Лосев и Античный Космос 4

      Понятия не даются, а рождаются из лона. Без лона повторять их формулы, упаси бог, опасно. Заражает нехорошей болезнью под названием формализм.
Возьмём например, диалог Платона "Лахет" с которого и Лосев начинает рассмотрение Платоновский идей в своей работе "Очерки античного символизма и мифологии". Там определяется мужество. Перебираются частные случаи проявлений мужества и каждое из них подсовывается под значимость определения. "Если кто добровольно остаётся в строю, чтобы отразить врагов, и не бежит, знай, это и есть мужественный человек" и тому подобное. Но Сократ быстро показывает, что можно и бежать, отступать, сражаясь с врагами и при этом быть мужественным, что на каждое такое частное определение находится и другое прямо ему противоположное, которое оказывается не менее мужественным. И при том, мужество ищется вообще как сама по себе добродетель, не только добродетель воина, где она более всего наглядна, но и как добродетель вполне мирного человека - врача, ремесленника, философа. Что же делать? Как быть? Наверное надо оторваться от этих частных случайных определений мужества, что оказываются скорее его конкретными проявлениями, но никак не самим мужеством как таковым. И тут начинают наростать трудности. Главный участник диалога Лахет на такое вообще оказывается неспособным, второй участник Никий с помощью Сократа с трудом продвигается к цели. Но мужество так и остаётся неопределённым.
      Ну а если не разбирать диалог, если спросить у самих себя что такое мужество? Не окажемся ли и мы в том же самом положении, что и участники диалога? Между беспомощными характеристиками частных случаев известных и приходящих к нам на ум из жизни и какими-нибудь формальными определениями, которые так любит наше сегодняшнее время типа субъективной характеристики поведения или того хуже, какого-нибудь психического фактора? Мужество, как и любая другая добродетель в определении ускользает от нас. Сократ бился над этим немало, многих людей "замучил", пытаясь выстроить с ними машину, производящую самоопределение понятий - попросту говоря, тело, в котором понятие бы саморазвивалось до своего просветления. Метод Сократа был в каком-то смысле прост: берём понятие, то бишь добродетель, любое или любую, признаём и соглашаемся с тем, что она или оно есть, причём несомненно, как факт, никуда не денешься, и пытаемся войти в живую жизнь этого понятия, в его самопорождение. Последняя часть Сократу удавалась более или менее полноценно, от диалога к диалогу, так сказать. Неровно. Где-то тело получалось шикарным, полновесным, изумляющим, становилась видна его красота, где-то оставалось застрявшим на полпути, растянутым на полдороги. Попробуйте это сжатое понятие расширить, это ведь и есть телесный принцип, здесь вы не орудуете с понятием и не функционируете, как это у нас сейчас принято, а сжимаете или расширяете его. Вот что такое греческая "фюзис" (природа) - это тело, мерно дышащее, оно выдыхает себя, сжимается и оно вдыхает иное -расширяется. Понятие - живое, Космос - живой организм. Почувствуйте насколько иные методы и подходы были присущи древнему греку.

       Понятия это вообще точки концентрации, в них упакованы и сжаты многие смыслы. Но истинно человеческая проблема заключается в том, что "упаковка" эта происходит, как правило" без ведома человека, как бы сама собой - она складывается исторически и опытно за счёт массы спрессованных в единое "повторяемых" случаев, к примеру, миф по отношению к понятию ещё достаточно разряжен. Миф всегда допускает свободное, вольное, неосмысленное бытие рядом со сжатым и осмысленным - миф некоторым образом "повторяет" нашу действительность лишь иначе её обрисовывая - он её символизирует, то есть даёт фон, а на нём определённые символы. Фоном служит жизнь, а символы её за собой тянут.
       Но не так понятия. Понятия являются границами, а границы, как мы выяснили из античного Космоса максимально плотны, они испытывают давление противостоящих потоков, как бы сдерживают напор оттуда и оттуда, они должны быть прочны, массивны, и в то же время компактны, ведь они границы всё же, а не сама жизнь. И вот получается, что понятия образуются как спресованные границы, отделяющие и разделяющие различные сферы нашей жизни одну от другой - неосознанно - в ходе практической деятельности самого человека. Ведь Сократ не придумывает слово "добродетель" или слово "мужество", эти слова уже есть и они уже работают, но никто не знает что это такое, хотя все этим пользуются. Мало того, никого это ещё и не смущает))). Сократ один такой нашёлся, что вдруг изумляется: посмотрите же, насколько это удивительно! - знаем мы в конец концов что это такое или не знаем? Раз пользуемся в жизни то значит знаем, а раз ничего не можем сказать об этом всякий раз - то и не знаем, выходит???
       Такая путаница происходит оттого, что не только мифы, но и понятия первоначально производятся человеком неосознанно. Производя их, он не может их не знать, а смотря и пользуясь произведённым - постоянно не знает - генезис понятий оказывается для него "потусторонним", мистическим, таинственным. Откуда вот это - во мне, в нас? Что это такое?
Сократ хочет понять генезис понятий, но для того, чтобы понять этот генезис его нужно воспроизвести во второй раз - как раз это он и пытается делать во всех своих диалогах. Создать - узнать. Вылепить из "праха" заново "здесь" и "сейчас". Родить... - уже существующее. Зачем? Очень многим непонятно, зачем?
       Для того, чтобы в момент родов явным и просветлённым выступило наружу то, что однажды уже "свершилось в темноте"...
Механизм осознанного порождения понятий подарен философии впервые именно Сократом и с тех пор в ней неустраним.
       Человек обречён на двухтактный механизм: сначала он что-то порождает через себя и неосознанно, затем он это воссоздаёт и творит во второй раз. Кстати, это касается и самой жизни человека, которая должна быть сотворена им во второй раз и заново - ещё при жизни. Но о "втором рождении" много писал Мераб, отсылаю вас к нему.