
Не искать, чрез моление, знанье,
А бежать, куда паника шепчет.
Все здесь в панике, ныне порядки
Не такие, без правил, что прежде,
Чуть что надо – готовьтесь для взятки,
Только так продвигают надежды.

Есть, конечно, места где получше,
Но и там не унять искушений,
Они будут – их время и случай…
Тени, тени, духовные тени.
Трубный зов, номера, кукловоды…
Как всё скучно, зевота и пробка,
Что в ушах, да работа и водка…
Когда треснет – закрестятся робко…
*    *    *

Так кому в лоб конечные строки,
Для чего? Даже сам не представлю…
И в них смысл очень страшный, глубокий –
Об огне очищения главы.
Или что? – всё потерпит бумага,
Но поэзией близко не пахнет:
Что придёт в ум – секирою ляжет
При корнях, по корням и по пашне.

Эти строки уже не о севе,
И нет времени ждать робко всходы,
Для себя это больше, всё север,
И не вижу хорошей погоды.
По погоде оденутся люди
И пойдут – куда ветер подует,
Всё равно им – что Судят, не Судят,
Из своих им не выбраться сует.
Или что? – констатация факта,
Для гармонии точка за иксом?
Ничего мы не знаем, кто автор?
С меня взятки все гладки – не икну…

Что дают, то фиксирую слепо?
Нет – сверяю по Библии смыслы,
Грянет ангел какой-то и лето
Сразу в осень, кто сроки исчислит…
Но есть те, кто нащупал ритм пульса.
Им прибиться последней овечкой,
Всё о том же… Потоки эмульсий –
Зачищают и трение лечат… 
*    *    *

Бабье лето – прекрасная нежность,
И тепло, и плоды – загляденье,
Это время, блаженное между
Солнцем жарким и холодом с тенью.
В человеческом – пик, а не мода,
А в природе – итожит всё в краске,
Два в одном – это мудрость народа,
Когда хочется счастья и ласки.

Ухватить – пусть перо у жар-птицы,
Осветить и жилище, и душу,
Этот мир, он реальный иль снится?
И что дальше: блаженство иль ужас?
Бабье лето – здесь главное лето,
Бабы после, сперва самолёты,
А от прочего в табель отметок
Получить могут минус пилоты.
Лето красное – жизни так мало,
Да и летом стрекозами пелось,
Муравьи? – их немного осталось,
Очень мало – где полная спелость…

Бабье лето – ещё есть надежда,
Что дозреют плоды, их не сбросит
Ветер осени резкий, что между
Перевалами туч жжёт до кости.
Бабье лето – прекрасно, всё в краске
И в плодах добирается сладость.
И реально всё видеть, не сказку:
Семя Жизни и тухлую гадость… 
*    *    *

Отзовётся в ответе – кто икнет,
По молитве потомков – кто автор?
Я, не я – вы меня не судите,
Или чуточку всё же по правде.
На мои полусны и молитвы
Приходили учебные строки,
Я читатель был первый, сей свиток
И во мне след оставил глубокий.

Я просил помолиться в тех книгах,
Что ушли во вселенную раньше,
И ответом свалились вериги
Из грехов, и стал виден обманщик.
Он всегда за плечом – лютый ворог,
Неразлучен свет с чёрною тенью,
И есть выбор – кто ближе и дорог,
Труд упорный здесь борется с ленью.
Не во мне всё же, собственно, дело,
Я сосуд для вселенского Ока,
Свыше Автор есть – чистый, умелый,
Все бараны прут в пропасть глубоко.

Даже юноши будут поэты,
Но пока мне в годах одиноко,
Даже в церкви я плачу об этом:
Где мужи и где овцы – зрит Око?
Иоанн тоже плакал в пустыне,
Но он вышел крестить вдохновенно…
И мы крестим страницы отныне
И в полёт отпускаем вселенной.
*    *    *

Есть пророк Иоанн Предотеча
Он вопил в пустоте одиноко,
Приходил кто к нему – брал за плечи
И грехи погружал в смерть глубоко.
Все мы воздухом дышим, не рыбы,
И вода нам – в смерть образ, три раза
Для Отца, Сына, Духа. Улыбок
Здесь не вызовет беса зараза.

Это действие очень серьёзно,
И его не сломить коммунизмом,
А наш нынешний век будет слёзный –
Всем пророчат греховную тризну.
Плоть-главу усекли, ну, а душу
Бог поднял, взял к Себе – воин строгий,
И две тысячи лет будут слушать
Глас-призыв покаянья к убогим.
Плод творите достойно – ехидны,
Всё, уже жернова заходили,
И отвеют весь мусор, обидно
Так для тёплых окажутся были.

Там призыв к покаянию – главный,
Был ещё до Христа, ну, а после
Есть Крещение – образом славным,
И нам ангелов полк будет послан.
Наш пророк Иоанн Предотеча,
Помолись, чтоб нам выдержать стужу,
Созываем последних овечек,
И вход-выход всё уже и уже…
             *    *    *

Без наследства Земля, что сиротка,
Мы последние здесь пилигримы,
Сколько бед ей отпущено в глотку?
Хотя зомби не впрок, всё едино…
Для кого это будет, где польза?
Но раз сказано, так и исполнят,
Хватит гадами низкими ползать,
Всё огню, что взрастало без Корня.

Здесь не семя итожат, здесь души
Через Суд проведут обновляя,
Остальное всё мелочь и слушать
Их не будут – «счастливцев» без пая.
Всё так шло, и на то напоролись,
Здесь глубинные в тайне процессы,
Все, кто верил, исполнили роли,
Остальным всё равно – нет прогресса.
Но до самого скорбного часа
Мы Земле причинять будем боли,
Загрязняя её и ужасно
Всех других в лоб дубиной неволить.

Начиналось с чего: предок Каин
Вновь восстанет, ударит по темю,
Просто так в типажи не играют,
Всё до крови на проклятых землях.
Все, кто верил и сеял – воскреснут,
Через смерть – воскресенье планете…
Для Создателя всё это песня –
Сотворить Рай прекрасный при Свете.
*    *    *

Потихоньку вымаливать тайну,
По-другому нельзя – нет приборов,
Мы не знаем, что было в недавнем,
А что вдаль – это скрыто от взоров.
Хотя, что же – нам дали пророков,
Иоанн «Откровение» видел,
И другие – приметы, без сроков
Выдавали, чтоб скрашивать миги.

Всё духовное скрыто завесой,
Электричество там неподвластно,
Или есть где сигналы – что весят
На весах Правосудия в частном.
Инженеры надумают тему
И решётку построят, и схему,
Это где-то сработает, клемму
Переключат – где верящим внемлют.
И сигнал ниспадёт на решётку,
Потечёт, возбуждая нейроны,
И из памяти выведёт чётко,
Или тайну откроет на стоны.

Но мы чудо все знаем, и тайны
Открывают негласно, по сроку,
Мы запутались в истинном, явном,
И ворон белых гонят далёко.
Для чего эти тайны? – всё ясно:
Есть добро и есть зло, и есть клеммы…
Но, опять, подключиться как в частном?
– Потихоньку вымаливать Землю.
*    *    *

Всё же счастье родиться на Вятке,
Здесь природа сурова, но люди
Не привыкли вглубь прятаться в прятки,
Хутора не прижились, все в грудах.
Деревеньки стоят и погосты,
И в домах честь по чести иконы,
Это с предками дальними мостик,
Но и время всё точит с наклоном.

Появляются новые моды,
И в домах дух холодный, под пластик,
Но в тепле начинаются роды,
А что родит убогое «счастье».
Не пробиться горячей молитве,
Где свечу затеплить – угол занят,
Где-то с горечью кубок испитый,
Эта ересь выходит шипами.
Население корни теряет,
И живут потребители пищи,
На жестянках накрученных стая
Давит газ, удовольствия ищет.

Как на круги своя возвратиться?
Улетела жар-птица – не схватишь…
Но дух вятский не прячется в лицах:
Крестный ход здесь в почёте, богатый.
Оторваться от пластика в мыслях
И уйти хуторком за пределы…
Во главе там икона, и чистят
Эти странствия душу и тело.
*    *    *

В семенах и плодах любим спелость,
Аромат, да и сахар в процентах,
Без остатка, чтоб вкусное съелось,
И на пользу – всем радость и ценность.
Так и души незримо доходят,
И Бог знает, когда будет жатва,
Там свои исчисления года,
И вперёд вся известная схватка.

Про проценты там знают и запах,
Что исторгнут всем голые мощи,
И куда семена, куда мякоть,
Куда толстый пойдёт, куда тощий…
Всё – ничто пред незримой преградой,
Что пройдёт – за туманную сетку,
Накопленье в чём внутренних ядов,
Как привиться на истинной ветке?
Что в нас сразу заложено в генах,
Что судьба накрутила по ходу?
Расставания, встречи, обмены –
Мы же связаны все через годы.

Калибровка в чём – нужная святость,
Отделенья от зла – этих ядов,
Что вокруг, в этом мире проклятом,
Чтобы в гроб не положили рядом.
Нам оставили малость – молитву,
Уцепиться за веточку верой…
– Помоги, Боже, тоненькой нитью,
Но надёжно и верно быть спелым.
*    *    *

Новолетия дата – итоги
Подведём, пусть немного и в частном,
Говорилось в сем цикле о многом:
От начальных времён до ужасных.
Ровно год и четыре свет-сотен
И двенадцать стихов и страничек,
Плюс начальное – эта работа
Была Свыше, пусть делалась лично.

И вначале там шли бытовые,
О насущном, но в ракурсах веры,
Постепенно в глобальное выезд,
И о судьбах планеты примеры.
И вначале всё в рамках всех правил,
Так и надо, в трёх книгах, что людям,
А в четвёртой натяжки оставил,
Что есть мнение суетных судей.
Здесь в четвёртой огонь Магеддона
Ощущается очень реально,
Это ближе, чем думаем, зона
Всех примет сотворилась сакрально.

И сейчас информации море,
Но мозаику цикл этот сложил,
Для меня это стало упором,
И Господь эти числа умножил.
И глагольная рифма отныне
Для последних прозрений сгодится…
Новолетие будет от Сына.
Биться, биться, за Истину биться.
*    *    *

Осень осени рознь на Поволжье –
Волго-Вятские в краске картины,
Здесь леса и поля спят подолгу,
И спешим собирать плод в корзину.
Лето красное – миг и прохладно,
Бабье лето у нас – это праздник,
Это милость, что ныне всё ладно,
Без дождей и ветров – малой казни.

Мы к снегам и морозам привыкли,
Грязь и сырость – всегда были горе,
Бездорожье, одёжка – все циклы
Не простые и климат нам дорог.
Для чего ходят вятские ходом
Лет шестьсот по лесам и с иконой:
Не случилось, чтоб вновь, недорода,
И беда обошла край законно.
Без случайностей, чтобы и крови,
Без наркотиков, разных бандитов,
Этой нечисти старой и новой,
Что миры поражает, как бритвой.

Благо славить и эта ограда
Ощущается в ходе столетий,
И другим всем пример и отрада
Из духовного мира с приветом.
Все плоды соберутся в корзину
Из молитв и из подвигов духа,
Остальное огню – всё едино:
Что богатство, таланты и брюхо. 
*    *    *

Вечерело и небо чуть видно,
Где-то крик журавлиный услышал,
Тянет с севера тучи ехидно:
Всё, пора вам, был лета излишек.
К Рождеству Богородицы дело,
Крест воздвигнут и змеям всем в спячку.
Всех проверят на вшивость, на зрелость…
Лето жизни мелькнуло раскачкой.

Может, были, где проблески, крохи,
Из духовного мира крупицы.
Но в реке жизни омут глубокий,
Там осядет вся взвесь небылицей.
Где сокровище наше: под сердцем,
В рюкзаке или где-то под мышкой,
Где тот свет, что незрим, но не меркнет,
С ним идти за пределы не лишне.
Вечереет – вершатся приметы
О последних пророческих слухах,
Обнаглели все змеи – их лето
Завершится всемирной разрухой.

И последние в плачущем крики,
Кто услышит? взойдёт на Голгофу…
Тянет с севера: цифры – их блики,
Это с ада доносятся крохи…
Вечереет и ночь, но Рассвета
Мы по вере ждём, молимся тихо:
– Матерь Божья, подвинь нас в то Лето,
Здесь зима наступает и лихо…
*    *    *

Потрясающе – виды вселенной,
Потрясающе – пыль у галактик,
На Земле есть удел незабвенный:
Отдыхает художник, как практик.
И такое найдёшь на ютубе,
Отдохнёшь там умом, да и взглядом,
И послушаешь музыку в кубе,
Это значит – прекрасное рядом.

Оно там, где его созидают
Сотворцы, у них с чувством прекрасно,
Отголоски гармонии Рая,
Не случайно все краски же, ясно.
Сотворит незабвенно природа,
Зафиксирует миг этот фото,
Обработает студия вводом
Спецэффектов, шик будет работа.
И в гармонии с музыкой чувства
Отзовутся, быть может, стихами…
Все мы связаны с миром искусства,
Созерцаем и мыслим – не камни.

Это всё и до нас, да и после,
Всё такое же будет чудесно,
Но открыли сейчас, когда кости
Уже чувствуют временность места.
Не объять даже мыслью вселенной,
И галактики мир – в виде пыли,
А реально – есть опыт обменный,
Через веру единственный выход…
*    *    *

На взысканье последней овечки
Нужен глас колокольного звона,
Пусть напомнит о Главном, о вечном,
Звуком душу пусть спящего тронет.
Много лет дожидалась округа,
Трактора и машины приелись,
Это фактор работного зуда,
А душа просит праздничной цели.

Чтоб не в тайне творилась молитва,
И враги знали – верные в строе,
Небеса призывались на битву:
Здесь ограду для Родины строят.
Ополчимся железно за веру,
Сонмы ангелов встанут за нами,
Всех ушедших хранители верны,
Здесь лет триста взывают устами.
Здесь взошли семена Аввакума:
Устояли, плоды дали, память…
Их корёжил дух времени умно,
Но умом не понять веры камень.

Здесь взошли родовые побеги,
Не одни мы, молитвой прикрыты,
 Тех, кто раньше дошёл до Свят Брега,
Тех, кто раньше читал службы свиток.
На взысканье последней овечки…
И последним врагам – гвозди в душу.
– Помоги всем, Господь, звоном в вечность:
А земным нам о бренности слушать!
*    *    *

Образ родины близок и дорог,
И всегда этот дар был особый,
Он цепляет за душу и взору
Нужный план для контроля выводит.
Где-то горы, где речка, где ракурс
Из каких-то деталей природы,
И не надо мне пятиться раком,
Здесь себя ощущаю пригодным.

И сюда снова тянет приехать,
Ощутить, как душа развернулась,
Как гармонь, все труды не помеха,
И не горбит от мира сутулость.
Это счастье не всем, и не знаю,
Что другим пожелать, кто лишённый
Генетической памяти, пая
Видеть сосны, берёзки и клёны.
Здесь рождается образ прекрасной
Чистоты, глубины горизонта,
И не тянет заморская сказка,
Понимаешь – здесь жил не для понта.

Пригодился немного для ближних,
На земле не сорняк и не высер,
Если с Богом связь чувствуешь в жизни –
Значит, правильным курсом шёл в Выси.
Образ Родины каждому в вену,
Защемило чтоб сердце простором…
Вспомнить Родину, край незабвенный
Генетический Рай – веры взором.
*    *    *

Где набраться хитов для народа?
Для жены, для детей и для друга?
Когда вижу: повсюду уроды
В сериалах и быта потугах.
Не дают мне пустых пустословий,
Против шерсти все темы и строки,
И душа эту Истину ловит,
Это Свыше идущие соки.

От земли насыщаются корни,
Где мой Корень? Понятно, на Небе,
И не будет тем ласковых, спорных,
Глас последней овечке потребен.
Здесь не зря «Обновление мира»,
Всё естественно в ходе событий,
Все гудочки сошлись в этом клире,
Эти певчие будут закрытьем.
Что творить на потребу – романсы?
Здесь хиты уже скушали славу,
Всё по кругу летящие танцы,
И нагрузка в ногах, а не в главах.

А нам надо работу извилин,
Чтоб для мысли зацепка и вектор,
Отмахнётся, конечно, беЗсильный
И продолжит свой круг в тёмный сектор.
Без хитов мы направим кувалду
По мозгам, откровенно и часто,
Это шанс – обнажённая правда:
Гласно, гласно, всё тайное гласно…
*    *    *

Телевизор – орудие бесов,
Там раздолье любому сюжету,
И там время трамбуется прессом,
И уходят мгновения Света.
Они в искорках мысли и видах,
Что даёт незабвенно природа,
И Свет ждёт, что ты сделаешь выдох
Из отравленной мути и моды.

Как наркотик тот мир иллюзорный,
Кипят страсти, по штампу сценарий,
Изощряется гений узорно,
Спецэффектами зрение шпарит.
На любые умы там и вкусы:
И хозяйку возьмут на заметку,
И там-тамами грянут безусым,
И для умных найдут свою сетку.
Морякам, сухопутным, воздушным…
Всем найдут свою нишу и образ,
Часть религии схватят послушно,
Успокоить чтоб совесть, задобрить.

Задолбанить, запудрить, угробить…
Это цель в этих ящиках зомби,
Вижу камни, летящие в лобик
От умов, что бредут в катакомбах.
Что мне камни, мне это привычно,
И не жду ни фанфар и ни славы,
Мне бы видеть движение лично,
Но, увы, пока мусор и аут…
*    *    *

Воздвигают кресты не для шуток,
А чтоб вспомнить распятое Тело,
Отдал Бог Его жертвою круто,
Чтобы нам исправляться хотелось.
В Нём сошлись и законы и судьбы,
Изначальные планы и вектор
Куда деть нас, и в будущем Судьи
Через веру в Него привьют ветку.

Все воскреснут, но где нас пристроят?
И обет дан – по вере прививка,
Очень жаль всех ушедших изгоев,
Что без веры ушли в землю мифом.
Чья вина за безверие – предков?
Или время творило отборы?
А сейчас всё свободно, но редко
Встретишь видящих внутренним взором.
Чья вина если пастырей мало,
А лукавый хитрее и в силе,
Очень жаль всех грядущих, осталась
Кроха времени, что же привилось?

В храмы ходят обычные люди,
Может, где-то скиты есть, монахи?
Но остаток всегда был и будет,
Это тоже закон без размаха.
Крест воздвигнут и всё – в этом точка,
Всё вершилось, вершится и баста…
Бог Воскресший для верящих очно
Будет: Свет и Источник, и Пастырь.
*    *    *

Задождило, уныло и холод,
И все прелести лета померкли,
И «хвосты» надо делать, не молод,
Это будни, не праздники в церкви.
Но всё делаю строго с молитвой,
Понимаю, нет сил и проблемы
Где-то с техникой, видимо нити
С этим миром ещё незабвенны.

И по-новому цепь искушений:
Недоделки, препятствия, страсти,
Видно надо так с видимой тенью
В этом мире, где все мы с участьем.
Тень не сбросишь, с ней выход до гроба,
Даже дома есть тень и под крышей…
Тени, тени – как образы злобы
Настигают, в затылок нам дышат.
Отбиваюсь, конечно, молитвой,
Расширяя обзор горизонта,
Нет случайностей, образы слиты,
Надо все их разложить по полкам.

Что мы видим: унылость и холод,
И в духовном накрыли планету.
Сатанисты открыто и голо
Гонят тень на пришествие Света.
Но не молоды наши в духовном,
И две тысячи лет рвут проблемы…
С Божьей помощью выведем ровно
К Свету нить, где избавят от тени.
*    *    *

Осень – время листочкам кружиться
Для взыскания автокефалий,
И летят от берёзовых ситцев,
В виноградник – в заморские дали.
Образ сходится с нашей прорухой,
И у нас есть такие особы,
Развернули для Запада ухо,
…ужевные трусишки им в гробик.

Не живые без дерева листья,
Их судьба – это мёртвый гербарий,
И труха, без плодов, и очистят
Это место для будущих тварей.
Это было, мелькали эпохи,
И империи рушились дубом,
Всё от Бога и плотские крохи
Искрошила история зубом.
Осень мира и время расколов,
Для антихриста меньше помехи,
Это тоже естественный молот,
Пред морозом пик образов некий.

И зачистит мороз виноградник,
А берёза с корнями – осилит…
Но пока манит страсти рассадник:
Там вино, там веселье, там крылья…
Осень – время, чтоб вызрели почки,
А листкам улетать для компоста.
Ветер, ветер  – в пророчествах точный,
Много что к нам обрушится в гости.
*    *    *

Не ходите плохою дорогой…
Но по слабости выезд с сучками,
Спотыкаемся, пачкаем ноги,
Гробим технику в проклятой яме.
Нам всё кажется – будет как прежде,
Но выходит облом, как обычно,
Колея углубилась, а между
Не проехать, там брёвна и сучья.

Это быт, а в духовном подобье,
Сплошь и рядом мы видим картины:
С синяками, с рассеченной бровью
Продираются в лес пилигримы.
Но идти надо к Свету из леса,
Забрели, так подмогу просите,
На буксире вас вытянут с места,
Или вагой подправят носитель.
Так сошлись в этом поприще звёзды:
Залетел я, но выдернут другом,
И урок нам обоим, объезды
Мимо просеки будут по кругу.

Есть пути, где нахожено, чище,
И в духовном протоптаны тропы,
Человек так устроен, что ищет
Без конца впечатления в опыт.
Не ходите плохою дорогой…
Но пойдут, чужой опыт не в темя,
Но молитесь, просите у Бога,
А мы вагой поможем где темень.
*    *    *

Красота тоже стоит усилий,
А особенно в красках природы…
Где дизайн и ландшафтные нивы?
Очень мало изюминок вроде.
Может, мало бываю на людях,
В Интернете встречаются виды,
Да и разные вкусы, не любят
Если в чём-то особенный лидер.

Ощущение – в серости прятки,
Всё как все, а ландшафты по боку,
Ну, цветы там посадят с оглядкой,
А гармонии нет и глубоко.
Чтобы радовать глаз и цветеньем,
И плодами, и красками в зиму,
Можжевельник не садится ценный,
Редко встретишь с плодами калину.
Чтоб не только собраться ей ловко,
А и птицам оставить, и взгляду,
Красота – это цель подготовки
И души, избавленье от яда.

Красотою спасаются в мире:
От текучки, от серости, мрака,
Красота – она стоит усилий,
Пусть и плоть застонала, собака.
Но не вспомнишь мгновений сих трудных
Когда всё зацветёт и заблещет…
– Помоги нам, Господь, неподсудно
Всё творить для гармонии в вечность.
*    *    *

Всё естественно вроде выходит,
Но какая-то есть здесь приманка:
В экономике, в силах природы
Ощущается кризис, изнанка.
Всё висит на каких-то канатах,
Кто обрежет их, есть ли Спасатель?
Или быть так должно, и покато
Устремимся мы к выводам сжато.

Из пророчеств немного осталось,
А вернее – почти всё свершилось ,
Может, где-то последняя малость,
Кто нажмёт эту кнопку решимо?
Всё давно решено – мы здесь пешки,
Что от нас? может, в частном молитва:
За родных, чтоб им больше не мешкать,
За державу – не быть ей избитой.
Всё естественно – лето и осень,
И пока нет морозов – мы дремлем,
А начнётся – успеет ли озимь
Ухватиться корнями за землю?

Мы здесь сеем, что можем, по строчке,
И уже не от нас эти всходы,
Не от нас прорастание, ночка
Настигает, в затылок выходит.
Всё естественно будет – по капле:
Где-то там, понемногу и в частном,
А когда всё свершится  – удавлен
Будет глас извещенья, ужасно…
*    *    *

Неожиданно рушатся планы,
И уже не успеть за предзимье
Приготовить посадочны ямы,
Если боль эту чудо не снимет.
Боль в спине, как хожденье по кругу,
Возвращенье забытой болячки:
Неожиданно, резко, подлюга…
Или надо – чтоб не было спячки.

Всё катилось легко и удачно,
И, наверное, стресс этот в пользу…
Хотя плоть, как обычно, поплачет,
Ей же надо всё больше и больше.
Я всё чаще смотрю на державу,
Ощущенье – мы где-то с ней в паре,
Если что-то легко, то поправят
Снова болью, на пользу ударят.
Не бывает духовно удачно:
Там Голгофа, там крестные муки,
А враги уже лаются смачно,
Пока фейки пускают, как пуки.

Грязь она не пристанет к державе,
Но по жизни, конечно, обидно,
Но и это пройдёт, пусть поржали,
Но последний смеётся – где видно.
И у нас прозревают помалу,
И куётся вовсю оборона,
Мы в молитве шеренгами встанем:
– Боже, милости, помощи, стонем…
*    *    *

Соберутся в помин староверы,
В местный чин на Покровской субботе,
И предпримут все нужные меры,
Чтоб ушёл этот призыв глубокий.
Здесь века призываний и корни,
Рядом кладбище старых могилок,
И незримо придут с миров горних
Прежних ангелы, чувствуя силу.

С виду древние будут старухи,
Но с горением духа не ложно,
Понимают, что крылышком мухи
Перевесить Суды Свыше можно.
Понимают, что там очень просят
И надеются в этой подмоге,
И урок – кто остался, и осень
Здесь даёт подтянуть наши ноги.
В ноябре будет Дмитрий Солунский,
И другая пройдёт панихида,
Там за воинов будет чин умствий,
Там вселенские памяти виды.

Местночтимая память на Вятке,
Здесь свои подбивают итоги,
Лучше – чаще, чтоб больше порядка,
Больше силы и помощи Бога.
Этой помощью все устояли,
И часовни с незыблемым Камнем,
И реально все связаны дали:
Те, что были и в будущем…. Аминь.
*    *    *

О гармонии как бы, раздумье,
Совершенство стыковок с природой:
Здесь нужда, а здесь схвачено в сумме,
И сольются в прекрасное оба.
Из каких мелочей и деталей
Собирается в пазл совершенство,
Кто-то двигает мысль эту в дали,
И вперёд расставляет всё в ленте?

Кто-то двигает лучший сценарий,
Чем мы сами увидим впервые,
И потом это знание дарит,
Как бы нам, потому что слепые.
Кто-то задним умом, но доходит,
А кого-то придержат, поправят,
И свершаются в пользу итоги,
Но кому окончательно слава?
Это мелочь, а всё же картинку
Увидать окончательно – в пользу:
И начало, конец, серединку,
Чтоб не было и в будущем больно.

Но здесь крайности тоже возникнут,
И у всех всё своё, свой сценарий,
Кто-то верен удачному циклу,
А кто мечется в жизненной сваре.
О гармонии как бы, додумки…
Кто её сотворил и в чём фишка?
Я же верю, что Свыше есть сумки,
Из которых нам дарят излишки.
*    *    *

Необычные люди не часто,
Но встречаются же – единицы.
И становится чётко и ясно:
Мы не то, чем мы кажемся в лицах.
Это пища червей внешний образ,
А внутри необъятные виды,
И параметры: злобный и добрый
Выставляются здесь, в эти миги.

Телевизор покажет сюжеты,
И найдут необычный феномен,
Мозг компьютер какой-то, задеты
Здесь все функции – в образном доме.
Что там было у первых созданий,
Что живали до тысяч лет-циклов?
Там фантастика просто и раньше,
Что есть здесь, на планету проникло.
Регулирует кто-то мир внешний…
Мы же всё уничтожим и спалим,
Раз в нас вирус есть смерти, и грешным
Отмеряют всё меньшие дали.

Всё исследует в мире учёный,
И открытия прут в кубатуре,
Но здесь семя Любви усечёно,
И злых ненависть жжёт, разум дурит.
Кто всех спалит неважно, так будет…
Необычные люди на Небе…
Здесь звереют, теряют рассудок,
А Любовь – это вечности Лебедь.
*    *    *

Всё такое же – жёлтые листья
И дожди-перевалки в природе,
Но детали мозаики ищем,
И они своё место находят.
Наблюдая за ходом событий,
Собираешь изюминки, чудо,
Всё свершается в виде открытий
Тех дверей, где нуждался и трудно.

Мы не видим подводных течений,
А они совершают работу,
Плюс и минус сливаются тенью,
А на выходе – диво, без пота.
Ничего, что листочки уносит,
Мы же знаем, что корни живые,
Всё естественно – поздняя осень…
Осень жизни, планеты, всем выезд.
Вы простите мне эти мотивы,
Они чётко в мозаике в Главном,
Всё вокруг их, и это ли диво?
Их же не было в мире недавно.

Но свершилось – сосуд мой открылся,
И другой уже взгляд, как рентгеном,
И другое теченье событий:
По молитве, по делу, по теме.
Тема – осени нашей планеты,
Что листочки? есть корни и почки…
Будут голые сучья раздеты,
Сучье племя завоет, их ночка…
*    *    *

Угол Главный в мозаике – циклы:
«Я Тебя…» и «Мгновения жизни»,
За предел стихов взгляды проникли,
Я боюсь их и делаюсь чище.
Открывают в прекрасном картину,
И Любовь здесь другая, не в плоти,
Здесь и с музыкой слог – всё едино,
И размер – завершают работу.

Для чего этот мир мне открылся?
Для взысканья последних овечек,
В полусне появляются крылья,
И взлетаю над бренностью речью.
Я кричу, вопию, но пустыня
Не кончается, гасит порывы…
Но и сдвиги проходят отныне,
Потихоньку свершается диво.
Потихоньку, как будто, намёком,
Но я правильно делаю выход:
Нет Случайностей в близком-далёком,
Всё естественно, быстро ли, тихо.

Под горячку бывают проколы,
Отбивают охоту, и страсти
Возникают, духовную школу
Постигают с молитвой -участьем.
Угол Главный в мозаике – Божьи
Откровения, выход на пламя…
– Помоги нам, Господь, если можно,
На колени с молитвою встанем.
*    *    *

Всё ничтожно и мелко снаружи,
И другое воздействие в храме,
Но мы это когда обнаружим:
После смерти, на старости, раньше?
Там молитва раз в триста сильнее,
Но все числа условны, кто скажет?
Кто-то воду толочь будет тлея,
А кто пламенем вспыхнет, без сажи.

Но и это не видно всё, внешне
Чин по чину – старушки, всё тихо,
И горенье свечей, это место
Жертв без крови, другому здесь выход.
Здесь незримо восходит молитва,
Тонкой ниткою тянется к Небу,
И обряд завершается сытным
В память паствы священным обедом.
Но утеряно много традиций,
Да и в храмах больших это трудно,
Там текучка, мелькание в лицах,
Кто, зачем? кто-то просто приблудный.

Различается чин: это праздник,
День родительский, Пасха – вселенский,
Но и здесь всё своё, все мы в разном
Месте призваны, ждём перемены.
Всё ничтожно и мелко без Бога,
Пусть при жизни был высечен в мрамор,
Упадут все кумиры итогом…
Для горения духа все храмы.
*    *    *

Панихиду споют пред Покровом
И почтят память братским обедом,
Что само по себе и не ново,
И пришло по традиции следом.
Здесь возможно, и местных дороги,
Добираться позднее, как горе,
Там река с ледоставом и дроги
Не везде проезжали в угорах.

И сместили немного пораньше,
Что само по себе – не ошибка,
Не является с памятью бранью,
Лучше сразу исполнить, где зыбко.
Представляю, как ездили прежде:
Коновязи, телеги, люд в лаптях,
Небогатых и дальних заезды,
А не пьеса в отлаженных актах.
Лес дремучий вокруг, непроезжий,
И четырнадцать есть поселений
Староверов, что селятся между
И другими, кто прячется тенью.

Здесь марийцы подальше от Вятки,
И татары бежали из Арска,
У оврагов селились, чтоб грядки
Из ключей поливать, когда жарко.
Панихида – здесь дрогнет каратель,
Все уйдут, что не ново…. Где место?
До последнего будут се акты,
Сам Господь утвердил эту пьесу.
*    *    *

На Покров вычисляют погоду –
Заморочка людей дней последних,
Суете преходящей в угоду
Приспособили день, что для бедных.
Там где гибель пришла – сарацины,
Оставалась последней – надежда,
И она приходила от Сына,
Он для Мамы Покров делал прежде.

Это тоже заметили люди,
Выходили к иконе молиться,
Да и каждый здесь чувствовал Судей:
Над собой, над страной, как зарницы.
Но сейчас изменились расклады,
И народ не в предчувствии страшном,
В суете и текучке, что рядом,
И зарница пророчеств – не важна.
Но и это всё тоже примета,
Изменение душ к негативу,
Отделение чёрных от Света,
И Покров сократился на диво.

Сарацины уже по границам,
Коалицией грозной нависли,
Санкций злобы крутые зарницы
Предвещают недоброе в числах.
И Покров крайне нужен для бедных,
Всё вершится к погоде пророчеств…
Огонёк нашей веры последний,
Чтоб мы вспомнили Родину Отчеств.
*    *    *

Фотография прежде на плёнке
Проявлялась, и чёрное с белым
Там менялось местами бесёнком,
Через свет появляясь вновь целым.
Так один к одному – мир духовный,
Негативы мы здесь, образ связан
Узой плоти, несчастной, греховной,
И прельщённой обманами сказок.

Через Свет, через смерть вновь воскреснем,
Надо образ исправить местами,
Самому не осилить всё, честно,
Не пробить сзади зеркало лбами.
Мы не в ту устремляемся тему:
Отражения, мифы, мечтанья,
Но чрез Свет нас проявят мгновенно,
Что увидим мы? Образ кривлянья.
Негатив ретушировать можно,
Это знает начальный фотограф,
Так в молитве поймёшь осторожно,
Изменяется в мире сем образ.

И молитва к Начальному лучик,
Начинает уверенно править,
Даже здесь изменяя всё лучше,
А что будет потом? Богу слава!
Негатив – его надо очистить,
От грехов родовых, от Адама,
Мы на древе – греховности листья,
Но и почки, кто молит упрямо.
*    *    *

Все мы видели образ святого,
Это нимб в виде чистого Света
На главе, возникает как обод,
И глава эта главная где-то.
Там есть мозг, там есть масса нейронов,
Информация там, виды чувства,
Там Любовь есть, как главная трона,
Остальное всё мелко и пусто.

Отделились они и им слава,
И прошение помощи в разном,
Не понять нам без них, где отрава.
Мы же все пробираемся в грязном.
И вокруг ходит ходко нечистый,
Успевает подсунуть конфетку,
В виде фантика в сумраке мглистом,
А внутри ляжет чёрная метка.
Нам пиратам и образ пиратский,
Нас сместят и на трон не пробиться,
Кто-то сразу согласен по-братски,
Быть в толпе с неприметностью в лицах.

Но не так рассуждают на Небе,
Без Любви ты ничто, образ мути,
Повторюсь, что Любовь – это лебедь,
И она не кукушка, не шутит.
Откукуют все прочие быстро,
Обрывается звук этот резко.
Ты на троне… и нет тебя, мглисто…
А был Свет и Любовь, и есть бездна…
*    *    *

Дорогой, всё, приехали, слазим,
Обложили нас тучные своры,
И винтовку бери, надо в глаз им,
И гляди, чтобы с чистым затвором.
Говорили нам: так это будет,
Но не верили, что же – дождались,
Не уйти, нет лазеек и труден
Будет бой, неизвестные дали…

Так уж было подобно вступленье,
Зазвучала вновь музыка ныне,
А сюжет всё один – про нетленье,
Через смерть переход в середине.
Вновь открылось всё чётко и ясно,
Твёрдой верой, из жизни примером,
И сейчас тем живу ежечасно,
Не дают мне забыть это дело.
Где-то плоть ограничат, где средства,
Открывают молитвою двери,
И попутчиков близких соседство
Не даёт мне заснуть, всюду звери.

Я же чую их хищные рожи,
Так и ходят кругами и ловят,
Одиноких, без Церкви прохожих,
Кто не понял духовное Слово.
Дорогой, всё, приехали – бойня
Где-то рядом, идёт, близко финиш…
Смерть ничто, её примем спокойно,
Нам бы в Рай перейти в створе линий.
*    *    *

Искать Бога в себе – это в Главном,
Он всегда оставляет частичку,
В виде совести вложит и славно
Там Любовь проявляется в личном.
И дары непременно там будут:
Кто вникает и ищет, и просит
Помогать, где болеют и трудно,
И дают стержень веры, как осью.

Что есть Бог? Он духовному виден,
Он в природе, в творенье вселенной,
Не божок и не чучело идол,
Совершенство и формы, и мнений.
Невозможно умом это вычесть,
Здесь и веры дары непреложно,
И у всех исключительно лично,
Не гребёнкой выводят, а сложно.
Кто-то песни поёт, а кто пишет
Не отсюда идущие строки,
Отдаёт этот Свыше излишек,
Различая глубинные стоки.

Бога ищут в себе и во внешнем,
На примерах других, есть святые,
Осознанье падения в грешном,
И мольбой…, Свыше там не глухие.
Всем откроют, кто просит и ищет:
Исключительно, лично, особо,
Добровольно кто сделает вычет
И мир плоти выводит за скобки.
*    *    *

Развивается в улье личинка,
Так и мы проживаем в темнице,
И содержат нас в плоти не чинно,
Как бы волю дают единице.
Всё попробовать можно, но в рамке,
В ячее, запечатанной жизни,
И расти, продвигаясь вдаль в дамки,
Сложный путь перехода в Отчизну.

Через смерть появляются крылья,
А червяк он незрячий и глупый,
Но его ограждают с усильем,
Все нюансы не вычислишь с лупой.
Упрощённый, примерный сценарий,
Мы же в образах ждём перемены,
Приблизительно, в коконах твари,
И найти надо выход для смены.
Где, зачем прорезаются глазки?
И когда люди слухом услышат?
Или всё червяком, путь опасный,
Но расплавит огонь весь излишек.

Но и с крыльями разные твари,
Кто-то трутень, не надо им в леток,
Кто-то мёд для грядущего дарит,
Не себе, а для будущих деток.
Где найти нам сценарий надёжный?
По мольбе переход и по вере,
Православные тянутся к звёздам:
Куполами, крестами, мир – ересь…
*    *    *

Ограниченный в думных границах
Я не сам выбираю и темы,
Плоть не в деле и ей полуспится,
Здесь душе раздвигаются стены.
Поражён я бываю размахом:
До святых достигают сюжеты,
До Отца и до Сына, без ахов,
И до Духа Святого при этом.

Что я есть – неприметная точка,
Воздвигаю из слова объёмы,
И из образов строится точно
Вся конструкция, сам в полудрёме.
Здесь доверие верной разметке,
Что завязка, сюжет – будут Свыше,
Я сосуд, проводник, я как ветка
Проверяю, чем крайние дышат.
Там листки и там почки, развязка
Ощущается, признаки всюду,
А мы где-то колеблемся в сказке,
Дует ветер истории люду.

Кто, куда, как? – направит потоки,
Не моё уже, собственно, дело,
Хотя связи здесь всё же глубоки,
Обо всём, что ушедшее, пелось.
Связь конструкции главная с Корнем,
От него и потоки и пища,
Мы на Свет продираемся горний,
Ищем плотью и душами ищем…   
*    *    *

Мы мгновения ловим в прекрасном,
В ускользающем, призрачном, зыбком, 
И у всех по-особому, в частном 
Толстокожесть растёт, без улыбки.
Все мы разные, это ли горе?
Всюду множество лишнего, мусор,
Или быть так должно, кто бы спорил,
Если сбился мир с верного курса.

В чём прекрасное – в облике женщин,
Или в красках природы и нотах?
Есть творенье людей, и есть темы
Настроений, прозрений работа.
Защемит что-то тайную струнку,
Отзовётся душа на минутку,
И вернётся к обычному грунту,
Мы земные и в поте, без шуток.
И здесь гены влияют, культура,
Окружение, помыслы, время,
Совокупность всех факторов, дурость –
Что даёт суета, злое семя.

Семена прорастают и кожа
Утолщается, как бы коростой,
Что мы видим? есть много похожих
Под копирку любителей тостов.
Нет прекрасного ни в словоблудье,
Ни в жратве, ни в нарядах, ни в средствах…
Но прекрасным мгновением будят
Нечто большее – в вечность наследство.
*    *    *

Поезд длинный загнётся вопросом,
Что увидят с последней платформы?
Паровоз, да и тот с перекосом,
Перспективы не видно в мир горный.
Но уже различается пропасть,
Что там: мост, виадук или крайность,
Пассажиры спокойны, их опыт
Говорит, что грядущее – тайна.

Никому ни за что не поверят,
Раз нельзя это взять и пощупать,
Что в тылу различается еле,
Лучше ждать продвижения тупо.
Есть еда, да и музыка, танцы,
А обстрел был по первым вагонам,
Пронесёт, нас не тронут, есть шансы,
Доживём на авось перегоны.
Это образ текущих событий,
Кто посмотрит в окно? Глупый парень?
Угольки там летят, мир открытий
Он опасный, со случаем в паре.

Но Случайность есть Бог в псевдониме,
Что узрели в грядущем пророки?
На платформе открытой мы ныне
И черёд испытаний жестоких.
Перспектива на Небо в мир горний
Нам открыта давно, образ крестный,
Все там трупы в вагонах беЗспорно,
И для душ приготовлено место…
*    *    *

Есть какой-то термометр в духовном,
И настроен взрыватель у бомбы
На какое-то дело в готовность,
На какой-то параметр неровный.
По параметрам мы охладели,
Подминает всё цифра и бизнес,
И размыты конечные цели
У великого таинства жизни.

Для чего создавалась планета
Из прекрасных растений и тварей?
Чтоб дошли мы до нано и где-то
С генотипом затеяли свару?
Все же видят, что нано частицы
Не оставят ни шанса живому,
Этот пластик и прочее в пицце,
Этот тёмный с воронкою омут.
Генотип, ГМО, где-то в тайне
Создаётся сверхчудо оружье,
Замахнутся на жизнь и намайнят
Им компьютеры выводы дружно.

Все же видят, что сеть технологий
Достигает вершины научной,
Замахнутся в творенье на Бога,
При создании общества тучных.
Золотой миллиард – их пределы,
Остальное – балласт и обслуга…
Православный мешает их цели…
Круг: дубина и Каин, и угол…
*    *    *

Поздней осенью резко прохладней,
Прохожденье циклонов и сырость,
И на улицу выгонит жадность,
Да нужда – это вечно, так было.
И сейчас на деревне всё то же,
Коммерсанты да бедные в пене,
Остальным же сей день непогожий
Передышку даёт, образ лени.

Но куда его кто приспособит:
Отдохнуть, почитать, телевизор,
У компьютера сядут особо,
И куда занесёт этот идол?
Два конца у любой заморочки,
И пред выбором мы от рожденья,
Выбор в жизни – особый и точный
Будет в духе, души восхожденье.
Но стираются в городе грани,
Там светлее и дело под крышей,
И реклама соблазнами манит,
И находятся каждому ниши.

Поздней осени нашей планеты
Мы дождались, циклоны возникнут,
И прохладно в умах, её дети
Под себя всё сгребают, без циклов.
А над ними сидят кукловоды
И верёвочки дёргают больно…
Выбор веры особо восходит!
– Сольно, сольно, здесь выборы сольно…
*    *    *

Воздух родины мил и приятней
Мегаполисов, их испражнений,
Но заманят работой и платой,
Здесь не может быть разницы мнений.
Затеряться там просто, быть мышкой,
И похрумкивать где-то сухарик,
А на родине первою вышкой
Быть, таланты у всех, с нами в паре.

Кто-то рубит дома, кто-то печки
Изумительно тёплые сложит,
Упрощаю я всё, но овечки
Только в стаде своём не похожи.
И дичает огромное стадо,
Там и паника, там и болезни,
А кому-то такое и надо,
И нуждой гонят, где не полезно.
Пусть огромные храмы, но люди
Пробегают бегом мимо службы,
Бога вспомнят по праздникам – чудо,
Всё в заботах о мелочах нужных.

Воздух родины – это здоровье,
Это мир на душе с благодатью,
Благодать – это сила с покровом
Божьей милостью, с лучшею статью
Красота, она – нет, не в нарядах,
Озаренье души чистотою,
И на родине нужное рядом,
Там Любовь пробуждается втрое.
*    *    *

Там где слава, всегда искушенья,
И особенно связаны с сексом,
Кто, как может, так делает деньги,
Это жизнь – по поверхности текстом.
В глубине может быть и другое,
Там все страсти завязаны в узел,
И немного кто выйдет покоем
В примирении с Богом и с музой.

Креативным – им тонкие связи,
И ранимость здесь больше в почёте,
Бес гордыни злой с шеи не слазит,
И тщеславие правит без счёта.
Эти факты в кино – аксиома,
Жизнь – клише, и вопросы, вопросы…
И к себе не примеришь, мы дома
Видим то, что на кончике носа.
Бытовые вопросы, а слава
Где-то там, у столичных, в бомонде,
Но по делу и спрос, и не правы
Кто не ищет ответы на фронте.

Бой всегда по душе – креативно,
Все параметры в узел и крутят,
И найдут где-то минус противный,
И взболтают всю душу до мути.
Есть у каждого личный осадок:
Кто обижен, кто жрёт, как скотина,
Деньги – это исчадие ада…
Но и жизнь не конфетка, а мина.
*    *    *

В городах беЗконечно паскудных
Вызревает антихриста семя,
Да и судьи-то кто? неподсудны
Эти связи порока, их время.
На земле их возводят в свой угол,
От него и строительство страсти,
И не к Богу уходят, раз туго,
В удовольствиях выход их счастья.

Всё бы ладно, но бес от начала
Доведёт эту душу до кромки,
И столкнёт, ему похоти мало,
Ему гибель нужна, в хохот громкий.
Бог и бес изначально за кадром,
И свобода есть воли паскудам,
Как назвать этих тварей неладных,
Что заполнят собою мир людный.
Их снимают и в фильмах, и в песнях
Воспевают любовь голубую,
Однополую, слава им лестно
Паруса их надежды надует.

Но чуть штиль, и приехали, встали…
В однополом нет качества жизни,
Нет надежды на вечность, на дали,
Там всегда обретаешься нижним.
Города – их огнём непременно
Испытают примером Содома…
Кто уйдёт, кого выведут сменно,
Кто найдёт путь спасения к Дому?
*    *    *

И великие рушатся зубры…
Я деревья так мощно возвысил,
Что о людях сказать: путь наш убран
Из могилок, на кладбище чисел.
Кто считал языки и народы,
Что как тени ушли в неизвестность,
От деревьев труха для природы,
От людей редко кости даст местность.

Но находят потомков Адама,
Исполинов, гигантов, и мудрость
Уж у них-то была первозданна,
Но до Ноя – конец, дальше – трудно.
Там мельчать стал народ и всё злее,
У других стал итожить добычу,
Что сейчас в умах тайною зреет?
Кукловоды лишь вычислят вычет…
Соберутся подпольщиком в клубе,
И антихрист даст своре команду,
Дальше – больше, безумие в кубе
Всю планету охватит, всю банду.

Всё на фоне трагедий из моров,
Катаклизмов природных, открытий,
Человеческий гений даст порох
Для войны истребления сытых.
Всё, зажрались великие зубры,
Во главе стоит суперкомпьютер,
И на место – где Бог, метят мудро…
Но сгорает труха с дымом люто…
*    *    *

Снегопад трёхчасовый, но мощный,
Чтобы думать немного о главном:
О зиме, о морозе полночном,
И кто выживет озимью? – славно.
Будет оттепель, сгонит снежинки,
И ещё поработаем вволю,
Но угроза прошла серединку,
Закрывать надо краны на воду.

Убирать надо шланги и листья,
Чтоб весной пробивалась вновь травка,
Чтоб на круги своя выйти быстро,
С устремленьем в грядущее завтра.
Всё такое же точно в духовном,
Небольшие, но сильно гудочки,
Чтоб успеть, пусть кому-то, в готовность
Пред Судами, пред выходом в точку.
Убирать надо мусор греховный,
Перекрыть пред соблазнами краны,
Чтоб на круги своя выйти ровно,
Залечив лишаи и изъяны.

Это жизнь – собирают потоки
По пути разный хлам и увечья,
И уроки слепы и жестоки,
На пути с направлением в нечто.
Снегопад – и становится чисто,
Обновляется мир белизною…
Но в агонии бес и неистов
И к себе тянет участью злою.
*    *    *

Грянул гром, и дождались мороза,
Минус семь, и помёрз виноградник,
Снега нет, и явилась угроза
Неожиданно, резко, как всадник.
Всё дожди, и дороги раскисли,
И не ждали так быстро событий,
Да и кто эти вычислит числа,
Всё идёт необычно в развитье.

Небывало высокие воды,
Небывало холодное лето,
Небывало – явились невзгоды
Из копилки, из ящика где-то.
Что ещё небывалого в зиму
Поднесут прямо к носу на блюдце?
Здесь Европе угроза – застынут,
А мы в валенках ходим уютно.
Да у нас от морозов прививка,
Виноградник – заморское диво,
Всё заморское лишнее, липко,
Здесь гордыни немного – весь вывод.

Грянет гром, и мужик крест наложит,
А до этого пьян и прокурен,
Об асфальт надо грязную рожу,
Чтоб немного убавилась дурость.
Будут молнии сразу за громом,
Не хотим мы предвидеть событья,
Не хотим возвращения к Дому,
Не хотим покаянием мыться.
*    *    *

Прошлогодние вылезли ямы,
Мой тяжёлый и частный – свой случай.
Я их рою давно и упрямо,
Гематома выходит так лучше.
И инсульт этот лечится потом,
Вопреки медицине и слухам,
И я крепче стою от работы,
Укрепляясь и телом, и духом.

Новый сад – он уже вполовину
Приготовлен к весенней посадке,
И кто здесь вдохновеньем повинен?
Но идти этим курсом не сладко…
Так страну обновили реформой,
И кругом ямы роют вражины,
Мы встаём тяжело, но упорно
Продвигаемся в воинство к Сыну.
В Новый Сад – возвращение потом,
В смерть – за други своя, за идею…
И земным здесь – строительство сотов,
Через веру – уходом от змея.

Вера в Сад – и молились так предки,
И мы молимся – чувствуя силу,
Что молитва доходит не редко,
И в земном помогая здесь милым.
Ямы все мы заполним субстратом,
И свои и врагов – будет почва…
И пусть каждый – неведомый атом,
Но все вместе мы сила и очень.
*    *    *

И начало конца – три шестёрки,
Что придут в окончании строчкой,
Что о мире сказать, он же вёрткий,
Не поверит в клеймление точно.
И найдут для всего отговорку:
Терроризм, собиранье налогов,
Объегорят, конечно, Егорку,
И в концлагерь его, сделав обод.

Ограничат его, как машину,
Не продать, ни купить, жизнь за пайку,
Кто получит и плату за Сына,
Свой серебряник подлый за тайну.
И конец всем известен – иуды,
Не оставят и камня на камне
Вавилону, сожгут его груды,
Всё свершится в пророчествах давних.
Что нам смерть – переход ипостаси,
Мы и плоть, мы и дух, и душевность,
Не из атомов то, что нас красит,
Это жертвовать плотью готовность.

И нам Крест – это высшее чудо,
Переход через боль, через муки,
Оставляется мир сей иудам,
Что для пищи червей грели руки.
Мы в начале конца, всё вершится,
Код еан(EAN) уже роздан, и с горки
Покатилась фанерка, как птица…
Всюду вылезли шилом шестёрки.
*    *    *

Искушение злом дней последних
Не по разуму будет, а Свыше,
Там сценарий запущен для бедных,
Чья судьба оказаться в сей нише.
Кто причастен, какие здесь корни
И откуда греховные ноги?
И не будет тропиночек торных,
Выживать будет лично убогий.

Выживать и спасать свою душу,
Или плотью страдать за упрямство,
За неверие, дурость не слушать,
Или так и должно в окаянстве…
Всё, закончились прежние песни:
Пробуждения поиск, призывы,
Констатация факта, и треснет
Скоро мир этот внутренним взрывом.
Накопилось энергии столько,
Что с лихвой её хватит планете,
Чтоб зачистить огнём её, ролью
Здесь какой православному светит?

Подрядиться для воинства Света,
В смерть за други своя, как обычно,
С констатацией факта при этом,
Что мы правильно славили лично.
Славя Бога при этом не всуе,
Не за сладкие пряники жизни,
А душа наша Домом тоскует,
И ей дверь открывает Отчизна.
*    *    *

Будет радость малиновым звоном
Возвещать глас последней овечке,
Что остались ещё непреклонны
И готовятся милостью в вечность.
Не делами, не жертвой богатства,
Просто верой, простой и духовной,
Призывают к спасению, к братству,
Призывают пред смертью в готовность.

На кресты не идут добровольно,
Эту ношу взял лично Спаситель,
И за Ним, хотя плоти и больно,
Но уходят святые, в Рай житель.
Мы святых призываем в подмогу,
Сил немного своих, всё плутаем,
То меняем заботами ногу,
То уходим для отдыха к краю.
На краю все давно, у обрыва,
И кого-то тем звоном оттащит,
Отведёт от беды, не игриво
Здесь зверьё вылезает из чащи.

Главный зверь – он уже на подходе,
Перед ним всё заполнят шестёрки,
С какофонией звуков, навроде:
Оргий, пьянки, а прочие в норки.
Укреплять дух малиновым звоном –
Это просит душа, помолитесь,
Чтоб и нам возноситься Ввысь стоном
Колокольным. – Помилуй, Спаситель!
*    *    *

Снова ода Малмыжской глубинке,
Оптимальное место на карте,
И не запад, где почва из глины,
И не север с морозом до марта.
Здесь в апреле проталинки греет,
И вскрывается Вятка со льдами.
Да и осенью поздней идеи
Воплощать можно долго, годами.

Кто на севере был – там песчаник,
Иван-чай заполняет округу,
С октября запрягаются сани,
А Малмыж – он приписанный к югу.
Да здесь груши растут, а уж сливой
Всё засыпано в год урожайный,
Разным яблоням рай – это диво
Подучи – плодоносят, не тайна.
Травы здесь протеином богаты,
Клевера и люцерна, не сорность,
Правда рыба ушла с перекатов,
Стало меньше её, всё серьёзно…

Улучшаются в целом картинки,
И дороги ровняют и чинят,
Фонари загорелись в глубинке…
Но в духовном по-прежнему – иней.
Где-то тлеют немногие угли,
Тишина и застой – мы глубинка,
А народ где-то в поисках, гуглит…
Без мечты – золотой серединки.
*    *    *

Образ родины малой с полёта,
Да в родительский день – тронул душу,
Дальше – больше, нашёл в Интернете
Образ песни – о Вятке послушать.
Некий Маркин поёт очень славно,
Да и ролик взял душу, и память
Видов родины ныне и давней
Где-то с горочки тронули камень.

И проснулась тихонько молитва,
Помянул про себя очень многих,
Пусть недолго порыв этот длился,
Но он был и родил эти строки.
Где-то строчка кого-то подвинет,
Сотворит что-то, где-то, неважно
Из великого, малого, виды
Здесь другие в душе на этажность.
Мы не знаем всех связей, зацепов,
Но они где-то есть – шестерёнки…
Кто подводит их, делает слепок
И фиксирует это на плёнке?

Образ родины: малой, великой,
Образ Рая в генетику вложен,
Всё прекрасное тянется ниткой,
И кому-то сей образ поможет.
Образ Родины где-то за гробом,
Там душа обретёт свою нишу,
А пока день поминок особый,
Чтоб кому-то зов Свыше услышать.
*    *    *

Что мы видим в основе событий?
Это поиск, тоска, вдохновенье,
Там вся гамма и тонкие нити
Не отсюда сходящие сенью.
Осеняет кого-то и тема,
Вдруг становится главной и важной…
Кто участвует: ангел ли, демон?
Но всегда эти выходы дразнят.

Так устроено – надо нас двигать,
За верёвочки дёргать, и струны
Не прервать, это здешнее иго,
А нам выборы в векторе думы…
Тёмный мир или Светлое Царство,
Из текучки иль нечто крупнее,
Что заденет другого подарком,
И пробудит другие идеи?
Все мы связаны здесь шестерёнкой:
Сводят пары, родство, коллективы,
Интернет дел добавил и тонко
Здесь влияет на всё, не игриво.

Не играют – здесь очень серьёзно,
Для души выстилают подложку,
А расти ей самой, в выход грозный,
Разве где-то помогут немножко.
По молитвам помогут, по генам,
По родству наших дум –  солидарно,
И всегда искушения демон
За плечом, где-то слева, мы парны…
*    *    *

С высоты небольшой – дельтаплана,
Преогромные видно размахи,
Что же дальше увидишь не пьяный:
С самолёта, из космоса птахой.
Там мельчает всё, меньше границы
И сливаются с фоном детали,
И уже взгляд не сокола-птицы,
А какие-то карты достали.

Там в глобальном черты побережий,
Континенты, объём океана,
И о частностях вспомните реже,
Горизонт открывается рьяно.
Как Господь нас увидит ничтожных
Из глубин необъятной вселенной,
И на частность сойдёт осторожно,
И с Любовью Своей неизменной.
Мы не карта, мы в доме детали,
Не случайный в мозаике винтик,
Не для фона, не мусор, нам дали
Свой талант, а мы делаем финты.

Каждый рвёт на себя одеяло,
Под себя подгребает добычу,
А для ближних немного осталось,
У любви получается вычет.
Высота открывается в Церкви,
На молитве пред картой – распятьем,
Это путь наш, полёт, не померкли
Горизонты ещё, мы не спятим.
*    *    *

«Упарсин, фарес, текел и мене» –
Кто сейчас всё исчислит халдеям?
В Вавилоне засели и денег
Напечатали горы, злодеи.
И весь мир за бумагу их возит,
Пресмыкается низко у ножек,
Несогласным – эскадры угрозой,
Томагавкают сразу по роже.

Уничтожили друга Каддафи,
Югославию – кровью по стенке,
Но кончается сказочный трафик,
И вот-вот на дворе перемены.
Кто читает кровавую надпись?
Аналитики есть у державы?
Или всё здесь случайное в кладке,
И кирпичик из образов ржавых?
Всё случайно, всё зыбко, угрозы –
То из космоса, то от бактерий…
Кукловоды – их нет, тайных тоже,
Есть ООН – для миров кафетерий.

Да там тоже для глаз говорильня,
А за кадром ракеты на старте…
Но боятся ответки стерильной,
И мутить будут воду по карте.
Так все деньги у кланов иуды,
Всё исчислено, взвешено, лёгким
Это найдено, грязными будут
Эти вздохи последних,  для лёгких. 
*    *    *

Если образно голову рубят –
По волосикам разве заплачешь?
Пусть пример приблизительный, грубый,
Но такая нам вышла «удача».
Там, где молоды были – руины
И деревья на месте жилища,
Да часовенка с образом Сына,
Где был скверик – у станции чище.

Даже рельсы убрали, металла
В них немало, бетон искрошился,
И о месте лишь память осталась
Тех, кто в разное время пожил там.
Что там рельсы – людей изогнуло,
Кто на кладбище, кто по планете
Разлетелся, как семя раздуло,
И другая им родина светит.
У детей и у внуков – свой скверик
Будет в памяти, личная речка,
Но у вечности – вечные Двери,
Вера в Сына, доныне и вечно.

Все мы встретимся где-то за гранью,
Кто дойдёт в этом странствии странном,
Как трава и семян собиранье,
Чтоб засеяли Новые Страны.
Скоро голову срубят планете,
Так сошлись времена и пророки,
Мы волосики – малые дети,
Плачет Мама, последние сроки…
*    *    *

Каждый варится в собственном соке,
Выражение точно и злое,
Моя хата, мол, с края, глубокий
Здесь анализ не нужен в покое.
У кого-то проблемы с работой,
У кого-то с жильём неполадки,
У кого-то от ближнего рвота,
Получается – где-то не сладко.

Жизнь – она справедлива не очень,
Если просто движенье и хаос,
Если плана нет, цели, что хочешь?
Принимай от судьбы, что досталось.
Есть ещё наших ближних молитва,
А потом и своя – по наследству,
И меняется мир, как открытье,
Горизонт открывается с детства.
Что свершилось – уже не изменишь,
Всё что будет – не видно, в тумане,
Но одно однозначное мненье,
Кто-то знал эти были пораньше.

Открывались где нужно и двери,
И сводила судьба половинки,
Кто-то в храм приходил от потери,
Кто здоровье поправить – повинный.
Бог за кадром: нас помнит и любит,
Но и сок нам оставил для воли,
Кто сварился – почувствовал убыль,
Так просись покаяньем – в покои…
*    *    *

Для живых – всё о Жизни и смерти,
Все когда-то умрём непременно,
Для червей ли, для Рая? Поверьте,
Может, где-то и вымолят смену.
Новый трафик отпустят – из вечных,
Безлимит и свободу движений,
Если здесь мы дойдём до конечной,
Возрождённые в духе, без лени.

Было чудо, и в Духе огнями
Причащались все верные даром,
Но мельчали мужи и отняли…
Не увидим схождения яро.
Незаметно, трудами и потом
Производится смена программы,
И не стать бы для вечности мотом,
Не профукать блаженство ни грамма.
Заплатить надо вечности подать
Из каких-то отказов по плоти:
Из еды и из секса, из моды,
Сколотить верой маленький плотик.

На плоту этом малом за речку
Переправа на Суд, в воскресенье,
В неизвестное, в тайное, в нечто,
Из одежды там белое – деньги.
Как белить нас? Чрез химию, хлоркой,
Кипятком или в перекись бросить?
Неизвестное, стирка и порка…
До конца будут – тень и вопросы…
*    *    *

Возвращение к нашим баранам,
Они рядом и корм их подножный,
Они бегают с новостью рьяно,
Им не нужен стих совести – Божий.
Прикрываются, как бы, глубинкой,
Кулики – и болото прославят,
Хорошо это, плохо? – дубинка
С двух концов, эта тема без края…

Перелив из пустого в порожний,
Так сосуд не наполнить дырявый,
Информации масса, но ложной,
Ни о чём – это общество явит.
Но питаются этой натурой,
Что откуда-то валится манной,
На другое взирается хмуро,
Ни к чему, что откроет обманы.
То ли дело бараны – погода,
Или вечное – дни и закаты,
И рекламы немного, в угоду
Неизвестно кому – бизнес клятый.

Всем баранам в итоге на бойню,
И она приближается рьяно,
Но водители стада спокойны,
Ни к чему она – паника, рано.
Так и надо, наверно, в природе
Всё в гармонии: дни и закаты…
И закат нашей общности, оды
Мир себе воздвигает, заклятый.
*    *    *

Потихоньку вода камень точит,
Так и нас вразумляют по капле,
Есть удары болезненны, точны,
И когда этот метод иссякнет?
Никогда – если просто мы дети,
Если пасынки, то по-другому,
Там возмездие блудней отметит,
А детей очищают для Дома.

По-другому нельзя – мы с шипами,
Все в колючках страстей и привязках,
А должны – как обточенный камень,
Где валун был – не важно, он ласков.
Он красивый, обкатанный, гладкий,
Из отборного камня, состава,
Его тёрли и били – не сладко
Приходилось ему, что же стало?
А встречается просто искусство,
Из бутылок есть целые пляжи,
Их волной обкатало не устно,
При штормах они с грохотом лягут.

Так и нас: где по капле, где в волны,
И мочить эти страстные грани,
Чтоб своё назначенье исполнить,
Ничего, что был бит и изранен.
Упрощённый и местный то образ,
А в пустыне те камни мельчают,
И блаженно там ползает кобра…
Здесь реальность и дальние дали…
*    *    *

Актуальная тема сегодня
И всегда – это наше спасенье,
Проверяется в духе пригодность,
И на искры ударами кремень.
Мы должны быть алмазом, гранитом,
Пусть искусственным сплавом, но крепким,
И читая Божественный свиток,
Становиться пригодным для лепки.

Свыше знают: какую нам форму
Сформатировать здесь для отливки,
Кто в главу – возвещая задорно,
Кто в конце – невзирая на сливки.
У всего есть могучий критерий:
Так и здесь измерение веса
Происходит незримо, и двери
Регулирует кто-то для места.
Мы, конечно, попросим в молитве
Для себя, для своей ойкумены,
Но там Свыше свой образ гранитный
И дают, что должны, для обмена.

Обменять надо плоть – выбрать душу,
Невзирая на смену событий.
Они крутятся быстро, до чуши,
Но у каждого лично отплытье.
Актуально спасенье последних:
Не из роботов, зомби, кто плачет,
Кто для духа попросит обедню…
– Помоги нам, Господь, сей задачей…
*    *    *

Сколько судеб поломано строем,
Не считает никто – это листья,
Что на дереве вырастут втрое,
Обновятся и кто их исчислит?
Кто-то в лагерной пыли зарытый,
Кто-то век доживал без работы,
Кто-то просто не сделал открытий,
Не для Родины вырастил опыт.

Но в истории нет изменений,
Не вернёшь эти вехи и горе,
И по полному счёту гонений
Мы достойны, взрастили – без спора.
Что сейчас мы растим – непонятно,
Из какого-то  месива вехи,
Симбиоз перехода в обратно,
Что не круги своя образ лепит.
Что здесь судьбы ломает – текучки,
И не наши шестки, ближе к печке,
Но опасность здесь больше и ручкой
Вмиг прихлопнут, кто вылез беЗпечно.

Здесь уловят соблазном без счёта,
Без гонений от веры отвадят,
Всем понятная беса работа,
Так должно быть в преддверии ада.
Скольким судьбам не ждать перехода,
Через смерть не увидеть злат город,
Древо с листьями Жизни в природе?
Не считает никто в частном горе…
*    *    *

Всё брюховное рядом с духовным,
Вместе собраны, в трении страсти
Проявляются чётче, и ровным
Здесь должно быть двойное участье.
И гармония – главный критерий,
Фанатизм – это действие беса,
И по гребню горы, нас бактерий
Провести надо, без перевеса.

Монастырь, рядом кухня, двор скотный,
И при церкви всегда есть обслуга,
Где там вылезет вирус животный –
Неизвестно, опасность повсюду.
А мирянам пути непонятны,
Прибираться в репейнике доля,
Здесь одежда влияет, обратно –
Чтобы время не вычесть неволей.
Монастырские действуют в сером,
В чёрном служат, чтоб вид без помарки,
У мирян же дрес кодом для веры:
Шестоднев и воскресное – ярко.

День воскресный нам малая Пасха,
И вершина недельной заботы,
Проверяется духу опасность
И места нахождения чётко.
Всё духовное рядом с греховным
До конца будут, в этом их участь,
И всегда Свыше помощь в готовность,
Путь молитвы к Величеству Случай.
*    *    *

Из прекрасных мелодий есть темы,
И язык там звучит всем понятный,
Из каких-то отсеков нетленных,
Из каких-то глубин необъятных.
Получается – музыка вечно,
Как цветы – отголоски от Рая,
Как маяк в суете быстротечной,
И все струны глубинные знает.

Но в глубинах есть тёмные ниши,
И наружу выносится хаос,
Это бесы сценарии пишут,
И творить помогают лукаво.
Там и слава, и деньги, и девки,
У кумиров всего в предостатке,
Так должно быть, в  текущей отметке,
Но по главному счёту – не сладко.
На Суде – это мусорно, в топку,
Это слуги у чёрного князя,
И на ложную вывели тропку:
Всё, приехали, вывались, слазим…

А прекрасное дышит Любовью,
Звуком в Рай зазывает Создатель,
Где-то Свет для своих приготовлен,
Где-то Дерево Жизни при Саде.
Есть у каждого нужные струны:
Отзовутся, ответят, как эхо…
– Помоги нам, Господь, в мире лунном.
– Помоги нам до Дома доехать…
*    *    *

По стране необъятной мчит поезд,
Где-то деток и внуков ждут мамы,
Помоги им, Господь, быть в покое,
И на крыльях доехать упрямо.
Много в поезде разных народов,
И попутчиков выберет Случай,
Это яркое действие хода
Наших странствий и слепок могучий.

Так по жизни попутчиков много,
Промелькнут, и не вспомнишь сюжета,
Но на слепок влияют в итоге,
Весь наш образ из разных отметин.
Но особенно действие Духа,
Прикоснётся – оставит окошко
В горний мир, как блаженство понюхать,
Но, понятно, идти к нему сложно.
Много разных случайностей встретишь,
И мешать будут разной помехой,
Кто оспорит нам выводы эти:
Псы тупые, да гады со смехом…

По мирам необъятным мчат души:
Где-то Дом их и Мама, и Отче,
Где же пульс этой жизни послушать?
Ближе в храме – там действие чётче.
Там окошко в мир горний – иконы,
Там распятие – символ прощений,
На нём Сын, Он доехал до Дома!
А нам ехать ещё через тени…
*    *    *

Сколько душ будет съедено дымом
Наркотическим, от папиросы?
Преисподней же в целом едино,
Что здоровый, что дохлый – все с носом.
Как облом и не приняли взятку,
Темнота и огонь этим душам,
Неизменно, такие порядки,
Кто запретное что-нибудь скушал.

Все с ума посходили без Бога,
Во главе три шестёрки – продажи,
Бесам продали душу, тревога
Не волнует, ни капельки даже.
Для чего я пишу? Может, кто-то
Осознает всю мерзость проблемы,
Просветлеет, займётся работой
Для души, в переход  – где нетленно.
Но обычно от мозга окурок,
Даже те, кто не курят – все дышат:
Духом злобы, неверия, дурость…
На одно все работают дышло.

Все в одной непременной упряжке,
Погоняло им бес, что лукавый,
Но, увы, нет, не будет поблажки –
Кто не сделает вывода здраво.
Здравый вывод, конечно, он с Богом,
Там здоровье души, и наркотик,
Из чего бы он ни был, в итоге –
Сумасшествие духа, всё против…
*    *    *

Металлических ноток не надо,
Не на то нам настроены струны,
Это Свыше большая награда,
Чтобы правильно вынесли думы.
По волне размышлений на Небо:
Отчий Дом и прекрасные виды,
Генетически в нас это где-то,
Или битым стеклом где-то либо.

Всё разрушено здесь: шум и хаос,
Воют ноты в любовных романсах,
Про природу и жизнь в виде Дао,
И про Родину есть где-то стансы.
Где-то детский мир: чистый, счастливый.
Там друзья и любимая мама,
Даже «Розовый слон» там не диво,
Это образ Любви где-то в раме.
Мы закованы все в оболочку,
В скорлупу, либо в кокон разлуки,
Размотать его, выставить точку,
Это цель для души – дали руки.

Для того нам и плоть – для размотки,
Душу надо очистить от скверны,
Непростая, до смерти работа,
Но единственно в мире сем верно.
Металлический круг обороны –
Это ангелов дело, их доля,
И святые помогут – патроны
По молитве доставят и тола.
*    *    *

Психануть бы на всё, сделать аут,
Это образ любимцев запоя,
А духовно здесь – смерть, не летают,
Мерзко ползают где-то у пола.
Что ещё в нашей психике крайность?
Это кол на башке, что затесан,
На него и посадят по найму,
Что посеяли – зрите у носа.

Сложный мир нашей психики, тонкий,
Но святыми разложен на страсти,
Всё понятно, открыто, не донка,
Что чего-то поймать хочет частью.
Что нам части, нам надобно целой
Сохранить нашу душу, единой…
Где же взять этот план и умелость,
Золотую найти середину.
Здесь дары непреложные Духа,
Без Него мы ничто – образ эха,
Отражение в зеркале мухи,
И для бесов земная потеха.

Поиграют здесь бесы немного,
И запнут, лихо выкинут в аут,
Много лезет им прямо под ногу,
А у них чин по чину ¬– лукавость.
Психануть бы на всё и в атаку…
Но нам план нужен, это не бойня,
Это Высшая Цель, а не драка,
И дойдём до Победы спокойно!
*    *    *

«Обновление мира» – сто нитей
Протянулись на Землю стихами,
Не отсюда, нездешнего житель,
Но всё связано узами с нами.
Канонически верно и твёрдо,
И технически тоже не слабо,
То не бес, что бодает под рёбра,
Это Свыше открытая радость.

Ничего, что огонь будет скоро,
Знает верный – так надо, так будет.
В этом путь, что на Небо, что дорог,
В этом цикл «Я Тебя не забуду».
Не оставят в неведенье верных,
Разный глас будет звоном набатным,
Я немного участвовал нервом,
Возвращая, что дали, обратно.
Здесь взысканье последней овечки,
Констатация факта – Суд миру,
Приоткрылось неведомо нечто,
И кому-то, возможно, на вырост.

По любому, что дали, то дали…
Не отнять, ни прибавить ни йоты,
Чтобы верные вехи те знали,
И последней занялись работой.
Что во-первых, в последних – молитва,
Это связь с запредельным масштабом,
Это путь всем проложенный нитью,
В этом, может, спасенье от ада…
*    *    *

На баталию вышли мы вместе:
И стихи, и душа, и мой разум,
Что привязанный плотью здесь честно,
Но сошлись в этом поприще разом.
И стихи, что пришли не отсюда,
И душа, что зависла под Небом,
Моя плоть, что мешает покуда,
Но нужна, как посредница требы.

Плотью пишем мы буквы, читает
Оком разум и думает думы,
А душа где-то выше летает,
Принимая сигналы на струны.
Кто сигналит? По Библии темы,
Православные чёткие рамки,
Подключился молитвой на клеммы,
Засыпая неверия ямки.
Здесь Любовь, что даёт мне патроны,
И долбить в эту стену тупую,
Ощущая присутствие грома
И что ветер пришествия дует.

Что идут и Христос, и антихрист,
И баталия будет кровавой,
Возникают сигналами вихри,
И кто видит, их чувствует здраво.
Верим – будет Победа за нами,
С нами тысячи лет христианства,
Все святые восстанут и Камень –
Наш Христос в неземном постоянстве.
*    *    *

Обновление мира и точка,
Никаких нам не будет поблажек,
Собирается в Сирии склочка,
Там все силы и доллары даже.
Все религии, масти, оттенки,
И все мочат друг друга ракетой,
И идут: добровольно, за деньги,
Там идея и бизнес – задеты.

И гора Мегиддо всех притянет,
На Израиль сойдутся все стрелки,
Место силы и доллары в банках
Пустят в бой для сплошной переделки.
Под антихриста мир этот строят,
Номера всем раздали – еаны(EANы),
И я вижу готовыми к бою –
Как всегда, будут только Иваны.
У нас силы и долларов – норма,
Есть ресурсы, идея, а в Главном –
Православие есть, мы не вздорно,
Мы за Бога пойдём в этом лае.

Никому не свалить с этой склоки –
Притяжение силы есть Свыше,
Нам осталось в молитве глубокой
За своих – где-то вымолить нишу.
Обновление мира – сурово
Будут казни египетской черни…
Выбирают нас Свыше – за Слово,
Или Рай, или мерзкие черви…
ВОСКРЕСЕНИЕ

Как бы ни было с миром печально,
Но проходит печаль и разлука,
Свет в туннеле нам видится дальний –
Воскресение, истинный Случай.
Псевдоним это Бога – напомню,
Он всегда выбирает Случайность,
Чтоб и нам было выбором ровным,
Без рывков, да и полюсов крайних.

Здесь гармония выбора в Главном,
Это пропуск для Нового Мира,
Переход же свершается плавно,
Через смерть, но и с полным обдиром.
Чешую надо сбросить и панцирь,
Обновиться и телом, и духом,
И тогда появляются шансы
Возвращения в Родину кругом.
Все мы родом оттуда – из Рая,
Это Дом с сотворенья Адама,
Для него была тропка прямая,
Но свернули, и вылезла драма.

Но и драма пройдёт – будет песня,
От души и от сердца для Неба,
Никому уже будет не тесно,
Все найдут своё истинно кредо.
Про печаль мы забудем, разлуку,
И слезу оботрут – это в прошлом.
Остаётся миг – вынести муку…
И на вечность покинуть здесь пошлость.
*    *    *

Нужен стих про воскресные крылья,
В сочетании с видео в прошлом,
И Бутусов усилит усилья
В своей песне с грустинкой, не пошлой.
Эти крылья на Небе всем будут,
Там душа воспарит над Землёю,
И у каждого вырастет удаль,
Так мне хочется верить в неволе.

Я закованный в плоть, я привязан
Обязательством жизни, судьбою,
Но дождусь воскресения часа,
И по вере мне двери откроют.
Нам открыли про эту калитку,
В это верили множество предков,
И друзья так дойдут с этой ниткой,
И родные со светлой отметкой.
Просветление нужно с мольбою,
Кто попросит – откроют окошко,
А потом в двери щель приоткроют,
На проверку пропустят – немножко.

Что в нас будет? Судить будут строго,
Лучше сам себе сделай раскладку,
И исправь пред кончиной итоги,
А иначе придётся не сладко.
Крылья, крылья – воскресные крылья,
Вознесите над быт-суетою…
Так усиль в воскресенье усилья,
Это день дан от Бога – покоем.
*    *    *

Если крылья собрались – то стая,
Это лучше, чем плач одинокий,
При поддержке друг друга летают.
Вместе видят природные сроки.
То на север летят, то до юга.
Размножения зов и сохранность…
И мы в храме стоим, друг у друга,
Получая бальзамы на рану.

Вместе праздники слаще и чище,
И торжественней, и с благодатью,
Что ещё мы прилётами ищем?
Укрепления верящей статью.
Это капля по капле и море,
Океан, и не страшен цунами,
Он на береге зверствует в споре,
А кто в море качает волнами.
Даже чайки на море садятся,
Не боятся волны, её кручи,
Но и крылья здесь надобны братцы,
Чтоб уйти, если надо, от тучи.

Крылья, крылья – духовные крылья,
Кто их даст, на какую потеху?
Просто так не дадут, где унынье,
Если сам собираешь помехи.
Телевизор и шопинг, хозяйство,
Всё не то, не взлетают так в Выси…
Как не ложат в корзину все яйца…
День воскресный – он крыльями дышит.
*    *    *

Уязвимость программного кода,
Или баг у последней развязки…
Что же важно в духовной породе,
Что есть истина, верно, не сказка?
Упрощаю опять идеалы,
Что же делать – мы просто земные,
Дети места и времени файлы,
И картины рисуем кривые.

Дали Цель, дали общую Карту,
Но тропинки, развязки – особо…
Каждый прёт в свою сторону нарты.
Всюду снег, пустота, неудобность.
И рассеянный свет, и не чистый,
Всё как призрачность, в дымке, в тумане,
Улетают дни – жёлтые листья,
Скоро кроны скелетами станут.
Что останется? – корень и соки,
И смола, заживляющий  кадмий,
Не выходит анализ глубокий –
По верхушкам проводит нас админ.

Но и этого вроде в достатке,
Два плюс два и равно квадратуре,
Пусть там голову парят, где сладко,
А у нас всех достаточно дурят.
Уязвимость найдут – это верно,
Но у нас есть и ключик в запасе –
Покаяния, баги не нервно,
Всё спокойно и важно – до часа(Ч).
*    *    *

Я радистом-морзянщиком в море
Принимал, когда надо, сигналы,
А сейчас мне дают, кто бы спорил,
Неизвестные коды и файлы.
Не случайно сошлись эти створы,
Мы на правильном курсе и румбе,
Я не лязгаю всуе затвором,
А врагов поражаю на клумбе.

Звери топчут сады нашей жизни,
И цветы вырывают, где с мясом,
Кто вверху, кто останется нижним,
Всё борьба, до последнего часа.
Эти образы – вехи скитаний
По земле, обобщающий опыт,
И с итогами, думой не ранней:
Как, куда направлять свои стопы?
Верю, в целом мне сильно помогут,
Просто в частностях есть закоулки,
И не надо совать туда ногу,
Как же быть мне на этой прогулке?

Не снимать – ни наушник, ни ручку
Из руки не откладывать в ящик,
И приёмник, с настройкой воздушной,
Не крутить, выбирая – где слаще…
Мы поищем в духовном эфире –
Эти точки, тире, эти коды,
Информация есть, она шире,
Чем мы думаем, ждёт перехода.
*    *    *

Как ещё нам потрогать мгновенье? –
Напечатать его на бумаге,
Но банально – здесь надобны деньги,
А их нет, как у выпитой фляги.
Но не выпиты мысли – их море
Появляется в темах и строчках,
Где берут это чудо историй?
Не дают нам закончить на точке?

У мгновения тоже есть форма,
И расцветка и даже оттенки,
Повороты в неведомом горнем,
И полёты в слепой переменке.
Но пилот, тот что Свыше, управит,
Обуздает мои завихренья,
И полёт будет точный и здравый,
И, конечно, посадка с уменьем.
И мгновение будет железным,
Зафиксирован в вечность – миг спорный,
А окажется здраво, полезным?
Не узнаем, но пишем упорно…

Этих горе-писателей тыщи,
Но и мыслей неведомо много,
Все мы зёрнышки истины ищем,
А найдём ли, что будет в итоге?
Всё банально: и темы и рифмы,
И банально не жить, что не ново…
Так банально, что плюнем на них мы,
И запишем железное Слово.
*    *    *

Можно тему представить в картинах,
Много собрано их в Интернете,
И выходит для глаз середина,
Что душа принимает приветом.
Но душа у всех в разном ранжире
Состояния – времени, места,
Но всегда продвигается в вырост,
И фигуры выводят из теста.

Кто нас лепит, он знает причины,
Этот волны пускающий камень,
Что другого заденет, и клином
Где-то память расклиненной станет.
Это в нас где-то чувство прекрасных
Переливов, сияний, оттенков.
Это в нас где-то зреет негласно
И выходит в талантах нетленно.
Есть таланты во всём, креативны…
Но в картинах просты и наглядны,
Око сразу ухватит за диво,
И свои где-то выпустит ядра.

Так, толкая друг друга, мы в Угол
Попадаем к Христу, что прекрасней,
Что надёжней, что вечно, подпругой,
Что является в странствии страшном?
Страшно тем – Страшный Суд кому светит…
Но мелькают оттенки из ада,
Это тоже есть в мире приветом…
И есть мусор, что в вечность – преграда.
*    *    *

Из прекрасного в мире есть песни,
И поют это дети и девы,
И мы чувствуем: это чудесно,
Как на дереве плод, что есть спелый.
Есть плоды очень разного вкуса:
Этот сладок, идёт без заминок,
И аккорды за горло не душат,
И слова выплывают без льдинок.

Голоса эти – чудо, таланты,
Это тоже дары не отсюда,
Как подарок волшебника Санта,
Или ветер от тёплого юга.
Прилетит этот ветер, согреет,
Мы на севере где-то духовно,
Есть замерзшие, трупы, с идеей,
Что разжечь можно что-то беЗкровно.
Нет, за всё мы по счёту заплатим,
Будет крест где-то справа и слева
От Христа, это слава и маты,
Это смерть и у вечности Древо.

У прекрасных детей – это чисто
Получается и без помарок,
Сохранить бы им веру лучисто,
До конца пронести этот шарик.
Но шары от мороза взрывает,
Вырывает из рук злобный ветер,
Улетают несчастные к краю…
– Помоги им, Господь, выйти к Свету.
*    *    *

Не дадут мне Маньчжурские сопки
До конца этой жизни покоя,
Это край, где восточная тропка
Упиралась в границы другого.
Всё другое там: климат и люди,
Да и грань эта Высшею Силой,
За Амуром всё хмуро пребудет,
Свет Христов не дойдёт, где всё сгнило.

Там тупик для великих религий,
Этот опыт оставлен для кары,
Симбиоз из Конфуция с мигом
Построения рая здесь тварям.
Все бойцы наши – смертные просто
И пошли по приказу сил царства,
Но приказы обсудим мы после,
А сперва – отдай долг государству.
Отдавали тот долг и в Афгане,
И в Чечне, да и в Сирии ныне,
А приказ не обсудишь пораньше,
Куда Высшею Силою двинет.

Всё ступени для Божьей державы,
Где гниёт – это вырежут с мясом,
И история спросит по праву
В скорбный миг у последнего часа.
Нас вели, как по лезвию бритвы,
Вправо-влево нельзя ¬– по пророкам…
Нам осталось исполнить с молитвой –
То, что должно и выйдет по сроку. 
*    *    *

И осенние парки напомнят,
Как лежали бойцы перед боем,
Листопад заносил их, как должно,
Но горячка их место откроет.
Молодые сержанты и взводный –
Все легли, но отброшенный ворог,
И живой, тот единственный, родный,
Что дал жизнь всему роду, он дорог.

Не у всех так сошлось – есть и круче,
Посерьёзней сюжеты, но память
Об одном этом – радостный случай,
Он живой и всегда будет с нами.
И святые всегда будут рядом,
Их живые беЗсмертные души,
Перед боем к нам рядышком сядут,
И укрепят кого-то получше.
Саранча – она снова державу
Уничтожить задумала злобно,
Мы лежим в листопаде и здравы,
И бросок будет шторму подобный.

Все мы верим в Победу – воскреснем,
На Суде нас простят за державу,
За неё стало в плоти нам тесно,
И душа бой задумала правый.
Кто-то в тыл уползёт, в листопаде
Отлежаться задумает, сытый,
Там отряд заградительный ада…
– Помоги здесь, Господь, быть убитым.
*    *    *

Дорогой, всё, приехали, линий
Уже в мире не будет прямее,
Православие если покинешь,
То овцой одинокой заблеешь.
Вся в расколах заблудшая паства:
Протестантов – две тысячи видов,
И католикам – тоже не царство,
Англикане ещё – но не лидер.

Кто ещё окормляет святыни,
Гроб Господень – там кофры, армяне,
Да и греки оторваны ныне,
Их ЕэС зажимает в кармане.
Православие Третьего Рима,
Оно где-то в Руси, но не гласно,
Оно в людях, Христовых, единых,
Кто ещё ощущает в прекрасном.
Они в разных, быть может, общинах:
Староверы, миряне, монахи,
Но едины в прошении к Сыну:
Уберечь нашу долю от краха.

Понимают, приехали, слазим,
Все на битву с антихристом, дружно,
Если где-то помолимся разом,
То Господь не оставит недужных.
Дорогой, всё, приехали, вместе
На молитву, негласно, но к Богу,
Одна линия выведет честно,
Занесло уже снегом дорогу… 
*    *    *

Человек, что за бортом – не тонет,
Если кто-то заметит мгновенье,
Как упал он, пусть тихо, со стоном,
Или с криком ли, быстрою тенью.
Дело всё в распорядке, тревоге,
И в традиции даже, все в море,
Завтра ты можешь выпасть, не в ногу,
И тебя не оставят, без спора.

На земле все спешат, все по курсу,
Неизменно, незыблемо шпарят,
Да и много здесь бродит ресурсов,
Не успеешь все вытащить хари.
Так устроено и неизменно,
Выпадаешь – такая удача…
И немногие верят в нетленье,
И молитвой решают иначе.
Вроде самое лёгкое дело –
За другого молиться устами,
Но и эту не делаем мелочь,
Все решают: мы сами с усами…

Но земля же – кругла, и молитва
Непременно к тебе возвратится,
Как мы сами, так будет нам нитка
За бортом, если выпадешь битым.
Человек за бортом – это образ,
Если выпал – то ангелы взвоют…
Люди, люди – молитесь, будь добрый,
Ещё лучше – где молятся двое…
*    *    *

На словах была – вечная память,
Но явились подспудно иуды,
И за евро и доллары в хамы
Записались в минуты паскуды.
Из славян и из братских республик,
Что когда-то вскормила держава,
Ну, народу, понятно – нуль-бублик,
Там элиты обделали право.

Но и здесь есть какая-то тайна,
Для чего им попущено в мути –
Шестерить князю тёмному в найме,
И сию выбирая минуту.
Там и лидеры – мутные твари,
Но такая им вышла удача,
Пусть на час, но калифами править,
После нас хоть потоп обозначьте…
Тайны тёмные мигов последних,
И всё туже закручены гайки,
Где-то лопнет резьба и для бедных –
Как всегда, будут шишки, да пайка.

Эх, дороги совместные в прошлом,
Уже тысяча лет Православью,
И дорога Христова не пошла,
Она в Угол выводится Главный.
Эх, дороги, тропинки, лазейки,
Очень жаль этих блудных овечек,
Но бараны упёрлись злодейски…
Где-то пропасть и твёрдая вечность…
*    *    *

Всё, зима на дворе, твёрдый минус,
И сковало нам реки морозом,
А журавль эту землю покинул,
Но угрюмость оставил здесь возом.
Лебедь, щука и рак в раскоряку
Не столкнули его, сидим глухо,
Так и будет, доколе порядок
Сам Господь не направит нам в русло.

Олигархи и бедные люди,
И политики – хитрые лисы…
Всё такое, что именно чудо
Даст пинка и забегаем исто.
Стимул в задницу русскому духу,
Чтоб других заслонил и сам выжил,
И ушёл из запретного круга,
Навострил на духовное лыжи.
Помечтать, говорится, не вредно,
Но реальность всё хуже и хуже,
С номерами связались, нам бедным
Код еан(EAN) навязали недужным.

Всё, зима, не растает, не ждите,
А журавль? Сам Христос будет вскоре,
И оборваны к прошлому нити,
А что в будущем – скорби и горе.
Воскресение – с твёрдою верой,
А сейчас – разорвать эту спячку,
И поплакать – в аду будет сера…
Разреши покаянья задачку…
*    *    *

О каком-то несчастном Алёше
Нам проплакала Чикина песню:
– Ты туда не ходи, нехороший
Кто-то там, нас не любит, нечестный.
И молитву проплакала дева,
По названию города Липецк:
– Отними от меня грешно дело,
И дары дай духовных открытий.

А о чём мне заблудшему плакать:
О дарах, о баранах, об овцах?
– Что дадут, а духовная драка
Сотни лет говорит нам – готовьтесь…
Что сейчас, что когда-то – всё тоже,
Те же страсти и бесы, и ангел,
Может, всё так к кончине итожат,
И другие используют ранги.
Скоро тень наползёт и открытий
Не дадут, надо двигать сценарий,
Что когда-то заполнили в свиток,
По нему и отличье от тварей.

Не животные мы и не черви,
Мы несчастные странники в теле,
Но ушёл воскресением Первый,
И сказал, что обитель разделит.
– Попроси у Меня, и отпустят
Эту душу из бренного вида…
Знают все – всё кончается устьем,
Но теряется что-то в пар мигом…
*    *    *

Я медаль «Боевые заслуги»
Дам тому, кто осилит начало,
Орден всем за конечное будет,
Кто поймёт из открытого малость.
Основная награда на Небе,
Не моя, я здесь малая сошка,
Мне пахать непрестанно потреба,
И ловить вдохновенье немножко.

Без него я ничто – образ омут,
Что-то бродит у дна, без просвета,
И вдруг вырвется к Свету от стона,
Неземным и духовным приветом.
Я про цикл «Я Тебя не забуду»,
Про его виражи и улёты,
Этот сборник из фактов и судеб,
Это что-то Оттуда и опыт.
Моя малая часть – испытанья,
И большая – духовные крохи,
Что дают не позднее, не раньше,
Все в свой час пробуждаются вздохи.

И весь цикл в час последний планеты,
Не мои это строки – Оттуда,
Где есть нечто, духовное Лето,
Что мы Раем зовём, нам не трудно.
Генетически в нас этот опыт,
И Адама судьба – не чужая,
А душа все открытия копит,
Пригодится для вечности в Рае.
*    *    *

Перемога и ярая зрада,
Передышка и снова качели,
Первый импульс – нам этого надо?
После вывод – куда мы успели?
Передряги уже нам привычны,
Примелькались, приелись, притёрлись,
Пробираемся к выходу лично,
Паразиты, с грехами, упёрто.

Продвижения где-то не видно,
Пробуксовка в духовном, по кругу,
Получилась проверка на гидность,
Подкрутили зазоры, чтоб туго.
Присосались к текучке пиявкой,
По-любому за кровь эту спросят,
Привлекут с обвиненьем на явке:
Пировали – приехали, осень…
Перетёрлись все прошлые связи,
Посезонно одели одёжку,
Пусть не видно глубинные язвы,
Постоим на сей сцене немножко.

Паровозы, вагоны, составы –
Приведут куда надобно рельсы,
Пассажиров проверят: кто правый
Пустозвон, а кто левый, но цельный.
По Кресту проверяют раскладку
Положения – где-то Суд Страшный,
Понимаем, вам хочется сказку…
Прямо шилом в глаз колет слог гласный…
*    *    *

На песке без основы не строят,
Эта истина всем – аксиома,
Где же в жизни духовной основа?
Без неё не вернёшься до Дома.
Где наш Дом? Может, город из злата,
Может, Рай, или просто обитель,
Где слезу оботрут и без мата
Обогреют, приветят, будь житель…

Но песок – это наша текучка,
Он затянет, обложит и скроет,
Где же взять нам в спасении штучку?
Здесь важны в ситуации двое.
Кто подаст для спасенья канаты,
И своё здесь приложится рвенье,
И уйдёшь от земного проклятья,
Все мы прокляты потом брать деньги.
Кто-то умный и делает хитро,
Но и здесь заплатить надо взятку:
Номерок получить и на битву
Не прийти, отсидеться где в прятках.

Всё песок – и текучка, весь опыт,
Мы ничто, просто пар, кучка праха,
Но душа нечто вечное копит,
И в конце прозревает от страха.
Как банально, как просто: основа
Страх Господень – начало и точка,
И фундамент – железное Слово,
Но песок вожделенней, зов ночки…
*    *    *

Всё другое возродится в роще:
И деревья и разные травы,
Ну, с травою, конечно, попроще,
А деревьям лет триста по праву.
Но и это как миг для вселенной,
Свет от звёзд лет летит миллиарды,
Что же жизнь наша в этом – мгновенье,
Некий атом в неведомых ядрах.

Эти ядра немыслимо строят,
И вокруг пролагают орбиты,
И мы кружимся роем и строем,
И нельзя нам уйти не убитым.
Окончательный вывод из массы
После смерти, свобода, но что-то
Вновь притянет: кто с плюсом – к прекрасным,
Кто же с минусом – в темень, в болото.
И душа – это вечное нечто,
А куда, кто притянется – выбор
И от нас, а кто кружит беЗпечно,
Их направят обманом на дыбу.

Даже атом разделят на части:
На протоны, нейтроны, на кварки,
Что там есть ещё? – физика, здрасте
И прощай, их загонят где жарко.
Может, в сердце забросят сверхновой,
Или в чёрные дыры навечно…
Всё гадаем и думаем, словом,
Есть какая-то правда в конечном…
*    *    *

Всё бла-бла –   как снежинка растает,
Ни к чему эти все пересуды…
Кто немного припомнит о Рае –
Разговоры молитвой остудит.
Все святые молчальники, в общем,
Как сказать, что не выразить словом…
Мы словами и думами ропщем,
А им нечто – ответом готовым.

Укрепляли их в вере без текста,
Не словами – ответами Свыше,
А мы ищем подлунного места,
И строкою бумагу колышем.
Как снежинки словечки ложатся,
Много их – снегопад на бумаге,
Для души нашей нечто в обкатке,
Чтоб углы пообтёрлись, в сей браге.
Все слова – это нечто от корня,
От избытка сердец – языками,
Мы болтаем и пишем упорно –
Кто о чём, как? Не ведаем сами…

Всем поэтам приходит из тучи
Неземная индукция словом,
Но из тучи и град есть падучий,
И кислотное нечто – особо.
Кто что примет – кто яд, кто снежинку,
То и это в конечном растает…
Но со временем выпадет льдинкой
Или паром в Небесную стаю…
*    *    *

Где душа, и в какой ипостаси,
Как её отделить мне от тела?
Нереальные мысли – на часик
Мне взлететь бы уже за пределы…
Укрепиться ещё – выше кремня,
Как алмаз или новое нечто,
Знаем мы, что лукавый не дремлет,
И хватает – кто бродит беЗпечно.

Отразить, чтобы Слова сиянье,
Стать хрустальным, очистить бы грешность,
Там достаточно силы и знаний,
Мы во тьме проживаем кромешной.
Что же хочет душа? – не утехи,
И не пищи, не гордости тела,
Ей духовно расти без помехи,
Освященьем пройти неумелость.
Начинается с ангела в Церкви,
И потом – родовые молитвы,
Но в дальнейшем лукавые мерки
Извратят освящающий свиток.

Где неведеньем, где и открыто
Бунт возникнет, но мало погибнуть,
И другого прихватим в корыто
Для свиньи, пресыщения иго.
И куда нас выводит молитва,
Где душа пребывает, на часик?
В разговоре с Творцом и событий
Ожидая, по вере согласий…
*    *    *

Всё, зима, не растает, не ждите…
Но мы оттепель ждём и капели,
Пусть злорадно хихикает сытый,
Но мы верим, что будут качели.
Что качнётся немного в духовном,
И хоть кто-то ещё не остынет,
Не останется тушею в брёвнах,
А стряхнёт покаянием иней.

И разбойник в последних минутах
Попросил, и его пожалели…
Мы разбойники тоже, без шуток,
И мы ныне попали на мели.
Всюду лёд и замёрзший фарватер,
Проводник заблудился в расколах,
Сам не знает – надолго ли хватит
Старой грелки, чтоб выдержать холод.
Остывает духовное тренье,
И не видно ни новых, ни старых,
Кто упорно находится в бденье,
И всё больше церковная свара.

Всюду распри, какие-то тёрки,
Это всё собирается комом,
И уже не в духовном разборки,
Скоро трещины вылезут громом.
Всё, зима, не растает, событий
Не увидеть весенних, доколе
Сам Господь не сойдёт на открытье…
– Боли, боли, холодные боли…
*    *    *

Рай и ад – это радость и страшно…
Непонятно, а где-то есть вера:
Даром бродит, с мечтой о прекрасном,
Но даёт освящение мерой.
Кто рождается сразу и с нимбом,
Кто его получает посмертно…
С ним на Суд не являются, либо
Оправдание сразу, без нервов.

Как мечтать и судить – мы из плоти:
Молодых очень гробили страсти,
А по возрасту быт и забота…
Кто проявит в спасенье участье?
Хорошо если Свыше помогут
И болезнью проложат фарватер,
Все шагают нестройно, не в ногу,
И прибрать не решаются в хате.
Наша плоть – это духа обитель,
Оболочка для странствия в мире,
И душа – это сборник открытий,
Вроде флешки, что вставлена в вырез.

Наша кровь – это духа носитель,
И в Италии есть это чудо –
Кровь Христа оказалась той нитью,
Что про Рай рассказала Оттуда.
А про ад вам поведает демон,
Когда двери откроет для встречи,
А поэты на конкурс не немы,
Всё дерзают: кто круче и «вечен».
*    *    *

По-другому всё в ночь: и деревья,
И дорога, не видно ухабы.
И скелеты напомнят о древнем,
А дорога про мем – «абы-кабы».
Всё у нас через задницу что-то,
Или надо так выждать мгновенье,
Чтобы к сроку свершилась работа.
Не ушли: ни в тупик, ни в растленье.

Потихоньку всё копится к краю,
Уже мысль об огнях преисподних,
И планету трясёт, не играя,
И открытия лезут к негодным.
Негодяи зажрались в богатстве,
Но им мало и лезут к нам в душу,
И стреляют дерьмом из рогатки,
Закрывают все створки отдушин.
Но у первых всё было покруче,
Их на крест прибивали гвоздями,
А мы что, застонали от тучи,
Что гремит и сверкает огнями.

Надо выстроить к Господу башню,
Заземлить её чем-то не ржавым,
И тогда все разряды напрасны,
Даже больше – направим их вправо.
Не раскаялся правый разбойник,
И судьба его древним скелетом
Нависает, сгодился покойник
В этот образ, из ада приветом…
*    *    *

Я проверил полётную карту:
Не хочу быть в дне прошлом ни часа,
Что там делать – убогая парта
И грехи, что протёрли до мяса.
Но во времени в будущем точку
Я хотел бы увидеть вживую,
Этот город явил оболочку –
Иоанн в «Откровеньях» рисует.

А Анри Волохонский стихами
Его чудно прославил, до грусти,
Так светло после слушанья станет,
Без забот и житейского дуста.
Лев гривастый не так уж и страшен,
Вол с очами всё видит и добрый,
А орёл золотой – он прекрасный,
И там нет искушения – кобры.
Это есть, ни отнять, ни убавить,
Мы уже побывали там мигом,
И мы что-то прибавили к славе
Наших Отче, Христа, Духа – сдвигом.

Путешествовать в целом неплохо,
Но пора возвращаться к баранам,
Где найти в этом странствии локоть?
Где найти нам бальзама на раны?
Вот же карта полётная – храмы
На Руси воздвигают веками,
Там история прошлого с нами,
Там и в будущем Цель. Слава. Аминь.
*    *    *

Перемога паршивых поганцев –
Это наши успехи без Бога,
Они могут быть славными, с глянцем,
Но внутри червоточят, не трогай.
Оно есть что-то тёмное в славе,
Как талант направляет путь роста,
И куда он плоды собирает:
Для себя, для народа, так просто…

Тавтограмма вам первая строчка –
Для любителей именно буквы,
Это тоже всего оболочка,
А внутри с разной силой и сутью.
Как, в чём сила могучего слова,
Где поставим тире, запятую?
То приставку используем снова,
И с союзом им свадьбу златую…
Да, у разных народов, всех правил –
Это море, в чём суть перевода…
Кто нам эту лавину оставил?
А под ней Слово спящее – Бога.

Где-то свитки Писаний сокрыты…
Но идут без конца передёрги,
Слов придумано много в корыте,
Мы с умами в них тешимся, вёртки.
Завершится зловонием, зрадой –
Ковырянье в словах без разбора,
Но, увы, вожделенна награда…
И идёт море строчек из вздора…
*    *    *

Всё реально, вся жизнь – от потопа,
Что там до – там реальные камни,
Мегалит – то утерянный опыт,
Археолог копать не устанет.
Остальное – всё домыслы, бредни,
И сюжеты творили из пальца,
Пососали и выбрали средний,
А бумага всё стерпит и дальше.

Не открыто другого сюжета,
Энтропия всех ставит на место.
Сотворённая эта планета,
И идёт к разрушению честно.
От великого всё и до праха,
Эволюции нет – это мифы,
Сотворили прекрасное – яхонт,
Мы зубилом его делим лихо.
Языки разошлись – от потопа,
Непонятка выходит и распри,
Змей вначале учил и свой шёпот
Не оставил доселе – злой аспид.

Что нашепчет – мы знаем, Писанье
Говорит: не поверили люди,
Мир всё злее, безумнее станет,
Закипит разделение судеб.
Всё реально и Суд и антихрист,
Но уже наползают туманы,
Перекрасят всё чёрное лихо,
И делить, что-то мутное станут…
*    *    *

До любви выпал трудный мне жребий,
И не сразу нащупал дорогу,
Но Господь сохранил все побеги,
Окропил и очистил немного.
Дальше сам очищаюсь – мне голод
В чём-то друг и помощник, наружу
Всё выходит, наелся, не молод,
И запретов довольно нарушил.

Без поста я не мыслю подъёма,
Не взобраться гружёным на горку,
А молитва – канаты до Дома,
И все вместе путь делают торным.
И аллюр три креста – без заминки
Поручают пакеты доставить,
По одной неприметной тропинке,
А там пропасть и осыпи с края.
Но в пакетах – последнее слово:
Что нам делать, как быть, где укрыться
От антихриста, хитрого, злого,
Не упасть перед ворогом в ницы.

Я и сам по дороге читаю,
Эти твёрдые в вере наказы,
Не страшась ни преградой, ни далью,
Ни другой запредельной заразы.
До Любви мне подняться на гору,
По пути я развешу листочки
Со стихами, прошедшими створы,
Те, кто с нами – есть шансы быть в Точке.
*    *    *

Резидент ошибается дважды,
Если Землю покинул без явки,
Его вычислят сразу однажды
И за шею утащат удавкой.
Где нам явка? То ангелам ведать,
Да ещё в глубине подсознанья
Где-то тлеют остатки беседы,
Что вели пред отправкой в заданье.

Провалить это дело не сложно:
Никаких не приложив усилий,
Просто жми на педали безбожно,
Выбирая, что ближе и мило.
В чём ошибка? Есть время, легенда,
И таланты, на Слово укажут,
Даже где-то помогут, и пендель
В своё время получишь – из сажи.
Где-то тонкая нитка и рвётся:
Воля вольная, море соблазнов…
Что ты выберешь – Сына и Отче?
Тогда Дух возревнует о разном.

Тогда белое чистят от чёрных
Выделений на светлых одеждах,
Приступая к очистке упорно,
Не берут в это поприще нежных.
Резидент – чётко следуй легенде –
Она выведет к Богу и храму,
Там дочистят одежды, а пендель,
Он всегда в дополненье упрямым.
*    *    *

Социальная лестница в людях –
От бомжа, до страны президента,
По себе эту лестницу судят,
Ниже – это отребье момента.
Так устроена лестница всуе,
Даже место всем разное в храме,
Но одежды на Судьбище сдует,
И мы голые все и во сраме.

Не посмотрят на чин и богатство,
Там другие критерии роста,
И монах неимущий за братство
В Дом вернётся не временным гостем.
Значит братство там – главный критерий,
И Любовь – при строительстве Угол…
На земле открываются двери:
Где пинком, а где Божьей услугой.
Кто лазейки находит, кто блатом
Проникает, на как бы вершину,
Все проблемы решая откатом,
Золотой не ища середины.

Золотая – для всех где-то брезжит,
И для всех предоставлены шансы,
Может бомж за копейку зарезать,
Может царь дать полцарства за танцы.
Социальная лестница в Небе?
У святых тоже разница ранга,
На Суде подбивается дебет,
Это сальдо Небесного банка.
*    *    *

Об уроде семья, может, плачет,
А другим-то – какие примеры,
От излишеств отцов эта сдача,
Что в духовном шаг сделали первый.
Не слова это – факты из жизни,
Но не тащат бельё на показы,
Если грязь там оставили нижней
Частью тела и хватит заразы.

Но и гениев что-то немного
Породило духовное семя.
Или здесь все итоги не трогай,
Все таланты от Господа в темя.
Но апостолы – просто ребята,
Рыбаки, не учились манерам,
Но весь свет обошли необъятный
И доселе в духовном примером.
Жизнь расставит все факты по полкам,
И история сделает вывод –
Очень разный, помойные волки
Уже кости погложут глумливо.

Что есть ум? Где его середина
Золотая? И вашим, и нашим?
Не ответит никто, это мина,
Мы по минному полю плуг тащим.
И уроды взлетят, и таланты,
Если где-то заденут растяжку…
Шанс по следу Господнему танком,
Под бронёй твёрдой веры – не тяжко.
*    *    *

Интервью на вопросы – не сложно,
Самому бы припомнить о Главном…
Где, что  – корень, где выворот ложный,
И зачем этот высевок славный?
Слово – глас вопиющий в пустыне,
Оно собственной ходит дорогой,
Без одежд дорогих, не остынет,
Если в сердце Любви дали много.

Этот дар получают мольбою,
Неустанным стремлением к Правде,
И тогда сей светильник не скроешь,
Он горит для другого затравкой.
Семена эти, искорки света,
Разлетаются сами, талантом,
Что отдал в рост другим, неодетым
Будут неким покровом се гранты.
Всё в своё получается время:
Если плод дозревает – то снимут,
Или сам упадёт в траву-темень,
Или черви сожрут, схватит минус.

Если звёзды горят – это нужно
Показать, что великий Всевышний,
И другому мигнут не натужно,
Не одни мы во тьме и нет лишних.
Мы мигаем друг другу огнями:
Кто коптит, кто горит фейерверком…
Золотой серединою встанет,
Если Свыше откроется дверка…
*    *    *

Уязвимость любой подсистемы –
Это есть, и враги будут щупать,
Проверяя на вшивость – ночь-денно:
Креативом, обычно и тупо.
Обложили нас тучные своры:
По границам, из космоса, яды
Посылают всё время, затворы
Не везде и проходят преграды.

Что же делать? – враги и богаты,
И умны, и злодейски коварны,
Не оставят ни семя, ни хаты,
Если где-то обложатся парни.
Это просто – оставили Бога,
Сразу разная лезет зараза,
Или хуже – прогресса немного,
И уже расслабление сразу.
Но у нас вехи вечности – храмы,
И кресты по границам – поклоном,
А от ядов – молитва упрямо,
И для вшей станем крепче бетона.

Здесь, понятно, есть малые щелки,
И враги до скончания века
Проникать будут стаей не мелкой,
Но их били и бьют силой некой.
Что за сила спасает систему?
Это вера в Христа, и есть ангел:
У страны, у солдата, и демон
Никогда не проедет к нам в танке.
*    *    *

Образ шторма не даст мне покоя,
Наш корабль ещё режет просторы,
Есть ресурсы, команда на койках,
Мы привыкли, и твёрдость во взорах.
Но не все, кто-то просто попутчик,
Он удрал бы, шакалом по трапу,
Есть места, где спокойно, получше,
И не так прижимают сатрапы.

Кто сбежал уже шустренько крысой,
Были краткие миги стоянки,
И сейчас его всё не колышет,
Но другие порядки у янки.
Там цунами, сжигают покрышки,
Меньшинство во главе – ими правит,
Там другая проблема у лишних,
Кто не впишется в лодку их с края.
И шныряют, пока что, лодчонки
По лагуне закрытой, без шторма,
Но мы знаем – волна до печёнки
Их достанет, накроет упорно.

Надо в море, подальше от брега,
От соблазнов его и распутства,
От растущего, жуткого эго,
Понимать, что всё в мире – не шутка.
Мы же верим – корабль наш причалит,
И найдётся счастливая пристань,
Где-то там за туманом, за далью…
Через смерть – в мир покоя и чистых… 
*    *    *

Умирающей осени признак –
Желтизна и неяркие краски,
Неземная напомнит Отчизна –
Про цветы в вечном лете, прекрасном.
Желтизна у нас главная в фактах –
Кто для пипл готовит прогнозы,
Мешанина событий и актов:
Ни к чему или в виде занозы.

Опошляют и путают мелочь
С актуальным и вечным, горячка
Эта кем-то просчитана, съелось
Чтобы всё, бесу надобна спячка.
Усыпить наши души на время,
Подготовка конца, чтоб антихрист
Мог прийти семимильно, в мир денег,
Чтобы мы не заметили вихри.
Что враждебные веют над нами:
Номера, технологии прессы,
Разных СМИ, окончательный камень
Человеку на гроб и завеса…

Что же осень по факту такое?
Закрома, что полны урожаем,
И стрекозы, что где-то в «покое»
Своим прахом пустырь удобряют.
Умирающей сущности признак? –
Это тряска планеты и кризис…
Из последних, вручение иска:
Что цвет белый не сделали визой…
*    *    *

Дети лжи – они в Африке дети,
И в Европе, и даже в Канаде,
Все в огонь, и им счастье не светит:
Так должно быть, так будет, так надо.
Их отец – это дьявол, он сброшен
На земле свою сеять разруху,
И он сыплет миг-благо из крошек
Своим псам, не имеющим слуха.

И, понятно, Россия – кость в горле
Остаётся одна во вселенной,
И сломить её – поприще гордых,
Что взошли на вершину из денег.
Где-то в банках гниют триллионы,
И запустят их молотом, плющить
Неугодных, мешающих, тонны
Понесутся псов лающих, злющих.
Но Господь это знает, и ямы
И для псов приготовлены разом,
Пусть идут его верные прямо,
И не тронет их мира зараза.

Но, пока что, лютует лукавый,
Всюду пакости, мир технологий
Под себя приспособит – не здраво,
Всё в конечном выходит убогим…
Дети лжи – им на Свет не родиться,
В барабане, раскрученном, белкой
До конца доскакать, а не птицей
Ввысь взлететь, нет им мизерной щелки…
*    *    *

Дезертиров амнистия любит,
Но не нам предъявлять эти иски:
И огонь, и вода, и все трубы
Для чего-то нужны при очистке.
Так водой очищается скверна,
А огонь убивает заразу,
А при трубах под шлаком каверны
Вылезают, и слив в унитазы.

Жизнь и смерть – много вывели точек
Переходов к другой ипостаси,
Иногда – это дьявол хохочет,
Иногда – где-то ангел заплачет.
И в кино – это всё приукрасят,
А по жизни – всё просто и серо,
Типажи дожидаются часа,
И уходят в свой миг за пределы.
Плоть, понятно, кричит и трепещет,
И душа разрывается в клетке,
И куда сеть откроется трещин,
В этих векторах выходов метких?

Здесь и Церковь имеет свой бонус,
И для тьмы необузданный выход,
И для частной судьбы некий конус
Направленья – пробиться чрез лихо.
Дезертиры не вылезут в Точку,
Может, выйдет им где-то поблажка,
За пределами, в тьме, как примочка,
Как припарка для мёртвых…. Эх, тяжко…
*    *    *

Про воздушные твёрдые тропы
Нам Бутусов фантастику вправил,
Но мы верим, пусть жизненный опыт
Говорит – нереальные дали…
Над землёй возносились святые,
По воде где-то бегал убогий,
Через Волхов, давно это было,
Как проверишь творенье утопий.

Но есть вера – она и поднимет,
Пусть сперва незаметно – молитвой,
И другого достанет, на имя
Снизойдёт, некой сенью проникнет.
И полёты те, с крыльями мысли,
Унести могут нас за пределы,
И к Творцу обратиться, и чистой
Им Любви попросить, капли веры.
Эти твёрдые тропы исканий
Отрывают от пошлого быта,
Появляется некое знанье
О реальности неких событий.

Ожидаем мы что? – это грядет,
И уверенность есть – путь невидим
Не допустит духовного яда,
Не утащит вниз мелочью идол.
Воздух – это ничто, мы ничтожны,
А раз так, то и весим немного,
И поднять нас подмогою можно…
– Помогите не пасть нам убогим…
*    *    *

Пелена над планетой и морок,
Сон сошёл на людей беЗпробудный,
Не услышат глас – сорок на сорок,
Путь Домой – он достаточно трудный…
Путь Домой, но не тлям, не сироткам,
Не калифам на час, мотыльковым,
Это больше для агнцев кротких,
Что попросят в дар Свыше покрова.

Это детям Своим по наследству
Приготовят за гробом обитель,
Кто придёт к Ним с доверием детским
Христианской проверенной нитью.
Есть ещё и другие тропинки,
Не к Отцу, а к Аллаху, Владыке,
Там закон проводник, без запинки
Сбросят всех неугодных, кирдык им.
Путь Домой – он кому-то не нужен,
Он и здесь предостаточно скушал
Разных яств, пресыщеньем натружен,
И заткнул этой мелочью уши.

Сороков надо сорок на сорок,
Может, где-то найдут средь баранов,
Этих бедных овечек, кто дорог
И Творцу, и сдаваться нам рано.
Позвоним мы ещё и набатом,
И малиново, и с переливом,
Чтоб услышал и бомж, и богатый…
Путь Домой – это путь не игривый…
*    *    *

Я опять, это надо, заплачу,
Откровение видит проблему,
Актуальность и важность задачи,
Да и время внесло свою смену.
Время гонит, тревожит, торопит,
Много надо объять в необъятном,
Обозначить последние тропы
Переходов до Дома, обратно.

Это раньше сияли ворота,
И народ уходил солидарно,
Но удобства – закрыли заботой
О земном, и уводят ударно.
Убегает народ за минутой,
Ему селфи важнее простора,
Лишь себя обозначить уютом
И к себе притянуть где-то взоры.
Это эго объяло планету,
Заключило её в некий кокон,
И всё меньше исходов до Света,
И всё меньше рождения окон.

Мы же видим: весь мир – шопоголик,
Не такой, какой надо, тупеет
Это племя, и больно до боли
За родных, за знакомых – пир змея.
Опадёт этот цвет и без плода –
Это древо, все завязи сбросит,
Да и черви кругом, непогода…
Как не плакать в последнюю осень…
*    *    *

Кто достигнет до прежнего Дома,
Разве вспомнит он местные страсти,
Он подрос, осознал все законы,
Эту жизнь, где принял он участье.
Не плохое здесь всё – это участь,
Это гены, молитвы, и вера,
Всё, что вылилось в истинный Случай,
И Любовь, что связала всё в меру.

Весь хитон будет белый и чистый,
И за все расплатились помарки
Кровью Сына и происки мглисты
Позади, и светло, и не жарко.
Но пока все бредут в полумраке,
Осуждают, заранее судят,
И на мелочь зевают собакой,
Нет смирения в поприще судеб.
Кто-то чувствует всю беЗполезность,
Кто-то слепо плутает со стаей,
Но законом здесь – совесть, для бедных
Её вставили всем – это знаем.

Кто-то слепо кончает иудой,
Кто-то сразу зарыл её в бурсе,
Где учил он азы, пересуды –
Это здесь, а там выход – по курсу.
Кто шёл правильно – тот и достигнет,
Нам о милости правильно думать.
Милость выше Суда, там не ники,
Там он имя получит, все суммы…
*    *    *

Слово «надо» мы знаем – был Федя
«Джентльмен», под водою «рыбачил»,
Слово «жрать» у них было обедом,
И конец приключеньям – на даче.
«Надо» – это железно для нижних
Социально, кто выше, тем легче,
Больше разных лазеек, есть ниши
Где другой за них долю отмечет.

Но и там есть свои «заморочки»,
И крутись, не крутись – делать будешь
Кто в чём призван, и мёртвым примочки
Не нужны, а живые «поудят».
«Надо» – в Церкви, и Духу работу
Совершать надо тоже железно,
И крутись и напейся до рвоты,
Но получишь свой пай – где полезно.
Может, где-то другому ступенькой,
Может – фоном, а может и искрой,
Что зажжет  свой костёр не маленько,
Ничего мы не знаем в тех исках.

Надо – верить, одна нам надежда
Здесь дана, проверяет на годность,
И алмазы в духовном железно
Попадают – кто ищет не поздно…
Житие – много скажет, кто ищет,
Кто нашёл, тот поделится кладом,
Надо кроху питания нищим…
И блаженно дух нищий – награда…
*    *    *

Завершится зловонием, зрадой
Замечательный зимний затейник.
Завернётся закрытое задом,
Заползёт зависть зольная змеем.
Зарядиться зарядом задора,
Заручиться заправкой запальной,
Затереть заусенца запора,
Замесить заговорчик зональный.

Заарканить заклёпку забавы,
Заключить закавыки, заклеить,
Заклеймить зэков задней заставы –
Заржавел зуб, задвигайся злее…
Заслужить зачисленье зачёта,
Зеркалами закроем земное –
Злодеяния зверя, залётных
Зачисляют замучиться зноем.
Зацепится заявкой за звёзды:
Зеленеть, зацветать, зерновые
Зимостойки, за злаком заезды –
Запрягаются зубры земные.

Заваруха запретной задачи,
Заведёт запредельной загадкой,
Затрещит загражденье, заплачет
Заключённый – зачётик занятный.
Золотой залатаю заплатой
Задушевную звонницу звука,
Запросив засусального злата…
Замечает злом злобная злюка…
*    *    *

Слышал: вымолят ближних монахи,
Нет монаха у нас в родословной,
И своя у нас ближе рубаха,
За себя мы в молитве – с условьем…
Что помогут и здесь, при текучке:
Со здоровьем, найдутся финансы,
А потом потихоньку, поштучно,
И для ближних окажутся шансы.

Значит, всё же он круглый сей шарик,
И земной и духовной планеты,
Тавтология мира всех шпарит,
Мы земные и высшие дети.
Но для высших – родиться повторно
Завещал нам Спаситель от Духа,
Не от нас всё, зачатие спорно,
Да ещё и вращение круга.
Всё в движении, разным зацепом
Шестерёнки встают, кто их включит,
И какой их период? Всю «репу»
Изотрёшь в этой думе дремучей.

Нет монахов, но всё же молитва
Улетает в просторы вселенной,
И есть ангел, он рядом, он ниткой
Всё сошьёт, и доставит мгновенно.
Получается, надо упорно
Нас помиловать – вымолить меру,
И себе, и для рода, повторно
Разрешая свой ребус про веру.
*    *    *

Ангел – это модем, он и свяжет,
Да и «джи» ускоряют систему,
А рукой мы «мышкуем» и даже
Выбираем, где вставится в схему.
Схема всюду – в быту и в духовном,
Мы в мозаике некий осколок,
Со своими углами, не ровно,
И прозрачность – она ниже пола.

Идеально – идёт шестигранник,
Это соты и дружные пчёлы,
А у нас беЗпределы с поганым,
И себе строим нужные норы.
Как такой контингент обработать,
Подвести  к знаменателю, цвету,
И настроить духовную ноту
В ксилофоне, для Неба ответом.
Все вопросы – по технике, духу
Не поставишь незримой задачи,
Интеграл невозможного пуха,
Чтоб качаться в нирване удачей.

Ангел – это мечта, но мечтою
Достигали святые пределов,
Чудесами картину построив,
И она долговечнее мела.
Остальное всё – мел в этой школе,
И сотрут всё поганое тряпкой…
Вы простите мне поиск на поле
Нашей жизни – ответы загадкой…
*    *    *

Год, как год – вроде всё как обычно:
Экономика в долгой раскачке,
Выход денег в оффшоры – миг личный,
И от доллара бег – не иначе.
Распродали госдолг их – занятно,
Да и с нефтью – стабильные цены,
Но есть в воздухе дух непонятный,
Что всё рухнет однажды, мгновенно.

Надо вкладывать больше в металлы,
Но здесь бизнес, им надо сегодня,
И качают с нас силу канальи,
Нефть и газ им вражинам негодным.
Они санкции нам – мы плутоний,
Они ложь, мы угодливо спину,
Залезайте в коляску, погоним
Мы и дальше покорно – скотиной…
Но обманчиво – «всё как обычно»,
Где есть вера, тот видит проколы,
С номерами замесик циничный,
Наковальню типично и молот.

Аналитики есть у державы,
Да и Бог не оставит разведку,
Значит, критики мига не правы,
Надо в корень глядеть – это редко.
Необычно, что смертную тему
День за днём мне дают, без раскачки,
Когда грядет пророков мгновенье –
Не поймёт окружение в спячке…
*    *    *

Купола – кто считал их в России?
В позолоте и просто в покраске,
Чтоб Господь нас заметил – без силы
И добавил, где надобно, ласки.
Мы – удел Богородицы славной,
Нас ведут, пусть сурово, но прямо
По дороге проверенной, Главной,
Где нет мин, но достаточно дряни.

Под ногами она и в отрогах,
И нельзя нам туда, не по чину,
Там достаточно толстых, убогих,
И которым бей в лоб – всё едино…
Возродился храм главный, Спаситель
Сохранил нас – жемчужину духа…
– Вы границы свои сохраните
И не тронет вас мира разруха.
Понимаем мы так эту милость,
Попущение красной заразы,
И сейчас нас придержат, чтоб билось
Сердце чисто – без жира и грязи.

Купола – они в мире духовном
Означают защиту от блеска,
Что даёт мир соблазном греховным –
На крючок и к лукавому леской.
С золотым отраженьем защита
Непременно внесёт свою лепту…
Купола – под покровом и с нитью,
Что даст снова Спаситель, не некто… 
*    *    *

Непременно докрутят сценарий
«Откровения» – битвы последней,
И есть сё откровение в паре,
Всё по Библии – почерк посредник.
Я приёмник – то утром, то в вечер,
Да и ночь вся моя, график сложный,
И сон плавает, слогом отмечен,
Где текучку и вечность итожит.

Полусон для поэта стихия,
Где он носится в неком просторе,
Но в итоге на створы не хило
Выезжает – то радость, то горе.
И сюжет, как бы, строчек случайных,
Но всё вместе готовая схема,
Что уже сотворилась где  – в тайне,
И сюда снизошла, и не нема.
Мы уже застолбили свой голос,
Наш участок стоит нерушимый,
И мы золото моем – не соло,
Невзирая на осень и зиму.

И весна нам рождает цветенье,
Лето жар пробуждает, и краски,
Окружение – сильное мненье,
Круглый год мы творим без опаски.
Не поймёт, может, кто – мы как эхо,
Можем в ухо влететь и наружу,
Но вращенье серьёзно, без смеха,
На кону наша жизнь – ставим душу…
*    *    *

Меч надежды мы вынем из ножен,
Веры бронь не пропустит удары –
Всевозможные мира угрозы,
А иначе все выходы даром…
Мы – выходим на сечу одеты,
В подходящие месту одежды,
И враги, те меняются где-то,
Мы – одни, и наш климат не нежный.

Но недаром, на северной кромке,
Разместил нас Господь, океаном
Мы прикрытые с тыла негромко,
Отступать дальше некуда пьяным.
И трезвеет тихонько держава,
Поколение новых мальчишек –
Не такое, всё больше исправных,
Но и больше попрятаться – ниши.
Получается, мало нам смены,
Не уйти: ни в запас и ни в спячку,
До конца охранять свою стену,
Где поставлен не даром, в горячке.

Меч надежды не спрячется в ножны,
Раз он вынут – отточенным словом
Поражаем врагов, где возможно,
И мальчишкам пример, что не ново.
– Помоги нам, Господь, эти латы
Укрепи – отвечая молитве,
И мечи отточи, чтоб булаты
Не ржавели от чаши испитой.
*    *    *

Завывают осенние ветры,
Это всё, что в духовном я вижу,
Может, где-то есть мощные мэтры?
Подойдём и посмотрим поближе?
На Афоне молились монахи,
Но их там подсадили на евро,
И гостей подселили, мол хватит
Места всем и приедут к вам негры.

Это образ – гостиниц шикарных,
Что построил Союз Европейский,
А у них, я молчу, дяди – парны,
Да и дамы гуляют лесбийски.
Осуждать их нельзя – толерантность
Во главе их углов и на входах…
Ватикану кость кинули грантом,
Чтоб молчали – их время, в угоду.
Где-то там по пророчествам – папа
Шёл последний, что будет – не знаем…
И у нас в Православии драка,
Кто-то с томасом крутится с края.

Завывают осенние ветры,
И листки улетают – так надо,
За окном эти образы в сетке
Из дождя, что заплачет о гадах.
Кто заплачет о праведных душах?
Они есть – сохранились по схронам…
Но пока что вой ветра нам слушать,
И кто слышит – идущие громы…
*    *    *

Распрекрасные белые розы
Постоят и завянут в букете,
Для чего они жили с угрозой,
Для чего возникали на свете?
Краткий миг восхищения, зависть,
Жалость в песне – зачем этот цвет им,
Кто их вывел, на север отправил?
Не найдёте в сем мире ответов.

Они гости, посланцы из Дома,
Кто в снегах его вспомнит в миг краткий,
Покатилась жизнь грешная комом
Наших предков, и плод сняли хваткой.
Всё хватаем, срезаем, купоны
Уже здесь принесут дивиденды,
Обойдя перелётом законы,
И до кризисов словим моменты.
Кризис – Суд, он отменит кавычки,
Обнажит нашу сущность и корни,
На снегу будем белом и лично,
Представитель не выспорит в споре.

Получается, белой одеждой
Нам нутро улучшают и красят,
Все к воде отправляются нежно,
Что живая ждёт звёздного часа.
Припадут к ней воскресшие люди
И толчок к новой жизни чудесной,
А увядшее, с примесью, круга
Не получат – как в жалобной песне…
*    *    *

Отступать дальше некуда – полюс
Позади страшный, северный с льдами,
Погуляли достаточно, вволю,
Собирать ныне камушки станем.
Так по камню на камень - и остров,
И страна укрепляется базой,
В чём же база проявится остро:
Олигархи, оффшоры, продажи?

Нет, конечное – это всё пена,
Так должно быть – законы всё рынка,
Деньги лезут туда, где обмен им
Не окажется пшиком и льдинкой.
Но не всё измеряется в гроши,
Есть ещё: слава, честь и Отчизна,
И по вере движений хороших –
Христианских и главных по жизни.
Отступать дальше некуда – бесы
Номерами закрыли дороги,
Остаётся что, в схроны? Кто лесом
По скитам разбежится в остроги.

Есть такая судьба староверов.
Им молиться же надобно где-то…
А мирянам куда, где их мера?
Где их остров, где база, где свет их?
Отступать – но там дальше антихрист,
Как мороз и как льды, и метели,
Направления нет, одни вихри,
И расплата – что лишнее съели.
*    *    *

Сатанинские чёрные тропы –
Это гаджеты новых реалий,
Все сидят, всё в экраны утопли,
Что там видят, есть думы?  – едва ли.
Информации ком и он снежный,
Собирает всю грязь, разный мусор,
И в конце разобьётся – не нежно,
При наезде на камень, не трусом.

И нельзя избежать – это норма,
Для последних времён – мир объёмный,
Он как шар разбухает задорно,
Но и лопнет нечаянно – стрёмно.
Сатанинские чёрные вехи –
Это мир из расколов и распри,
Из гудочков неслышимых, неких,
Но кто слышит – из громов ужасных.
Штукатурка летит, всё трясётся,
Уже трещины в здании старом,
Все пророчества выперли чётко,
Но не видит никто, все в ударе.

Нажимать надо кнопки без счёта,
Мышковать, и не думает палец:
Машинально, рефлексами, с лёта
Выбирает и смотрит, что дали…
Информации много – пустышек,
Но в обёртке она, что конфетка…
Развернётся в конце и услышишь:
Сатанинская чёрная метка…
*    *    *

Мне не нужно в заморские страны,
Меня родина зовом призвала,
И пусть это звучит очень странно,
Мне не нужно для почестей зала.
Мне достаточно чувства – что вятский,
Что родные вокруг деревеньки,
И на город гляжу я с оглядкой,
Там другое и время, и деньги.

Там немного другие и люди,
Они больше спешат, без природы,
И у них очень много испуга:
Перед миром вещей и погоды.
Здесь всё проще – родимые стены
И погост, есть и храм, да и пашня,
Даже в роще есть отклик обменный,
Я там вижу отчизну прекрасной.
Мне не нужно в заморские дали,
Походил я в морях на буксире,
А сейчас мы на якоре встали,
И мы видим всё сущее в мире.

Там такие же трудные страсти,
Даже больше – страшней искушенья,
И там веруют в Бога отчасти,
Даже больше – задвинули в тени…
Мне не нужно в заморскую бездну,
Остаюсь я на родине с Корнем,
Пусть без славы, без залов и бедным,
Но мы с Богом и верим упорно.
*    *    *

«Кин-дза-дза» – начинается вроде,
Оцелопы решают задачку,
Миллионы полковников в гробе,
Не расскажут, кто сделал заначку.
Так приснилось – такой есть сценарий,
Неспроста это вылезло в память,
Мне во сне нашептали ошпарить
Их глаголами, стырили лямы.

Ручейки эти сходятся в банки
Федеральной какой-то системы,
Но в итоге за клубами – танки
Появиться должны в нашей теме.
Но их видят, и против «Арматы»,
«Авангарды» и прочие «Ярсы»
Возникают, от натиска НАТО
И родные прикроют гектары.
Но нам мало – за другов в ответе
Мы пойдём, за союзников в драку,
За родных Православных, что дети
Где-то с турками делят собаку.

Против лома другой будет ломик,
Из урана тяжёлый сердечник,
Этот импульс в прибор слоботомит,
И война эта вылезет в нечто…
«Кин-дза_дза» – там и рай по дороге,
И у нас есть конечная стрелка…
Генералы-полковники в гробе,
Но Домой нам охота в «тарелке»…
*    *    *

И пузырь, и гнойник разом лопнут,
Есть предел растяжения клеток,
И в истории выходы-окна
Постоянно идут, без отметок.
Кто-то массу людей ограничил,
Миллионы ничто – просто пшики,
И сейчас докатились до дичи –
ГэМэО увеличило ники.

Снова много безликих и лишних,
Миллиард золотой – как бы норма,
Это вывели «гении» в числах,
И запустят решенье задорно.
Пузыри будут лопать повсюду:
В экономике, в людях, в ресурсах,
Кто такой этот бог, что всё судит?
Кто решает: тот в рост, этот в урну.
Мы зовём его просто – лукавый,
Он везде, и везде его слуги,
И сейчас накопленье – не здраво,
Накопилось всё зло – что-то будет.

Попускает Господь, но бездушью
Тоже где-то предел есть особый,
Эта масса безликая пушкой
В переход устремится, за скобы…
Кто же в скобках? – там верный остаток,
Что хранит от творения веру,
Кто услышит, попросится  в атом
Этой стройки молитвенным нервом.
*    *    *

Где-то лето всё – маленькой жизнью,
Где-то жизнь вся – беЗплодная осень,
А Любовь улетает в Отчизну,
Мы нас взять в караваны попросим.
Мы же слышим крик жалобный птичий,
Это наши кричат за пределом,
И зовут нас исполнить обычай
Покаяния, исповедь – смело.

Это то, что даёт и надежду,
И крыло, что молитва – во первых,
А постом, что второе, поддержит,
Успокоит все вихри, мир нервный.
И надёжно в строю, и синхронно,
Там и праздник, и отдых с посадкой,
И опять перелёт, перегоны,
Иногда искушенья, не сладко.
Но в строю вожаков тоже много,
Там свои небольшие отлёты,
Не сменить бы ошибкою ногу,
Не остаться на зимнем болоте.

Нашей маленькой жизни не хватит,
Сам в себе не созреет плод спелый,
Под покровом святого и Мати
Он становится зрелым и целым.
Лето маленькой жизни проходит:
Чик-чирик, день за днём, грянет буря…
Не ушёл с караваном, и годы
Все напрасны, напрасно всё, хмуро…
*    *    *

Космос космосу рознь – есть орбиты,
Притяжение, связаны руки…
А есть мысли простор и не сбитым
Улетишь за пределы разлуки.
Это сон, это грёзы с мечтою:
О Небесном, немыслимом, чистом,
По молитве окошко откроют,
И дадут поглядеть – не нудистом.

Обнажённые нервы планеты,
Обнажённые души и страсти,
Обнаженье греховность осветит,
И увидишь всё в целом – не части.
Как мозаика сходится в пазлы,
Соберутся из жизни картинки,
А всё вместе – так промысел назван,
Чтоб вести без орбиты по льдинке.
Есть течение, трещин, торосов
На пути повстречается много,
Но Звезда направление тросом
Всем укажет, и ангел поможет.

Космос этот духовный безбрежен,
Но и Город из золота манит,
Не уйти бы по трещинам, между
Этих льдов в глубину из обмана.
Притяжение здесь не орбитой,
В вере – комплексом: ангел, молитвы,
И святые помогут, есть свиток
Из Писаний, как карта и нитью.
*    *    *

Червяком по земле? – нет, устали
Извиваться извилины мозга,
О пути я мечтаю из стали,
С паровозом могучим, надёжным.
Всё земное не так уж и манит:
Пресыщение, опыт, болезни?
Или дали надёжные сани
И коней, что везут, где полезно?

Я из космоса низко спускаюсь,
Здесь родные, друзья остаются,
И зову их в Небесную стаю,
Но, пока что, их манит уютцем.
Притяжение, цепи земного –
Оно всюду, закон гравитаций,
Обойти можно Свыше подмогой,
С этим сложно и мало нотаций.
Свыше знают, на что ты сгодишься,
И не тратят расходом ресурсы,
Нам дано не судить и не ищем
Мы своих, а всему просим курса.

– Помоги нам, Господь, и знакомым,
И далёким, и даже во чреве,
Кто ещё не родился, законы
Здесь для всех, а мы листья на древе.
Мы трепещем и мокнем от бури,
Отрываться дано нам, в чём сроки?
И извилины в листьях? Нахмуришь
Лоб раздумьем, но с верой глубокой…
*    *    *

Не хочу по земле извиваться,
Но и в космос, пока что, мне рано,
Тогда в песню хочу без остатка,
О заре закричать спозаранок.
Она, верю – придёт, и проснётся
Мой народ, и расправятся плечи
Богатырские, с нынешним гнётом
Калик выползет к Свету, калечный.

Мы хромаем на обе ступени,
На карачках ползём в буераках,
Кто-то гроши считает без лени,
Кто-то в прошлое пятится раком.
И заря всё расставит на место,
Но туда не войдёт полузрячий,
Не обставил след верою честно,
В лабиринте остался сидячим.
Чтобы в песне все выходы-точки
Обозначились чисто и светло,
И мотив был красивым и мощным,
До печёнок достать и с отметкой.

Где такую найти мне подмогу,
Нет ни голоса, внешнего слуха,
И все ноты с сем миром не в ногу,
Белый ворон закаркал – проруха…
Это всё, что вокруг, да и в прошлом,
А что в будущем – это в Писанье,
Но есть внутренний слух – он не пошлый
И он циклы расставил пораньше.
*    *    *

Как узнаем приходы Мессии:
По вибрации, вспышкам, гудочкам?
Но одно – это будет в сверхсиле,
Все услышат, поймут – это Точка.
Кто-то прятаться будет в пещеры,
Кто под воду уйдёт, кто-то в бункер,
Но пришествие вычистит щели,
На агонию будут секунды.

Там и время – ничто, перед смертью
Не надышишься, нет благовоний
Защищающих, чёрные черти
Поползут из щелей и погонят.
Неприятная в целом картина,
Что приятно – да оргия плоти,
Новый Год отмечают без Сына,
Не родился ещё беззаботным.
Строгий пост на Земле, всё в тревоге,
Где-то зверь перед лоном рожениц,
Поглотить Сына хочет, без Бога
Вся Земля и остаток всё меньше.

Искушения здесь – Православным,
Календарь у них верный и старый,
Но бегут в мишуре с «другом» давним,
Так удобно, так больше «подарят».
Но «подарком», обычно – похмелье,
И иллюзия встречи Мессии,
Кто услышит, кто трезвый, без зелья?
– Тишина, без вибраций, без силы…
*    *    *

Единицы – кто слышит и верит,
Так должно быть, но это печально…
Не увидеть открытые двери,
Побежать за химерою дальней.
Она манит всегда горизонтом:
Там открытия, новая радость,
Но всё тоже – то шопинг, то с понтом
Погордиться игрушечкой надо.

Есть ещё, как рабы, вроде фона,
Копошатся, всех страсти изрубят,
А в духовном немного, с законом
Где-то часть разбирается кругом.
Десятина раздёргана – секты
Без конца вырывают адептов,
А за левым плечом стоит некто
И услужливо шепчет рецепты.
Кто ещё отобьётся молитвой,
И крестом, и постом, да и плачем…
Горизонты пустые, что бритвой
Поработал расчётливый махер.

Единицы имеют свой корень,
И всё больше мир пустоши, лысин…
Так должно быть, последний мир болен,
Не растёт кроной в ближние Выси.
Она где-то всегда недалёко,
Позови и оттуда подмогой
Сонмы ангелов ринутся током…
Но вокруг тишина и тревога…
*    *    *

Как-то связаны воды с душою,
Чистота там и Главное – святость,
И в природе и в храме откроют,
Что в ней нет всеземного проклятья.
Проклял Бог этот мир за Адама,
Кто-то сорность и тварей рассеял,
Что сжирают друг друга упрямо,
А в траве дикой ползают змеи.

А в воде? Там нашли образ ¬– полюс,
Мол, она изменяет полярность,
И внушение это, и голос
Серебра – судят куб погектарно.
Не измерить нездешнюю гостью,
Это Дух освящает всё чудом,
Создаёт верой тоненький мостик
Между Раем – посланьем оттуда.
Чудеса – их не вставишь в компьютер,
Где, кому повезёт? – знает Случай,
Если кто-то пропитанный мутью,
То его отведёт – и не мучай.

Но диагноз – не нам его ставить,
Мы же видим частично и криво,
Всю картину – сердечность и навык
Изнутри проверяют на вшивость.
Вшивых мой и не мой – надо стричься
До корней, очищая пространство,
И тогда будут шансы с отличьем
Применить Божий дар в постоянстве.
*    *    *

От престола река течёт в город,
И реально Живая, есть Древо,
Освятил её Дух, чтобы споры
Не взошли снова семенем левым.
Образ мира – ходьбы от супруги,
Нам земным это ближе, понятней,
Да и в жизни ходили не с Другом,
Больше бегали с бесами в прятки.

Но не зря там и Древо, и Воды –
Это образ, всё время подпитки,
Чтобы Жизнь продолжалась не годы,
Речь о вечности – строго по Свитку.
Но ведут в этот город ворота,
И нечистых, и лживых не пустят,
В Книге Жизни записанный кто-то,
А другие вне – сбросятся в устье.
Внешней тьмой не кончается образ,
Там и озеро лютой гиены,
И мучение в вечность недобрых,
Кто плодов не взрастил незабвенных.

Доброта – это чистые воды,
Так по капельке капля и речка,
За плодами в свой месяц походы,
За листками здоровья, что лечат…
У нас тоже, что месяц то разный:
То труды, то покой, просто будни…
Строгий пост завершается в Праздник –
Рождеством. И рождений нам трудных…
*    *    *

Нелегко на просторах вселенной
Отыскать в чём-то близкие души,
Все мы разные в гребнях, как пена,
Пузыри, симбиозы из чуши.
И несётся волна за волною:
Ночь и буря, и звёзды в тумане,
Ты один и тревогу не скроешь,
И стоять так на ветре устанешь.

Ты – пустыня, но Богу не внемлешь,
И земная «звезда» тебе ближе,
Здесь кумиры заполнили землю,
Между ними и зависть, и ниже…
И чему они в целом научат:
Наркоманы, иль кончили плохо,
Есть, конечно, в созвучии случай,
Достигала нас нужная кроха.
Так из крошек душа созидает
Свою башню, но в стройке есть угол,
Что там будет пригодно для Рая?
Непонятно на ветре, с испугом.

Но приди к людям чистым, что в храме,
И себя прибери надлежаще,
И торжественно, чисто предстанешь
На Суде, но плутаем мы чаще…
Так душа погуторит с душою,
Разойдутся, и снова не спится,
Нет покоя, беЗсилье не скроешь…
– Помоги, Боже, к избранным птицей…
*    *    *

Помечтать можно как-то немного,
За того что-то парня представить…
Но тот парень закончил дорогу,
И давно осуждён или правый.
Нам ещё собирать свои камни,
Что швыряли когда-то бездумно,
И грешок, пусть минутный и давний,
Всё равно где-то числится в сумме.

За себя отвечать нам придётся,
За свою у нас спросится ношу,
Примириться с Создателем, Отче,
Он и Сына послал к нехорошим.
Что в себе мы найдём кроме страсти,
Этих помыслов здесь непременных,
И их вычистить можно отчасти,
Но для полного цикла – вся смена.
Это снова рожденье от Духа,
И кому, где судьба, тот и правый,
Эта сложная вся заваруха
Пострашнее войны – в образ здравый.

Невозможно здесь собственной силой…
И одно – непрестанно молиться,
От обстрела спасаясь, от вилок
У Креста, покаянием ниц всем.
За того тоже парня в ответе,
Где-то рядом, что жил в твоё время,
И ему не помог выйти к Свету…
Эта ноша – полезное бремя...
 *    *    *

Мне вагончик послужит зацепом,
В Тихорецкую он не уехал,
Он меня посадил ехать степью,
И рассказывать правду – без смеха.
Не навру я – не наш это ракурс,
Пусть радистом я был говорливым,
Это в прошлом, история раком
Повернулась – вернулся на нивы.

И земля стала ближе, и небо,
Да и море не скрылось в тумане,
Это всё не отнять, и победой
Я считаю сей опыт в кармане.
И курил я когда-то, был опыт
Отрицательный, сильной ошибкой
То считаю, он личности топит
В пелене наркотической, зыбкой.
Вроде слабый ничтожный наркотик,
Но курить – смертный грех, и он страшный,
Уничтожит он душу, не плоти
Это враг, всё равно той все страсти.

Плоть червяк всю обгложет больную,
Не подавится, зобайте дальше…
Но душа – если есть и волнует,
Затоскует, и бедную жалко.
Смертный грех до последнего часа
Губит белую душу сей вонью,
Не стыкуется это со счастьем…
Из вагона сойду в перегоне…
*    *    *

Саксофон очень здорово скажет
Про туман, что сиреневый ночью,
И без слов донесёт, больше даже
Где-то струны настроить захочет.
Этой девушки можешь не встретить,
Но тоскуешь о ней непрестанно,
Это где-то в нас вложат приветом
О Любви, что в своём полустанке.

Она где-то…. Наш поезд уехал
И летит в никуда, всё спешили,
А зачем? Если всюду помехи,
И выходит всё тайное шилом…
И кондуктор смолчал – всё едино,
Много вас  проходимцев катаю,
И никто золотой середины
Не искал, быстро катятся к краю.
Не вернётся тот поезд, к обрыву
Он несётся, так путь предназначен,
Навсегда здесь покинуты нивы –
Не бывало, не будет иначе.

Но полночной звездой Вифлеема
Нам Любовь говорит, что нас встретит,
И что встреча пройдёт непременно,
Но здесь вера железная Светом.
Чтоб «Прости» было искренним, слёзным,
До глубин, до нутра, до печёнок,
И тогда воскресение грозным
Не окажется, будешь прощённым…
*    *    *

Не увидишь дрозда на просторе,
Это тайная скрытная птичка,
И рубашку свою где-то скроет,
Слышим голос, явленье не лично.
Также Дух не является явно,
Но с покровом придёт, если просишь,
С упованьем к Создателю славным,
Прибегая  к Христу, чуя осень.

Осень жизни – здесь важно не годы,
А плоды – всем пригодные злаки,
И нашёл ли к Вершине проходы?
В наших дебрях, где злые собаки…
Не сожрут, так досыта облают,
Они чуют тебя, твою песню,
Улететь бы в тайгу и петь тайно,
Но лишь люди оценят чудесно.
Эти правила жизни, законы,
Не от нас, мы здесь миги и эхо,
Что смогли отразить что-то тоном,
И прорваться сквозь мира помехи.

Не увидит нас мир в своей сцене…
Но и петь будем мы непрестанно:
Не для классов, просмотров, оценок,
Это больше – потребность и странность.
Где-то есть ещё ждущие уши,
И проходы последнего слуха,
Миг последний послушать не чуши…
О последних мгновениях круга…
*    *    *

Этот мир: то мотор, то компьютер –
Счетовод и тупая жестянка,
А нам нужно простого уюта,
Чтоб по пашне не ездили танки.
Но уют невозможен без денег,
Надо вложить в тепло, занавески,
И враги к нам приходят без лени,
Кто их гонит, что манит их блеском?

Есть ресурсы – дадим по дешёвке,
Обменяем на разные дряни,
Что подсунут от Запада ловко,
И с Востока добавят свой «пряник».
Значит, дело не только в торговле,
Их нутро наше сильно тревожит,
Не такие мы в суетной ловле,
Не такие на рыло, на рожу.
Толерантность не очень приемлем:
Есть казаки, скиты, староверы,
Это семя, оно может в землю
Прорасти, взять у пошлости меру.

Это завидно – надо нас танком,
Самолётом, разрушить ракетой,
Знают, будет ответка по банке,
Но пойдут – это норма без Света.
Этот мир – механизмы пророков,
Номера, что загнали в компьютер…
А мы люди простые, нам сроку
В видах вечности – миги, минуты…
*    *    *

Отбиваться от ворона – чем же?
Да не спать и не сядет на темя,
И мозги не склюёт, и объемлешь
Этот мир в нужном ракурсе темы.
А не спят на кресте и не сходят
Отдохнуть, посидеть на диване,
Телевизор включить, не погоду
Поглядеть, а чужих и незваных.

На любые желанья и вкусы
Предоставят каналы, есть выбор,
И мозги прочищают безусым,
Да и старых всех делают рыбой.
Тоже мозг деградирует быстро,
Экскременты чужие не в пользу,
И остынет духовная искра,
В темноте же удобнее ползать.
А нет пламени, нет и похода
За Звездой, горизонт очень сужен,
Сериалов же мусорных много,
И желанья всё уже и уже…

Чёрный ворон уже подобрался,
Научился клевать на сеансах,
Никому твоих клеток не жалко,
Ты себя пожалей, мозгу – шансы.
А не выйдет – не вам эта песня:
«Чёрный ворон не твой я», и точка,
Продолжайте, и темечко треснет,
И мозги расклюют по кусочкам…
*    *    *

Чёрный ворон – он кружит над миром,
И мозги пожирает планете,
Но остаток остался – не сирый,
Он в России – рассеянный где-то.
Он, пока что, калекой на печке,
Дожидается нужного часа,
Чтобы выйти готовым на сечу,
В это чудо мы верим негласно.

Все же знают – так будет, но плачут,
Мол, сейчас надо руки на пашне,
Нет заводов, в торговле удачи,
Всё пропало, от санкции страшно…
Чёрный ворон, могучий и лютый,
Он и блок сотворил на подмогу,
Коалицию сложил в минуты,
Но не может сожрать нас в итоге.
И Илью так никто не обидел,
Пока был он беЗпомощный дома,
Его стены хранили, не идол,
Да в углу, что есть красный – икона.

Так иконы у нас и доныне,
Не закрылось окошко в мир горний,
И негласно всех ангел отринет,
Кто на нас посягает упорно.
Чёрный ворон – он чёрный, по сути,
И ему отпускается время
Покружить, поклевать на распутьях,
Но Рассвет уже близко и смена…
*    *    *

Приложением к веточке с Русью
Ощущает, кто мыслит по-русски,
Пусть он даже в протесте и трусит,
И разрез глаз широкий и узкий.
На великом могучем нюансов
Предостаточно всяких, и граней,
Но в итоге равнина даст шансы,
Чтоб запела душа, через раны.

Приобщением к общему Корню,
И враги у нас общие в духе,
Кто не понял ещё, тот упорно
Продолжает скитаться в прорухе…
Нахлебается досыта жижи,
И захочется твёрдого злака,
И мать Родина склонится ниже,
И приветит обратно собаку.
Оторвётся листок, унесётся,
На чужбине он вряд ли даст корни,
Что от семени вечного, плётка
Толерантности выполнит норму.

Обезличат, ослабят натуру,
Из широкого сделают щелку,
Чтоб залез на шесток и без бури
Прозябал до скончания мелким.
Если русский, то душу не спрячешь,
Ни под паспортом, ни на чужбине,
Это Духу простор и горячим
Возвращение блудного сына.
*    *    *

Чтоб увиделись проблески Жизни –
Надо сложить мозаику смерти,
Но не всем, этим ребусом лишним
Не научите массу инертных.
Но и это не скроешь – есть даты:
Иногда это Праздники, числа,
И поминки – гулянка поддатых,
Или вдаль с панихидой, всё чисто.

Всю мозаику сложит молитва,
И откроется некое чувство,
Горизонты откроются видом,
Что ушли эти люди не в пусто…
Мы к святым обращаемся часто,
Знаем – эти ответят, им можно
За пределы ходить, пусть негласно,
Но и это в картинах есть сложных.
Основная же масса не видит
Ничего, копошение тварей:
Креативных, тупых, где-то идол
Горизонты закроет в ударе…

Собирает мозаику вера,
Да и в храме усилят картинку,
Наложением с прошлым и Первым,
Что ушёл за пределы не льдинкой.
Эти Жизни и смерти кусочки
Все стыкуются чётко и ясно…
Помоги нам, Господь, вставить прочно
И свою в общем часть, а не в частном…
*    *    *

Полонила полночная вьюга
От зари до заката державу…
И не видно ни искры, ни друга,
Скоморохи в экранах заржали…
Кто сказал, что нам армия другом,
Да и флот – двое верных на страже,
Но пока и у них очень трудно,
Есть коррупции много и грязи.

Обступили враги и смеются,
И их мыльный пузырь весь в оттенках:
Толерантности радужной лютой,
Порождение с примесью пенки.
Полонила полночная темень,
Нет поста и усердной молитвы,
Что с того, что последнее время,
И сидеть надо грешному скрытно.
Если правый спасётся едва ли,
Где стране моей – в страшных коростах,
Да у нас о духовном печали,
И в истории трудной не просто.

Но, не так ли приводят к поклону,
Через скорби блудливых детишек…
– Боже, правый, спаси от полона
Мой народ, моих ближних, дай нишу…
Полонила полночная мерзость,
Но не всех, где-то тлеет остаток.
– Помоги, Боже, вымолить меру:
И державе, и личный зачаток…
*    *    *

Хорошо, как в «Балладе о судьбах»,
Вознестись высоко над землёю…
Но наш пепел он в прахе пребудет,
Да и ангелов пачкать – не метод.
Наши души не в сумочках белых,
На Весы их доставят за шкирку,
И вопи, не вопи – зёрен спелых
Там поищут сурово, с придиркой.

Всё гнилое, нечистое – в топку:
И слова, и поступки, и думы,
Это всё сохранил кто-то ловко,
И из чёрных повытащат сумок.
Да и часть этих ангелов – чёрных,
Будут требовать чёрную долю,
На весы они вывалят горы
Наших прошлых ошибок на поле…
Поле жизни оно не простое,
Мы плутали без компаса где-то,
Ни маяк нам не светил, ни стоя
На главу не сходили приветы…

Но, пока что мы здесь, мы попросим:
– Боже, милости, чистым иссопом
Окропи нас и правильной осью
Помоги закрутиться, без стопа.
На Маяк нам надёжный, к Причалу
Прислониться надеждою к Стенке,
На Земле мы, земные, но чаем
Воскресения, жить в переменке…
*    *    *

Одноклассники мрут, что не диво,
По седьмому скакнуло десятку,
А им выпала жизнь не игриво,
От болезней не прятались в прятки.
Одноклассницы крепче – им внуки
Где-то вставят второе дыханье,
Это надо, без бабушек – мука,
И неполное как-то мерцанье.

Эти связи, зацепы по жизни,
Для чего-то давались, как вехи,
Кто их правильно выложит – нижним
Будет в сроках когда-то, без смеха…
Кто-то будет последним из класса,
Кто-то будет последним из школы,
Кто-то будет последним из массы,
Что в стране проживает доколе…
Кто-то будет последним в планетном
Небывало суровом масштабе,
Где и как угадает монетка:
Где орёл, а где решка, чей табель?

Кто оценки поставит за даты,
Что на крест или памятник врубят,
И куда переводы – к проклятым,
Или где-то, кем избранным людям?
Поминать – здесь одно остаётся,
Может, нас где-то, как-то помянут…
– Помяни их, Господь, точно, чётко,
Было имя зачем-то нам в данных…
*    *    *

Просвещения праздник – Крещенье,
Это Дух повстречается с плотью,
Где наружно, где внутренне – сенью,
Здесь незримая в мощи работа.
Отведёт – кто нечистый и сонный,
И поссорит любимых и близких
Враг известный – привязки затронешь,
Будет цель в искушениях низких.

Мало в храмах народу – всё те же,
А снаружи – там тела проказы,
Часть – геройство проявит прохожим,
Кто-то струсит от холода сразу.
Кто по вере придёт – тот получит
Неземную, незримо подпитку…
Кто мозаику сложит  – не случай,
Он картину получит, как слиток.
Просвещенье неделю готовят,
Перед Целью сочельник – особо,
Чтобы плоть приготовилась снова,
И замкнулся из времени обод.

Всё на круги своя – мы воскреснем,
И тихонько нас к Цели подводят,
Не для зримых проказ эти песни,
А идёт освящение в водах.
Это Дух для души, как бальзамом
Приоткроет немножечко веки…
Кто наружно придёт – в том же самом
Полусне продолжает калекой…
*    *    *

Танкер с газом взорвался на море,
И второй загорелся – до кучи,
Что, грешнее нас были там, что ли?
Или звёзды сошлись им, как Случай?
Часть живые, часть трупы, часть где-то,
Неизвестно в какой ипостаси,
То ли в дым превратились и пепел,
То ли дно притянуло в свой час икс?

В январе, кто в воде был – не слабо
Испытал свою шкуру на прочность,
Рядом с Керчью, там действует право
Дуть ветрам прямо с севера точно.
Подошёл к ним из местных спасатель,
Я ходил на таких, знаю климат,
Знаю, лёд на проливах и в хате
В это время туристы едино.
Моряков – тех и этих жалею,
Кто с нуждой, кто с романтикой в море,
Этот взрыв, он свалился на шею,
В этом месте и времени створом…

Будут выводы – турки к Аллаху,
Это кто совершает намазы,
Кто живые – есть шанс им рубаху
На груди разорвать не в проказах…
Всех настигнет – то взрыв или холод,
Чем мы лучше, что прячемся в клетки…
Но подъезды взрывают, и соло
Покаяния вряд ли там светит…
*    *    *

К золотой середине выводят
Принудительно – матрицы стимул,
Кто почует, то взгляд будет в оба,
Кто-то веки поднимет и в думу…
Кратким веком немногое сможешь,
Но и первые быстро дичали,
Семя Каина встроилось тоже,
И всё дальше далёкие дали…

Но число всё же вычислить можно,
И оно подошло – три шестёрки,
Незаметно в еане(EAN) несложном,
Но кто верит, почувствует твёрдо.
Где-то включат всемирный компьютер,
Изменить эту сущность программой,
Что напишется клубами, с сутью
Построения рая для граммов…
Стволовые используют клетки,
Эликсир кровожадно откроют –
Из детей будут делать таблетки,
Продлевая агонию строя.

Так и будет – без Бога, святыни…
Этот мир механически в пропасть,
И размножится вирус, остынет
Окончательно душами, …опа.
Но и стимул придуман для …опы,
И исход показали – святые,
И не матрица здесь, и не опыт,
Это промысел Бога единый.
*    *    *

По каналам центральной системы,
Где-то катится допинг из чая…
Мозг в отключке, не ищет цель темы:
Приземлённый, уснул, не летает…
Но вселенная плачет без строчек,
Без моих – одни чёрные дыры,
Все уйдут в темноту, в темень ночек,
Куда все и до нас уходили.

Это было – такое начало,
Всё на круги своя и по новой,
Кто-то ставит пластинку, и жалость –
Основная в мотиве основа.
Открываешь глаза – что же видишь?
Да всё тоже – ничтожные страсти,
И грызут они ближних и гидом
У них то же – всё деньги для счастья.
То ли время такое – всё остро
Обнажается, грани острее,
И всё меньше молитвенный остров,
Где укрытие есть и нет змея.

Он везде, его час икс – последний,
И он в ярости метится в вену,
И легко получает обедню,
Люди в очередь лезут на стену.
Но там пропасть, обрыв, как обычно,
И на остров – им холодно, страшно,
Но и темень страшнее, и зычно
Трубы воют о часе ужасном…
*    *    *

По каналам центральной системы
Где-то катится допинг из кофе…
И такое вступление клеммой
Подключалось и с выводом профи…
Так подумает каждый снаружи,
Кто не знает глубинных копаний,
И что путь этот думой натружен,
Но в реальности – выводы сами…

Где-то жаркое греется место,
И жалея включают обдувку,
Чтобы верные верили честно,
Не купились на сладкую глупость.
Это способ последней овечке
Рассказать про последние тропы,
Про последнюю к финишу речку,
Что уносит огромные толпы.
Пусть поэты копаются в рифме,
А словесники ждут обороты,
Этим профи духовное лишне,
И другие о букве заботы.

Но и мы же играем на поле,
И ведём соблюдение правил,
Чтобы как бы конфетку, невольно,
Заглотили крючок наш из стали.
Кто-то сразу сорвётся и в норку,
Кто-то будет идти, упираясь,
Есть надежда, что кто-то и в горку
Через смерть воскресает для Рая. 
*    *    *

Силиконовый «рай» уже ближе,
Чем мы думаем – строят «китайцы»…
Это, образно, нано-коврижки,
Что пекутся и явно, и тайно.
Сколько гениев лезет в запреты,
И зачатие ныне в пробирке,
Подбирают параметры – дети
Эти будут холодны, не пылки.

Лезут в тайны межклеточных связей,
Что ещё откопают, откроют?
Это ком пошёл снежный и с грязью,
И в конце будет рана из гноя…
Это знают прекрасно, но гонка
Повсеместно идёт, кто скорее
В этот вскочит заветный вагончик,
Где есть слава и деньги, идеи…
И, конечно, идея в конечном
Победит – мы же плюсы и минус,
Все к своим полюсам быстротечно
Соберутся – воскреснут, и сгинут…

Но пока идёт гонка – держитесь,
Трепещите и ставьте им «лайки»,
Это к душам направлены нити,
Это к ним подбираются гайки.
Закрутить, затянуть, уничтожить,
Превратить в механизмы, машину…
Чтобы «рай» свой был избранным рожам,
И забыли про Божьего Сына…
*    *    *

Кто бураном застигнутый в поле
Не молился, но слушает песню,
Очень мало почувствует боли,
На диване валяясь – всё честно.
Это хуже чем в море, там гибель
От волны, урагана, всё круто,
Здесь же медленно тянут все нити,
За часы всё проходит, минуты.

Незаметно, по градусу, тихо
Остывает всё тело и пища
Не справляется греть это лихо –
Ветер воет, позёмкою свищет.
Для мозгов же полезнее – ужас,
Настигает не сразу и рвота
Не мешает подумать, и стужа –
Это смерть, и кому жить охота?
Начинает молиться несчастный,
И о нём пропоют после песню,
Так устроено в мире ужасном,
Где всё требует смерти на месте.

А другой замерзает духовно,
Но о нём не поют – эка жалость,
Да таких – миллиард не условно,
А реально скатились в усталость…
ОбеЗсилели, сдались, и в мозге
Появились пустоты без думы,
Экскременты чужие, всё проза,
Нет поэзии в жизни угрюмой…
*    *    *

Приближают строительство Храма,
Даже тёлочек красных разводят,
И у всех, у народов упрямых
Представление есть о невзгодах.
Но пред этим есть краткие миги,
И духовные будут подвижки –
Всем по-разному, где-то и фиги
Толерантность получит с излишком.

Змеи ползают, плавают рыбы
По солёному Мёртвому морю,
И в других предсказаниях прибыль:
Что в Коране, что в Библии, Торе…
Открывают виденья монахам
И подвижникам разным по странам,
Не оставят в неведенье птаху,
Что гнездо потеряла и в страхе…
Это некая связь с запредельным,
А ещё есть дары и в науке,
Там такого откроют, чтоб мельниц
Было много – молоть тело в муке…

Нет ни шанса для плоти – всё пластик
Полонит своей наночастицей,
И вода – это жизнь, но ужасной
Будет всё на планете – с синицей.
Не хотели журавлика в Небе,
Ни Миссию, ни Рая – не ждали,
Получите земную победу…
– Да, сжигать будут мусор, без стали… 
*    *    *

Сколько ныне зимой на болоте?
Да вся стая – сидит, не взлетает,
Кто-то кружит, кто стал одиноким,
Что же будет с тобой, моя стая?
Поднимайтесь, родные, кто слышит,
Не глядите на мир, что весь в тине,
И он разом замёрзнет, глас – Свыше:
Птицам небо дано – не скотина…

Два крыла – то молитва и сила
Всех постов, очищает от груза,
Тех камней, что глотать приходилось
На земле и что в Небе обуза.
Да, вся стая сидит, были зимы
И до этого – «родина» ближе,
И лягушкам раздолье, что в тине,
Перелёт же далёк – вдаль не вижу?
Это где-то даны: и сигналы,
И рефлексы – нам вольная воля,
Да мы уши заткнём, нам усталым
Ещё слушать про дальнее поле…

Тут и там начинаются взмахи,
И попытки взлететь, но уводят
Их заботой о мире – вы, птахи,
Чик-чирик продолжайте с погодой…
Тут и там получается – вера,
На «авось» ещё – это нам ближе…
Но всё ниже та чёрная мерзость,
Что скуёт этот мир без подвижек…
*    *    *

Транспортёр, что и движется – время,
Проползает, как кажется, тихо,
И сажает не всех, кто не дремлет,
Чистотел собирая на выход.
Набирается плотно вязанка,
Транспортёр же бежит с поворотом,
Потерять её можно, обманно
Расслабляться чуть-чуть перед сходом.

А потом убыстряется время,
Транспортёр уже мчит, надо прыгать,
И вязанка поможет, чтоб темя
Или плоть не поранились мигом.
Дальше – выход, пред ним очень жарко,
Но здесь ангелы встретят, не бросят,
И с вязанкой пускают, чтоб в варку
И свою мы добавили ношу.
Это пьют сорок дней, что по мосту
Переходят нечистую реку,
Транспортёр же бросает всех оптом
Прямо вниз – это были калеки…

Там садятся, кто были с протестом,
Чистотел это лишне – мы любим
Изучать Слово Божие с местом,
Где обители всем, мы – их люди…
И спокойные катятся оптом,
Но потом уже воют напрасно,
Это сон, очень ясный о тропках…
Кто нечистый – тех участь ужасна…
*    *    *

Миг земной – он от мира в полоне,
Он красив и бывает изыскан,
В своих гранях сверкая в прогонах,
Кинолентой из прошлого цикла.
Там не миг уже – нечто и больше,
Это вехи истории, люди,
И они задержались здесь больно,
И сейчас возникают повсюду.

Киноплёнка, картины, поэты –
Все свой миг зафиксируют чётко,
Это жизнь, что из мигов раздета,
А всё вместе к надежде наводка…
Все хотели остаться на время
И им мига ничтожного мало,
Это тяга к высокому в теме,
И у всех по-иному осталось.
Кто века уже трогает души,
Кто мелькает звездою горящей,
Но известно одно – мы улучшить
Мир пытаемся мигом летящим.

Понимаем уже – всё химера,
 И что где-то мозаику сложат
Этих мигов, что будет примером
Рубежей? Что-то ликом, что рожей…
У создателей миги – особо,
Кто читает, кто слушает – в разном…
А всё вместе толчок нам к итогам,
Мы из вечности странники – ВАЖНО.
*    *    *

Ты, Любовь, стороною проходишь,
А разлука всегда перед нами,
Мы и ближних видали у брода,
Что есть смерть – перемена местами…
Мы в разлуке с Всевышним, мы в плоти,
И душа изнывает и стонет,
Это если услышал глас ночью,
И росток превращается в крону.

Прорасти – это мало средь терний,
Я молчу про дороги излишек,
Непростое движенье и нервы –
Прополоть в этом поприще нишу.
Прополоть в этом мраке дорогу
Невозможно без помощи Свыше,
Здесь молитва влияет в итоге,
Без неё заблужденье колышет.
Кто Любовь призывает в подруги,
Выезжает, мы верим, на счастье,
Это Свет, не земная натуга,
А блаженное в хоре участье.

Уже здесь поют славу, Всевышний
Научил и престол с куполами,
Где-то с золотом лучшим, не лишним,
С этой малою жертвой делами.
Мы Любовь призываем и плачем,
А разлука нас с миром не тронет…
И мы с ангелом, верим, задачу
Свою выполним, долг перед Троном… 
*    *    *

На идущей живой киноленте
Где-то ценность заветного места…
Или брак её – чёрная пенка,
Как стереть мерзость чудо-стамеской?
Кадр не вырубишь, снова не вставишь,
Обновив, не прокрутите дважды,
Значит, истина где-то есть с края,
В хэппи-энде заветном, отважном.

На последнем, суровом отрезке,
Чтоб спасение – помощью Свыше,
А иначе нет шанса и резкость
Пропадает, и титры кто пишет?
У кого-то цветные все кадры,
У кого чёрно-белая проза,
Кто герой, кто массовка громады,
В эпизодах вставляется позой.
Кто статисты, кто избранный гений?
Кто-то тёмные крутит делишки…
Ну, и фильм, состоящий из трений,
Из зацепов, наездов – в чём фишка?

Где-то чёткая нитка сюжета,
Где-то сразу о счастье сценарий.
Есть случайность, есть воля адепта,
Есть нечаянно с тыла удары?
Сразу масса вопросов возникнет,
Кинолента живая – анализ
Покаяния вытянет нитку,
И свою верой вставите малость…
*    *    *

По понятиям где-то законы,
Где по дружбе, а где по приказу,
Где-то кланы влияют и тоном
Это верным считается сразу.
Это выше верховного права,
До поры и на время попустят,
Для примера посадят ораву,
И опять всё по кругу, до устья…

Так велось – солидарность есть в генах
И у нас, в историческом прошлом,
По религии, нации, тема
Непростая и вылезет тошно…
Но её не объехать, не спрятать,
И идти с ней до самого края,
Кто до Рая, кто сразу до ада,
И куда это вставить мечтая?
Что в верховном – традиция, вера,
И какая – по праву наследства?
Или новая – душка иль стерва,
И приход или новое бегство?

Где идея возьмёт свою жатву,
И возникнет правитель всемирный,
Замирения нам и достаток
Обещая всем участью жирной…
Солидарные будут по генам,
Солидарны по страху и быту,
И сейчас солидарно не внемлют
Гласу совести, духу убыток…
  *    *    *

Продолбить, проломить, отлопатить
Надо оползень малой протокой,
Бурея отдыхает – в сей схватке,
И зима даёт шанс поработать.
А весной уже всё…. И громада
Натворит своих подлых делишек,
Если массой обрушится сразу,
Подтопление – мелочь, здесь – выше…

Это мир и Россия – картинка,
Всё один к одному, не Майами,
Мы грызём этот оползень льдинки
И лежать до прихода не станем.
Что там будет – все знают, потопом
Уже раз очищали планету,
Нас – теплом испытают и оптом
Всё придёт, катаклизмом – без света…
Так всё было – и рифма, и тема,
Но примеры из частных компаний,
Из военных – грызут свою землю
И протоки готовят пораньше.

Где-то гении технику ладят
К обороне от целого мира,
Где-то братья в молитве, от ада
На земле ограждают нас сирых…
Что же сами мы – образ Майами,
К телевизору больше привязка,
Не грызём этот оползень сами,
Не взрываем, не молимся… Тяжко… 
  *    *    *

Миллионами тонн на отсыпку
Нас не тронешь, возили – бывало…
И взрывать приходилось, ошибку
Разгильдяй совершает едва ли.
А военные – это и строже,
И контроль, и порядок, стихию
Победить могут люди – итожу,
Эти пункты внедрить на Россию.

Олигархов и мафию к ногтю,
И сажать, и сажать непрестанно,
У стихии ошибки, нет локтя,
И сдадут кровососов незваных.
Надо тренд обеЗпечить, конвейер,
И суды неподкупные – тройки,
Да народ за такую идею
И царя может выдвинуть бойко…
Без Царя в голове мы на пупе,
Мы и раком, и поза с ушами,
Мы никто, мы стихия, мы глупы,
И заряды взрывают над нами.

Где-то встанет кровавый антихрист,
Антипод нужен – белый, пушистый,
Сверхзадача для мира, из иксов,
Как без Бога всё сделаешь чисто?
Да никак – и контроль, и порядок
Получают постом и «Помилуй»…
И взорвём внутри бесов зарядом,
И соборно изгоним в могилу…
*    *    *

Свиристелей невиданно много
Обклевали, объели калину,
В феврале её час, и подмогой
Пред метелью им будет, даст силу.
Пусть морозы немного утихли,
И пятнадцать есть градусов мягких,
Но им выжить неблизкие числа,
Где-то в мае появится травка.

У них очень суровое время,
И к жилью они жмутся инертно,
Что в полях будет хуже и темень,
Да и хищники выберут жертву.
Не поможет ни скорость, ни ловкость,
Они ночью их будут тарзанить,
Здесь у стаи числом подготовка,
Накормить этих тварей телами.
Что у нас пред духовным морозом,
Будет где-то немного подпитка,
Увеличится стая угрозой,
Чтоб с антихристом душами биться?

Тоже где-то телами закроем,
Чьи-то бреши, проходы, проломы,
Но мы веруем в жертвенность крови,
Не напрасное паданье в омут…
Знаем, хищники лютые твари,
Но и смерть – переход в воскресенье,
И лицом эти встретим удары,
Кто-то раньше, кто позже, но в бденье.
*    *    *

Не майора из гвардии встретишь,
Рядового, но слово – оружье,
И немало вам будет отметин,
Где-то в глаз, где-то в бровь – в том окружье.
При делах слог и очень опасен,
И дают осторожно лить пули,
Но обойма полнеет, ужасен
Ждёт огонь, что пророки раздули.

Не уйду от прицела на йоту,
Разве где-то во сне помечтаю,
Круглосуточно помню работу,
Что дают сотворить перед далью.
Вроде в рамках всё малых, коротких,
Но какой горизонт при закате?
И зову в неизвестное кротко,
Говоря, что обителей хватит.
Но и время, я чувствую, гонит
Всё быстрее, всё яростней стуки,
И всё громче и жалобней стоны,
Что народ издаёт не от скуки.

На последних бежит переходах
Этот поезд, подходит к туману,
Когда явно всё будет в природе,
Но уже не увидят, устанут…
Припечатать кого-то бы пулей,
Уложить в глаз, не трогая шкурки…
Но «майоры» проходят сутуло,
Где-то в думах своих, перед урной… 
*    *    *

Не заманишь людей за туманом,
Эта где-то романтика в прошлом,
Они едут с проблемой в кармане:
За деньгами, за шопингом пошлым.
Кто-то едет поближе к больнице,
Кто тоску заливает гостями,
Это жизнь современная длится
С убыстрением, с горочки сани.

Все когда-то куда-то приедем,
Кто-то дома, но странствует в думах,
Окончательный вывод в беседе –
Не гадать, куда выведет сумма…
Можно вектор построить на Небо,
Но идти надо в гору и трудно,
Горизонт где-то манит победой,
Что там будет – расскажет день Судный.
Кто кого призовёт и поможет?
Может, бес расставляет ловушки,
Может, ангел победы итожит?
По любому мы цель и на мушке.

По любому мы ценные души,
Если где-то борьба за идею,
И архангел в борьбе не за туши,
Не за плоть, эту бедную – змею…
Это прах и огонь всё очистит,
И романтика снова воскреснет,
Но в горении духа, дух истый –
Это новая, вечная песня!
*    *    *

Встречный ветер слезу высекает,
И как с парусом гонит попутный…
Но идти надо к вечному Раю,
Невзирая на местные путы.
Из оврага, на санках и в гору
Я доставлю питьё ключевое…
У кого-то и мёд будет горький,
И вода через фильтры в отстое.

Через местную призму событий,
Мы взираем на шаг мирового,
Пусть за морем корова в убытке,
Нам полушку свою сберечь строго.
Будут жуткими горькими воды –
Радиация, видимо, всё же,
Одна треть и кому эти пробы,
И кому это «счастье» итожить?
Отмахнётся, конечно, неверье,
И в России водички довольно,
Ключевой и прозрачной, нет меры,
И не будем лакать её сольно.

Освятим и напоим планету,
Уж такая нам русская доля,
Удержать что-то в малость для Света,
И помочь, кто пройдёт это поле…
Поле жизни и смерти, пророков,
Встречный ветер и гору препятствий…
Но идёт убыстрение сроков,
Кто услышит последние стансы?
*    *    *

В белый парус попутной надежды,
Что ещё привлекает нас в вере?
Это строгость ограды железной,
Через пост не приблизятся звери.
И Любовь зарождается Свыше,
Это чувство дают не обманкой,
Не по плоти, здесь души услышат
Этот отзвук, из песни нежданной.

Где по плоти – там алые розы,
Паруса тоже алые – сказка,
А у нас всё серьёзно – угроза
Замарать это белое смазкой.
Дёгтем мазали раньше колёса,
И ворота у девушек лживых,
Это образ греховного чёса,
Что измажет слепых и ленивых.
Черноту не очистишь, не срежешь
Перед входом – даёшь покаянье
Всё же раньше, не позже, не реже,
Чем положено, дух не устанет.

Белый парус – не сказка, а образ
Чистоты неземной, не отсюда,
И матросы все белые – добрый
Это вид, да и внутренность люда.
Как очистить сплошные помарки,
Что творятся в житейском походе?
 – Божий страх и угроза, где жарко,
И железная вера, не мода…
*    *    *

Кто чулки из нейлона наденет,
Кто-то кофточку снова примерит,
Кто-то сердце откроет за деньги,
И запрячет в шкафу вновь за дверью.
Из нейлона не сделаешь совесть,
Не растянешь её, не разрежешь,
Если есть – она будет готовить
Для души от нечестия межи.

В кино песня – «Мужским разговором»
Пацаны объяснили для взрослых,
Что рост личности – это не сорность,
Всё по правде и честно вопросы.
Кто косила от армии хитрый,
Кто по бизнесу очень пронырлив,
Это всё где-то вылезет в титрах,
На весах это будет – как гири.
Но пока им площадка для гольфа,
Пусть играют в заветные лунки,
Это всё, это пик и не больше,
Суета на канате, на струнке…

Не нейлон, здесь ходьба с балансиром:
Что есть вера, обряды, законы,
Всё железно, на совесть, с придирой
Где-то спросят за хитростей тонны.
БеЗпокоить беЗпечных букашек
Будем снова и снова, и крылья
Отрастут у запутанных пташек,
В это верим и молимся сильно…
*    *    *

Сто стихов у последней калитки –
Человечество с прошлым прощалось,
В Третьем Риме дарованный свиток,
Показали, что разное жало…
Жало смерти – надежда, кто верит,
В мире мрак и ослепшие люди,
Горизонты большие, без меры,
И тупик, прямо в пропасть отсюда…

Тема смерти грозит воскресеньем,
Это главное – как мы воскреснем,
И вопросы прямые, не тени,
Не вилянье, не прятанье, честно.
Через разные мира зацепы:
Через ролики, песни, кто знает?
Подсознание вывело скрепы
И мозаику сложило с края.
Получилось наглядно картинка
В пятой книге из цикла, что Свыше,
Неумышленно смерть, не разминка,
Не для тех, что ничто не колышет.

Они в прошлом, копаются в букве,
Им неведомы духа полёты,
А кто верит – готовится, стуки
Уже явно идут и без счёта.
Свыше знают все слабости наши,
Но дают где-то верному нишу,
Чтобы вырвать кого-то из каши,
Чтоб искать, что хоть кто-то услышит…………….
 «Попроси у Меня» – и отпустят,
Кто что просит: кто корочку хлеба,
Кто-то больше – Небесного устья,
Кто-то просто житейской потребы.
Этот мир на пути ненавидит…
Изо льда, гололёд и замёрзший,
Да он, проклятый, копит обиды,
И Творца отвергает, как ёршик.

Но и так не находит покоя,
Псы терзают – приказ господина,
Нехороший, недобрый и злое –
Это всё, что измыслит скотина.
Не укусят, так просто обложат,
Ну, не любят открытые души
Черноглазые, чёрные рожи,
Зазеваешься, сразу задушат.
Ни Воды и ни Хлеба в канаве
Не найти, не ищи по планете,
Это нечто Небесное, ставят
Где-то вехи и путнику светят.

«Попроси у Меня» – и ответы
Получали столетия люди,
Есть примеры, иконы, обеты
Бог давал – «Кто идёт, не забуду»…
Где-то вечно зелёные травы,
И хорошие все, даже звери,
Там и вол, там и лев, и орла мы
Все увидим – кто твёрдо поверит.


*    *    *

Мы на Сретенье слышим о встрече
Симеона и Господа в храме,
И у нас путь итогом отмечен –
Что преградой в исканиях встанет?
Где дела, где болезнь, где-то вялость,
Самотёк для духовной работы,
И у мира достаточно жала,
Чтобы нашу отвадить заботу.

И душа не на первое место,
На потом, к серой массе поближе,
Всё как все, отступление – честно,
Пусть помолится где-то подвижник.
Триста лет ожидать Симеоном
Мы не можем, у нас век короткий,
Но мы видим пустые прогоны,
И что души уходят отводкой.
Где-то шанс не использовал грешный,
И покатится комом под горку,
Это видел не раз среди местных,
И у дальних с примерами горько.

Ожидала пророчица Анна
В храме Господа, Духом ведома…
Что нам надо – открытую рану,
Чтоб и мы в храм явились, как к Дому?
Они смерти искали прилежно,
Мы от смерти бежим, без оглядки,
Но она по пятам, без надежды,
Будет встреча сурова, не гладко…
*    *    *

При дверях, и стучатся, откроют
Единицы, наверное, души,
Остальные до пропасти строем,
В обольщении плотью и чушью.
Для кого эти строки? Мир пены,
Пузырей – непрерывно  в разрывах,
Нет стабильности в каменных стенах,
Ни в финансах, ни в пашне на нивах.

Да и всё убыстряется, оптом
Начинаются где-то подвижки,
Как лавины, сходящие комом,
Зачищая весь брак и излишки.
Кто в лавине чего-то попросит?
Не успеет, там ужас и вопли,
И юла уже падает с оси,
Не помогут ни слёзы, ни сопли…
Уже явно наклон центробежный,
И услышат лишь в храмах: «Помилуй»,
Не во всех, где-то выход небрежный,
И пошло разделение силы.

При дверях, но горят ещё свечи,
Зазывая замёрзшие души,
Хоть кого-то спасти от увечья,
И хоть кто-то, быть может, услышит?
Кто услышит идущие громы,
Это чёрное в молниях небо?
Копошатся ничтожно, бездомно,
Но надежда уходит последней…
*    *    *

О любви у других не расскажешь,
Она каждому дарится лично,
Можно выхватить общие фразы,
Подогнать и оправить в табличку.
И подгон этот кто-то подхватит,
И мелодию вставит и чувство,
Или даже обратным накатом –
На мелодию строчки искусно.

И любовь, как прибой, без каникул,
Хотя вставят «Каникулы» в строчку,
Моря хватит на всех, и в безликом
Зарождается чувство и очно.
Мы не знали японские страсти,
Но прибой ощущали губами,
И другие слова неподвластно
На мелодии этой представить.
Мы и выросли с этою нотой,
Да и внукам она пригодится,
Как прибой, в этой вечной работе,
Продолжения рода синицей.

А журавлик всё выше и выше,
И Любовь неземная уходит,
Эта гладь синеокая тишью,
И цунами накатит невзгодой.
Про любовь начинается песня,
А кончается, что же – разлукой?
Без романтики, с треском и пресно,
И дверей уходящего стуком… 
*    *    *

Кораблём возвращаться куда-то?
Это где-то заветная пристань,
Не в грязи и в портовых собаках,
Что порвут по хозяина свисту.
Там друзья и любимые души,
И там любят тебя не по чину,
А за чистое что-то, что лучше
Всех богатств, что не купишь в кончине.

Это что-то зовут благодатью,
И дают её в храме немножко,
Чтоб тянулись, работали статью,
Получая бальзама по ложке.
Потерять это в рейсе не трудно,
Но придёшь, и отвалят по полной,
Не жалеют, нет дозы паскудно,
Что дают в обольщениях больно.
Корабли, они мчатся куда-то,
Но куда, на какие просторы?
Где-то рифы и волны накатом,
И кругом припортовые воры.

Оберут эти гады до нитки,
Зазеваешься если, и выпьешь
Где-то дозу нечистых напитков…
Аллегории вылезли сыпью…
А хозяин свистит уже псарне,
И чернявые тронутся гоном…
– Помоги нам, Господь, без удара
Проскочить это море, где тонут…
*    *    *

Мы же видим, что время в тумане,
И какую готовят нам пищу?
Но искать свою цель не устанем,
И беЗцельный чего-нибудь ищет…
Кто нирваны, кто просто покоя,
Кто для славы всё делает селфи.
Эти мелочи замок построят,
Но песок в основании мелкий.

Сквозь туман пробиваются мысли.
Это нечто духовное рядом,
И на ощупь идти – не исчислишь
Ни шагов, поворотов с преградой.
Но пути показали святые,
Выбирайте, на каждого хватит…
Хотя, что я, дороги крутые,
И народ ослабел и в кровати.
Но и здесь у тумана есть щелка,
У земли – добротою зовётся,
И проход этот твёрдый, не мелкий,
Но идти добровольно, не с плёткой.

И туман растворяется верой,
Где за шиворот, где и за руку
Поведут, помогая примером,
И преграды откроются стуком.
У тумана есть польза и вредность,
И чужие заблудятся быстро,
И гармония это и бедность…
О последних спасаемых мысли…
*    *    *

У себя свои храпы не слышим,
Да и хрипы прослушает доктор,
Кто диагноз поставит – Всевышний?
Нашим в слухе прорезанным окнам…
У духовного слуха отверстий
Не найдёте, не та это тема.
Это Свыше значенье отмерят:
Эти входы и выходы, смену…

Кто-то сразу с рождения зрячий,
Аппарат слуховой по наследству.
А кто бьётся с рожденья с задачей,
И ему не откроют, не бедствуй…
Нереально огромным вопросом
Я строку нагружаю – ответы
Если где-то найдём перед носом –
Обозначатся внутренним светом.
Это сможет увидеть ослепший,
И глухому в параметре щёлкнет,
Переключится ракурс кромешный,
И в туннеле появится щелка.

Но пока мир храпит с наслажденьем,
Вдохновенно выводит рулады,
Да и внутренний хрип постепенно
Где-то в лёгкие вставит преграды.
Знает Доктор, как всё это губит,
И лекарство даёт и рецепты…
Но мир спящий, ослепший и грубый
Под подушкой и держится цепко…
*    *    *

Хрипуны с храпунами без наций –
Это общие космополиты.
А над ними идея остаться
Где-то в вечности, в камне отлитом.
Вавилонскую строили башню,
Мегалиты тесали умело,
И за плоть принимаются – страшно
В тайну клетки проникнуть уделом.

Что-то им приоткроется всё же…
Есть ресурсы и князь знает много,
И заманят в ловушку – итожа,
Завлекая запретное трогать.
Ради этой прожорливой спячки,
Много копий сломают на небе,
Где-то ангелы бьются в горячке,
Подрубая растению стебель.
Это всё же не Дерево Жизни,
Суррогат – из травы его семя,
Но мечту-обольщение нижним
Надо дать, чтоб работать на время.

Потянуть до агонии мира,
И своим обещая – свой пряник,
А он есть в этом тайном задире –
У масонов и в прочих нирванах…
Кто проснётся – услышит, свой выбор
Обозначит черчением круга,
А иначе нельзя – либо-либо
На посту, как бы ни было круто…
*    *    *

Непременная – снежная тема…
Да я с крыши сошёл очень потный,
Снегопад мою землю объемлет,
Мокрота добавляет работы.
Мокрый снег добавляет нагрузку,
Не везде есть надёжные связи,
В этих стыках на крыше есть спуски,
Что прогнулись уже и отлазят.

Строил всё по случайным проектам,
Из подручного тонкого хлама,
И сейчас очищаю свой сектор,
Неустанно недельная драма.
Но так надо, такая работа
Очищает мой мозг с гематомой,
Да и прочие шлаки от пота
Вылезают свободно, без стона.
Мне не надо всех мёртвых таблеток,
Есть живая вода ключевая,
Витамины свои, и до лета
Гармонично дойдём, не скучая.

Кто без снега живёт очень жалко,
Им нагрузки, наверное, мало,
Этих миниэкстримов под палкой,
В этой спячке зимой мы слежались.
А в духовном вам палки не будет,
Добровольно желания – молим,
Разгрузить эти мерзкие груды:
Из грехов, из страстей, из неволи…
*    *    *

Об осенней тоске напоследок…
Завершаем схождение цикла,
И мы плакали здесь о Победе,
Что нужна, непременно проникла.
Это Духа схождения пламень,
Чтобы Он обласкал моих ближних,
И мольба – убеждаюсь, есть тайна,
Но работает как-то груз Высших.

Я молился «Мольбой» – своей книжкой,
И меня развернули от смерти,
Может, кто помолился излишком
От души и от чистого сердца.
Но есть факт, и пять книг перед вами,
Этот цикл в полусне, полуразум
Здесь немного работал, местами,
Всё в гармонии шло и не разом.
По стиху где-то в день, но надёжно,
Иногда пробивало на больше,
И я чувствовал – темы серьёзны,
Иногда даже разуму больно.

Не осенней тоской завывает
Лютый ветер, что гонят пророки,
И, конечно, кто вспомнит о Рае
В этом месиве инфы и сроков?
Этот цикл – «Воскресенье» итожит,
Я воскрес сотворить это чудо…
Слава Богу за всё! – Святый Боже,
Сохрани и читателя в Судном…
*    *    *

От рождения разное зренье,
Кто-то носит очки для прикида,
Кто без них различает лишь тени,
Кто-то вовсе слепой, мир не видит.
И очки тоже разные носят,
Кто-то розовый цвет обожает,
Кто от света закрыл свои очи,
И диоптрии в разном, без края.

И в духовном такие прикиды,
Всё один к одному, где же Доктор?
Кто пропишет, заставит увидеть,
Операции сделает оптом?
Но не ждите, здесь личные линзы,
Подбираются жизнью сурово,
Операция после – где минус,
Где же плюс – не поможешь до гроба.
Если даже на кончике носа
Не увидишь духовную сажу,
Что в пути засосали насосом,
Всё идёт через нас и измажет.

И молись, не молись – не поможешь,
Облегчить можно участь немного,
Как для мёртвых припаркой, пригожим
Чтобы выглядеть миг перед гробом.
Это взгляд на загробные виды,
И там зрение будет от Истин,
А пока выбираем – кто Лидер
И за Кем пробираться до чистых…
*    *    *

Наполняем количеством массу,
И из качества вылепим форму…
Что дождалась духовного часа –
Это здесь воскресает упорный.
Все мы смертные дети Адама,
Но и семя есть первого Духа,
По подобию строилась рама,
Но вмешалась обычная глупость.

И уже возрастать благодатью
Надо место искать, где поближе.
Раздают это манной и статью,
И смотреть за значеньем подвижек.
Уходили отшельники в горы,
Но и им приходить надо в храмы,
Там поклон – раз за триста повторов,
Это учат быть ближе упрямых.
А Разбойник он полупоклоном
Головой только разик склонился,
И в Раю уже сразу, как Дома,
Это чётко работает милость.

Мы помиловать просим ударно:
Кто-то в храме, кто дома на печке,
Но обряд – он дошёл не угарно,
Он две тысячи лет души лечит.
И количество с качеством, близость –
Это ауру как-то оформит,
И на Суд прилетает не низость –
То, что пропуск получит в мир горний.
*    *    *

Где-то ангелы бродят в тумане –
И такую легенду услышал,
Забирают все души – не раньше,
Им в невидимом лучше и тише.
Из рогатки в них дети стреляют,
Прямо в шарики, крылья и лики,
Это песня такая – Данская,
И не вырубишь – строки прибиты.

Наши дети все чистые вроде,
И рогаток не носят – планшеты,
Но стреляют во всех, не уроды,
И во внешнем никто не задеты.
Но внутри это целая гамма
Впечатлений, играет и взрослый,
И враги и оружие в данных,
Всё заложено кем-то и тошно.
Но уже на игле не до фона,
Здесь убить надо – кто тот противник?
Всё неважно, в игре же законы
Отменяются, ну их, противных.
Незаметно, по капле все яды
Проникают в ослабшие души,
Оградить и поставить преграды
Невозможно, здесь с выбором грустно.
Где-то ангелы грустно летают,
Одиноко с крещёнными, пусто,
Но их служба такая для Рая,
Может, кто-то откроет и уши…
… на детских шариках цветных…
КАПЛИ ЖИЗНИ

Полульды – это было когда-то,
Ныне лёд заковал наши реки,
Но родник возникает в овраге,
И журчит – это жизнь человеку.
У ручьёв поселились здесь предки,
У ручьёв заселяли округу,
И везде где ключи – есть отметки:
Мы здесь жили, здесь вынесли стужу.

Но под снег исчезают – живые,
И под лёд, и всё кажется хмуро,
Холода и безмолвные нивы,
Редкий след до источника – дурость…
Что же пьют современные люди?
Из гнилых и пропащих колодцев,
Из бетона есть кольца и трудно
Нам водой называть – то, что в бочке.
Там качают из скважины в башню
Известковое нечто – технично,
Всё годится скоту и на пашню,
Там, конечно, выходит отлично.

А в духовном мы пьём суррогаты,
Телевиденье гонит рассолы –
Не для жизни живой и богатой,
Для животных, растений – вся школа.
Но ещё родники есть живые,
Это больше всё – сельские храмы.
И мы капли добавим в стихию
Из ручьёв непреклонных, упрямых.
*    *    *

Я своим полустанком не еду –
Поезда наблюдаю, как капли,
Что рекой увлекает к Победе,
И обратно движение – грабли…
Грабли в лоб прилетают и полбу,
Но итог всем известен – разлука
С обновлением, череп продолбят
На Суде громогласные звуки.

Мои рельсы ведут к горизонту
Воскресения в Свете, с Любовью,
Но идти через прорубь и кромку
Льда ломаем мы грудью – не ново.
И другие так шли упираясь,
И свои у них были билеты,
Здесь по классам уедут до Рая,
И от станций своих – все без Света.
Полушалки мы с ловкостью сменим,
По одёжке нас встретят, посадят,
Контролёр же проверит без лени,
Что в уме, и какие преграды?

Может, страсти есть – сразу проколы
Образуются, лютый компостер
Всё отметит – останешься голым
И каким-то здесь временным гостем.
К полустанку своёму мы выйдем,
Эти трассы до Света и в бездну,
И багаж – что возьмём, а что иней,
Что нельзя захватит в ту поездку…
*    *    *

Манит бабочек огненным светом,
Но сперва восхищенное: «Вау»,
Посмотрите узоры, раздета,
Перед вами танцую, летаю.
Здесь и быль, здесь и образ, и тайна,
Что их манит, какая причуда?
У людей, насекомых? И крайним
Здесь не сделаешь чёрненький уголь.

Что им надо: тепла и простора,
Или свет – то волшебная рампа,
Как окно в Изумруднейший город,
Где им счастье отвалят на ранки.
И летят, не научишь детишек,
Псевдосвета всё больше и больше,
А соблазн порождает излишек,
Что всё чаще приходит, и больно…
Кто-то сразу сгорит и исчезнет,
Кто в агонии где-то повоет,
Где-то часть опалённых полезный
Вывод сделает в этом разбое.

Все мы мечемся в призрачных бликах,
Где-то свечи горят пред иконой,
Там не видно сгорания в ликах –
Тихий Свет, что приводит до Дома.
Псевдосвет загорит в Мегиддоне,
И слетятся к горе для сожженья,
Так задумано, будет, и тронет
Это всех опаляющей тенью…   
*    *    *

Начинали за здравие книгу,
За покой завершаем Воскресный!
Этот цикл непростой и с интригой,
Всё о смерти, о смерти чудесной.
Вроде страшно, но это для блудных,
Кто себя не обуздывал в рамки,
Не искал восхождения в трудном,
А пытался по краю и в дамки…

Неумышленно смерть появилась,
Это путь к воскресению в Рае,
Без неё мы как все, что остались
На Земле, как потомки в Адаме.
Было проклято всё, и трудились,
Искупали мы эту ошибку,
Но Христос воскресением в силе
Искупил нас и встретит с улыбкой.
Снова будем возделывать почву.
Из цветов создавая аллеи,
Но не все, а кто любит цветочки,
А другие пусть ходят и млеют.

Садовод – это тоже творитель,
И мы здесь подражали кому-то,
Но ушли в города и пожитки
На столе умещаем – в компьютер.
Вот где творчества поле лихое,
Креативность отныне в почёте…
Но одно не оставит в покое:
Что на Суд оправданьем возьмёте? 
*    *    *

Перемены желает убогий,
Чтобы как-то улучшить свой климат,
Чтобы как-то прямились дороги,
Ради плоти – рубашки родимой.
Перемены желает богатый,
И ему надо яхту получше,
И красавицы чтобы крылаты
На канкан выходили, как лучик.

И лучей ожидает священник:
Озарений, духовных подвижек,
Чтоб рутина и мелкие деньги
Не мешали схождениям Свыше.
Что же мы ожидаем – миряне?
И у нас эта жизнь непростая,
Не исчислишь всей нечисти, дряни,
Что липучей здесь кружится стаей.
Здесь и быт, и здоровье, и думы,
Что бывают неведомо кривы,
Кто наводит их тёмною суммой,
И с душой поступает игриво?

Перемены желает и Боже,
Что ведёт нас по кромке оврага,
Чтобы мы не свалились в отроги,
И не сбились с надёжного шага.
Перемен возжелать должен каждый,
Перевеса над плотью Свят Духа.
И мы КАПЕЛЬ ЖИВЫХ льём отважно
На последнем духовном редуте.   
*    *    *

Актуальная тема с пиаром,
В новой группе я первый подписчик,
Я и автор стихов, но недаром
Мне соавтором видится Высший.
«Слава Богу за всё» – этот ролик
Я нашёл, получив эту тему
На раскрутку, на поприще голом –
Это всё закруглило проблему.

Что мне слава земная из тысяч
Неизвестных подписчиков в группе,
Мне бы где-то, кого-то взять в Выси,
Оторвать от земного и трупов.
Это всё преходящее – мелочь,
Хотя многим здесь видится корень,
Но гнилой он из праха и дело
Всё же было в отборе, без спора.
И ещё отбирают последних,
Пусть из слабых, слепых экземпляров,
Доброта – это лучший посредник,
За неё и возьмут – это пара.

Без неё мы не вытянем песню,
Ну, не хватит аккордов закона,
Что нарушили мы, день воскресный
Превратив в прозябание дома.
Актуальная тема – известность,
Это в книге «Живые» – есть список…
Как попасть туда, в узеньком, тесном
В этом мире, найти к Богу выход?
*    *    *

Актуальная тема исходов:
Все мы где-то, куда-то да вышли,
Вспоминаем о том через годы,
Сожалеем, о юности мысли…
А другие прикованы сильно,
И мечтают куда-то сорваться,
Но, увы, это ныне не стильно,
Эти вахты не в счёт – это хватка.

Это время железной рукою
Продвигает, как фоном, конвейер,
Что возникнет: какие покои
Или рваные стяги на реях?
От себя не уйти – это норма,
Но есть шанс прикоснуться к истокам,
И ВОДОЙ, что ЖИВАЯ – напоит,
Попытаться приблизится к окнам.
Эти окна есть в храмах повсюду,
Где-то шире, где узенькой щелкой,
Но одно – это лучше для люда,
Чем на круги своя и безделье.

Огурцы бы жевать, без исхода,
Но вода это, в воду и сгинет,
Не такая задумка у Бога –
Растопить наших трудностей иней.
То не манна, всё стужа заполнит,
И уже не уйти уходящим  –
Кто, куда? Уже выбор недолгий,
Сорок лет не дадут – раньше в ящик…
*    *    *

Актуальная тема спасенья,
Что ещё актуальное в свете?
Да какие-то мелкие тренья,
Что исходят, как дым, и их нету…
Но для нас это жизнь в своём соке,
И всё остро и, кажется, важно,
Но со временем опыт глубокий
Всё расставит по полкам, этажно.

Всё бы славно, но очень печально,
Нам ушедших до времени жалко,
И куда их таких – в угол дальний,
Иль на дно, где глубокая балка?
Не суди – не судимые будем,
Но неверие – это расстрельно,
Без Суда, эти сразу все в груды,
И в утиль – это странствие сдельно.
Что посеешь – пожнёшь и получишь –
Аксиома, но лучше слепыми
Где искать, что теплее и лучше –
Результат уравненья доныне.

Актуально последним призывом
Хоть кого-то направить спасаться,
Все в очках видят розовых, криво,
Не желают прибиться к остаткам.
Остаются последние крохи –
Это все понимают, и Боже
Сокращает и время, и вздохи
Актуальны к такому итогу…   
*    *    *

Много званных, а избранных мизер,
Это было и длится доныне,
Но на фоне идущего с низу,
Это всё же число, а не вычет.
Там без чисел, там масса, там нолик,
Всё без формы и хаос подвижек,
Это гои, без света, без воли,
Они в лагере с контуром вышек.

И на вышках сурова охрана,
А в бараке и пряник, и бонус,
Кто послушный – ему дают срама
Предостаточно – после утонут.
Аллегории, образы, фени
Не хватает, чтоб выставить точку,
Но бла-бла никого не оденет,
И одежды стирать, перед ночкой.
Только белое ангелы видят
В этой массе и выдернут штучно,
Промелькнёт наше время, как миги,
И успеем ли сделаться лучше?

Ничего мы не можем без храма,
Без молитвы, поста, и без воли
Тех, кто Свыше, но тех, кто упрямы,
Может, вымолят предки от боли.
Очень сложные с «икс» теоремы,
Но Творец математики, Высший,
Даёт шансы для всех и оденет,
В знаменателе – вера, плюс числа…  –666
*    *    *

Завершение книги – подарок,
Да в день ангела – лучше не надо,
Вдохновенно и чисто – в ударе,
И с открытием разума – разом.
Эти двое не частые вместе,
Вдохновению разум мешает,
Оно всё же не наше – раз честно,
Оно каждому – с разного пая.

И моё – оно чёткое Свыше,
Полуразум обычно же в дрёме,
Я не парюсь в сюжете, услышав
Строки просто в мозгах и в подъёме.
Они сами летят по вселенной,
Без меня им редактор в Канаде,
Понимающий тонкости в бренном,
И всё вместе в итоге – что надо!
Гармонично и в духе, и буква,
И мотив, и размер анапеста,
Предпоследнего слога – не мука,
А упор, с ударением вместе.

Закольцованность чувствую сразу,
Это где-то всё было сюжетом
До меня, как подарком, в награду
Сотворённое ангелом Света.
Ангел ангелу сделал подарок,
Я свидетель и тоже при деле,
И дарю всем в ответ без помарок:
СПАСИ БОГ, да услышим уделом…
*    *    *

Не пора ли за веру подняться?
Или это слова русской песни,
Да мы Путина будем собачить,
А держава рассыпься и тресни.
Нам чего не хватает – колбаски,
Или мало каналов в эфире,
Или вам на Канары, на ласки
В Таиланд к этим сексофродитам?

В Интернете от пятой колонны,
Уже «Дзен» скоро разумом тронет,
Как понять этих субчиков дома:
И помои одни, да и стоны…
Не хватает работы и денег?
Да проверка на долю, на вшивость,
Чтоб слиняли отсюда все тени,
Без корней и с душонкою лживой.
Меньше денег и меньше соблазнов,
Наркоманов у вятских немного,
Да, бедны мы, и в грамоте разной,
Но почище заморских чертогов.

И пойдут снова вятские ходом,
За державу и верных молиться,
И там нет этих разных уродов,
Что довольны духовно быть нищим.
Пусть повоют собачеи своры,
Это всё через сердце и душу,
А душа у них чёрная – воры,
Для своей гнилой, подленькой туши.
*    *    *

Появляется тема обложек,
Что нужны для огромного цикла,
Много книг, я их стопочкой сложил –
Этих – семь, и оттенки в великом.
Это радуги цвет, и Воскресший
Наш Христос – глас и с фронта, и с тыла,
А я где-то внутри, раз не внешний,
Этот образ – реальные были.

Мне «Мольба» указала дорогу,
Там такая родная заставка,
Это храм Православный, и много
Синевы голубой – к Небу явка.
За «Мольбу» мне и дали воскреснуть,
И творить этот цикл прегромадный,
Он идёт своим образом вешним
К «Живым каплям» и едет по гадам.
Эти гады Россию обложат,
Но, ура, не получат ни пяди,
Там кресты, что Поклонные тоже,
По границам стоят, как награды.

Где ещё есть такая защита,
У Америки образ «свободы»,
Для чего? – толерантность привита,
Это к ядам терпимость народа.
Он воистину – Боже Воскресший,
Эта вера железная – кровью,
«Я Тебя» – будет красным, всё честно,
Гематома прошла – мы готовы…   
*    *    *

Гений Пушкин вступил и в масоны,
Да и в мистику верил изрядно,
Молодым его взяли, не сонным,
И три дня очищали – отрадно.
Весь обряд покаяния в силе
Совершили, отпели, а в гробе
Не его положили – открыли,
А там трупы двоих – не подобен.

Чтоб детишкам Сергеевич важным,
Нашим, русским казался поэтом,
Там убрали сор примесей разных,
Но сейчас всё взошло в Интернете.
Раскопали, раздели, разули,
Обнажили все мощи рентгеном,
Там до Пскова, наверное, улиц
Можно выстелить мусором темы.
Писанины посмертной всё больше,
Куликовского поля не видно,
Всё в листках оно – толще и толще,
И не видно конца этим гидрам.

Но по Библии вечная тема
Не даёт и не даст мне покоя,
Мы из духа, души, да и тела,
Там ответы и вера – в такое…
В запредельное, вечное, в Свете
И Христос – это лучиком первым
Победил жало смерти, отметил
Под Крестом мерзким черепом серым.
*    *    *

ОбложИли, и тема обложек
Вроде рядом, а вытянуть больно,
И флажки – это деньги, наш боже,
Как уйти через них, да и сольно.
Надо золотом шитый орнамент,
Серебром, чтобы вязь в завиточках,
Да цветы туда вставить местами,
А внутри, чтобы храм – это точка.

Есть пароль наш – ХРИСТОС ВОСКРЕСАЕТ,
И зеркально ответ – это с тыла,
Да издалась чтоб книжечек стая,
И по свету пошла – там, где стыло.
Чтобы где-то согрела озябших,
Разбудила кого-то, кто дремлет,
Поддержала словами ослабших,
Подсказала, как считывать время.
Его мало осталось – двенадцать
На часах уже скоро, но дремлем,
И в загоне с флажками остаться
Очень просто, и пуля тем в темя.

Мы не волки, мы племя шакалов,
И погоню, глухие, не слышим,
И свои у нас свары остались,
И найдём себе тайные ниши…
За флажки уходить очень трудно,
Но уходят тихонько, поштучно,
А другие всё спят беЗпробудно,
Бес пробудит и выведет кучно…
 *    *    *

И для Евы придумали праздник,
Для второй, так сказать, половины,
За её в этом мире проказы
Мы же здесь и найдём ль середину?
Вроде горе, но нам всё же радость,
По любви размножаемся, учим
Что к чему, с этой совестью надо
Как-то жить, уповая на Случай.

Через совесть вначале отборы,
А потом и законы для верных,
После Сына – там с верою споры,
Но нигде не укрыться для нервных.
Живы, с нервами здесь, в этой плоти,
Спорим, в муках рождаемся, любим
Тоже в муках – просторы охоты,
Одним словом – обычные люди.
Но у нас всё же мамы и дочки,
И жена – как помощница в жизни,
И для них мы готовы цветочки
На Земле развести – дар Отчизны.

Это Рая остаток – всем радость
В этот праздник Весны, оживаем
Мы весной, подмешал всё же яды
И лукавый, достаточным паем.
Выбирать – ЗОЛОТОЙ СЕРЕДИНОЙ:
Для любимых, родимых и милых,
Этот праздник – соблазн и единый
Как бы пропуск в Любовь, с её силой…
*    *    *

Если кто-то затронет завязку –
Неудачное бледное слово,
Я «Спаси Бог» скажу за подсказку,
И исправлю, конечно, толково.
Если кто-то в сюжете заметит
Неувязку и снос ударений,
И тому моё «сорри»  за это,
Я исправлю и строчка без крена.

Я не гений по букве, я в духе
Приоткрыл даром чуточку глазки,
И открыл свою душу для слуха,
Всё банально, и тема – не сказка.
Всё банально и рифма, и маты,
Что откуда-то сразу возникнут,
Но без них это бедная взятка,
Не нектар, а какие-то …икты.
Но поможет мне, как-то корректор,
И на сайтах немного подскажут,
Но не трогай духовного вектор,
И не лапай священного сажей.

За развязку я встану и в стойку,
И смогу отразить все удары,
Там по Библии строго и бойко,
Это Свыше идущее даром.
Не халявой – подарком и призом,
Не моё это, общее, наше,
И развязка всегда из Отчизны,
Для спасения бедненьких пташек…
*    *    *

Бытовой колобродящий миксер –
Мой соавтор – что поздно, что рано,
То по новой критический высер
Препоэта из своры …оганных.
Он не первый и знаю, не крайний,
До него уже были наезды,
Я привык, да и это не тайна,
Что нельзя нам поплавать, где между.

Это в проруби плавает нечисть,
И на дно ей дорога открыта,
Она здесь на земле в своей клети
И в своём обретает корыте.
И на нас проецирует эхо
Из своей «замечательной полбы»,
И для них это может потеха,
Возразить мы не можем – яд кобры.
Но у нас против яда – дар Божий,
И основа – Священное Слово,
Этот Камень расплющит все рожи,
Но и грязь будет рядом – не ново.

Против грязи у нас покаянье,
У Креста мы омоем одежды,
Там всё ясно, и разные срани
Отлетают до ада, не между.
Бытовой колобродящий миксер –
И тупая же, в вену, идея,
Но метать перед свиньями бисер
Мы не будем, а выпрямим шею.
*    *    *

О безумстве прехраброго песня,
Он задумал смеяться последним,
На Суде его первым подвесят
За язык, не отслужат обедню.
Он от Церкви гектарами бегал,
И злорадно назвал веру кашей,
У него преогромная нега,
Он калифом на час будет ¬– башней.

Выше Неба вознёсся «премудрый»,
Но слова его мутные, хаос,
Ни размера, ни ритма, приблудный
Весь набор из словечек лукавых.
Там где башня – отныне болото,
Вавилон ничему не научит,
Восставать же тщеславью охота,
И не верят в Величество Случай.
Где-то корку подбросит лукавый,
Поскользнутся – попущено было,
И слетает наряд его бравый,
И весь голый стоит в мире стылом.

Ни тепла там от веры, ни Света,
Только мрак и безумные вопли,
Со своей писаниной калека
Подойдёт где-то к топке – и сопли…
Есть Разбойник – покаялся первым,
Но слова – преступление в вечность,
Их не вырубишь – мерзкие черви
Из нутра лезут, злая сердечность… 
*    *    *

Всепрощенье не значит всеядность,
Соглашательство с ересью в вере:
Там каноны, обряды, наглядность,
И века этих опытов с мерой.
Отточили любые детали,
Даже день этот сырной недели,
Воскресенье – чтоб пни не остались,
И Великим постом душ не ели.

Мы обычно грызём своим ближних,
Это жизнь со своим аппетитом,
Но назначили день, чтобы нижним
Каждый стал и проверил свой свиток.
Кто, кому задолжал и обиды
Разобрать на болты, на запчасти,
Не крутить эти гайки, пусть идол
Отдыхает, и будет всем счастье.
Упрощённая, образом схема,
Но нельзя нам объять все нюансы,
Этим днём проверяет всех демон,
Да и Бог предоставит всем шансы…

Всепрощенье – не значит всех скопом
Записать в свои братья и сёстры,
Толерантности – нет, это шоком
Нам дают очищение остро.
Через мир, через искренность, совесть,
Всё ведёт своим вектором в Небо,
Восхождения трудного повесть –
Это шаг перед трудной Победой.
*    *    *

Кол осиновый в грязное где-то,
Чтоб не лезли, не мазали сажей,
Этот образ могил эстафетой
К нам дошёл и о многом расскажет.
Здесь и предки, и лютая нечисть,
Что всегда восставала на верных,
Изменилось ли что, мир излечен?
Да простор этим гадам средь нервных.

Мир безумствует грязною пеной,
Не забьёшь этот кол в интернете,
Здесь простор, эта нечисть отменно
Себя чувствует в грязном полёте.
Излагает неверные догмы,
Разный бред сочиняет, всё мусор,
Их не трогают, лютые говна,
И других замарают укусом.
Но для верных всё это обычно,
Восставала не раз эта нечисть,
И Господь проверяет отлично,
И изъяны духовные лечит.

На Великом посте мы молитвой,
Увеличенной в два, им ответим,
Ничего, мы стоим, мы открыты –
Отраженье Небесного Света.
Замарают ли сажей одежды?
Да ни в жизнь, здесь эффект бумеранга,
Эта грязь залепляет им вежды,
Кол им в глотку загонят по рангу.   
*    *    *

Кол осиновый здесь не поможет,
Бес живой, но не любит молитву,
Но и нам поддаваться негоже,
Ныне в храм – там читать будут свиток.
Покаянный от древнего требник,
Утверждённый Стоглавым собором,
В нём по пунктам все кочки и гребни,
Что в пути повстречаем мы в спорах.

Мы же спорим с собой и округой,
Да и с Господом бунт повсеместно,
Забываем в строительстве Угол,
На котором всё крепко и честно.
Нам о многом греховном напомнят,
Припадём мы с поклоном: «Помилуй»,
Это в храмах, убежищах комнат,
Но всегда покаяние в силе.
Мы на этом стоим – староверы,
На «Помилуй» у смертного часа,
Нам отпеть не мешал изуверно
Даже враг, что казался ужасным.

Но и он покаяние принял,
Как деянье Поместным собором,
Все напрасны гонения, иней
Весь растаял, но лужи все в соре.
А мы чистили мусор и будем,
И мы «Славу» споём повсеместно,
Как бы ни был путь узок и труден,
Но один он возводит до чести!
*    *    *

Покаянья не будет овечкам –
Вроде галочки, зыбкие формы,
Полетят времена быстротечно,
И пустые в том колосе зёрна.
Нужен плод где-то в тридцать и больше,
Но уже не успеют с зародом,
И собрать, и разложить по полкам,
Пустота угрожает народам.

Суховей виноват или почва,
Или гены семян подкачали?
Но зерно не отборное точно,
И не крепкое – в образе стали.
И такие открылись картинки,
У Креста – когда души рентгеном
Просветили и разные льдинки
Растопились огнём из геенны.
Мы же Суд увидали и судей,
А неверие – просто в расстрелы
Без Суда, своя участь паскудным,
Это в Библии чёткие рельсы.

На Суде наши злаки проверят,
Семена подсчитают, отбросят
Всё пустое, гнилое, где черви,
На весы остальное с вопросом…
Невозможная с виду задача,
Всюду камни и море из терний,
Но Господь помогает и драча
До конца будет с бесом за верных!
*    *    *

Епитимью нам в храме назначат
Небольшую, а надо бы круче,
Но духовник не трогает клячу,
Что идёт еле-еле, падуча.
От семи до шестнадцати счётом –
Это лестовок, малая плата,
Но для многих и это работа
Неподъёмная – платит богатый.

Есть старушки – отмолятся ровно,
Но получит ли плод покаянный,
Своё зёрнышко, в духе готовность
Не грешить, а отправить грех в яму.
Это мелочь, как кажется, форма,
А копни и подумай поглубже,
Или Свыше откроют упорным,
Что в душе продолжаются лужи.
Когда высохнет, сам уже плачешь,
И не ждёшь, чтобы вставили стимул,
А накормишь молитвами клячу,
И идёт она твёрдо и зримо.

Даже слышит команды немного,
Где, какой поворот и задержка,
Но идёт, не меняя ни ногу,
И ни вектор, что тянется Кверху.
Епитимья – то зёрнышко плода,
А их много собрать надо в колос…
Но и это откроют – не мода,
А работа души слышать Голос!
*    *    *

Хаос текстов и музыка рока –
Это битым стеклом всё зовётся,
Но кто битый душой и калека –
Не заметит, что колется щётка.
Он других будет как-то царапать,
От него разбегаются люди,
Но он будет когтистою лапой
Их искать, мы такого не судим…

Это было и будет, тип нервный
Он себя обозначит проколом,
Там и скверна, и разные черви
Между строк проявляются голо.
Отраженье Небесного Света –
Это наша задача по вере,
Чтоб на зеркале нашем раздетом
Чистить пыль из осадочков серых.
Они будут по жизни осадки,
Но и чин покаяния строго
Всё проявит, там будет не сладко
Если взял что-то серым в дорогу.

У Креста всё приходит на место,
Мы идём с покаянием к Пасхе,
Пост Великий, он радостный светлый,
Кто на Путь этот вышел не в маске.
Он Велик не количеством суток,
А значеньем – наш Боже Воскресший
Дал нам Крест, чтобы вмазать без шуток
Всякой нечисти в лоб, милость грешным…
*    *    *

И в часовнях молитвы уходят
В горний мир, в запредельные Выси…
И нужда, да и доля народа
Так направить для смертных ход мысли.
Там и вид есть с крестом, и иконы,
Что откроют окошко до Бога,
И молитвы – пустить души к Дому
Из земного цепного острога.

Их на кладбищах издревле ставят,
В Антарктиде воздвигли с крестами,
Это знаки и воинской славы,
Не исчислить их виды местами.
Их и рушило время, сгорали,
Но встают птицей феникс из пепла,
До последнего будут все дали
Открывать для ушедших в мир Светлый.
Мы не землю взываем, мы к Духу
Обращаемся – сделайте милость,
Поднимите до Неба их пухом,
Ради жертвы Христа снять их стылость.

Он Воскресший – те тоже воскреснут,
Вот и молит народ по планете,
Понимают земное – мир трещин,
А там целое нечто, все дети.
Все мы чада Небесного Отче,
Он Отец раз отправил нам Сына.
– Помоги, и избавь всех от ночи,
Всех, кто жили когда-то былинно.
*    *    *

Нас уже занесло листопадом,
Саранча же всё ближе и ближе,
И бросок надо делать, но рядом
Спят попутчики, пули же ниже.
И таких поражает без стона,
И отходят они в свои мути,
Где витали во снах без закона,
И без праведной истинной сути.

Она в вере у всех трёх религий,
Но закон, он в делах исполнений,
Но Христос наш воскрес – снял вериги,
В Угол главный по вере взял в члены.
Предстоит скоро страшная схватка,
Мы с какой стороны в этом строе,
Или зомби встают многократно,
И устроят последнюю Трою?
Нас заносит всё гуще и гуще,
А стволы – наше чудо-оружье,
То молитвы – но ствол их опущен,
Кто зарядит? – вопрос по окружью.

Но мы верим: Победа за нами,
И за нами народ наш ослабший,
Просит как бы покой временами,
Там же дети, и раненый машет.
И ему посылаем, что можно,
Этот цикл – это соли на рану,
Чтоб он взвыл, но вставал осторожно,
Чтобы тоже стрелять неустанно.
*    *    *

Основная – о творчестве тема:
Я воскрес – осознал все ошибки,
И мне дали огромное семя,
И я сею его без улыбки.
Всё серьёзно и даже прискорбно,
Отпеваю весь мир этот блудный,
Всех людей, что имеют здесь горбик
Из грехов, их же спросят в день Судный.

Что слова? – все банальны, и рифмы,
До меня это кол вам затесан,
Мы же точку поставим, и рифы
Впереди – если прямо и честно.
Шансов нет никому в мире зомби,
Мир идёт допевать свою долю,
Все имеют духовные тромбы,
И нельзя их исправить для воли.
Всё свершится банально, темница
Не поймёт, что играет по нотам,
Да и что изменить могут лица,
Ничего – только вопли всем скопом.

КАПЛИ ЖИЗНИ – последние капли,
Не хочу быть последним пророком,
Но слова в голове не иссякли,
И идёт предсказанье без сроков.
Это шанс для последней овечки,
Перед главным большим поворотом…
Ничего уже в колос беЗпечным,
Доброту разве с верою оптом.
*    *    *

Эскадроны на Запад уходят,
Но пора возвращаться обратно,
А не ждать заграницею годы –
Это новый призыв многократно.
Там давно всё чужое, и климат
У России становится ровный,
Все гонения полностью сгинут,
Мы узрели в глазах своих брёвна.

А на Западе бурно в глаз валят,
Там уже человек, как прослойка –
Корпорациям прибыли, в дали
Не глядят, всё сегодня помойка.
ГэМэО уже бурно, фастфуды,
Синтетический образ в духовном,
Все с улыбками в храмы прибудут,
Посидят, а в гробах будут говна.
Я лишь точки расставлю над темой,
Там почище – антихрист возникнет,
Всем железная клеть, этот демон
Переменит и ногу, и икты.

Возвращаться – на сельские нивы,
В городах наших тоже не сладко,
Натащили от Запада диво,
Суррогатов хватает и страха.
А у нас вся Сибирь на свободе,
Там не лагерь, а новое братство,
Возвращайтесь – година подходит,
Когда нужно другое богатство.
*    *    *

Ожидают изгнанников годы,
Ждёт Россия всех деточек слёзно,
Что же Запад предложит изгоям,
Из того что навек и надёжно?
Что есть корень всего и истоки,
Где без терний волшебная пашня,
Или там сатана не жестокий,
Всё по маслу и верить не страшно?

Где-то в храмах играют органы,
И сидят все, прилично одеты,
Выполняют обряд неустанно,
Все довольны, а пастырей нету.
Совместители есть, по подряду,
Это как бы не должность, а хобби,
Всё красиво обстроят, но ядов
Предостаточно будет удобным.
Мир тех ядов наварит в огромном,
Преизбыточном мусорном весе,
И держать оборону – не скромно,
Там как все – надо петь о чудесном.

Информация – разные фейки,
Это тоже всё кто-то проплатит,
И уже все другие злодейски
Демократию выгнали с хаты.
У самих с демократией – пшики,
Всё заказ и какие-то схемы,
Уходить надо в схрон от «великих»,
Где-то Родина мать незабвенна…
*    *    *

Кол елозят, и тешут и тешут,
Что же ждём – будут КАПЛИ вторые?
Разве этих не хватит для веса,
И не тронется масса на выезд?
Где-то оползни падают в воду,
И у спутников есть притяженье,
И у всех где-то стрелочки бродят –
Своих компасов, внутренним жженьем.

Города надо бросить исходом,
Мать Земля открывает для верных,
Где-то ниши закрыты невзгодам,
Там молитва спокойней, без нервов.
Всё же есть гармоничное в мире,
Но никак не на той батарее
Отопления – манна в квартире
До поры и до времени греет.
Нет, гармония где-то на нивах,
На огромном российском просторе,
По молитвам откроется диво,
И свои где-то двери откроют.

Всё в дверях на Земле, дверь на Небо,
Но мы сзади находим калитку,
И широкими трактами бегать,
Очень хочется, прыгая шибко.
Этих КАПЕЛЬ довольно, напиться
Мы ещё успеваем – КТО СЛЫШИТ,
И взлетят где-то верные птицей,
Остальные же сгинут под крышей.
*    *    *

«Унесённые ветром» – там дама,
То есть женщина главная всё же,
Они чаще встают средь упрямых,
На монашек, отшельниц похожи.
У мужчин есть соблазн – алкогольный,
И детей они в гору не тянут,
Они больше уходят на волю,
А не тащат с упорностью сани.

Им и эрос встречается чаще,
До седин их по рёбрам утюжат,
А у женщин: присядет, поплачет,
И за лямку, опять в свои лужи…
Почему так – нагрузка им больше,
Непонятно, идёт от Адама,
Иль за Еву расплата потолще,
За соблазн этот проклятый, самый.
И сейчас у нас в храмах старушки
На себе всё духовное тянут,
Понимают – мужчины на мушке
И быстрей загоняются в яму.

Они в чём-то согласные твари,
Этот ген от Адама остался,
И поплакать придётся, товарищ
По бандитству лукавый, и с палкой.
Унесённые ветром – все мусор,
Но лежит на вершине Свет Камень,
И к нему ведут женщины курсом,
И мужчины тихонько подтянут.
*    *    *

Был Папанин когда-то в героях,
Пароход утопили под льдину,
Водопьянов их вывез, построят
Люди много чего невредимы.
Вавилонскую башню не дали
Им свершить, там не дали доехать,
Коммунизм им построить осталось,
Но и здесь не сошлось – всё помехи.

Остаётся как ранее – хаос,
Это рынок – свои где законы,
И где главное – сильного право,
Он и цену назначит патронам.
Но и здесь всё как волны – неровно,
Эти кризисы – суд это местный,
Хотя есть непонятность – готовность
От людей ли, от Бога – где честно?
Восстают и как волны народы,
Эти готы и гунны, безлики…
Сколько их появлялось без брода:
Утонули, ушли, как возникли…

Часть их славы осталась как камни,
Мегалитов холодное тело,
И осталась людей древних память:
«Шестоднев» – о творении дела.
И мы помним и Еву с Адамом,
И о Ное никак не забудем,
До скончания века упрямо
Эта память продлится, не судим…
*    *    *

Выбирать «Деревянным бушлатом»
Нашу веру – так кажется внешним,
Там посты и грехи все в заклятом,
То ли дело – свобода потешным.
Надо весело жить, припевая,
Чтобы все горизонты – далёко,
Ну, подумаешь – падают с края,
А мы жить будем долго, без срока.

Но уже все прописаны даты,
И у каждого личный свой финиш,
И какой бы кто ни был богатый –
Смертный час ты куда отодвинешь?
И такие накоплены факты,
Что уже погрешили – довольно,
Но, увы, здесь доходит до драки –
Когда вера с политикой, больно.
За примером: не дальние дали,
Рядом в Киеве мутится свара,
Что там сварят – там рожки остались,
Их варить будут с ножками в паре.

Что там выберет местный политик,
Здесь народ, как ничто, как собака,
И ей кость и команду грызть нити,
Что ещё остаются, однако…
«Деревянный бушлат» у нас общий,
И никто никуда не слиняет,
Поворкуют с другими, не ропщем –
Выбирают достойных для Рая.
*    *    *

Боевым очень длинным фиордом
Этот цикл, что ведёт к Океану,
И назад нам нельзя, там ждёт морда,
Вправо-влево нельзя – стены встанут.
И мы мины все тщательно тралим,
Вглубь кидаем глубинные бомбы,
Но обходим опасные скалы,
А о Выходе истинном помним.

Он всегда впереди нам в тумане
Очень ярко и явственно светит,
И давать нам стихи не устанет,
Я же чувствую темы приветом.
Они сами приходят и строки
Возникают незримо – откуда?
Из катренов семи – не коротких,
А уж смысл на концах – неподсуден.
Там по Библии чётко и строго:
По канонам, догматам, обрядам,
Это всё к Воскресенью дорога,
Очень ясно о многом – не разом.

Есть свои средь стихов повороты,
Даже сон им не даст остановки,
Он предвестник духовной работы,
А на выходе с формой готовой.
Боевым очень длинным фиордом –
Мы и вехи другому оставим,
И распишем в деталях, не гордо,
Что нам дали пред Выходом в дали…
*    *    *

Мы обычно в греховном болоте,
Но по вере – броня, и выходим,
А мечом над болотом охота,
Загоняет всех в грязь и по ноздри.
Но броню надо мыть – чем же будем?
Лей из кружки, но это же долго,
Из ведра – так останется студень,
Где-то в тайных местах, как осколки…

Надо в душ, постоянный и сильный,
И горячий довольно, да щёлочь,
И есть шансы, что запах могильный
Отлетит – как последняя сволочь.
Вроде ясно и просто, но в грязи
Так тепло и баюкают кваки,
Напевая всем в уши рассказы,
Что нельзя всем под меч, там же драка.
И до нас все сидели и будут,
А выходят на Свет одиночки,
И теряются где-то из вида,
Они верят – есть льющая Бочка.

Она есть – это точно и ясно,
И до нас уходили святые,
Отвечают мольбе ежечасно,
Они всё же греховное смыли.
Надо руку в мольбе из болота
Приподнять – и поставят на Берег,
А уж мыть – это наша работа,
Значит, всё же, спасение в вере.   
*    *    *

Закодируют чувства в морзянку –
Не пурга же над Диксоном в главном,
И не эрос возникнет по пьянке,
Нечто больше, то в песню – и славно.
Эти точки-тире будут фоном,
А пурга – это где-то снаружи,
А внутри огонёк, это тоном
И мелодией выгонят стужу.

Мне радисту-морзянщику ясно
Всё, что кодом и паузой длинной…
И в духовном идёт ежечасно
Этот код, но без пауз ¬– единый.
Расшифровка по Библии чётко,
Никаких рисований, ошибок,
И постом очищаю решётку,
Для фиксации в вечности мигов.
У нас с разной антенной детектор,
У кого-то он ловит обрядом,
У кого-то в служении вектор,
У кого в нахождении рядом.

И такие есть рядом подруги,
И мужья, вроде слабые верой,
Но идут с нами в паре подпругой,
И без них нам никак в жизни серой.
Здесь Любовь проявляется чётче,
Огонёк разгорается ярче,
Вся гармония Свыше, от Отче,
Не по плоти, а Духом и жарче.   
*    *    *

Что-то есть ненадёжное в цифре,
Проводник ли там – «полу» зовётся,
И при взрыве, раз импульс возникнет,
Уничтожит всё атомной плёткой.
И надёжней, конечное, лампа,
Но, понятно, не та – с керосином,
Это радио – верная лямка,
И морзянка при ней, уносима.

До сих пор нет надёжнее связи,
Как бы не были гаджеты круты,
И стоят эти станции – князи,
Про запас, для последней минуты.
Так и где-то в обрядах есть точка,
До которой нельзя прикасаться,
Там надёжность, там главная почка,
И есть главный росток, не заплатка.
На Руси, что Стоглавым собором
Утверждённое всё – это связка,
И сейчас нет противников строгих
В этих спорах и мнениях грязных.

Всё понятно, и здесь был лукавый,
И рассеял достаточно семя,
Этот импульс свой вечно неправый,
И в своё всё свершилось миг-время.
Но стоят эти станции-люди,
До сих пор на молитве-дежурстве,
И стоять до скончания будут,
Это всё сверхнадёжно, не урна…
*    *    *

Всё же есть этот узел Кавказский,
Где границы сошлись очень круто,
Там Иран и Армения-сказка,
И религии главные тут же.
Свет, тепло, да весь климат приличный,
И есть горы – держать оборону,
А народы же свой чтят обычай,
И резня все века, и всё стоны.

До сих пор там вражда – в Карабахе,
Арарат же армянам – нож в горло,
И есть персы – джигиты без страха,
Те с Израилем сцепятся гордо.
От узла там пойдут метастазы,
И уже видим – в Сирии пьеса,
Там сошлись даже деньги-зараза,
И там нефть, а в религиях эхо.
А от веры и взрыв, детонаций
Предостаточно будет – по свитку,
И сойдутся в долине локаций,
Где и раньше сходились все битвы.

И никто этот узел не рубит:
И нельзя, и нет сил, и так надо,
А несчастным творениям – людям,
На себе испытать эти яды.
Но антихрист всем даст метастазы,
И распухнет планета от крови,
От шестёрок пронырливых, вражьих…
Но рубить этот узел готовят.
*    *    *

И с обложками дальше – по вере
Размотать помогают клубочек,
И с оттенком, и фон весь измерить,
И слоями туда вставить почки.
И у каждой внутри будут знаки
Водяные, избегнуть фальшивки,
Как на страже – не злые собаки,
Но врагам не проникнуть в обшивку.

По периметру кант будет строгий,
Усиление главного цвета,
Чтобы нас не касались отроги,
Метастазы и прочие беды.
Там внутри будет куча лекарства,
Даже «Капли живые» подспорьем,
И всё ради Небесного Царства,
А не ради количества в спорте.
Но количество тоже не слабо,
Как боксёр не считает удары,
Так и мы – не несём абы-кабы,
А наносим всё точечно – даром.

Этот дар – все сошедшие книги,
Каждый миг – это чудо и чудо,
А обложка – как шар, не вериги,
Помогает взлететь им до люда.
Чтобы больше увидело верных,
И последним поможем скитальцам,
Сперва фон, а уж после по нервам…
Панихида отрубленным пальцам. 
*    *    *

Время выбрало нас в эти роли:
И вот здесь, и сейчас, в этой точке,
А в кино – там сюжет, мы не спорим,
Там всё складно, и ладны примочки.
Безутешно страдает влюблённый,
И доныне влюбляется юный,
Где война, и где слава – всё пенной
Как волной опадёт, и на дюны.

Там песок и он скроет, что было,
И опять мы с разбитым корытом,
И менять надо шило на мыло,
Да и сетку кидать в то, что скрыто…
А у нас всё скрывается в водах
Очень мутных и грязных порою,
И сюжет непонятное родит:
Не по шерсти, всё вылезет с гноем.
Сериалы в слезах отдыхают,
Рядом кадры – где варится свара,
Очень мало тем в ласковом мае,
Всё как осень и полдня пик жарок.

Время выбрало – что мы имеем?
Да текучку и разную мелочь,
И живём мы в экране со змеем,
Он и яд весь разложит, чтоб пелось…
Интересны житейские страсти,
И война хороша на диване,
Убаюкают, личным участьем
Мало кто проверять это станет…
*    *    *

Даже если нет голоса-слуха –
Понимаешь гармонию звуков,
Это в нас изначально, не сухо,
А по маслу к душе своим стуком.
И кричат восхищённое «Браво»,
Для кого это – молнией в сердце,
Кто слезу выпускает исправно,
А кто стопку хватает, как с перцем.

Это всё мы видали в сюжетах,
И по жизни встречался звук нужный,
Камертоном настроенным где-то,
Отзывался в душе не натужно.
Это дар – он живёт в человеке,
Не животный, здесь высшие сферы,
Выше музыки есть ли что неким
Неизвестным, всё прочее – звери.
Это как бы духовные крохи,
Чтобы скрасить скитания в мире,
И по лестнице тихо, со вздохом
Подниматься на Свет без задира.

А пока мы ударим в ладони,
Закричим восхищённое «Браво»,
Это всё, что мы можем без стонов,
А кто стонет – тот стопку-отраву.
Камертон – он и в Церкви из главных:
Там распев, всевозможные гласы,
И там клир подбирается славно,
Чтоб услышала Главное масса.
*    *    *

Кто-то есть где-то спонсором некий,
Чтоб наследство сироткам оставить,
Хотя там уже есть свои вехи,
И квартиру и вещи им дали.
Но там зыбко – родных нет и близких,
К переезду легки чемоданы,
И листками летят очень низко,
И неясно, где к дому пристанут…

Там и с Храмом не ясно – всё мутно,
Всё текущие местные двери,
По работе, по службе – минутно,
А вся вечность за печкой – не верят.
Не созрели и сами, и предки
Не оставили твёрдое Семя,
И живут где-то между, в серёдке,
А лукавый хитёр и не дремлет.
И ему там простор в генотипе,
Алкоголь – сразу крышу уносит,
Кто обидит – истерика с всхлипом,
А в итоге всё личное – с носом…

Да мы все на Руси здесь сиротки,
Мы расхристаны идолом красным,
Мы блуждаем в трущобах, высотки
Где-то там за туманом, в прекрасном…
Нам наследство досталось огромным,
Но немного слепым государством,
Но есть Корни листкам – не бездомным,
И есть Цель – Свет Небесного Царства!
*    *    *

Полосою нейтральной в духовном
Мы поползали где-то по жизни,
В этом странствии в плоти неровном:
Где по пьяни, где просто вид нижний.
Выжидал что-то враг пограничник,
И свои допустили обратно,
Ну, контузило малость, но личность
Не убили – инсульт неприятный.

И в свои посадили застенки,
Осознал я и вышел на волю,
И открылись глаза – грязью-пенкой
Закрывался до этого полюс.
Полюс истинный – Света и правды,
Да и слух пробудили стихами,
Научили смотреть – где отрава,
А где «Капли живые» – на память.
Дали вдаль поглядеть, горизонта
Не бояться, известно всё Свыше.
Но молиться упорно – вид фронта,
А в посте – и сугубый излишек.

Полосою нейтральной нас Боже
Проверяет на годность, на вшивость,
Дальше мины, ловушки, итожат
Наше странствие здесь не игриво.
Кто уже зацепил коготочком
За границу – увяз где-то с края,
И рубить надо коготь и точка,
Раз нейтральных Судов не бывает.
*    *    *

Попускает Господь чудотворцу,
Даже если тот с Богом не дружит,
Есть какие-то кварки ли, йорки,
Что дают видеть нужное в луже.
Видно где-то витают законы
Не от мира физических истин,
Кто и как подключает не сонных –
Неизвестно из практики мистик.

Но дерзают по миру адепты,
Одиночки и целые своры,
Здесь не будет готовых рецептов,
По-особому всем договоры.
Есть – реально контачат с лукавым,
Кто не знает, но пробует в опыт,
Кто с молитвой в Господнюю славу
Начинает пророчить без стопа.
Это больше известно – иконы
Чудотворцев остались навеки,
А дерзателей сонмы без стонов
Растворились, как прах – не заметим.

Это всё нам оставлено Высшим,
Чтоб по опыту знали – не звери,
Мы духовное нечто, мы пишем,
Мы фиксируем Слово с потерей.
Потерять может нить чудотворец,
И куда она выведет – к злобе?
Проверяют Любовью нас в горе,
И Любовь эта истинна в пробе.
*    *    *

Заморочек придумано много,
Не везде даже автор – лукавый,
Где-то слава, где деньги, не трогай
Этот мир, в обольщеньях неправых.
Но молчанием Бог предаётся,
Да и видим всех ближних в том мире,
Получается всё же там плётка,
Она гонит всех скопом к обрыву.

Это некий закон всепланетный,
Кто не с нами – тот вражий пособник,
Он как груз на ногах незаметный,
И сбиваются в странствии ноги.
Уровнять коромысло мы можем,
Если где-то найдём середину
Золотую, средь множества ножек,
Что растут средь грехов невредимы.
Их рубить надо яростной рубкой,
Без поста и молитв – нереально,
Здесь не хлопать в ладоши с улыбкой,
А стоять пред Крестом с думой дальней.

Это всё же обряд – Православный,
Но и здесь на ногах груз убогий,
И не скопом все правильно правят,
Заморочки пошли – как итоги…
Всё же автор за кадром – лукавый,
До поры и до времени скрытный,
Выбирать надо сторону здраво,
Заморочки – к разбитым корытам.
*    *    *

Как призывный набат дали «Капли»,
«Капли жизни живые» – кто слышит,
Остальным же – как моросью краплет,
Сей во множестве в цикле излишек.
Не для них, видно, топают кони,
В неизвестное их не заманишь,
Им в своё бы болото, где тонут
В суете и чириканье пьяни.

Кто же видит и слышит – зарубит
На носу своём Главную Точку,
И искать будет в слушанье трубы,
Что уже протрубили всем точно.
И враги, и друзья – все по полкам,
А нейтральная масса – как студень,
Эти тоже всё к вражьим осколкам,
Что и нас задевают покуда.
«Я Тебя не забуду» – названье
За себя уже всё рассказало,
Зарубилось на сердце, как рана,
Я за ближних страдаю немало.

Я же вижу все острые камни,
Что и им на пути непременно,
Изобьют они ноги и ставни
В горний мир приоткроют средь пены?
Но Огонь впереди, а пожары
Накрывают планету – сей кризис,
Это Суд человечеству старый,
Кто, что сеял…. Всё строго по Книге.
*    *    *

Мы из разума яростным рыком
Всё нечистое в створе разгоним,
Чтобы там прояснилось, где зыбко,
Где туман и где дымка в ладонях.
Это «Сердце в ладонях» – возникло,
Моя старая практика в прошлом,
Тучи чёрные были пред циклом,
Это опыт копился и в пошлом.

Но ударили молнии в разум,
Сразу часть отлетела, как мусор,
И вернулась вся музыка разом,
И нас правильным вывели курсом.
Здесь нельзя отойти на минуты,
Перекуры устроить и спячку,
Даже сон – по молитве, без шуток,
И часов уже нет на раскачку.
Даже вижу уже силуэты
Островов, где живое и солнце,
Чтоб они не растаяли где-то –
Надо в центре «Мольбу», как оконце.

Там Христос воскресает – Он в центре,
Всё что вне – наложение фона,
Мы внутри, и мы рады моменту,
И оттуда зовём всех к закону.
Мы из разума жалобным плачем
Хоть кого-то помиловать просим,
Непосильная вроде задача,
Но возможные Богу вопросы.
*    *    *

Не помогут отныне погромы,
Но спасать надо срочно Россию,
Украину, и Белые стонут,
Потому что всё делят Мессию.
Там обряд, там лукавствует батька,
И у нас впереди всё телега,
Но так Свыше расписана схватка,
А мы в ролях своих будем бегать…

И толпа будет выть в Интернете,
Топорами махать, и на вилы
Попадёт тот, кто встанет с ответом
Не по шерсти, с неведомой силой.
Но мы знаем – за кадром лукавый.
Это он все извилины крутит,
И кидает свой лозунг неправый,
Извращая смысл в частностях сути.
У него в мире много адептов,
И у нас тоже масса проколов,
А откуда возьмутся рецепты,
Мы же все из расхристанной школы.

Нас и держат лет сорок в пустыне,
Чтобы вымерли с красной заразой,
Чтоб телец показал, что доныне
Он с тамтамом и плясками в фазе.
Но есть те, кто со сдвигом – в обмотке
Так должно быть, вращая моменты,
И Россию спасать надо плёткой,
Но и пряник положить на ленту.
*    *    *

Как открылись цвета у России…
Белый цвет – то одежды упрямым,
Божий дар – это Истина в силе,
Кто пройдёт чистым кочки и ямы.
Синий цвет – то Покров и надежда,
Это вера в Небесное Царство,
И Любовь – как добавка к одеждам,
И как Точка внизу – государство.

Государство создали и с Кровью,
Вся история – скорбные вехи,
Красный цвет – это вера готовит,
Убирая, как мусор, помехи.
А на Западе радуга в форме,
Толерантность – терпимостью к ядам,
Это больше похоже на порно,
Что на улицы вышло с «наградой».
Кто кого – две извечные силы,
Здесь уже не политика – больше,
А народы похожи на хилость,
Тут и там проживают без пользы.

Получается – крутят сценарий,
От такого все волосы дыбом,
Миллиарды уйдут без подарка,
Без надежд, как бы вовсе дух ни был.
Это всё – все разложены в цвете,
И неясности будут у зомби,
Кто не зомби – тот верой ответит,
Убирая из черепа тромбик.
*    *    *

Всё же жизни игра – не по-детски,
Хотя с возрастом кажется – мелочь,
А чужая, так вовсе конфетка,
Перетрётся всё временем дело.
Этот мусор весь кажется главным,
И текущее – главная точка,
А вся мудрость спускается плавно,
Через шишки, нас учат подстрочно.

Мы же бродим, котята слепые,
И дают нам слегка оплеухи,
Чтоб направить на правильный выезд,
А иначе душа вся протухнет.
Это есть всё водительство Свыше,
А у верящих – там уже стройка,
По молитве творится излишек,
Повороты судьбы не на двойку.
Но котята не стали мудрее,
И мы видим их в плаче и стонах,
Там все страсти вселенские тлеют,
Завывая обыденным тоном.

Всё беЗсчётное раз повторится:
Те же шишки, слова, оплеухи,
Разве в ролях – всё разные лица,
Как ремейки в кино, все без Духа.
Это всё проясняется в Церкви,
Но здесь главное – выбор конфессий,
Если русский – будь с Правильной меркой,
Это Свыше отпущенный прессинг.
*    *    *

Мир физический – мер и объёмов,
И его можно зреть на ладони…
Виртуальное в пикселях съёмных
Рассыпается мигом – не стонет.
А мы где-то меж ними в духовном,
Мир не видим, но связаны крепко,
И влияние здесь не беЗкровно,
Даже больше, что с кровью – всё цепко.

И стоят на Руси много храмов:
Там убили царя, там святого,
Где-то воины пали – там драма
Всей страны, что имеем в итоге?
Не для галочки память – живые
Кто-то есть среди этих убитых,
И за Русь они молят не злые,
Потому и допущены в свиток.
Это честь и посмертно быть годным,
И вносить свою малую лепту,
Но из малого мощные воды,
Что зачистят весь мусор на свете.

Мир физический драли потопом,
Восемь тел там ушло от расплаты,
Но духовно – потомки их скопом,
Прямо вниз устремляются скатом.
Снова мало кто выйдет к ковчегу
И попросит: «Помилуй нас, Боже»,
Твоей Кровью открыто нам Небо,
Твоей Кровью все судьбы итожим…
*    *    *

Мы не знаем, что в мире за кадром
Происходит, но молим: «Помилуй»,
Да, мы верим, что ангелы рядом
И встают ограждающей силой.
За Россию мы молим, за ближних,
За себя многогрешного тоже,
Не Суда, а амнистии Жизни,
И даров, что от Духа пригожи.

Не для славы, не плотского ради,
А спасения в Новом ковчеге,
Когда мир понесётся к «награде»,
И к огню, в убыстряющем беге.
Мы уже переполнили чашу,
Чашу гнева, но Боже всё медлит,
И идёт очищение сажи
У заблудших овечек последних.
Всем дают без конца эту тему,
Неужели напрасный сей выпад?
Вроде грушу болвана бьёт Тренер,
А для черепа дальнего – липа…

Мы не знаем всех связей зацепов,
И когда, где аукнется строчка,
Но без веры напрасен сей вектор,
Значит – веру в основу и точка!
Остальное всё мусор, за кадром,
А внутри – Воскресение в рамке,
Что снаружи, то схвачено адом,
И стихи здесь спасительной лямкой. 
*    *    *

Вавилон современный не жалко,
Он дозрел и пожнёт свое горе,
Остальным уготовлена палка,
За неверие с похотью взоров.
Даже грекам раскол на Афоне
Приключился, все делят Мессию,
И под номером Истина тонет,
Все шестёркам подставили выю.

Прозаически будет расплата:
Где-то голод, где лютой болезнью,
Ну, и войны, конечно, за злато,
Переделы финансов – полезны.
Где мы будем, какие преграды
Против горя воздвигнем молитвой?
Ей одной ещё шансы – наградой,
Пусть какую-то вымолить нитку.
Чтоб свою протянула дорожку
В этом мире больших испытаний,
Чтоб избегнуть тупую подножку
От стены, что преградою встанет.

Что сейчас нам преградою к Церкви?
Телевизор из тёплой постели,
Где-то шопинг, где игры, и меркнет
Где-то Истина, Свет еле-еле…
Вавилон – это страшно, там бойня,
И кнутом надо тёплых в постели,
Чтоб проверить – кто зомби, покойник,
Кто ещё пригодится на деле? 
*    *    *

Прочитал про колпак ахинею,
Это нано-защита с молитвой,
Шутка, явно подарок к апрелю,
Разыграли страну не сердито.
Пятикратно прочтение «Отче»
На командном подземном объекте,
И с орбиты «Поп-техом» затопчем,
Нейросетью – где явное некто…

Там Георгий над змеем с победой,
И зима им, кирдык вставят в твиттер,
Как всё просто – отбросятся беды,
А мы с Русью оденемся в свитер.
И тепло нам, зима с барабаном
Где-то там за морями в Аляске,
Хотя тоже Аляску сдербаним,
Возвращайте обратно с отмазкой.
Эти нано нам многое могут,
Даже трубки какие-то впарят,
И придёт изобилия много,
И появится манна всем даром.

Но апрель пролетел – мы с корытом,
И латать надо тару расколов,
Чудеса – это в сказках зарыты
Дураками таланты на поле.
Да у нас этих кладов зарытых
Нереально огромная сумма,
И Отец нам подаст не корыто,
А спасение духа – за думы…
*    *    *

Этот цикл показался прикольным
Некой даме – на том и спасибо,
А я раб на галере невольный,
Что дают – неприглядные виды…
Обнажённые страсти и нечисть,
Здесь Гаврила в стихах отдыхает,
Он из жизни герой, мы о чести
И о смерти с Судом, и о Рае.

Мы огонь возвещаем, день скорбный,
Гонорары и слава – по бОку,
И дорога по Библии – торно,
Не свернём ни на шаг, всё по сроку.
Докатились до сроков последних,
И не слышит, кто духом – улитка,
Кто не видит, что тело – посредник
В этом странствии здесь по ошибкам.
Мы цитаты из Главного вставим:
Тот, кто просит, чего-то получит,
И кто ищет – найдёт Берег правый,
Всем поможет Величество Случай.

Мы приколы забыли – не судим,
И себя проверяем на вшивость,
Но вокруг же заблудшие люди,
И помочь им нужда – не игривость.
Слово «раб» – то эвет, сослужитель,
Затуманили смысл перевода,
И в тумане последних дней житель,
И «прикольна» последних дней ода.
*    *    *

Преогромные рушатся ивы
У ключа, в нашем местном овраге,
Не такое уж вроде бы диво,
Как у всех, и без происков вражьих.
А где происки – гибель империй,
Попустительство – Божеский Случай,
Закрывают в истории двери,
Что останется? – камень могучий.

Это всё же не дерево, дальше
Полежит, где-то даст основанье,
Где-то станет украшенный краше,
А где скроется глубже в изгнанье.
И над ним весь исчешут затылок
Археологи с кисточкой мелкой,
И положат его где-то с тыла,
Чтоб не мучал их в прахе гляделки.
То ли дело откапывать бисер,
Что когда-то бросали, как свиньям,
Этот выхлоп истории, высер,
За него и награда не минет.

И гора диссертаций, трактатов,
Но никто и слона не заметил,
Он же серый, во тьме, небогато,
Что поймёшь, даже вытащив к свету.
Так же вера – огромная, с Камнем,
А для внешних – так серая глыба,
Но для нас это в прошлом недавнем,
И детали известны – есть Книги. 
*    *    *

По периметру полному в книгах
Будет кант из сердечек с крестами,
То с обложкой возникла интрига,
Как её мы осиливать станем?
Нет программ и таланта, финансов
Самому сотворить в фотошопе,
Вижу образ в глубоком пространстве,
И не верю, что он из утопий.

Уже есть очень бедная книжка,
Там всё просто – «Мольба» из России,
Но добавить в тот образ не лишку
И святою деталью усилить.
Чтобы всё сотворилось во славу
И снаружи, внутри на духовном
Нашем фронте, сраженья на главном –
Это даже в стихах не беЗкровно.
Через кровь довели и до цикла
«Я Тебя не забуду» – по полной
Здесь вопросы с ответом возникли,
И открылись в неведомом волны.

Все накаты в духовном и плотском,
Эти малые мини цунами,
Но достаточным образом отклик,
И итоги читай – перед вами.
Вижу кладку веков – мегалиты,
Это фон заполняет под цветом,
Водяной проступающей нитью,
– Дай всё, Боже, исполнить – ответом.
*    *    *

Красота открывается в песне
Постепенно – куплет за куплетом,
Где же миг происходит чудесный? –
Это всё, это в точку, заметил…
Это ноты ли, слово, всё вместе,
Где незримый для сущности импульс,
До слезы, до мурашек, до лести,
Что без фальши исторгнешь, без грима.

Есть эффекты толпы – солидарность,
Где-то дар в одиночестве – чуткость,
Где застолье душевное – гарно,
Красота – это выше минутки.
Есть гармония высшего ранга,
Исполнителю валятся сливки,
Через годы доходит приманка,
И поют это снова – на диво.
Про погоду, пейзажи, и чувства,
Про любовь и печаль, и разлуку,
Есть веселье – не выразить устно,
Пораженье – как выстрел из лука.

Где мишень – это в сердце ли, в мозге?
И душа распахнулась, и рада,
Это чувствовал каждый – где поздно,
А где молнией в точности – сразу.
Где-то есть всё же Кладезь гармоний,
И оттуда дают, как в охоте,
Эти ноты, слова – стрелы молний
По душе, этой страннице в плоти.
*    *    *

Попурри популярных мелодий –
Искромётное выданье чувства,
Генератор, механика вроде
С сердцевиной земного искусства.
Всем найдутся знакомые гаммы,
И откроется как-то сознанье,
А в душе нашей струны – не камни,
И аукнется в памяти знанье.

Так устроено с музами сложно –
По легенде Гармонии дочки,
Мы веками те суммы итожим,
Накопилось и опыта – точно.
Эти сложные струны творений
Раньше музыкой звали все музы:
И стихи, и картины, и пенье,
Но потом разошлись с перегрузом.
А сейчас перегруз в Интернете,
Синтетически лепят скульптуры,
Про картины молчу, темы нет здесь,
Чтоб её не создали в натуре.

Синтетической музыки море,
Но там те же известные гаммы,
Всё вернётся на круги, кто спорит,
Отдыхает с вопросами Гамлет…
Эти «Быть и не быть» – без ответа,
И творили, творят популярно,
Попурри подытожит все беды,
И гармонию счастья полярно.
*    *    *

Попурри – квинтэссенция темы,
То военный, то мирный сценарий,
Но душа у народа нетленна:
Там и удаль, и грустно – всё в паре.
У нас в паре – любовь и разлука,
И восторги, и критика – вместе,
И открытия Свыше, и мука
В нашем творчестве – слове поэта.

Иногда – как бы ручкой кто пишет,
А бывает – мараешь страницу,
И меняешь строку с буквой лишней,
Подсознательно помня границы.
Кто границы расставил средь долей
В моём мозге – плохие сигналы…
Кто-то электро выдумал поле,
Что снимает преграды немало.
Как мою пропесочить макитру,
Обновить её лет на полсотни,
Мы такие бы выдали литры
Новых мыслей – легко и охотно.

Мы бы даже залезли на Эльбрус,
На Парнасе устроили пляску,
Отдыхали бы музы и эльфы,
Гениально всё выдали – в частном.
Попурри – это наши метанья,
Мы взлетаем и падаем славно,
Дай нам, Боже, возможность изданья,
Чтобы ясно и чётко – о Главном. 
*    *    *

Староверы Казани поклоном
Нам пример показали немалый,
Это служба такая – законом
Стала им непременно делами.
На стоянье Мариином дружно
Они сделают тысячу низких
Необычных поклонов, недужным,
Может, есть послабление списка.

Десять лестовок – это серьёзно,
Не осилить без долгой привычки,
И без веры в Судилище грозно,
Но им Пасха откроется лично.
Не каким-то, пусть светлым обрядом,
Это нечто сходящее Свыше,
Когда им благодать будет рада,
А не только – что люди напишут.
Это где-то заметят, зарубку
Кто-то сделает, выдадут латы,
Брони веры закалятся крупно,
Потому они стали – булаты.

Но Россия – расколотый образ,
Мы – есть тысячи мелких осколков,
И уже не сложить это добрым
Примирением, склеивать долго.
Но и Пасха идёт тем и этим,
Все хотят благодати, в погоне…
Помощь Свыше нужна и калеке,
И любому средь мира агоний…
*    *    *

Всю историю делали люди,
Мир в мозаике разных сюжетов,
Кто сценарий составил и крутит,
Или хаос везде – без ответов…
Героический есть и из терний,
Из трудов и простых созерцаний,
Проживанья травою, неверно
Всё на хаос списать – надо знанье!

Но его не дадут – не надейтесь,
Извратят и придумают фейки,
Всё в угоду текущей идее,
По заказам, и крутят ремейки.
Повторяют про те миллионы
Эволюции – годы из пальца,
Кто кого переплюнет: на тонны,
На гектары, объёмы – кто дальше…
Остаётся надеяться, верить
В Божий помысел – лучший из лучших,
А иначе напрасны все двери,
Всё из праха, угаснет весь лучик.

Ныне мозг – этот суперкомпьютер,
Измельчал, да и годы угасли,
Сократили нам жизнь, что не люто,
Много стали грешить, не прекрасны.
Кто мы? – винтики, крутим сценарий,
Или вносим какую-то лепту?
Всё узнаем – воскреснув, подарят
Или вновь отберут Жизни ленту…
*    *    *

Плоть и дух – колебательный контур,
А душа между ними в нагрузке –
Это съёмник всех плюсов и контры,
Что возникнут на поприщах узких.
Примитивная кажется схема,
Но простое есть в шаге с великим,
А куда, где подключится клемма,
Мы не знаем – здесь много возникнет…

Состояние разных деталей,
И износ генотипа, помехи,
И везде заземление дали,
Зазевался – пробой, крах без смеха.
Это эхо армейской науки,
Там освоил все дебри эфира,
И морзянку, и схемы, и руки
Приложил к подключеньям не хило.
Говорят афоризмом про место,
Что его человек украшает,
А здесь место мне выдало честно
Часть механики связанной с Раем.

Прохожденье сигнала, наводки,
Усиление, есть генератор –
Это Библия, кварцевый, чётко,
И на выход инверсию – кратко.
Кто продвинутый в кварках и цифрах
По-другому представит сигналы,
А без сложностей – сердцем проникнуть
И сигнал увеличить немало…
*    *    *

Кто-то лидер на сцене – жжёт соло,
Кто-то слабая тень, в подтанцовке,
Это образ судьбы невесёлый,
И его не исправите ловко.
Кто-то рубит с плеча и могучий,
Есть гиганты мозгов с интеллектом,
А есть серая масса, на случай,
Чтоб и тем и другим скрасить вектор.

Как найти своё место под солнцем,
Под луной и под грузом ошибок,
Поглядеть бы за грани в оконце,
Чтобы вектор не строился криво.
Но нигде не откроются грани,
Разве в храме намоленный образ
Как-то эхом в душе колом встанет –
По крупицам молитвою собран.
Получается, тьма и туманы –
Это странствие в волнах и пене,
А таланты откуда и раны,
И награды, потери, обмены?

Ничего не построить без веры,
Всё песок, да к тому же зыбучий,
Самый яркий – становится серый,
Всё закроют со временем тучи.
Но стоит нерушимой Стеною,
Маяком негасимым и ярким,
Наш Воскресший, навеки земному
Искупление – Свет без помарки.
*    *    *

Моисей от толпы отлучался
Сорок дней, и устроили танцы,
Мы доныне с тамтамами, палка
Нам нужна, снять неверия панцирь.
Путь идёт в прохожденье пустыни,
А народы там хитры и злобны,
Мы другие по роду, отринем
Этот дух толерантности пробный.

Куда выведет? – ясно к Содому,
Всё уже проходили по кругу:
Поклоненье запрету, чужому –
Выходило всем боком, не другом.
Но все СМИ захватили иуды,
А кто платит, тем музыка громче,
А толпа, она та же покуда,
Ничего не изменится к кромке.
Мы уже на краю, мы зависли
По над пропастью, в шаге от бездны,
Но толпа упивается мыслью,
Что так будет всегда и безбедно.

Кто-то видит, но что они могут,
Их не пустят и близко к олимпу,
К этим местным божкам с перемогой,
Все попали в текущую вилку.
До конца будет выбор дороги,
Пусть Господь нас оставил, но Пасха
Возвращается циклами строго,
Это стража на стезях ужасных…
*    *    *

Мало знаний о свойствах эфира,
Этих гранях незримых вибраций,
Всё, что знаем – то пробы и сыро,
И открытия здесь – в сфере наций.
Как-то двигали все мегалиты,
Да и крепость разрушили звуком,
Не оставило прошлое свиток,
Да и в будущем с тенью науки…

Это нечто, что делали боги,
По подобию Бога созданья,
Нам нельзя объяснить их итоги –
Как осилили те расстоянья?
Но для нас это супероружье,
И его не дадут забиякам,
Мы с открытием в войны не тужим,
А для мира нам выдали всяко…
Но сейчас вся наука копает,
Яко черви, по всем направленьям,
И кому-то, что выпадет паем –
Мы узнаем в военное бденье.

А пока все открытья – секреты,
Конкуренты кругом, это бизнес
Для элиты, что села над этим
Погибающим миром, где кризис.
Кризис слова, поступков и мыслей,
Всюду ложь – основание мира,
И трубят ему трубы – что Свыше,
Что останется? – пусто в квартире…
 *    *    *

Что мы делаем в этом обличье,
Не по воздуху шествие – твёрже,
И нам выпала доля не птичья,
По земле отмеряются вёрсты.
Но нас тянет подняться повыше,
Лезем в горы, и строятся башни,
И полёт аппаратов над крышей –
Это пик, а без крылышек страшно.

Но мы знаем, взлетали святые,
Да и первые люди – как боги,
Много что получали на вылет,
Но закрылись для предков итоги.
Много стали грешить, всё на войны,
Ограничат в физическом теле,
А надмирных чудес недостойны,
Чтоб трудились за хлеб и потели.
Но так будет пока, в воскресенье
Все получат другую натуру,
И взлетать будут с радостным пеньем,
Делать в воздухе птичьи фигуры.

Непонятных нам принципов много,
Мы не знаем секрет притяжений,
Расщепления атома, проба –
Чтобы синтез холодный дал гений.
Этих гениев будет в достатке,
Все получат дары не по чину…
Да, есть Цель – за Небесное хватка,
Пасха – пик, пробужденья причина.
*    *    *

Изнутри можно банку ударить
Даже слабо, но бедная треснет,
И удар с расширением в паре,
Кипяток да с холодным – «чудесно».
Это практика жизни, законы
У физических истин понятны,
Да и мелочь всё это, мы тонны
Из стекла отправляем обратно.

Из земли – да и в землю дорога,
Всё со временем в прахе исчезнет,
Что с душой нашей будет в итоге
После разных ударов – путь в бездну…
Мы враги себе – «сами с усами»,
И контрастов хватает и встрясок,
Пусть и с внешним контачить не станем,
Но себя уж потешим до пляса.
Кто-то пост нарушает, кто в будни
Превращает воскресное чудо,
Кто с молитвой небрежен – не судим,
Но удар изнутри – как Иуда.

Незаметно, и свой вроде, с ложкой,
И благие намеренья внешне,
Но какая-то нервность немножко,
И прощание с радостью вешней.
Мы же чистим углы перед Пасхой,
Очищаем от пыли квартиру,
А в духовном – всё будет ужасно,
Если что-то небрежно свершили…
*    *    *

Мы весной просыпаемся вроде,
Как медведи покинем берлогу,
Пусть уходят бурлящие воды,
А мы будем готовить итоги.
День, да вовремя – год и прокормит,
Да ещё если сев перед Пасхой,
Потом седмица светлая – норма,
Получается, правильно ласка.

Всё успеть и прибраться, чтоб Духу
Было где разгуляться на воле,
Но, понятно, что наша разруха
Свои правила вставит и долю.
И увидим в трудах в воскресенье,
Кто же вспомнит весенние будни,
Но цепочка пойдёт следом тенью,
И сезон так пройдёт беЗпробудно.
Урожай убирать – что имеем?
Да всё тоже, всем равная доля,
Даже больше мы видим, ровнее,
И жуков не травил – вышел нолик.

Но есть целая сеть искушений,
И все слабые духом, зажаты,
Здесь и гены, и опыт не лени,
А из нашего прошлого с матом.
Вся расхристана супердержава,
Растащили её по оффшорам,
Все зажаты в себе, все не правы,
И нет Духу раздолья – вот горе…
*    *    *

Как же гнали иуды упряжку,
Чтоб успеть ухватить за жар-птицу,
А народу и мутно, и тяжко,
Но его и не помнили лица.
Этим лидерам в центре – идея
Для своих, и для клана ресурсы,
А для массы – статистика змеем
Подтасует и вправит всем дурку.

И народ ликовать будет в праздник:
Демонстрации с флагом, плакаты,
Но со временем гнить стали, казни
С головы начинались накатом.
И, конечно, сгнила вся система,
Без ядра она, стержня, все цели
Оказались утопией, схемой,
Но разрушить державу успели.
Ничего необычного в плане –
Всё по срокам, для плоти пределы,
Эта цифра из Библии встанет,
И не раз эти цифры слетели…

Сорок лет – прохожденье в пустыне,
Мы идём – не гоните лошадку,
Всё по срокам с начала, доныне,
И конечно, кому-то не сладко.
Что мы знаем – последние цифры:
Будет верх человеческой мысли,
Всё загонят в компьютер – не мифом,
Так пророчено, будет, исчисли…
*    *    *

Лоскут наш истончал, на пределе,
И услышим мы в храме «Осанна»,
Эти возгласы Праздником спели,
Мало избранных, множество званных.
Уже завтра начнётся путь крестный,
Всё покатится к скорбной развязке,
Предадут Тебя Господи, место
При разбойниках будет опасно.

Не отпустит толпа, что кричала
Раньше гимн Тебе, ветки стелила,
Это было при входе, вначале,
А на выход – «Распни», Ты не милый…
Душу мы залатаем заплатой
Золотою, за прошлые годы –
Ты заметишь, за грех наш распятый,
И чего-то добавишь негодным.
Все мы тонкие души и в ранах,
Каждый сам по себе, все особо,
И все разные с лоскутом рваным,
А заплата одна – всё не ново.

Завтра пост начинается строгий –
Восхождение Страстной недели,
Мы к Кресту притащили итоги,
Благодати пошли – кто успели…
Купола засияют в России,
И по миру – наш храм Православный,
Там внутри – те, кто выжил без силы,
Но с какою-то крепостью давней…
*    *    *

На Голгофу восходят с надеждой,
Был предвестником след на Фаворе,
Укрепляли Христа, стал он между
Тех святых, что предвидели горе.
Это горе для плоти и близких,
Но какие открылись громады
Искупления прошлых и низких,
Да и будущих к Высшему Саду.

Мы восходим на страстной неделе,
Понедельник – ещё Он с друзьями,
Но дошли уже к месту, не стелют
В ноги ветки, построена яма.
Углубление в скальной пещере,
И там камень для тела положен,
Всё готово, чтоб плакали дщери
В этом городе – скорбное ложе.
И доныне там храм, и нисходит
В нём огонь в своё должное время,
И предвестником будет чрез годы:
Не сойдёт он – конец чудо-теме.

Но пока мы с надеждой и молим,
А вокруг ожидают с ножами…
Эти ждут, как предвестник той доли,
Что накроет весь мир, не местами.
До последнего часа надежда
Будет двигать сей мир к эпилогу,
Но Голгофа и ложе всем прежде
Воскресения – стих нам подмога… 
*    *    *

 Вроде всё как обычно в неделе,
Те же дни, разве числа другие,
Но проходят с нагрузкой, не еле,
Не сравняешь с обычным – иные.
Надо много успеть перед Пасхой:
И приборка, и сад, и молитва,
Да и помнишь – есть враг и опасность,
Искушения будут всем свиты.

Да и видишь какие-то тренья –
Происходят у ближних и дальних,
Кто в текучке живёт и без бденья,
Просто жизнь проживает банально.
Всё по кругу идёт, как обычно,
И какое всем дело до Бога,
Что распяли кого-то – привычно,
Много что происходит в дорогах.
Но не так всё задумано Свыше,
Это медленный путь на Голгофу,
И свою кто-то истину ищет,
А она где-то рядом – есть крохи.

Мы участники этого действа,
Даже если неверием скован,
Всё равно свою роль, пусть злодейства,
Но исполните снова и снова.
Всё такое же будет: продажи,
И трусливость, и лютая злоба,
Всё по чину, по рангу, и даже,
Может, кто-то проснётся, зреть в оба…
 *    *    *

Память эту мы держим всё время
Где-то в центре всех дней, в середине,
И среда – это пост непременно,
Чтобы помнить Иуду и Сына.
И доходит до Страстной недели,
Этот день встанет колом пред каждым,
Где ты будешь, в какой переделке,
Что в углу твоём строится важным?

Что идёт основанием стройки,
Что таскаешь, какие орехи,
И какая грозит неустойка,
Когда вылезут шилом огрехи?
У песка прятать голову можно,
Где-то страусом щёлкать букашек,
Но поднимешь главу – темень грозно,
Наступает на мир – это страшно.
А во тьме уже молнии вьются,
И раскаты доносятся грозно,
И важнее ли сия минута,
Или душу спасать надо слёзно.

Но немыслимо много соблазнов,
И врагов, что уводят лукаво,
В свои дебри, запутаться грязно,
И убить это время – без славы…
У Великой среды есть граница –
Кто по ту и по сторону эту,
И кольё против Господа лицам
Скоро всучат, но после ответят…
*    *    *

Причащенье великим и страшным
Дали верным на Тайной вечере,
Вроде просто всё было, не важно,
Но и ноги омыли в свой черед.
Это всё осознали все после
Очень разных чудесных событий,
А тогда, в этой трапезе поздней
Просто ели, к тому ж с винопитьем.

Сколько трапез таких уже было,
Но одна эта помнится вечно,
И на ней будто время застыло,
Поминать каждый год будут нечто…
Там и Кровь, там и Плоть, там и братья,
Это Корень всей веры и Семя,
И идти им по миру проклятья,
Возвещать – что закончилась темень.
Много будет средь братии терний,
Даже где-то священство погубят,
Но незримо причастие верным
Всё равно происходит – чтут люди…

А другие всё мечутся между
Этой грязной землёй и Небесным,
И покоя им нет, и надежды,
Под себя всё гребут, с ними бесы.
Этот Чистый четверг всем причастье,
Кто припомнит, и взмолится честно:
– Помоги нам, Господь, и в ненастье
Пробираться до Света из бездны…
*    *    *

Эта Страстная Пятница в теме –
Сотворение Нового мира,
И Адам сойдёт Новый – кто верит,
Новой Евой пребудет Мария.
Обновление цели и смысла,
Наших странствий в подобном обличье,
Изменение вектора чисел,
До семёрки дойти чтобы лично.

Невозможное стало возможным
Добавлением той Единицы,
Это милость – спасенье безбожным,
Изменение мощное лицам.
Там не тысячи счёт будет Духу,
А потом это Семя даст всходы,
И важней не набить будет брюхо,
Соработником стать и пригодным.
Не понять это плотской натуре,
Солидарностью разве подмазать
Нахождение в собственной шкуре,
И свозить так тихонько до ада.

Эта Страстная Пятница будет,
Преткновением всем, даже бесам,
Это Крест, и он грешных рассудит,
Разведёт и наделит чудесным.
Даже тень от Петра будет чудом,
Исцелением грешным невеждам…
Сам же Свет от Христа – он осудит
И сожжёт всех без белой одежды.
*    *    *

Сатанинские вылезли числа
Прямо к самой Великой Субботе,
Неумышленно темой нависли,
И с Христом это связано очень.
Этот цикл из семи словостиший
Изначально какой-то нездешний…
Он живёт своей жизнью, кто пишет,
Кто даёт это всё соком вешним?

Были темы про память вначале:
«Я Тебя не забуду» – как эхо,
Потом смерть появилась, что жало,
Пару книг проявлялась – без смеха.
И в конце эти «Капли живые»,
Как последний глоток перед казнью,
И слова эти в лоб, не на вылет,
Здесь игра прекратилась, не праздник.
Докатились до Страстной Субботы,
Где-то ад сотрясается судно,
Удержать ему было охота,
Но ушло со Христом много люда.

Много вывел он тех, что дождались,
Кто хоть в чём-то был годным сосудом,
Что мы делаем здесь, глядя в дали,
Когда знаем, что будет и чудо?
Не удержит ни ад, ни пелёны,
Что во гробе на Тело надеты,
Но пока всё в покое, зелёный
Ещё свет не зажегся, все где-то…
*    *    *

Ныне выпала Пасха со снегом,
Некий образ с утра умыванья,
Вся неделя сухая, без неги,
И ночами от холода дани.
Но к обеду, мы чувствуем, будет:
И тепло, и свежо, и пригоже,
Так мы ждали, так надо, мы люди,
И чувствительны к внешнему тоже.

Мы и внутренний холод прогоним,
Там бывает и сухость, и грязность,
И умыть надо образ ладони,
А потом и всё тело – всё связно.
Обновление мира – от снега,
Обновление мира – от Пасхи,
Вроде холод и смерть – образ мега,
Но в итоге всё выйдет прекрасно.
Все же знают, что снег – урожайность,
Пасха – новое всё, вся порода,
Там от Духа рождение в крайнем,
Воскресение в ночь с переходом.

Здесь не только традиция – больше,
Но у всех этот опыт особый,
И он будет таким, как ни больно,
Очень разный у всех – некой пробой.
Кто следит – он увидит все знаки,
Все знамения, букву пророков…
Но, пока что, по миру – собаки
И в домах сидят люди, до срока…
*    *    *

О любви у нас светлой есть думы,
Но она где-то бродит всё время,
А приходит, но поздно, к разумным,
Искушенья пойдут непременно…
Возникает вопрос – кто же первый?
Или тот человек или Боже?
Для другой половины по нервам,
Но и ей все потуги итожат…

Здесь незримо другой треугольник,
И страдания будет не мало,
Но поймёт ли текущее школьник,
Что меж ними – спасение стало…
Что душа – это главное, тело –
Оболочка и требует дани:
И квартиры, машины, и мелочь,
Что манить своей пошлостью станет.
Рядом враг и он сети расставит,
Их немыслимо много и крепких,
И попасть коготочком, пусть с края,
Нам легко, и примеры – не редки…

То ремонты, то с мебелью разной,
И пойдут потом свары за мани,
И в любовь войдёт вирус заразный,
И закончится ссорами, дрянью…
А Любовь, она светлая бродит,
И зовёт нас с собой, но не парно,
Здесь душа собирает итоги
В одиночку, здесь сбор не гектарно…
*    *    *

Капитану какого-то ранга –
Путь домой одинок, без оружья…
Если где-то, какая-то ранка,
То в душе непременно недужье…
Здесь причал очень многое значит –
Это якорь и твёрдая пристань,
Остальная по службе удача –
Это фон, что на время неистов…

И в запас удаляют их рано,
А по меркам духовным – младенцем,
И куда идти дальше с изъяном?
Одинокое делать коленце…
Путь Домой – он любому по чину,
Но здесь песня с «героем»-майором,
Одиноким, не ясна причина,
Но с мелодией чувствуешь горе…
Без оружия, ночью из храма
Выходил и шагал через поле,
Одинокость не чувствовал, прямо
Черноту прорезал, не неволей.

Это Пасха, всенощная – сила
Там Креста проявилась особо,
Это смерть победили, могила
Не смогла удержать в своих скобах.
Одиночество ночью для мира
Уготовлено – души плутают,
Но их смертью возьмут и с придирой
Подведут к бездне, к самому краю…
*    *    *

Песня «Белые розы», с сиренью,
Что сапог затоптал у майора,
Эти песни послушать без лени
Можно было когда-то при горе.
И сейчас они жгут ностальгией,
И реальностью жизни суровой,
Для мужчин – это служба России,
А для женщин – любовь, что не ново…

Но любовь увядает от будней,
А Россия в своём перепутье,
Да народ у нас пьёт беЗпробудно,
И «любовь» измельчала – минутна…
Но зачем-то мы песни те любим,
Это жизнь наша в малом объёме,
Подпоют этим истинам губы,
И на сердце полегче от съёма.
Так снимаем мы наши печали,
Где-то песней, где ухарской пляской,
Эта радость получше медали,
И эмоции прут без опаски.

Здесь не надо кричать – всё спокойно,
Всё понятно – всё белое губят,
Этот мир почернел и весь гнойный,
И не слышит пророчества трубы.
И сирени и белые розы –
Это миги минутных цветений…
Но спасёт красота – при угрозах,
А России вся служба без лени.
*    *    *

Соловьи не поют – ещё рано,
Но пригрело и выползли змеи,
И весна своё дело упрямо
Совершает, чтоб люди потели.
По весне пробуждаются соки,
И идёт согревание пашни,
У народа есть опыт глубокий,
Что успеть надо – думать же страшно…

Эта Светлая седьмица Духу,
Но урвём, созерцание после…
Лучше вволю навоза понюхать,
И возить, как нагруженный ослик.
И пахать будут в праздник воскресный,
И в любой из Великих, что встанет
На пути у них, в поприщах местных,
Генотип уже гибельно в ранах…
Соловьи запоют – не послушать,
Там цепочкой пойдёт посевная,
И заткнут на учение уши,
Будут биться до пота, без края…

Змеи будут им ползать угрозой,
Но и здесь не помолятся слёзно,
Привыкают и к этой занозе,
Хотя это всё, может, серьёзно.
Здесь веками не видели тварей,
Но нашествие есть – оно рядом,
Чтоб молились немного, пусть парой
И Христос будет третьим, без яда…
*    *    *

Мы духовно не ходим в запасе,
Даже если встал пост, после Пасхи,
Это Светлая седмица – часа
Дождалась и гуляет от ласки.
Но молитва не слабнет, а чётче,
Мы войну продолжаем с лукавым,
И с собой, да поможет нам Отче,
И Христос – в Своей истинной славе.

Мы для Духа Святого сосуды
Приготовили, действуй в нас строго,
Чтоб в пути не теряли рассудок,
И к Победе творили дорогу.
На духовное поприще встали,
На авось уже всё – не надейтесь,
Здесь уставы на дальние дали,
До конца – ради Высшей идеи.
На духовной войне всё по чину:
И патроны, и бронежелеты,
Кто-то в первом заслоне, покинул
Этот мир и монахом одетый.

Кто-то дальше стоит и алтарит,
Но он тоже из первой шеренги,
А есть те, кто в расколах и далях,
Но свой фронт защищают мгновенно.
Все мы там – где поставит нас Боже,
Будет каждый в особом проломе,
Но стена здесь одна и итожат
В Воскресение пропуском к Дому.
*    *    *

Мы «Молитву» Вийона припомним,
Разглядим, что Бог дал – после Пасхи…
Очень много – хвалится нескромно,
Но число говорит всё оглаской.
Шестьсот семьдесят этих творений –
Это что, и зачем, и откуда?
Я же вижу, что сам я не гений,
Но идут без конца, без остуды.

Значит, где-то повышенный градус,
И горение есть, и подпитка,
Это некий заслон против ада,
Это некий маяк, ночью нитка.
И меня так ведут, и я верю,
Что сойдутся на Свет и скитальцы,
Этих много, что ищут потерю,
Но песком всё уходит сквозь пальцы.
Им дают, но они всё теряют,
Дай им больше – так будет всё хуже,
И наркотик найдут, и без края
Соблазнителем будет нагружен.

Дай им, Господи, нечто над миром,
Что стоит Путеводной Звездою,
Дай им в лоб, дай им в дыхло, задиром
Чтобы встало в душе, и до вою.
Я и сам где-то выл, и от воя
Очищается взгляд при промывке,
И стихи – если с Духом, то стоят,
А иначе зачем? – буквы пытка…
*    *    *

День восьмой Антипасхи – воскресный,
У нас мама ушла за пределы,
Что бывает не часто, чудесно,
Ей покой пропоют люди смело.
Это Радость во Вторник усопшим,
А пока нам живым восхищаться
Этим миром, творением, тропкам,
Что к лесам прилагаются – кратко…

И в духовном есть тропки поверьте,
Их творили, конечно, от Духа,
Намолили  – другим это двери,
Но свернёшь, сразу видишь – разруха.
Там и распри, встречается сытость,
Постоянно – пеньки и колоды,
Кто хитрее – лавирует, мытость
Это ложная – грязные воды.
Родниковые воды есть в храме,
Там слетает короста-обуза,
И покоем текущее станет.
И идти облегчённей без груза.

Этот груз натирает нам холку,
И негодность в конце очень видно,
Умирают тела – не иголки,
Но теряем мы души – обидно…
День восьмой Антипасхи, но чудо
Повторится – огнём благодатным,
Не сойдёт он – то прячьтесь иуды,
Вам и Вторник не радостный – кратко…
*    *    *

Мы дождались и летнего света,
Что же осень в душе не проходит,
Или вижу всю суетность где-то –
Невесёлая в целом погода…
В мире храмы встают – ходит кто в них?
Нумерованный люд, безразличный,
Где-то долг за начальством – подобны,
Где как все, кто-то в поисках пищи.

Кто-то золотом был завлекаем,
Купола загорались от солнца,
Но для Господа это, для Рая,
А земное – труды на коленцах.
Ныне тысяча лет Православью,
Но всё та же борьба, что и прежде,
Искушения все – что недавно,
Что давно – это минус надежде.
Ничего не придумано ново,
Постоянство одно – те же страсти,
Всё идёт по шаблонам готовым,
Но ответ тоже выстрадан частью.

Эта часть – золотая душою,
Вот где главная ценность для мира,
И пошлём эту осень к покою,
А мы здесь будем жить – как на вырост.
Нам расти, возрастать непрестанно,
Есть примеры, и Дух благодатный,
А метанья с погодой не странны,
Это мир весь такой необъятный…
*    *    *

Наблюдаю за гибелью елей –
И у нас, и в далёкой Аляске,
Эта напасть на всех налетела,
И чем дальше – тем тема опасней.
Этой нечисти больше и больше:
Борщевик захватил придорожье,
Да и клёны становятся толще,
То «подарок» с Америк, негожий.

И пустыни ведут наступленье,
Где леса вырубают по джунглям,
Там Сахара появится с пленом,
И вся зелень становится углем.
Но и души обуглены бытом,
Почернели – и Пасха, не Пасха,
Торопливо наполнить корыто,
И хлебать непрестанно и часто.
Такой век, а у нас и расплата
За родителей – годы неверья,
Всё погоня за призраком злата,
Построение «рая» – где черви.

Всё червям – эта плоть и пожитки,
Постоянное варево судеб,
И куда добежим ходко, прытко?  –
До земли и нас почва остудит.
Все там будем – и первый с последним,
Но душа – эти пятнышки быта,
На одеждах, на белых – Победных,
Чем их вычистит после – корытом?
*    *    *

Эта «Вечная память» усопшим –
На земле это держится в храме,
Те, кто в Выси прорвутся их тропки
Разойдутся, не вспомнят о сраме.
Нам же всё заповедано помнить,
Даже самых заблудших овечек,
На примерах тянулись, чтоб к Дому,
И свою чтобы вымолить вечность.

В тропаре есть последняя фраза:
«Сотворить нам в душе, что полезно»,
Не слова это, корень заразный
Вырывается так у нас бедных.
Что там будет по нашим прошеньям?
Неизвестно, но мы уповаем,
Эти тысячи лет идёт жженье,
Не остынет молитва о Рае.
Ныне Пасха – Великая Радость
Для ушедших – вторая неделя
С Воскресения – с трапезой сядем
Прямо в храме, при ближнем приделе.

И до нас так сидели и будут
Огонёк зажигать до кончины
Мира грешного – общий День Судный,
И мы милости просим у Сына.
Эта трапеза – фон, корень в Главном,
Об амнистии просим, открутке
Где-то сроков, где мук, и исправно
О себе, при последней минутке…
*    *    *

Сорок дней был Господь после Пасхи
Среди грешных – всё Светлое время,
Это дело мы помним, как ласку,
Нет постов, да и в рыбе есть семя.
С речки гонят, сплошные запреты,
Даже местному нет послабленья,
Да и правильно, хищные сети –
Это шансов для нереста меньше.

Перейдём на консервы морские,
Да и в пище ли дело, здесь память,
Что Господь наш прошёл всё горнило,
И открыл двери Рая – нет ямы.
Даже Ева с Адамом до ада
Опускались, и в муках страдали,
Но очистили их, и в награду
Всё же вывели в Высшие дали.
Нас не выведут, нам надо помнить –
Это здесь и молить непрестанно,
Дали Праздник нам сирым, бездомным,
Это чтят до сих пор постоянно.

И пока мы в личине из тела,
То порадуем плоть этой лаской,
Собираются камни для дела,
И есть Семя для вспаханной пашни.
Все сезоны имеют значенье,
Этот самый особый – дал всходы,
И Огнём причастит Дух мгновенно,
И огнём уничтожат негодных…
*    *    *

Сорок дней – искушенье в пустыне,
Сорок дней Он ходил после Пасхи,
Эти числа в значенье отныне,
И для нас будут в радостной маске.
Мы не знаем условье всех чисел,
Но по сорок читают нам в храме,
Эти «Господи, милости» – в Выси,
Без поклонов, но часто упрямым.

На «Часах» – там четыре по сорок,
Всё по «Царски» – не слабо, в достатке,
Чтоб дошло и до тела, чтоб морок
Разошёлся и ум объял хваткой.
И про годы для жизни, и даже
Наше в будущем всё упованье,
Но не сразу ходящим расскажет –
Там раз сорок придёшь для познанья.
И дойдёт, и откроется нечто,
И на людях увидишь то действо,
Эти сорок невидимо лечат,
И стирают на прошлом злодейство.

Сорок лет нахожденье в пустыне –
И у нас умирает совковость,
И надеемся – мы не остынем,
И увидим край Берега в Новом.
Это раньше всё шло иудеям,
Мы – наследники Третьего Рима,
Надо просто уйти от злодеев,
И к Идее идти несудимой…
*    *    *

Наблюдаем природу: где люди,
И в лесах, при дороге, в овраге…
И увидишь, что разница будет:
Где цветы, где-то зелень – чей лагерь?
У людей – это буйство цветенья:
И ирга, и черёмуха с вишней,
Груши, с яблоней – вместе им пенье,
Так сошлось, и тюльпаны не лишни.

А в природе – там краски скромнее,
Где-то верба цвела, первоцветы,
Может, где-то другие идеи,
А на Вятке такие рассветы…
У людей – это праздник весенний,
Аромат и гудение пчёлок,
Красота, и забудем о тленье,
А леса полны гибелью ёлок.
Луговая черёмуха дремлет,
Ей пора подойдёт через месяц,
Даже яблони дикие землю
Не украсили цветом – всё честно.

Это людям дано, эта радость,
И для взора, и чувства, с полезным,
Подсознательно прошлое чада
Вспоминали пред ужасом бездны.
Мы уйдём, но останется в цвете
Для других наш цветник из гармоний,
Всё к тому, чтоб искали ответы,
И о Рае оставленном вспомнить…
*    *    *

Зарождение жизни под цветом
Незаметно – тычинка и пестик,
И пчела, или кто там при этом
Поучаствует избранным вместе.
Кто направит незримо букашку:
Аромат ли, Величество Случай,
Мы добавим те ягодки в кашку,
Очень вкусное блюдо получим.

И пойдут нам процессы варенья,
А на выходе нужно – здоровье,
Изначально старайтесь без лени
Подобрать те плоды, и готовить.
Чтобы сахара было в достатке,
Да у каждого что-то найдётся,
Но мы любим не горькое – сладко,
На клубничку выходим мы чётко.
Но клубничка такая зараза
Уведёт нас, как образ – налево,
Не получим мы пользы ни разу,
Значит, всё же не в сахаре дело.

У плодов, у любых есть свой стержень,
И своя на земле сердцевина,
Кто-то этот рассадник содержит,
И лоза по себе неповинна.
Но кислятина всё же выходит –
Что же сорт или солнца ей мало?
Так и мы все другие в итоге,
Духу в пользу здесь мало осталось…
*    *    *

Обрывали цветы у растений?
Для плодов это гибель – обидно…
Но на будущий год, как из тени,
Они плод создадут и солидный.
Это шаг мы меняем у яблонь
Молодых, где достать со стремянки,
У кого есть количество, пазлом
Всё сойдётся и сад без обманки.

Каждый год будет радость и детям,
И гостям, да и нам надо много…
А по жизни такие «приветы»
Мы встречали у женщин – тревога…
Тоже кто-то придержит рожденье –
Не дают, и цветы пропадают,
Но кто вымолит – шаг этот сменит,
И здесь радость двойная – сверх пая.
Эти дети особая милость,
И им ангела сразу в подспорье,
Их окрестят, раз в вере родились,
И помогут вести к кущам горним.

Остальные все разом – зов жизни,
Потом отдых и снова обилье,
Всё засыпано, уровень нижний
Весь сгниёт, будет гнили засилье.
У людей тоже масса гибридов:
Непонятного качества, вкуса,
Это нам выводить сортность вида,
И где вера с молитвой – не пусто!
*    *    *

Аномально жара – после холод,
Кто не видит скачков этих мощных,
Даже тот, кто в годах и не молод,
Не припомнит текущего очно.
Пусть статистика врёт – были годы
И такие, и даже похуже….
Успокоят, такие невзгоды
Мы пройдём, да и в целом не тужим.

Это где-то за краем России
Будут лютые кары-экстримы,
А у нас всё пойдёт покрасивей,
Ну, немного тряхнёт – как родимых…
Успокоим себя, что же делать?
Надо жить и возделывать почву,
И вода у нас есть и умелость,
И осилим проблему мы точно.
Не оставит Россию наш Боже,
Мы же паства Его, но плутаем,
Нас за шиворот выведут строже
На дорогу, что в гору, до Рая.

Будут в задницу бить и погодой –
Для ослов побудительный стимул,
Перекрестит мужик, может, морду,
И ему послабление скинут…
Помечтаем немного, наденем
Сапоги и накинем накидку,
Под дождём и на холоде семя
Мы по вере посеем, без пытки.
*    *    *

Кто откроет до Бога блокаду?
Перекрытие нужных каналов…
Эту санкцию в целом нам надо,
Чтобы помощь, что Свыше, узнали…
И придёт очистительной влагой,
Оживляющей свежестью помощь,
Но пока мы при засухе, флаги
Все поникли, нет ветра до Дома.

Возникает от сильной молитвы,
Но для галочки в Праздник сойдутся,
И не видят, что чаша испита,
И что горечь полезна – не шутка.
Значит, горечью будут нас тешить,
Чтобы руки взметнулись ввысь к Небу,
Запросили спасения, леший
Всех запутал, увлёк к непотребным.
Непотребное всё – без блокады,
Люто льётся широким потоком,
Эта грязь всех зальёт без пощады,
Своим месивом вязким, жестоким.

Так задумано, надо…. Негодных
Увлекут до Суда в эту ямку,
Эти сами создали погоду,
Микроклимат без Бога – упрямый…
Нет блокады у храмов, там сфера
Прикрывает от зла при молитве,
И есть ангелов помощь – где вера,
А по вере спасение – щит наш.
*    *    *

Сочетание музыки с видом –
Это наша родная планета,
Затоскует душа и не идол
В подсознании встанет при этом.
Не тамтамы врагов Моисея,
И не пляски с изгибами женщин,
Это большее нечто, что веет
Нам из прошлого, с Рая – не меньше…

Камертоны услышаны Бахом,
И другие есть гении звука,
Это то, что лечило от страха,
И что душу спасало от муки.
Есть в вибрациях некие волны,
Что доходят до сердца, до чувства,
До души, до глубин, и наполнят
Нас и здесь полнотою искусства.
Понимаем, что это есть крохи
От того неземного блаженства.
Это просто немногие токи
Долетают до нас, как младенцам.

Это к Родине наши ручонки:
И глазами, и слухом, и волей,
Через веру вибрацией тонкой
Мы пропитаны будем без болей.
Это всё в дополненье гармоний,
Это нить золотой середины,
Камертон наш под плотью застонет,
И душа просит милости Сына…
*    *    *

Стало жалко старух престарелых,
Старики умирают быстрее,
В дом для старых введут их умело –
Для забот и тепла по идее.
О душе там не думают – массу
Сохраняют, пока она дышит,
Закопают, забудут, и часа
Своего дожидаются мыши…

Каждый хрумкает – сколько утянет,
И трава не расти – будь, что будет…
Соберутся и важный и пьяни,
А наследников бизнес не судит.
Ну, не наш это мир – не по Божьи,
Христианского нет состраданья,
Мы до смертного часа поможем,
Как и мы, так и нас – верим в знанье.
Но расхристанных стало не меньше,
Да и дети изнежены бытом,
И другие есть факторы – деньги,
Эти боги гордыни с корытом.

Стариков при домах тех уважат,
Создадут и уют и кормёжку,
И концертом потешат, и даже
Вдохновят их похлопать немножко.
В чём мораль, квинтэссенция смысла,
Или каждый до смерти – как выйдет?
Невозможно пораньше исчислить,
Но молиться дано – это нити…
*    *    *

Паруса на Неве, в Петербурге.
И салют среди ночи – чей праздник?
Да неважно, Чекалин не в урне,
Это нечто от Бога вылазит.
Сочетание звука и кадров,
Это новое слово в искусстве,
Чтоб в гармонии славной не разом,
А огромное облако чувства.

На ютубе найти это просто:
Набираешь фамилию, ролик,
И полёт, и цветы будут в гости,
И кто болен – ослабят те боли.
И здоровым есть чем удивиться,
Там для разного случая кадры,
И бодрящие ритмы, и лица
Все без злобы, спокойны, без яда.
Комментарии в полном ажуре,
Да ещё и незримо молитвы,
Очень многие словом в натуре
За него и к Творцу не закрыты.

Алый парус в вечернем пространстве,
И салют – знаком славных традиций…
Отсылают вас в этот мир танца
По воде и по небу – как птицей.
Всё же нечто есть больше чем речка
И весь город, вся аура места…
Это САНКТ Петербург и он вечный,
Как и вера в Христа, что чудесно!
*    *    *

Я назвал бы то: «Ласковый ветер» –
Композицию некую в звуке,
Там такое спокойствие светит,
Антистрессовый – правильно случай.
Там и видео – светофонтаны
С переливами красок и формы,
Пусть и резкость не та, и незвано
Самолёт пролетел, он не вздорный.

Он без звука ушёл за пределы,
И опять эти синие воды,
Ветерок их погладит умело,
И волна без усилья приходит.
Так бы в жизни – летают стрекозы,
Всё размерено, небо лучисто,
Никакой незнакомой угрозы,
Ураган не несётся неистов.
Но мы знаем, он есть, где-то близко,
И волна раскачалась без ветра,
А уж ветер поднимется – низко
Пригибаться придётся, до метра.

Это тоже Чекалин и «Ветер» –
Композиция мирная очень,
Всем советую это отметить,
Кто, конечно, покоя захочет.
По башке здесь не вдарят тамтамом,
И по нервам стекло не царапнут,
Но здесь большее нечто – упрямым
Здесь «Живые» откроются «Капли».
*    *    *

Есть места ограждённые чем-то,
Необычною силой – от древних,
И в Тибете, и в Индии это
К неземным подключается клеммам.
И ещё есть такие подключки
В пирамидах ли, в той параллели
Где находится в множестве случай,
Не откроется знанье – апрелем.

Никому на земле не поверят
Уже люди – такая натура,
Их топили, казнили, но двери
Всё не те находили, всё дурость…
Если были бы кроху полезны,
Нам открыли бы тайну энергий,
И столбы бы стояли железны,
Как и в Индии – долго и верно.
И метали бы в воздухе камни
Мегалиты – в немыслимом весе,
И лет тысячу жили бы – память
И об этом осталась чудесном.

Нас теперь ограничили сроком,
Очень мизерным – восемь десятков,
Это в силе большой, но короткой
Её сделали сами – всё прятки…
Даже годы от нас убегают,
Но есть местные минирешенья,
Крестным ходом по Вятскому краю
Ходят люди давно огражденьем.
*    *    *

Не чеканною поступью грозной,
Не рядами в колонне и прямо,
По полям, в колее лесовозной
Ходят вятские с образом славно.
Лет шестьсот уже этой задумке –
Возвращать на Великую образ
Николая, не пряча вглубь сумки,
А нести в виде знамени добрым.

Не сходили раз – были проблемы,
Зареклись, не допустят ошибки,
Даже в годы гонений – коленно
Сквозь заслоны прошли без улыбок.
Под дождём, натирая мозоли,
На жаре, и ночуя в холодном,
Но упорно идут, не позволят
Запретить ограждение рОдных.
Там, конечно, сейчас много шума,
До конечной проедет автобус,
И приедет глядеть много умных,
И не пачкая грязями обувь.

Бог судья им, пусть вдоволь глазеют,
Телевиденье крупно снимает,
А уж фоток – не хватит газеты,
В разных ракурсах – в центре и с края.
Но идут неприметно в колоннах
Наши сёстры, и братья, и детки,
Все с молитвой в сердцах непреклонных,
Ограждая от зла рОдных клеткой.
*    *    *

Мы в ограде блаженно сажаем,
Саранча где-то вся за границей,
И погода гуляет вне края,
Где дождями, где засухой – птицей.
Мы и с севером дружим и даже
Захватили чуть-чуть середины
Золотой, это карта расскажет,
А мы с опытом годы –  единым.

Край большой, мы на юге, нам милость,
У нас груши пошли приживаться,
А в полях – не Кубань, но не хило,
Да и здесь от людей эта хватка.
Есть и зубры – полсотни их центнер:
По культуре, по срокам, по норме –
Эти нос утирают, не меньше
Нашим старым колхозам, упорно.
И людей вроде меньше – успеют
И с посадкой, и даже с уборкой,
Или время другое, идеи
Посвежее и новое норма.

Кто же смотрит пошире, тот видит
Оптимально гармония в крае,
Эти вятские – вроде не лидер,
И в конец их не вставишь, играя.
А кто в корень посмотрит, конечно,
Скажет: «Вы в ограждении хода,
Это крестным кольцом, без утечки
Оградились от разных уродов».
*    *    *

Героиновый «рай» не на Вятке,
И не в крае играют в рулетку,
Все пороки бегут без оглядки –
Мы без денег особых и в клетке.
Не тюремной – от внешних соблазнов,
Что сейчас, как лавины, гуляют,
Всех сметая, из возрастов разных,
Никого не оставят без «пая».

А у нас частный выбор – особый,
Его местные вынесли ходом
На Великую реку – не пробой,
А с обетом вернутся не модой.
А в обетах исполненных – сила,
Ты же шаг, а Господь два навстречу,
А душа всё с надеждой просила,
И по вере ответ был замечен.
Так чума обходила край верных,
И Гражданская бойня – по кромке,
И в дальнейшем репрессии нервы
Не особо мотали – не громко.

Даже присказка есть про порядки,
Про свои – мы не сильно горюем,
Не страдаем и завистью, Вятке
Предостаточно собственных сует
Суета всё на свете, но храмы
Потихоньку встают у державы,
И Великая искоркой станет,
А от искорки пламя и слава!
*    *    *

Как припомню от Бога обеты
И пророков, что что-то сказали,
Проецирую всё для ответов
В Вятский край, и есть шансов немало.
Что спасёт Бог, конечно, Россию,
Вятский край – то духовное сердце,
Ограждают его для Мессии,
Чтоб остаток нашёл правоверцев.

Нас придержат для будущих кущей,
Для серьёзных молитв, для затравки,
Чтобы сев, когда надо, запущен
Был однажды в спасительной правде.
Мы, пока что, в соку своём варим
Наши души, плутаем немного,
Но всё больше глядящего в дали
Появляется люда в итоге.
Эти кремни – друг друга касаясь,
Дают искры, и что-то затеплят,
Помаленьку от Вятского края
Огоньки разойдутся и в степи.

И до гор доберутся, и в горы,
Даже с неба расцветят планету
Небывалым салютом, и горе
Будет всем – кто младенцем то встретит.
«Горе всем, кто питается млеком» –
Это чёткий обет, что от Бога…
Будут вятские в будущем веке
Не последние где-то в итоге…
*    *    *

Нечто больше, чем просто окружность…
Дали две – где такое слыхали?
Вятский край оградили все дружно,
Староверы добавили стали.
Андреан там скончался, есть веха
На пути – это ныне святыня,
Это место где лёг он без смеха,
И душа вознеслась – не остынет.

Это нечто горячее, так бы
И другим ставить в поприщах точку,
Но не всем эта честь, мы как раки
Возвращаемся вновь на заточку.
Нас ровняют, и точат, шлифуют
Наши: плесень, коросты и шишки,
А мы стонем, стенаем и в струях
Охлаждения видим излишки.
Но ничто не случайно – всё верно,
Что бы нам ни отмерили лично,
И наш путь – это крестный, не нервный,
Хотя стонем, бывает, первично.

Крестный ход он у каждого будет…
Но Великая сделала чудо,
И весь мир устремился на трубы,
Что трубят ещё Свыше покуда.
Это вятское место – как грани,
Оно режет, и всё по живому,
Это пропуском в будущем станет,
И кто верит – нельзя по-иному.
*    *    *

Храм «Василий Блаженный» – расскажет,
Что с ним рядом Никола есть Вятский,
Он весь край защитил, как от сажи,
Чёрным напастям там нет обкатки.
И чума, холера – всё мимо,
И набегов не стало – всё мирно,
Да царь Грозный то чудо родимым
Посчитал, и оставил на пир нам.

Есть духовное пиршество духа,
Это выше всех славных регалий,
Это выше всех снедей протухлых –
Это также сияет сквозь дали.
Мало кто и историю помнит,
Она, как и царь Грозный, под спудом,
Но выходит в глаз шилом в час томный,
Да и царь вскоре встанет – как чудо.
На Руси они вместе, как скалы,
Это камни с Углом рядом вечным,
Из базальта, и с весом немалым,
И им Бог попустил делать нечто.

Это после узнаем – в час скорбный,
А пока же идёт возрожденье
Разных славных традиций – как горб нам,
Как блаженство незримое тенью.
Всё сойдётся в конце всех историй,
Эти пазлы религий, все вехи
Нам помогут осилить всё горе,
Что накроет весь мир – и без смеха…
*    *    *

Что есть главное – форма иль сущность,
Общий фон или стержень проблемы?
Но весь мир так устроен, что кучно
Нам подсунут различные темы.
Кто-то ритмы менять будет в песне,
Кто-то клаузой где-то гордиться,
Кто любовью подкупит всех лестно,
А кто просто погодной синицей.

А журавль, как всегда, где-то в небе
И за смыслом в полёт – это трудно.
По земле будут с гордостью бегать,
И друг друга оценивать чудно.
Это мир наш земной – мы под грузом
Нашей суетной страсти и буквы,
Алфавит перемесим и чуждо
Нам духовное, некие муки.
Но он есть этот мир – он закрытый
Для умов и для глаз иноверцев,
И упорным откроется свиток
Откровений от Бога – как дверца.

По земле будут бегать, банально
Всё кричать будут сольно и дружно,
Но банально от Бога быть в дальнем
Уголке – в виде мышки-норушки.
Перемесим алфавит по новой,
Погрызём его с разного бока…
И всё стерпит бумага, готовят
Не так души для Страшного срока…
*    *    *

Образ мышки-норушки возникший
Не даёт мне уйти на работу,
Где в саду сильно ветки поникли,
Раздавило их снегом – забота.
Где-то с осени надо бы править,
Но кустов там под двести и в травах,
Начинаю, как водится, с края,
А докуда дойду и исправлю?

Ещё с братом сажали и в ямы
Благородные, всё по науке,
А сейчас я один, но упрямо
Продолжаю творить и без скуки.
Уже яблонь, наверно, полсотни,
И ещё аппетит разгорелся,
Это хобби, а хобби – хоть лопни,
Но найдёт где-то выход не мелкий.
И земли у нас где-то гектары,
Нас на Дальний Восток не заманишь,
У нас Северный край – мы не стары,
И в душе всё такие же парни.

Пусть норушки весь сад ископали,
Иногда вылезают по насту
И коры поглодать – эти твари
Здесь давно, они местные части.
А мы странники здесь и пришельцы,
И на сайтах – всё белой вороной,
Но и цвет, и наш голос умельца
Не от нас, душу чью-то затронет…
*    *    *

«Капли жизни» – подходят к финалу,
И финал накрывает планету,
Пока слабо ещё, не узнали,
Ни гудков, ни пророчеств, с приметой.
Но приметы идут и их масса,
И гудки, кто при слухе – яснее,
И не видеть пришествие часа
Невозможно в стране Иудеев.

Мы в глубинке и то это видим,
И сейчас Интернет – всё не скроешь,
О событиях слышим: где лидер,
Где погода беснуются втрое.
Будет вчетверо, впятеро, больше…
И финал – три шестёрки на троне,
Но и то не поймут, зомби дольше
Всех людей «догоняют», без стонов.
«Капли жизни» – последние крохи,
Но открылось, что семь будет книжек,
Полнота – это страшно и плохо,
Или к Высшему классу интрига?

Ничего мы не знаем, но пишем,
Что дают, и мы верим в защиту
Наших ангелов, веры излишек
Здесь потоком идёт в новый свиток.
«Капли жизни» – не просто идея,
Здесь реально глоток перед казнью,
Когда сядет в стране Иудеев
Их антихрист – не будет подсказок.
*    *    *

«Капли жизни» – кому-то жизнь в вену,
А кому-то в задир – против шерсти,
Равнодушные есть – непременно,
Но вы выводы сами проверьте…
Моё дело – сосуда, наполнить
До краёв эту чашу открытий,
А пригубит ли кто, будут волны
Или штиль? – мы не знаем отплытий…

Кто, куда, и зачем-то отчалит?
Никого не оставят на суше,
В ураган всех, в неведомы дали,
И реви, не реви – будешь спущен.
Кто-то сразу даст течь и утонет,
Кто ещё заберётся на гребень,
Даже будут букашки со стоном
На волне возноситься в потребе.
До конца будут бедные плакать,
Но слезу им никто не осушит,
Раз прельстила мгновеньем клоака,
И заплавили воском все уши.

Их пугай, не пугай – бисер свиньям,
А мне камень, понятно, и в темя,
Ничего я привык, и продвину
Дальше тему, по вере приемля.
Здесь по вере – все «Капли» в пробирку,
Чтоб ничто не упало напрасно,
Они все раздаются по миру,
Они сами «Живые» – всем ясно!
*    *    *

«Капли жизни» – идут непрерывно,
Значит, есть и нужда и потребность,
То что в духе – всё видится дивно,
А что в плоти – всё так, как у древних.
Собирательство, сев и прополка,
Сенокосы для ждущих баранов,
В городах ещё денежки щёлкать,
И на дым испускать – всё изъяны.

И в духовном мы видим разброды,
Раздербанили паству по сектам,
Нет надёжных до Неба проходов,
Каждый сам по себе, идол некто…
Каждый тешет свой кол по иному,
На башке у другого удобней,
Но есть путь подражанья святому,
И монахи то знают – не пробный.
Но нам долго идти до монахов,
Нас в быту окружают бараны –
И в духовном, реальном, рубахи
Все в поту, а копни глубже – раны.

Как их лечат? – у секты есть лидер,
И куда заведет тех адептов –
Всё иллюзии, дальнее видеть
Невозможно без старых рецептов.
Значит – всё же святые наш компас,
Это цель и маяк, направленье,
Но в реальности – сущности ломка,
Каждый сам по себе в прохожденьях…
*    *    *

Лето – время гостям собираться,
Отворяйте скорее ворота,
И родным возвращаться остаткам,
И друзьям не забыть эти тропки.
Это мир наших русских традиций,
Он у разных народов особый,
Кто на Новый год ехать стремиться,
Кто на разные местные пробы.

А нам лето – по травке побегать,
Вместе с внуками – это святое,
Не отнять ни успехам, ни бедам,
До конца будет дорого стоить.
Кто-то там горожанин в колене,
И прервались, быть может, истоки,
Но друзей и родных – кто не в лени
Даст Господь, в эти лучшие сроки.
Собирайтесь – откроют ворота,
Да и души свои – нараспашку,
У земли они шире, забота
О семье – это главная вспашка.

Остальное всё – фон и отроги,
Главный стержень здесь – делать с любовью,
Так Господь завещал нам дороги
На духовное Небо готовить.
Лето – время молитвы на Вятке,
Крестным ходом всю область прикроют,
Пусть играют детишки и прятки
Не с врагами – всем мирного строя.
*    *    *

Зелень свежая первых листочков,
Потеплело – а детям и праздник,
Можно долго копаться в песочке,
Строить что-то из формочек разных.
А уж деду то радость особо,
Он песочницу долго ту строил,
Построгал  и покрыл это слоем
Из пропитки и лака, с покоем.

Что красиво и всё безопасно,
И песок весь очищен – из речки,
И в тени, и без ветра, пусть частный,
Но весь принцип заботы – извечный.
Лето жизнь – и не малая внукам,
 И ещё кандидат на подходе,
То есть строилось крепко, чтоб случай
Ничего не решал по погоде.
И на зиму уйдёт всё под крышу,
Чтобы заново в лето возникнуть,
Это жизни есть круг, не излишек,
Это в будущий праздник все нити.

А нам жизнь, и не малая – кратко,
Что такое есть восемь десятков,
Это в среднем, а многих обкатка
Обкатала и раньше – не сладко…
Но есть круг обновленья – воскреснуть,
Если всё создавали с любовью,
И по правилам правильным, честным,
По лекалам, что Бог приготовил.
*    *    *

Кроны сосен – волнует их ветер,
А внутри ветерок еле-еле,
И доносится запах приветный,
По-весеннему свежестью веет,
Даже птахи поют по-иному,
Эти песни предбрачные – звонко,
И в душе есть созвучие тону,
И блаженно в ушах перепонкам.

Всё блаженно и тихо в природе,
Повернуло на лето, и ласка
Ощущается сразу в походе,
Через лес, а на выходе Вятка.
Уже воды ослабли  и метры
Перешли в отрицательный минус,
И сменили движение ветры,
Где-то с юга нам тучек задвинут.
Значит, будет приветливый дождик,
Для природы то плюс – это милость,
Своевременно, пашня – как дрожжи
Прямо дышит и просит, чтоб жилось.

И дают ей от Неба поблажку,
Оживление влагою тёплой,
После минуса в ночь – это ласка,
И добавка для зелени блёклой.
Есть и в жизни души повороты:
По горячим молитвам и слёзным,
Все волнения выше, работа
Вся спокойно, под знаком – серьёзно.
*    *    *

«Капли жизни» – последняя точка,
И из мыслей возникли – семёрки,
Неожиданно, явственно, прочно,
Вместе с цветом возникли из норки.
Вызревали давно – это видно
По количеству всех совпадений,
Даже фон будет к радуге гидом,
Семь цветов подогнались без трений.

Это новая книжка из «Капли»,
И седьмая в живительном цикле,
Назовём её «Семь» – в виде сабли,
Пусть грехи разобьёт, что возникли.
Я не знаю, что будет – откроют
Постепенно, завесу раздвинут,
Есть надежда, и вера, и к бою
Я готов, подготовлен – за Сына.
Подготовлен всей жизнью и местом –
Самым лучшим на этой планете,
И друзьями, и близкими, тестом,
Что готовили, мяли при Свете.

И в горниле я был, и закалку
Получил – через боль и болезни,
Так должно быть, так надо, и палку
Принимаю с поклоном – полезна.
«Капли жизни» – для жизни, для схватки,
Для Победы – спасения душам,
Мы в редуте – не прятались в прятки,
И духовные чистили души.
                СЕМЬ, СЕМЬ, СЕМЬ

Этот цикл из семи словостиший,
И начало – есть книга седьмая,
И семь в цикле – процесс не утихнет
Пока Свыше дают всё без края.
Не моё – я сосуд, я – посредник,
Вдохновение черпаю в Слове,
Где не водится помысел вредный,
И Любовь выступает покровом.

А меня обучают здесь первым,
И ещё вразумятся, и важно,
Что есть стержень: не слава, не нервы,
Во Христа вера, смыслы без сажи.
Полнота – это точки над буквой,
Всё расставлено строго по полкам,
Августин свою «Исповедь» – сук нам
Предоставил, мы листья, осколки.
Удержатся мы, можем – на Древе,
Есть стволы – Православные храмы,
И там окна в мир горний, не дремлет
Вечный враг, и калечит упрямых.

Но прижиться на Древе не просто,
Без молитв и поста – неразумно,
Пусть полегче, и совесть не просит:
Успокоена галочкой, суммой…
Страстных помыслов – семь, и нас вяжут
День и ночь, и верёвкою крутят,
Погрузить в это месиво, сажу –
Это цель их, а верою Путь наш!
*    *    *

Сотворение мира – семь чисел,
Это даты условной недели,
Полнота не условная – Выси
Всё дают в совершенстве на деле.
Сразу звуки родились – семь ноток.
И цвета – это радуги образ,
Тоже семь – для прекрасной работы,
Красота – изначально путь добрый.

Человек – там семь чакр, это тайна,
Мы не будем копать эту гору,
Всё неверное будет, по найму,
А нём нечто есть Свыше – кто спорит?
И в конце будет семь – это трубы,
И семь ангелов – каждый особо,
И печатей есть семь, но нам трудно
Всё понять и принять – мы же в скобах.
Страстных помыслов семь, даже восемь,
Мы – как в картах, всегда с перебором,
Недобор у нас есть – наша осень,
И антихрист идёт миру вором.

Но обеты есть Нового мира –
Семь светильников светят нам с Крыши,
И церквам есть наказ, как бы сирым,
И – «…имеющий ухо да слышит…»
Семь очей нас просветят рентгеном,
Ничего не останется тайным,
И что в плоти – закончится тленом,
А что в духе, конечно, беЗкрайним!
*    *    *

Что у нас в полноте – миру грешных?
Да «СЕМЬ Я» – так пошло от Адама,
И от Евы, от Ноя, в кромешной
Этой тьме всё кончается драмой.
Ходит смерть – собираются жертвы
На алтарь, вроде дьяволу души,
Но весы есть, и Судьи, и верьте
Искупления Свет – не потушат.

Семь светильников выведут с ада,
И, конечно, всем сменят одежды,
Для нечистого будет преграда,
Ничего не останется прежним.
Новый мир – это вроде иллюзий,
Но кто верит – там сдвинутся горы,
Наша вера – песчинку не сьюзит
Со стола, но молить надо споро.
По молитвам рождается – чудо,
Невозможное станет – возможным,
Это было и есть в мире трудном,
Переплавят – и станете гожим.

Нас в горнило кидают событий,
И весь шлак выплывает наружу,
А из чистого тянутся нити
Золотые – орнаменту нужно.
Мы – детали в огромной картине,
И от нас проявлять малость воли,
Выбирать, куда выход – кто к Сыну,
А кто фоном, за кадр – боли, боли…
*    *    *

Ничего не придумано больше,
Что Бог дал – остальное оттенки,
И в цветах, и где тоном потолще,
Ноты музыки – гамм переменка.
И семью не заменят гаремы,
Не фальшивое равенство с братством,
Она вся изначально без крена,
Это крепко, нетленно богатство.

Изначально – был род и колена,
И по крови исчислили связи,
И чужих не пускали, там смена
Генотипа, и мусор пролазит.
Но устроено так – брали женщин,
А потом и мужчин в своё племя,
Но традиции есть, что не меньше,
Чем родство – всё скрепляло на время.
Там где идолы всё по-иному,
Возникали и падали волны
Из народов, племён, всё без стонов,
Ничего не оставили полным.

Но духовную скрепу от Ноя,
И от Евера дали народу,
Авраам дал надежду изгоям,
И то семя взошло в непогоду.
Даже больше – то семя окрепло,
Получило свой ген от Закваски,
Это Новый Завет и затеплят
Новый Род в Воскресенье – прекрасный…
*    *    *

Семиструнная чудо-гитара,
Это вам ни бум-бум три аккорда,
Саксофону волшебному пара,
Могут музыку выдать задорно.
И с тоской могут быть, и с мечтами,
До звезды вознести наши души,
И обратно на землю, что камень,
Как здесь жизнь пробуждается слушать.

А без жизни – зачем эти звуки,
И кого они могут затронуть?
Это всё для людей, вся наука:
Композиции все, гаммы, тоны…
Для людей этот мир семицветный,
А животные видят убого,
Не дано от гармонии Света,
Напитаться, размножится – строго.
И плоды, и цветы – вся палитра
Не червям, не работницам пчёлам,
Это нам, и про Ноя есть свиток,
Что по паре всех тварей весёлых.

И по паре тоскливых, и думных,
Заторможенных, образ – с ослами…
А негодных оставили, сумма,
Что дошла – она вся перед вами.
И куда это всё? Образ – в топку…
Невозможно – такое творенье…
Здесь отбор совершается, опта
В Новый Мир не дадут в Воскресенье.
*    *    *

Чудеса не кончаются – чудо
Этот цикл на коне вдохновенном!
Он галопом идёт без остуды,
С темой: «Верую в Бога» – без смены.
«Я Тебя не забуду» – серьёзно,
До печенок, в крови, а не буква,
Это отблески Слова, есть слёзный,
Есть, как марш боевой – всё не шутка.

Даже сами названия книжек
Пробирают до дрожи – кто вникнет
Там и жизнь, там и смерть – не излишек,
Всё в гармонии, чёткие нити.
К золотой середине весь вектор,
Нет шараханья – влево ли, вправо,
И, понятно, ведёт некий некто,
То ли Дух, то ли ангел, но здраво.
Канонически верно и в точку,
Прямо в сердце, и в черепе дырку
Ищут где-то в виске, чтоб заточка
До конца погрузилась, не чиркнуть…

Где-то есть ещё годные души,
Что по смерти, как чудо воскреснут,
Не на Страшное дело, послушать
Приговор, а для будущей Песни.
Все мы веруем в чудо прощенья,
В милосердие Высшей идеи,
До конца будет здешнее пенье,
И менять тему веры – не смеем. 
*    *    *

Ученик может схватывать тему
На лету – если очень способный,
А другой и зубрила отменный,
Но дойдёт ли? – весь вывод за скобы…
Неизвестное икс будет главным
Или общий для всех знаменатель?
Непонятно, неясно – исправно
Здесь оценочный путь к главной дате.

Выпускник – аттестат его паспорт,
Это баллы и пропуск повыше,
Но списали, что в общем-то часто,
И весь смысл уравненья нарушен.
Но в духовном другие задачи,
Не ЕГЭ с его выбором пунктов,
Здесь единственный стержень – чтоб схвачен
Был, и выбрал бы сам того юнгу.
Уравнение сложное – иксов
Предостаточно, но и подспорье
В знаменателе Дух – чистый, истый,
И числитель святых в кущах горних.

Нам – грехи бы отбросить за скобы,
Заключить себя в формулу с иксом,
Всё решение будет особым –
Куда вставят блуждающий пиксель.
Все мы эти в мозаике крохи,
А Соавторов Трое в картине:
Отче, Сын, да и Дух – слышу вздохи
Этих пикселей, гордых доныне…
*    *    *

Партизаню на нужном участке,
Не прокатятся вражьи составы:
Души тёмные, ряженых в маске,
Что прельщают и избранных правых.
Мы же слева, с Разбойником вместе,
Он нам Сверху дарует сигналы,
Семафорит, и линия треснет
В нужный миг, в нужный Час, что не мало.

Это образы будней военных:
Двести дней мы в постах и молитвах,
Постоянно на пульсе – ночь, денно,
И нет страха – быть взрывом убитым.
Мы – в броне нашей веры надёжно,
И есть старые предки с закалкой,
Староверы – общины таёжной,
И в составы не сядем – на свалку.
Будем дальше взрывать эту нечисть,
А мне дали крутую взрывчатку,
Это словом под рельс, не отмечен
Я ничем, но надеюсь – в остатках.

Тех, кто слово надёжно хранили
Все века – по лесам, катакомбам,
Выходили на волю, но в силе
Были Слова подпольные бомбы.
Пусть врагов не кончается масса,
Свой участок мы держим, нам трудно,
И Бог знает цель, выборы Часа –
Просигналят святые оттуда…
*    *    *

Перебор страстных помыслов – восемь,
И начало – бездонное чрево,
Это трубка одна с перекосом,
Выход-вход и аппендикс налево.
Это образ – как будем мы бегать
По земле, попадая в отросток,
Но от смерти уйти с этой негой
Невозможно – накроет и жёстко.

Если раньше не вырежут с болью,
Что, конечно, бывает полезно,
И в мозгах что-то вправится сольно
Не у всех – кто-то жрёт всё железно.
Без поста и молитвы – всё режут
По живому, и всё не доходит,
Но есть корень глубинный, несвежий,
От него всё идёт – через годы.
От неверия, первое – предков,
Да и сам же – от яблони семя
Недалёко падёшь от отметки,
Что очертится кругом на время.

Но есть выход – и семечко в землю
Посадить и лелеять любовно,
С пересадкой – где стержень прищеплен,
И с прививкой Привоя готовой.
И получим отличное древо,
И твоя будет часть – где-то ниже,
А что Свыше дадут на потребу
Неизвестно, дары – сольно вижу.
*    *    *

Сребролюбие – гибельный вектор,
Этот помысел – выше империй,
И их лбами столкнёт третий некто,
И барыш подсчитает за дверью.
Кто убытки считал – миллионы
Этих: негров, индейцев, индийцев,
И китайцев – им опия тонны
Завезли, здесь в концах не надейтесь.

Эти некие создали клубы,
И оттуда решают проблемы,
Этот корень – планету погубит,
Раз людей не считают отменно.
И отдельные тоже страдальцы
В мире личности – кто прикоснётся
К золотому тельцу, что там дальше?
Это время расставит в полёте…
Да за триста процентов погубят
Даже родину – космополиты,
Да их родина тайная – в клубе,
В клане, в ложе, где все без молитвы.

Даже кризисы все – это сговор,
И все войны – так бегают пешки,
Короли где-то прячутся снова,
А над ними «мыслители» – честно.
Но убрать в знаменателе Бога,
И добьют, уничтожат планету,
Но не зря им попущено много –
Это тьма так воюет со Светом.
*    *    *

Сколько бедствия в семьях от блуда?
Этот помысел жнёт свою жатву:
Чрево, злато и жар неостудный,
Это первые в страсти «богатства».
Может, что-то со временем гаснет,
Потому и не первое место,
А в быту же встречается часто,
На виду, и привыкли к ней – честно.

Перебесится вроде – утихнет,
Или с кем не бывает – все курвы,
И не скажешь: «Соблазн этот ихний»,
Про другую страну и культуру.
Даже в генах царя Соломона,
Есть зачаток той страсти могучей,
И Писанье примерами полно,
Что люд делал с сей грязью липучей.
Даже образ последний – блудницы,
Будет предан огню – Вавилоном,
До того эта мерзость здесь жницей
Заберёт очень многих в полоны.

Дальше – ум, нам его не хватает,
Эти головы, горы, и царства?
Все по семь, и восьмой есть зверь с края…
Перебор – и в погибель та карта.
Эти воды – есть люди, народы,
И блудница над ними в порфире,
Соблазнит, и немало – уродов,
Но попущено это для мира…
*    *    *

Царский гнев – не чета нашим психам,
Это страсть может армии двигать,
И казаки до Индии лихо
Поскакали – провинности иго.
В бытовых же вопросах звереем,
И заедем кому-то по морде,
Хоть отцу, эта страсть не имеет,
Ни границ, и спокойного портит.

Если дашь ей поблажку – задушит,
И слюной изойдёшь в своём крике,
Эти ноты летят в наши души
Уже с детства – здесь выбор великий…
То не так, это тоже не ладно,
Почему? – или гены бунтуют?
Непонятно, но в целом то гадко,
Даже Бога помянешь здесь в суе.
Богомать приплетёшь – крыша едет
В этой страсти, но крик не поможет,
И давление скачет, и беды
Все одна за другой в это ложе.

Это страсть, и одно ей леченье –
Душу в храм, там лечебница духа,
И избавят от этих мучений
И тебя, и других – Бог порукой.
Там все страсти уходят – как в землю
Есть отводы для молний, с железа…
Так и в храме мы Духа приемлем,
Благодать с благодатью – полезно!
*    *    *

И язык у людей был особый
От начала – гордыня же крайность,
Собрались башню строить для пробы
Своей славы и имени в дальность.
И замах был на тысячи циклов,
Этих новых сезонов планеты,
Получилось бы – гордость возникла,
Что до неба достроились дети.

Но гордыня – запретное средство,
И язык разделили на части,
Каждый род стал народом соседским,
И над ними случилось несчастье.
Утонула та башня с остатком,
А народы доселе в разброде,
Даже с братом славянином прятки,
Да и нет мы с болгарином сводим.
Ну, откуда такие отличья:
Иероглифы, вязь у арабов,
И латинские шрифты в величье,
Каждый с гордостью скажет – мы правы.

С пирамидами первые люди
Возносились – одели их в мрамор,
Это нечто великое будет,
Так мечтали при стройках упрямо.
И сейчас та гордыня на месте,
И хватает ей выходов вволю,
Что делить будут нам? – нам нечестно
В «Зверь»-компьютер собрали все доли.
*    *    *

Что мы знаем о славе – потомки?
Было имя, не больше – Атилла,
И потом появлялся лик звонкий,
Но и это в песок уходило.
Сколько гениев сложили души
На алтарь этот – дым у них разный,
Но напрасный, огонь тот потушат,
Даже имя забудут – заразы.

Но пытается пуп этот новый
До конца удержаться на пике,
Пусть калифом на час славу ловит,
Даже есть ипостаси – под ником.
Интернет теперь делает славу,
Эти «классы» волна за волною,
Но всё – пена, прошла и отрава
Оседает в душе – это скроют.
Но тщеславие душу погубит,
Это яд ещё тот – самый древний,
Но всегда появляютсмя люди,
Кто из чаши той пьёт яда ревность.

И попытки идут – выбор комом
Увеличился снежным, под гору,
И в конце разобьётся, но тоном
Стало новым – не знать это дело.
Но святые то знали и дали
Антидот, есть давно – покаянье,
И смирение, слава – печалит,
На крестах её доля – изгнанье…
*    *    *

Запечалится сердце, заплачет
О седьмом и заблудшем козлёнке,
Где он бродит и ищет удачу?
А над ним комары вьются звонко…
Да ещё мошкара, гнусом мелким
Атакует и зверски кусает,
Где-то сунулся бедненький в щелку
И лежит там тихонечко с края.

Это очередь – страсти печальной,
И сошлась его очередь с темой,
Ещё утром подумал – вид дальний
У меня с этой ждущей проблемой.
Уже было такое – двуногий
Утащил и сожрал козье мясо,
И сейчас прояснятся итоги,
Всё со временем видится ясно.
Возникает печаль – как ударом,
Телефонным звонком, телеграммой,
Неожиданно, резко, недаром –
Где-то корень беды многогранный.

Не распишешь проблему по пунктам,
Здесь нюанс возникает особый,
И он разный у всех – ищет лунку,
Чтоб остаться – всё выжечь на пробу.
Эта страсть выжигать может сердце
До золы, до последней слезинки,
Всё безвременно – корень проверьте,
Где-то есть эта лунка со льдинкой.
*    *    *

Есть печаль – это горе и в темя,
А уныние – бросили вожжи,
И бредёт себе мерин и дремлет,
А ты мысли гоняешь до дрожи.
Это так, а вот это не этак,
А вот здесь повернул не так дроги,
Здесь с развилки свернул и при этом
Ещё ходу прибавил в дороге.

Так и тянет залезть под овчину,
С головою зарыться и плакать…
И катитесь: и цель, и причина,
Я в своём – остальное клоака….
Да весь мир этот проклятый Богом:
Сорняки здесь, болезни и горе,
И уйти, и зарыться – в итоге
Кто здесь прав, виноват – не оспоришь.
Это есть, это выпала карта,
И в конечном так делают лучше,
Но немногие вынесут дар тот,
Кто-то просто сломает свой лучик.

Мы – лучом устремляемся в Выси,
И нам многое встанет преградой,
Даже дом и семья – поразмысли,
Есть конечная в Небе отрада.
Всё конечное – Боже итожит
Наши поприща разной проблемой,
И в итоге поймёшь, что прав Боже,
А пока же молись на коленях…
*    *    *

И в страстях вижу много оттенков,
Страстный помысел любит отроги,
Наложения, мест переменку,
Этой массой любого угробит.
Главный стержень имеет отрыжки,
Производные разных нюансов,
Зазеваешься – амба и крышка,
И душа не осилит сеанса.

Главных восемь – жестокие судьи,
И подручные – злобные звери,
Растерзают душонку по будням,
А уж в Праздник совсем озверели.
В воскресенье особенно любят –
Искушать нас обычной работой,
И воруют у Бога день люди,
А себя видят правым, до рвоты.
Но кругами пойдут неувязки,
И здоровье ту рвачку итожит,
А с устатку на телеосказки,
И не вспомнят о вечности Божьей.

Воскресение – пик для недели,
Подменили значение слова,
Огородно-садовое дело,
Или праздно лежать, да готовить…
Снова будет обильная жрачка,
Завелось так в воскресные будни,
И из Праздника Духа – дней жвачка…
Все такие и кто нас осудит?
*    *    *

Математика крест Православный
С перекладиной влево – приемлет,
Этот график на Высь уйдёт плавно,
А не врежется минусом в землю.
Но какой Математик семёрку
Заключил в само древнее Слово,
Не ответит никто, что и горько,
Но есть те – кто считать, то готовы…

И вначале считали вручную,
А сейчас и компьютер поможет,
Но, увы, засекретят ту струйку,
И шестёркой закроют проходы…
Но не скрыть в математике график,
И кривая упорно вернётся,
На вершину свою, через «лайки»,
А шестёркам в конце будет плётка.
Чаши гнева – их семь будет миру,
Кто сочтёт их – все брызги особо,
Где-то засуха, где-то вампиры
Из двуногих испортят все воды.

Радиация будет – полынью,
Не дадут нам нектар изобилья,
Человеческий фактор не синью,
А всё нефтью закроет всесильно.
Этим пластиком – микрочастицей
Заразили уже всю планету,
Даже небо закроют для птицы,
А двуногим скрываться от Света…
*    *    *

Голодание выправит график,
Сорок дней был без пищи Пылявский,
Это близкий пример, а наш трафик –
Он у каждого свой, в вере – правка.
Личность путь свой проходит особо,
Но на этом изломе есть точка,
Поворот – когда вечное Слово
За собой позовёт душу очно.

Дали образ мне – графика, в вечность,
Он Христу подражает – не меньше,
Тоже крест и мученье, конечно,
Добровольно – с терпением женщин.
Они терпят рождения муки,
Но дают продолжение в семя,
И на крестном пути не от скуки:
За детей помолится, за землю…
Ныне вышли на Вятке – к Великой,
Средь тайги там река, было – диво
Новгородцам, и стало ей ником
Это имя, что в духе – красиво.

На Великую путь был немалый,
И великий сейчас – будут кочки:
Из дождя, будет холод, привалы,
И молитвы весь путь, даже ночью.
Не поймёт это эксперт диванный,
Не поймут – кто в автобусе едет,
Даже я не пойму – я не званный,
Это вам все слова, вся беседа…
*    *    *

Не ходил на Великую плотью,
Но ходили там дочки спокойно,
И кума – сложив ныне работы,
На путях продвигается с двойней.
Дочь и сын её малы – подростки,
Но пошли, уже веры есть зёрна,
Сын – алтарник, что тоже не просто,
Дочь на службах на свечках проворна.

Сразу ливень по области мощный,
И холодные с севера ветры,
Комары своры выведут точных
Кровососов – не праздные метры.
Но откуда-то это упорство,
Шесть веков – что немалое в сроке,
И не малая избранных горстка –
Много тысяч выходит на тропы.
В середине тех дней есть купальня,
С ледяною водой – как в Крещенье,
И к ней малый есть ход, и не дальний,
Но там тоже попросят прощенья.

За себя там попросят, за область,
За Россию, за мир, но позвольте:
Этот мир огрызается злобно,
И не чувствует в совести боли.
Даже больше – всю совесть на свалку,
Наше время – для купли-продажи,
Обманите весь мир, всех не жалко…
Всех разделят на светлых и в саже…
*    *    *

Они есть – эти Высшие руки,
Что ведут нас с любовью за шкирку,
Ощутишь то в конце – не от скуки,
Даже если копаться с придиркой.
Видел мир и учился по ходу
Специальностям разным, с обзором,
И радист, и электрик погоду
Узнают очень быстро и скоро.

Для электрика сырость – погибель,
А радист – тот весь мир слышит в рубке,
Каждый чем-то готовится, либо
Будешь просто – как фарш в мясорубке.
И в дальнейшем такое же чувство,
Что выводят к Дороге, до храма,
А уж там обученья искусство
Берёт ангел и Дух, что не странно.
Так и надо – они где-то рядом
Есть всегда, но есть храм – усилитель,
Там, как в кубе – выходят все яды
Из души, отрубаются нити.

Нити связей с убогою массой,
Что для фарша пришла и довольна,
Где-то мясо, где с косточкой – касса,
А в другие пути – добровольно.
Они есть – эти Высшие силы,
Постигаются внутренним зреньем,
Новым слухом и образ могилы
Сверхреален, но есть исключенья…
*    *    *

Вся Великая будет по шею
Крестоходцу – зайдёт в середину,
Здесь другие глубины – не смеем
Напрямую просить Бога-Сына.
Николай есть – Угодник, он добрый,
И даёт чудеса  – кто попросит,
А просителей много и собран
Был багаж слов: ответ на вопросы…

А молва, разлетается быстро.
И затребовал чудо то Хлынов,
Защитить, чтоб икону, неистов
Был вокруг дикий враг, и с дубиной.
Но не сдвинулась с места икона
И обет дали: «Носим обратно,
После сева, на место исконно,
Где её обрели» – помнит Вятка.
И седьмое столетие ходят,
Много вод утекло и событий
Накопилось, и ныне те воды
Освящают для всех – к Небу нити.

Там не счесть всех чудес – всё обычно,
Изначальная Русь и люд добрый,
Отделённый от мира привычек,
И поток пополнением собран.
Каждый год ходит больше и больше,
Невзирая на холод и дождик,
На жару…. Ощущение пользы
Благодати – сильнейшие вожжи!
*    *    *

Воскресение – чудо, всем – Пасха,
Вознесение – Дух нам обещан,
Утешитель – духовная ласка
Для души, с продвижением в вечность.
Сын вознёсся на Небо, на место,
Что Ему с сотворения мира,
Для Него это верно и честно,
Нам же здесь продвигаться на вырост.

Каждый как-то растёт потихоньку,
Кто на крестном ходу, кто в молитве
Незаметной, подспудной, как в схроне,
Неизвестно где двери откроют.
Этот принцип дверей очень важен,
Не поймёшь – то уткнёшься в корыто,
Хотя кто-то не верит и скажет:
«Все пути нам за деньги открыты».
Но пути эти к новому пойлу,
Продвижение с грязью, на брюхе,
Там и взятка, подлог, и до стойла
Приоткроют широко проруху.

Воскресение – Двери на Небо,
Вознесение – строго по вере:
В Отче, Сына и Духа – победа
Здесь совместная, путь не утерян.
Но, пока что, все ищут лазейки,
Но куда вознесешься здесь с грузом
Из грехов, и ошибок, и рейка
Здесь всегда упадёт – выход узок…
*    *    *

Не хватило семь футов под килем
И удар – не вошла амплитуда
Колебаний на волнах и сила
Притяжения сделает худо.
Мы притянуты помыслом страстным,
Не хватает нам пядей на череп,
Тоже семь надо – участь ужасной
Будет тем, кто ослушался Берег.

Маяки есть, прогнозы погоды,
И компас, да и карты надёжны,
На авось если ищешь проходы –
Не надейся, что влезешь, как в ножны.
Здесь семь раз надо точно отмерить,
И отрезок покажет прямую,
Где меж скал открываются двери,
Чтоб ловушку любую почуять.
Интуиция, внутренний голос,
И параметры совести тоже,
Это всё совокупно и волос
С головы не падёт – подытожен.

И семь раз не достигните смерти,
А одна – это точно догонит,
Да в своё время дырку провертит,
И на дно всё равно, в мир агоний.
Но спасательный круг – это вера,
А на Береге ждут нас святые,
И седьмое есть Небо – потери
Эти самые горькие, злые…
*    *    *

Мысли бросят на ширь океана,
Но вернутся, есть «Семь» – островочек,
И он полнится публикой званной,
В «Каплях жизни» ему будет точка.
Его «Капли» – живые родили,
И от них получилась закваска,
Переход был естественный: сила
В этой цифре чудесная – ясно.

Океан открывается цифры,
Полнота это Божьего счёта,
Если в этом гармония – микро
Не пойдёт, это в вечность работа.
Недостача тщеславной шестёрки
Ощущается нотою в песне,
В небе – радугой, тьма ищет норки,
Все на Суд для проверки воскреснут.
Эти «Семь» появились нежданно,
Но открылась заветная лунка,
И они оказались здесь званы,
И их время пришло – по всем пунктам.

В «Откровении» – семь, тоже норма,
Полнота там немыслимой мысли,
Даже Церковь той Книгой не кормит,
Ею Книг закрываются числа.
Это точка: там Цель и расплата,
Чаша гнева и Город, Светильник
Там такой, что нет ночи, заплачем…
Мы во тьме на земле, как в могиле…
*    *    *

В ожидании семеро с ложкой,
Но соха же одна и ломалась,
Этот образ стал странный немножко,
Он давно – не советская малость.
Коллективно работать в колхозе
Нас учили – за палочку счёта,
Всем хватало горбатого воза,
А вот в чашках не булькало что-то.

Передёрнули в целом колоду,
Паровоз подменили забегом,
Но догнал он в плохую погоду,
И наехал, и плачем под снегом.
Но ещё не разрезал на рельсе
Коллектив наш российский могучий,
Отлетели окраины мелки,
Так без них мы надёжней и круче.
Не предаст нас иуда – нож в спину,
И не сдаст за серебряник толстым,
Оградил нас Господь от скотины,
Пусть гуляют безумные толпы.

Ну, зачем нам продажный союзник,
За похлёбку отдаст первородство
И Христа, этот мелочный узник
Без Идеи в башке – всё уродство.
А семья, где «СЕМЬ Я» – все едины,
И не делят спасение в миски,
Даже больше – другим середины
Золотой просят дать и с излишком…
*    *    *

Неизвестное станет известно
Уже после событий – итогом,
И тогда расшифруют то место,
Что в пророчествах есть и от Бога.
Про печати, что семь – не узнаем,
Но что снимут во времени – верим,
Эти ангелы, в точности с края,
Приоткроют всем бедствиям дверку.

Мы предчувствуем то, и мы видим
Потихоньку агонию мира,
И что встанет антихристом лидер,
Этот сразу придёт с певчим клиром.
Подпоют ему демоны чётко,
И достаточно грешников блудных,
Что под дудку запляшут без плётки,
Приспособятся к поприщам трудным.
Да их просто немыслимо много
Появилось на нашей планете,
Города у Китая не трогай,
Есть похуже – трущобы на свете.

А в трущобах отребье и пластик,
Да и кто их молитве научит?
Но оружие дать им – ужасно,
Что они натворят – был бы случай.
Кукловоды тот случай представят,
И дадут всем оружия вволю,
Ох уж пир всем устроит та стая…
Но надежда – Россию отмолят…
*    *    *

Но семь пятниц на прошлой неделе,
А на этой, что будет – суббота?
Не надейтесь – числитель поделят
На отрезки, и топай до пота.
Мы же сами все выбрали долю,
И не в храме – в саду-огороде,
На диване, на шопинге вволю,
На рыбалке и праздно с природой.

Созерцания нет – как постигнешь
Всё величие Божьего плана,
Суета из сует – грядет гибель,
Что защитой надёжною станет?
Да не вспомнишь все страсти футбола,
Ни хоккея, ни прочих забегов,
Сериалы все будут проколом,
Как и творчества часть – на потребу.
Отвлеченье души и для славы,
Для каких-то мифических «классов»,
Но по жизни мы часто не правы,
И идём куда ветер и масса.

Кто-то с пятницы спрыгнул, тринадцать
Проскочил, и ликует минуту,
Пожалеем беднягу, подняться
Невозможно потом, всё без шуток.
Ещё чем-то нас учат немного,
Но и эту оставят попытку,
Будет пятница – крест, «перемога»
Не случится и бездна открыта…
*    *    *

От рождения бьют нас недугом,
И спасение истинно – горечь,
От семи – защищаемся луком,
И другие откроются скоро.
Если будешь искать – то обрящешь,
И найдёшь свою травку и корень,
А иначе – болезни и в ящик,
Хотя химики с пеною спорят.

И аптеки заполнены средством
«Чудодейственным» – цены «кусают»,
Это бизнес, с болезнью в соседстве,
Там гоняют болячку по краю.
В одном месте припудрят, прогонят
На другое, и все при доходе,
А бедняг изначальные стоны
Не услышит никто – пусть «доходят»…
Против «живности» – средство «Тройчатка»,
Малярия – хинин «разбодяжат»,
Чистотела могучая хватка
Очищает от внутренней сажи.

В покаянии – истинно горечь,
Осознание прошлых ошибок,
А откуда возьмётся и скоро?
Так проблемы возникнут не гибко…
Снова боль – на душе и на теле,
И доходит до многих микстура,
Но здесь – курс, добровольность – не мелочь,
А основа лечебного тура.
*    *    *

Это рифма: что вятский – мол хватский,
Всемером отметелят соседа,
А на деле – народ у нас братский,
И один на один – вся беседа.
Хотя время уже изменилось,
Да и выродков больше, и хуже,
Ну, и парни всё шило на мыло
Поменяли и в стае не тужат.

Как везде, и у всех – та же песня,
Настреляются досыта в играх,
И воздействию злобному тесно,
И выходит оно диким игом.
Стайный вирус он даже на сайтах
Появляется в клановых битвах
У подростков, так юность – нагайка,
И поступки спешат – как открытья.
Но, увы, любой груз даст проростки:
Искалечит и ауру, с кармой,
Это с виду, быть может, подростки,
А душа созревает ударно.

Говорят – с восьми лет уже взрослый,
И ответ за себя – не за дядю,
И тогда для нас взрослых вопросы:
Как привить им прививку от яда?
Но у взрослых полно эгоизма,
Все зашорены бытом, работой,
И без Бога – другая «отчизна»,
Всюду хаос и склоки до рвоты…
*    *    *

Был кисель нам едой – шли по весям,
Не жевали – не твёрдая пища,
С гаком семь, да умножить на десять,
А дошли, всё исчезло – что ищем?
Рассосались идейки – всё призрак
Коммунизма кому-то маячил,
Рвали жилы и души – отчизна
Вниз катилась, как с горочки мячик.

Докатились – убогие полки
В магазинах, и всё по талонам,
Ностальгия доселе осколком
Возникает по тем перегонам.
И ответ за семь бед – распустили
Эту партию, бросили вожжи,
И уже мы в воде, и не жилы,
А круги рвём, но режет их ножик.
Не кончается кризис, и дефолт
Снова призраком где-то маячит,
Кукловоды, быть может, для смеха
Никакие не ставят задачи.

Ощущение – движется хаос,
И возникнет, как в Сирии склока,
Все со всеми, все съели отраву,
Что из цифр – что возникли по срокам.
Сильно тужится шесть – до семёрки
Дотянутся, да трижды, и в руку
И в чело – уничтожить упёртых
Это цель недоделанных…. Мука…
*    *    *

Семь планет по орбитам несутся,
Мы – особые, мы – оптимальны,
И не холод, ни жаркие сутки
Не мешают развитью опальным.
Но – в опале, мы – прокляты Богом,
И размножились злобные твари,
Кровососы, вредителей много,
Мы в отчаянье ядом ударим.

Отравить можем много и сильно,
И какое-то поле очистим.
Защитим чей-то сад, и обильно
Обработаем парки по листьям.
Это битва по нашим воротам,
А у нас кризис мини-защита
Не везде, а где плод обработан –
Он отравлен, выходит мы квиты.
Заколдованный круг, но генетик
ГМО несъедобное тварям,
А людишкам вручим, как конфеты,
И добавочно с химией сварим.

Кто придумал опальные ноты,
И везде кипит купля-продажа,
А отдельные жизни – без счёта,
Для статистики разве – проказа.
Жизнь отдельная – истинно в храме
Ещё как-то невидимо весит,
Духом душу живую от раны
Исцелят в покаянии если…
*    *    *

Не снимают семь шкур с козьей морды,
А уж с нас же готовы – тринадцать,
И родителей грабили орды
Этих разных приблудных, не братцев.
Но родители вынесли иго,
Дотянули до пенсии мирной,
На детей у нас нет уже вида,
И им стаж зарабатывать – жирно.

Не у всех ещё есть и работа
С социальным, нормальным пакетом,
Да и с нас выжимали соль пота,
А в итоге же пшик – без ответа.
Минималку не дали и взносы
Не отчислили в фонд Пенсионный,
И все годы котяре под хвостик,
В эту вилку попали мы сонно.
Это проза и некий эпиграф
К рассужденью на вечную тему:
Почему, и зачем эти игры,
И когда им предвидится смена?

Да не будет поблажки заблудшим,
Социального местного царства,
Цель России – спасение душам,
И ей кожу снимали с лекарством.
Заживляли безбожья ожоги,
И рубцы от идейных порезов,
Через боль – изменяют итоги,
И здесь шкуры не жалко – полезно…
*    *    *

Все семь дней был в колодце козлёнок
Без воды, и без травки – но крепкий,
Отощал, но дошёл сам, силёнок
Не растратил в нечаянной клетке.
Им дана небывалая прыткость,
По горам могут лазить, по скалам,
Где и нам не проходят попытки,
И другая им в мире усталость.

Из всех тварей они – непоседы,
И куда-то всё ищут дорогу,
В огород ли чужой, до соседа,
Любят пищу любую потрогать.
Обглодать где-то саженец – часто,
Рядом море богатой люцерны,
Но их кто-то выводит к ужасной,
Небывалой блудливости – нервы…
Так и кажется – кто-то за кадром
Управляет незримо скотиной…
У людей всё размыто и ядра
Невозможно найти – не едины.

У людей – небывало разбросы:
Точно семь, это цель – добродетель,
Страстных помыслов – восемь, вопросы
Непрестанно возникнут при Свете.
Всё бывает и ночью в подлунной,
Переборы страстей – любой выбор,
И мы тоже всё пробуем струны,
А расплата – блаженство иль дыба…
*    *    *

Добродетелей семь – постепенно,
Изначально – четыре, готовых,
И Христос им добавил беЗсменным
Чудо: веру, надежду с любовью.
Нам последние три очень близки,
Это – соль, христианское семя,
Это три ипостаси очистки
Для души – воскресенье приемля.

И любовь – добродетель по рангу
Выше всех, до неё всё ступеньки,
Первых шесть – как леченье для ранки,
А последняя – всё, исцеленье.
На бумаге всё просто, овраги
На пути возникают по ходу,
И на дне их, средь происков вражьих
Заблудится легко – есть отроги.
Но есть Крест – он всегда на Вершине,
И следы – что оставят святые,
И пути восхождения к Сыну
Всем доступны – мы здесь рулевые.

Направление важно – весь вектор,
Что выводит к Вершине оврага,
А не вниз, что полегче, и секты,
Что в отроги заманят – суть вражьи.
Православия истинный стержень:
Это было, и есть, это будет,
И враги по краям стражу держат,
Но и смерть – в воскресении чудо.
*    *    *

Не хватает седьмой передачи,
Для больного шального мотора,
Полусон – ещё что-то да значит,
Остальной же мир – фон и не дорог.
В полусне мне дают Свыше строки,
А в реальности – руки, как крюки,
Неуклюжие стали, морока
При ремонтах любых – неминучих.

Отстаёт где-то мозг на полфазы,
И уходит в покой на подушку,
А в саду травостоя зараза,
Да и техника просит прослушки.
Где-то грань золотой середины
Зацепилась за внешнюю кромку,
И пока этот якорь не скину –
Не осилю заветную ломку.
А на улице душно и жарко,
И давление что-то упало…
Но духовно идти без помарки
Можно – выдернув чуждое жало.

Но стихи всё дают очень сильно,
Эти СЕМЬ – независимый образ,
Освещают дорогу обильно,
Весь светильник был правдою собран.
Я и сам всё увидел впервые,
Изначальные вечные краски,
И оттенки свои для России,
И себя где-то в образах – ясно…
*    *    *

Что-то вспомнился с песнею Сюткин,
И семь тысяч под крыльями метров,
Самолёт пролетает – минутка,
Не оставит на небе отметки.
Если выше – то след реверсивный
Остаётся от мощной турбины,
Но и он средь лазури пресиней
Постепенно растает и сгинет.

И комета, мы знаем – исчезнет,
Пронесётся с хвостом своим светлым,
Белым льдом никому не полезна,
Но со временем сунется в пекло.
И мы тоже исчезнем беЗследно,
И про пекло нам Библия скажет,
Но есть то, что полезно для бедных,
Что нельзя нам накинуть на сажу.
Сперва моют себя, свою душу,
А потом уже белой одеждой
Прикрывают, блаженство послушать –
Его струны и дарят надежду.

Этой сажи липучей здесь море,
И мы сами залезем, и кинут
Нам достаточно грязи, кто спорит,
В отраженье лазури пресиней.
Отразить мы должны это Небо,
И не надо следов – оно свято,
Мы себя очищаем, свой ребус
Разрешаем средь тернов проклятых…
*    *    *

По геральдике цвет у России –
Из лазури на флаге оттенки,
Это значит, весь спектр мы носили,
И доносим внутри неизменно.
Фиолетовый – смерть и конечный,
И он в белое вылился поле,
Это Божий покров и путь в вечность,
Так духовная видится доля.

Может, что-то я в счёте напутал,
Но семёрка мне видится чётко,
Полнота у России без шуток,
За расхристанность били и плёткой.
Попустили гражданские распри,
Семь десятков правления красным,
Всё, что было, случалось не часто,
А у нас всё сошлось и ужасно.
Это если смотреть и снаружи,
А внутри мы привыкли, притёрлись,
Было-небыло – кто обнаружит?
Мы же строили царствие мёртвых…

Всё – утопия, всё – что без Бога,
За расхристаннось чётко расплата,
И Победа иль смерть – все итоги,
Аллилуйя и вопли до мата.
Да все спектры попущены в страсти,
Все оттенки прошли и проходим,
Мы же в гранях, полосках, мы часто
Умираем – слепые в невзгодах…
*    *    *

Рассмотрите храм Виттала в Хампи:
Запредельно фантастика звука,
Запредельно фантастика камня –
Отдыхает любая наука.
Да ещё колесница есть бога,
Мегалиты – но комплекс единый,
В чём там замысел – знаем немного,
Да почти ничего, путь их длинный…

Там семь нот изначально в колоннах,
А уж вязь по граниту – как сказка,
Как и чем? Как добились тех тонов?
Никогда не поймём до развязки…
Не откроют нам больше те тайны,
Мы же идолов сразу налепим,
И дубину в конце, ищем крайних,
Кому дать по башке – страсти цепи.
И страстей тоже семь – прозаично,
Без фантастики просто и злобно,
И они с нами вечно и лично,
И нас режут узорами пробно.

Но придёт с колесницей антихрист,
И единый всем будет правитель,
В чём там замысел знаем – все вихри
Нам разложены в Библии нитью.
Размотаешь, быть может, клубочек,
Если Свыше немного попустят,
И расставишь над буквами точки,
И откроется Истина к Устью.
*    *    *

Дворовая, но сильная песня,
Про какие-то тысячи метров,
То ли пять, то ли семь – небу тесно,
И слова расширяются с ветром.
Даже тексты есть разные с сутью:
Где один, а где двое разбитых,
Молодых очень трогает жутью
А из старых, кто помнит, в даль нити.

И пропеллер жужжит – он весёлый,
И измелет любую букашку,
Так и жизнь наша – крошка, осколок,
Даже крестик не всем – как отмашка.
Мы кресты на могилах для формы,
Из традиций в провинции ставим,
В городах – там стал памятник норма,
Из гранита, базальта и стали.
И пропеллер есть образ «героя»,
Что сгубил свою душу напрасно,
Ну, помянут друзья, даже с горя
Понапьются, что в духе ужасно.

Хуже нет если память с бутылкой,
И слова там напрасны – на ветер,
Слово в храме уходит Ввысь пылко,
Есть надежда, что слышат и встретят.
Там не тысячи метров, там близко,
Сам Христос обитает – где двое,
И рассудит всех Истина чисто –
В вечность память или быть изгоем…
*    *    *

Любят цифру продюсеры фильмов:
«Семь нечистых» и «Семеро смелых»,
И фантаст, и с преступником сильным,
И другие по миру примеры.
Я не все и смотрел, и не помню
Часть сюжетов, но в этом ли фишка,
Дело принципа, мистики, сонных
Нет уж точно – динамики с лишком.

Изначально есть сонное в цифре,
И в шестёрке, и дальше по счёту,
Где-то корень там спрятался мифа,
Математику вечно работа.
А семёрка – сакральная форма,
Изначально – ещё до потопа,
Это ноты – Адамова норма,
После – радуга, цвет не прохлопать.
После много придумали люди:
Добродетель и страсть по порядку,
И всегда подгонять всё не трудно,
Это Свыше такая обкатка.

Недобор, перебор, точно в вилку…
Кто в молитве – то точно откроют,
Что и Бог за шесть дней сделал пылко,
А в седьмой день почил – вышло Трое.
И три раза по семь – это вышка,
Это выше убожества мысли,
Полнота – точно в цель, без излишков,
Это Бог в ипостасях исчислен.
*    *    *

Прилетал к нам раз шесть малкомарик,
На седьмой получил свою взбучку,
В доме внучка – движеньем одарит,
Полусон мой – богатый, научный.
Сразу тема в мозгах – как включатель,
Что пора нам пищать и в атаку:
На грехи и на страсти, спасатель,
Может, стих этот будет и знаком.

Атакуем раз шесть мы куплетом,
А седьмой заключение – жало,
Прямо в вену попасть надо Светом,
И ввести, что полезно осталось.
Отмахнутся, конечно, ударят
И меня где-то чёрною мыслью,
Но из пепла мы встанем, мы – пара,
Плоть и дух, и семёрку исчислим.
Мы найдём её даже в ничтожном,
И слона с зоопарка доставим,
И очки вам пропишем, и можно
Показать – где немного не правы.

Потихоньку, по капле и струйка,
Ручеёк, и с прицелом на вену,
И глядишь – охладим чьё-то буйство,
А кого разогреем на смену.
Нам спасательной нитью все строки,
Приходящие Свыше, без звука,
Не смахнём их убожеством плоти,
Зафиксируем чётко – с наукой.
*    *    *

Семь отверстий мы в черепе видим,
И луна в своих фазах – семёрках,
Окультисты подумают – идол
Эта цифра и в слове проворны.
Семь светил возникают на небе,
Это боги – по ним и неделя,
И у тела есть части – попробуй
Возразить, да никто не поверит.

Так рождается псевдонаука,
И находит адептов и рьяных,
И читать можно долго, без скуки
Измышленья из пальца, по пьяни.
«Семеричность» придумали жизни,
А куда мне пристроить семёрку,
Она где-то девятая, лишней
Уже стала по этой примерке.
Поговорки, пословицы, сказки,
И там семь под синонимом – много,
Где же ключ? – не найти без привязки
Всё же к Богу – там выше итоги.

И Христос наш – седьмого родился,
Это в старой проверенной дате,
На семь счёт – в «Откровении» вилка,
Не проверит никто из проклятых.
Мы же будем творить – что откроют,
На какие нас грани отправят,
Треугольник – Божественных Трое,
 И квадрат – это стороны Рая.
*    *    *

Православных сакральные числа –
Незаметны и скрыты от внешних…
Семь недель тихо чистили мысли,
Свою душу от помыслов грешных.
Это пост был Великий и Пасха,
И за ней снова цикл – семь неделек,
Поминальный есть день – не ужасный,
Хотя мёртвых поднимет с постели.

Поминают замёрзших, убитых,
Даже тех, кто ушёл без очистки,
Без крещения даже – все в свитке
Панихидном находятся в списках.
Будет Троица – мы отключились
От загробного мира молебном…
Помолились, поели и милость
Запросили – ушедшим в потребность.
Ну, не все отделились и святы,
А для нас это близкие люди,
С ними ели и соли, и яды,
До кончины веков не забудем.

На войне, на Великой, кто в поле
Или в братской могиле закопан,
Кто позднее ушёл, не в неволе,
И невольников тоже – всех оптом.
Семь семёрок два раза – сакральность
Уже сразу видна ¬– после Праздник,
Незаметно для внешних и крайних,
А кто в центре – им мир не указчик!
*    *    *

Духов день – где возникнет семёрка,
Где дары непреложные Духа?
Все в раздёрганы, в поприщах вёртких,
Как ужи извиваемся в муках.
Было – тысячи ждали и вместе,
И им в пламени видимо дали,
Мы в отдельности – ждущее тесто,
Без дрожжей, без закваски – в печали.

Хотя мир не печалится вовсе,
А несётся в безудержной пляске,
Для последних времён подготовка,
Нет нужды: ни всемирной, ни частной.
Нет ни новых, ни старых и память
Потихоньку стирают народу,
В зомбиящике все или в ямах,
Что копают себе в огородах.
На хозяев, себе или ближним,
А земля именинница в муках,
И нужны в наших душах подвижки –
Рождена для того эта суша.

Дух – носился над водами молча,
А потом сразу семь континентов,
И воды как-то схлынула толща,
Но над душами, образно – пенка.
Мы под водами грязными страсти,
И как выйти на волю из пены
Невзирая на мир, чтоб участье
В Новом мире найти непременно…
*    *    *

У «Медведицы» – семь огонёчков,
У «Большой» – это чудо на небе,
Её сразу составишь из точек,
И узнаешь где север в потребе.
И «Плеяд» тоже семь – это крупных,
Остальное безликая масса,
Звездочётам, быть может, доступна,
Да и то дожидается часа.

Семь светил мы в движении видим:
Это Солнце, Луна и планеты,
Этих пять, прибавляем и миги
Сонма времени будут одеты.
Всё размерено, чётко, известно,
Что, когда и какое затменье,
И механика крутится честно,
Даже вера известна отменно.
Мы же знаем, что Солнце возникнет
Из глубин океана на утро,
И Луна в своих фазах великих
Нам отмерит отрезки премудро.

Звёзды скажут о времени года,
Даже где мы окажемся вскоре,
Но одно неизвестно итогом –
Где душа наша будет при горе.
Горе – смерть, это финиш для плоти,
А душа – на какую орбиту,
Где ей центр притяженья – в животном,
Или всё же в духовном, и в свиток?...
*    *    *

Я цветов семицветных не знаю,
Где-то есть может в мире – для нормы,
Хотя это уже всё детали,
Семена появились задорно.
И засеяли новую сушу,
Мы же знаем открытые циклы,
То семь тучных коров шли покушать,
То семь тощих – их съели и сникли.

Это промысел Божий народу
Открывал где-то нужные двери,
И один это знал и к итогу
Подготовил свой мир без потери.
Ничего мы не знаем и сеем
Наугад каждый год, но с надеждой,
Что и этот пройдёт и затея
Даст нам выжить неплохо, как прежде.
Где по семь – это страшно для массы,
Но страшней – сократили те сроки
Вполовину, антихрист ужасный
Даст надежду, а высосет соки.

Сокращают нам время, чтоб выжить
Пусть кому-то в грядущей печали,
И уже, как под горочку лыжи,
Понеслись эти годы – не ждали…
Кто их видит, один, может, с массы,
Нам же: ждать, наблюдать, быть готовым,
И молиться, чтоб образ прекрасный
Воскресения сделал нас новым.
*    *    *

Поговорок, пословиц нам море,
Но на семь – исключительный случай,
Где-то умные есть – кто поспорит,
Где-то в шутку, чтоб хохму помучить.
И майор Деев слепо снаряды
Посылает по парню с надеждой,
Что не вышибут мозг и награды
Им дадут после боя, как прежде.

Как там выжить средь тучи осколков,
Средь огня и взрывного удара,
Это после всё будет по шёлку,
И пословица случаю пара.
Здесь семь раз не отмеришь – мгновенно
Выдавать батарее расчёты,
Принимать надо верно решенье –
Это Случая Свыше работа.
Невозможно без Бога нам выжить,
Мы огонь на себя вызываем,
Мы в броне нашей веры – не мыши,
И не прячемся в бункере с края.

Нет, мы в центре и бейте нас «Градом»,
«Ураганом», сметающим «Смерчем»,
Наша жизнь – ничего, а награда
Выше нет, и мы дырки просверлим.
Мы по вере ей место готовим,
А иначе нельзя в этой бойне,
И есть Истина – это без крови
Невозможно нам выиграть войны.
*    *    *

Семь мешков – тара тонны селитры,
Притащил сена – ждали на поле,
Не успел – брызнул дождик не хитрый,
Семь минут, но в достаточной доле.
Это рядом и технику жалко
Запрягать, да и сам не измучен,
Всё в гармонии: ветер, не жарко,
Не случайный в случайности случай.

Семь минут, ну а сено промокло,
А сушить – это если окошко,
Между тучами выглянет блекло
В полудымке, но надо немножко.
Семь минут мы грешим, а отмыться
И просохнуть – не хватит и жизни,
Не откроют окошко и лица
Не отмытые, сразу вниз, к нижним…
Семь десятков отпущено в среднем
Было лет человечеству раньше,
А сейчас убыстрение бедным
И грехи – как открытые раны…

Закрываются ставни и щелка
Ещё есть, незначительна в сроке,
Но не будут всех ждать, трутней мелких,
Пусть снаружи останутся, сбоку.
И семь труб протрубит – не услышат,
Нет проблем и по боку печали…
И семь ангелов ходят, что Свыше
И снимают семёрку печатей.
*    *    *

Нет семёрки в орнаментах сложных,
И вписать это сложно по кругу,
И её обошли осторожно
Геометры и прочие люди.
Всё что сложно – то Свыше работа,
Нам попроще – то влево, то вправо,
Вверх и вниз, и по среднему сбоку –
И легко, и красиво, и здраво.

Ну, зачем городить огороды –
Примитивная линия лучше,
Так рождается плоти в угоду
Вся культура – традиции лучик.
Так рождаются боги, мы видим
Золотого тельца, он на троне,
До сих пор он для массы есть идол,
Но его не касаются стоны.
Он – бездушная чурка, покрашен,
В позолоте, но манит сияньем,
Да и блага даёт – вроде каши,
Что для пуза блаженно деянье.

Но наш Бог, что невидимый, рядом,
Да и видим мы внутренним взором,
Что даёт он незримо награды,
Слышит стоны и вяжет узоры.
Вся мозаика высшего свойства,
Непохожи цвета и размеры,
Нет зазоров в углах, вся постройка
Не отсюда и манит примером.
*    *    *

Цифра семь покорителям мира
Не особенно сильно даётся,
Это Божье число и с задиром
Загоняют где надобно плёткой.
То частями загонят в окружность,
Но всегда остаётся остаток,
То разложат приманкой, где нужно,
И в рулетку заманят, без мата.

Завлекают и дразнят джекпотом,
Преогромной «счастливою» цифрой,
И в мозгах возникает «работа» –
Не в ту сторону крутишься с диском.
Но проносит и стрелка на нолик,
Казино при своём интересе,
Не пустует «чудесное поле»,
Даже очередь, давка и бесы…
Эти рядом всегда и семёрку
Оккультисты прибили на флаге,
И втыкают везде, без примерки,
Пипл схавает, будет во «здраве».

Добродетель – здоровая пища,
Это семь замечательных порций,
Дополняют друг друга, не «свищешь»
На очке, после гадостей гордых.
И Любовь там седьмая – на пике,
На вершине, венчает корону,
Это Истинный свет, не безликий,
Но пока мы с шестёрками тонем…
*    *    *

С семизначным числом – миллионом
У нас что-то богатое в мыслях,
Но инфляция выведет склоны
Чуть пониже и к массе причислит.
У Боливии «рай» социальный,
И в горе они роются денег,
Им проблему дают специально,
Чтобы в ногу шагали, без лени.

Корпорации правят планетой,
А за ними стоят кукловоды,
И бельмом возникают, не светом
Эти вспышки отдельные в сводах.
Хотя помощи руку Россия
Может дать, через ширь океана,
Нас самих угнетали на нивах,
Понимаем проблему упрямых.
Склон куда? – и куда дует ветер?
Это главный вопрос, изначально,
Где телега, где конь – кто ответит?
Да никто, будет хаос провальный.

И везде Бог за печкой, не Главный,
И везде наступление цифры,
С семизначными будем и славно
Заживём, но здесь – кукиш и мифы.
Всем облом – угнетателям первым,
Переполнили чашу соблазнов,
И возникнет волна – туже нервы,
Как цунами накатит на грязных…
*    *    *

Наклоняется Небо с семёркой,
И даёт нам траву – разноцветы,
А на травке мы прыгаем борзо,
И не ищем, бывает, ответы.
И козлов здесь – вагон и тележка,
Все отпущены бегать на волю,
И на уши встают эти пешки,
И круги нарезают по полю.

Но на «Круги своя» – это образ,
И к душе в отношениях первых,
Вдруг закончится время и собран
Будет сев этот – мирных и нервных.
Враг посеял нам плевел на поле,
Они с нами, родные, привыкли,
Различать не дано – мы в неволе,
Да и в тёмных очках, где там лики?
Одни рожи мелькают и морды,
Силуэтами бродят по кругу,
Там всех тварей по паре – псов гордых
И овечек, что кроткие други.

Весь ковчег перемешен и змеи
Окружили то поле – готовьтесь
Все к укусам или же убей их
Этих тварей – пронырливых, ловких.
Бей хотя бы одну, что поближе,
Не гляди на беЗпечных соседей,
Защищая родимых, чтоб выжить…
– Это быль и грядущие беды…
*    *    *

Погибает в снегах оленёнок –
Если ляжет и сверху засыпан,
До того эта тварь несмышлёна
Или это пример для несытых.
Она ляжет и сразу в нирвану,
Мы – мороз рассекаем и вьюгу,
Мы не смотрим на избранных званных,
Что легли и не встали – не други.

Это лечь – отключится от мира,
Это избранность редких монахов,
Да и тех уже гробят с задиром,
С искушением сильным, с размахом.
Где семёрка души, где подполье,
Чтоб уйти и не видеть, не слышать,
И мольбой уноситься в раздолье,
Где нет гнуса, мороза, есть Крыша.
Это сразу дают после смерти,
Если души младенчески чисты…
Но на входах пурга, и нас вертит,
И роняет, марает, путь мглистый.

А в конце кто очистит? – с морозом
Застывает вся грязь безобразно,
Где-то в храмах теплее, но грозно
Дуёт вьюга в лицо всем отважным.
Привязаться мы можем молитвой,
Это тонкая нитка и рвётся,
Но вяжи её снова, та нитка
Нам единственный Путь, и без плётки.
*    *    *

Где-то семьдесят тысяч болезней
Человечеству ныне известно,
И предел где-то рядом – полезных
Не найдут скоро снадобий, честно.
Нахимичат, конечно, до кучи,
А для бизнеса прибыль, что важно,
Не грозит им убыток – везучий
Этот сектор, кто вскочит отважно.

Тоже надо какие-то силы,
Чтоб на боли ковать свои гроши,
Понимают, что все мы в могилу
Отойдём – и плохой, и хороший.
А там Суд и отделят фальшивку,
Кто по симптомам мазал елеем,
Что из нефти и газа, и дивом
Натурального чуточку клея.
Эти химикам много подвластно,
Вкус и запахи могут подделать,
Но одно не откроется в частном –
Тайна жизни, здесь в аут умелость.

Это поле закрыто семёркой,
И. понятно, что лбом не пробьёте,
По периметру бродят шестёрки,
Всё решают проблему до пота.
Но чем глубже копают, тем круче
Восстаёт разный вирус мутантом,
Скоро выведут смертный, могучий,
Он пройдёт человечество танком.
*    *    *

Семь рядков я осилил прополки,
После трактора впрочем, но трудных,
Комары с мошкарой – в поле волки,
Донимали, но так, это будни.
Не люблю я химичить на теле,
И терплю обнажено заразу,
Голый торс на всё лето, не съели,
 И не выпьют всю кровушку сразу.

Да и есть им немного преграда,
Замечал – обожают на женщин
Налетать, конкурентам не рады
Иди что это? – вывод изменчив…
Фантазировать можно и фразы
Изрекать, как великий оракул,
Но гордыня чуть встанет, так сразу
Налетают все твари и в драку.
И на пасеке та же картина,
Пока мирно бродил между ульев,
То никто не обидел едино,
Отошёл и под нос дали дулю.

Это самое странное место,
И ручьём льются слёзы – так больно,
Осадили гордыню – всё честно,
Не в обиде я, учат и сольно.
Соль на рану зачем-то нам надо,
Чтоб разъело и вытекло с гноем,
И весь труд наш земной – не преграда,
Это помощь и многого стоит.
*    *    *

И периодов семь – мы из школы
Уяснили часть химии мудрой,
Всё наглядно, понятно, приколы
Мы потом «нахимичим» – как удаль…
Будем бомбы взрывать – то из газа,
То из пороха, с магнием пробы,
Из улитки от «Дружбы» – зараза
Загорается страшно, особо…

Нам до лампочки цифры, нам пальцем
Надо пробовать разную ересь,
Мы росли постигая всё дальше,
И по разному выросли в вере.
Кто то там не осилил период
И начальный, и газом исчезнет,
Кто-то жидкости выпил и идол
Перед ним алкогольный, из бездны.
Кто-то стал, как железо – спортивный,
Кто серебряный стал, с позолотой,
Но седьмой непонятный и дивный,
И беЗкрайний в духовной работе.

Там вся химия – Высшая сфера,
Это промысел Божий премудрый,
И он вёл эти атомы к вере,
Чтоб избегнуть им участи Судной.
Нам молить, может, тоже добавят,
Проведут и разрушат решётку,
Что из плоти, и выведут к Славе,
К Славе Божьей – мы все здесь сиротки…
*    *    *

У нас цифра семёрка – подспудно,
И семь таинств уходят – отняли,
А кому их оставили – трудно
Принимают и трудные дали…
И всегда возникают проблемы
У верхушки, кровавые распри,
У народа – чубы на колено,
И расколы, разводы – без ласки.

Не собрать нам Восьмого собора,
Перебор – все догматы известны,
У католиков Шесть – с недобором,
Проявление гордости местной.
Но от нас укрываются числа,
Кабалой называют привязку,
Все в обряды уткнулись и мысли
О земном – а всё Высшее сказка.
Но не скроешь всё шило и колют
Семь грехов и верна добродетель,
Не объяли всей Библии поле –
«Откровение» книга без света.

Не использует Церковь ту книгу,
Это тайна и страх изначальный,
Во псалмах все находят интригу,
Трём религиям это Свет дальний.
Но семёрка уходит за грани,
От творения Свет, от начала,
И в конце будет Семь – Слово ранит,
Но и смерть там осталась без жала...
*    *    *

И семья у нас семь – всё как надо,
И всем надо любви и удачи,
Не хватало её – дали чадо,
Эту малую кроху с задачей.
Чтоб растили её на здоровом
И полезном естественном корме,
И всех внучек в деревню к корове,
То есть к козам, чтоб выросли в норме.

Не секрет, что уже всё подделка
В супермаркетах, всё для продажи,
Для хранения долгого, мелко
Им возиться со сроками с каждым.
Там поток и количество, тонны,
Непрерывный продажный конвейер,
Человек там звено и препоны
Убирают, и зёрна на ветер.
Так пшеницу просеют, что жмыхи,
Шелуха, всё исчезнет беЗследно,
Но калории будут и выход
Изумительно чистый, но бледный.

И религии так же холостят,
Убирают всю суть, сердцевину,
На обрядах зациклились гости,
На пирушке планетной единой.
Но всё вредное просто отвеют
И в муку изумительно чисто,
Что-то Дух нам добавит, как клеем,
Сердцевины священной, лучистой…
*    *    *

Не ухватишь за радуги дуги,
Не оставишь надолго на небе,
Эти семь появились, как други,
Как завет, что потоп не потребен.
Подсознательно – радуга радость
Возбуждает, спокойствие в нервах,
Добежать хочет малое чадо
До тех мест где касание первым.

Очень быстро появится опыт,
Что, увы, не прокатит затея,
Не догнать, не даны эти тропы,
Всё мираж в этом мире потери.
Потеряли мы много в изгнанье,
Лишены славы Божьей и мозга,
Где у первых людей было знанье
И возможность постичь – что возможно.
У нас мозг измельчал и закрыты
Горизонты духовного Неба,
Иногда, словно радуга нитью
Возникает мираж, в Небо стебель.

Но, увы, по нему не забраться,
Не оставить на месте на память,
У поэтов стихи – миру братья
Остаются от этих касаний.
Эти СЕМЬ появились, как трубы,
Что зовут нас на Родину, к Дому,
Разгляди всё число, что не трудно,
Помолись и откроется сонным…
 *    *    *

Приближается круглая дата –
Это день и июль летний месяц,
И у мистиков времени трата,
Подогнать, что-нибудь, в это место.
И в столетие раз – три семёрки
Выпадает, для бедных удача,
Не догнать уже нынешним, горку
Проскочили, а есть ли отдача?

Не узнаем, всё скрыто туманом,
Это знает, кто ставил на цифру,
Не на Бога, тогда всё обманы,
Как у всех, всё меняется быстро.
Где-то решка, а где-то орёлик,
Эта мистика чисел случайна,
Но кто ставил на Высшую волю
Наблюдает – что выдадут тайну.
Это тайное больше чем даты,
Это внутренний мир с заполненьем
Благодатью, закрыто проклятье,
Что на мир опустилось, как тенью.

Но всегда тех подвижников мало,
Кто индукцию ловит от Неба,
Кто пророчит уверенно, жалость,
Или так и должно в мире снега.
Мы засыпаны этой крупою,
Иногда промелькнёт разве радость,
И дань времени вскоре откроют –
Из шестёрок смертельного града.
*    *    *

Запредельного мощного града
Из шестёрок дождались и стонем,
Это в голову метит. Не рядом,
При конце испытание сонным.
Кто-то даже не понял, что номер
Получил навсегда – на всю вечность,
Но кто с ним – не пускают до Дома,
Он в другой ипостаси известный.

Не хватило однёрки до нормы,
Вроде мелочь – одна единица,
А в ней всё – все проходы в мир горний,
Полнота, дополнение лицам.
Где однёрку найти в этом мире?
Нам Христос открывает все двери,
Это Он приоткрыл в Небо вырез,
И вперёд – благодатью по вере.
Но Христа раздербанили секты,
Разложили в расколах, где тайно
Собирает в молениях некто,
Единицу принизили в крайность.

Подменили обрядом, где бизнес,
Где удобства, где всё на потребу
Сего дня, для текущего в жизни,
И закроют дорогу на Небо.
Но семёрка сама кого ищет,
И находит того, кто услышит,
И кто взыщет духовного в пище,
Кто нуждается в помощи Свыше.
*    *    *

Где семёрка в далёкой Канаде?
Перебор в исчислении штатов,
Перебор и текущая радость,
Где нет войн, катаклизмов и траты.
Вроде есть и вода и ресурсы,
И открыто достаточно знаний,
Кто же гонит из слепо и бурно
В эти блоки с врагами, что дальни.

Где Россия им встала на глотку,
Где обида в чём, в чём же проблема?
Дядя Сэм с гегомонною плёткой,
Что ли гонит и платит отменно.?
Или тоже верхушка вся в клубе,
Где решают все судьбы планеты,
А в течении плыть – прибыль в кубе,
И идут на рожон, безответны.
Но медведь – он не трогай то мирный,
А заденешь, достанет дубину,
И тогда берегись дядя жирный,
Да и кто попадёт в середину.

Припечатают всем, всем «Калибров»
Предостаточно будет в ответке,
И погаснет весь сет или либо
Радиация скроет мир сеткой.
Без семёрки весь Западный сектор,
Перебор с недобором – нет вилки,
А народ безответный, как некто,
Вроде фона – не молится пылко.
*    *    *

Где семёрка поближе – в России,
Это радуга в храме – семь в цвете,
У Блаженного Васи – все в силе
И на площади главной – приметой.
И подспудно ещё семиглаво
Возникали святыни державы,
Ненавязчиво Божия слава
Покрывала обители правых.

Православные правильно правят,
Это корень всемирный и крепкий,
Все святыни для Бога и слава
Вся Ему, эта избранность редко.
У нас зодчие могут в пустынях
Возвести красоту неземную,
Расписать и тот храм не остынет,
А разрушат – возникнет вживую.
Не убить эту вечную душу,
Эту тягу к вселенской семёрке
Пусть подспудно, но Свет не потушат –
Белым цветом на флаге он гордо.

Ненавязчиво – Бог не навязчив,
И Он ищет не форму, а стержень
Чтобы Главный был жив, а рассказчик
Не всегда всё припомнит, во первых.
Во вторых это личная цифра,
Полнота – это душам задачка,
И неважно – в огромном ли, микро
Ты находишься море – всё качка…
*    *    *

Где семёрка на месте, на Вятке?
Семикупольный комлекс – Великий,
На виду и не прячется в прятки,
И расписан сюжетами в ликах.
Но незримо там сонмы кто раньше
Проходил это крестное поле,
Кто лечил там духовные раны,
И здоровье поправил, не болен.

Эти тысячи тысяч здоровых
Оградили ту землю железно,
И другим завещали, до крови,
Но хранить этот крест – он полезный.
Устояли кресты на погостах,
Не смогла сатанинская сила
Сокрушить эти слабые кости,
И воскресла вся вера с могилы.
И Христос наш в могилу был ложен,
Этот путь и для нас уготован,
Но мы крест понести раньше можем
Кириянином, образно, снова.

Что с того, что приходим мы с поля
И устали, но всё не случайно,
И так надо, раз выбрала доля,
Воплощение зримое тайны.
Есть семёрка подспудно для верных,
Она куполом землю объемлет,
Да и нам помогает средь терний
Продираться и делаться кремнем.
*    *    *

Семижильные встретятся дяди
Сразу зависть – им полная чаша,
Но поближе присмотришься, сядешь
И затылок почешешь – там каша.
Из каких-то всё всплесков проблемы,
И уходят за гань очень рано,
Да как все, и ничем не отменны.
Ни достатком, ни счастьем – обман всё.

Это видимость – фон, а вся сущность
Под любой может жить оболочкой,
Как, кому, по родству мир отпущен,
Свыше лучше всё знают и точка.
Тут гадай, не гадай – пальцем в небо
Попадёшь по любому, всё тайна,
Кому дать, кого сделать калекой,
С семью пядью во лбу, с дурью крайней.
Мир такой многогранный и странный,
Вся мозаика острая – режет,
Есть осколки совсем безобразны,
Есть такие – не вставишь их между…

Эти сразу на свалку – катай их,
Не катай – не обломятся иглы,
Эти сразу приходят без тайны,
Чтоб играть в сатанинские игры.
Нам дано – не судить, будь что будет,
Это промысел Божий, не меньше,
И они где-то вставятся трудно
В той картине огромной Вселенской.
*    *    *

Человеческий фактор – шестёрка,
Это все всевозможные свалки
От гостей, что из сборища мёртвых,
Пусть трава не растёт – им не жалко.
У нас местные знали, что речка,
Родники – вытекают с провала,
И за три где-то с малостью века
Ни соринки туда не попало.

Но колхоз затянул на орбиту
Сор приблудный, им мама не мама,
Там их родина мясом где сыты,
И засыпали мусором яму.
Там уже, может, сотня камазов
Подключились другие деревни,
И куда потечёт та зараза,
Да, понятно, что в Вятку – путь древний.
Им вода не теки, всё по фене,
У них мир этот временный, сытый,
И поели и рыбки, кто сменит
Тоже, может, урвёт что в корыто.

Это правда суровая в око
Как бы им, но бельмо там на глазе,
Отмахнутся, пошлют всех далёко
И опять повезут ту заразу.
В «Откровениях» – СЕМЬ всё зачистит,
Чаша гнева – горящие угли,
Только пламя добавит тем Истин,
Кто не молит в прозрениях трудных…
*    *    *

Семиглавое чудо района –
Семь церквей возродились и дышат
Пусть не сильно ещё и нет звона
Колокольного, воздух чтоб чище.
Даже вирус уходит, как в спячку
От вибраций – проверенный метод,
От чумы ограждались, задачка
Уж давно решена – есть ответы.

Но у мира всё проба ошибок,
Наступают на старые грабли,
Всё на лбах отмечается, либо
Рассечёт бровь до крови, как саблей.
Надо в глаз, но глаза мы жалеем,
При работе прикроем защитой,
Да и вдаль убегаем быстрее
Если где, что посыплется битым.
Так и звон – не даётся он люду,
И у нас есть противники звона,
Пробивает дорогу он трудно,
Но надежда живёт и законна.

Нет запретов сейчас, нет препятствиё,
Разве частное мнение – стенкой,
Но и лбом не пробить это гадство,
Там свои заморочки, как пена…
Семинотного чуда не надо:
Есть набат, благовест, перезвоны,
Это выгонит нечисть, наградой
Для души – исцеление стонов…
*    *    *

Загорается лес от искринки
Если сушь и хвоя словно порох,
И зачистило склон ровно льдинку,
Там исчезла вся зелень в угоре.
Он века здесь стоял, не пилили,
Вековые всё сосны красавы,
За минуты исчезло и филин
Здесь не сядет, чтоб ухнуть на завтра.

Где те гады, что были с мотором
И костёр распалили под склоном,
Всё там тайна и было бы вздором
Нам поклёп возводить пред законом.
Да закон им не писан им рыбки
Хапануть запрещённою снастью,
И пивка бухануть без улыбки,
С матюками – убогое счастье.
Там исчезла вся зелень, но гады
Уцелели – скрывались по норам,
И на землю мы больше не сядем,
Змеи всюду по нашим угорам.

Эта нечисть – нашествие ново,
А хапуги – то местная сволочь,
Притянули друг друга, здоровым
Этот мир не объявится соло.
Из семи кто-то ангелов вышел,
И разлил чашу гнева и капли
Долетели до нас – участь Свыше,
Эта кара по-разному краплет…
*    *    *

Кто-то краник погодный прикрутит,
То жара, то прохладно и дождик,
Необычно то в целом по сути,
Непонятна задумка, в чём дрожжи?
В чём закваска или всё позднее
Прояснится и встанет на место,
А мы тихо надежду лелеем –
Всё как прежде вернётся, всё тесто.

Но опара растёт, скоро кризис
Будет комплексный, всем на орехи,
Для богатых и бедных, кто видит
Всё в копилку отложит, без смеха.
Часть из теста, конечно, излишки,
Это вниз упадёт безусловно,
Остальное в горнило, чтоб пышно
Запекать и румянить в готовность.
Семь хлебов – для кого этот бублик,
Для кого эта трапеза тризны,
И куда улетает наш рублик,
Для какого рожна катаклизмы?

Всё узнаем, конечно, посмертно,
А пока нам детали и крохи,
И весь мир продолжает инертно
Жить как прежде, срываясь на вздохи.
Но учить номерованных зомби,
Это тоже пустая затея…
Или всё для остатка, чтоб помнить,
Семь вопросов и кто их развеет?
*    *    *

ИНН – перебор этих чисел
Уже сразу заметен их много,
Это дух разделения вышел
И добавил две палочки в коды.
Это код ваш EAN – он всемирный,
И он роздан уже всей планете,
Для семёрки нет места – ей жирно
Проникать в эти местные сети.

Это наше число – человечье,
Сатана закрутил так рулетку,
Что все кинулись, виделось нечто,
Что даст счастье и прибыль с отметкой.
Без учёта никак – там и деньги,
И замок человеческим душам:
Уловить, зафиксировать, меньше
Чтобы знал и не помнил, всё кушал.
Даже просто картошке стандарты,
Как сажать, и какого размера
Собирать, подтасуют все карты
С ГМО и всей химией серой.

Никакой чтобы купли-продажи
Не прошло незамеченной оком,
Чтоб убить всех противников сразу,
Когда час их придёт своим сроком.
А мы будем всё мерить и мерить,
И отрежем – когда нам покажут,
Чтоб открылись спасения двери,
И отчистить греховную сажу.
*    *    *

Даже бесы семёрками ходят,
Подражают чему-то по полной,
Вспоминают ли старые воды,
Отражение прошлого – волны.
Они тоже когда-то имели
Полноту, но отняв единицу
Из Творца – приземлились на мели
И терзают от злобы синицу.

Все синицы – кто в Небо не верит,
В журавлиные Родины крики
Через даль расстояний, метели…
Где-то есть Райский остров, великий.
И Господь выгонял эти стайки,
Выходили семёрками бесы,
Это в Слове железно, не байка,
И доселе выходят чудесно.
Есть спецы экзорцисты – с молебном
Принуждают покинуть обитель
Силой Бога, что многим потребна,
Гонят бесов, раз карта их бита.

А мы ходим: влюблённые парой,
Мамы с детками, может и папа,
А семёрка – лишь в памяти старой,
Очень редко семья так богата.
Это счастье – все вместе по полной
Веселятся и любят друг друга,
И нет злобных, от ругани, молний,
Бесовщина не ширится кругом.
*    *    *

Мы и семь-то разков не прощаем,
Где уж семьдесят-семьдесят множить,
Из фантастики образ, из Рая,
Чтобы мы подсчитали итоги.
Всё и всех ли простили, и честно,
Не оставили в пазухе камень,
На пути ли находимся крестном
Или где-то в отрогах плутаем.

Сразу всё отражается остро
В этой фразе Христа – все ошибки,
Наше эго и вылазки монстра,
Что и внутрь поселяется шибко.
Подточил где-то помысел страстный
Пусть одну, но святую опору,
И конструкция с креном, и страшно
Наклоняется к грязи и сору.
Согрешит кто в одном, виноватый
Будет полностью – это законы
Не от мира, не те адвокаты,
Их не купишь за денежек тонну.

Это тоже фантастики образ,
За душой же не будет копейки,
Что предъявим: был вспыльчив ли, добрый,
Равнодушный или же злодейский.
Покаяньем, прощеньем зачистить,
И на исповедь – выровнять крены,
Нам опоры даны – в мире Истин
Вся конструкция вечна, нетленна… 
*    *    *

Шесть козлёнков родились без рога,
А седьмой исключенье с рогами,
Генотип, вырождение рода,
И природы игра перед нами.
Значит, будет характер особый,
Преимущество вылезет быстро,
И в борьбе, у кормушки утробы,
Это скажется явно и чисто.

У людей же немного иначе,
Мы не видим рогатый характер,
Он бывает прикрыт, обозначат
Это рёбра соседей по хате.
Это дикое что-то, откуда,
Кто даёт этот рог и бодливость,
Но есть заповедь: он неподсуден,
Чтобы нас не судили – вот диво!
Уродился такой – это Свыше,
И нам рёбра, чтоб ждали удары,
Они сзади и сбоку, и тише
Где-то спереди – видим мы тварей.

Это норма и духу и плоти,
Результаты другие – здесь души
Калибровку проходят в работе,
И смирением злобу потушат.
Это Высшая цель и терпенье
Для Любви, так готовится почва…
Это личная тема и мненье,
Но нормально в канве – Дня и ночи…
 *    *    *

Как-то дети священника Скевы,
Тоже семь – заклинали святыней,
Присосались к доходам из левых,
Но закончили плохо – застынут.
Их избили и голых на волю,
Чтоб на страх и примером для прочих
Чародеев, чтоб выбрали долю
И сожгли свои книги с охотой.

А у нас говорят, что семь братьев
Отметелят и батьку – не трудно,
Это образ, что снимут проклятье,
Что отец им готовил подспудно.
У нас батька один – Лукашенко,
И побить его – семеро встанут
Под знамёна державы мгновенно,
Но не время сейчас – ещё рано.
Это Свыше придёт и антихрист
Подзакрутит ещё свои гайки,
Так как ярость его не утихнет,
Будет страх и прозрение в тайном.

И тогда все сожгут свои басни,
Виртуальные горы доходов,
Но идти нам ещё до прекрасных
Результатов претрудные годы.
Все мы родом из отче-Союза,
И проклятие общее, оптом,
Нужен новый Союз, но без узы,
Без безбожия, к Высшему тропкой…
*    *    *

Седьмой месяц июль на подходе.
Что грядущее лето готовит?
Измененья мы видим в погоде –
Необычно, с задиром, до крови.
Где-то засуха, дождь, где-то градом
Причащает, а где ураганом
Необычным, с потопом, и адом
На местах это избранных станет.

И ковчег где-то встал при седьминах,
И вода убывала потопа,
Может, нам изберут половину
И начнут восхождение сроков.
Сколько можно нам падать и падать,
Где предел амплитуды качели,
Развернуться и чувствовать радость,
А не в бездну лететь еле-еле.
Понимаем, что мы здесь статисты
И свидетели этих событий…
Изменяю, быть может, здесь в чистой
Это крестного хода прикрытье.

На него ещё есть и надежда,
На других не поставим копейки,
Заслужили и тянут одежду,
Одеяло к себе и злодейски.
Где седьмина нам сроков прекрасных,
Или эта мечта после смерти?
Это Боже наш знает, а в частном –
Нам вращаться пока в круговерти.
*    *    *

Сократилась вселенная ровно
До семи исчислений в объёме,
И из глаз моих выпали брёвна,
И увидел греховности омут.
Это в Библии, в требниках, в жизни,
Обнажённое жало на совесть,
А она и проснулась, и чище
Стали фибры души и готовность.

Приоткрылись глаза, а не щелки,
И по полной взираю и строго,
Так ведут и так сыплют не мелко,
И на верную правят дорогу.
Ощущаю водительство Духа,
Это где-то со школьной скамейки
Было – масса и книг, и поступков,
И давали и планку и рейку.
По чуть-чуть прибавляли высоты,
И давали и стимул, и допинг,
А потом с осознаньем работа,
Начал сам уходить от утопий.

Но текучка немного цепляет,
Возвращает на грешную землю,
И грешу, может, пробуя с края
Не своё в искушениях семя.
Мне семёрку задача возвысить,
Отыскать в массе зёрен алмазы,
Полнота этих истинных чисел
И для нас напряжение в фазу…
*    *    *

Уже семьдесят семь словостиший,
Семь катренов – патроны в обойме,
Револьвер наш заряжен, не лишний,
Тот седьмой, что поднимет покойных.
Но на практике так не бывает,
Может весь механизм то разрушить,
Держат чистым весь ствол и стреляют
Уже после, вращая окружность.

Но в духовном – контрольный он главный,
Добивает в висок, рушит череп,
И приём изначальный и давний,
Что даёт в Воскресение двери.
Чтобы там не добили контрольным,
Смерть вторая – уже всё насмарку,
Это высморкать душу, что больно,
Значит, надо стрелять без помарки.
Не сыреют от быта патроны,
И заряд наш достаточно мощный,
Убегают, конечно, персоны,
Да и прячутся в темень, как ночью.

Ничего, мы потерпим, достанем
И таких, не отвертятся кругом,
Непрерывно стреляя и раны
Не давая заматывать туго.
И семьсот семь десятков вам будет,
И найдёт кого надо контрольный…
«Я Тебя никогда не забуду» –
Цикл проверит на вшивость и вольность.
*    *    *

Не бывает сверхдлинная стража,
И четвёртая будет последней,
А в духовном седьмая всё свяжет
Круглосуточно – ангел победный.
Им крещение – есть легитимность
И возможность вставать в оборону,
А другой же весь мир анонимный,
И там каша творится и стоны.

Но никто их не слышит, молитвы
Обезличены, думы – не больше,
Вроде сам на компьютере нитку
Навиваешь, а в почте есть нолик.
А наш ангел – модем, он посылы
Увеличит, отправит до места,
Проследит, чтоб услышали Силы
И обратно с ответом – всё честно.
Это образы – всё примитивно,
Там сложнее, но так нам понятней,
Да простят нам посылы фиктивно
Ситуации выразить хваткой.

И седьмая всегда с полнотою,
Она сутки на части не делит,
Закрывает периметры с боем,
Не оставит ни окна, ни щели.
Это счастье такая охрана,
Но мы мучаем ангелов тупо,
Как котята слепые упрямо
Собираем ошибки и глупость.
*    *    *

Пятьдесят  лет в строю нам встречалось,
А вот семьдесят – это пределы,
И таких исключительных мало,
У разведчиков, вроде, есть смелый.
Но он больше по тайной шифровке,
Не в казарме мотал свои сроки,
Да и дальше студентов вёл ловко,
Так как с теми немного мороки.

Они умные все, терпеливы,
Мотивация есть и железно,
Для России служить в этих нивах,
Максимально стараться в полезном.
Остальные тяп-ляп и прокатит,
Половина, конечно, блондинки,
И блондинов хватает и с матом
Их в полёт выпускают едино.
И с такими кончает наставник
Быстротечно в эмоциях нервы,
И часов им поменьше, и в давних
Там традициях отпуск – из первых.

И в каникулы им передышка
Отдыхать от таких вундеркиндов,
А с дипломом сейчас уже слишком,
Но здесь нет мотивации сильной.
Кто – как все, кто – родители тянут,
Кто – с баблом, мотивация – корысть…
Но нужна эта странная странность
Нам в духовном – наставник чтоб добрый…
*    *    *

Семь чудес нам известно у древних
И у нынешних есть это диво…
Что России до них – это ревность,
И у нас есть, что очень красиво.
За пять лет воздвигался Блаженный
Храм Василию, в подвиг юродства,
У нас нет, как китайцам преемства:
То война, то резня за господство.

Где нам строить Великую стену,
Мы что есть – разберём на дреколье,
Чтоб своих причастить и соседу,
Чтоб досталось, текучка – не больше…
Но здесь Главное чудо – Россия,
Захватила часть суши планеты,
И в морях, что на севере – сила,
А там газ, что нам нужен для света.
Отогреть нужно север, что Крайний,
И другим отделить от достатка,
Это участь такая и тайна
Для чего и зачем эта хватка?

Для чего нам богатые недра
И народ, что реально есть ратник,
Для чего нам текущие беды:
Вечно кризис, застой неприятный?
Семь чудес – все сойдутся в России,
Так как Камень здесь есть преткновенный,
Что отвергли строители, сила
Православия выстроит стены.
*    *    *

Шесть каких-то убогих ребёнков
Вспоминают из прошлого пункты –
Воплощение – душ перезвонка
Или бесы отвесили фунтов…
Эти сущности многое знают,
И шепнули на ушко готовым,
Там эффект домино и укромным
Не осталось и вылезло снова.

Надо было водичкой побрызгать
Из святого источника, в церковь
Причастить, и покаяться строго,
А не лезть в это ждущее пекло.
Это путь есть давно – тупиковый,
Без надежды, без Света, без счастья,
Вроде – кто-то нашедший подкову
Ждёт железка подмажет все масти.
Эти шесть в Интернете известны,
В комментариях есть им подмога.
Но не семь, перебор сразу, тесно
Так как духов неведомо много.

Они многим чего-нибудь шепчут,
И раскрыты нечистому души,
А мы все понимаем, что нечто
Есть над нами большое и Суще.
Это нечто нам Бог, а им бесы
Воплощение снова подсунут,
Воскресения нет этим местным,
Извращают о вечности думу…
*    *    *

Изначально возникли проблемы
У людей при строительстве храма,
Нет семёрки числа и вся тема
С перебором – дошла до упрямых.
А там бесы подключат адептов,
И пойдёт заварушка по полной,
Но у нас нет готовых рецептов
И уйдут по стране нашей волны.

Надо семь куполов – это свято,
Нерушимая будет твердыня,
Или в цвете чтоб семь было взято,
Не открыто то – многим доныне.
Даже деньги не сдвинут задачу,
Активистам находится демон,
Что взведёт их до пены, до плача,
И они победят непременно.
Он же чувствует в толпах поддержку,
Крикни клич на святыню и встанут
Сексменьшинства, безбожная мерзость
И орать будут в гордости странной.

Но нет странности здесь – всё обычно,
Так кричали за храм Артемиды.
Революции демоны бычьи,
И сейчас им на тёмное виды…
Эта ересь всегда и надолго,
Как накат урагана на скалы,
И волна эта двигает толпы,
Где нет твёрдости – вымоет малость…
*    *    *

Всемером вели мощное судно
Среди бури, почти двое суток,
Не меняли меня и день судный
Наступил, и всё было без шуток.
Я тогда ещё был как электрик,
Это после пробился в радисты,
Но прошёл на спасателе сектор
Испытаний, и с этим всё чисто.

А свои все лежали вповалку
И «спасателей» пришлых – штук сорок,
Нам учебку подсунули, скалкой
Обкатать их, чтоб нюхали порох.
Всего семьдесят – круглая цифра,
И сейчас здесь сошлись все семёрки,
Это промысел Божий, все вихри,
Те шторма и текущие тёрки.
После семечки мини-экстримы,
Что встречались по жизни на суше,
Всё уверенно было, не кинут
Был ни разу – где горлышко уже.

Но не каждому звёзды так светят,
Не моя это в целом заслуга,
Так вели в темноте и без Света
Пробирался болезнями туго.
Но не даром всходила семёрка
На флагштоке судьбы моей верой.
В этой книге весь замысел твёрдый,
Здесь с семёркою масса примеров.
*    *    *

Это надо же пачка – «Семь злаков»,
И там хлопья под финскую фирму,
Разучились давить мы собаки
Или цифра пробила здесь дырку.
Кто-то скажет, что ВТО всем дорогу
Открывает и движет товары
Где есть спрос, и где прибыль, и строго
Там и качество, внешность и тара.

Но всегда всё красиво в обёртке,
Даже фантики – отрасль искусства,
А внутри, может, грязно иль мёртво –
Не узнаем до самого устья.
И умрём мы, понятно, случайно
От шальной пролетающей пули,
Так что всё на торгу – это тайна
И так надо, что если надули.
Не исследовать нам завещали,
Раз пришёл, то бери, что придётся,
Это выше есть дяди из стали,
Что проверить должны это с плёткой.

На земле кто, конечно, попроще,
Хотя тоже подсели на допинг
Из ларьков, а свой злак, что пророщен
Отдыхает и ходим на шопинг.
А там разные страны, есть выбор,
Наш район или фирма с Торронто,
И решать всё тебе – либо-либо,
Вся свободная воля на фронте.
*    *    *

Нет семёрки ни в мире, ни в войнах,
Это хаос – ведут кукловоды,
Да и демоны здесь неспокойны –
Грозовая на свете погода.
И опять вновь сгущаются тучи,
Эти санкции вестницы молний,
Что извергнут державы могучи,
А уж дым всю планету наполнит.

Но защита от Неба, от Бога,
Может, где-то и выставит купол,
Чтобы выжили те, из немногих,
Что мир новый построят – не кукол.
Вроде страшно, но это реальность,
Это в Библии есть, у пророков,
Что придёт огонь с неба, а в дальнем,
Что до трети умрут раньше срока.
И других будут мучить заразой
Неизвестной, но очень болючей,
Это тихо подходит, не сразу,
И дают где-то избранным ключик.

Где-то есть ещё окна в мир горний,
И молитвы уходят – оттуда
Тоже вести приходят, агоний,
Что из хаоса, верным не будет.
И что мир, что война – всё едино,
Это просто зацеп шестерёнок,
Чтобы помыслом страстным – лавиной
Испытать, обломать от пелёнок…
*    *    *

Нет семёрки ни в водах, ни в вихрях,
В континентах пока что осталось,
И борьба их дотоль не утихнет,
Пока есть в нас греховная малость.
Это проклятость после потопа,
Первый мир был спокойный, без бури,
Всё в гармонии было глубокой,
Но плод с древа всё Небо нахмурил.

Познавайте всё сами, в ошибках,
В заблуждениях, войнах, болезнях,
И вода будет смерть – вы не рыбки,
Это правило есть и железно.
Даже в смерть погружаемся трижды
При крещении – образ обета,
Ради Троицы, происки нижних
Чтобы ангел закрыл – ради Света.
Нет семёрки в болотах, что в тине,
Это образ греховного места,
Где весь мир до ноздрей в той трясине
И не вылезет – избранность, честно.

Затопить то болото потопом?
Ради избранных редких – не будут,
Здесь огнём вычищать будут скопы
Этих вирусов – мазь от простуды.
Все обуглены будут и в саже,
Кто покается – этих отмоют,
Хотя тех уже вряд, то расскажет
«Откровение» – всё, вихри строем…
*    *    *

Нет семёрки ни в чёрном, ни в сером,
Где-то в радуге семь, и одежды,
Что из белого в Рай будут мерой,
Как бы пропуском славным – не прежде.
Вот такая открылась палитра,
Да она же у всех перед взором,
Это зов нам от Бога, как нитка,
Что от райских осталась узоров.

Чёрный цвет – он весь лучик погасит,
Даже в космосе чёрные дыры
Собирают в себя не прекрасно,
А весь мусор вокруг из тьмы мира.
Не попустит Господь чтобы нужный
Затянулся мир в эту клоаку,
Но и выход на светлое сужен
И войдёт там не всё – не собаки.
Мы, как псы – все безликие в цвете,
Просто гавкаем, трескаем падаль
При свечах, как романтики света,
И в итоге постель – как награда.

Но и это проходит, и быстро,
Остаются суровые будни
Без свечей, а как серые листья,
Что летят, опадают, всё трудно…
Всё же в радуге больше гармоний,
И с оттенками мир безграничен,
Но мы больше по серому стонем
Нет семёрки – безверия вычет.
*    *    *

Нет семёрки в расхристанной песне,
Ни в тамтамах с ударами – фоном,
Там не нотам в эмоциях тесно,
А осколками будят мир сонных.
Им же допинга надо с металла,
Стимул в задницу, чтобы покруче,
Чтоб задёргались ноги, осталось
Это всё от болезни падучей.

Мы упали все с Рая на землю,
Что полна этим проклятым, битым,
И мозаику строить – не тема,
Продолжаем крошить эти нити.
Что получим в итоге – да раны,
Все изрезаны, мусор в желудке,
И умрут все и трезвый, и пьяный,
Почернеет вся плоть – не на шутку.
Но мозаику строить – поштучно
Выбирать с этой кучи осколки,
С покаяньем, молитвою Случай
Подгонять в этом поприще долгом.

Случай этот, конечно, есть Божий
Псевдоним и Он тем подыграет –
Кто с надеждой и верой итожит
Весь свой путь на земле, ищет пая.
Пусть последним, но только бы райским
Наконец-то утешится звуком,
Без слезы, воздыханий не майских –
Непростая гармоний наука…
*    *    *

Нет семёрки и в бизнесе клятом,
Где торговля – там грех непременно,
И, понятно, какая там святость
У барыг, хотя сложная тема…
И купцы выделяли на храмы,
И сейчас олигархи то строят,
Отмывают так деньги от срама,
И себе собирают достоинств.

Это видно у тех староверов,
Что все средства по полной – общине,
И таких очень много примеров,
И надеемся – то не остынет.
С появлением новых богатых –
Появились и новые храмы,
Там не лепта вдовы, там лопатой
Накидали тех денежек самых.
Что греховные, может, по виду,
Но есть суть и есть путь человечий,
Что наелся земного и идол
Не совсем ещё дух искалечил.

Да и Бог подыграл им по полной,
И открыл эти чистые двери,
Отмывают так души и волны
Достигают других без потери.
Хотя в бизнесе всё же шестёрки,
Продавать-покупать без них – табу,
И всё сложно, и духу здесь порка,
Чтоб семёрка посмертно шла в табель…
*    *    *

Нет семёрки в попсовой культуре,
И романсы страдают по грани,
Но у первых – там деньги и туры,
У вторых же – вся камерность встанет.
Где-то нужно толпу, стадионы,
А где тёплое чувство компаний,
Но в духовности будут препоны,
Она ищет отдельные раны.

Чтобы в мозг и до самой печёнки
Достигали не ритмы, а смыслы,
Иногда из намёков, но тонких,
Иногда прямо в глаз коромыслом.
Это образ, что надо бы круче,
Чем мы можем, по слабости духа,
Но здесь планка стоит и летучий
Будет слог, если Свыше везуха.
Да и глаз есть заваленный в брёвнах,
Это образ из Библии – точный,
Он про нас, ритмы слушать готовых,
Но в толпе, а не вслушаться очно.

Будут снова и снова попытки:
И попсы и романсы – без счёта,
Но в духовности дверка открыта
Единицам – без платы работа.
Здесь другой гонорар, это после
Воскресения сложат всю стопку,
И семёрку добавят на кости,
А всё старое в плоти пусть в топку…
*    *    *

Нет семёрки и в нашем леченье,
Это симптомы срочно замазать,
И несите все оптово деньги,
Можно медленно, можно и сразу.
Так сошлось, мы не Индия, ближе
К той Европе и тем эскулапам,
Что построили бизнес не ниже
Шоколадных баронов – всем в лапу.

Фармацевтам – король будет парой,
Они первые в ранге на прибыль,
И болезнь остаётся нам старой
Никуда не сдвигаемой глыбой.
Гепатит – кто когда-нибудь лечит?
Никогда – остаётся заразным,
А от травки уйдёт и навечно,
Но закроют то знание ставнем.
А при раке – лопух есть помощник,
Поднимает и ставит на ноги,
Но и здесь его скроют, и тощий
После химии бродит убогий.

В этой Индии – там ге…опаты
Разбодяжили всё миллионам,
Хорошо, не накладно и плата
Тоже капает, в сумме – лимоном.
Да и корень болезни в духовном,
Здесь и резать – не сильно поможет,
Это вылезет снова, готовьтесь,
Здесь идёт неминуемо в ножик.
*    *    *

Было семь «Нет семёрок» открытий,
Это жила и Высшая проба,
Нескончаемо тянутся нити
Вдохновения Свыше итогом.
Даже сам уяснил уже твёрдо,
Что здесь полные ствол и обойма,
И летят эти строки по хорде,
Золотой серединою к Тройне.

Есть Отец, и есть Сын, а от Духа
Получаем индукцию Свыше,
Канонически всё и как пухом
Эти темы летят – их запишем.
Я и сам просветился семёркой,
Как лучом от прожектора мощным,
А до этого брёл полумёртвый,
От инсульта ещё полуночный.
Мусор в памяти сильно зачищен,
Хорошо это – скинули ношу,
И по жизни – при деле, не нищий
И живу с увлеченьем хорошим.

Это сад и прививки, размножить
Черенками пытаюсь культуры,
С переменным успехом, итожить
Ещё рано, процесс без халтуры.
И в стихах не халтурим – всё честно
До последней ничтожной йоты,
Эти «СЕМЬ» – не проявленность местных,
Это Высшего Духа работа.
*    *    *

Возвращаемся к нашим баранам
И добавим пословицу сами:
«Семь баранов упрутся упрямо –
Не столкнёшь уговорами сани».
Да и как их представить в упряжке,
Они все перепутают тяги,
Будет хаос в движении, ляжет
Даже кто-то упёртый лентягер.

Это наша действительность – плёткой
Пробивают на север дороги,
Или пряником вкусным и чётким,
Чтоб зарплату платили всем строго.
Но дороги нужны нам до храма,
А на север – в безликое вектор,
Да на Запад возить всё упрямо,
Как обслуга для них – рабский некто.
Но есть часть православных – не хочет
Привозить нам оттуда заразу,
То враги для них лютые – ночью
Подкрадутся и ножиком сразу.

Значит, надо готовить и брони,
И ковать до колена кольчугу,
Не пускать свои сопли и стоны,
Если санкции нам – как запруду.
И дорога до Храма – свой вектор,
Но из капелек – мощные реки,
У Креста оборона – наш сектор,
Православия скалы навеки!
*    *    *

Параллельно с «Семёркой» – «Россия»,
Все в одной православной упряжке,
И восьмая в сём цикле – красивым
Будет фон – из цветов наших флажных.
В Триединого Бога мы верим,
И на флаге тройное единство,
Это промысел Божий, нам мера,
Без разброса в лучах, что есть – свинство.

Так сошлось, не исправить и звёзды
Загораются в мире на флагах,
Но стабильности нет в мире грозном
И любая империя ляжет.
Даже наша – где семьдесят с лишним
Просквозила с задиром народа,
И лишала в духовности пищи,
Не смогла устоять в переходах.
Мир меняется – разные фазы
У Луны и идёт полнолунье,
С притяжением мощным и даже
С максимальностью свет ночке лгунье.

Так и нам открывается в звёздах
Свой парад, но не видимый взору,
Это космос духовный, наш воздух,
Без него мы ничто, мы под гору.
А в горе у нас Крест и он манит
Воскресением с лучиком чистым,
Не разброс – отражаем всё сами
От Творца отражение исто…
*    *    *

Полнолуния ждать для заразы,
Чтоб прогнать её – в плоти эффекты,
А в духовном – здесь разные фазы
При последней семёрке – успеть бы.
Там вся живность выходит наружу,
Здесь нельзя допустить, чтобы в ушко
Просочилась вся нечисть со стужей
И себе подыскала послушных.

Там и тут надо делать очистку
Регулярно – иначе сожрётся,
Вот такие расклады по списку,
Тут и там разной нечисти гнёты.
И достаточно в плоти «Тройчатки»,
А для духа есть Трое – есть Отче,
Его Сын и есть Дух – то богатство
Для души, и спасенья рецепты.
Нам – по вере, кому-то – по делу,
По закону, в обрядности – цели,
И не так – как бы плоти хотелось,
А как Свыше откроются двери.

И какие звучат сейчас трубы?
И кто слышит в духовности звуки?
И что души навечно погубит?
Вот вопрос из вопросов – к нам стуки.
Мы при фазе – последней семёрки,
Все религии криком вскричали,
Да и мир уже чувствует порку,
Где-то ангел срывает печати…
*    *    *

Поработаешь где-то до пота,
И забудешь про счёт и семёрки,
И не важна, в текучке работа –
Как стоишь и не движешься в горку.
БеЗконечные, как бы, покосы,
Где трава вырастает по пояс,
Но не мучают в чём-то вопросы,
Тупо косишь её без покоя.

Пусть у нас это краткие миги,
Но на фоне сосущих, голодных,
Понимаешь всех предков и фиги
Нам от них, ни садов – всё беЗплодно.
Кто в колхозе – те были рабами,
Кто-то вольный, но с пенсией малой,
Раскрестьянили всех, перестали
Даже скот разводить – фиг осталось.
Покупают молочки продукты
В магазинчиках – годность большая,
И довольны, есть время от скуки
Телевизор смотреть – не мечтая.

Полузомби, какая-то масса
С мелочёвкою выйдет на грядки,
Как рефлексы от предков – гримаса,
Как бы реплика прошлых порядков.
И уже воскресенье в текучке –
Пропадает святая семёрка,
Эта малая Пасха – как тучка,
Что припаркой приходит для мёртвых.
*    *    *

Полусон был: детей семь и взрослых
Тоже семь, что остались спасать их,
Чтобы верой решались вопросы,
А не плотью, что было веками.
И их бросило полное судно,
Где продукты, оружие, деньги,
Безнадёжно остались, им трудно,
Но нашли все друг друга – не ленью.

Те что в море ушли – их на скалы
Занесло и звериные джунгли
Там возникли, их мало осталось
И решили, что все проститутки.
И своих они бросили женщин
И на катере к детям – сношать их.
Но друг друга мочили не меньше,
И осталось их шесть – тоже хватит.
И началась такая охота…
Но те в гору поднялись, к вулкану,
Друг за друга с любовью забота,
А здесь стая подходит капканом.

Безнадёжно, но твёрдая вера
В то, что жизнь – это просто отсрочка
Перехода, вела их и смело
Поднимались – и взрыв был и точка.
А на этих обрушилась лава,
В диком ужасе сгинули в море…
Это кратко, детали оставим,
Это каждый додумает вскоре…
 *    *    *

И нечистые семь любят в счёте,
К полноте прикоснутся, пусть с края.
Но, увы, то фальшивая нота,
Пусть их семь и покуда летают.
Попускают им эту забаву,
И фальшивого много по миру,
И фальшивые сразу не правы,
Это ложь в красоте своей с лирой.

Убаюкает – ноту пропустим,
Но Жури не пропустит фальшивку,
Их не купишь фальшивой капустой,
Сразу схватят лжецов за загривки.
Но когда это будет – прокатит
На авось, да и прибыль огромна –
Золотой, на ничтожные траты
Из травы, супер цифра нескромна.
Устоять невозможно и цифру
Там во все приспособили дырки,
И в фальшивых религиях мифы
Все с семёркою дружат проныры.

И от древних до нынешних шустрых
В казино, миру крутят рулетку,
Не авось – там обеды из устриц,
И из рябчиков – образы метки.
Но последней обедне буржуйской
Позавидует сильно убогий,
И в геенне ни капли, ни струйки,
Там расплата сурово и строго.
*    *    *

Всё фальшивое так вожделенно,
Не всегда это слава и гроши,
Иногда хвастовство и на смену
Всей любви – суррогатные ноши.
Где-то платят за всё проституткам,
Кто-то любит попроще – халяву,
Кто идёт ещё дальше – поступком
Даже брак выступает по праву.

Но нет корня и это уходит,
Рассыпается карточный домик,
Это будни, реальные виды,
Что вокруг протекают в истоме.
Мы же видим все эти накаты
И обратный исход их, и снова
Там набег, и все ищут богатых,
И чтоб было побольше готово.
Но сперва надо вылить фундамент,
А потом возводить уже стены,
И СемьЯ вся твердынею встанет,
Не страшна ей житейская пена.

Но фальшивка блестит и в витрине
Ей обзор, и умело подсветка,
Но внутри у ней пусто и иней –
Новогодней игрушкой конфетка.
Но закончится бал и все свечи
Затухают, и ёлку повалят,
И пойдёт это в бой искалечен,
Это рядом, не дальние дали…
*    *    *

И СемьЯ состоит из осколков,
Из ничтожностей – вместе же сила,
Продолжение рода и школка
Для души – так ведут до могилы.
Это место где наши сосуды
Размещают для странствия вместе,
Для спасения, гибели – трудно
Нам судить, мы подобные тесту.

Изначально какая закваска
Или после по милости дрожжи?
Здесь разброс фантастический, частность –
Как ничто, если вместе ничтожны.
По каким размещают молитвам,
Или хаос в движеньях, случайность?
В чём же выбор? – всё мраком сокрыто,
До конца – неизвестная тайна.
Восставали же в прошлом народы,
Уходили без поисков в бездну,
Но есть стержень религий и много
На себя он нанизывал местных.

И где стержни фальшивые, Свыше
Так попущено, наши ли бредни?
Ничего не узнаем, услышим
Только то, что откроют к обедне.
Так СемьЯ – изначальная пища,
В генотип зашифруют проклятья
И молитвы – там многое сыщешь
Если Свыше откроют объятья.
*    *    *

Есть сюжет – одиночество рода,
Там «Сто лет» и случилась развязка,
Не вписалась в окружность жизнь хорда,
И свернула – закончилась сказка.
Для того и СемьЯ, чтоб копились
С этой нитью и наши молитвы,
Говорят, что монахи есть в силе
И весь род их заносится в свиток.

В книге «Жизни» лежат под печатью
Неизвестные избранных списки…
И чтоб там появится не хватка,
А сплошная потребна очистка.
И здесь хорда кратчайший отрезок,
Золотая всего середина,
А не жить по окружности между
Всех страстей, продираясь без Сына.
Это хорда прямая – выводит
Сразу полностью к счастью, к развязке,
Через веру идут переходы
И со смертью срываются маски.

Все мы здесь под семейной личиной,
Но душа – это сущность живая,
Она в плоти плутает и в тине,
И Домой продирается к Раю.
Там её одиночеству точка,
Там СемьЯ будут полным пред Богом,
И пока что здесь полная ночка,
Но Восток просветляется сводом.
*    *    *

Я задумался: Боже, Всевышний
Дал семью мне по полной программе,
Обломали зацепы из лишних
Шестерён, не смертельные травмы.
Всё по силам и в пользу, пусть трудно,
Но идёт продвижение в гору,
И все вместе осилим путь нудный,
Как у всех, но здесь в вере узоры.

И у нас эти проблески светят,
И надежда большая на Бога,
Что поможет дойти нашим детям,
И жене, и внучатам в итоге.
Продолжаю традицию рода,
Моя бабушка выжила в войны,
И обет дала – слушаться Бога,
И Он жизнь сохранил ей для двойни.
Двое выжили, пятеро смертью
Очень ранней лечили ошибки:
На войне, от болезней, нас вертят
И вращают с зацепом не в зыбке.

Но Господь всё заранее знает,
Так пути открывает до храма,
И доводит к открытию пая,
Что другой не увидит упрямый.
Да другому, что в лоб или полбу,
Добровольно залезет под жернов,
Но мука не в стерильную колбу,
Вся запачкана, с примесью нервов…
*    *    *

Запредельно – СемьЯ и все вместе,
Собирание душ наших прежних,
Или в возрасте разном, но крестик
Приведёт их к единой надежде.
Для чего мы и крестим младенцем,
Чтобы сразу пошла вся защита –
Ограждения, помощи, сенце
Подстилаем душе неприкрытой.

Много встретится в мире иллюзий
И соблазнов – тех выше макушки,
Сатана в рукаве спрячет тузик,
Ловко ловит несчастных на мушку.
В разном возрасте – разные сласти,
С перебором – тех помыслов восемь,
Да оттенки идут, мы отчасти
Отбиваем их все – всё вопросы?
Но вопросы задал – жди ответа,
Но здесь в слух упирается тема,
То проблема веков и приметы
Говорят – всё к концу непременно.

Собирают все страсти на финиш,
И где Я наше крайнее бродит?
Запредельные векторы линий
И разброс фантастический в воды…
А нам надо кусочек, чтоб души
Шли на Крест, на горе Арарате,
Современный потоп не осушен
И тех вод всем достаточно хватит…
*    *    *

За семь дней – идеальное сено,
Но кто может позволить раскачку,
Да никто, и гребём мы без лени,
Чтоб уйти от дождей и нет спячки.
Так живём мы без полного срока
Все, во всём – и, понятно, ошибки,
Лишены славы Божьей, глубоких
Мест не ищем, а поверху рыбкой.

В глубине – и темно, и так страшно,
А вверху же весёлая стая,
А где стая – там хищник ужасный,
Но авось понесёт – мы мечтаем.
Но авось не прокатит их много,
Даже больше, чем рыбок малюток,
И нырни в глубину, чтоб в итоге
Спас вас Камень от участи лютой.
А по дну гребут рыбок сетями,
И никто не считает, всех сушат,
И в муку растирают с костями…
– Да услышит имеющий уши…

Это образы суши и моря,
Кто орбиты по космосу строит?
Тоже знания нет и все спорят,
И летит наша жизнь – астероид…
Кто притянет – планета ли, Солнце,
Или Бог приготовит посадку
Там где Город Злотой, есть оконце
От вселенной уйти, где не сладко…
*    *    *

Семь годков служил батя во флоте,
Так досталось в военное время,
Мне и два показались работой,
Несвободой, но нужной – не темень.
Ныне год и чему там научат,
Хотя кто-то имеет дипломы,
Подготовку начала, и случай
Им поможет украсить погоны.

Кто-то лычку, а кто-то в петличку
Навсегда заполучит эмблему,
И по жизни пойдёт она птичкой
Где-то рядом всегда непременно.
Моя молнии – я же радистом
Начинал, и сейчас я при деле –
Слова молнии осенью мглистой
Озаряют на миг эту темень.
Мы проходим предзимние годы,
А зима будет страшной и ужас
Неминуем, дозрели и роды
Совершатся, и вихри закружат.

Семь годков будет править антихрист,
Это будет – достанет по полной,
Нам не жить, или выжить в тех вихрях?
Не от нас – это Свыше все волны…
Эти молнии будут – пророки
Увидали всё правильно в мыслях,
Завещали – земля перед сроком
Подключается проводом к Выси.
*    *    *

Как не вычленишь с радуги цвета,
Да и ноту не выбросишь – жалко,
Так и душу за гранью той встретят
И проверят как жил при сей свалке.
В море Чёрное смыло потопом
Всю органику, ил – километры,
А от нас микропластик всем скопом
На поверхности будет заметный.

Для души тоже семь есть параметр,
Это страсти – внутри и снаружи,
Полнота – калибровкою встанет,
Не пропустят кто больше и уже.
Ровно семь, но в религиях норма
Обросла ещё сверху обрядом,
Где телега, где с пищею торба
Уже поздно понять – много яда.
Так и топчемся больше на месте,
Подбираем – то вожжи, оглобли,
И не можем понять где наш крестик
На телеге ли, в торбе – всё вопли.

А он дальше стоит, на Вершине,
Остальное всё фон – атрибуты,
Православным отбор есть – для Сына,
Остальным – по делам будут путы.
Калибровка семёрки – откроют
Это каждому, вырубят лишку,
Где добавят, и встретят с покоем
Если Библии понял все книжки…
*    *    *

Микрочип уже паспорте встроен,
Скоро в лоб всем загонят и в руку,
И тогда будет славной погоня,
Когда выйдут ловить всех на муки.
А там номер с шестёркой в штрихкоде,
Не хватает седьмой единицы,
Сам антихрист на трон сядет богом,
И весь мир перед ним будет ниц – плен.

Арифметика вроде простая –
Три шестёрки и главный мучитель,
Но в капкан этот лезет вся стая
Человечества – яда испитье.
Так предсказано – этот компьютер
Сам себя заражает, есть вирус,
И сгорит \это в пламени лютом,
Но пока что поправит он миром.
Кто мы – биты, забитые пешки?
Или вместе, где есть антидоты,
Тоже вроде понятно, не мешкай,
А ищи по религиям доты.

Кто восстанет? – народ православный,
Этот малый, но верный остаток,
Староверы захлопнули ставни,
Это пчёлам работницам матка.
Это семя и будут побеги,
И воскреснет с семёркою колос,
Арифметика нашей Победы,
Как предсказано в истинном Слове!
 *    *    *

С перебором отпущено жизни,
Это где-то у старых – семь циклов,
А мне восемь отмерили, лишним
То не будет в прозрении мигов.
Это миги все циклы – текучка,
Кто-то с детства вкушает причастье,
Есть такие – ведут их поштучно,
Позволяют все пробовать масти.

Постепенно растёшь, горизонты
Открываются шире и шире,
И в молитве взлетаешь, и зонтом
Прикрываешься в страхе от мира.
В страхе Божьем, чтоб душу не пачкать,
Не марать её мелочью быта,
Но не сбросишь совсем это, тачка
К нам прикована – кадр и корыто.
Это образ из зрелищ и хлеба,
Что известно от Древнего Рима,
Но и раньше в была в том потребность –
В вавилонской державе единой.

И до Ноя так тешились люди,
А там циклов немерянно было,
Лет под тысячу – грешных и нудных,
А духовность по полной застыла.
А сейчас нам дают семь десятков,
К золотой середине все нити…
И семёрка не прячется в прятки,
Перед всеми стоит пред закрытьем…
*    *    *

Эта книга звучала шесть седьмиц,
Очень явственно строки услышал
В полусне, этим гимном Победным:
Десять в слоге и семь словостиший.
Анапест – он довольно певучий,
И мелодия часто звучала,
Как бы фоном шла, мощным, не тучей –
Урагана острейшее жало.

Да я первый «Семёрки» читатель,
Откровение всё, даже темы
Бытовые, из жизни, их хватит,
Чтоб разбавить сей груз без подмены.
Это очень тяжёлая ноша –
Если всё по Писанию строго,
И поэтому дали хороших
Отвлечений, но наших в итоге.
Я уже на банальности плюнул,
Здесь идёт наполненье аорты,
Нечто больше, чем плотские думы,
Здесь отдельные поприща, в горку.

Может, критики кинут и камни,
И найдут где себе уязвимость,
Я и сам в глазах брёвна недавно
Обнаружил – своих невидимок.
И шесть седьмиц довольно – я смертный,
А седьмую допишем воскреснув,
«Я Тебя не забуду» – взяв в мерку
И дотянем Победную песню.
*    *    *

Есть гигант – Иоанн Предотеча,
Срок в полгода – седьмое июля
От Христа, так отрезок отмечен,
Пусть в веках добавляется нулик.
Рождества с Рождеством перекличка,
Из людей Иоанн – это первый,
Не родился кто выше и лично
Для него этот день важной меркой.

И январь наш семёркой отмечен,
Это высшая точка из чисел,
А другой календарь – он не вечен,
Потеряли число и нет Выси.
Вроде мелочь и малые цифры,
А какие глубины раскола,
Но рассеются вскоре все мифы,
И останется старая школа.
Изначально там полная гамма,
И седьмой даже месяц июля,
Так назначил Господь и нам странно
Всё ломать, чтоб удобный был стулик.

Три семёрки по полной указка
Рубежей, не случайные числа,
Пусть надели на них где-то маску,
Ну, так все полюбуйтесь, что вышло?
Здесь антихрист захватит семёрку,
Но скалой – Православия даты,
И у нас Воскресенье – нет мёртвых,
А для мира седьмое проклятье.
*    *    *

Семь проклятий – то чаши, в них язвы,
Это образы Божьего гнева,
Их семь ангелов выльют, заразных
Чтобы всех истребил этот невод.
Там и зверь, что с семью головами,
А на нём восседает блудница,
Испытает всё грозное пламя:
И народ, и отдельные лица.

Даже Церковь боится сей Книги,
Не использует строки на службах,
Это каждый прочтёт, и интригу
Дорассмотрит, и свяжет, что нужно.
 Там нельзя не убавить-прибавить,
Разве точки расставить над буквой,
Констатируя факты и славу
Всю Творцу, доверяя с порукой.
Иоанн – это меньший апостол,
А доверили Книгу из крайних,
Он же видел всё до, и всё после,
Всё служение, Крест, и все тайны.

Он же видел огни, что от Духа
Приходили на тысячи ждущих,
И апостольский шаг, что по кругу
Обошли все те земли и тучи…
Всех казнили, один он был в ссылке,
И открылось ему то виденье:
Человеку от Бога дар пылкий,
Там омега – закрытие темы…
*    *    *

Для чего в этой книге семёрка?
Чтоб окно прорубили в мир Высший,
Где-то шла констатация горьких,
Но реальных примеров, для мысли.
Чтоб не шарик заехал за ролик,
А серьёзно крутить шестерёнку,
Так устроен весь мир и есть роли
Из статистов, прохожих – для плёнки.

Кого выберут, кто-то назначен,
Кто-то сам мельтешит где-то фоном,
Мы в театре теней и задача –
Эту тень воскресить по законам.
А они все в семёрках – кто видит,
Полнота там во всём – без изъяна,
Золотой серединою нити
В Высший мир приведут без обмана.
А она есть для каждого лично,
Поискать – покаяньем, молитвой
Изменить этот мир и привычки,
И читая Писания свиток.

Да, есть каждому промысел Божий,
Но здесь ода значению чисел,
И пора эту тему итожить:
– Да помогут в прозрении Выси.
Нет, семёрка во всём не случайна,
Она в центре всего и вселенной,
Но для мира греховного – тайна,
Разве что-то урвут где-то пленом.
*    *    *

Начинали от радуги светлой,
А закончили страшной омегой,
Так семёрки сошлись в это лето,
И у нас это холод – не нега.
Снова знак, как тире – необычно,
Как и в прошлом – не дали нам солнце,
А два года подряд – это втычка,
Может, кто-то откроет Оконце.

Необычность везде – где-то жарко,
Где потоп, а нас холодом правят,
Мы, конечно, всё стерпим, припарки
Все в копилку положим, по праву.
Мы не мёртвые – есть ещё души,
Что услышат от Неба гудочки,
И придут Слово в храме послушать,
И других поведут этой ночью.
Ночь кромешная встала над миром,
Где там радуга – звуков не слышно,
И шестёрки идут своим пиром,
Как банально, но в тему, не лишне.

А над ними антихрист – однёрка,
И престол ему будет, как богу,
Победит он святых, эта порка
Не изменит конечных итогов.
Мы по вере все ждём Воскресенья,
И все смерти – путёвка на Небо!
Как, кому повезёт, здесь за деньги
Не прикупишь, здесь дарят в потребе…
Восьмая книга цикла «РОССИЯ»

Есть гармония в флаге России,
Это белое – Божьим покровом,
Государственность – красным и в силе,
Синева – Божьей Мати основа.
Что есть русские – это славяне:
Из восточных и южных, уральских,
Галлогруппа, конечно, отстанет,
Но в культуре есть общие пальцы.

И в религии мы в Православном
Утвердились одном ореоле,
Справедливость здесь корнем и в главном,
А закон это после, без болей…
Не страдаем мы – если нарушим,
У нас внутренне есть установка,
Что полезно для плоти и душам,
И закон до поры в подготовке.
Но когда эта Родина скажет,
Что пора за свободу на сечу,
И мужчины встают и есть даже
Женский пол – был в примерах замечен.

Встанут русские вдруг на колени –
Если флаг свой родимый целуют,
Эту группу никто не отменит,
Когда надо не скажут: Бог в суе.
А в молитве отдельно и строем,
Капелланы тихонько вернулись,
Да мы с Богом чего-нибудь стоим,
Единица с нолём – вам не нулик…
*    *    *

Всем Россия – есть центр планеты,
И надежда для мира в духовном,
От неё изойдёт много света
И найдётся немало готовых.
Здесь готовят к концу – Воскресенью,
Но для верящих это начало
Новой жизни, но нужно терпенье,
Чтобы бесов здесь выдержать жало.

А они не за морем, а люто
Среди нас наслаждаются жатвой,
Урожай их богатый и мутный,
И для них нулевые затраты.
Сами лезут в ловушку адепты
Разных сект и союзов, и партий,
Как бы тянут-потянут все репку,
Чтоб России был нолик на карте.
Но облом – не свалилась держава,
Ни у красных – в отчаянный штопор,
Ни у нынешних, в целом не правых,
Не ушла в ответвление тропок.

Ей дорога вся Свыше – надежда
Здесь последняя миру, препоны
Ля нечистого, так было прежде.
И надеемся будет – зов сонным.
Здесь наелись снотворной заразы,
Коммунизм – это с мира утопий,
Капитал же – здесь бесы все сразу
На военные вылезут тропы…
*    *    *

Пласт России есть в авторской песне,
Это нечто и миру то странно,
Там душевность и в залах её тесно,
Ей давай стадион и поляну.
Ей давай у костра круг общенья,
Или тёплое чувство в квартирах,
Где на кухнях с гитарами пенье,
И не нужен ей выручки вырост.

Это грань и ступенька в духовность,
При запрете церквей так молились,
Есть потребность души и готовность
Разместить справедливые силы.
Это нечто от русского духа,
И так к нам прилеплялись народы,
Что всегда мы искали в них друга,
А потом уже выгода, вроде…
Опровергни попробуй реальность,
В СэСээРе им первые ложки,
Но зажрались, рванули в бег дальний,
Что же скатерть в дорожку безбожным.

Кружевные им трусики надо,
Небольшие в свободе той виды,
Или сласти от гее парадов,
Или славы и в золоте идол.
А у нас не затухнет та песня,
Снежным комом мир авторов пухнет.
Но там шаг от душевных к чудесным
И есть шанс для духовного слуха…
*    *    *

Вспомнил притчу: слепые и слоник.
Каждый «видел» по разному образ.
А чей мозг о России «догонит»,
Мы же разные: злобный и добрый.
Один видел – аршин не измерит,
А другой видел – лодку на мелях,
Догнивает, а третий – Емеля,
Тот лежит на печи и не «мелет».

Мы «молотим» – язык же беЗкостный,
Что ему – он не чувствует трений,
Улетели слова, а вопросы
Без ответов и множество мнений.
Каждый грань свою видит – не больше,
И кто ищет находит свой отблеск,
Не ходить здесь колоннами, в толпах
Ещё больше влияние моды.
Кто-то красный. Кто белый, кто синий
Себе цвет выбирает на флаге,
А Емеле до «лампочки», фиги
Он для всех приготовил в кармане.

А бумага всё стерпит – «молотим»
Непрестанно и множество выдач
Квинтэссенции мозга, забота,
Здесь одна – не осилил чтоб идол.
Всё же есть главный промысел Божий,
И Россия одна на планете,
И удержит свой крест – он итожит
Человечеству путь, что без Света…
*    *    *

Есть отличье России – мир сплетен,
И он раньше царил у колодцев,
Но меняется всё, и замечен
Новый тренд – как в движении лодка.
На прогулку выходят старушки,
Вот уж косточки все перемоют,
На детали разложат, игрушкой
Вся чужая судьба ходит строем.

Но у нас это знают и терпят,
Это часть от крестьянской общины
Когда вместе сживались с проверкой –
Кто чем дышит в духовном едином.
Так сошлось, что у нас – нет не хутор,
А деревни, село где-то с храмом,
Где сходились молится на утро,
Чтобы Бог дал от Неба охрану.
Там делились насущным и боли
У других принимали на душу,
И молились за них не неволей,
И учились лишь Главное слушать.

Где те храмы, что общее в сердце? –
Сериалы, бла-бла, огороды,
Вот и мелют те мельницы перцы.
Перерыв разве есть при погоде.
Они даже уже разной веры,
Да и вера ли там – солидарность,
Невесёлый российский вид нервный
И без сплетен скучают ударно…
*    *    *

Всю Россию в Покров – эксклюзивно
Богородица взяла уделом,
Не за место – где очень красиво,
А для душ исключительно мелко.
Мы как рыбки и любим где в водах –
И тепло, и достаточно корма,
Где убежища есть и погода
Без штормов, и в разливах есть норма.

Ныне дали нам мало покрытий
И погибла вся мелочь осётра,
И погибла часть пчёлок и нити
К человеку, с пристрастьем в осмотре.
Скоро в водах кто сделает горько?
Третья часть пострадает планеты,
Да и всё здесь с проклятия, с поркой
За его выбор воли приметный.
Сам решил всё познать – злое с добрым,
И вкусил от плодов, что же стонем?
А за левым плечом, в виде кобры
Искусителем змей душу гонит.

Ныне Петре и Павла мы молим:
Вы молитесь за нас перед Богом,
Вся Россия к Христу не неволей –
Добровольно шагала в дороге.
Петропавловск есть город и крепость,
Петя с Павлом – российское имя,
Иоанн с Богородицей лепят
Весь наш мир, что Грядущего примет.
*    *    *

Пентагон с гексагоном в окружность –
И получим свободу с удачей,
Если – крест, то здесь вечность снаружи
Открывается – полное счастье.
Но удача плутает злодейка,
По лучам этим прыгает шустро,
И свобода ничто – раз идейки
Возникают, как призраки устно.

И ещё есть гербы у империй,
И российский неплохо подходит,
Там весь север свободный от перьев,
В остальном – заграждения вроде.
В геометрии видится символ,
И у нас направленье – на вечность,
Мы не ищем касания – с нимбом
Нам пример, что прошли быстротечность.
Где удача – раз смерть и гиена,
И свобода – носиться по кругу,
А уйти за пределы – на смену
С оболочки в духовной потуге…

Это цель для души – её вектор,
Остальное мираж и ничтожность,
Но у всех своя доля, свой вектор,
И не всем открывают возможность.
Это счастье родится в России,
Больше шансов в её беЗпределе,
Здесь отбор достигается силой,
Что в духовное яблочко целит.
*    *    *

Эту песню – державе великой,
Мне не жалко её для России,
Кто ещё с ней померяет лики,
Да никто, эта пава красива.
И объём есть солидный и в красках,
Есть и горы, моря и равнины,
И народ у нас добрый, прекрасный,
Но расхристанный малость доныне.

Вот за это получит он порку,
И не надо жалеть этих глупых,
С чечевичной похлёбкой и в норке
Каждый прячется – ищут их с лупой.
Но Господь не оставит убогих,
Эта избранность сразу: в объёме,
И в ресурсах, народностях многих,
Что живут ограждённые в доме.
Их давно бы размазал весь Запад,
Резервации – максимум светом,
Здесь – медведь не обидел их лапой,
Даже веру оставил с приветом.

И калмык, и бурят – не обижен,
Мусульманам свободна дорога,
Иудеев держали не ближе,
Но черту поломали и много.
Тоже промысел был и проверка
Нас на вшивость: раскол, да обряды,
И ребёнок с водой выпал нервно,
И он плачет, а вороги рады…
*    *    *

Пласт России есть явно в частушке,
Не на кухне тайком разговоры,
Не боялись и пели не в ушко:
«Сталин – Кирова в лоб, в коридоре».
Анекдот – это хуже, стукачик
Сразу стуком сдавал этих смелых,
Где на трёх разливали стаканчик,
И тянули те сроки для тела.

Пласт России – наш лагерный вектор:
Запретить, не пущать, уничтожить
В пыль из лагеря – дух человека,
И пожрали друг друга в итоге.
Пауки и смертельные в банке,
Срок попущен – как срок нашей жизни,
Усреднённый, но тела останки
Всё лежат в зиккурате отчизны.
Излучают на Красную площадь
Дух запретный – смертельной свободы,
И расхристанных толпы не тощи
Собираются там непогодой.

Снова тучи на Родину тянут,
И попущена будет им плётка,
Вразумить этих явно упрямых –
Это вылезет в правде и чётко.
Стукачи и все толпы шестёрки –
Это слуги для тёмного князя,
Но пришли и предтечи – «Семёрки»,
И всё шилом и боком вылазит..
                *    *    *

Был когда-то премьер Черномырдин,
«Как всегда» – говорил о России,
Соглашались – был опыт задирный,
Так учили упрямые выи.
«Не бывало такого» – добавил,
«И опять» – понимали, подспудно
Это в нас всё заложено, правил
Не меняли – есть совесть, с ней трудно.

Никогда не исчезнет параметр,
Его гаджеты могут запудрить,
Усыпить, отодвинуть покамест,
Но он вылезет шилом и мудро.
Нам и денег поменьше, и кризис –
Этот суд нескончаемый в помощь,
Для чего-то нас держат пониже,
Чтоб за нитку держались до Дома.
Наш удел – удержать эту темень,
Что волной накрывает планету,
Так как враг есть извечный – не дремлет
И соблазны штампует, без света.

Чуть мы дрогнем и всё – будет точка,
Все пророчества встанут на место,
Но пока мы в проломе и ночка
Не наступит, не сварится тесто.
Его сразу в горнило, чтоб пышный
Получился остаток, румяный…
Афоризм – он, конечно, не лишний,
Но извилины всё же не прямы…
*    *    *

Деревянные церкви России –
Это пласт у державы особый,
«Чёрный кофе» – то спели с надрывом,
И пронзительно очень о гробе.
Умирающий пласт – он в музеях? –
Или новое слово – цилиндром
Обработано техникой, клеем
Пропитали, как сделали финты.

Всё красиво, но надо же душу
Запустить в эти бравые стены,
Здесь сложнее, здесь Дух надо слушать,
Намолить, чтоб наполнились вены.
Намолённость – вот главный критерий,
Новодел не особо цепляет,
И приборами те не измерить,
Это чувство по личному паю.
Да и церковь – не просто строенье,
Это храм – где нам ближе до Бога,
Призывают соборно в моленье,
И Он слышит, и входит в чертоги.

И там ангелы – это охрана,
Не пропустят нечистую силу,
Что снаружи свирепствует в сраме,
И быстрей загоняет в могилу.
Намолённость от нас – кто услышит,
И кого призовут для защиты,
Мы совместно ещё вроде крыши,
А в отдельности – бесам открыты…
*    *    *

И кремли у России – твердыня,
Это общая крепость державы,
А не рыцарей замки, кто двинет
К нам войска, то рога обломает.
Не сломали ни Псково-Печорский,
Ни Смоленский – там внутренний ворог
Отворил все врата изуверски,
Да ещё накрывало их мором.

Это тоже проблема, зачистка
Проходила, не прятали стены,
Но где в колокол бухали исто,
То подмога там шла непременно.
Это опыт – копились примеры,
И последний захват был от красных,
А сейчас переходные двери,
Непонятно где враг – может, частник?
Каждый тянет своё одеяло,
И твердыня им общая – морок,
И всё денег, и льготы всем мало,
Никакой Бог с идеей не дорог.

Но идея одна – православным
Удержать этот мир от захвата,
Чтобы пядь, но осталась бы в Главном,
Чтобы нам не поставили мата.
Надо пядь, чтобы Бог когда грядет –
Мог ступить для последней зачистки,
Это цель для России – награда,
Но пока враг лютует неистов…
*    *    *

И игрушка в России особый
Пласт– свистели в свистульку весною,
Соловьём призывали зазнобу
Или принца девицы с тоскою.
А детишкам забава и радость,
Дозволение дуть с переливом,
Наиграется досыта чадо –
Будет год ожидать это диво.

А потом уже барыни с Дымки
Хоровод поведут и бараны,
Индюки, что с хвостом – в серединке,
Зазывать на базар будут рано.
А у многих в духовном свистулька –
Раз в году просвистят и довольно.
Это образно Высшему дулю:
Да мы сами с усами – нам воля…
Но и Бог поругаем не будет,
И в ответ им по холке, не дулю,
Образумятся, может, где люди,
Но и это к концу завернули.

Но особенно любят Россию,
И поэтому бьют полюбовно,
Пусть чувствительно где-то и сильно,
Но иначе нельзя нам безвольным.
Индюки и бараны есть в стаде,
Да и барынь довольно убогих,
Все пустые внутри и наградой
Будет мусорный бак – все итоги.
*    *    *

Есть особая сфера России –
Это рок и о Родине страсти,
Они авторов выше и диво –
Улетают, чтоб в душах участье.
ДДТ нам пропели про «Осень»,
Но у каждого личная мерка –
«Что же с Родиной будет» и вносим
Мы по разному мысль в эту дверку.

Для меня – покаяние в Главном,
Для кого-то тупик ностальгии,
Для кого-то насущное в славном
И боится грядущего сильно…
«Наутилус» – нам спели про цепи,
И мы чувствуем связку с режимом,
Нас история вяжет и лепит,
И мы дети её неделимы.
«Перемен» – мы хотели по Цою,
Это бунт наш российский извечный,
Все созвучия юность откроет,
Да и зрелость с вопросом конечным.

Там и звук, и суровые тексты,
И по нервам, и в голову смыслом,
И недаром, я слышал – есть вектор,
Музыканты в попы – точка истин.
Это бунт против серости нашей,
От ничтожного грехопаденья,
Да и Дух здесь дорогу покажет –
Он разумного ищет и в бденье.
*    *    *

Путь в утопию – тоже Россия,
Но какие там «Левые марши»,
Их чеканили прямо, не криво,
Но мы стали со временем старше.
И уже не зовут нас фанфары,
Клятый бизнес кому-то идеей,
А кто просто, чтоб жить, в лужах шпарит,
И другого пути не имеет.

Тупо тянет до пенсии лямку,
А потом минималка и кукиш,
Выживайте как можете, в дамки
Попадать – чрез «мохнатые» руки.
То есть лапу и в лапу идея –
Это наша в занозах реальность,
И мы видим: ту власть, что имеем,
А свобода и равенство – в дальнем…
Эти мифы, иллюзии, клятвы,
Вроде пряника сладкого в торбе,
Чтобы шёл и не думал о жатве,
Что из душ, и болваном жить – в норме.

А сейчас телевизор болванит,
Выпрямитель последних извилин,
Там достаточно разных вливаний,
Чтоб налево ушёл обеЗсилен.
Там работает всё против Бога,
И пойдут двадцать пятые кадры
В микрочип, что во лбу, и угробят
Не имеющих то лютым ядом.
*    *    *

Часть России пьют водку в поминки,
Это душ наших тёплая лепка,
Сатана здесь нашёл серединку,
На крючок все попались и крепко.
Но всё тёплое вон – это нечисть,
Это то, что тревожит желудок,
Здесь обет – кто остыл, кто отмечен,
Будет выброшен вон общей грудой.

Это камень последний на гробе,
Не оставит молитве лазейку,
Чтоб остался навеки в итоге
В этой тьме – не воскрес вдруг ремейком.
Но где камень открыт – староверы
Ещё держатся где-то окошком,
Устояли на том, знали двери
Эти к Богу открыты не крошкой.
И сейчас ещё держатся дружно,
И Паисий с Уаром в поддержку,
Даже кто не покаялся в нужном,
Изменить могу участь по смерти.

Но в мозга всем вложили идею
Причастится за трапезой стопкой,
И в итоге глядим, что имеем –
Это тёплое стадо всем скопом.
Не суров я – здесь точка над буквой,
Констатация факта – не в брови,
« Как и мы – так и с нами» –порука
Круговая, законы суровы…
*    *    *

А для Запада мы как матрёшка,
Скорлупа наша крошится в войнах,
Но жива сердцевина немножко,
И мы вновь воскресаем достойно.
Но нам внутрь поселили заразу,
Изнутри захватили твердыни,
Но матрёшка и это – не сразу,
Но пройдёт и нутро не остынет.

Это видели в Духе святые,
Есть немалая сумма пророчеств,
Что держава воскреснет, литые
Будут брони средь всех оболочек.
Это промысел Божий в матрёшку
Поместить сердцевину из веры,
В Воскресение слух – не нарочный,
Не из купли-продажи, не серый.
И попробуй возьми эти брони,
Да немыслимо – будет остаток,
И не сам по себе, не из сонных,
Из горячих молитвенных хватов.

Мы надеемся: кто-то где молит…
Но не так – это общая сумма,
Вся из капелек речка – в неволе,
Но бежит себе к морю – нам дума.
Кто задумался – в ногу со строем
Зашагал и соборной молитвой
Устремился на встречу к героям,
Что ушли где-то раньше на битву.
*    *    *

И расстрельные страсти по списку –
Это красный террор для России,
Встал он демоном страшным и с иском,
Чтоб дань кровью отчислили змию.
Дальше – больше, в те списки казаков
Занесли, и восстали те гордо,
И пошла мясорубка, и актом
В заключенье Кронштадт – свои в морду.

И философов гнали на судно,
Чтоб остались рабы да кухарки,
Управлять этой массой не трудно,
И прошла эта часть без помарки.
Дальше часть – кто причастен в ГУЛАГе
Растворить среди лагерной пыли,
И попов пристегнуть, чтоб на флаге
Кровь была и духовного стиля.
Но здесь Свыше прижали – враг внешний
Появился, и с чуждой идеей,
Осознали немного – в кромешной
Тьме идти невозможно – не клеит…

Это нашей истории вехи,
И ей срок – человеческой жизни,
А сейчас мы в пустыне, помехи
Сорок лет вымирать будут в ближнем.
Но немного осталось – кто в теме,
Мы уже при кончине Исхода,
И не списком, здесь оптом всем в темя,
Чтоб ушли единицы по Броду…
*    *    *

Византийские наши обряды,
А до этого шли – яко в тундре,
Но князей и уделов отряды
Собирали Россию – путь трудный.
На уделы для младшего сына
Центр сместился, не сразу, а в войнах,
Оптимальная точка единой
Всем державы при странствиях знойных.

Митрополия ширилась в душах
И ей томас, чтоб ширилась в Духе,
Но всегда было жало в предбрюшье,
Не теряли в духовном чтоб нюха.
Это образ борзящей шестёрки,
Что зарвалась и требует встряски,
Так и нам не ослабили тёрки,
А сдирают все выступы с мясом.
Осознать для чего эта форма
И закваска – Христа воскресенье
От Византии, в Правильной норме,
Оптимальных для наших спасений.

Осознаем – ослабят нам хватку,
Даже больше – прикроют где надо,
И идут православные Вятки
В крестный ход к Богородице Чада.
На источник в Горохово к храму,
Что воскрес из руин для державы,
Вроде малое поприще, ямы
Там другие – где в духе не правы…
*    *    *

Третий Рим поселился в России,
Однозначно – четвёртый не светит,
Нет империй в достаточной силе,
Чтобы встретить грядущее – Лето.
Православные ждали обеты,
Сердцевину обложив обрядом,
Шелуха отлетала при этом,
Но хранилось так семя – без яда.

И, понятно, враг сеял расколы,
Изнутри подрывал эту крепость,
Но нашлись – сохранили ту крепость,
Не дают углубляться в нелепость.
До конца, эти вроде осколки,
Сохранят сердцевину на службах,
Пусть суровых в порядках и долгих,
И другим то примером и нужно.
Эстафету Россия подняла,
И несёт этот факел, но с болью,
Все враги ополчились немало,
И все раны посыпаны солью.
 
А народ в Пенсионной реформе,
Да в инфляции видит проблему,
Всё не дальше кормушки, что с кормом,
На любую повяжутся тему.
Третий Рим – он подспудно, но крепость
Подъедается пятой колонной,
Как мы встретим грядущее Лето?
Кто плутает, кто молит в коленном…
*    *    *

И судьба Аввакума – Россия,
Это заживо жгли и топили,
Применяли и пряник, и силу,
А за что? – то, что Правду не скрыли.
Это скорбная в пламени веха,
И она до конца не угаснет,
В лоб стучится, кто верит, без смеха,
Много было проколов у красных.

Много было проколов у прежних,
Но легко нам судить после драки,
Но чубы тем до мяса проредят –
Кто встаёт на пути у клоаки.
Она разные носит наряды,
И виссон, даже рясы напялит,
И как бог на седалищах сядет,
И уж кары польются не малы.
Чем от них будет лучше антихрист,
Да ничем – те же сладкие речи,
Всё для блага народов, все вихри
Поубавит на время – предтечей…

Но недаром нам столп негасимый
Встал огромной и в пламени вехой,
Не столкнёт его лютый и сильный,
До конца будет эта помеха.
Чтобы Правду Россия открыла,
А за Правду, быть может, на дыбу…
Ну, так что разбежимся? – могила
Здесь не спрячет, слова – без улыбок…
*    *    *

Есть защита России – иконы,
Это образ подмоги – Казанский,
Среди пламенных лет – чудотворный,
И доныне средь избранных, званных.
Это помощь для центра, Поволжья,
У окраин другая опора,
И копилось – где опыта больше,
И ответы получены вскоре.

Так ковались щиты для державы,
Неприметные внешнему взгляду,
А для нас – как единственный правый,
И в окопах несли Сталинграда.
Облетели Москву и наш Питер,
И не сдвинулся в ярости ворог,
Обломали рога его свите,
И ушли из войны эти воры.
Маршал Жуков с иконой в Берлине
Показал всем хорошую встряску,
Нам бы помнить об этом доныне,
Чтобы дальше глядеть без опаски.

И тихонько встают капелланы
Средь рядов нашей армии с флотом,
Два союзника Родины – званных,
И по капле в духовном работа.
Но уже где серьёзно – с молитвой,
И часовни встают, где-то крестят,
Это старого чуда открытье –
Сын и Мама защитою вместе!
*    *    *

Эмиграция – тоже Россия,
Уходили монахи к Шанхаю,
И икону везли, чтобы злые
Не накинулись огненной стаей.
Сколько наших осталось по весям
Зарубежным – несчитанный сгусток,
Староверы бежали тем лесом,
На Дунае попрятались в устье.

И дошли до Аляски деревней,
И в Америке Южной осели,
Скоро будут с исходами в древнем
Исчисляться остатке, но с целью.
Это было хранение веры,
Кто не бросил её – не смешался
С остальными народами в сером,
Обезличенном нынешнем жалком.
Ныне больше соблазны, да жрачка –
В эмиграцию тянет убогих,
Не Россия – то выродков тачка,
Баба с возу, им скатерть в дорогу.

Это промысел Божий – на круги,
Чтоб своя возвратился остаток,
Что в горниле чужом не остужен,
И своих подогреет не матом.
Для того их носило по миру,
Чтобы крепость железная веры
Сохранилась, очистилась в хилом,
И достигла достаточной меры.
*    *    *

От раскола идут наши беды,
И раскол – состоянье России,
А враги ухмыляются едко,
Когда видят нас слабых, без силы.
Как всё просто, банально и круто
Замесился так промысел Божий,
Попущение здесь и наука,
И узнаем в конце – это сложив.

Вся мозаика здесь перед нами,
И уже проступает картинка
Непростая, особая, камни
Там заглавные, ямы и льдинки.
И замес не Европы, Америк
Не найдёте, здесь корни – славяне,
Что не ищут вне брёвнышек мерой,
А от совести ниточки тянут.
Говорят нам: мы многое сможем,
Если вновь заполучим единство,
Нереально, мы лезем из кожи,
Но все в разные стороны свинства.

Кто-то бредит о строгости плётки,
Кто глобальные видит сюжеты,
Кто-то просто танцует чечётку,
Наслаждается здесь, этим летом.
Но раскольники вражеский образ,
Это корни, на голову с пяток
Повернули историю, собран
Будет вскоре последний остаток…
*    *    *

Вновь душевная песня России,
Повторюсь если сердцу приятно,
«Снова осень» – и клин уносимый,
А на фото – как в юность обратно.
Но виски уже все поседели,
БеЗконечность свернулась колечком,
И бредём мы к концу еле-еле:
То ли сон эта жизнь, то ли речка…

Убегает, а шрамы остались,
Надо сбросить – как осенью листья,
Чтобы с почками двигаться в дали,
И воскреснуть когда-нибудь чистым.
Там тепло обещают и Город
Бриллиантами весь изукрашен,
И без смеха Любовь – радость взору,
Кто прошёл через Суд – он не страшен.
Это нам неизвестность, как стылость,
Надо плакать, чтоб почкам окрепнуть,
Наша жизнь – это листья, в могилу
Ничего не возьмёте зацепкой.

«Господа, скоро осень» – всё в точку,
Это в нас просыпается совесть,
И блаженны, кто зрелость не ночкой
Ощущает, и душу готовит.
«Господа» – уважительно к дальним,
А кто ближние просто простите,
Что я жил с вами рядом , прощальный
Стих останется – вечности житель…
*    *    *

На фанерных своих самолётах
Разгромила Россия люфтваффе
Из металла и быстрых в полёте,
Но с ценой неподъёмного шкафа.
Значит, дело в цене и ресурсах,
Но для Родины мы не жалеем
Даже жизни, хоронят не в урнах,
В общих братских могилах – аллеей.

Там, где много, а много на Волге,
На кургане лежит в Сталинграде,
Вот уж где исполнение долга
Проявилось достойной преградой.
И там память стоит нерушимо,
 С самолёта наглядная – в росте,
На земле же в часовне незримо
Все те души – духовные гости.
Поминают их часто и молят
О России всегда в этом месте,
Сердцевина российского поля
И жемчужина воинской чести.

Даже гвардия родом оттуда,
От твердыни, где волны разбились,
И покуда есть в душах рассудок –
Наша Родина будет в их силе.
А рассудок кричит, что икона
Защитила – «Казанская» Матерь,
Да все вместе, конечно, законы
Для земли и для Неба – как братья!
*    *    *

Настоящее золото мягче,
Чем мы думаем – Индия рулит,
Там их проба повыше и значит
На весах поувесистей дули.
А у нас серебра половина,
И другие есть примеси сором,
Но покрепче то будет и в виде
Не совсем потерялись узоры.

Псевдоцвет да и в целом привыкли,
И уже не вернуть эту пьесу,
Но в хранилищах нет этих циклов,
Там хранят исключительным весом.
Но и здесь есть проблемы с вольфрамом,
Невозможно по весу и виду
Отличить эти слитки от срама,
Что внутри – оболваненный идол.
Так и в жизни всё будет подделка,
Что барыш обещает и сумма
Превышает затраты не мелко,
Это есть и здесь нечего думать.

Где в России есть высшая проба?
Да мелькают немного остатки,
Я про души, что верят до гроба,
И здесь жизнь – это высшая жатва.
И Христос – эталон, мы и видом,
И по весу конечно поменьше,
Но узор не терять здесь  и гидом
Дух добавит духовные деньги…
*    *    *

Был Илья иудейским пророком,
А у нас для России – он местный,
И дождя нам даёт, и по срокам
Лапу молчит медведь – в водах тесно.
Те есть холодно – лезем наружу,
Если сдуру зашли по макушку,
По ночам начинается стужа,
И её не прогреете пушкой.

У нас пушки везде, даже снегом
Могут гору покрыть для катаний,
Отопление пушкой – без неги,
Кислород там уходит в сжиганье.
Скалы рушат водой – гидропушкой,
И гарпун заряжают китовый,
Вышибают мозги через ушко –
Это с Запада взяли готовым.
Децибелы и рокот металла,
Кто в молитве – нет хуже затеи,
Здесь война отдыхает, здесь жало
Проникает в толпу чародеем.

Очарованы бесами толпы,
И беснуются дико и в стонах
От экстаза, наркотиков колких,
Никакой им не будет препоны.
До конца будет оргия длиться,
И пожнётся стабильная жатва…
Но воскреснет Илья вновь на битву
И огнём эту нечисть до ада!
*    *    *

Генералы – то образ особый,
Сотворён для кино у России,
И, понятно, где власть то итоги
Выплывают по сумме большие.
Но полковники тоже есть хваты,
С миллиардами денег в квартире,
Где себе, где для тайного траты,
И погоны им крыша в мундире.

Это тень в сердцевину державы,
В её армию-флот – две подпоры,
Но штабные есть шкуры – удавы
С головы загнивают и скоро.
Да у нас вся верхушка в коростах,
Губернатор – особая каста,
Там раздолье и взять их не просто,
И есть хитрые схемы-откаты.
Кто-то схвачен был с тайной купюрой,
Дилетант и любитель – вне схемы,
Но кто ушлые – делят натуру,
Отчисляют куда-то часть темы.

Иногда выплывают потоки
Из фантастики – круглые суммы,
И даёт кто-то знак и жестокий
Им финал, не отвертится «умный».
Подковёрные игры и схемы,
Подрывается крепость державы,
Но и знает Господь – непременно
Будет знак и удавят неправых…
*    *    *

На уроках учили мы гидру,
Эта тварь продуктивна и делят,
Чтобы вновь убедиться, что идол
Возникает текущей неделей.
Для того литургией воскресной
Пусть немного, но штопают раны:
Где начало делений, где треснут
Был периметр, где просто изъяны.

Эти язвы на ровном возникнут –
Если нитку упустишь молений,
И лови эту гидру не с ликом,
А беЗформенный образ из тени.
Эта тень где-то душу удушит,
В ней достаточно силы в тех сферах –
Где борьба и огонь не потушен,
И где гидра есть образ – без веры.
Возникает и сразу есть ядра,
И текущая вязкая плазма,
И растёт эта нечисть по кадрам –
Как в кино, вроде мультик маразма.

А в России всю голову бесы
Замутили, что гидра есть контра,
Уничтожим её и чудесный
Мир возникнет – утопия с понтом.
Но, понятно, не там, не ту стерву
Разделили – возникли мет…стазы,
Против твари – нам храмы во первых,
И молитва – периметр заразным…
*    *    *

Паровоз у России в отстое,
И в коммуне не та остановка,
На запасном пути бронепоезд
И за долларом дутым – морковка.
Помешались на купле-продаже,
И всё гонят ресурсы на Запад,
На Восток, и на Юг – как укажут,
А не то, что медведь своей лапой.

Там политики больше в проектах,
А потом уже польза народу,
Да и в чём его участь, есть некто
Кто и планку даёт, и проходы…
На олимп нас не пустят в их клубе
Все места уже проданы, сроки
Подкатили к концу, и нам в кубе
Предоставят проблем, путь широкий…
В чём же участь – быть просто статистом,
Или встречные встретить удары
Под парами, в движении истом
Удержать сзади путь в виде старом.

Нам навстречу идёт корчеватель,
А за ним хаос – рельсы да шпалы…
Это образ, тупой обыватель
Не заметит  проблемы немало.
Перекрутится всё в этом мире,
И не будет ни пня, ни колоды,
Но надежда – что сзади есть выезд,
Это верой уйти в переходы…
*    *    *

Бродит призрак царей по Европе,
Но рога под пятой оккупанта,
Растерзают блудницу – дай сроки,
Конкуренция жёсткая в банке.
Это евро подспудно гнёт силу,
Пока копится золото в схронах,
И сойдутся рога и их вилы,
И блуднице достанутся стоны.

Не могучих и долгих оргазмов,
А так блеянье тощей овечки,
И не будет то в мире маразмом,
Своевременный ход быстротечный.
Эти десять предтечи событий
Окончательных – верные зверя,
Мы живём при начале открытий,
Когда щелкой откроются двери.
Будут шире – не будет прозрений,
Люди – зомби и винтики схемы,
И немного ещё есть мгновений –
Окон в храмах и явится демон.

И не призраком – сядет на троне,
И он будет царём над царями,
И тогда эти зомби застонут,
Но достойны – всё строили сами.
Но Господь не оставит остаток,
И не бойся всё малое племя,
Вас не будет в той массе и жатва
Началась, и блажен – кто не дремлет…
*    *    *

Часть России – «Судьба резидента»,
Так вербуются миру иуды,
И враги изнутри тянут ленту –
Из помойной и мусорной груды.
А другие не груды умножат,
А напишут запреты и кары,
Дефицит создавая и рожи
Свои в авто заморского дара.

У людей где-то зависть, обиды,
Да полно человеческой страсти
Где найти можно гниль и не видеть,
Что и это не наше, отчасти.
Но весь мир так устроен, все службы
Тоже где-то кого-то вербуют,
Всем итог в информации нужен –
Это вечное варево сует.
Но и здесь есть везенье и тайна,
Кто-кого обыграет по крупной,
А мы молимся больше о дальнем,
О Победе страны неотступно.

Чтобы знали все тайны лукавых,
И нажали бы первые кнопку,
Это образ реалий исправный,
Чтоб врагов уничтожить всех оптом.
Ошибаются все, пусть ошибка
У врагов проникает в систему,
Безошибочно нам уйти рыбкой
Из сетей этих вражеских, с пленом…
*    *    *

Вот и кончилось вятское лето,
Даже август не тронулся сроком,
До шести у нас градусов где-то
По ночам, да и с неба морока.
Неожиданный дождик, случайный,
Вне прогноза, кому, как придётся,
На неделю «подарок» нам крайним,
Но, быть может, здесь милость ¬– не плётка.

От жары изнывает Европа,
Там за сорок и плавит асфальты,
И лесах где-то пламя, там …опа,
Не потушат, пусть много, но жалко…
У нас пламя в Сибири и дымом
Закрывает кому-то и солнце,
И как будущий образный снимок
Где исчезнет треть неба в оконце.
Будут где-то пожары, вулканы,
Может, выбросят гибельный пепел,
Но с молитвой кто встретит капканы,
Это в пользу пойдёт – тропкой к Свету.

Так всё будет, так ждали пророки,
Но дождались мы крайние люди,
У нас много таких будет охов,
Но, быть может, кого-то остудят.
У нас плавится мозг от соблазнов,
Там лавины везде, снизу гейзер,
Но кто к вере пойдёт и не праздный,
Тот увидит спасения рельсы…
*    *    *

Красный флаг – это знамя пирата,
Что живых не берёт это судно,
Будет только богатое взято,
Остальное на дно – неподсудно.
Это промысел Божий – России
«Удружить» с кровью знамя добычи,
Расхватали полезное, смылись,
И на дно нас пустили – обычай.

Всё один к одному – сняли сливки,
И по трапам, как подлые крысы
Разбежались в оффшоры и слитки
Золотые исчезли – весь список.
Как бы небыло вовсе державы,
Золотого запаса – обломки
От империи, в образах ржавых
Догниют и утонут – раз тонки.
Но не взяли жемчужину веры,
Среди мусора вроде не видно,
Но слетит шелуха и все двери
Банков будут открыты ей гидом.

Да и Божьих глазах эта ценность
Есть единственный груз на корыте,
Что на дно по любому, там пленных
Не бывает у мастера пыток.
На обломках с жемчужиной веры
Мы достигнем заветного Брега,
И кто с нами не бойтесь потери
В этом мире всей гибельной неги.
*    *    *

Вспомнил притчу: мужик да с медведем,
И всё делят вершки с корешками,
Да про нас это, мы это едем
Непонятно куда и всё камни.
Раньше строили вверх к коммунизму,
Не достигли – то призрак утопий,
А сейчас к капиталу – вид нижний,
Но купоны другой кто-то копит.

Это тоже Россия – вид хмурый,
То ли глупость, а может, так надо
Придержать нас немного, натурой
Чтобы сильно не тешилось чадо.
Для чего небоскрёбы? – нам землю
Предоставил Господь в преизбытке,
И ресурсов достаточно, кремнем
Рубежи, пресекаем попытки.
Оторвать у нас пядь – не обманут,
Есть кресты по границам державы,
Но пока мы несём в чём-то дани,
И сырьё утекает в бак ржавый.

Ну, не видно богатства народу,
Где та рента, налоги на прибыль,
Олигархам даём, может, ходу
Лезть наверх – невесёлые виды.
И сейчас снова цифрой нас манят,
Обещают покой и достаток,
Зачипировать в лоб – этой данью
Мир погубят, послать бы всех матом…
*    *    *

И в России есть «Белые ночи»,
И мечтатель и жёсткий барыга,
И писатель, что перья заточит
И нюансы распишет – ум сдвигом.
Это мысли гигант Достоевский
Намотал нам на веки клубочек,
Как Нева разделилась на Невки,
Так и мы всё трактуем – как хочем.

Этих «Белых ночей» уже масса,
Там и Индия, там и другие
Ухватили своё, ждали часа
И послали их к миру на вылет.
Мир же их на диване смакует,
Разжевали сюжет в дивных красках,
Мир иллюзии нам среди сует,
Но и выбор не очень прекрасный.
Там всегда мир материи в корне,
И купилась любовь на подарки,
А мечтатель всегда с думой сорной –
Не бывает в душе без помарки.

Мы мечтатели – веруем в Духа,
И в Отца, и что Сын есть – Спаситель,
Нам писатели прошлого в ухо
Весть послали – что есть Избавитель.
Избавляет от жала, что в смерти,
И Любовь не продажна с вопросом,
Мир же сущный пластинку довертит,
На Суде всех проверят допросом…
*    *    *

Унести от работы – Россия,
И никто не считает зазорным,
Но со временем темы иные,
И теперь эта память позорна.
И не вычеркнешь вехи и случай
Сам собой выплывает подспудно,
Не вернёшь все назад – будет мучить
Это прошлое совестью судной.

Разных случаев с возрастом масса,
Где-то жажда романтики, прыти…
Подвернулось, что промыслом, часом
И навеки в копилку событий.
Не рождаемся с нимбом, пороки
Те ничтожны – считает так юность,
Но весы, что в тебе, будут сроки
Эти гири покажут, не сдунешь.
Как исправить, других не научишь,
И для каждого будут те грабли,
И не спишешь на время, всё тучей
По пятам, до могилы, как с саблей.

Это режет: простите нас люди,
Как и мы все прощаем убытки,
Что и нам причинили остудой,
Жизнь – как палка с концами для пытки.
А последний конец он всё взвесит,
Но есть чаша весов – покаянье,
Это шанс, гиря сбросится если,
Но работай в молитве сознаньем.
*    *    *

Это жизнь – другим ставят капканы
Неумышленно наши поступки,
И мы в вареве этом устанем,
И уйти бы в постельку на сутки.
Но заботы живого поднимут,
Не дадут оторваться в нирване,
Да ещё неким бонусом климат
Добавляет проблемы в кармане.

Широка ты держава – Россия,
И у каждого личная ноша,
Непохожие тропки косые,
Человеком как станешь хорошим?
Это песню нам пели про волю,
Пионерами верили свято –
Так и есть, и пойдём мы по полю
Непонятно куда в необъятном.
Но потом сократился наш сектор
До ничтожного в быте участка,
Да и время исправило вектор,
И на волю взираешь с опаской.

Там на воле капканы зацепы
Шестерён проявляются с хрустом,
И почешешь пред выходом репу
И запишешь, а дома всё устно.
Но идти надо снова и снова,
Нас толкает какая-то мелочь,
Широка ты держава, подкову
Потеряешь-найдёшь – мучим тело…
*    *    *

Мы не выберем маму, нам дали
Всё в единственном теле и ласку
Ощущает ребёнок, и жалость,
Всю палитру по жизни в раскраске.
Где-то есть суррогатные мамы,
Где-то родичи любят и холят,
Но незримые нити упрямо
К той единственной тянутся с болью.

Так и мы – кто родился в России,
Эту боль ощущаем, есть в венах
И раскол, и события злые,
И метанья её, мусор, пена…
Кто-то лезет к чужим, пусть приблудным,
Но к чужой присосаться кормушке,
Но родство не прикупишь, путь трудный
Ожидает те бедные души.
И нам скажут – за Родину встанем
Нерушимой единой стеною
А за тётю чужую – там танец
Всё же будет и ноги готовить.

Всё продать и купить может Запад,
Чечевичной похлёбки довольно,
И сгребут они многое лапой,
Даже наших соседей, то больно…
Где-то есть суррогатные страны,
Им по полной давали в кормушку,
Много было по жизни где званных,
Кто же избранный будет в прослушке?
*    *    *

И вулкан «Ключевской» есть без шуток,
Он ключом открывает путь солнцу,
И идёт оно третью часть суток
Над Россией – такое оконце.
С переменою дат это рядом,
Да мы первые в этой раздаче,
Вроде мелочь, случайность, награда
Для страны та чего-нибудь значит.

Так и мы – ожидая Мессию,
Для чего-то взываем к пророку
Илие: помолись за Россию,
Чтоб успела покаяться к сроку.
Он из первых, предтеча есть веры
Во Христа, и нам близок по духу,
Тоже с ересью бился и зверем,
Что всегда за плечом, тянет к брюху.
Это полюс другой есть в духовном,
Мы с Ильёй на одной половине,
Даже время ничто в этой ковке,
Здесь достаточно то, чтоб успели…

Время всё относительно, вечность
Отменяет убогий параметр,
Это ключ к нашей точке конечной,
И борьба здесь со зверем покамест.
Илия – он воскреснет вновь, Света
Отражение, что он увидит?
Да остаток в России, приметы
Все свершились, последние миги…
*    *    *

Где закат Украины – Почаев,
Это крайняя точка России,
Пусть там прыгает дядя отчаян,
И ломоть тот оторванный, вшивый.
В шароварах, как Чёрное море,
Лихо трескает тесто в сметане,
Но пойдёт это в пользу ли, горе,
И когда он плясать перестанет?

Но под дудку чужую так лихо,
Залихватски выходят коленца,
Невозможно жить с верой и тихо,
И ложатся под Сэма и немца.
Это спереди там вышиванка,
А весь зад оголился и в сраме,
И раскол просочился незваный,
И летит та окраина к драме.
Тоже просто – как дважды четыре,
Но пытаются сложить, то в кубе,
И шестёрка наркотиком штырит,
Та иллюзия многих погубит.

Монастырь устоит – будет точка,
От которой возникнут и стены,
И Рассвет на Востоке, и ночка
Не накроет навеки их пеной.
У почаевских есть Богоматерь,
Неужели оставит убогих,
Вся Россия в молитве, не скатерть,
А выходит навстречу к дороге…
*    *    *

И Чечня – это тоже Россия,
Так сошлись все кресты по границам,
Жало в плоть или сила на силу
Не понять, и спокойствие снится…
Там диаспора мощная бродит
По безводным местам и скучает,
И вернутся раз в семь к старым водам,
И такое возможно в том крае.

Но нельзя эту пядь нам забросить,
Это будет развал всей державы,
И сюжет там пойдёт нехороший,
Поздно будет рыдать, что не правы.
Всё же вместе нам лучше, пусть трудно,
Но враги сеют семя раздора,
И подпитку дают детям блудным,
Агитация – деньги и порох.
Всё не просто у нашей державы,
Но у палки и полюс есть разный,
И грузин батальоном дожали,
Да и в Сирии мир их этажный.

А враги всё исходят сиропом,
То уже не борцы за свободу,
А за русских считают их скопом,
Дикарями, в неправильных ордах.
Но так промысел Божий управит,
Это будет, как точка над буквой,
Кто и с кем, для какой это славы
Эта трудная проза – не шутка…
*    *    *

Мне котом Леопольдом – Россия,
Выступает немалым примером,
И мышат она любит на диво,
И прощает проказы их смело.
Снова серия, снова проказы,
И опять Леопольд носит бантик,
И прости – Леопольд, нас, ни разу
Не обидим тебя, образ Санты.

Тоже добрый, подарки приносит,
Так и кот этот – сам не задирный,
Пусть мышата остались все с носом,
Он попросит: давайте жить мирно.
Так и хочется верить в ту сказку,
Но натура мышат – делать подло,
Пусть и жалко их малых, подмазку
Не поймут никогда своей кодлой.
Но никто не изменит сюжета,
И развязка одна – зло накажут,
Но «писатели» эти с приветом
«Подлый трус» – вновь начеркают сажей.

Нам терпеть до конца эти козни,
И кто яму копает – в ней будет,
Это видим всегда и сегодня,
Как вчера, но врагов не остудишь.
У них злая натура – антихрист
Эту свору поднимет и сразу,
И сегодня мы видим все вихри…
А концовку Писание скажет…
*    *    *

Есть, что глазу и скрыто в России –
Эта тайна плато Путорана,
Там пейзаж нереально красивый,
Человек там не делает раны.
Первозванное чудо природы,
И никто не копается в чреве,
И потопа не ринутся воды.
Если льды все растопят в потребе.

Для чего-то оставлен нам суши
Уголок в возвышении гордом,
Может, то для столицы нам нужно,
Под Москвой же есть море с рекордом.
Кто-то этим потопом пугает,
Да и кто эти знает все тайны,
И запас этот дальний и с края,
Пусть стоит на просторах беЗкрайних.
Хорошо – не изрыли те горы,
Не загадили ядом потоки,
И никто о насущном не спорит,
Чистота первозданного срока.

Может, крохи какие вылазят
И от прошлого нашей планеты,
Но никто не изучит тех связей,
Черепки под ногой без ответа.
Ничего мы не знаем о прошлом
И о будущем – тайна большая,
Мотыльки – что всё делают тошно,
После нас пусть пустыня без края…
*    *    *

Уголь, лес и металл – не Россия,
И другие то много имеют,
Нефть «Урал» – это ближе по силе,
Эта смесь уже нашего клея.
И народы мы клеим Уралом,
Это ось наша, кузница броней,
Серебра там находят не мало,
И мечи там ковались – кто тронет…

Невысокие горы, там старость
Сединою украшена зимней,
Но запас ещё есть, и осталось,
Что от гор их владельцы отнимут.
Не хозяйке то дали, а русским,
Что ногой оттолкнутся на Запад,
Не с поклоном, а с карой для прусских,
И для смеси, что в образе НАТО.
Не заденут, то жить будут долго,
А полезут кирдык им с Востока,
У нас есть и твердыня на Волге,
Что с мечом обнажённым, жестоким.

Кто с мечом к нам придёт – будет битым,
Аксиома, но гонит хозяин
Из-за моря, а сам где-то сытый,
Но приходит и время окраин.
Нас считали в задворках Европы,
А мы в центр превратились для мира,
И с душой, что в духовном широка,
С сердцевиной, что дали на вырост!
*    *    *

«Глобус пропитый» в школе – Россия,
И такой есть на стыках учитель,
Безработица душу всю выест,
За соломинку схватится житель.
Не у всех где-то сложится с вахтой:
И здоровье, и быт, и уменье,
И случайные люди, как трактор
По своим, кто поближе – на тренье.

Но и жизнь – в этих как бы зацепах,
Кто столбом на пути, кто-то вехой,
Кто бревном, что в сучках – не объехать,
И пилить надо «Дружбой» помеху.
Ну и имя пиле дали люди,
Видно эхо от «дружбы» двуручной,
Её тянешь-потянешь – остудишь,
Не металл, а загривок наружный.
И на выезд уходит дорога,
Но куда-то ведут эти вехи?
И вся прибыль в оффшорах в итоге,
А у нас одни сучья для смеха.

На кого же ишачит держава?
На гондоны заморского толка…
Это образ паршивой отравы,
Что везут нам в обмен без умолку.
Вся надежда на новое племя,
У них жизнь – самый главный учитель,
На мольбу – не оставить то семя
Среди плевел, до Господа нити…
*    *    *

Всё же осень в России прекрасна,
 И недаром зовут «Бабье лето»,
Там все краски сошлись в цвете ясном
Перед долгой зимой и раздетой…
Обнажённые сучья деревьев…
Обнажённые души для внешних…
Получается – время есть древних
И миг нынешних временных, вешних.

Но Россия огромная сущность,
И у каждого личное время,
И кому, что в сезоне отпустят
Неизвестно, здесь разная тема.
Кто-то сразу завял, кто-то долго
Сорняком зеленеет могучим,
Здесь и промысел Божий, и холка
Ожидает свой временный Случай.
И по осени где-то считают
Урожай и цыпленков подросших,
Кто и как там прореживал стаю
И не вспомнят – здесь видят хороших.

«Бабье лето» – последняя радость,
Этот образ житейский, но мудрый,
Так и нам здесь отпущено чадо
Уже миг перед временем нудным.
Кто незрелым падёт, где-то черви
Подгрызут и ускорят развязку,
Да и сахар с кислотами нервы
Пощекотят реально – не сказкой…
*    *    *

И «Последнее слово» – Россия,
Значит умный – в очках, да и в шляпе,
Классик Бунин то словом предвидел
И оставил на веки проклятье.
Только книги те мало читают,
И уже поколенья с дипломом
Дилетантов гуляет здесь стаей
И стрелять их не хватит патронов.

И уже не прослойка народа,
Это тренд иметь ксиву, бумажку,
Афоризм уже сложился вроде:
– «Без неё ты ничтожный, какашка».
Человек – это гордое слово
Подменили карьерой, успехом,
А там блат, внешний вид и готово
Поколенье, что правит здесь смехом.
И, понятно, чубы трещат бедных
Работяг, а культура в загоне,
Там «чулок синий» тянет из бездны
Этих новых, кто вяжет законы.

Кто же сеет здесь сорное семя –
Человек или вражеский демон?
И как тренд тот нарушить на время,
Убирать надо сор непременно…
Здесь Господь просветляет народу,
Что в очках, где-то мысли под шляпой,
Интеллект проясняется сходу
И Россия не будет распятой!
*    *    *

Сказки тоже другие в России:
Змей Горыныч, да Баба с метлою,
И нет гоблинов разных и змия
Приручили в конце для покоя.
Там Алёша младой и Добрыня,
Илья с Мурома – славной заставы,
Василиса-красава – плат скинет
И в лягушку опять для поправы.

А на Западе – эльфы да гномы,
И другая какая-то нечисть,
Люцифер, Вельзевул – главный демон,
Сразу можно детишек калечить.
Они малые добрые крохи,
Им добро прививать надо с детства,
А их сразу в колодец глубокий,
Безысходный – там некуда деться.
Кто-то эту культуру им вводит,
И, понятно, отрыжка – протесты,
Там в религии распри – как мода,
И за лидером все, как бы вместе.

Но так шло, так катилось и к краю
Докатились, и что же мы видим,
Да сошлись они в грозную стаю,
Нет протестов у них и обиды.
У них главный ответчик – Добрыня,
Он не так воспитал младо чадо,
Это присно, вовек и доныне
Не пускает на Русь эту гадость.
*    *    *

Лес горит – это сердце России
Полыхает на власти от гнева,
Её часть от людей уносима,
А вся прибыль уходит налево.
Не случайно там сушь по Сибири,
И дымы накрывают часть неба,
Как прелюдия гари по миру,
Где-то солнце на треть будет бегать.

Велика же Россия, но жалко
Нам любые для Родины скорби,
Наводнение где-то и палка
Есть из града и шторма для гордых.
Поражают тех бедствий масштабы,
А Поволжье накрыло дождями,
Да холодные двинулись хляби,
Мы и лета не видели сами.
Тоже власть надо как-то песочить,
Обвинить её в бедствиях Свыше,
А себя не причесть, мы же хочем
Изобилия, зёрен излишек.

И везти за бугор – дадут гроши,
А на них мы накупим соблазнов,
Прогуляем часть Родины, ношу
Же не сдвинем духовности грязной.
Божий гнев полыхает над миром,
А мы что исключенье – святые?
Да святых будут первых бить гирей
Если в Духе неправильный выезд.
*    *    *

Не оставит лукавый раскачку,
И возникнут протестные волны,
И адепты исполнят задачку,
Чтобы быть в искушениях полных.
Так же тихо сидят по квартирам,
А тут буйно на улицу с шумом,
И найдётся немало с задирой,
Что в толпе будут драться без думы.

Есть поверхностный взгляд на проблему,
А кто в корень заглянет – увидит,
Что там нити потянутся к клеммам
Не от Родины, к Западу гидом.
Кто-то платит и гонит накаты
Регулярно, обкатанной пробой,
У других получилось, и мата
Нам мечтают поставить, для гроба.
И кричит растревоженный житель…
Но ходила Россия под флагом,
И там тоже от внешнего нити,
Проплатили и слёз лилась влага.

Всё-то так, попущеньем Господним
Неизвестно куда мы доедем…
Мы в мольбе не за быт на сегодня,
Мы за большее нечто, с Победой.
Против волн у нас крепость старушек,
Этих белых надёжных платочков,
А вся власть – это взрослым игрушек
Не хватило и маются точно.
*    *    *

Как Россия достигла империй? –
То победы на Северных войнах,
И кто вход этот выход измерит?
Да никто – мы оттуда спокойны.
Там Кронштадт стал реальной твердыней,
И форты его грозные – точка
На могиле врагов, и доныне
Там вся лучшая флотская точность.

ПВО там двойное – на море
И на суше преграда ракетам,
Это первый редут наш с упором
На историю, с честью при этом.
И святой этот город упрямо
Охраняют и ангелов рати,
Пусть враги изнутри рыли ямы,
Но облом, всё, достаточно, хватит.
Эта Русь вновь встаёт исполином,
Что проснулся и чистит одежды,
Эту пыль, этот мусор из глины,
Что к расхристанным липнет невеждам.

Погуляли достаточно в воле
Полный срок человеческой жизни,
Всё на круги своя, и всё с болью,
Но иначе нельзя – путь Отчизны.
Так нам дали упасть и подняться,
А не жить в загнивающей жрачке,
Так мы видим лукавых объятья
И спокойную с гибелью спячку.
  *    *    *

На письмо жду с надеждой ответа,
А в затылок «Семёркам» – «Россия»,
Пробивает дорогу со Светом
И расставит в словах запятые.
Кого миловать, кто-то и казни
Заслужил, но в молитве прощенья
Встали души в концессиях разных
И сливаются в озеро мненья.

Всё по капле, потом ручеёчки,
Надо море – в едином порыве,
Для того и стихи в слове точны,
Чтоб кого-то спасти от обрыва.
Мы уже вполовину зависли,
И куда перевесят те гири,
То зависит от каждого, мысли
Воздвигают события в мире.
В этом тоже замечен есть опыт,
А молитва раздвинет и горы,
Если с верой попросят все оптом,
Но дождёмся итогов не скоро.

Воздвигает же кто-то препоны,
Искушения есть – в это верю,
А «Россия» же всех перегонит,
За «Семёрками» вслед, без потери.
Запрягают так медленно, быстро
Понесутся события с горки,
Что рассказаны в цикле, неистов
Будет бег этот поздний на порку.
*    *    *

Сериал по названьем – «Россия»,
Непрерывное шествие серий,
По живому, по ближним, по жилам,
Окончание нынешней эры.
Всё имеет конец и начало,
Даже наша беЗкрайняя пустошь,
Захватили часть мира и жало
Обрубаем любое – не устно.

Мы и вдоль-поперёк необъятны,
У нас просто болото с Европу,
Да и гор предостаточно, знатно
Не объехать равнину галопом.
Но здесь главное видится – люди,
Это малое русское племя,
Да по меркам планетным нас будет
Просто мизер – невзрачное семя.
Но какое явленье на вырост:
Богатырь исполинского роста
Когда в вере – является миру,
И с душою открытой для гостя.

Сериал – а кто Главный редактор,
Кто продюсер, откуда все роли?
Но мы видим явление фактом,
Что ведут нас достойно, чрез боли.
Эта эра кончается – точка
Скоро будет поставлена фильму,
И живым надо каяться срочно,
Прислонится молитвою к Сильным.
*    *    *

Камнепад летит – явно Россия,
Где ещё будет больше проколов,
На болотах увязнешь без силы,
На равнинах заблудишься скоро.
Бездорожье, беЗкрайность, безбрежность –
Это наше родное, кто помнит
О Родстве, и любимая снежность
Это наша с рождения бомба.

Не кидался снежками ленивый
Или очень больной, неподвижный,
А влепить кому в шутку в загривок
Или лучше по заднице, ниже…
Но сперва подменили подобья,
И приставкой приставили бесов,
И полезли толпою в объятья
По привычке без просеки – лесом.
До сих пор этим лесом блуждаем,
И не видно ни зги, ни тропинки,
Где-то, может, аукают с края
Кучка верящих в Бога, на льдинке.

То ли их донесёт где-то к брегу,
То ли к ним доплывут единицы,
Но такая выходит – не нега,
А обычная в ранах синица.
Но есть Бог – золотой серединой
Кто, где шёл – собирает по смерти,
А воскреснут – те будут едины
Кто пройдёт все лихие проверки.
*    *    *

Даже кладбища наши особо,
Мы идём по какому-то кругу,
Наполняем места эти скорбью,
Но утерян в отшествиях Угол.
Раньше дерево было как память,
Потом мода пошла на металлы,
Ныне камень полегче достанешь,
И встаёт это множество в жалость.

Все хотят уцепится за вечность:
Полировкой, отделкой и цветом,
Арматурой ли гнутой отмечен,
Всё равно – эта дань без ответа.
И до нас эти ложились камни,
Поглотила и стёрла их почва,
Но утерян обряд этот главный,
Провожать в Свет с молитвой – всё ночка…
Может, где-то есть крохи для формы,
Но уже не вернётся в единый
Знаменатель, всё ямы да тёрки,
Звёзды, плиты – то память из глины.

Этот путь у России особый,
Раньше проще – сжигали все трупы,
Потом в храм приносить стали в гробе,
Чтоб причислить в Небесные группы.
Без надежды весь мир этот в скорби,
Где-то максимум – путь в пирамиды,
Всё в песок, а единственный торный
В Воскресенье – в Небесные виды…
*    *    *

«Над Испанией чистое небо» –
И восстали монахи и бойня
Началась, и отряды приедут
Добровольцев, чтоб гибнуть достойно.
Но в конце получилось – прививка,
Им война мировая – по боку,
«Голубой» дали в кровь по загривку,
А народ был в покое глубоком.

Над Россией же хмуро и тучи
По над центром всё лето, прохладно,
Хотя юг был жарою измучен,
А восток подтопило – неладно.
Кто даст клич: « Грядет чистое небо»,
И народ соберётся во храмах,
Так угроза из вне будет требой,
Так же было всегда для упрямых.
Пока гром над башкою не треснет,
Не покрестит мужик свою рожу,
Это тоже печальная песня,
И всегда так концовки итожит.

На Крестом видим Высшее Небо,
Там по вере воскресшее Чудо,
Чистота и покой, в Свете нега,
А от нас же молитва покуда.
Нас покрутит циклоном и тучи
Будет север дарить нам прививкой,
Пусть война мировая могучей
Своей лапой не трогает сивку…
*    *    *

Надо сразу «Героя России» –
Кто припомнит весь цикл без заминки,
«Орден Мужества» – в книгах осилит
Хотя часть для своей серединки.
«Боевые заслуги» – за книгу,
И «Героя звезду» – за «Семёрку»,
Если сходу поймёт всю интригу,
Необычные факты и горки.

Там вся книга о цикле симфоний,
В полноте, совершенстве и точность
Нереальных и явных гармоний
Очень явственно явлено очно.
Я и сам поражён этой книгой,
В ней же пик всех моих изысканий,
Не убавить-прибавить и иго
Это благом спасения станет.
Там изюминка веры в созданье,
И в Творца, и для нас где-то выход
Золотой серединой: не рано,
И не поздно, не буйно, не тихо…

Кто «Россию» осилит – «Семёрку»
Тоже надо добавить к награде,
Чтобы, образно, быть на вечорке
Первым парнем – которому рады.
Пик награды, конечно, спасенье,
Там Герои – не с маленькой буквы!
В поле минном, в молитвенном бденье,
Но с надеждой, и вера – порукой…
*    *    *

И фасады меняют в России,
Постепенно подстроят под Запад,
Но нутро – эту Главную жилу
Не помиришь с когтистою лапой.
Внешне, может, всё чисто и линий
Не нарушат в черте горизонта,
Но иллюзия это и сгинет
Если глубже копнуть – виды понта.

Профнастил, да из пластика сайдинг –
Это новое слово в отделке,
А под ним деревянная крайность,
А удобства – во двор, это мелко.
Не изменишь нутро и фасадом
Не прикроешь убогие души,
На машинах, но пятятся задом,
И задавят часть веры, задушат.
Может, часть где-то есть – солидарность,
И фасад – где-то крест на могилу,
А под ним всё из мерзости, гарность
Там другая нужна – Духа сила.

Чтоб фасад не для глаз человека,
А пред Господом – душу наружу,
Наизнанку её, чтоб калека
Ветхий вылез и сгинул на стуже.
Не на Запад ровняться – на святость,
Отделятся от зла, от уродов,
И спадает с фасада проклятость,
Что в коленах у нас где-то бродит.
*    *    *

Есть эмблемы в петлицах – род войска,
Это пушки скрещённые вместе,
И двуглавый орёл – он достойно
Пережил разных выскочек честно.
Где те пушки – из меди бандуры,
И орёл растерял часть окраин,
Но Амур всё такой же есть хмурый
И эмблему танкисты отдраят.

Да и связь – эти молнии долго
Отдавать будут сразу приказы,
Что политика? – есть чувство долга,
Оно выше текущей заразы.
Всё меняется в фоне и пена
Возникает, бывает, горою,
Но стоит пограничник – беЗсменно,
Никогда эту грань не откроет.
Значит, есть то, что будет на время,
Неким главным критерием чести,
Некий уровень сложности в теме,
Что возникнет в контексте всей Вести.

Он недаром с Крестом на короне
Наш двуглавый орёл – это стержень,
И есть пушки врагам – кто затронет,
И Россия весь мир здесь удержит.
Это некая грань и граница
Где антихрист не ступит ни шагу,
Ради этого стоит и биться,
И являть свою честь и отвагу.
*    *    *

Тамерлан продвигался к России,
И спасения нет – этот воин
Поражений не знает и в силе,
Но пошёл разобраться с Ордою.
Золотую разбил на кусочки,
Наших недругов долго – заклятых,
Кто же так оборвал все цветочки,
Что им ягодок нет? – то занятно.

Так у нас есть икона – Владимир
Град её для державы готовил,
С Богородицей, центр невредимый
И твердыня стоит безусловно.
Да, один там стоял три недели,
Но убрался без армии голый,
Самозванцы немного сидели,
Но награда под задницу колом.
Даже кайзер сказал: на Россию
Не ходите, всем будут капуты,
Но пытаются, пробуют жилу,
Вдруг ослабла от внутренней смуты.

Изнутри враг тихонечко точит,
Но и здесь не прокатит та жрачка,
Богородицы Сын – не цветочки,
Это Плод – в совершенстве из злачных.
Ещё тысяча образов строгих
Богородицы есть у России,
Кто на нас? – пожалеем убогих,
У них нет этой силы красивой!
*    *    *

Лето радует вновь урожаем
Если сорт есть отличный и славный,
То неважно, что холодно к крае,
Он покажет изюминку в главном.
Если сладкий уже от рожденья,
То дожди ему только на пользу,
Наливается крупным везеньем,
И становится больше и больше.

Остальные мелки и невзрачны,
И кислятина ныне отменна,
И прогноз до конца неудачный,
Уже вряд ли что будет на смену.
Это частность моёго участка,
Но такое же действие в мире,
Был Мессия, пришёл – это ласка
И нет слаще уже этой лиры.
Мы уже целый месяц плод сушим,
Объедаемся, дарим знакомым,
И Христа – если слышали уши,
То другим надо дать – то законно.

Край мой Северный – сердце России,
Здесь «Великая» – речка по пояс,
Но икона открылась Мессии,
Край хранит этот в сладком покое.
Сладость здесь не в достатке, а в вере,
Чем труднее – то больше народа
Припадает к спасительной Двери,
Сортность та прививается в ходе.
*    *    *

Кто на Севере главный противник? –
Где-то мутятся с Ладоги шведы,
И под Тихвином встало нам диво –
Богородицы образ победный!
И весь Север та взяла Покровом
Для России, под скипетр державный –
Навсегда, там всё полито кровью,
И тот угол для веры – из главных!

Соловки там, Поморские старцы
Сочинили для центра ответы,
Расписали там мысль без помарки
И не дали всем скурвиться где-то.
Этот образ дыханья в затылок
Не позволил покинуть духовность,
Сердцевина вся с тыла застыла,
Удержала державу покровом.
Есть «Деяния» – в семьдесят первом
Отменили все клятвы на старцев,
Все напрасны гонения, черви
Это были, глодали всех жарко.

Богородица Севера тихо
Чистоту сохранила всей веры,
И подмогой то центру, где лихо
Покуражилась власть изуверов.
Неспроста – эти грани державы
С чудесами хранили иконы
Богородицы, Матушки славной,
Чтоб державе вернулась корона.
*    *    *

Про «Жирафа большого» – есть песня,
Попадание в вену – Россия,
У нас много примеров есть местных,
Когда вождь это всё – это сила!
Может просто прикуривать трубку,
А все поняли с толстым намёком:
Оторвут им башку, гадам, трутням,
Хотя эти итоги далёки.

У нас ныне «Наказы» со скрипом
Выполняют, футболят проблему,
Все жирафами стали , и диким
Будет этот период коленам.
Изучать будет школьник в проекте
Как мы жили со «средней» зарплатой,
С минималкой, и с пенсией «крепкой»,
Удивляться и даже поплакать.
Запредельные суммы – таблетки,
Запредельный  итог – коммуналка,
Даже мы – те, кто варится крепко,
Посочувствуем городу – жалко.

Там нет зелени, что с огорода,
И солений, и разной приправы,
И старушки убогие ходят
В магазины, и носят отраву.
Да отрава везде, телевизор –
Это первый мучитель для духа
Но здесь шеи жирафов без сдвигов
И к иконе не тянет – проруха…
*    *    *

Есть «Вратарница! – сердце России,
Но и Юг прикрывает России,
По названию Иверских имя –
И иконе, и братского строя.
Есть предание – кинет обитель
Так же чудно пред входом Христовым,
Когда вновь Он вернётся на битву,
Как объявлено в истинном Слове.

А у нас много разных событий,
Что повязаны с этой иконой,
Её списки гуляют, все нити
На Афон, что в мольбе без препоны.
На Кресте этот избранный образ
Гармонично вписался в окружность,
Занимает всю Южную область,
Перекрыли все секторы дружно.
Это – мистика, так всё разложить,
Но для верящих, это есть Корень,
А враги будут прыгать из кожи,
Но пытаться, и здесь враг упорен.

И уже не мозаика в куче,
А ясней проступает картинка,
Почему не осилит могучий,
Почему у них в злобе заминка.
Где попущено, где и придержат,
И Россия – часть Главного плана,
Сохранила остаточки верных,
Но и враг до конца не устанет…
*    *    *

И часть сектора – вражеский Запад,
Он закрытый Смоленской иконой,
Эту часть никогда не оттяпать,
Навсегда она связана с домом.
Сколько там перерублено в сечах
У России защитников верных,
Он крестами весь сектор отмечен,
Оградил нашу землю от скверны.

Но она просочилась к нам сапой
Очень тихой, под видом торговли,
И вино, и табак будут лапать
Наши души, и к аду готовить.
Все оттуда идут заморочки,
Это главный путь разной заразы,
И поэтому Богом дан точный
Богородицы щит – но он связан.
Он опутанный нитью неверья,
Все щиты она спрятала в кокон
Этой мерзости липкой и серой,
Но хранит всё Россия для сроков.

Когда время придёт эту нечисть
Порубают казацкие сабли,
И старушки в платочках на сечу
Эту главную выйдут не слабо.
По молитве спадёт паутина,
Богородица всюду, а в центре
Её Сын, и Россия в едином
Духе встанет при нужном моменте!
*    *    *

Богородиц иконы – в окружность,
Это полигональная кладка,
Где-то тысяча штук встанут дружно,
И не страшен ни пресс, ни усадка.
Эта тысяча есть местночтимых
И всеобщих прославленных ликов
У  России – внутри неделимой,
Мегалит необъятно великий.

Что нам враг – то творили не люди,
Это промысел Божий чудесный,
А от нас и другие, где трудно,
Получают подмогу – всё честно
Это в нашей крови быть со слабым,
Защищать, кто вагами обижен,
А не жить по себе абы-кабы,
Да тащить под себя, что поближе.
Все кусочки – есть высшая ценность,
И то Клад сокровенный и вечный,
Он не в золоте, в вере отменной,
Что для нас собирали беЗпечных…

Нам готовое надо почистить,
Обновить это слёзной молитвой,
И тогда эта тысяча Истин
В её Сыне окажется слитком.
Невозможно в нём вынуть детали
Или новые класть самочинно,
Сам Господь, если надо – добавит
В эту кладку – нам людям из глины…
*    *    *

Даже просто машина без смазки
Забастует со стуком железным,
А в духовном нас тешили сказкой
Про утопии миф не полезный.
Что осталось на лесоповале?
Да пеньки и нет тел на погосте
Рядом с храмом, колымские дали –
Это образ, что дальше уносит…

Но вернулась часть душ, это смазка
Постоянно бывала прослойкой
Между внешней от идолов тряской
И основы из образов стойких.
Нашу веру нельзя ни пощупать,
Ни заложить в сверхмощный компьютер,
И в очках не увидите с лупой,
Это дар что-то слышать средь мути.
Эта смазка незримого свойства,
И легка с ней блаженна молитва,
Разговор наших душ не геройски,
Покаянно с Творцом не сердитым.

Он не будет калёным железом
Выжигать эту плоть без остатка,
Что запачкалась сажей из бездны,
Постоянно крутясь средь осадков.
Велики механизмы России,
Эту смазку в светильники веры
Доливать надо девой красивой,
Этот образ прослойки – примером.
*    *    *

Этот праздник родной для России,
Пусть он в августе в пост, но он светлый,
От Христа этот Свет отразимый,
Да и Яблочным Спасом отметка.
Так совпало и нам это в радость,
Что плоды освящаются Свыше,
И Медовый есть Спас, и награда
И орехи пощёлкать детишкам.

Бытовые, как видится, темы,
Но народ притекает от быта,
Постепенно прозрение пленным,
В этой плоти текучкой зарытым.
Мы сейчас можем знать с Интернета,
Что Фавор, Назарет это близко,
Там вёрст пять что-то с мелочью где-то,
Может, бегал Спаситель мальчишкой.
Для Него там родные просторы,
Но Он к Небу пошёл подключиться,
Трое верных увидели взором,
Испугались и падали ниц там.

Невозможно то вынести плоти,
Осознать и сложить всю картинку,
И, понятно, болтать им охота,
Попросили их сделать заминку.
Мы же тоже болтаем по верху,
Глубина открывается Свыше,
Невозможно то плоти без веры –
Дух Святой без молитвы услышать.
*    *    *

Вновь сошлось откровение Свыше,
И «Россия» – есть книга восьмая,
Этот день будет в вечность не лишний,
Продолжение Божьего пая.
Сам Господь то открыл на Фаворе,
Будет Свет неземного творенья,
Всё иное без страсти и горя,
Как бы в облаке неком, без тени.

Нам пока что убогие кущи,
Шалаши – там где с милыми тёрки,
Но нам образ из Рая отпущен,
Там Ильи с Моисеем дух твёрдый.
Это выше творения образ,
Туда верой дорога уходит,
Или трудно законом не добрым,
Но не даром отпущены годы.
Даже просто подняться к вершине –
Уже труд неподъёмного свойства,
А понять то, что видится Свыше
Уже вовсе святое геройство.

Воскресение – это восьмёрка,
Даже знак есть такой ¬– беЗконечность,
И там Свет, что не прячется в норки,
Отовсюду, везде, это нечто…
Основное же стадо баранов
Под горой, там где серые волки,
То не образ, то правда, как рана,
Там часть милых им в гору путь долгий.
*    *    *

Кто сказал, что цветы – не Россия,
Да Голландия здесь отдыхает,
Когда осенью встанут красиво
Эти крохи злотые из Рая.
Что их краткие миги тюльпанов,
Золотые шары – на всю осень,
Да и флоксы и бархатцы встанут
Украшеньем букетов хорошим.

К сентябрю у нас водится в школу
Собирается лучший букетик,
И любимый учитель – не нолик,
Часть души его в деточках светит.
И в духовном у нас есть Учитель,
И кто с Ним, Он отделит часть Света,
Уже здесь на горе были нити,
На Фаворе Небесным приветом.
Этот Спас – девятнадцатым в числах,
Но мы в храм не приносим букетик,
И часть душ в бытовухе зависла,
И себя не одарят при этом.

Он наш Бог не нуждается в крохах,
Ему полностью души откроем,
И с молитвой нормальной, глубокой
Пред рентгеном покажем, что стоим.
Это в нашей душе есть бутоны
Даже лилиям лучшим на зависть,
И их в храм надо, лечат где стоны,
И в букет их причастием ставят.
*    *    *

И уже накосячено много
В этой классике, в ложных кумирах,
Но попробуй их словом потрогать –
Вмиг сбежится защита с задиром.
А особенно всё при Советах
Было жёстко зажато в регламент,
Всё разжёвано в строгости клеток,
Неподъёмный для критики камень.

А потом стали в ямы известных
Загонять, и обрезали лишку,
Иногда даже грязно, не честно,
Наизнанку всю честь и бельишко.
Конъюнктура и жёлтая пресса
Тоже сделали чёрное дело,
Позолота слетела с «чудесных»,
Но и правду тасуют умело.
Иногда могут чёрное светлым
Распиарить и снять сериалом,
И открыть разной нечисти клетку,
И «срубить» даже денег немало.

Эти крайности – доля России,
Нам досталась ся чаша по полной,
Были взлёты и полные сливы,
Как положено – пена и волны.
Неизменно священное Слово,
Но по разному карты в колоде,
И враги на подмену готовы.
Как бы «ангелом света» – на вроде.
*    *    *

За баранку держаться шофёром
Фронтовой ли дорожкой, к любимой,
Это тоже России опора.
Разным ветром с пути уносимой.
Надо крепче держаться, но ныне
Автоматики много и мощность
Запредельно большая, не стынет
Радиатор, и светится ночью.

Это всё увеличило скорость,
На дорогах сравняли ухабы,
Но всё вместе не стало опорой,
И аварий всё больше – расхлябы…
Но у многих там некому плакать,
И летят под откосы машины,
Но не плоть, здесь до ада клоака,
Это душам аварии в шины.
Полетели мосты, даже судьбы
Или что там ещё при запасе,
Что же в счёт, или что нас погубит
При аварии скорбного часа?

За баранку держаться молитвой,
А мотор – это мощная вера,
И дорога от Господа нитью,
И препятствия тоже в примерах.
А любимые – Троица, в Духе
Невозможно отъехать от трассы,
За Россию помолимся: сухо,
Чтоб доехать до Звёздного часа.
*    *    *

И топор – это наше оружье,
Да и кашу с «наваром» не сваришь,
И стрельцы отсекали недужье
Если в голову лезло из далей.
Это наша мораль и царь Грозный
Он недаром доныне – кость в глотке
Разной нечисти внешней, обозной,
Поливают развратом и водкой.

Он же войско создал из монахов,
Даже форма была у них – ряса,
И метла, чтобы вымести взмахом
Всех иуд, что доныне ждут часа.
Это старый приём – делать чёрным,
То что чистили жизнь в покаянье,
И травили их ртутью упорно,
И весь род извели – это рана.
И доныне последствия смуты
И Раскола – то новые вехи,
Не «Стоглавым» собором – минуты
Здесь решений отдельных со смехом.

И враги усмехаются грозно,
Потирают ручонки довольно,
Но и так закалить что-то можно,
Углерод он из грязи – всё больно…
Но Царь Свыше оружие точит,
Есть пророчества – это и греет,
И Россия вновь встанет из ночи,
Воскресение – флаг наш на реях!
*    *    *

Было: «Утро» – «Стрелецкие казни»
И топор развернули на верных,
И путей не представили разных,
А что шли, из истории нервной.
И рубились так братья на братьев,
А потом оказались в пустыне,
Не пускают нас дальше проклятья,
И блуждаем безводно доныне.

Наш Исход не прошёл ещё цикла
Очищенья от рабской заразы,
И не вымерли дети, что дико
Вслед за партией верили в фразы.
«Ум и совесть, и честь» – для эпохи
Этот лозунг иллюзии светлой
Оказался со ржавчиной, охи
Развалили его без отметки.
Это после поставят оценку,
Когда кокон спадёт и наружу
Что-то вылезет вдруг непременно,
А что будет? – не видим со стужи.

Так Россию карают-прощают,
Десятина взимается дани,
Обрубают, что лишнее, с края,
Очищают заразное с раны.
Неизменно – есть Красная площадь
И собор с колокольней-графином,
Семицветное нечто и мощи
Всех святых – это рати для Сына.
*    *    *

Мы жирафов не видим в России,
Отчего же так помнится песня,
Гумилёва стихи и красиво
Бард Никитин исполнил чудесно.
В «Одноклассниках» выложен ролик,
Без рекламы немного просмотров,
У нас ждут распиаренный нолик,
Чтоб как все приобщиться без пота.

А там надо послушать и грустно
На душе, даже жалко подружку
У поэта, стихами – не устно
Утешать её образы будут.
Мы же тоже мечтаем утешить
И своих в нашем сереньком быте,
Они грезят о море и пешем
По местам не идут за открытьем.
Открывается синее небо,
Открываются синие дали,
И душа, как гармонь, для Победы
Открывается в ширь, на удалость.

Грусть и удаль – то крайний параметр,
Нам идти Золотой серединой
Где гармония, бродим покамест
Не изыскано с думой единой.
Как найти это Высшее небо,
Где Любовь, что на Суд не приходит,
Где нет плача, насущной потребы,
Где Живые пресинее воды?
*    *    *

Неизысканно бродим по местным
Закоулкам и блеклые краски,
Разве где в огороде чудесным
Промелькнёт огоньком – не опасным.
Мы огонь собираем по искрам,
Разогрев для души постепенно
По молитве, конечно, приписки
Здесь не катят, как в мире у тленных.

И для вечности копятся крохи:
Этих вспышек, открытий, мгновений,
И в России откроют глубокий
Горизонт и без смертности тенью.
Проясняется мир с этой лупой,
В свете веры оттенки другие:
В отношениях, личностях, тупость –
Как проклятья над всем родовые.
Но и умный не выглядит сильным,
Видишь пену его на минуту,
Всё пройдёт, будет прахом могильным.
И добро его сгинет кому-то.

Вся изысканность дариться в храме,
Причащеньем незримым, но ярким.
И огонь этот дарят упрямым,
Чтоб делился словесностью жаркой.
Кто-то проповедь где-то закатит,
Кто в набат будет бить непрестанно,
Огнемётом сжигая проклятья
Родовые – и звать непрестанно…
 *    *    *

Иногда по утрам словно трактор
Прокатился по мне и расплющил,
Или словно в штанишки накакал –
В воскресение образы гуще.
В расслабленье от ждущей текучки,
Не хватаешь отраву из кофе,
Не бежать, чтобы делать, что лучше,
А естественно дремлешь в потоке.

А поток сразу образы строит,
И индукция Свыше даст строчки
Канонически, точно, без двоек,
Всё по Библии, истинно, точно.
Мозг в отключке от этого мира,
Где пищит где-то рядом ребёнок,
И компьютер гудит, вся квартира
Понабита народом не сонно.
Отстранённо я где-то летаю,
Краем уха хватая детали,
Отсекаю, что лишнее, с края,
И прошу чтоб в «Россию» – что дали.

А «Россия», что вслед за «Семёркой» –
Это лучшие в творчестве книги,
Не мои, хотя жизнь моя горкой
Выступает когда при интриге.
Я же трактор духовного поля,
А вот здесь со штанами порядок,
Воскресения жаждая, доля
Чтобы с верными в Свете встать рядом.
*    *    *

«Семистрельная» – Божия Матерь,
Умягчи раны плоти в России,
Из Совдепии топаем с матом,
По пустыни идём не к Мессии…
Всё ещё бродим где-то по кругу,
По безводным местам и идею
Не нащупали общей подругой,
А продажных подстилок имеем.

Они разные мерзкие твари,
Но в нарядах, надушатся, звонко
Зазывать будут, грязью одарят
И страдать будешь в вечности с вонью.
Тоже образ понятный для злобных,
А таких – можно строить запруду,
Перекрыть Ниагару, дать отдых,
Никогда больше падать не будет.
А у нас – будем падать и падать,
Нескончаемо это движенье,
И летит это месиво к аду,
Кто зацепится как-то – везенье.

Или промысел Божий, чтоб душам
Всё же шанс был ничтожный и малый
Всё же вечное Слово услышать
И пробиться – не падать устало.
Семистрельные иглы по полной
Прокололи страданием душу,
Ты услышишь с молитвами волны
И о наших родных, непослушных…
*    *    *

Не совсем мы «Четыреста сорок»,
Ни четвёрка последняя цифра,
Полноты тоже нет из семёрок,
Но шестёрки угрозой нависли.
Уже всех номеруют по полной,
Скоро паспорт введут электронный,
И конец – все приметы исполнят,
Ни купить, ни продать – все законы.

Там зашит этот код с ИэНэНом,
И кто принял его это зомби,
А таких очень много и пленных
Поведут на убой в катакомбы.
Там закроют последний луч Света,
Будут где-то лазейки – обряды,
Остальным же неоном одеты
Подземелья, в рекламной награде.
То купи – будет полное счастье,
А вот это – награда джекпотом,
А вот то – разведёт все ненастья,
Покаянья не надо, мир оптом.

Чуть не рай обещают построить,
Удлинить человечеству жизни,
Но в реальности – реки из гноя,
Низведенье до скотности нижний.
Номера – мы ноли, с Единицей
Повезёт – если даром где встанет,
И получится плод – не синицей,
А журавликом в ангельской стае.
*    *    *

На Успенье вновь плачет часть неба
Над Россией, страдает Поволжье,
Зерновые не убраны, хлеба
Недобор будет в весе, как должно.
Это лето заполнится многим,
Необычно коротким и быстрым
Переходом итожить итоги,
Уже минус маячит, как искры.

Необычность по миру прогнозов,
А синоптикам видятся циклы,
И наденут кондом на занозу,
Чтоб без паники люди привыкли.
Успокоят, да хватит нам веса,
У нас пашня не вся ещё в злаках,
Их приём обольёт всех чудесным
Сверхелеем – забудем и плакать.
На поминках не крестятся люди,
Вспоминают прошедшие вехи,
А загробное Царство где будет? –
Да нигде, это людям помеха…

Там же рамки поста и молитвы,
На поминках же пир был колбасный!
На Успение, в среду? – привыкли
И без водки не сядут те массы.
Как не плакать на Небе над нами,
Мы горим по окраинам быстро,
А потом и на мир будет пламя –
Есть прогноз канонической искрой…
*    *    *

Мне «Семёрки» разложили чётко
По ячейкам и полная гамма
Разных нот и с цветами работа
Получилась удачливо – странно.
Каждый цвет выбрал нужную книгу,
А оттенки пошли вне «Семёрок»,
А восьмая – «Россия», интрига
В триколор разовьётся без спора.

Там три цвета и Бог Триединый
Новый день сотворит после смерти,
День восьмой – Золотой середины,
Что воскреснет для Судной проверки.
Кто её не пройдёт будет ниже
Даже плинтуса в щели задвинут,
Но пошли измышления книжек –
Философии труд невидимок.
Каждый тянет всю тему из пальца,
Сколько душ – столько будет и мнений,
А мы все в этом мире скитальцы
Дня шестого, творения тени.

Но воскреснем и день будет полный:
Без болезней, без скорби и плача,
Не нужны будут времени волны,
Всё пойдёт равномерно, с удачей.
День восьмой – философия веры,
Эту тему любому откроют,
Кто и Семь понесёт без потери,
А не в табеле парочку троек…
*    *    *

«Утомлённые солнцем» – Россия,
Это образ двоякий и сложный,
И война есть и вехи крутые,
И «любовь», что зашла – невозможна.
Утомлённые временем грани
Или новые отблески Света,
Что помехой, что помощью станет,
Куда душу закатим при этом?

«Утомлённые ядерным солнцем» –
Этот образ над миром маячит,
Вавилон ли сожгут с его понтом,
То ли просто отскочит где мячик.
Там же столько случайностей вроде,
Даже цель есть – искусственный разум,
Это зонтик при дурной погоде,
Он прикроет-ответит – всё сразу.
И враги – те задвинули Бога
За большую из долларов печку,
Из юаней, из евро, их много,
И своё видят истиной нечто…

Всем свои надо выгоды крохи,
Утомлённые сразу с рожденья
Эти души блуждают в глубоком
Дне без Солнца, мгновения тени.
Утомление – мерзкий параметр,
Это сразу антихриста слуги,
Но их много и пик их покамест,
А Рассвета не ждут, и не будет…
*    *    *

Где-то мир есть подспудный веками,
Но откроется верным в конечном,
Но кто слеп и во мгле, и не с нами –
Для них Светлое фон, что за речкой…
Речка смерти и прыгать по вере,
Через тот водопад и пороги,
Без надежды, Спаситель утерян,
А грехи они есть у убогих.

И у нас они есть, но святые
Показали пример запредельный
На все случаи, слабые выи
Не отмазка при жернове мельниц.
А нас будут молоть очень жёстко,
Убыстряется скорость кручений,
И весь мусор очистится щёткой
С не отсюда законами – кремнем.
Их нельзя изменить эти грани.
И нас быстро суют в этот жернов
Уже сразу с родством и что странно
Даже местность бывает средь тёрнов.

Это свыше отбор, калибровка.
А у нас – добровольность в очистке,
И упорство, не прятаться ловко
За дела суеты, и по списку…
У нас много отмазок лукавых,
Но к России причисленный буквой
Кто читает сейчас, чтоб исправить
К Небу путь, через смерть, но с порукой…
*    *    *

У России есть множество маршей,
Но Бичевская спела особо
«Русский марш» – он по чину всех старше,
Он для скрепа страны – её скобы.
Прилагательный образ есть – русский,
Там якут и бурят, и татарин,
Кто иначе подумает – узко
Будет думать, не в образах старых.

Почему сохранилась держава,
Потому что играли на равных,
Всем достоинство дали и право
И религию выбрать – путь Главный.
Больше где-то гонялись за ближним,
За своим старовером упорным,
Но так лучше явился подвижник:
Кто горячий, кто тёплый, кто сорный.
В целом марш оставался державным,
За славян и за Правду вступались,
И сейчас где-то в Сирии ставки
Открываем для слабых – нас ждали.

«Русский марш» – это скрепа для мира
Удержать перед пропастью в бездну
Часть планеты из бедных и сирых,
Кто Мессию дождётся победно.
В это верим – чеканному маршу
Подпеваем, и в ритме едином
Призываем – идти без помарки
Всех на встречу пришествия Сына.
*    *    *

Виновата с нагрузками осень,
Что немного устал и рассеян,
Даже в конкурс зашёл с перекосом,
Но молчать пред зимой не посмею.
Не моя здесь вина, что всем трудно,
И последние листья срывают:
Из примет, из Библейских, из Судных,
И приблизили  к пропасти, к краю…

Это осень духовного толка,
И здесь краски из чёрных оттенков:
Без листвы, без плодов, не умолкнет
Ярый ветер, он больше не пленный.
Это чашу из Божьего гнева
Ангел вылил, другой на подходе,
Без вины – никого, тяга к Небу
За соблазнами спряталась вроде.
Это всё про Россию, про холод,
Что идёт непременно и грозно,
И трясут всех погодой, и соло
Где-то ангелы учат, возможно.

Это помысел Божий про осень
Сотворить эти грозные строчки,
Чтоб нагрузку добавить на оси,
Мы юлы, что к обрыву, и ночью…
Без вины виноватых не будет:
Есть обряды, законы и совесть,
Все по полной попали, и судеб
Много мёртвых, и плата здесь кровью.
*    *    *

Этот образ у Блока с аптекой,
С фонарём, да и ночью – живучий,
Уже век, а как не было века
Для души, что во тьме – невезуче.
Но кто видит воскресшие храмы
В ясном дне, и в цветах – видит шансы
Небольшие, для душ из упрямых,
Переход совершить в постоянство.

В этот Город из вечности в злате,
Где не будет аптек, и нет ночи,
Фонарей под глазами, проклятий.
А Любовь воцарится – всё точно!
Но пока что горящие трассы,
И огни из рекламы в неоне,
И аптеки с кондомами массе,
Не рождались, чтоб дети, для Дома.
Этот образ России живучий,
И нет выхода: режутся вены,
Кто-то травится, где-то есть случай
Проскочили и это мгновенье.

Но живут как-то в образе зомби,
Машинально заводят машину,
И огнями по городу в тромбах
Безысходно гоняют едино.
Пулю в лоб – и не будет мучений…
Не у всех где-то спрятана пушка…
А до храма дойти? – образ лени,
Да и мысли все заняты чушью…
*    *    *

Поражён я закрытым вопросом,
Как открылись в уборочной двери,
Даже третьим моим сенокосом,
И картошки, и яблок – всё в меру.
И погода, и помощь – по полной,
Да и сам коренным потихоньку,
Это после инсульта и волны
Догоняют ещё, ищут тонко.

Всё по полной – не в Болдино осень,
У нас нет крепостных и Арины,
И живём мы в России с вопросом –
Перемены прошли середину?
Это время Исхода к закату,
Скоро вымрут советские люди,
Что из рабства и с семем проклятым,
Был неверия пик – очень труден.
Было «счастье» и были подачки:
Доходила и очередь с крышей,
«Москвичи» по талонам – шик тачка,
Килограмм колбасы – весь излишек…

Кто-то помнит и весь в ностальгии
Об утраченных шансах быть в равных,
Но здесь срок человеческий, выезд
Был к Исходу, к пророчествам главным.
И не то ещё скоро увидим…
Но в Исходе свои заморочки:
Есть и бунт, и текучка, обиды,
И куда, кто идёт? – мало точных…
*    *    *

Вся Россия страна – необъятна,
И есть к морю прорубленный выход,
А нам слушать о море приятно
Когда в мире спокойно и тихо.
Но «Раскинулось море широко»
Здесь особо: нам жалко беднягу,
И старушку, слеза в её оке
Навсегда – это жизнь в своих язвах.

Переходы идут вкруг Европы,
Да и Африку мы огибаем,
И на севере льды мы не топим,
Ледоколами славимся в крае.
Получается наша держава
Постоянно нуждается в море,
Без войны её детям забава
Испытать что к чему, даже горе…
Эти волны – бушующий образ,
Для чего наша жизнь? – для пропажи?
Для рыданий горючих, не добрых? –
Все мы выйдем до Света однажды.

И на миг нам покажут часть Света,
От девятого дня до итога
Где-то сорок отпущено меток,
И уйдёт она верою к Богу.
Нет иного пути, даже дело –
Всё с законами Божьими обруч,
Мы к Врачу обращаемся смело,
И до вахты – последней, не доброй…
*    *    *

На плоту моём маленьком трудно,
Есть житейские наши пороги,
И швыряет его, да и будней
Из текучки достаточно вроде.
Но выносит и в полночь, и позже
На просторы словесного моря,
И дают в этих образах вожжи
Куда плот наш отправится вскоре.

Да и целом Маяк наш известен,
Это образ – Христос, в Него вера,
И ничто ураганы из местных,
Мы надеждою чувствуем Берег.
Что ещё? – да Россия и флаги,
И Андреевский главный на штоке,
Триколор – тоже образ не слабый,
Да и смысл возникает глубокий.
Не за рифмой поход, не за славой,
А найдём, может, слабую душу,
Что блуждает во тьме, средь отравы,
И спасательный круг ей, что нужен.

Нитка нас в эту будущность тянет,
Есть надежда, отрада – Злат Город
Наконец-то увидеть, обмана
Никакого, возникнет он скоро…
Все уже эти створы замкнулись,
Мы идём на последнем этапе,
Собираем ослабших средь улиц,
Средь болот – не оставим их жабе…
*    *    *

Анекдот есть ходячий – «Чапаев»,
Вестовой неизменно там – «Петька»,
Да и «Анку» до кучи клепают,
Эта троица вместе не редко.
Что ещё для безбожного мира
Кроме пьянки с развратом любезно,
Ничего нет святого и дыры
Даже в смерти – все канули в бездну.

Ничего…. Анекдоты забудут,
Про каких-нибудь пупсиков тема
Актуальнее вылезет людям,
И поржут под пивко непременно.
Юмор тоже, конечное, нужен,
Но он тонкий, нормальный и с кляксой
По страстям нашим низменным, сужен
Горизонт там бывает с той пляской.
Как везде – так и там будет полюс
Со своим, как магнит, притяженьем,
Собирают всю нечисть по полю,
На другом же конце – всё без тени.

Там же Свет заливает округу,
Через смерть туда вход и реально
Даже здесь души в мощах пребудут
И ответят молитве из далей.
У нас Троица – истинный Полюс,
Притяженье России по вере,
Человеку отпущена воля
Сделать выбор, а дальше – как Двери…
*    *    *

Снова время встречать перелёты
Провожать этих птиц на полгода,
Где и больше, в России охота
За нагулянной дичью, до пота.
Снова слышим бабаханье с эхом,
Где-то смерть собирать будет жатву
Очень явно, кому-то потеха,
А кому-то и плач, и проклятья.

Но то дичь, беЗсловесная птица,
А за нами охота без срока,
Наши души убить здесь стремится
Нечто злое из бездны глубокой.
Эти птицы летят за пределы,
За границы страны моей стылой,
А бьют души погрязшие в тлелом,
Кто без веры живёт здесь уныло.
И их ловят силками и клеткой,
Они падки к красивой приманке,
И отрава снотворная, с сеткой
Перед ними лежит постоянно.

Но есть выход – укрытие в храмах,
Там отраву разбавят елеем,
И силки отпадают и драма
Тех кто верит обходит, жалеет.
Там спадает снотворного морок,
Открывается клетка проклятья,
Перелёт там особый и дорог,
Через смерть в Воскресение к братьям!
*    *    *

Этот день в Новолетии строгий,
Начинает цепочку событий,
Евангелия вести дорогу
Пробивают и в духе открытья.
Этот день Иоанна Предтечи,
С Головы – здесь отметился Ирод,
Нарицательный образ – отмечен
Навсегда, как злодей, перед миром.

Избивали когда-то младенцев,
Тоже Ирод – с проклятием имя,
Извели это слово – всё меньше
Принимают его от родимых.
А нам память – суровости образ,
Что за правду – закованность в цепи,
И в угоду словца, как бы «добрый»
Был «подарок» плясунье прилеплен.
Тоже так извела это имя,
Мало кто не слыхал про преданье
Как кончала плясунья в гордыне,
И главу её льдом – в назиданье.

Саломея – прельстительный образ,
Даже здесь для России отметка,
Негатив малой буквою собран,
И весь опыт веков своей сеткой.
А нам строгости день – выше нет и
Не бывать на земле – есть Предтеча
Перед Господом нашим, пред Светом,
Он из первых и Рае, и вечен!
*    *    *

В этом цикле всё творчество – вопли,
А в России открылась пустыня,
Но неважно, есть смысл и глубокий,
И все песни спасенья о Сыне.
Не мои уже строки и темы,
Я всего лишь ничтожный посредник,
И в мольбе подключение к клеммам
Этих токов незримых последних.

Ощущение дали, что гибель
Ожидает весь мир изначально,
По пророчествам точно всё движет,
Ничего здесь моёго, всё в дальнем.
Даже то, что пустыня – ничтожно,
Мы зайдём по предчувствию с тыла,
Неожиданно явимся, мощно
С этим Светом в душе неостылым.
Разогрев же идёт постоянно,
Даже в храме те вестницы слышу
Неожиданно, дух в покаянье
И находит душою излишек.

В этот день Иоанна Предтечи
Нам его вспоминаются вопли,
Из людей это больший и светоч,
Через трудности шёл и широко.
Этот мир – он для Рая обрубок,
Отсекут его вскоре, и с кровью
И на блюде – лукавому, трубы
Уже воют, воскреснуть готовят…
*    *    *

В колее с подстраховкой есть рельсы,
И к обрыву ползём неминуче,
И везут обреченное тельце,
Кто удержит? – Россия и Случай.
Все мы знаем готовится кризис,
Но какими мы выйдем наружу?
Накопились такие интриги,
Кукловоды с пророком не дружат.

Ради денег все войны – нас хитро,
Как собак, подкормили бойцовых,
Мы с идеями вышли на битву,
Оказалось так поле готовят.
Где, что рухнет, и кто даст отмашку,
И какая по счёту интрига?
И спасать будет каждый рубашку,
Что своя и пророчества двигать.
Но есть силы незримо за кадром,
И у Света со тьмой свои тёрки,
Так и тьма в своей ярости ядом
Напитает весь мир из упёртых.

Это в песне весенний есть выход,
Там размыли ручьи где-то кромку,
А у нас с подстраховкой, под дыхи,
Чтоб не вздумал затеять где ломку.
У нас выход один – это в смерти
Попросить Воскресенья лазейку,
И помиловать грешных, поверьте
И, возможно, оставят ремейком…
*    *    *

Листопад из людей над Россией,
Это образ без дома листочков,
Подсознательно чувствуют стылость,
И тепло от работы им точно.
Где работа – там дом и хозяйство,
Так пошло с установки Советов,
Не от храма весь танец, а дальше
Их уносит от корня и Света.

Получается эти замесы
Изначально духовного свойства,
Да ещё пропаганда завесу
Из словес опускала в геройство.
Основная же масса по ветру
Уносилась, и в камнях есть город,
В лабиринтах там больше зацепов
И осели – где лично, где хором.
Это жизнь и из жизни примеры
На поверхности, корень же глубже –
В этих храмах порушенной веры,
Кто найдёт и увидит в сей луже?

И из этого надо державу
Возродить и удерживать в духе,
Чтоб антихрист не гнал свою ржавость,
Не точил все устои, к разрухе.
Но остались ещё где-то корни,
И дают семена нашей веры,
И ростки пробивают упорно
И асфальт, и бетон – есть примеры!
*    *    *

Сразу осень и дождь не по детски,
И ночами предзимья прохлада,
«Бабье лето» сглотнулось конфеткой,
Неожиданной резкой преградой.
Не успел кто – копать будет с грязью,
И поля где не убраны – плохо,
Горожанам же что – без боязни?
Отопления нет – тоже охи…

Неожиданно резко и кризис
Вмиг обрушит финансовый сектор,
Хотя ждут по приметем, не близко
Мол, ещё проживём свое лето.
А где кризис, так жди перемены,
Кто-то крутит пластинку по кругу,
И виток за витком ближе к смене:
Всех, всего, и легко и с натугой.
Что в конце? – то известно и ясно,
То зима, а по духу – антихрист,
Урожай кто собрал – не опасно,
И где печь – будут в пламени вихри.

И где сердце гореть будет жарко
Есть надежда другим в отогреве…
Как Россия идёт, без помарки?
Тоже есть и пустышки на древе…
Все приметы давно перед нами:
И чума, но и пир есть с размахом,
Мы же здесь – изменяем мир сами,
Но облом и вовек будем плакать…
*    *    *

Очищение с дома Господня,
А гнойник назревает в России,
И нам вскрытие первым угодно,
Чтобы вылились примеси злые.
Мы такой нахватались заразы,
Что от Запада мутным потоком,
Что карать и лечить надо сразу,
Но пока что мы нечисти копим…

Но уже есть предчувствие резки,
Где-то скальпель лежит наготове,
Добровольность в лечении редка,
Все в очках и не чувствуют боли.
Мало кто очищения просит,
Понимая с гангреною ужас,
Когда резать конечностей кости,
Это вам не простая простуда.
А простуда у нас постоянно,
В загрязнении селится вирус,
И как чирей взрастёт окаянный,
И такие болячки всем в мире.

Но в своём прибираются доме,
Сквозняки же повсюду и мерзость,
А по миру все Господа гонят,
И своя им в «лечении» мерка.
Там четвёрке конечностей скальпель,
Раз не приняли Троицу в Духе,
Не сложилась семёрка и дальше
Уже тьма, будет с воем житуха…
*    *    *

Есть в России жемчужина – Ялта,
И там песня, что «Златый» есть «Город»,
И для многих земное начало
И осталось, и выйдет не скоро.
С нею фильм познакомил нас «Асса»,
И БГ постарался отменно,
Хотя сам не из верящих, классно
Всё же вышло для мира, что в тени.

Мы же семьдесят лет были в спячке
И услышать такое – как током
Потрясти и без долгой раскачки
Где-то часть просветилась глубоко.
Этот первый укос музыкантов
Он в попы потом выйдет чрез разум,
Ничего же святого нет в танке,
Всё глухое и люки вдруг сразу…
Пережить «Перестройку» – есть подвиг,
И наркотик, и деньги всё скопом
На Россию обрушилось, годы
Те прошли – мы в канаве глубокой.

За иллюзией ринулись денег,
С ними в город любой – сразу шопинг,
Это жизнь и реальность без тени,
И святого ни капли, мы в …опе…
Кто же встретит воскреснув четвёрку
Тех животных немыслимо славных,
Да нас бить надо долго, чрез порку
Может разум и вспомнит о Главном…
*    *    *

А где «Город» там «Синяя птица»,
Кто поймает – то будет удача,
И её надо взять, пригодится,
А иначе прокол и заплачем.
Но куда-то ушёл Макаревич
От России, в какие-то дебри,
И удача такая на древе
Не осталась, сидят птицы-негры.

Их не надо ловить они сами
Опускаются – кризис да кризис,
Это суд предварительный с нами,
Как проверка пред штампом для визы.
Здесь не может быть взятки, всё строго,
И проверка – крутым полиграфом,
Не обманешь его и в итоге,
Что посеял, весь список собакам.
Сами жизнь создавали тот свиток,
А Удача – та любит молитву,
Разговор наш с Творцом и испитье
Чаши здесь со смирением нитью.

Чаша разная – разным народам,
Мы в России – уже это бонус,
Кто читает, не ждёт перевода
Тоже плюс, но и дума здесь в коме.
Кто за нас проиграет всю пьесу,
Да мы сами творцы своей роли,
И Удача, понятно, по весу
Выбирает где сесть ей на столик…
*    *    *

Фильм пророческих видов – «Русалка»,
Там видения видела дева,
И спасала любимого, жалко
Её его, пусть он бегал налево.
Там есть мысль, но реальность сюжета
В бытовой его форме и плотской
Выставляет не в духе отметку,
Бьёт по чувствам и тянет пить водку.

Чтоб за главным героем и в омут
С головой, и не видеть убогость
Окружающей жизни, где тонут
Все герои в конечном итоге.
Это тоже, конечное, полюс,
А другой он в духовной нирване,
Погрузиться в неё, где нет горя
И искать запредельные страны.
Но нам здесь с «Золотой серединой»
Надо жить, изменяя реальность,
А что будет? – то к Высшему, к Сыну
Все мольбы – на текучку и в дальность.

Нам уже все разжёваны цели
Наших странствий – пророки, святые
Указали приметы и делом
Доказали есть виды иные.
Предсказать для России – нирвану,
Да отсохнет рука моя сразу,
Но и в омут её гнать не стану,
Надо вместе всем сплюнуть заразу.
*    *    *

Кто на суше Суворова выше?
Ушаков есть – на море то воин,
И Кутузов для славы не лишний,
Каждый в нише своей упокоен.
Даже красные взяли на знамя,
Ордена и медали – героям,
Полководцам, матросам и с нами
Навсегда для России и строя.

Разным штатским не видеть награды
Как ушей, не по чину и рангу,
Им бы «Анну» на шею и рады
Если лента с наградой без канта.
А Георгия лента – там строго,
Три полоски, как Бог Триединый,
Это гвардии нашей дорога,
И другой не хотим середины.
Это русское нечто и выше
Всей политики, сердца есть статус,
И враги по окраинам в нишах
Очень злобно шипят на них гадом.

На коне же недаром Георгий:
И копьё есть и славу не сбросят,
И Мессия с конём будет, в норках
Не попрячется грех, поматросив…
Это здесь нам нужны три полоски,
А потом будут в белом одежды,
Нам сберечь эту веру, чтоб в носке
Не запачкать её, где небрежно!
*    *    *

Кто-то дал «Озверина» соседям
И они избивают шахтёров,
Что давали угля, чтоб безбедно
Вся страна не скатилась под гору.
И сейчас доедают хрен с редькой,
И какие им будут морозы
Непонятно, но ссора с соседкой
Нависает солидной угрозой.

Это всё не в крутом сериале,
А у нас на глазах эта пьеса,
Из реальности, что будет в далях?
Непонятно, вся будущность лесом…
И таких сериалов, что рядом,
Видим много, раздвинулись шоры
На глазах и не травятся ядом
С телевизора, жёванным вздором.
И дают это видеть реально,
Эти грани и роли героев,
И нельзя им помочь, в далях дальних
Они где-то от Бога, в изгоях…

Так и будут творить эту пьесу,
И докрутят весь фильм до развязки,
Она разная будет по месту,
По итогам, но общность в повязке.
Эти шоры не сбросятся сами,
Предначертаны так эти роли,
Каждой твари по паре, но сани
Те под гору, вся будущность боли…
*    *    *

Всего было-то несколько пушек,
А войну проиграли по полной,
Весь «Блицкриг» оказался на мушке
«Красной горки» и схлынули волны.
И стоял полуостров «Рыбачий»
Ни на шаг не продвинулся ворог,
Но попущено своре собачьей
Сталинграда попробовать порох.

Это промысел Божий, чтоб знали,
Вся Европа в февральской метели
Захлебнётся в России, и стали
У нас хватит ответить всем делом.
Но история скорбному учит,
И враги попытаются снова
Нас прощупать, вдруг явится случай,
И поэтому яму готовят.
Но по Библии – кто её роет,
Тот и сам похороненный будет,
Аксиома и верим, что воем
Не заставят уйти нас отсюда.

Да и как уходить, мы же дома,
И за Дом собираемся биться,
А здесь смерть – это лучшая норма,
И стоянье за Правду с молитвой.
У нас несколько есть ипостасей,
В Триединого Бога мы верим,
И война дожидается часа,
Но и Сыну откроются Двери.
*    *    *

Есть любовные песни России,
«Белым снегом» – заносит их вьюга,
И мы рядом прошли в этой сини,
А воскреснем, где встретите друга?
Из одной забирают постели,
Но по разные стороны Света,
Кто-то тьму выбирает не телясь,
Не пытаясь прорваться из клеток.

Все мы в клетках из плотской заботы,
В кандалах бытовых и чугунных,
Есть, кто славы взалкал – высшей ноты,
Но он даст «петуха» – лопнут струны.
Эти струны и стёжки – конечны,
С чем бы ты ни венчался по плоти,
Пусть корона была шик и нечто,
Всё исчезнет иллюзией в ночи.
Все страдают, но разные цели
Выбирает душа и без храма
Невозможно узреть средь недели
Высший день – Воскресенье упрямым.

Как ничто его ставим, как отдых,
А кто просто с двойною нагрузкой
Для себя, что урвёт средь подобных,
Но конечное горлышко узко.
«Белым цветом» – украсят одежды,
По мольбе и по милости Высшей,
И по новой там струны надежды
Про Любовь проиграют – кто ищет…
*    *    *

Воздвигают кресты над Россией
И над миром – не просто так случай,
Здесь надежда возникла и сила
Той Любви, что воскресла могуче.
И две тысячи лет светит миру,
А другой нет Идеи весомей,
Все иллюзии, мифы, кумиры –
Растворились, исчезли на тронах.

Но Идею так много мусолят,
Что осталась лишь видимость, форма…
Искушенья, накаты и воля
Изменять и обряды, и нормы.
И уже однополые браки
Стали нормой и крест где-то спрятан,
И весь мир заползает в клоаку,
Уже здесь достигая до ада.
Но наш крест никогда не подвигнут,
Не дадут изменить староверы,
А за ними другие вериги
Те возьмут на войну против зверя.

Они внешнему кажутся грузом,
Кандалами, а нам эта ноша,
Что Любовь пробуждает обузой
Не является – выход хороший.
При конце сентября этот Праздник,
От него даже прячутся змеи,
Не увидишь ту больше заразу,
Так и в Духе надежду имеем!
*    *    *

Есть любовные гимны России,
О взаимности есть ещё песня
Колмановского, с музыкой дивной
И словами из жизни чудесной.
Всё там есть – и любовь, даже дети,
Всё на круги своя, даже войны,
Что идут непрерывно по свету,
И опять кто-то гибнет достойно.

Чтоб другому дать шансы на вырост,
И на детство, и юность, вокзалы,
На любовь, даже внуков, и мира
Всем хотим, и воюем немало.
Мы же лучшего ближнему хочем,
И далёкому тоже дать волю,
Но куда, от чего? – выход точек
Он же разный и разные роли.
Не дано закрепиться в Афгане,
И в Манчжурии нет нашей пяди,
Может, в Сирии крепостью встанем,
Там же выходы точек все рядом.

Но уже где-то слышатся трубы
Не весеннего гимна – угроза
Этой жизни заблудшей и трудной,
Что уже вся в гноящих занозах.
Про любовь к этой жизни, что в мигах
Пусть другие поют и ликуют,
Нас другая волнует интрига:
Воскресенье к Любви, бег от сует.
*    *    *

Есть военные песни России,
Вот уж где разгулялся наш опыт,
И «Маньчжурские сопки» застыли,
«Тёмной ночью» исхожены тропы.
И «Гренада» летит с эскадроном,
«Три танкиста» стоят на границе,
Моряки – те с «Варягом» не тонут,
С «Соловьями» солдату не спиться.

И сейчас нас чего-то тревожит,
И в КБ продолжает конструктор
Создавать обороне надёжной
Что-нибудь – эта армия друг нам.
У России два друга и с флотом
Получилась немного заминка,
Но москитные силы в пилотах
Не нуждаются – пуск их дубинка.
Пусть «Калибры» и прочие «Смерчи»
Оградят нас, и крестному ходу
Путь широкий, то душам проверка
Перед ждущей суровой невзгодой.

Не уймутся враги, эта тема
Даже в ритме «Прощанье славянки»,
И за веру война непременно,
Сатана уже бухает в склянки.
Коалиции разные строит,
Этим блокам соперник – Россия,
Православные верного строя,
Но наш опыт и вера – большие!
*    *    *

Ну, Сорокин – казачий красава,
И до слёз меня тронула песня,
Про табак там немного неправы,
Но война же и пулям  в ней тесно.
Так выносит державу из бури
Белый конь и любимую встретят,
А Россию и смерть не нахмурит,
Вновь воскреснут в ней Божие дети.

Да, мы в войнах бывали немало,
Даже было – рубили казаков,
Легионы из азиных с жалом
Русских били в натравленной драке.
И ЧК из поляков джержинских,
Комиссары ещё, прокуроры
Из жидов, этот термин не финский,
Так и в паспорте было без спора.
Переводы  Jude  – иудея,
Это после набросили тени,
Негатива из чуждой идеи
В перемене пути, направлений.

Мы всегда на войне – мы в духовном
Не слезаем с коня и под пули
Не боясь быть запятнанным кровью
Вновь и вновь выезжаем средь улиц.
Христиане – в окне огонёчки,
Их не ставят под стол, под кровати,
В той войне даже выстрелом точным
Не убить, как себя не истратить?
*    *    *

Как родные нам дети Софии,
Эти: Вера, Любовь и Надежда,
Перевод их имён для России
Был такой, чтоб поведать невеждам.
Здесь и смысл, и красивая форма,
А всё вместе, как три ипостаси
В полноте, и премудрость, как норма –
Умереть за Христа в своём часе.

Это ранние те христиане,
Что исполнили всё, все законы,
Из столпов, что опорами станут
На века, и последней колонне.
Мы из этой последней когорты,
Что блуждает разрозненным строем,
Но их дело – подпитка упёртым,
Эти символы смерти героев.
Эти дети – укор и примеры
Для седых и в ученье премудрых,
И отбор в эту партию верных,
Что избегнет всей «прелести» Судной.

Эти дети – есть символ и ключик,
Имена их и были, и будут
Для Руси поученьем могучим,
И нас в Духе проверят, рассудят.
Дети – что? – они, может, безгрешны,
А София премудрая в скорби
Умерла, но страдальцев утешит,
Кто из символов выберет норму.
*    *    *

Всё дымят сигареты с ментолом
Над Россией и пьянство с угаром,
Этих песен с паршивинкой сивой,
Как собак подзаборных, не пара…
Так и тянет всех псов на блевоту,
И у нас эта нечисть глубоко,
Смертный грех это – вызовет рвоту
У души, что без брёвнышек в оке.

И святые так ставили точку,
Что нельзя – это мерзость и гибель,
Но лукавый нам с песенкой бочку
Прикатил в приукрашенном виде.
Кто-то пачку припутает к «счастью»,
Кто-то «сладкую» трубку закурит,
Незаметно подступит ненастье
И весь дым разлетится, и хмурость…
Что останется? – яд и болезни,
И погибель души в этой хмари,
Да растрата ресурсов полезных,
Но и прибыли бизнеса – в паре.

Неприемлет душа православных
Эту гадость, отраву, наркотик,
Кто-то скажет, что это не в главном,
Но мелодию пишут по нотам.
Так и здесь – коготок где увязнет,
Там и птичке конец в этой прорве,
Не суров я, здесь – Правда и с грязью
На одеждах из Рая исторгнут.
*    *    *

Есть сверхмощные точки России:
Это храм «На Крови» и «Блаженный»,
Что «На Рву Покрова»,  и большие
И в других городах – то, как вены.
Вены, сердце – но душу кто вложит?
Сам Господь, Божья Матерь с покровом,
Да и в целом все чувствуют вожжи,
Что Россию ведут, то не ново…

Но в упряжке же разные кони,
Вшестером пробираются цугом,
Кто копыта собьёт, кто утонет
Где по брюхо, в грязи при потугах.
Но уже приближается финиш,
И помыться бы надо и в кузне
Всё исправить в гармонии линий,
И распутать правления узы.
Эти вожжи немного с узлами,
И захлёст где-то есть и закрутка,
Нас же гнали по весям с сучками,
Бичевали и ночью – не шутка.

Но ясней впереди Огонёчек,
Обновили все храмы в раскраске,
И во всей красоте эти точки
Засияли в России прекрасной.
Не сидят там при звуках органа,
На коленях в молитве с поклоном,
Есть надежда, что в пользу все раны,
И дадут всё же пропуск до Дома!
*    *    *

Окончательный кол из осины
Надо вставить бы ветхому в духе,
И решительно плотское скинув,
Вознестись – где душой над разрухой.
Но в реальности надо Россию
По кусочкам мозаики сложить,
Это больно и долго, и диво
Не приходит само, при итогах.

Здесь от каждого надо по лепте,
Знаем – так воздвигаются храмы
Чистоты, в испытаниях крепких,
Не запущены в мерзости срама.
И такие есть тоже ошибки,
Велика же Россия, обширна,
И в духовном разбросы, не ниткой,
А в тумане же шли, и за ширму…
Но дошли, ныне сбросив повязку
На глазах, и трезвея, но с волей
Вновь творить непотребную сказку,
Что и как дальше выберем долей?

Окончательный стих надо в Духе
Промолить, как для вечности семя,
И молиться, чтоб больше со слухом
Пробуждалось людей в это время.
Как банально и просто, и трудно,
Даже часто порой невозможно,
Но кто с Богом – дойдёт, неподсудным
Всё же будет, другим же тревожно…
ПРЕДЗИМЬЕ

Что идёт за «СЕМЬ, СЕМЬ» и «РОССИЕЙ»?
Раз повсюду наметилась осень,
То «ПРЕДЗИМЬЕ» продолжилось жилой,
Непрерывной пророческой осью.
Будут новые в Духе открытья,
И картина мозаики сложной
Вся откроется правильной нитью –
Как идти, не прельщаясь здесь ложью.

Будет тысяча – пик откровений,
И такая огромная цифра
Не моя, я посредник, я тенью
Где-то буду фиксировать вихри.
Они есть уже в мире порывы,
И идёт где-то чёрная туча,
Что накроет весь мир, то не диво,
То беда, всех придавит могуче.
Не певец я иллюзий и мифов,
Только – правда, суровая в глазе,
Что из брёвен застряла, и лихо
Вылезает болезнью – проказой.

Прокажённый весь мир – эта нечисть
Лишь огнём очищается чисто,
Так огнём нас довольно полечат,
Кто-то скажет: поэт я неистов!
Где-то корень лежит – староверы
Мои предки, и сам я при храме
Прихожанин надёжный и Двери
Приоткрою в стихах для упрямых.
*    *    *

Есть пророчества: греки и турки,
Как всегда, заведут свои споры,
Современные мины и ПТУРСы
Не дадут продвижения скоро.
И тогда вдаль помчатся ракеты,
Авиация смертью нависнет,
Будут мирные люди задеты
И большие там вылезут числа.

Будет тем и другим где-то помощь,
А за греков весь мир Православный,
Влезет НАТО, то тоже знакомо,
И начнут выяснять – кто есть главный.
Там религия внешне, границы,
Но кто глубже посмотрит – есть корень:
И пролив, и плацдарм, и пробиться
Ближе к Сирии, главному спору.
Там Израиль лежит – будет распря,
Все на всех, всех притянет магнитом,
И достаточно денег и аспид
Самый главный там сядет – есть свиток.

Все, всё знают – готовится где-то,
Эта масса ракет и защита,
И удобно сидеть не задетым,
И другого увидеть убитым.
Так и будет, все люди Востока,
И от Запада, Севера тоже,
Все сойдутся в той сече жестокой,
Не когда-то потом – вынут ножик…
*    *    *

Перед Главной войной будет кризис,
И обрушится доллар, а евро
Уцелеет, и будут интриги
Для рублей и юаней – всё нервы…
Десять царств явно встанут на троне,
И Европа сплочённая блоком
Попытается выплыть, пусть тонут
Все другие, их беды все боком.

Исторически так, они видят
Этот мир общим скопом колоний,
Может, кто-то предъявит обиды,
Мусульмане все встанут в колонны.
Даже распри свои все забудут.
Им найдётся и лидер, и танки,
Эти массы мечтают Иуду
Раскатать, раздавить без останков.
Все на всех, коалиция, массы,
Мы за другов своих в середине,
По любому отвалят из кассы
Той войны, в этой бойне единой.

Нам уже не уйти, мы увязли,
Да и это есть промысел Божий,
Чтобы были там русские части,
Кто-то должен ту бойню итожить.
Нам недаром ввели капелланов,
И Андреевский флаг есть на реях,
Мы с Христом, за обиженных встанем,
Мы за слабых, но верных Идее!
*    *    *

Есть свещенные песни России –
Это «Хочется русскому в войны?»,
Да нисколько, трудиться на ниве,
Да детей поднимать бы спокойно.
Но где лучшие русские люди?
Да в десанте и ловят засечки,
Всех кто в воздух поднялся повсюду,
И так было и будет извечно.

Надо мир обхватить, чтобы контра
Не нагрянула где-то бы с тыла,
И друзей оградить, и где тонко,
Чтобы встречные выслать посылы.
Эти мирные русские парни,
Но для Родины носят шинели,
И гуляют не с жёнушкой, парой,
А сидят на дежурстве недели.
Сверхурочные – нет, не оплатят,
Сроки выслуги разве добавят,
Но все слабые свалят по хатам,
И костяк будет верных во здраве.

Это тоже есть промысел Божий,
Отбирать себе ратников верных,
Кто геройское дело умножит,
Не за деньги, а в вере безмерной.
Но идти ещё к этому надо
Очень трудной и в ямах дорогой,
Но кто выдержит – будет награда
Неземная и с Высшею пробой!
*    *    *

А священные песни России?
Где они? – у нас всюду расколы,
Может – «Город Златой», да он милый,
Но он позже пришёл, с новой школой.
Может, «Боже, царя» – это больше
Над державой звучало законом,
Не молилась часть верящих, толще
Род не стал – их расплющили тонны.

Невозможно с державой на горбе
И давить христиан, словно пешек,
Путь династии вышел не торный,
А какой-то тупой, безуспешный.
Староверов ещё есть распевы,
Это ближе к Византии голос,
Кто их слышит? – везде новоделы,
Мы не слышим священного – голо…
Есть пророчество в Библии вещей,
Будут юноши песнями мыслить,
И стихи создадут те без трещин,
Монолит чтоб единый и чистый.

Так и будет – надежда последней
Умирает, а наша – воскреснет,
Значит, надобно гимн – чтоб Победной
И единственно нужной стал песней.
Невозможное – с Богом возможно,
Кто услышал, молитесь – чтоб Духом
То Господь посвятил, нам тревожно
Жить без песни единственной в слухе…
*    *    *

Снова тема с «Двенадцатым гриппом»
Возникает в контексте всей темы,
Он восстанет, придёт не на хлипких,
А сгребёт подчистую, как демон…
Не спасут от него миллиарды,
Ни убежища – он вездесущий,
На планету обрушится яро,
Потому что приблизились к устью.

Мы уже разбрелись на протоки,
Впереди же – шумят водопады,
Окончательно падать там сроки,
Может, кто-то на острове сядет.
И его подберут вертолётом,
Это образ с кино – «Ниагара»,
Остальные же в лодочке скопом
Полетят в эту бездну недаром.
Значит, чаша наполнилась гневом,
И её опрокинут «достойным»,
Это будет, кто правый, кто левый –
Сортировка, за этим уж войны.

Однозначно – от Бога отборы,
Где-то шансы равняют, где хаос
Чтоб возник, и на беженцев моры,
Не искали за морем, чтоб право.
Чтобы кончилась тема побегов
От беды – она будет повсюду,
Этот демон идёт перед снегом,
Что завалит всю землю где люди…
*    *    *

Пред зимой, что же делают? – ульи
Убирают в омшаник, последних
Не отравленных, миг и обнулят,
Но есть шанс и им выжить – победный.
Так сошлось у кумы моей с кумом,
Это горе, но горе с уроком,
Если правильно поняли, умно,
То и дело вернётся к истокам.

Надо делать всё с правдой и чисто,
Не идти за сверхлёгкой наживой,
Этот суд с дома Божьего истов,
Со своих он начнётся – не диво.
Так давно предвещали святые
И давно, современные тоже,
И начнётся то дело с России,
Не дадут жировать с сытой рожей.
Это частные случаи с быта
Нашей вроде бы местной текучки,
Не дадут нам уйти от корыта,
Что и треснуто вроде под тучкой.

Не удержит, как кажется, воду,
Но здесь главное – кинутый невод,
И поймать, не старухе в угоду,
А себе выход в Высшее Небо.
Это вера – в предзимнее время,
А зимой и на льду не рыбачат,
Выходи на улов, кто не дремлет,
Она ждёт, не дождётся – Удача!
*    *    *

Что ещё актуально в предзимье,
Да последние падальцев сборы,
Чтобы то, что есть выше – не снимешь,
Не ушло под снега, что ждут скоро.
Они часть для текущей потребы,
А другая, конечно, скотине,
Всё же наш урожай и победа
Что он есть, без червей, не застынет.

Так и где-то в духовной текучке,
До конца будут падшее трогать,
Без червей чтобы, даже есть лучше,
Что упало в траву, с чистым боком.
Это больше от нашей заботы,
До конца на стволах – ловчий пояс,
И траву не убрал всю до пота,
Чтоб смягчала удары покоем.
Не от нас это позднее время,
Не от нас высота, но прививка
На стволах – это наше есть бремя,
За неё и ответ при ошибках.

Мы привиты к Христу и есть храмы,
Где червей прогоняют причастьем,
Где незримо, где явно и срама
Не должно быть в душе – это счастье.
Что-то ангелы снимут, что выше
Подведут, может, падшим соломки,
Где и с кем мы в молитве? – колышет
Ветер кроны и воет всё громче…
*    *    *

Даже если не спать и работать
Световое предзимнее время,
Надрываться, банально, до пота,
То и то не осилить всё бремя.
Не осилить все планы, задумки.
Даже больше – текущие нужды,
Всё идёт к разрушению, пункты
Прибавляются в списке недружном.

Давит сон – как итоги болезни,
Два часа я работаю в свете,
Часть успеешь в текучке полезной,
Но большого итога не встретишь.
Что же делать? – молитву на помощь,
Чтобы дали подмогу и стимул
Развернуть диаграмму закона,
Что в пике устремился едино.
Невозможное станет возможно
Если Свыше задержат паденье,
Я же вижу всю связь, мне тревожно,
Через эти стихи-откровенье.

На ничтожной судьбе  – судьбы мира
Мне дают рассмотреть взором духа,
Накопились такие задиры,
Не пригладишь без войн и разрухи.
Мне и страшно, но строятся строки,
Чтобы кто-то успел бы до храма
Добрести в покаянье глубоком,
Впереди открывается яма…
*    *    *

На Крови у нас Спас изначально,
Это после придуман Медовый,
Так история строилась в дальнем
И к чему мы приблизились в новом?
После лет запустенья, безбожья,
Как бы вновь приоткрыли нам окна,
И народ притекает безногий,
Чтобы Правду попробовать очно.

Но не всем открывается в Духе
Горизонт и в духовное щелка,
Кто-то вышел-зашёл – невезуха,
И остался в поверхностном, мелком…
Кто-то просто увидел обряды,
Кто попов на машинах и склоки
Меж своими внутри, а отрады
Не нашёл для себя где глубокой.
Как спастись? – очищение Кровью,
Но не веришь в чужую, так будет
И своя, хотя многие в гное
Захлебнутся несчастным иудой.

На Крови у нас Спас – этой верой,
Через смерть в Воскресение выход!
Что же, нового горя отмерить?
Нет, не хочет никто видеть лихо…
Не спасти принудительно – карой
По узду будут реки из крови,
Это дальше, а ближе – гектары
Из могил переполненных гноем.
*    *    *

Невозможно оставить нам лето,
Даже осень уже на исходе,
И «Предзимье» при многих приметах:
Голый лес, голый сад, непогода.
Но мечтатели есть средь поэтов,
Да и это, же так вожделенно,
Что и песню пропели про это,
И согласны же все, непременно…

Но иллюзия всё в этом мире,
Это шоу в большом балагане:
Спец эффекты и девы в порфире,
Как царевны, с соблазнами встанут.
Но те девы премногое могут,
Даже танец «Семи покрывал» есть,
Что и челюсть отвиснет в итоге,
И пропал петушок – так бывало.
Соломея так гибко крутилась,
Обольщая изгибами тела,
И теперь этих дев – воз и сила,
Они всюду, везде, тьма слетела.

Невозможно без них в балагане,
Вдруг возникнут ненужные мысли,
И душа, как очнётся, и встанет
На проломах в сем мире, пред Высью.
Лезет тьма разной нечисти нижней,
Они жар предвещают гиены,
А то Лето и вечные Жизни
Нам пытаются спрятать за тленным.
*    *    *

Уже прадед «Воюет во взводе»,
А я деда не видел в реале,
А у дочки внучат на подходе
Уже пара, что вспомнится в далях.
Даже фото куда-то пропало,
Где он в царских ещё атрибутах,
При папахе и сабле – всё жалость,
А о дяде вся память в минутах.

Только орден, да несколько строчек,
Что он там то и там захоронен,
Ну, а дед подо Ржевом, там точек
Безымянных в болотах…. Всё стоны…
Пока жив – имена в панихиде
Поминальной припомню субботой,
А внучатам – абстрактные виды,
Да и дело к концу перед рвотой.
Скоро память замоется цифрой,
И зачипится мозг – будут зомби,
Что внушат, то и будет им инфой,
И прикажут – пойдут в катакомбы.

Там тепло и нет красных и белых,
Толерантность и лихо тамтамы
Отбивают минутой умело
Все мозги, что там в образах встанет?
Это мы вспоминаем охоту,
Что вставали бойцы, но «Ошибка»…
Кто поднимет их снова на дзоты?
Только мы и молитвой, всё зыбко…
*    *    *

Фотошоп – и Москва в катаклизме,
Но стоит нашим славным собором
Покрова, что на Рву и Отчизна
Парой башен Кремля перед взором.
И стоит храм «Христа, что Спаситель»,
И какая-то в арках дорога,
Что идёт никуда, в дымку нитью,
Скалы, снег и часть леса, немного…

Кто же помыслом всё это строил,
Создавая фантазией кризис,
Местный суд и что люди изгои,
Никого не видать, что поближе.
А вдали только красным закатом
Обозначен весь север с востоком,
Тучи, дымка – сей образ проклятый
Он же есть, и он врезался в око.
Даже Дзен его ловко подкинул
Среди храмов и «Чуда природы»,
Интеллект там искусственный сдвинул
Свою фазу и нужные роды.

Эта тема созвучна «Предзимью»,
Здесь зима уже полная явно,
А что храмы стоят невредимы –
Тоже промысел Божий и давний.
Это вывод – не рушится Церковь,
Что Христом создавалась реально,
И дождётся Его – эта мерка
Не о частном, а образ – о Главном. 
*    *    *

Тридцать лет прохожденья в пустыне,
А какие воздвигнуты храмы,
Может, души в духовном не стынут?
Да всё тоже – текучка и ямы.
Где-то, может, за морем другие,
А в моём горизонте – хромают,
Даже больше – все тёплые, злые,
И горячих не вижу, нет мая.

Нет весны, пробуждения Жизни,
Всюду стылая поздняя осень,
Всё равно, то ли дождиком брызнет,
То ли снегом присыплет, откосим…
Не придут с покаянием к храму,
Даже Праздник не каждый припомнят,
Их крестили и ждать будут драму,
Чтоб отпели для галочки сонных.
Некрасивая в целом картина,
Для них храмы красивые строят,
Туда душу и средства едино
Прилагают, чтоб бросили злое.

Но как капельки в море те храмы,
Можно их в Интернете увидеть,
Если будешь искать их упрямо,
И возьмёшь Духа просьбою гидом.
Но и больше откроют, руины
По Москве – это фэнтези вроде,
Но их тьма фантазёров единых
И сильнее при зимней погоде.
*    *    *

Куполов у России всё больше,
Не заметить нельзя, мы же в плаче
Притекаем к Кресту, своей болью
И все раны свои обозначим.
Нам не чаще, нам надо стабильно,
Чтоб растил нас Господь среди леса,
И плоды чтоб давали обильно,
Но всё больше зла, поросли местной.

Алкоголь и текучка – наш график,
Два бича современного мира,
Отрываться к Небесному – нафиг,
Лучше в землю мурлом, чиним дыры.
Где-то в золоте купол сияет,
А у нас червяки да навозы,
Но придавит когда, сдвинет к краю,
Вот тогда мы до храма – с занозой.
Это наша натура – другие
За морями, не думай что лучше,
Куполов там ничтожно и выезд
В воскресенье на пляж за получкой.

А на севере ставится купол
И другой, и пока есть возможность,
На последние деньги прикупят,
Чтоб покаялся грешник безбожный.
Они сделали лучшее дело,
Не заметить нельзя – нам укоры,
Им плоды даст Господь за умелость,
Пусть стоят храмы радуют взоры.
*    *    *

Замечал – нужен тронутся стимул:
Через сон, не могу, можно после,
Всё не ждём поздней осенью зиму,
Зависать оставляем вопросы.
Это быт, а в духовном и хуже,
Там и стимул уже не поможет,
И идёт этот мул – перегружен,
Спотыкаясь от слабости ножек.

На физическом уровне плотью
Ограничен, бывает, несчастный,
А в духовном? – границей животной
Тоже садит его ежечасно.
Где-то возраст, а где-то болезни
Занесут в эти поприща лепту,
А в духовном – там опыт полезный
Должен быть и копиться адепту.
Но и здесь есть – Мария и Марфа,
Кто-то слушает, кто-то готовит,
Тоже надо, плита горит жарко,
И вопросы к гармонии снова.

Где же я? – то лежу в середине,
То шарахаюсь вправо и влево,
Продвижения слабые, сдвинуть
Не могу воз текущей потребы.
Но ещё остаётся молитва
И какие-то миги удачи,
Всё встаёт на места, всё прикрыто,
И есть стих – то, чему предназначен!
*    *    *

Аксиома, что осень – предзимье,
И Нева почернела – нет света,
Отразить что-то в образах дивных,
Да и ветер с листвою – примета.
Цепи, камни – истории вехи,
Не песок, что в деревне повсюду,
И гранит пролежит без помехи
Ещё много веков без остуды.

Про песок деревенский – то образ,
Мы же в дереве прошлое видим,
Умирают те избы, недобро,
Камень, пластик придут без обиды.
Неизменны про Родину думы,
И дожить до Рассвета – загадки
Всех веков, Воскресение – юным
Вновь явиться, без пошлости гадкой.
И сжигать корабли надо в прошлом,
Мы немало наделали течи
В этом дереве, грязном и тошном,
А ковчег надо строить навечно.

Раз зима впереди надо судно
Создавать многослойным, с пропиткой,
Тоже образ, чтоб совестью судной
Сам проверил, где грязь и ошибки.
Камень, пластик – в душе суррогаты,
Эти гири с цепями ошибок,
Не дожить до Рассвета – проклятье
Догоняет, но Светлое видим…
*    *    *

«Этой ротой» – болотом шли годы,
А потом повернули обратно,
Но зависли, там ждали уроды
Заградительным злобным отрядом.
И вперёд нам нельзя – все утонем,
И назад – сразу пулю получим,
И остаться нельзя, всюду стоны,
Безысходный, как кажется, случай.

А до нас кто ушли – черепами
И подснежником белым в глазнице
Нам сигналят – задумайтесь, память
Где-то есть в подсознанье синицей.
Это есть тот особенный случай,
Когда вера – не в небе журавлик,
А реально здесь рядом могучей
Силой ждёт, когда сделаешь Главной.
Ей не надо твои полумеры,
Ни твои где-то в праздник подачки,
Ни твоё пребывание в сером,
Прожигание жизни в раскачке.

«Эту роту» – не вспомнят, и наши
Имена, как и чем мы запишем?
Как и мы, так и нас – эта чаша
Так века наполнялась не лишне.
И сейчас ещё малость есть места
Нам добавить ничтожную лепту,
Но у Бога весы скажут честно,
Не объём и не масса, а крепость…
*    *    *

«Ты стихов на рассвете попросишь,
Их у тех Свыше кто не убудет…» –
Начинался так цикл, ныне осень
И «Предзимье» дают в перепутьях.
Скоро тысяча будет, когорты
Уже две, этих воинов славных,
И бойцы все что надо, упёртых
Здесь достаточно в истинах давних.

Всё проверено временем точно,
И конца вылезают приметы,
Кто на пульсе, в молитве, тот прочность
Всей конструкции веры отметит.
Уже тысяча лет для державы,
Для истории – день это долгий,
Перепутий хватало неправых,
Но сейчас возвращаемся к долгу.
Это наш и удел и отрада,
Устоять среди тьмы Третьи Римом,
Отвести эти реки из яда,
Что на нас устремились едино.

Но земля, что дана – будет фильтром,
И уйдёт вся в песок эта злоба
Сатанинская, явная – фильмом
По пророчествам всё – смотрим в оба…
Я стихи принимаю средь ночи
И набатом последним – «Предзимье»,
Кому в лоб, кому в ухо, отточен
Этот Меч и никто не отнимет!
*    *    *

Этот праздник – он в святцах из средних,
То Покров Богородицы славной,
Для души бастион из последних
На войне Православия Главной.
И не против то плоти и крови,
Против духов войны поднебесных,
Что стоят против нас наготове,
Ищут щель между ратников в тесном.

Но пока что ряды наши плотно,
Пусть останется пара старушек,
И тогда в этот праздник заботой
Будет – вместе молиться получше.
Там Христос подвизается третьим,
И какая зараза проникнет,
Через тот бастион, и мы встретим
Всех врагов не запачканным ликом.
Мы не будем в грязи на карачках
Где-то ползать, спасая часть шкуры,
И не ждать слабой плоти подачки,
А молитвой с Крестом гоним дурость.

Даже если проникнут ракеты
За периметр границ наших славных,
Мы Покрова попросим при этом
Дополнительно, помня о давнем.
Грозен враг и грозна его сила,
И в духовном, физическом виде,
Но Покров если есть – эту милость
Не пробьют никакие обиды.
*    *    *

Половина есть осени в числах,
Половина и листьев на кронах,
Половина и ног, что зависла
По над адом, но гибнут без стона.
И вся жизнь – посвященье земному:
И заботы, и время, и средства,
Добровольно вхождение в омут,
Так и жили – не выйдя из детства.

Кто-то в коконе, кто-то зародыш,
Кто проклюнулся – так и не вылез,
Кто прошёл часть пути в непогоде,
Но без перьев, а значит без крыльев.
Эти крылья даются молитвой
И постом – аксиома от древних,
Но часть гибнет от чаши испитой,
А другая – проклятие сева.
Изначально их семя с изъяном,
И рождаются – сразу есть карма,
Не помочь этим гоям упрямым,
Уже времени нет для подарка.

Половина – и стрелка качнётся,
И начнётся падение в бездну,
Но «Предзимье» не в коконе, плёткой
Может, что-то добавит полезным.
Половина – к какому итогу,
К черноте или к Высшему Свету,
К Вельзевулу или же до Бога
Всё же крыльев попросим из детства…
*    *    *

Не горячий, не мёрзлый – предзимний,
И не тёплый – голимые факты,
Мы с Небесной индукции снимем,
Сам решай – где зарыта собака?
Что жевать и поджаривать словом,
Что известно давно, не остыло,
Что всегда к обогреву готово,
До конца будет греть своим шилом.

Каждый видит своё и уколы
Не всегда достигают до нерва,
Он меняется, плавает полюс,
И у каждого разная мерка.
Но дают констатацию факта,
Через призму моих впечатлений,
Чтобы видел – всемирная драка
Назревает и множество мнений.
Будут голову жечь и мозолить,
И морозить индукцией разной,
И весне и предзимию роли
Есть свои в этом мире заразном.

Этот мир грели массой уколов,
И горчичники ставили, банки,
Но он вновь выбредает на холод,
Выбирает путь – с горки ледянкой.
Это санки такие лихие,
У них нет тормозов и рулёжки,
И горячий и мёрзлый тот выезд,
И тепла выделяет немножко.
*    *    *

Где война – там и наши где с края,
Не советник, так наше оружье,
И АКа в этом мире все знают,
И поможем союзникам дружно.
Нам война в состоянии духа
Изначально дана по наследству,
Но не бойней границы пощупать,
А хранить от набегов соседей.

Постоянно приходят к нам орды,
Попируют, проверят на крепость,
Но в конце получают по морде,
И война для них крах и нелепость.
А нам кровь, но и наши победы
Все в копилке, мы в центре историй,
Без войны нам не жить, непоседы
Уже в частных компаниях спорят.
Это дух изначально есть ратный,
И оружие есть обороны,
Защитим, кто попросит, накаты
На друзей происходят, есть стоны.

За обиженных встанем мы снова,
Да и Бог не оставит, оружье
Будет лучшее к бою готово,
И количеством – столько, сколь нужно.
Не войну я пророчу – Победу,
А война изначально по плану,
Нам к Победе по старому следу
Замирить окончательно страны.
*    *    *

Баллистический комплекс ракетный,
А в нём схема – как сердце наводки,
Но летает не так, не в отметку,
А какие-то ложные ходки.
Разбираются – схему чертила
Выпускница четвёртого курса,
Наугад, на авось, было мило,
И вот так нам везде были туры.

Кто-то гений, а рядом посредство,
Не сходились все пальцы ладоней,
То от Бога приходит соседство,
А где Бог был тогда? – память стонет…
Технологии делают люди,
Но им кто-то даёт озаренье,
Но посредственность рядом пребудет
До конца, этот тоже бич тенью.
И пока что лидирует Запад,
На него все умы за валюту,
Там платить могут много, богато,
И живут эти люди минутой.

Продадут все секреты за деньги,
А на это и мы не жалеем,
Но какие-то капают пенни,
Всем за всё от греховного клея.
И кому перевесится чаша,
То тому и дадут по макитре,
Баллистической ядерной кашей,
Это тоже предвидеть не хитро…
*    *    *

Кто и как может дали пророчить?
Мне дают это видеть стихами,
Открывают заслонку для строчки,
И она обретается с нами.
Дальше – это уж частное дело,
Принимать или нет эти смыслы,
Что средь букв проявляются смело,
Они есть и на поиски вышли.

Они ищут заблудшие души,
Вместе все озаряют дорогу,
Кому светом пожаров, не тушат
Их уже, можем видеть немного.
А кому-то Маяк будет светить,
На духовных морях и походах,
Эти в будущем – Божии дети,
И воскреснут не в Суд, через годы.
Этих лет уже мизер, отрезок
Остаётся до скудности малый,
Не дадут нам число, не полезно,
Но приметы расскажут всё сами.

Кто на поиски пост и молитву
Призовёт, сможет шансы немного
Разглядеть, даже сделать открытья,
Остальных же слепых, что не трогать?
Мы в стихах задаём те вопросы,
Наши ближние тоже слепые,
О Суда же никто не откосит…
Кто прочтёт – может править на выезд…
*    *    *

Много знать, что идёт – не полезно,
Но и прятать нельзя – есть пророки,
Им попущено было железно
Рассмотреть и разметить все сроки.
Дали признаки, дали приметы,
Даже есть небольшие детали,
Но идёт постепенно и встретим
Всё естественно, как и не ждали.

Номера все пришли и спокойно
Принимает планета всю участь:
Катаклизмы трясут, где-то знойно,
Где водою зальют – частный случай.
Но жалеть в этих признаках толпы
Невозможно и Боже не вынес,
И предрёк им в скитаниях долгих
Встать войной на друг друга, что ныне?
Мы же видим – все силы планеты
Собираются в Главную точку,
Есть оружие, деньги, задеты
Где-то Главные струны, всё к ночке…

Измусолена Главная тема,
И полно провокаторов шумных,
Обольстителей верных, их смена
Подошла, для прельщенья не умных.
Кто не умный сейчас? – все с дипломом,
Кто на тачках крутых , не поспоришь,
И им знание в лоб – мы все тонем…
Не поверят, останется горе…
*    *    *

Вдохновенная тема обложки
Продолжается, вспышкой воскресной,
Приоткрылось и дальше окошко,
И явилось деталью чудесной.
Это крест, как в Андреевском флаге,
Их угла с перекрестием в угол,
И расцветка зеркальная ляжет
Семицветием радуги кругом.

У «Семёрок» на фон, что от взрыва
Семицветного – это есть корень,
Он тройной и фиксирует диво,
А другим же, как дважды –  упорен.
И цвета – они тоже лучами
Разойдутся от общего центра,
Даже желтый в гармонии встанет
С Золотистою темой моментом.
Получается – мини заминкой
Нам добавят изюминку темы,
Что идёт золотой серединкой
К полноте, полнотой незабвенной.

«Я Тебя не забуду» – не образ,
Это корень для целой планеты,
И для малых остатков, что в добром
Что-то сеяли в странствии этом.
Вдохновенная тема обложки,
Чтобы в глаз сразу нужной деталью,
Шелуха отлетит и по полной
Будут трубы «Побудки» пред далью…
*    *    *

Обещали снега и метели,
Но сменили прогнозы на милость,
Отодвинуты дальше угрозы
И на сад не обрушится стылость.
Догоняет предзимие мощно,
А у нас ещё зуд садовода
Не угас, и всё делаем точно,
То, что надо – пускает погода.

И в духовном на это надежда,
Что придержат ту чашу из гнева,
Что уже наклонилась и режет
Уже явной угрозой от Неба.
А у нас ещё малые внуки
И им надо достигнуть до веры,
За себя чтоб молились их руки,
И им надобны наши примеры.
Всё же связано в мире подлунном,
И я точно стою в середине,
Ощущаю те грани и струны,
И надеюсь, что дух не остынет.

Я за ближних молюсь неустанно,
Им не выдержать эти морозы,
Что уже приближаются, странно
Всё же, что я концы не итожу.
Есть надежда, что им отодвинут
Этот финиш и дарят отсрочку,
Чтобы всё же придвинулись к Сыну.
Этой нашей Надежде пред ночкой…
*    *    *

Как то с ровность вставятся части
На свои из семёрок отсеки,
Значит, это «Предзимье» украсит
Дополнительный слог точкой некой.
«Предисловие» внутрь с «Послесловьем»,
И пятёрка стихов в «Содержанье»,
Дополнительный слог будет с кровью,
Что уже где-то истиной встанет.

Этой книге так выпадет карта,
Кто-то раньше прочтёт в Интернете,
И в копилку приложит, чтоб жарче
Самому загореться от Света.
Будет всё же последняя жатва,
И здесь мы своей крошечной лептой
Поучаствуем будущим братствам
Наконец всё же выдернуть репку.
Все кто верит – Христос есть воскресший,
То участвует в этих потугах,
Соучастием верным и честным,
В этой тяжбе от плотского с Другом.

Этот образ из маленькой мышки,
Он для каждого Главный и верный,
Соучастие наше не лишне,
Это корень спасенья от скверны.
И мои все с семёркой потуги
Не мои уже – вижу в обложке,
Уже дали им вставится в Угол
Семицветьем деталей немножко.
*    *    *

Образ – лошадь бютюг, но тупая,
И возница – ханурик, за водку
Согласился покойника в дали
Отвезти и отправился ходко.
Поворачивать вроде выходит,
Тормозить же ещё не умеют…
Этот сон неспроста – наши годы
Мир покойников, что без идеи.

И возница и лошадь – наш случай,
А покойник в гробу – это люди,
Это то, что приблизилось тучей,
Уже есть или рядышком будет.
Довезут, да и малость помогут,
А покойнику в целом не жарко,
Потрошить его будут немного,
Чтоб оформить сей труп без помарки.
На глаза надо бросить накидку,
И тогда остановится лошадь,
Это временный ход – наши виды,
И сюжет непростой, нехороший.

Но один к одному – весь диагноз,
Я и зритель и вроде помощник,
Соучастник какой-то и в разном:
В торможении, сдаче пред ночью…
И покойник и дроги – исчезли,
Мне домой возвращаться и пехом,
Но такая уж доля, полезно
И пройти где пешком без помехи.
*    *    *

И зима подошла, но без снега,
И раскисшую почву морозит,
Мы в саду создаём обереги,
Укрываем листвой от угрозы.
И смородину, даже крыжовник,
И малину, что чёрная, кочкой
Пересадка велась ныне ровно,
В новый сад добавляя сласть точно.

Все сорта где есть сладость – то с юга,
И им надо защиты побольше,
Пусть на ветки обрушится вьюга,
Нанесёт слой спасительный толще.
Перепутье, предзимье, но шансы
Есть хорошие в этой задумке,
Чтоб не кислая внукам обманка,
Не кислуха какая-то в рюмке.
Про вино – это так для примера,
Отошёл я от этой заботы,
Бормотуха всё делает серым,
А я красок хочу, высшей ноты.

Где их взять? – ограничены средства,
Чтобы выписать сад, как посылку,
Создаю это сам без соседства,
Размножаю прикопкой, но пылко.
Каждый год где-то счёт на десятки,
А задумка на сотни, есть опыт,
Да и нового надо, есть хватка,
Всё с молитвой – то Высшая проба!
*    *    *

На Земле постоянно предзимье,
И уходит отцветшее в землю,
Кто-то плод аккуратненько снимет,
И лежит это в погребе, дремлет.
Это часть бытового примера,
А ещё есть святые, их мощи,
Эти искры костра, а не серость,
Что из пепла и прячется ночью.

Искры щупал и нюхал учёный,
Но одно однозначно – живые,
Они тёплые в чём-то и к тёмным
Не причтёшь, этот сделали вывод.
Не откроют им больше секреты,
Это верящий знает – молитвы
К ним быстрее доходят согреты,
Это знаем из чаши испитой.
Есть фиксации, даже есть книги
Где чудесное сделалось явью…
Остальным же – с покойным интриги
Для наживки мол это подавно.

По себе они меряют шапку,
И по Сеньке размерности ищут,
Пусть хватают, что могут, в охапку,
И грызут эту мёртвую пищу.
А мы верою знаем – живые
Эти искры, приветы оттуда,
Эти мощи, частицы, святые
Отделились от зла, от остуды.
*    *    *

Скоро будет добавка в сезоны,
То «Предзимье» с «Предлетием» в новых,
Даже даты назначены в зоны,
И уже объясненье готово.
Ну, «Предзимье» – созвучие с книгой,
А в «Предлетье» я что-то не верю,
Не окончится зимнее иго:
Это точка, конец и потеря…

Может, будет игра ещё чисел,
Где-то оттепель, где-то морозы,
А духовно приблизились Выси,
Но и бездна дохнула угрозой.
В это сложное время есть выбор
Небольшой и он краткий по срокам,
А затем получается гибель,
Люди-зомби пойдут вперёд боком.
И куда уведёт та кривая? –
В непонятное, в месиво, в хаос,
Да и им всё равно, эта стая
С номерами и в целом без права.

Кукловоды, пророчества, Света
Не видать уже в этой прослойке,
Небольшой ещё миг, чтоб одеться
В броню веры и прочь от помойки…
Мы к «Предлетию» движемся верой,
Вера – Лето откроет по полной,
И «Предлетье» в душе – эта мера
Основная, окошко в мир горний!
*    *    *

Защитит кто Россию в предзимье?
По традиции образ Казанский
Богородицы нашей родимой,
Не позволит погибнуть нам в хамстве.
Хананеи от Запада рыщут,
Содомиты и прочая нечисть,
Они в силе сейчас, денег тыщи,
И гордыня их душу калечит.

А у нас, как всегда, упованье
На незримый Покров и удачу,
Но уже не авось, а есть знанье,
Что молитва здесь многое значит.
Этот праздник – он в святцах из средних,
И немногие молятся в храме,
И не знают о чаше последней,
Что уже приближается драмой.
Этот Цикл, он недаром «Предзимьем»
Завершается – поздняя осень
Отличается праздником дивным,
И ещё мы Покрова попросим.

На кого нам ещё в этом мире
Уповать среди наших проколов,
Отставаний, с надеждой на вырост,
Хотя время уже кончить школу.
Нас уже столько учат: пожаром,
И войной, и распадом державы,
Что мозаика сложилась даром,
Но пока что все видят оправу…
*    *    *

Где есть с золотом высшая проба? –
В нём всегда появляется примесь:
Незначительно, мелко, особо,
Но процентов не сто, и нет имя.
Где ещё не хватает процентов,
И где надо, чтоб круглая цифра?
Да века по нолям – все моменты,
Остальные же числа – всё вихри…

Это редкое всё же явленье,
Чтобы сто – это знак изначально,
Крутизна – это высшие деньги,
Всё, что всё больше и меньше – всё в дальнем.
И в духовном есть высшая проба,
Нам Стоглавым осталась собором,
Там проверили всё и дорога
На века расстилалась пред взором.
Но, как водится, вставили примесь,
И такие начнутся расколы,
Что века содрогнутся, родимых
Даже будет карать эта воля.

И не осень – предзимие ныне,
Не зима – не хватает процентов:
Перепады, накаты, святыни
Ныне с примесью западных центов.
Я про мир, не одна же Россия
Отбирается в Высшую пробу,
Но в горниле расплавятся злые
И огнём очищается злоба.
*    *    *

Это самое тёмное время
В ноябре, и предзимье реально,
Отражения нет, рано темень,
И вся будущность видится в дальнем.
Нам вводили декретом по часу,
И ещё под Москву, чтобы лучше
Сериалы смотрели с ужасным,
С суетой, весь штампованный случай.

И народ весь, понятно, к экрану
Приручили, огромная сумма
В мир иллюзии кинулась, драму
У других смаковать, не подумав.
На часах ещё мало – шестнадцать,
А у нас уже сумерки, мрачно,
В городах – там не будут считаться,
А в саду не успел – неудачник.
Но возделывать сад – от Адама
Наша цель, в этом смыслы и корень,
Сотворение – это не в давнем,
До конца оно будет упорно.

Это в нас где-то спрятанный ключик
Золотой, а картина в каморке
Папы Карла – есть каждому случай
Сотворить что-то в дальнее горкой.
Темнота и предзимье – в духовном,
Здесь декретом уже не поможешь,
Отраженье – Распятого кровью,
Отраженья от нас надо тоже…
*    *    *

Что-то есть в теме: «Встретится с песней»,
Достигает реально – Предзимья,
И режим даже каменный треснет,
А она всё идёт невредима.
С «Одинокою бродит гармонью»
Эти годы вступительной нотой,
Одиноких находит ладонью,
И даёт им часть света заботой.

Неизменно ведущий, а люди
Есть на радио, как бы впервые,
Как открытия некие будут,
Как окошко в пределы другие.
Попущение здесь и защита,
Покровительство Высшего свойства,
Как в пустыне глоток для испитья,
Как во тьме огонёк, без геройства.
«Встреча с Песней» – по жизни есть в Главном,
Одинокие души – Создатель
И Спаситель зовёт в дали славно,
А в России всё связано с датой.

Ноль седьмого – рождение Света,
Ноль седьмого – родился Креститель,
Неслучайные числа задеты,
А что Истина есть где-то нитью.
Есть ещё неоткрытые души,
Что в потёмках не видят Ворота,
И им музыку дали послушать,
И слова даже дали заботой.
*    *    *

Необычный монах Илья – строгий,
И судьба Пересвета в Предзимье
На войне, что готовит итоги
Для грядущего, фактом из дивных.
Он нашёл свое точное место
В батальоне спецназа разведки,
Аввакум его копия – честно,
Староверы, что гибли не редко.

Изначально есть место под солнцем,
Где судьба разглядит середину
Золотую, к Небесным оконце,
Где молиться и петь будет к Сыну.
Все мы призваны – встретится с Песней,
Даже если нет слуха – неважно,
Это внутренний слух – он чудесный,
Он даёт нечто видеть отважно.
Схимонах разглядел свою долю,
Сотворил свои жёсткие строки,
И пропел с хрипотцой, не неволя
Своим ритмом из рока, жестоким.

Шелуха отлетит сразу в аут,
Так и надо, кто любит на блюдце
С голубою каёмочкой ставить,
Им не светит ни ноты попутной.
Мы все разные, разные ноты
Нам даются и разные слоги…
На Суде нашу сложат работу,
Захрипит кто-то поздно – подмоги…
*    *    *

Кто бы срочно восстанье возглавил,
Есть потребность большая – Предзимье,
Чтоб сплотить в Бога верящих славно,
Но мечты, не бывать нам единым.
Нет Кронштадта, и нет и партсъезда,
Да и льда ещё нет для атаки,
Так и будем жить в сырости между
Двух сезонов – паршивой собакой.

Как всегда, было б жалко матросов,
Нижний чин он такой безответный,
Позовут его лозунгом броским,
И пойдёт на эмоциях к «свету».
Разный люд и у каждого градус
Свой кипения – твёрдо же время
Межсезонья, задержка пред адом,
Ещё можно пробиться под темя.
Достучаться, направить сигналы
По нейронам на Главную точку,
Она есть у любого, осталась…
Но и здесь есть стирание – мощно.

На примере болезни – инсульта,
Можно сделать разрозненный вывод,
Это разное действие, руль же,
Он есть Свыше и сделает диво.
Без мечтаний, а ясно и твёрдо
Попросить однозначно: «Помилуй,
Ты нас Боже, паршивые морды…».
Приближается Зимняя стужа…
*    *    *

Ротовирусы ходят в предзимье,
Там и там вижу делают «дело»,
Негустое, штанишки не снимешь,
Не успеешь, пусть вроде глядела.
И причины? – ищи, не отыщешь,
Их достаточно – время такое,
Профилактика – главное в пище,
Но и здесь это всё непростое.

Надо яблочка дать и варенья,
Да и мяса для супа положить,
Может смесь получиться, везенье
Здесь ловить – это тоже не гоже.
Всё известно и много повторов,
Но детишки такие натуры,
Всё найдут и подцепят, укоры
Ни к чему и готовьте микстуры…
Так и в наших духовных исканьях,
Мы подцепим свой вирус греховный,
Он везде и нас ждать не устанет,
Даже больше – мутирует ровно.

Он и в гаджетах, он и в привязках,
Всеобъятен и нет нам укрытья,
Отразить может пост и с опаской
Надо пробовать всё – это битва.
Да ещё и молитва, чтоб ангел
Надоумил, где грязное слишком,
Только так – эти двое есть в ранге,
Вседоступны и главные в списке…
*    *    *

У нас тема осталась – Предзимье,
А другой не дано и не надо,
Нам бы эту предложить родимым,
Они заняты, быт им преграда.
И работа и малые дети,
Это жизнь со своим закоулком,
Но так можно и Духа не встретить,
И прожить в этом странствии втулкой.

Будет что-то крутится, но осью
С шестернёй, для других не послужишь,
Будет трение ближним, а после
Всё на свалку, в глубокую лужу.
И физический мир и духовный,
Они связаны, много примеров,
А молиться начнёшь, то готовность
Будет больше, не видеть быт серый.
Он безликий, как каша, как тесто,
Но кулич надо ставить к горнилу,
Чтобы жаром испёкся чудесно,
Сохранив другим сладость и силу.

У нас сладость от веры, а сила
Придаётся постом и молитвой,
Чтобы Песня от Духа родилась,
И другим донести чудный Свиток.
Но, увы, уже время – Предзимье,
И самим бы согреть свою душу,
Для того этот цикл – очень дивный,
Он весь Свыше – осталось послушать…
*    *    *

Небывалые, мощные воды –
В это позднее ныне предзимье,
Даже мост развели, неугодный,
Что на Вятке, в Гоньбе – это диво.
Глубина – где-то метров под десять,
Ширина – будет метров за триста,
Теплоходы же воду не месят,
Тишина пред зимою не чиста.

Как какая-то миру угроза,
В этих знаках неведомо сложных,
По местам же у всех есть заноза
В разных видах от Бога – не ложных…
Даже вроде зима на Европу
Опустилась, в Поволжье же тихо,
Небывалая осень и опыт
Ничего не подскажет – где лихо?
Хорошо это, средне ли, плохо?
Всё потом познаётся в сравненье,
И пока – восклицания, охи,
А кому-то убытки на деньги.

Небывало – но мы привыкаем
Очень быстро к любым исключеньям,
Не проймёшь нас ни адом, ни раем,
Мы текущего заняты бденьем.
Обещают дождя напоследок,
И конец, всё, зима – послезавтра…
И в духовном даются нам беды,
Пред зимою последняя правка…   
*    *    *

Вся планета загнётся в поклоне,
Скажет: «Ку, воцаряйся, антихрист»,
Большинство уже в полном полоне
Золотому тельцу, души сникли.
Приземлённые низкие мысли,
Нет полёта в просторы галактик,
В эти дали, что мыслью исчислишь,
Из предзимия скорбные акты.

Было много пророков – не верят,
И сейчас, что в агонии толку
Говорить про закрытие Двери,
Но есть щелка ещё – не умолкну.
Просочится есть шанс – покаяньем,
На последнем отрезке творенья,
Этот акт семитысячным зданьем
Возвышается прошлого тенью.
Энтропия расставила точки,
Эволюции нет – мы мельчаем,
И сгниёт это яблоко точно,
Мы уже в метастазах без края.

Это здесь надо топлива много
Гравицапе  – и будет пустыня,
А уйти как-то в космос дорога,
Та без платы – законы простые.
И взлететь можно в храмах – площадка
Приспособлена там для полёта…
Но есть – НО, перед Раем посадка,
Сортировка, проверка, что ждёте?...   
                *    *    *

Как-то видится небо предзимья
Неразборчиво, в дымке туманной…
Хорошо это в клипе родимом
Посмотреть на ракеты и танки.
Это «Небо славян» – вам не шутка,
Реактивная вся оборона,
Есть надежда, что ворог минуткой
Не успеет зайти как-то с схрона.

Там реальная мощь и гордиться
Нам дозволят не только парадом,
Хотя там тоже славные лица,
И ряды неделимые рядом.
А «Алиса» исполнила песню
Боевым и возвышенным роком,
Против шерсти кому-то, не местный
Кто-то влез в комментариях боком.
Но и это в порядке, мы знаем,
Что кому-то как кость наше небо,
Кто грызёт, а кто давится с края,
Он не наш, никогда нашим не был.

Даже если по паспорту русский
Или даже российский – иуда
Его имя, с мышлением узким,
Он живёт с нами рядом, покуда…
Но славянское небо прикроет
Свет Христов, монастырское бденье,
Это помощь ракетам и строю,
Кто на нас? – они с Богом без лени…
*    *    *

Всё – зима, и обрушилась сразу,
Сходу яростно минус пятнадцать,
А мы медлили что-то заразы,
И не жили, как надо, по святцам.
К Покрову надо было предзимье
Завершать, так готовятся сани,
А мы в щели всё ставили клинья,
И дела все оставились с нами.

Не усел что-то сделать в задумках,
Не успел даже главную ношу –
Парники подготовить, и сумка
Этих дел – то, как груз, нехороший.
Даже зуб разболелся зараза,
Всё один к одному в этой куче,
Мы, конечное, что-то отмажем,
Успокоим, бывало и круче…
Так и жизнь промелькнула в отмазках,
Всё один к одному, и в духовном
У людей, всё убогая сказка:
Не усели, не стали, всё …овна…

Я не крут – это явная тема,
И кидайте камнями из кучи,
Не запачкаясь сами, но демон
Он довольный и в сумме могучий…
Даже щель не осталась на воле,
Но уйдём мы, как в схрон, в помещенье,
До конца эту чашу и долю
Изопьём, но в молитвенном бденье…
*    *    *

Мы духовное видим предзимье,
А на улице лёд встал на лужи
Неожиданно, резко, не ливнем,
А морозцем был воздух остужен.
Сразу грянуло где-то под двадцать,
А снегов то чуть-чуть для подсветки,
Неукрытые корни и святцы
Не помогут растениям редким.

Винограду и прочему с юга,
Как всегда, подморозило почки,
А где листьев не сыпал, им туго,
Там и почва промёрзнет, и очень.
Что сказать про духовную зиму,
Что уже приближается злобно,
Очень жалко всех ближних, родимых,
Да и дальних – всех ждёт место лобно.
Им весны никогда не увидеть,
Там по вере цветы расцветают,
И нет холода местной обиды,
Там все братья и сёстры в том Рае.

Для чего нам давали предзимье? –
Чтобы всё же готовить защиту,
Да такую, что ветер не снимет,
И от прочей угрозы укрытье.
У меня ещё есть уголочки,
Где лежит на земле мешковина
В парниках, докопаюсь до точки…
А у вас, где есть вера о Сыне?
*    *    *

Из зимы взгляд обратно в предзимье,
Мы особенно видим – контрастно,
И в духовном – особенный снимок,
Он в параметрах видится страстных.
Всё понятно, но в целом не надо
Этим зомби, пирующей массе,
Для себя, что ли сделать? – отрада
Небольшая, последний глас часа.

Часа икс дожидались пророки,
А мы щупаем факты реально,
Но ещё не доходит убогим,
Все концы мира видятся в дальнем.
У них был непроявленный снимок,
Негатив, где-то Свыше задумка,
А у нас появился родимый,
Шило вылезло в печень из сумки.
И для нас эти факты в печёнку
Достают – сразу выбросы желчи,
Чтоб послабленной массой всё звонко
Улетело – все помыслы мелких…

Из зимы взгляд особый в предзимье,
Где есть шансы ещё выживанья,
Нет, спасения, что неделимо,
Так как Жизнь – она в будущем званье.
Для чего наша жизнь, для агоний
И для разных страстей? – что опилки…
Из зимы о предзимии стоны,
А кому-то и шанс пред развилкой…
*    *    *

Мне из темы не выйти предзимья,
Она в образе некой соломки,
Или в образе палочки дивной
Создаёт переход, как лёд, тонкий.
Как-то надо же выйти отсюда,
С этой ветхой обугленной шкуры,
И нам верой в Христа есть остуда
Верный выход из образов хмурых.

Уже времени мало осталось,
Чтоб достаточно этой соломки
Подстелить, когда падая – жалость,
Это выпадет всем в фазах ломких.
Мы как куколки делаем кокон
Из грехов, и всё толще и толще,
А разрушить его – мало окон,
Лишь по Праздникам в храмах всё больше.
Там витки эти делают тоньше,
Даже чуточку видятся крылья
У святых, а уж ангелов полчищ
И не счесть, в виде духов обильных.

Для того и так тянет нас в храмы,
Кто вкусил эту сладость размотки,
И дары, что от Духа упрямым
Подаются, проверено чётко.
И нам тема предзимия – сладость,
Среди горечи будущей стужи,
Утопающим гибнущим чадам
Выйти палочкой чуда из лужи…
*    *    *

Не готов я обрушится в зиму,
Пусть она давит минусом страшно,
Подтоплю баню, дальше продвину
Кап.ремонт – окончательной краской.
Там белёное всё, да и с солью,
Ни грибок, да и плесень – не пустим,
И урвём свою плотскую дольку,
Как бы в чём-то приблизимся к устью.

Мы предзимие так отодвинем,
А ещё выгребные есть ямы,
Откачаем и их, через иней,
До конца будем чистить упрямо…
И в духовном мы все не готовы,
И огромная масса замёрзнет
Безусловно, не скинут оковы,
До конца будут жить с грязной мордой.
Не очистят ни плесень, ни страсти,
До конца будут в этой клоаке,
И жалей, ни жалей, скажут: «Здрасте»
Своим бесам, сдадутся без драки.

Даже больше, в агонии мира
Ещё камень и в нас подзапустят,
Против шерсти мы чешем, с задиром,
Их сосуд возмущается мутью.
Но и доброе эхо мы слышим,
Есть ещё не закрытые уши…
Ради них, по молитве, слог Свыше
Этот лёд отчуждения рушит.
*    *    *

Спотыкаются люди при чтенье,
Спотыкаются люди в предзимье,
А зимой полетят яко тени –
Гололёд, не удержит их климат.
Это сразу духовно за жабры,
Без прелюдий и разной завязки,
Дождались и покроется храбрый
Потом страха – реально, не в сказке…

Это время такое, отрезок
Чтобы что-то исправить, улучшить,
На путях этих странствия в бедах,
Предзакатный прощения лучик.
Нам сигналят, что есть ещё выход
Небольшой, для остаточка верных,
Остальные дождутся и лиха,
Что посеяли предки из скверны.
За грехи эти будет расплата,
А свои? – да никто не считает,
Они скрыты уже тенью злата,
Каждый ищет урвать что-то с края.

Если есть спотыкач, то для мысли,
Чтобы миг задержать для раздумья,
Хотя нынешним зомби то лишне,
За деревьями лес – это умно…
Что дают, то фиксирую быстро
Не под букву какую-то правил,
Уже кончилось время, нечистый
Этот мир заполняет лукаво…
*    *    *

Из предзимия грозной приметой
Нам шуга по реке, как угроза,
Не пройти это месиво где-то,
Лишь дерзнёт эМЧеэС где серьёзно.
Так и жили те люди за речкой
В тишине, на предолгое время,
Ни больниц, ни дорог и в конечном
Появился объезд, но нет денег.

Просто выехать вечно загвоздка,
Не понять всем живущим у трассы,
Для чего этот кинутый остров,
Но там родина, что не ужасно.
Мы не выберем родину, Свыше
Нам дают, и родителей, место,
Даже храм, где молитвы услышат,
Больше – дрожжи в растущее тесто.
Получается всё не отсюда,
А какие-то Свыше задумки,
Не понять то заблудшему люду,
Даже в споре у выпитой рюмки.

А Роман есть монах – всем примером,
Он на остров ушёл добровольно,
И молчал восемь лет, но и делом
Доказал, что есть Бог, но то сольно…
Но весь мир не заметил находку,
Жарит «Яблочко» круто, в присядку,
На барже этой тонущей, лодку
Кто пошлёт эМЧеэСом? – загадка…
*    *    *

И предзимию есть свои рамки,
Каждый год в ноябре остановка,
Дальше пост – чтоб лечить в духе ранки,
Что хватаем безудержно, ловко.
Сорок дней очищения в духе,
Для души, как елей и отрада,
Будет бес страстно филином ухать,
Но уже всё понятно в преградах.

Это грань Золотой середины,
Мы же плотско-духовные твари,
И пока ещё здесь не едины,
В раздвоениях сущности варим.
Кто-то больше ушёл за пределы,
Оторвался от плотских привязок,
Кто-то бьётся в сетях неумело,
Кто в болоте плутает средь рясок.
Эти факты из жизни известны,
Но такая уж наша натура:
В настроениях, слабостях, бездна
Тоже тянет скольжением сдуру.

На фанерке под горку так сладко,
Даже дух замирает, как лихо,
Но потом сразу духу усадка,
Но он есть – тот единственный выход.
Все посты – как предзимие в духе,
И без них все без шансов – замёрзнут,
И мольба – как верёвочка мухе
Из болота карабкаться, ёрзать…
*    *    *

Тройка дней и предзимию финиш,
Календарно закончится гонка,
Приходите встречать свою зиму,
Всех укроет одеждой – где тонко.
Так в теории, что же в реале? –
Неизвестное, всем дать по ложке
Не получится, в нашем запале
Мы земли прихватили немножко…

У нас север и юг, как монеты,
Номинал отличается сильно,
Где-то золото, медь, где одеты
В серебро и им помощь обильно.
Кто назначил такую расплату,
И куда поместить середину?
Чтоб гармония всем, не по блату
Справедливость, чтоб вышло едино.
Невозможное это в природе,
И у нас при духовном раскладе
Есть предзимие – некие роды
И мы плод извергаем в усладе…

Но какой и кому где привязка? –
Это сам подсчитает читатель,
Невозможно другому отмазку
Сотворить, здесь молитвы не хватит.
Мы здесь сразу пониженный градус
Создаём, чтобы вышел погреться
Пред зимой, что равняется аду,
Выходите молитвой из клетки…
*    *    *

Пару дней и предзимию амба,
Или как бы закончится осень…
А духовно – захватом, как в самбо,
Нас за горло хватают вопросы…
Что мы ждём? – когда масса примеров
Говорит, что свершились приметы,
Номера уже розданы смело,
Ни купить, ни продать – все задеты…

Я про код этот общий – ЕАНом,
Я по-русски его обзываю,
Пусть другая транскрипция встанет,
То неважно, свершилось всё паем…
Уже мир этот пленником цифры,
Тех злосчастных последних шестёрок,
Когда люди, как боги, все вихри
Из огня на друг друга, и скоро…
Многоточие так и выходит,
Ни убавить нельзя, ни прибавить,
А вопрос разрешается – роды,
Но никак не откроется стае…

Но надежда, что есть одиночки,
И Господь не оставит несчастных,
И откроет увидеть всё точно
В этих признаках краха, ужасных…
Как всегда, в меня будут и камни,
Что веду непрерывную песню…
Но мне спать не дают, не устану,
Отдохнём после смерти, воскреснув…
*    *    *

Подступила последняя дата
Стылой осени, в долгом предзимье,
И зима заступает солдатом
На рубеж свой, а минус кто снимет?
Все подохнут букашки-стрекозы,
Муравей разве где-то спасётся,
Мы духовные видим занозы,
Но не лечит никто – нет им плётки…

Добровольные это решенья –
Изменять на духовном натуру,
Эту плоть, в её способах жженья,
Не кидаясь на крайности сдуру.
Добровольность, свободная воля,
Чтоб за грань уходить без обузы
Из грехов, и в духовное поле
Переход здесь по вере, без груза…
Нам давали кусочек предзимья,
И, возможно, где будет поблажка,
Как бы оттепель, в стылости клинья,
Чтоб ещё кто-то выбросил маску.

Мы же все здесь под ветхой личиной,
Что из плоти в житье червоточит,
Кто поверит в Спасителя Сына?
Кто попросит о милости? – очень…
Она будет последняя дата
И для этих последних окошек…
Все подохнут: мудрец и богатый,
Все замёрзнут с греховною ношей…
 *    *    *

И зима подошла, но не вижу
Снегирей на обильной калине,
И живут где-то к лесу поближе,
Не летят к людям, чащу покинув.
Я для них оставляю красоты,
И ещё подсадил за десяток
Им кустов, не считаясь с заботой,
Предлагая им пищу, как взятку.

Они тешат меня своим видом,
Как бы делом каким-то на ветках,
И живут много месяцев, миги
Украшая безвременья, метко.
Нам зима, как какая-то прорва,
Дни летят – не идёт созиданье
Садовода, и снега лишь орды
Разгребаешь подальше от зданья.
Там меняется стайка по счёту,
И самцов с красной грудкой всё меньше,
Что убило их в тайном полёте?
Неизвестно, угроза им тенью…

Так и мы все летаем по миру,
А Господь ожидает нас к Дому,
Даже вечность готовит, с придирой
Проверять будет, сразу здесь стоны…
Все хотят, чтобы тайное тайным
Оставалось, не лезут из чащи…
Но пожар им идёт и беЗкрайний,
Всё сгорит, как ничто, души в ящик…
*    *    *

Переход на предзимие духа
Из зимы в декабре совершится,
Календарно здесь будет всё глухо,
Но жива ещё где-то синица…
Ещё шанс отогреется в ладонях
Ей от Господа как-то выходит,
Он же слышит духовные стоны
Сократит, может, странствия годы…

Тушам ветхим, быть может, продолжит
Мир агонии, цикл календарный,
Но кто каяться будет – недолго
Уже времени битвы, подарком…
Даже цикл этот сильный подмогой
Отпускается Свыше, как вещий,
Через призму судьбы и дороги
Как бы вроде моёй, но о вечном…
Кто я есть? – прах, ничтожная малость,
Но услышал, как грома раскаты,
Эти строки грозы небывалой,
Небывалым количеством, датой…

Всё свершилось в июле – седьмого,
Когда Свыше «СЕМЬ, СЕМЬ» сошли книгой,
Осознал нереальностей много,
Невозможно все числа так двигать…
А за ней и «Россия» вдогонку
Вдохновенно, но ясно и в точку,
Многоточье в «Предзимье» соломкой,
Факты страшны, как в печень заточкой…
*    *    *

Изначально идут блокировки
От рождения – то от родимых,
А потом уже выборы ловко,
Негатив превращается в снимок.
Где-то выдержка слишком большая,
Где-то план стал довольно размытый,
И разброс этот, хаос – кто знает?
Есть у каждого в прошлое нити…

Это можем мы как-то итожить,
Делать выводы, даже поправки,
А о будущем? – промысел Божий,
Неизвестное всё: вывод, ставка…
Однозначно всем будет – предзимье,
И дадут, может, шансы подумать,
Мы же здесь – неоконченный снимок,
А проявится – всё, это сумма…
Хотя кто-то с рожденья в засветке,
От родства ему брак и изъяны,
Ничего не исправить, здесь ветки
От негодного древа, не прямы…

Выбирают всё стройное, к Выси
Кто безудержно, мощно стремится,
Кто лазеек хитрее не ищет,
Напролом, через тернии, птицей…
Как всё просто опять, эти снимки
Пожелтеть могут даже – то святость,
Отделились от зла, невидимки?
Нет, известные всем – взяли взяток!
*    *    *

И зимой нам не выпросить снега
У жлобов, могут кинуть подачку
От дорог, будешь с немощью бегать
В туалет, раз такая откачка…
Кто страдает от жажды в предзимье,
Тот давно запродал свою душу,
И теперь личность – номер единый,
Что свободную волю задушит…

Что есть жажда? – конечно, похмелье,
Невозможно стерпеть эти муки,
Когда кошки во рту гадят, зелье
Ещё то, хоть накладывай руки.
Что за песня такая? – суровость
Так и лезет на каждую строчку,
Но другой не дано – жало-слово,
С верой в Бога осилим мы ночку!
Днём полегче, какие-то крохи
Могут дать и соседи в стакане,
Да и выйти на волю, чрез охи
И до крана дойти, чрез упрямость…

Симбиоз из брюховного с песней
Про снега, что огромны и чисты,
Их у Господа много, чудесных,
Без осадков из нечистей глистных.
На Земле будет зимней сурово,
Главный жлоб перекроет все краны,
Но не пить его зелье – не ново,
И избегнешь всей гибельной ямы.
*    *    *

Образ – в целом вселенная плачет
Без стихов о духовном предзимье,
А зима – это смерть, и задача
В эту щель вставить знания клинья.
Ещё есть время – миг всепрощенья,
Примирения с Богом, и милость
Как амнистию выпросить, тленье –
Чтоб не с нашей душой находилось.

Эта мерзкая тленья зараза
Даже в вечность даёт метастазы,
Поражённый отделится сразу,
Этим душам закрытие в аде.
Образ – помощь индукцией Свыше
Опускается в мозг и наводка,
Через жизнь мою делает нишу,
Куда слышащий сделает ходку.
Остальные летят, как фанера,
Тоже образ больных, над Парижем,
Переход наш свершается верой
В тонкий мир, что пока что не видим.

Этим образам тесно в вселенной,
Но соседнюю мы не затронем,
Эта грань не для нас, мы коленно
Свою нишу здесь выпросим стоном…
А зима – это смерть и нависла
По над миром полярною ночью…
Образ – где-то в компьютере числа:
Шесть и семь – где окажемся точно?
*    *    *

Встретил сайт «Православия воин»
И поддержку великую вижу,
Что приставка есть «бес» – это злое
Опускание смысла пониже.
Извращение полное сути:
Бесы честные, бесы с примером,
И так далее, там этой мути
Наберётся достаточно в сером.

Двадцать лет в нашем творчестве бесы
Не находят духовной лазейки,
Так открылось давно и чудесно,
Да и быть так должно по Библейски.
Нам есть главное в Библии – Угол,
Он не держит в строительстве фальши,
Когда части подходят не туго,
Есть зазоры, изгибы, и дальше…
Бесы сильные ныне, отъелись,
Насосались достаточно крови,
И почти докатились до цели,
Мир глухих и согласных готовить…

У нас ныне предзимие мира,
Но не зря Православия воин –
Главный враг глобалистам, вампирам,
Содомитам и духом кто болен.
Помечтаю, а может, пророчу,
Что и здесь всё же будет поддержка,
Грядет царь и попросит, и в очи –
Слово «БЕЗ» победителем сверху!
*    *    *

Смерть младенца припомнил – предзимний,
Некрещеный отправился к Богу,
А от тельца осталось лишь имя,
Ничего не находишь в итоге…
Даже место уже не отыщешь,
Это в городе, в прошлый миг жизни,
Далеко, и без ангела личность,
Жил без храма, в безбожной отчизне.

От Чернобыля телом отмазка
Получилась, а где этот призыв?
В радиацию бросили – страшно,
Был приказ и поедет чин нижний.
Но подвижка случилась другому:
Окрестили и старшую дочку,
И до храма, на родину, к дому –
Это путь был, чрез тернии, очень…
Так ведут нас, бывает, незрячих,
Как котёнка слепого – поправкой,
Все итоги пути – это мячик
От событий, а мне – это явка…

Через эти события в храме
Очутился, упал покаянно
У Креста, осознал жизни драму
И припал к благодати, как к крану…
Благодать! – и сегодня наш Праздник,
Богородицы «Введенье» знаком,
Что крестить надо малых, мы задним
Мыслим разумом, что не собаки…
*    *    *

Всё идёт непрерывным потоком
Для создания от сотворенья,
Видим разное мыслью и оком,
Мы ничтожное некто, не кремни…
Но в нас нечто заложено Свыше,
Как программное Я, наша сущность,
И в ней совесть и прочие ниши
Изначально, кому, как попустят…

И у всех путеводные нити
Изначальны: есть мир папуасов,
И Европа, и Индии свиток
Тупиковый – деленье на классы.
Там придумали касты, зацепку
В воплощениях дали за вечность,
И в безликой нирване всю репку,
Что мы тянем, безликое нечто…
Весь тупик уничтожен потопом,
Но пошли, так дано – метастазы,
И наш мир, в своём вареве, оптом
Окончательно пламенем, разом…

Но и Бог приготовил здесь выход,
Кто-то делом, кто верой спасётся,
Чудеса нам даются, детишек
Отберут добровольцев, без плётки…
Всё идёт окончательно в темень,
Весь рисунок мозаики сложен,
Где найдёшь своё место, не кремень?
Окончательный вывод итожим…
*    *    *

Кто-то скажет, что старый, предзимний
Уже возраст, к седьмому десятку…
В ощущении – юности снимок,
От семнадцати лет где-то, хватких…
Сильно армия помнится, всё же
Там хватало учёбы полезной,
И радистом на море итожим
Тот период познания бездны…

Дальше просто текущие даты:
От работы, женитьбы и дети,
Бытовуха обычною хваткой
Годы держит, как обручем, в клети…
Получается всё же, что юность
В нас заложена, как бы учёбой,
А кто учится жизнью, пусть трудно,
Не стареет душой, он особый…
Старикашек хватает, мы видим
Наркоманов курящих и пьющих,
Они гасят от жизни обиды,
И не видят, что срок нам отпущен…

И он разный, есть промысел Божий,
Кто и как, где послужит зацепом,
Кто-то рано уйдёт, кто-то всё же
Доживёт и до пенсии крепок…
Эта юность в нас сразу, как совесть,
Мы её потерять можем в спешке,
И хранить надо то и другое,
Здесь гармония все же не пешка…
*    *    *

Вот и встала предзимняя Вятка
Неожиданно, резко, а воды
Небывало высокие, хваткой
Заковались в высокие своды.
Даже мост здесь понтонный остался
Разведённый, проблемы зимою
Для заречья, и частников жалко,
Что решили помочь и всё строят…

Там уже разорились однажды,
И другие попробуют ношу,
Но им сразу такая поклажа?
Не раздавит, всё будет хорошим…
Искушения есть и в природе,
Это общая как-то проблема…
А у частников? – кто нас уродов
Подсчитает в немыслимых темах…
Но и нас тоже резко зимою
Закуют, не останется храмов
Покаянных, а общего воя
Не услышит никто – это драма.

Не о том ли посланья пророков,
А мы видим шугу и предзимье,
Что вот-вот и закончатся сроки,
Но объезды все ищут и клинья…
На земле это можно, за сотни
Километров отделаться крюком,
А в духовном – облом, будет потный
На брегу замерзать и каюк всем…
*    *    *

Цифра девять – то вроде шестёрки,
Приподнятая – как бы, за шкирку,
А у нас уже трижды и горкой
Перед тысячей вставилась в дырку…
Их же не было в этой вселенной,
Но они появились – откуда?
И в мой мозг опустились не пеной,
А с ядром из семёрок, не трудно!

Это всё про стихи в этом цикле,
Нереально подогнаны числа,
От семёрок лучи, что проникли:
И обратно, вперёд и зависли…
И «СЕМЬ, СЕМЬ» – это больше чем книга,
Откровение Свыше, всё точно,
И «Россия» за ней и интригу
В сём «Предзимии» всё же закончим.
Так мне видится, все уже знаки
Порасставлены, все запятые,
И казнить – кто паршивой собакой
Просквозил в этом мире, то злые…

Но никто ту паршивость не видит,
На духовном, невидимом фронте,
Но он есть и реально интрига
Для души происходит, без понта.
И свои кто шестёрки за шкирку
Не потянет из этой клоаки,
Покаянную сделав обдирку,
То утонет в сей вони без драки…
*    *    *

Эта цифра с нолями свершилась,
Говорили о ней мы по ходу,
Но достигли, всё вылезло шилом
И столкнуть её сверху попробуй!
Как бы мог я такое подумать?
От начала четырнадцать песен:
Из застоя, болезни и сумма
Мне казалась огромно-чудесной!

Но неудержно Высшие токи
Мне давали индукцией строчки,
Даже темы вопросов глубоких
Актуальны и истинно точны.
Всё сверялось по Библии строго,
Это как бы ведущий параметр,
И святые здесь есть, и немного
И преданий, и личные драмы…
И «На круги своя», «Воскресенье» –
То о гибели нашего мира,
Но надежда там есть – это пенье,
Чтоб кого-то подвигнуть на вырост…

Эта тысяча «Я не забуду…»
Не моя – это Высших подарок,
От Небес для заблудшего люда,
Кто-то видит унылость, кто ярость…
Все мы разные, гласу в пустыне
Суждено было всё же явиться,
Это тысяча есть и отныне
Искушать будет многие лица…
*    *    *

Не даёт оторваться предзимье,
Погрузиться в блаженную спячку,
До конца здесь «хвосты» не едины –
Если жить широко и с отдачей.
Широта не в количестве денег,
И не просто в текущих заботах,
Нечто больше, с прицелом беЗценным,
Красоты созидания ноты…

Всё на фоне трудов садовода
Происходит в текущих примерах,
Вся проекция жизни на своды
Цветомузыкой красит мир серый…
Всё дано: и земля, и мир знаний
Открывается, но постепенно,
И идёт, и идёт созиданье,
Через труд и текущее тренье.
И, понятно, в подключке молитва,
Без неё всё беЗсмысленно в мире,
Всё для пищи червей и открытья
Без любви не к чему и с задиром.

И блаженнее плод сада людям
Доносить без отдачи – подарком,
Доброты то учение будет,
Это Главное в жизни и ярко…
Не всегда получается гладко
В нашем трении в плоти текущем,
Для того и предзимие – гадость
Из себя, и без спячки, и пуще… 
*    *    *

Отдыхает восточная сказка –
Эта: «Тысяча с крайнею ночкой»,
Проповедуем День мы и Страшный
Скоро Суд, непреложный и точный.
И разделят овечек-баранов,
Это общее плотское стадо,
И кто веру хранил, эти встанут
По одесную – ближним награда.

А кто воли хотел и соблазнов,
Тот уйдёт к князю тёмному в ночку,
И обители будут всем в разном,
И уже не изменишь – беЗсрочно…
А нам тысячу дали и дальше
Продолжается это «Предзимье»,
Мы не сказку сосали из пальца,
Это Свыше спустились нам крылья.
После книжки «СЕМЬ, СЕМЬ» и «Россия»
Ничего не случится Случайно,
Псевдоним это Бога и сила
В этих цифрах – великая тайна.

Там семёрок немыслимо много,
И сошлись все, как пальцы ладоней,
И кто разум имеет итоги
Те заметит, и в бездну не тонет…
Остальным же немыслимой сказкой
Этот мир завершается ночкой,
Дальше – прозы пророков развязка,
Делать вывод немедленно, срочно…
*    *    *

Раз открылась нам темою сказка,
То и зимнюю вставим примером,
Вся из инея в белом раскраска,
И без примесей чёрных и серых…
Да ещё чтобы точно подсветка,
Да и фон в голубом окоеме
Подсознательно тянет к ответу,
В этом есть нечто с прежнего Дома.

На Земле то единственный случай –
Когда нет ни теней, ни заразы
От земли, когда призыв могучий
Чистоты пробуждается разом.
У любого тихонечко струны
Отзовутся от старой настройки,
У святого органом чугунным,
У других, может, писком нестойким…
Мы же разные, даже во взглядах
На природу, и разное видим,
Кто-то просто блаженству преграды
От зимы, и на минус обиды…

А для русского – валенки с шапкой,
Да податься в лесные просторы,
В созерцанье воскресное, давки
Позабыть городские и ссоры…
И душа отзовётся – кристаллы
Как-то искрами скажут, как эхом,
Что и нам чистоты в мире мало,
И потянет Домой – это вехи… 
*    *    *

Ностальгический танец есть «Синий…» –
Это «…иней», какие-то грёзы:
О земном, о мечте, не покинет
Пусть вас тяга к любви и в морозы…
Пусть предзимие духа хранится
В уголке, невзирая на возраст,
Незамерзшее сердце, как птица,
Для полёта живёт и не ложно…

Он не белый, земной, он прикрашен
Плотской страстью, пусть чистой, хорошей,
Но, то тела оковы, а нашей
В вере – светом духовная ноша.
Здесь уже не подсинишь туманом,
Нет размытости – ясно и чисто,
За Христа у пролома мы встанем,
Против нечисти разной и мглистой.
Не всегда ещё чётко выходит,
И какие-то струйки сочатся,
Меж щитов наших, мутные воды,
Пробираются грязные братцы…

Но назад их, за шкирку, за стены,
И опять покаянно к молитве,
Как к спасительной силе и пену
Всю убрать от души, без испитья…
Молодым эти грёзы, как вектор,
В устремленье идти за туманом…
Но он разный: таёжный есть сектор,
И есть Светлый – за этим нам рьяно…
*    *    *

Как сравнить отопление с храмом?
Да легко – если вера разводка,
И подключена правильно, прямо,
И работает в графике, чётко.
Там бывает период предзимья:
Для ремонта и пробной наладки,
А потом уже силой единой
Обогреют весь фонд, и всем сладко…

А ещё есть расколы и секты,
Это как бы котлы по подвалам,
Там затраты большие и крепко
Есть зависимость денег, здесь жалость…
И сидят эти люди под пледом,
В ограниченном личном пространстве,
И никто не придёт, ни соседи,
Ни контора помочь, лично танцы…
Есть ещё электричество – денег
Здесь побольше уйдёт на затраты,
Автоматика труд весь отменит,
Но не всем это, больше – кто святый….

Отделился от общей разводки,
Что от ТЭЦ всем качает калорий,
Пусть и прямо, достаточно, ходко,
Но потери у ТЭЦ, и их море…
Нам куда? – мы пока что под пледом,
В конурах своих греемся лично,
Где других обогреть, свои беды
Одолели – наш образ, обычный…
*    *    *

Отопления тема – есть хворост,
Загорается быстро и дружно,
Под рукою и щепки, не дорог
Этот ход – для начального нужный.
Дальше – дров, да берёзовых лучше,
Там отдача повыше калорий,
А кто уголь найдёт – высший случай,
Но там с топкой надёжною горе.

Есть ещё и пеллеты, соляркой
Может кто-то топится – форсункой,
Здесь огонь – это общее, ярко
Он горит по любому все пункты…
Это веры пример – мы вначале
Собираем бумагу растопкой,
Повезёт – бересты, может, дали,
Кто как сможет, нет общего опта…
Дальше строго топить по сезону,
Есть посты и продувка молитвой,
Постоянность примером любому,
Кислород для огня – то подпитка.

Каждый ищет полегче нагрузку,
Чтобы дядя другой всё обделал,
Починил, растопил и где узко –
Всё продул принудительно, смело…
Не бывает чудес – все замёрзнут,
Кто на дядю отложит заботы…
Нам святые примером – упорный
Их огонь до сих пор – это что-то! 
*    *    *

Был недавно я в городе скользом,
Одинокого видел кривого,
Что из снега, а грязи там столько…
Всё растаяло – слякоти много.
Кто слепил его сильно старался,
Собирая снежки по округе,
И ведро водрузил, надо палку
Было вставить, опорой для друга…

Но намедни случились морозы,
Он застынет такой неуклюжий,
До весны будет криво занозой,
Но такая судьба – раз не дюжий…
У людей одиночество духа –
Не находится смысла для жизни,
Потребление – это проруха,
Все уйдут в унитаз эти брызги…
Всё кривое – где есть однобокость,
Перекос нашей плоти убогой,
Что для пищи червей – то жестоко,
Но то правда и в глаз очень строго…

Кто же вставит нам палку от Духа,
Да такую, чтоб в вечности прямо
Не сквозить, а остаться, разруха
Здесь осенняя, грязь, всюду ямы…
Одинокая снежная личность…
Но огонь приближается грозный:
В никуда и в ничто – всё обычно,
Как всегда, на авось – слог занозный…
*    *    *

Два бокала моя была норма,
Но по праздникам редким, не постным,
Были творчества муки упорны,
Вдохновения – редкие гости…
Как связать эти темы и градус,
Что как демон сидит в алкоголе,
И похмелья мы мукам не рады,
Для здоровья те градусы горе…

А сейчас я не пью и без муки
Выдаю на гора эти перлы,
Строки сами стремятся под руки,
Как безудержно песня из горла.
Два бокала, а грань между Небом
И землёй пролегла очень чётко,
И приходит законченный слепок,
Как бы сразу отмеренным лотом.
Значит демон нам всё же не пара,
Озарение гасится подло,
Пусть искрится вино, даже жара
Поддаёт и иллюзии кодла…

Вот такая выходит суровость –
Не попьёшь тройку лет из бокала,
И мозги очищаются, снова
К первозданному образу жало…
Опьянение ветхим адамом
Не прельщает, там гасится вектор
До Небес, что возносится прямо,
Там даёт вдохновение Некто!
*    *    *

Место силы – где сброшена ноша,
И дают для души – как бы крылья,
Это знает, кто ныне в хорошем
Покаянье, жизнь делает былью…
Остальное сотрётся, как флешка,
Что уже отслужила довольно,
Это образ судьбы безуспешной,
Что для ада жила – это больно…

Да, не все эту силу получат,
Здесь какая-то тайна рожденья,
И за шиворот выведет Случай
На Дорогу, то Бог и везенье…
Ничего мы не делаем сами,
Нас ведут, как котят несмышленых,
В место силы приводят, но камень
Приподнять мы должны Ввысь, из тлена…
Это смысл человеческой жизни –
Приготовиться Ввысь, к переходу
В Воскресение, в Новой Отчизне,
Кто-то быстро, кто ищет все годы…

Кто-то ищет ту силу в Тибете,
И в других уголках непотребных,
Она рядом, крещён где, мы дети
Для Отца и есть Сын, что на Небе…
Место силы – где взвалится ноша
Для других, отразить море Света,
Место силы в тебе – если сброшен
Камень-грех и дадут все ответы…
*    *    *

Мир эмоций – он есть у приматов,
И младенцы в эмоциях доки,
Изначально то сразу и свято,
То отдельный параметр глубокий.
И эмоции бабушек, дедов
Для любимых внучонков мы видим,
Даже если любовь не изведал,
Значит – где-то в глубинах обиды…

Это выше всех прочих учений,
Что дают равнодушную маску,
Здесь посредственность выше, чем гений –
Если Свыше прочувствует Ласку.
Глубину и поток благодати –
Это самый блаженный наркотик,
В лучшем смысле, он гаммой богатый,
Там Любовь во главе, Высшей нотой!
Вся культура вокруг этой гаммы,
Этих чувств – это рост человека,
Отделение в качество славных,
И в утиль, за фальшивость на деке…

Докатились до музыки мыслью,
Там эмоций – за край, кто услышит,
Там мир чувств – это Высших изыски,
Но, увы, это поле всё тише…
А духовное слышанье? – горе
Здесь по полной, какая-то пробка…
Это смысл человечества – Корень
Отыскать, и эмоции в лоб вам…
 *    *    *

Сорок лет пролетели, как призрак,
От весны моей юности в море,
Кто желаниям выпишет визу,
Посетить эти поприща вскоре?
В Севастополе судно подспорьем
Неплохим послужило для флота,
Я радистом ходил и без горя
Все шторма выносил, шла работа…

На спасателе тоже период
Был отмечен ещё изначальный,
Посетили все базы и виды
Повидал не от стенки причальной…
Подсознательно жил эти годы,
Как бы встречей с родными судами,
Но ушли на металл «пароходы»,
Что же делать и их уже сдали…
Всё сдают в этом мире на свалку,
Даже души куда-то уходят,
Но куда? – и ушедшего жалко,
Если нет ни зацепочки в годах…

Для чего, кто ходил в своём море?
Для чего все шторма и разлуки?
Для чего и болезни, и горе?
Хотя кто-то здоровый, до скуки…
Сорок лет пролетели, но вскоре,
Может, всё же возьмут мне путёвку,
А там рядом и порт, и ускорим
Всё молитвой – идёт подготовка…
*    *    *

Есть сюжет про свирепого зверя,
Что стоит в ожиданье младенца,
Можно в это, конечно, не верить,
Но он жрёт его в образе немца.
Здесь не нация – образ немого,
Что согласен с текущим маразмом,
Православных держава в итоге –
Календарь поменяла на грязный…

Новый Год – на суровой неделе,
Когда души готовятся встретить
Их Спасателя – выход на мели,
И пробоина сразу, приветик…
Сразу камни в меня – кто в стакане,
В мишуре видит странствие в мире,
Да и быть так должно, не устанет
Нас утюжить лукавый – наш ирод…
Тот младенцев убил, этот старых
И подростков сгребёт под гребёнку,
Всех, как вшей, в своём вареве сварит,
Не жалеет больных, ни ребёнка…

Кто на пульсе сюжета остался?
Небольшой, но надёжный остаток,
Кто в посте и молитве не палку,
А подмогу всем видит, пред жатвой…
Скоро жатва и ангелы вышли
Собирать эти крохи, и чаши
Опрокинут нам гнева, измысли
Весь сюжет, и скажи: «Где же наши?»
*    *    *

Как луна в фазах – в духе предзимье,
Мы проходим последнюю четверть,
Скоро нечто ту долю отнимет,
И закроют жизнь-яблочко в ветвях.
Так должно быть, какое-то время
И луна исчезает от взгляда,
Без неё всё темно и мир дремлет,
Но рождается в новом наряде.

Так же будет и в нашем заходе,
Все умрут, может, выживут зомби,
Человеческих генов отродье,
Но о Духе живящем не вспомнят.
Остальным – воскресенье, кто верит
Очень сильно – на Суд не приходят,
Тех Любовь пропускает, тем Двери
Никогда не прикроют невзгоды.
Что нам делать? – последняя фаза,
Она тянется средь искушений,
И все силы лукавого сразу
Нападут на яремную вену.

Кто-то сразу откинет копыта,
Кто согласен и делится кровью,
Кто-то будет в агонии биться,
Все умрут, но поднимут их снова…
И без фаз будет полное Солнце,
Без заходов и разных закрытий,
Уберут все преграды и полный
Будет День, новой Жизни испитье!
*    *    *

Всё  аукаю в духе зимою,
Может, кто-то услышит глас ночью,
Но пока безуспешно, не скрою,
Заглушить телевизор нет мощи…
То внучонок, то с жёнушкой вместе
Непрерывно чего-нибудь смотрят,
Так и мир любой внешний без чести
Тоже тупо жуёт эти сопли…

Отчего так сурово наехал? –
Там крутой сериал или мультик
Безобидно вещает – помехи
Есть с рекламой и где-то там жулик…
Сразу вижу – внучонок очнётся,
Как привязанный смотрит и смотрит,
Двадцать пятый там кадр, то, как плёткой
Всех сгоняет смотреть в связке с ноткой…
Там уже технология зверя,
Это око глазеть будет в чипы,
Что внедрят скоро в лоб, кто поверит
Обольстителям хитрым в их липы…

Но аукать, раз жив – не устану,
Коль дают, значит, есть ещё шансы
Хоть кому-то увидеть все раны,
Что уже обнажились с обманом…
Это близко к стиху: беззаконий,
Беззаконников будет всё больше,
Но их кровь и впоследствии стоны
С нас не спросят, так в Библии с болью…
*    *    *

С настроением полностью зимним
У монаха Романа есть песня:
«Дорогой, всё, приехали» – снимем
Все тулупы, мы умерли честно…
Кто из нас что-то скажет подобно,
Всё лукавим в жестоком буране,
И тулуп на себя, и удобно
Забираемся в лучшие сани…

Каждый прячется в духе под снегом,
Как убогий малой оленёнок,
Там не страшно, тепло и по следу
Стая серых не выйдет, всё сонно…
Как всё вставилось чётко в «Предзимье»,
Дождалась эта песня до часа,
Когда всем выбирать, всех не минет
Эта чаша сурового гласа…
Там ещё про семью и обиды,
Но какие-то всё же вопросы
Возникают, как искры, как миги,
Мы же разные, разная осень…

Кто-то жил веселее, с удачей,
Кто в тепле прозябал свою долю,
Кто-то рвал свои жилы и плача
Продирался по снежному полю…
«Дорогой, всё, приехали» – страшно
Эту фразу услышать, представить…
Помолись о прощении, чаша
Эта всем – не останемся с края…
*    *    *

С глубиной не подлунного мира
Этот цикл – это отблески Свыше
От великих ворот из порфира,
В драгоценностях разных, не лишних…
Кто и как это смог обработать,
Не узнаем, мы рядом слепые
Мегалиты увидим и потом
Покрываемся – мысли на вылет…

А увидим колонну на конус,
ЧПУ сразу вмиг отдыхает,
Там и лазер, литьё, а все стоны
Мужиков не услышат в их пае…
Сотворение – это за гранью,
Но создали же нас по подобью,
И творить человек не устанет,
Хотя всё же мельчаем мы дробью…
Эти первые были гиганты,
И упёртые, резали камень
Словно воск, в этих Индиях храмов
Понастроено масса местами…

Но скажи этим первым, что кванты
Отозвались давно уже эхом,
Всё прочтёт человек, но не встанет
Рядом с Богом, напрасна потеха…
Из глубин что-то видят святые,
Даже бесы достать могут инфу,
Но попустят, пропустят к нам были
По сценарию, в Библии – финиш…
*    *    *

«Храм у моря» – нам музыкой нежно
Его Игорь Двуреченский славит,
Он на скалах стоит и безбрежность
Возвещает от Бога, без края…
Даже в сёлах стоит на пригорке,
И на реках в излучине стройно,
Перспективу блюдут, а не в норки
Укрывают, на площадях бойко…

И в Москве, это главное – храмы,
До сих пор в алтаре лежит Грозный,
Кто на нас, он же в Божьей охране,
Но враги точат зубы серьёзно…
Так должно, опасается лютый,
Что его упакуют навечно,
И творит свою подлость минутой,
Раз ему отвели быстротечность…
Но для нас это жизнь и до храма
Очень мало доходит убогих,
Подлатать свои раны, упрямых,
Чтобы новые выпросить ноги…

К переходу, воскреснуть во славе
От Христа, где и братья, и сёстры,
И на Суд не идти, там отправят
В край, где с храмом проблемы и остро…
Пока есть ещё миг и цунами
Не смело эту шушеру внешних,
Укрываться спеши. «Кто не снами,
Против нас» – это Божие вешки…
*    *    *

Гололёд на земле небывалый,
Это дождь в зиму выпал, снежинок
Где-то шесть обещали, не дали
И теперь вся природа из льдинок.
Вниз дугой изогнуло берёзки,
И прижало кусты из калины,
И по насту кошмар, зайцу слёзки
И он к людям от лис, невредимый…

Кто людей так спасёт в гололёде,
Нас затопчут в текущем кошмаре,
Упади, заболей, напоследок
И рубаху отнимут, ударят…
У Высоцкого есть эта песня,
Мы не думали так при Союзе,
Как слепые брели, а лёд треснет
Под другими, не нам эти узы…
Все лежали в безбожном пространстве,
Единицы брели где-то твёрдо,
Уповая на Бога и пьянству
Новогоднему плюнули в морду…

Гололёд уведёт очень многих,
Своей лютой лукавой подмазкой,
Эти толпы забудут про ноги,
Что в духовном реальны – не сказка…
Гололёд подошёл в высшей точке,
Может, это последняя встреча
И с Христом в покаянии, ночка
Опускается, близится вечность…
*    *    *

«Кабы не было…» – это про зиму,
Только русские могут так прыгать,
Веселиться, и делают мину,
Что нельзя жить иначе, без ига…
Да в гробу все видали метели,
Гололёд и кусающий минус,
А потом эпидемия… Спели
«…Балаган» песню, диски продвинув…

Да, пока веселятся и больше,
Скоро пьянка начнётся большая,
Средь поста, вызов демонов полчищ,
И те жатву пожнут не считая…
«Кабы не было…» – дали нам север,
Чтобы здесь устоять Третьим Римом,
Средь суровой природы, не веер,
А к Христу направленье едино…
Этот север хранил от китайцев,
И от разных нашествий: французов
Заморозили, немцев, всем яйца
Придавили, кто шёл к нам не другом…

«Кабы не было…» – много мечтаний,
Но от пляски немного теплее,
Да и просит душа средь скитаний
Некий выход, но минус всё злее…
Этот минус духовного толка,
Кто его разглядит и растопит?
В мишуре обольстительной ёлка,
А с толпою и демонов топот…
*    *    *

Нереально прожжённые жизни
У господ, что в чинах и достатке,
И для них кто-то музыку нижний
Исполняет изысканно, сладко…
Но останется падаль и черви
От любой сверхизысканной морды,
А от музыки в вечности нервы
Затрепещут смиренно негордых.

Для чего нам оставили полюс
Этих граней, на странствии в плоти,
И дают нотам выйти на волю
Чьей-то ангельской, сладкой работой.
Этих семь – это высшее чудо,
Вместе с радугой – мы же оттенки,
Отголоски, а кто-то иудой
В никуда, в безразличье, за стенку…
Отразить надо эхо и Света
Нереального как-то добавить
В эту полночь земную, задеты
Здесь все силы, чины, мы не с края…

Даже самый ничтожный, последний,
Если кается – белой одеждой
Награждается, важный же бедным
Вдруг окажется псом, без надежды…
Нереально красивые звуки,
Нереально красивые клипы:
Всё для тех, кто не спит пред разлукой,
А в посте и молитве без всхлипов…
*    *    *

Пожалели коней рыжих остров,
И гнедых пожалели, им мина
Судна дно разорвала и остро
Мы, подростки, то пели едино…
Мало кто не слыхал этой песни,
Ни о чём, нет политики, ритмы
На гитаре простые, мир тесный,
И она разлеталась молитвой…

Что ещё оставалось нам делать
В этом мире безбожном и страшном,
Пожалеть хоть кого, это смело
Позволяли парням беЗшабашным.
Но какая-то всё же угроза
В этом ржанье таилась подспудно,
И гноилась в парнях та заноза,
И послали подальше все судно…
ССР ему имя, заразы
Там паршивой скопилось довольно,
Но не быстро, цикл жизни, не сразу,
Хотя, может, где бабушкам больно…

А от дедушек наших, как в песне,
Ничего не осталось, весь остров
Погрузился на дно, интересный
Всё же вывод здесь дали, с вопросом…
На кого нам заржать в этом мире,
Или даже топить эти шлюпки?
Да с молитвой и дно нас не примет,
И воскреснешь с блаженной улыбкой…
*    *    *

У «Предзимия» тоже есть осень,
И последняя, как у бывалых,
Что ушли в эскадронах, вопросы
На Руси задавать не устали…
Те же вечно вопросы о смерти,
О духовных незримых погонах,
Где кресты вышивают, поверив
В воскресенье Христа, и без стонов…

И «Предзимие» – это о схватке,
Что уже завершается, кто-то
Не успел поучаствовать, в прятки
Поиграл и сражался без пота…
Наши тоже шеренги пустые,
Даже в Праздники видим прорехи,
Кто и как поразил всех на вылет?
Да известно давно, где помехи…
Мы у Господа милости просим,
Не наград и не золота мира,
А амнистии, все уже доски
На гробах, но есть щелочка в вырост…

Весть послал бы я вам после смерти,
Но, увы, нет оттуда прохода,
Так что здесь совершайте проверку,
Как уйти от слепых и уродов…
Покаянье за час до разлуки,
Покаянье за час до бурана,
Что уже простирает к нам руки
Из последней зимы, неустанной…
*    *    *

Новый год Волго-Вятский со снегом,
Нам чуть-чуть его сыпнули в зиму,
Не совсем чтобы голые беды,
От ноля где-то плавает минус…
Не бывало такого, но будет,
Может быть, потепление всё же,
Хорошо это, плохо? – рассудит
Только время, оно всё итожит…

А пока нам комфорт и удобства,
У дорожников, может, проблемы,
Им и в праздник на выезд, чтоб пробки
В городах рассосались – вся тема…
А у нас даже это неважно,
Накатали дороги машины,
Без бурана пал снег, и отважно
Все блондинки садятся, есть шины…
Без шипов ныне мало кто ездит,
И «шипы» – если кто-то подрежет,
Им такие предъявят, что бездны
У финансов откроются свежи…

Новый год – пожелать всем удачи
Так и хочется, нового счастья…
Всё стандартно, а если заплачет?
Значит, кто-то подрезал в ненастье…
Искушеньем подрежет лукавый
Христиан, солидарных и тёплых,
Остальных и не тронут, те браво
Сами в пропасть уедут всем оптом…
*    *    *

Новый год, а на площади мерзость,
Да всё та – попущение Божье,
Это церковь и прошлому мерка:
Председателю, строю, нам ноша…
Той конфессии нет здесь адептов,
Все в рассеянье, некому в храме
Помолиться, и нет здесь рецептов
Подсказать, что же делать с той раной…

Каждый, как бы, ничем не привязан,
Моя хата, мол с края, а крыша
Провалилась и рухнула сразу
Вместе с полом, зачем же так вышло?
Осквернённая клубом и святость
Отошла от постройки, а место
До конца будет знаком, что дата
Дней последних приблизилась честно…
Эту мерзость не сносят – нет денег,
И в огне не горит деревянный
Её сруб – обнажённые вены,
Обнажённый наш стыд, в духе срамы…

Но Господь освятил это место,
Пусть не храм, но какую-то точку,
И на площади этой не тесно,
Люд всё ходит,  увидит в том ночку…
Раз уже разошлись метастазы
С номерами, на люд солидарный…
И кто, с кем? – а неверья зараза
Уже в венах, крах сущности тварной…
*    *    *

А места здесь не знают, не помнят
Потепления, снег тонким слоем,
Хорошо это, ночи не тёмны,
Отражение есть, всё в покое…
Нет буранов и минусов грозных,
Когда даже деревья до треска
Промерзали, и сад наш серьёзно
Может снова порадовать местность…

У нас циклы и разные сдвиги
Получались, то много, то мало,
И количеством брали интригу,
И цветки обрывали, не в жалость…
Мир прекрасный и чистый, без следа,
Хорошо бы грехи так покинуть,
Замести эту прошлую негу,
И расплавить духовности минус…
До Христа всё, что было, пусть в опыт
Отрицательный как-то сольётся,
Интегралы проставятся, тропы,
Чтоб чужие не гнали нас плёткой…

До Тебя всё, что было, то минус,
Пусть уйдёт он, других потеплений
Мы желаем, чтоб грешное сдвинуть,
И принять разогревы без лени…
Пусть прекрасная чистая сказка
После смерти становится былью,
А пока покаянья обвязкой
Защищать будем душу от пыли…
*    *    *

Что вопить среди зимней пустыни,
Разве если залезть где на ёлку,
И искать, хоть кого, не остынет
Тот, чья будет судьба не осколком…
Все мы части мозаики целой,
Но нам выбор, и выбрали хаос,
А достигнем ли спелости зрелой
При случайностях грешных, не правых?

Снова в образах мозг, и природа
В симбиоз собирается в духе
С измышлением разума, водит
Что-то руку и мысли, как пухом…
Где найдём свое место? – вселенной
Всё равно, и ничтожности в минус
Зачисляются сразу, как пена,
И попробуй те образы сдвинуть?
Но всегда как-то образ взлетает
До Христа – человечество верит,
Да и всё в человеческом пае
Говорит про открытые Двери…

Кто разумный, давно уже понял:
Кукловодов сценарий и разум
Здесь задействован разный, препоны
Возникают, но в этом ли сказы?
Есть нам выход, но только посмертно,
Да и смерть у святых – это дверцы,
Наблюдайте за смертью, инертных
Тех задвинут, их звёзды померкнут…
*    *    *

Фейерверка был выхлоп на небе
Непонятный, какие-то бзики,
Новый год отошёл и победой
Непонятно кому в этом икать…
Предрождественский, самый суровый
Приближается день и сочельник
Наступает для мира, обнова
В эти дни и для духа, и тела…

Но весь мир в непробудном экстазе,
Кто-то дёргает грешные струны,
И всем хочется праздника сразу,
Очень быстро, и долго, и умно…
Как ещё заявить своё эго,
Только так, напоказ, фейерверком,
Мы не спим, мы гуляем по следу…
Но куда, и какие здесь дверки?
Но он просится выхлоп наружу,
Бесы дёргают ниточку зуда
Заявить, что никто нам не нужен,
Ни Христос, ни предатель Иуда…

Но нейтральности нет и не ждите,
Не мешается чёрное с белым,
И он разный для вечности житель,
Кто-то в тьму, а кто выхлопом спелым.
И святой тот уйдёт фейерверком
Прямо Ввысь и останется в Свете,
От другого лишь звук, и померкнет
На миг вспышка земная, и в клети…
*    *    *

Сериалы про барынь и грандов,
Где же есть мужичок в сыромяжных
Атрибутах, что тянет, жизнь-санки
На себе? – может, вставят где с тяжбой…
То ли дело нам страсти богатых,
Там любовь и довольно интриги,
И злодеев достаточно, хватка
Прохиндеев сюжет будет двигать…

Создадут всю иллюзию в красках,
Может, даже где сцены построят,
И найдут инвентарь свой для сказки,
На убийстве минут видеть горе…
И свои вроде страсти помягче,
И красивые виды нарядов
Тоже хочется, виденья мячик,
Он вернётся обратно снарядом…
Но расхристаны мы – сыромяжных
Душ достаточно, просто не видно
За нарядами, в образах важных,
И вопрос, что послужит им гидом?

Сериал, сильной страстью влекущий,
Или наш сверхспокойный сочельник,
Про Христа я молчу, там отпущен
Будет пост, и гудеть будет пчельник…
Вот у пчёл всё понятно – есть трутни,
Их в предзимье отпустят на волю
Подыхать, этих тварей минутных,
То же с нами случится, кто спорит? 
*    *    *

Оптимальный Рождественский градус,
От семи – минимальная цифра,
Чуть снежок, а детишки то рады,
Не унять, и от игр будут вихри…
Что-то есть в этом «шторме» такое
Неуёмное – это программа
Познавания жизни, откроют
Много граней они очень рано…

Анекдот – «Я замёрз уже, мама,
Или мне что-то надо покушать?»
Нам пора, и потащат упрямых,
Через плач, в свои зимние «кущи».
Там тепло и горшки на окошках,
Мини сад, телевизор бормочет,
И для взрослых то «рай», не нарочно,
Скорлупа и броня прятать почки…
Но в нас тоже заложен ребёнок,
В основном, как шалун, непослушный,
И пороть бы его, да с пелёнок,
Но Господь же нас любит, не тушит…

Но куда заведут эти игры?
Большинство же, конечно, замёрзнет,
Не услышат ни гласа и титры
Поползут: «ЭТИХ В СУД», и там орды…
А послушный ребёнок УСЛЫШИТ ,
И Домой побежит, даже сопли
Не помеха, полечат, под крышей
Наших храмов замёрзлость растопит…
*    *    *

Новый год – о событиях бурных
Из Ирана доносятся вести,
Генерала убили и дурно
Будет этим воякам без чести…
БеЗпилотником, подло, ракетой,
Не в бою, а по чьей-то наводке,
А у «Стражи» всей гордость задета,
И поминки там будут не водкой…

Для Востока не тонкое дело,
И аукнется это по миру,
Отомстится та кровь, можем смело
Делать ставки на нефть, в её вырост…
Там же вены планеты и резать
По живому – опасные игры,
Но кому-то импичмент и беды
На других переложат те «тигры».
Но и так всё давно уже в узел
Завязалось в той зоне сердито,
И уколы идут, и не дружат
Те народы, и много убитых…

А у нас кружит снег, очень тихо,
Прикрывает спокойствием купол,
Это тоже нам знак, что есть выход
Отразить всё молитвой, не скупо…
И шестьсот лет и тридцать сурово
Крестный ход ограждает нам Вятку,
Антипод это будет для новых
Искушений – грядущие схватки…
*    *    *

Замещение доллара фруктом
Деревянной посолки, домашним,
Он по многим параметрам друг нам,
Но здесь надо возделывать пашню…
Он по многим параметрам свежий,
Оказался без химии пришлой,
ГМО не пролезет, надежда
Появилась – воспрянут детишки.

И заводам есть шанс, и хозяйствам
На земле где пристроить излишки,
И тихонько уйдёт разгильдяйство
Из России, распустимся пышно…
Кто не верит, что Родина встанет,
Заработают всё же программы
Замещения всех, но не рано,
Надо всё засадить лучшим самым…
В садоводстве особенно видны
Эти тысячи новых гектаров,
Им не скоро цвести и обидно,
Что есть годы – растрачены даром…

Но тем лучше увидим контрасты,
Изобилия вал и здоровья,
Но, конечно, у бизнеса трассы
И лазейки найдутся, готовьтесь…
В жизни каждый есть: сам и хозяин
Замещения плоти на душу,
И здесь выборы: Авель ли, Каин
Или Сиф – выбор тот не потушат…
*    *    *

На «Курю» – сразу стойка собаки,
И неважно, что дамочка в мехе,
Тишина там какие-то знаки
Раздаёт, как основу для смеха…
И печальный момент, но красиво
«Три аккорда» – умеют представить,
Обыграть эту песенку, дивно
Из буфетчицы вывести паву…

И Ирина в своей дивной шляпке,
Пусть и Климова, выглядит чудно,
На ногах каблучки, а не тапки,
Но на месте ходить ей не трудно…
А движенья добавят плейбои,
Подтанцовщики, бриты, с бородкой,
И платок подадут, и прикроют
Своим зонтиком зрителя ходко…
И стакан, дальше что-то и как-то,
И не дура, и он не придурок,
Но «Курю», а вот здесь и впросак ход,
Попадаются все, всё вдруг хмуро…

А в концовке – про боль и про жалость,
Про лицо, но сокрыто вуалью,
Не увидит никто, что осталось
В этом сердце прокуренном, вдаль всё…
Для меня все, кто курят – слепые,
Без вуали у них мир из сетки,
Тишина – не основа, на вылет
Все плейбои и с ними с горжеткой…
*    *    *

«Чёрный ворон» – как вроде машина
Подберёт и увозит на «хату»,
На «Кресты», и мамаше без сына
Снова весточку ждать – всю десятку…
А дистрофикам ворот поможет?
Но нельзя подконвойным без песни,
Политическим даже и тоже
Запоют, и немного воскреснут…

Этот ворон не в цвете был чёрный,
Он нутром своим сучьим стукачьим
Разделил всю страну на отборных,
И на лагерных – с пылью собачьей…
И из пламени кольца и звёзды,
Конвоир, сразу рельсы и поезд,
И везде этот ворон из бездны –
Новый ролик и песня вновь воет…
Кабанова Татьяна из текста
Главным ворона взяла и ворот,
Это слёзы страны, и нет места,
Где с косой не прошло это горе…

И подняли, и парни держались,
Сколь из них потом вышли в герои,
А от ворона, с рамою ржавой
Ничего, всё пылинки не стоит…
Но в духовном тот ворон могучий,
Не уйдёт, только в огненном храме
Отлетает от душ, чёрной тучей
На других нападает, кто в сраме…
*    *    *

Освещение родины светом,
Это лозунг нехитрый – электрик
Его может представить, при этом
Ещё вывернет пробки – не светит…
Как у воинов, гордость большая
За себя и за фазы державы,
И профессия эта без края,
И на суше и в море – все правы…

Всё же там надо быстренько думать,
И, наверное, есть и везенье,
Кто не бит, не поймёт общей суммы,
А стажисты припомнят о клеммах…
Да любая профессия в сложном,
У водителей столько аварий,
Геморрои вон высидеть можно,
Это больше по клеркам ударит…
Мы за здравие начали – светом
Освещать появление строчек,
А здесь Родина больше, задета
Вся планета подключенных точек…

Если вышибет пробки – обломом
Это будет для целого мира,
Так помолимся вместе, чтоб омы
Не смогли сделать токи на вырост…
А уж мы проведём эти фазы,
Раз такая нам выпала доля –
Освещать, чтобы видеть заразу,
Панихида пусть тьме будет, молим…
ПОСЛЕДНИЕ КРЫЛЬЯ

«Перебиты, поломаны крылья» –
Эту песню так любят певицы,
Не у всех это слышится былью,
Пусть красиво и вытянут, в лицах…
А народу же надо в романсе,
Чтоб не только мелодия в красках,
Интонации есть, пик сеанса
Будет в строчках последних, несчастных…

«Я девчонка ещё молодая,
А душе уже тысяча…» – плачут,
Может, даже по пьяни, рыдают,
Все бегут от погони – задача…
На хвосте же у всех вороные,
Воронки, и в конце чёрный ворон,
Кокаина нюхнуть…. Но иные
Времена, мир иллюзии дорог…
Так хотя бы ту песню послушать,
Боль немного отпустит, оставит,
Но – УСЛЫШИТ ИМЕЮЩИЙ УШИ,
Боль другую, последнего края…

Не уйти от последней погони,
И здесь чёрные вывезут в пропасть,
И на тысячи лет будут стоны
Молодых и старух – где там хлопать?
Перебиты, поломаны крылья…
Но починка по вере и в храме,
Там прикроют, погоня в беЗсилье,
Здесь не выдадут, пристань упрямых…
ПОСЛЕДНЯЯ ПОГОНЯ

Как уйти от проклятой погони?
Говорилось же – в храме прикроют,
Но, увы, кокаиновый омут
Он давно по наследству, игрою…
Там девчонка рыдала, есть тёти,
И старухи – такие же в древнем
Своём тысячном где-то столетье,
Всё на деньги считают – деревня…

Как ещё их назвать, не обидев,
Хотя, что здесь обида, так искра,
Всё зальёт обольщением идол,
И проедут, забудут всё быстро…
У них кони давно вороные,
Они сами в хвосте у удачи,
Не боятся – взбрыкнёт и иные
Дни окажутся, пляшут и скачут…
Иногда разве как-то завоют
Под гитару воровские песни,
Но, увы, не увидят покоя,
Разве кто-то похлопает лестно…

Не для них эти строки, быть может,
Всё же кто-то заметит привязки,
Наркотический омут, как ножик
С наших ранок срезает обмазку…
Только в храме чуть-чуть их полечат,
Они снова к дерьму – в телевизор,
И к жратве, не поверили в вечность,
Увлеклись в обольщении мигом…
ПОСЛЕДНИМ – ЭМИГРАНТАМ…

Это надо же спела – французы
Отдыхают, и «Падает снег» им,
Как Пиаф, мы немного потужим
И от «Белого танго» – последним…
Эмигранты о Родине тоже
Тосковали, надеялись, ждали,
Но там ждал их конвой и итожат
Воровские всё песни, про жалость…

«Паровоз…» и стучали колёса,
Стукачёк тоже ссучивал Маньку
Облигацию, странная особь,
О любви всё мечтала, всё раны…
Кабанова Татьяна без сцены,
Без Большой – нет мохнатого с лапой,
Безголосые девы, как тени
Появляются там – образ лапоть…
Два прихлопа, потом три притопа,
Без конца на лады тянут строчку,
Все кривляются, крутятся …опой,
Не смотрю, но проехался бочкой…

Удивляюсь, такие таланты
Открывает страничка в ютубе,
Но из прошлого, ныне им гранты
Не дадут, они вышли на убыль…
Там везде есть отсылка на вечность,
В каждой песне какие-то ноты…
И даст Бог в иммиграции нечто,
После смерти, молитвой работай…
ПРОШЛОГОДНИЕ ЛИСТЬЯ

«Прошлогодние…» – странная песня,
Про «…глаза», а у нас же «Предзимье»,
Прошлогодние листья уместно
Нам куда-то пристроить невинно…
Там всего только год и исчезло
Всё из глаз – путеводная нитка,
А у нас, кто поправит где жезлом?
Если сбились и тропы без Свитка…

Кто из Библии помнит сюжеты?
Что, зачем, Богоявленский голубь,
Это Дух, для чего эти жесты,
Для чего погружаемся в прорубь?
Умереть и три раза воскреснуть:
Для Отца, Сына, Духа Святого,
Иордан для России по месту
Будет разный – едины итоги…
Прошлогодние страсти оставить,
И открыть свои уши для слуха,
Это Главное – лучшее право,
Это больше чем жизнь, но всё мука…

Равнодушные галочки, стопку,
Может, где-то водички пригубят,
И опять все дела на растопку
Улетят – это листья те, грубо…
«Самоцветы» – из прошлого группа,
А какие на будущность виды
Пробудили, и медлить же глупо,
«Всё на круги своя» – без обиды…
ПОСЛЕДНЕЕ ТАНГО

Эти темы – последняя осень,
И «Последнее танго» с баяном,
Там влюблённый влюблённую просит:
Поцелуй на прощанье, охраной…
Он прощается, как бы навечно,
Всё серьёзно, война им разлукой,
Утомлённы, слеза быстротечно
Одиноко скатилась – всё мука…

Но баян очень бодро выводит,
И артист пару раз повторяет,
Растекаются музыкой воды,
А что выйдет? – да кто его знает…
Мы же знаем – все будут убиты,
Кто себя не готовил духовно,
Кто броню не надел, веры свиток,
Отсидеться задумал беЗкровно…
Нам баян ни к чему и гитары,
Разве в храме послушаем пенье,
Там мелодии больше из старых,
Но и в новом годятся на бденье…

И в «Предзимье» – последние листья
Мы навечно пришпилим в гербарий,
Раз перо у нас есть и нечистых
Всех за рамки отправим, всех тварей…
Там про ночь над рекой и над клёном,
Мы про ночь – на закрытье вселенной,
Прах не понял, не вымолил Дома,
Копошился ничтожно над тленным…
ПОСЛЕДНЯЯ ОСЕНЬ

И «Предзимье» выходит на крестный,
Скорбный путь, но покуда Крещенье,
И есть шанс освящаться чудесным,
И кто знает? – бывает везенье…
Кто-то каплю святую пригубит,
И она, будто взрыв тронет душу,
И пройдёт он свой путь, не как люди,
Что бегут и им некогда слушать…

Так надежда последнюю нитку,
И соломинку эту хватает,
Но слова этой темы избиты,
А мы все у последнего края…
Кто крещён – это в смерть погруженье,
Там три раза срывают дыханье,
Воскресенье – три раза, и пенье
Сонма ангелов – брат на заданье…
Я по образу братства в духовном,
Тоже их в эти связи зачислил,
Мы же люди – представить условно
Можем много, но смыслы зависли…

Кто-то в прорубь залез экстремалом,
Кто-то Воду, как воду пригубил,
Но всего это всё-таки мало,
Как надёжно нам встроиться в Угол?
Крестный путь и кресты на погоны,
И «Последняя осень» в подмогу,
Пусть и песня послужит и стоны
Той страны нам помогут в итоге…
ПОСЛЕДНИЕ ВОДЫ

На Крещение вспомнил майора,
Безоружен, и даже водичку
После храма носил ему скоро,
Ожидая – покается лично…
Что там было в душе его – темень,
Но однажды отправил записку
Покаянную, сам же не кремень –
Умирал, а грехи будут иском…

Не на имя отпели – Уару
И Паисию, есть таким чином
Поминать староверов, той паре
Дали труд – обезвреживать мины…
Нам самим надо вскрытие делать,
И топить ту взрывчатку кострами,
Даже тол можно плавить и смело
Пацаны его плавили сами…
Детонатор в душе – это сумма
Всех грехов, и нельзя с этой бомбой
Отходить – производится бум-бах,
И вторая есть смерть – катакомба…

В «Патриоте» от Макина с «Вяткой…»,
И майор есть на диске особый,
Он из гвардии, выжил при схватках,
Но в ночи, безоружен, итожит…
Нам топить этот тол ещё можно,
Кто живой, а от искорки малой
Пламя может заняться в безбожной
Шелухе – нам раздуть то осталось…
ПОСЛЕДНИЙ ЛИСТ

Откружились последние листья,
И не жёлтые – с примесью мути,
И Любовь не позвали, нечистый
Будет в вечности общностью мучить…
Но есть Суть в этих почках спокойных,
Что копили какие-то силы,
И с надеждой, по вере, достойно
Совершали свой рост до могилы…

Всё естественно, правильно, верно,
Но зачем-то мы музыкой страстной
Возвращаем любовь и каверны
Заполняются участью частной…
Да, у каждого случай особый,
И надежда уходит последней,
Всё не то, а лукавый от злобы
Гонит с ветром ошибки и беды…
Кувыркаются, мечутся листья,
Под коряги забьются и в море
Даже вынести может, но мглистый
Это путь, но как все, и задорит…

У последнего жёлтого края
Своя прелесть и в чём-то красоты,
Для чего? – да никто и не знает,
Но есть верность до маленькой йоты…
Так у почек своя амплитуда
Колебаний, качаний, но Древо
Их надёжно содержит, иудой
Не уйдут за химерой налево…
ПОСЛЕДНИЙ ПАРОХОД

Образ хаоса – белые в драпе,
Это «Бег» – и весь фильм образ судный,
Но Случайностей нет, и этапом
Этим было – последнее судно…
Кто остался, тех сразу до стенки
Отвели, утопили на баржах,
И махновцев-союзников – пенкой
Удалили, и голод был страшный…

Так зачистили Крым, дальше следом
Философские шли пароходы,
Вышибали мозги, эти беды
Разрушали последние броды…
И на Церковь наехали страшно,
Всех причастных в ГУЛАГ, на отсылку,
Вроде поле зачистили, башню –
Дом Советов задумали пылко…
Но закончилось всё – «Котлованом»,
До сих пор эту яму копают,
Часть наследников этих иванов,
Что родства не припомнят и пая…

У нас пай задержать эту нечисть,
Осветить весь остаток прививкой,
И кому-то ещё дар на плечи
Взять поможем, сей участью дивной…
Отплывает последнее судно,
И уже догоняем на шлюпках.
Дай нам, Боже, прорваться чрез будни
Покаяньем, пока что лёд хрупкий…
ПОСЛЕДНЯЯ ОСЕНЬ – ДДТ

В переходе «Последняя осень»
ДДТ появилась, как связка,
Между прошлым романсом, вопросы,
Что с крестами, остались не сказкой…
Весь отрезок безбожной России
Уместился в период тот малый,
И часть пыльной травы накосилась,
Да и прах от камней, что остались…

И дожди и замёрзшее лето,
И кому предъявлять этот минус…
Это время последних поэтов,
Что уйдут, больше ставни не снимут…
Говорилось же в Библии долго,
Что и юноши будут стихами
Вразумляться, но пишущих толпы,
Воз же ныне всё там, перед вами…
Или мы перешли через грани,
Не заметив ни дар, ни потери,
Хотя буква, как вкованной встанет –
На века, но века не в те двери…

И рефреном – «Последняя осень…»,
Много раз – между тенью и светом,
Догорает эпоха, мир тошен
Пыльной ночью, осиновой веткой…
Все иуды к осине, как зомби,
Непременно дойдут – это финиш,
Как ещё растворить ваши тромбы?
Утешает – не гибнет невинный…
ПОСЛЕДНЯЯ ЛАВИНА

Под последней лавиной – не выжить
Никому, так, останутся зомби,
Докрутить весь сценарий, и лыжи
Надо делать отсюда, с котомкой…
У Высоцкого в песне «Вершина»
Есть слова про военные тропы,
Это образы наши, мы к Сыну
Пробираемся Ввысь, всё торопит…

У последней лавины нет смысла,
Она всех подчистую закроет,
Уцелеют, кто шёл и отчистил
Свою душу, годится для строя…
Но рубить надо с болью ступени,
И по быту, и даже по ближним,
Что ещё отстают – образ лени
Или спячки, но скатятся к нижним…
Мы страховку им тянем молитвой,
Сильно молимся, с этой надеждой
Пробираемся Ввысь верной нитью,
И страхует нас Бог, а бес режет…

У последней лавины нет жала,
Она всех по широкому фронту
Уничтожит, а это не мало,
Почти все, и вам глас в перепонку…
«Я Тебя не забуду…» – УСЛЫШАТЬ,
Можно, всё же надеюсь, здесь числа
Приоткрылись – схождением Свыше,
Это «СЕМЬ…» и «Россия» – кто ищет?
ПОСЛЕДНЯЯ ПЕСНЯ

Ощущение Свыше всё знают,
Всю поэзию нашу и песни,
И мне цикл совершать помогают,
Вдохновением мощным, чудесным…
Ничего, что банально повторы,
И глагольная рифма – всё в вену,
Да и времени нет, кто поспорит?
Уже все при Дверях, к перемене…

Повторенье СЕМЬ раз – это норма
В психологии, эта наука –
Аксиома, и Свыше упорно
Мне набатом дают, эхом стукать…
Многоточия – это чтоб думать,
Приглашают заблудшие души,
Хоть кого-то добавить до суммы
Тех остатков, что выйдут ПОСЛУШАТЬ…
И ИМЕЮЩИЙ УШИ УСЛЫШИТ,
А здесь тайна опять и везенье,
И последние песни мы пишем,
Здесь достаточно тем в этом пенье…

Здесь огонь, и вода, и все трубы,
Что уже завывают над миром…
Кто их слышит? – да кто-то сугубо,
Кто глухой от рождения ирод…
Всем своё в этом мире последнем,
И Последняя песня для первых,
Кто пройдёт через ушко победно,
В той игле, и чьи выдержат нервы… 
ПОСЛЕДНИЕ КОНИ

Мы коней привередливых держим,
Запираем пока что в загоне,
Есть дела ещё, крохи надежды,
Что успеем убрать все препоны…
Нашим ближним, ещё при дороге,
Очень трудно пробиться до храма,
Всё дела суеты и отроги
Тупиков, затрудняют путь прямо…

Снова множество точек, задумка
Здесь такая, что думаем вместе,
Всё один я и полная сумка
Из стихов, чтоб осилить путь крестный…
Для чего это множество? – сотни
Дружно в тысячу сложились, книжки
Получились серьёзные, потный
Уже, образно, весь от интрижки…
Я же вижу все эти препоны,
И какое-то действие против,
Но и я при оружии, стоны
Разных душ ощущаю в работе…

А другие – я вижу, как в спячке,
И стихи им, как плеть, для побудки,
Не коней понуждать нам задачка,
А искать верой ветер попутный…
Не коням мы доверимся в смерти,
А уйдём океан – веря в парус,
И по вере компАс нам, поверьте
И в попутчики верой, на пару…
ПОСЛЕДНЯЯ СЛУЖБА

Ожидая заслуженный дембель
Мы, солдаты, любили и выпить,
Бормотуху «Агдама» приемля,
И свои отмечали событья…
На жаре, пятьдесят – это норма,
Под Ташкентом тянул свою лямку,
Но свободно ходил тропкой торной,
Был связистом при части – подлянка…

На меня все деды, да и прапор
Не давили, солдат я был нужный,
И катилась вся служба той сапой,
Пока смену не вышколил дружно…
Там вся служба держалась на смене,
Чтоб ничто не ушло, вся наука,
Боевые дежурства приемля,
ПВО укрепляя, как сук нам…
Но не в этом вся суть  – своё дело
Я же знал и работал отменно,
Провода – это малость, успелось
И освоить всё в радиосхемах…

А ещё я радист был с учебки,
И потом применил то на море,
Ход конём получился и крепкий
Тот задел оказался, как корень…
Ещё долго считался в запасе,
Как начальник релейной машины,
И сейчас я на службе – жду Часа,
И стихами готовлю путь Сыну…
ПОСЛЕДНИЙ ПРИЮТ

Мы не бредим последним приютом,
От себя отгоняем те думы,
И дороже нам плоть на минуту,
А не духа заветные суммы…
Но от возраста думы те ближе,
Да и видишь плохие развязки,
А их много вокруг, даже вижу
Эти дальние в будущем тряски…

И всегда тот итог невезучий,
Очень мало встречается искра,
Когда вроде как сходится Случай,
И все пальцы встречаются быстро…
И нам это дают для учёбы,
Мою маму отпели на Пасху
Для усопших, великие требы…
Для чего? – но уже не ужасно…
Да и брат отошёл в этот Праздник,
Как уснул, задышал очень тяжко,
Отошёл, есть конец очень разный,
Получилась такая развязка…

Мы не дышим последним приютом,
От себя отгоняем те вздохи,
Всё потом, а пока пляшем круто,
И дела вроде в сумме не плохи…
Но весы есть, где взвесят те суммы,
Как ничто они будут, и в нечто
Душу бросят гореть, там безумным
Своё место готово на вечность…
ПОСЛЕДНИЙ ПАРУС

Мы из белого нежного шёлка
Паруса представляем в воздушном
Подпространстве, и то не иголка,
Что свалилась и спрятала ушко…
Нет, нам хочется чтобы и люди
Увидали, но цвет их холодный
Не заденет, на поприщах вредных,
Они ищут для жизни чтоб годный…

Тогда алого паруса хватит,
Чтоб Любовь возвестить и Удачу,
Спустят шлюпку за ними, и мата
Не поставят враги, и ускачут…
Но и чёрный нам тоже подходит,
Чтоб нести людям весть о последних
Временах, что уже не чрез годы,
А уже настигают нас бедных…
Затрудняясь при выборе цвета
Мы «Последним» его обозначим,
Одинокий, в ночи, не приветы,
А несёт своим ближним задачи…

Да и дальним поставит условье,
Так и так – как отпущено Свыше,
Но опять, как рецепты готовить?
А здесь каждый куда-нибудь вышел…
Скажем Ветер тогда будет Главным,
Пусть погонит наш чёлн без правила,
Здесь молитва одна будет славна…
Кто УСЛЫШАЛ, тому в шлюпку СИЛУ!
ПОСЛЕДНИЙ ЯКОРЬ

Якоря, паруса и эскадры,
Что ходили с Андреевским флагом,
Это наше – и в этом есть ядра,
Для державы, в её крупном шаге…
Всё же это проекция силы,
И её уважают на море,
Даже гибель немногих родила
В плаче песни, из лучших историй…

Только смерть одного кочегара
Сколько тронула душ своей скорбью,
И пусть море широко и пара
Там хватило, но всё-таки горько…
И везде якоря у музеев,
У морских – это знаки зацепки
Их за землю Родную, здесь веет
Даже большее нечто, не щелки…
Всё железо когда-нибудь тонет,
В переплавку уйдёт, но от духа,
От Андреевской славы не стоны,
А салюты всегда будем слушать!

Якоря – это дар и он крепче
Нас к Христу приковать может в вечность,
Добровольно, сей Якорь на плечи
Не нагрузка, а честь, не калечит…
………………………………………
..........................................................
………………………………………
………………………………………
ПОСЛЕДНИЙ ПАРАД

Получилось «Последним парадом»
Завершать эту тему «Предзимье»,
Хотя их ожидала награда,
Тех, с Варяга, со шлюпок, что снимут…
И корабль затопили, не сдали,
Свою честь отстояли, России,
Пусть Востока там дальние дали,
Но в сакральном всё близко, мы – сила…

Для врагов это знак, то начало,
Победителю – пол Сахалина,
Но вернулось для ворогов жало,
И Курилы нам все, море тыном…
И Охотское даже в ООНе
Нашим внутренним признано морем,
Продолжают японцы в агоньи
Всё мечтать, и правители спорят…
Всё по силе всегда в этом мире,
И другого не будет решенья,
Говорильня в ООН все задиры
Не починит, здесь даже не деньги…

Есть сакральные силы планеты,
Это Свыше какая-то участь
Неизменно дана и задеты
Здесь духовные силы в могучем…
Но «Последний парад» наступает,
По местам нам расставиться в храме,
Чтобы враг не отнял у нас Рая,
Все умрём, но воскреснет упрямый…