Париж. 1793 год

Алое небо в прогалинах крыш,
Словно причастие Временем Новым.
Это ликует мятежный Париж
В предвосхищении рая земного.

С дерзкой улыбкой идёт на костёр,
Пред гильотиной слагает остроты
Город – вельможа и нищий, бретёр,
Щёголь, надевший колпак санкюлота.

Духом Руссо напоённый бунтарь,
В сердце лелея к монархии злобу,
На пьедестал поднимает, как встарь,
Нового Савонаролы особу.

Можно ли Век Золотой возродить
Здесь на земле так невиданно скоро?
Или придётся до капли испить
Чашу насилия, зла и террора?

Милуй, казни, проповедуй, молись,
Общего блага невольник желанный!
…Слышишь, в безумном порыве слились
Крики толпы и набат покаянный?

Искренне только тирана любя,
Жадно толпа на Голгофу взирает.
О, Неподкупный, давно ли тебя
Власть безграничная так опьяняет?

На гильотину Дантон и Эбер
Были отправлены волей тирана.
Благословен гражданин Робеспьер!
Вечная слава Максимилиану!

Пусть продолжается апофеоз
И долгожданной, и страшной эпохи.
Но вырастают из крови и слёз
Братства, свободы и равенства крохи.