Авдусин и Арне...

  ВЛАДИСЛАВ КОНДРАТЬЕВ

                АВДУСИН И АРНЕ.
                СПОР ДВУХ АРХЕОЛОГОВ:
                СОВЕТСКОГО И ШВЕДСКОГО

                ;;;;;;; ;;;;

           Двадцатый век полон самых разных противостояний, выливавшихся в споры разной степени накала. Среди них большой интерес для всякого, кто интересуется историей России, особенно – генезисом её политии, имеет знаменитый спор между двумя археологами, – советским и шведским: Д. А. Авдусиным (Даниил Антонович Авдусин род. 20.08.1918 г. в Сычёвке Смоленской губернии, ум. 03.06.1994 г. в Москве; советский и российский археолог, доктор исторических наук, с 1971 г. – проф. кафедры археологии исторического факультета МГУ) и Т. Арне (Туре Арне, швед. Ture Johnsson Arne, род. 07.05.1879 г. в Сёдерчёпинге, ум. 02.08.1965 г.; шведский археолог, сотрудник Исторического музея Швеции; его “теория” скандинавской [у Арне – шведской] “колонизации” Руси стала главной концепцией норманизма в археологи).

           В основе спора, как и в основе представления о том, что какая-то, по словам Д. И. Иловайского, “сбродная шайка”[1] из варварской (то есть нецивилизованной, не имеющей собственной государственности, так как государства у шведов не было не только в IX в., когда возникло Русское государство [государство восточных славян], или в X в., но и в конце XI в. ещё только шёл процесс классообразования в шведском обществе; образование государства в Швеции – это XII – первая половина XIV в.[2]) страны могла организовать государство у восточных славян, лежит печально знаменитая мёртворождённая норманская “теория”.

           Так, со времён Петра Петрея [из Ерлезунда/де Ерлезунда который опубликовал в 1614 – 1615 гг. на шведском языке в Стокгольме, а в 1620 г. (с дополнениями и исправлениями) на немецком языке в Лейпциге “Историю о великом княжестве Московском”[3], в которой и выдвинул норманнскую (шведскую) версию происхождения варягов, руси и Русского государства[4], впоследствии развитую в “теорию”, западноевропейское научное и обывательское мнение, а также и низкопоклонствующее отечественное, полагают, что Русское государство для неспособных к государственному строительству славян создали в IX в. заезжие сбродные шайки морских бандитов-культуртреггеров, именовавшихся викингами, прибывшие из варварской страны, в которой государство возникло лишь много столетий спустя после событий IX в.; причём на шведа, как истинного “творца” норманнской “теории” впервые указал именно норманист и учёный немец – А. А. Куник[5]; именно сочинение Петра Петрея привлекло внимание учёных на Западе и породило последователей.[6]] норманисты баснословят о неудержимом потоке скандинавов на Русь, об их бесчисленных колониях в Восточной Европе и создании здесь множества скандинавских государств (княжеств/конунгств).

           Об этом, не заботясь приведением доводов, пишет, например, специалист по истории Русского государства XVI в. Р. Скрынников, в одной из своих книжек так и назвавший целую главу – “Образование норманнских княжеств на территории России в IXв.”[7]

           Видное место в системе “доказательств” наличия на Руси скандинавских государств принадлежит знаменитому Гнёздову. Гнёздово – это археологический заповедник, расположенный на территории Смоленской области России, один из самых крупных курганных комплексов в Европе. И именно он фигурирует как одно из самых значительных скандинавских поселений на территории России – в умах норманистов, разумеется. Отметим здесь важное обстоятельство: существует научная литература, с которой только и надлежит работать в серьёзных исследованиях, существует научно-популярная и популярная литература. Однако, в современности, с развитием интернета, воздействие того, что ранее принято было относить к разряду популярного, стало оказывать заметное влияние на умы и формировать мнение, с которым не может, как видно, не считаться и научная мысль.

           И вот здесь нас поджидают интересные находки. Так, интернетовский ресурс “Википедия”, как нетрудно в этом убедиться, говоря о Гнёздове, утверждает, что исследователями этого комплекса, начиная с XIX в., были: смоленский историк С. Д. Писарев; член-корреспондент Московского археологического общества М. Ф. Кусцинский; учёный секретарь Российского исторического музея В. И. Сизов; известные русские археологи А. С. Уваров и В. Д. Соколов; штабс-капитан В. Зеленский; инженер службы железнодорожного движения С.И.Сергеев, раскопавший 96 курганов в Центральной, Лесной и Днепровской курганных группах; Н. Бируков, а в 1899 году Г. К. Богуславский и С. П. Писарев; в 1905 году И. С. Абрамов, который раскопал ряд курганов Днепровской и Ольшанской групп; в 1909 – 1910гг. раскопками в Гнёздове занимался художник Н. К. Рерих; в 1911 г. – выдающийся русский археолог В. А. Городцов; в 1914 и 1922гг. раскопки курганов Левобережной, Заольшанской и Нивлянской групп проводила Е. Н. Клетнова; в 20-ые гг. – археолог А. Н. Лявданский; который обнаружил два селища (Центральное и Ольшанское); в 1940 г. – Н. В. Андреев; в 1949 г. – Смоленская археологическая экспедиция Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова, первоначально называвшаяся «Гнёздовской экспедицией», которую до 1993 г. возглавлял Д. А. Авдусин, под руководством которого было раскопано около 700 погребений; с 1973 года исследованиями в Гнёздове также занимается Т. А. Пушкина, руководитель Смоленской археологической экспедиции МГУ с 1995 г.; с 1995 г. – совместная археологическая экспедиция МГУ им. Ломоносова и ГИМ, работающая двумя отрядами; с 2010 г. в Днепровской курганной группе работает самостоятельный отряд экспедиции Государственного Исторического музея под руководством сотрудника отдела археологии ГИМ С. С. Зозули; изучением современного состояния Центральной курганной группы занимается экспедиция под руководством археолога В. В. Новикова, а изучением Левобережной курганной группы – экспедиция во главе с С. Ю. Каиновым[8].

           Получается, что курганы Гнёздова исследовали русские, советские и постсоветские российские учёные (и энтузиасты-любители), а коль скоро утвердилось мнение, что Гнёздово – одно из крупнейших поселений скандинавов на Руси, то все выводы серьёзных представителей исторической науки об этнической ангажированности учёных, составивших мнение о Гнёздове как скандинавском поселении, несостоятельны, ведь, на поверку, иностранных исследователей в Гнёздове не было – получается так.

           Это, разумеется, не соответствует истине. Так, ни кто иной как этнический швед Туре Арне (Ture Johnsson Arne) ещё в 1914 г. издал сочинение (монографию) под названием “Швеция и Восток”[9], в котором выдвинул положение о скандинавской колонизации Руси[10]. Не остановившись на этом, Арне издал ещё одно сочинение – сборник статей “Великая Швеция”[11]. Несмотря на то, что так называемая “Великая Швеция” (Svitjod) – это мифическая страна как место обитания богов, откуда вышли мифические предки скандинавов (следовательно, по логике норманистов, должно получиться, что это славянам скандинавы обязаны обретением своей скандинавской новой родины и государственности в ней), норманисты (и Арне – в том числе) превратили это понятие в “доказательство” обратного – норманистские утверждения о том, что эта мифическая Svitjod – якобы колония скандинавов в России. Сюда же, совершенно за уши, Арне притянул и так называемую “Великую Грецию”. “Великая Греция”, как известно, это др.-греч. ;;;;;;;;;;;, лат. Magna Graecia – реальная, а не мифическая страна (область), образовавшаяся в результате реальной, а не мифической, греческой колонизации юга Апеннинского полуострова и острова Сицилия – ход мыслей норманистов таков: коли из Греции (др.-греч. ;;;;;, то есть метрополии) получилась Великая Греция (др.-греч. ;;;;;; ;;;;;, лат. Magna Graecia, то есть колония просто Греции), то наличие некоей Великой Svitjod, пусть бы и мифической, является “доказательством” колонизации.

           Впоследствии Т. Арне развил свои построения, как увидим далее – чисто умозрительные, в работе с претензионным названием “Гнёздово эпохи викингов – предшественник Смоленска”[12].

           Гнёздово, по мысли Арне, как раз и выступило “доказательством” наличия шведской колонии на Руси, так как ряд курганов он объявил шведскими (скандинавскими).

           Cо шведским норманистом согласился крупный историк и филолог (а по совместительству – и протоиерей) белоэмигрант В. А. Мошин (09.10.1894 г., Санкт-Петербург – 03.02.1987 г., Скопье, Югославия), который утверждал, что благодаря археологии были, якобы, открыты многочисленные скандинавские поселения, рассеянные “по территории России вблизи её великих речных путей”, а остатки чистоскандинавских поселений IX – X вв. якобы “густой сетью покрывают целый край к югу от Ладожского озера... до Ильменя”, а к югу от него “целая область кишит скандинавскими поселениями, рассеянным по всем важнейшим водным путям, идущим от Ильменя”[13].

           И вот уже датский норманист А. Стендер-Петерсен видит как идут колонисты “с незапамятных времён [незапамятные времена – пассаж, уместный в устах сказочника, мифотворца и т. п., кем здесь и выступает Стендер-Петерсен, но никак не учёного. – В. К.] беспрерывно из Швеции на восток…”[14] на Русь.

           Современный норманист Р. Г. Скрынников утверждает, что якобы “во второй половине IX – начале X в. на Восточно-Европейской равнине утвердились десятки конунгов”[15]. Правда, автор не может их назвать, но, тем не менее, уверен, что именно так оно и было[16].

           Но не всему же нужно верить на слово. Вот советский и российский археолог Д. А. Авдусин и не поверил Арне. Результатом его проверки стала статья 1949 г. “Варяжский вопрос по археологическим данным”[17]. Именно на эту статью Т. Арне и отозвался в 1952 г. опусом “Гнёздово эпохи викингов – предшественник Смоленска”[18].

           Свои выводы, изложенные ранее в указанной статье, в расширенном варианте Д. А. Авдусин повторил в 1953 г. в статье “Неонорманистские измышления буржуазных историков”, опубликованной в № 12 журнала “Вопросы истории”[19], где он ответил на измышления Т. Арне.

           Посмотрим, что есть в этой дискуссии. Проанализировав “доказательства” Т. Арне, Д. А. Авдусин, показав несостоятельность этих “доказательств”, резюмировал: “Арне, рассматривая гнездовские курганы, не мог назвать скандинавским ни одного, кроме № 74 раскопок Сергеева; несмотря на это, он все Гнездово объявил скандинавской колонией[20].Как видно из изложенного, все остальные гнездовские курганы норманскими считать нельзя. Существование в Гнездове скандинавской колонии опровергается и топонимическим материалом. Это вынуждена была признать и Рыдзевская, хотя она, вслед за Равдоникасом, считала Гнездово «несомненным норманским центром»[21].Таким образом, археологические данные говорят против «норманского завоевания» Руси, против норманского характера русской дружины, ибо, несомненно, и гнездовские и михайловские курганы – курганы дружинные”[22].

           Позднее, в 1957 г. польский академик Х. Ловмяньский обратил на этот факт внимание в работе “Вопросы роли норманнов в генезисе славянских государств”[23], русский перевод которой, под названием “Русь и норманны”[24], вышел в 1985 г. В этой работе Х. Ловмяньский отмечал: “Положение, отстаиваемое Т. Арне, о существовании шведской колонии в Смоленске, ни в коей мере не подтверждает теорию норманнского происхождения Древнерусского государства, а скорее противоречит ей. Ведь Смоленск не играл в IX – X вв. выдающейся самостоятельной политической роли[25], зато был важным торговым центром; потому возникновение здесь шведской колонии указывало бы еще раз на купеческий характер скандинавской иммиграции. Надо, однако, признать, что существование этой колонии спорно. Из примерно 700 раскопанных гнездовских курганов Арне признал скандинавскими 25 или 26[26]; подробный разбор инвентаря этих погребений, проведенный Д. А. Авдусиным, показал, что только один из этих курганов носит отчетливо скандинавский характер; он же признал скандинавским еще один курган, опущенный [пропущенный. – В. К.] Т. Арне[27]. Можно предполагать, что шведский ученый <…> переоценил роль скандинавов на Руси. Так, при наличии одного или двух предметов шведского [или – предположительно шведского. – В. К.] происхождения он относит захоронение к скандинавским, хотя такое предположение требовало бы источниковедческого контроля. Более того, он причисляет к шведским даже курганы, не содержащие шведских предметов, если они отличаются богатством инвентаря; но ведь и славянская знать обладала богатствами”[28].

           Совершенно очевидно, что в вопросе принадлежности курганов Т. Арне следует исключительно методу выведения следствия из причины, которая сама является следствием… себя самой. Курганы объявляются скандинавскими на основании так называемой норманнской теории, которая обосновывается якобы скандинавским характером курганов.

           Это очевидно: норманисты строят свою “теорию”, объясняя её существование многочисленными, по их словам, следам присутствия скандинавов на Руси. В этом ряду – курганы, которые, как установил Д. А. Авдусин, не имеют никакой скандинавской этнической составляющей (за исключением одного-двух из более семисот раскопанных, что, как очевидно для непредвзятого исследователя, даже меньше статистической погрешности), но которые Т. Арне голословно объявил скандинавскими и, таким образом, как бы подтверждающими тезисы норманнской “теории”. Но, кроме довода, что они – скандинавские (а какие же они по-вашему?), Т. Арне (как и другие норманисты) приводит соображение, что на Руси – много свидетельств пребывания скандинавов.

           Вот “логическая” цепочка норманистов: скандинавы создали Русское государство, чему есть “доказательства” – следы скандинавов, а следы эти “скандинавские”, так как скандинавы создали Русское государство, чему есть“доказательства” – следы скандинавов, а следы эти “скандинавские”, так как скандинавы… И так – без конца.

           Следует обратить внимание, что Д. А. Авдусин, так сильно расстроивший Т. Арне и других норманистов выводами, опровергающими норманистские построения, отнюдь не занимался однобоким опровержением так называемых “доказательств” Т. Арне и других норманистов. Так, Д. А. Авдусин отметил, что результаты раскопок курганов Гнёздова интерпретировались в прямо противоположных направлениях. Он писал, что “норманистскую точку зрения защищали Спицын[29], Тихомиров[30], Арне[31]. Позднее к ним примкнули Готье[32], Равдоникас[33] и Кивикоски[34]. Антинорманистские взглядыдо революции высказал первый исследователь Гнездова – Сизов[35]. В советское время эти взгляды были поддержаны и развиты Арциховским[36], Станкевич, Рыбаковым[37]и другими учеными”[38].

           Д. А. Авдусин подробно рассматривает все доводы норманистов и на основании фактов последовательно опровергает все из них, специально оговаривая все те случаи, когда факты однозначно опровергают норманистские построения, а когда – могут иметь разную трактовку, в том числе и антинорманистскую.

           Так, норманисты бездоказательно заявляли, что обряд захоронения в курганах Гнёздова – скандинавский. Д. А. Авдусин показал и доказал со ссылками на работы разных археологов, что обряд захоронений в курганах – либо славянский, либо, в любом случае – нескандинавский[39]. Норманисты пытались трактовать как скандинавский обычай втыкать около покойника или урны с прахом (пеплом и жжёными костями) мечь или копьё, но “однако Хотимльский могильник является не норманским, а чудским, а обычай втыкать в землю возле покойника копья, кельты, ножи встречается и там”[40]. Встречающиеся случаи обряда порчи оружия (меча, изогнутого преднамеренно), “тоон, по словам Дешелетта и Нидерле, является частью погребального обряда многих народов со времен Гальштата”[41].

           Рассмотрев и иные особенности захоронений в Гнёздове (и в Михайловском под Ярославлем)[42], Д. А. Авдусин пришёл к выводу, что “наличие норманского обряда погребения ни в Гнездове, ни в Михайловском не подтверждается. Наоборот, некоторые особенности говорят о славянских чертах обряда”.[43]

           Говоря о том, что в курганах Гнёздова (и Михайловского) находятся вещи скандинавского происхождения, Д. А. Авдусин подчеркнул, что даже в тех немногочисленных случаях, когда речь идёт о предположительно скандинавских вещах, их в курганах нередко не больше одной штуки, причём “многие из этих вещей, несомненно, местного происхождения [славянского, или – нескандинаского производства. – В. К.]”[44], а потому “нельзя говорить, что большинство курганов Гнездова и Михайловского содержало вещи скандинавского происхождения. Кроме того, еще Сизов установил, что многие вещи норманского типа имеют местное, а не скандинавское происхождение, что было признано даже таким панскандинавистом, как Арне”[45].

           Д. А. Авдусин определил, что имеющееся в курганах оружие либо славянского, либо нескандинавского производства, либо нехарактерно для скандинавов[46]. А что же Т. Арне?“Арне, рассматривая гнездовские курганы, не мог назвать скандинавским ни одного, кроме № 74 раскопок Сергеева; несмотря на это, он все Гнездово объявил скандинавской колонией”[47]. Ну, разумеется: если нет доказательств, что курганы скандинавские, то это и есть лучшее доказательство, что они… скандинавские. А какие же они по-вашему? Ни Т. Арне, ни другие норманисты методу Паниковкого не изменяют: “Существование в Гнездове скандинавской колонии опровергается и топонимическим материалом. Это вынуждена была признать и Рыдзевская, хотя она, вслед за Равдоникасом, считала Гнездово «несомненным норманским центром»[48].”[49].

           В заключение Д. А. Авдусин пишет: “Полностью рассмотрев материал двух археологических памятников [Гнёздова и михайловских курганов, что у Ярославля. – В. К.], на который наиболее часто ссылались норманисты как на якобы подтверждающий их положения, можно сказать, что ни одно из них не подтвердилось. Более того, все эти положения археологическим материалом опровергаются. Но это не смущает норманистов”[50]. И Т. Арне, нимало не смущаясь выводами Д. А. Авдусина, после этого вновь выступил с утверждениями, что государственность на Руси создали скандинавы[51].

           Но вернёмся к Д. А. Авдусину и его работе “Неонорманистские измышления буржуазных историков”.

           И первые же строки этой статьи настораживают. Так, Д. А. Авдусин отмечает: “Лидером норманистов является шведский археолог Т. Арне. На его книгу [Аrnе Т. J. La Su;de et l;Orient. E;tudes arche;ologiques sur les relations de la Su;de et de l;Orient pentand l`a;ge des Vicings. Upsal, 1914. – В. К.] ссылаются все сторонники норманнской теории. Недавно Т. Арне выступил в защиту норманизма от «нападений» советских учёных, в адрес которых он шлёт не только возражения, но и брань, как высшее доказательство своей правоты”[52].

           Вместо того, чтобы ответить Т. Арне в его же, Д. А. Авдусин провёл подробный анализ того, на чём основано мнение шведского археолога, что гири (курганы Гнёздова) золотые (скандинавские). Результат анализа курганов Гнёздова для паниковских от науки оказался не менее печален, чем для самого Михаила Самуэлевича – результат похищения и распиливания гирь скромного конторщика с грошовым окладом жалования.

           Д. А. Авдусин отметил, что к середине XX в. было раскопано более 700 курганов и уже первый их исследователь – В. И. Сизов, отметив, что некоторые вещи в них могут быть похожи на скандинавские древности и проанализировав незначительное их количество, пришёл к верному выводу[53], что, “соображая количество курганов и количество вещей скандинавского стиля, можно думать, что этот пришлый элемент (то есть норманны. – Д. А.) не давал особенной окраски населению Гнёздова и не играл здесь главной роли”[54].

           Этот вывод В. И. Сизова Д. А. Авдусин в данной работе усиливает вновь и вновь (в дополнение к выводам своей работы 1949 г., то есть “Варяжский вопрос по археологическим данным”[55]). Он пишет, что “Немало говорилось о мечах из гнездовских курганов. Они не имели специфически норманского характера. Эти мечи были распространены во всех странах Европы, в том числе и на Руси. Встречаются они и в тех странах, где скандинавов никогда не было. Это давно доказано А. В. Арциховским[56]. К его доводам можно лишь добавить, что спектральным анализом гнездовских мечей в них обнаружена ничтожная природная примесь никеля, что характерно для железных вещей несомненно русского происхождения, например, ромбовидного наконечника стрелы, гвоздя, типично русского топора и др. Все эти вещи сделаны из металла, происходящего из одного геологического района России. Технология изготовления этих мечей хорошо была известна русским ремесленникам[57].Таким образом, нужно решительно отвергнуть упрямо повторяемый, но ничем не подкреплённый тезис Арне о якобы скандинавском происхождении гнездовских мечей”[58].

           Видное место в работах норманистов отводится проблеме так называемых варяжских мечей. Наличие этих мечей традиционно однозначно трактовались как свидетельство скандинавского господства (или, по крайней мере, значительного присутствия скандинавов на Руси). Одним из самых известных таких мечей является меч, найденный близ Фощеватой, на котором, после протравливания, выступила крайне неприятная для норманистов надпись “Людот(ш)а коваль(ъ)”. Данный тип мечей известен как каролингский. Менее известно, что меч (любого типа) вообще не является типичным скандинавским боевым оружием. Наиболее типичным скандинавским оружием является боевой топор. Это отнюдь не значит, что любой боевой топор – оружие типично скандинавское.

           Что же касается курганов Гнёздова, то с оружием в них для норманистов случилось большое фиаско. Так, оказалось, что “ в Гнездове не было обнаружено наиболее характерного оружия норманнов – топоров[59].Подтверждая, что топоры – характерное оружие скандинавов, Арне признаёт, что в Гнездове найден только один топор скандинавского типа[60].Он объясняет это тем, что этот вид оружия в скандинавских могилах X в. был редкостью. Большие же скандинавские топоры, по мнению Арне, относятся к более позднему времени”[61].

           Любопытная получается картина: скандинавских топоров в Гнёздове не найдено, что Арне легко и демагогически “объяснил” тем, что их ещё не было в арсенале скандинавов, а найденные мечи – не скандинавские, а славянские. Отсюда следует вывод, что пришедшие завоёвывать и цивилизовывать славян скандинавы не имели при себе оружия, а славян они завоевали, что называется, “голыми руками”. Видимо, отобрав у славян их оружие.

           В “Повести временных лет” есть один как бы похожий анекдот: хазары доискались дани славянской в виде мечей, но этой дани они доискались с помощью сабель. Предположение же, что безоружные скандинавы смогли обезоружить и завоевать славян – совершенно фантастическое предположение. Если бы норманисты отстаивали бы “теорию” завоевания славян китайцами, японцами или корейцами, то, как вариант, они могли бы предложить версию, что завоевание могло бы состояться с помощью ушу, карате или таэквондо (тхэквондо). Впрочем, понятно, что ни они, ни капоэйра, ни анекдотический “боевой” гопак – не более серьёзные (или – смехотворные) объяснения фактов отсутствия в якобы скандинавских курганах скандинавских боевых артефактов.

           Положение дел с оружием в Гнёздове, а конкретно, с боевыми топорами, для норманистов даже более печальное, чем это представляется на первый взгляд. Так, Арне предполагал, что топоров в курганах потому нет, за исключением одного, что они, де, появились в арсенале скандинавов позднее. Но… Д. А. Авдусин продолжает: “Однако в Гнездове обнаружен не один топор, как это указывает Арне. В. И. Сизов издал найденный в Гнездове топор салтовского (алано-хазарского) типа. Два подобных топора найдены при моих раскопках в Гнездове. Три экземпляра русских топоров из Гнездова изданы А. А. Спицыным, один – мною, три, из раскопок В. И. Сизова, хранятся в Государственном Историческом музее в Москве. Близкий к ним по типу топор известен из гнездовских раскопок И. С. Абрамова[62].Аналогичные топоры широко известны в русских древностях[63]. Наконец, ещё один топор из Гнездова, тоже нескандинавского типа, также хранится в Государственном Историческом музее.Таким образом, число топоров, найденных в Гнездове, по отношению к количеству раскопанных там курганов (750) не меньше, чем в Бирке, где, по словам Арне, в 1170 раскопанных могилах найдено 20 топоров[64].Не может ли Арне объяснить, почему самое характерное для скандинавских воинов оружие в Гнездове не скандинавского, а русского или салтовского типа? Ответ может быть один: воины, похороненные в Гнездове, не были скандинавами”[65].

           Итак, наличие скандинавского типа опоров в Бирке – это доказательство того, что Бирка – скандинавское поселение. А отсутствие таких топоров в Гнёздове? Для людей с правильным (формально-логическим) мышлением это доказательство того, что Гнёздово – нескандинавское поселение. А для норманистов?

           Для них наличие доказательств, что Гнёздово не является норманнским (скандинавским) – это “доказательство”, что Гнёздово – поселение норманское (скандинавское), курганы – норманские (скандинавские). А какие же они, по-вашему?

           Топорами и мечами норманистские неприятности не ограничиваются. Кроме этих видов оружия использовались ещё и копья, луки со стрелами; шлемы и кольчуги – как оружие оборонительного плана. И здесь для норманистов – только огорчения. Д. А. Авдусин отмечает, что “Арне признаёт, что ланцетовидные наконечники стрел могли принадлежать как шведам, так и русским[66]. Но Арне умалчивает о том, что большинство стрел, найденных в Гнездове, имеет не ланцетовидную, а ромбовидную форму, очевидно, потому, что ромбовидные черешковые наконечники стрел весьма редки в Скандинавии, но специфичны именно для русского оружия. Они бытовали в России до XVII века. Арне умалчивает также о русской формы шлемах и кольчугах, найденных в Гнездове и распространённых на Руси, а не в Скандинавии”[67].

           Вывод, казалось бы, следует с необходимостью: курганы Гнёздова не только не подтверждают выводы норманистов о присутствии скандинавов на Руси, но прямо опровергают такие выводы. Но такой вывод обязателен для людей, мыслящих в категориях формальной логики. Очевидно, что не таковы норманисты. В этом легко убедиться. Д. А. Авдусин отмечает: “Наиболее богатые курганы Арне считает могилами именитых людей дружины – скандинавских военных вождей, – несмотря на то, что эти мнимые скандинавы были вооружены не шведскими, а русскими мечами, топорами и стрелами, носили не скандинавские, а русские шлемы и кольчуги”[68].

            Очевидно, что вывод, сделанный Арне, нельзя объяснить ничем иным, кроме как норманистским ослеплением.

            Однако полемика Д. А. Авдусина и Т. Арне интересна не только фактической стороной спора. Если отбросить в сторону обязательную для таких споров политкорректность, то в сухом остатке мы увидим, что Т. Арне подтасовал фактические данные, а Д. А. Авдусин поймал его за руку, уличил в научном мошенничестве. То, что это именно так, доказывает факт публикации в 1957 г. работы Х. Ловмяньского[69]“Zagadnienia roli Norman;w w genezie pa;stw s;owia;skich”, из которой можно сделать вывод, что польский историк именно так и понял смысл критики работ Т. Арне: “Из примерно 700 раскопанных гнездовских курганов Арне признал скандинавскими 25 или 26[70]; подробный разбор инвентаря этих погребений, проведенный Д. А. Авдусиным, показал, что только один из этих курганов носит отчетливо скандинавский характер; он же признал скандинавским еще один курган, опущенный Т. Арне[71]. Можно предполагать, что шведский ученый под влиянием письменных источников (а они содержат ошибочные сведения, как это будет показано ниже) и в своих археологических исследованиях переоценил роль скандинавов на Руси. Так, при наличии одного или двух предметов шведского происхождения он относит захоронение к скандинавским, хотя такое предположение требовало бы источниковедческого контроля. Более того, он причисляет к шведским даже курганы, не содержащие шведских предметов, если они отличаются богатством инвентаря; но ведь и славянская знать обладала богатствами[72]”.

            Какова же была реакция Т. Арне на то, что его уличили в том, что и составляет сущность норманизма – научный подлог? Шведский археолог должен был признать правоту советского археолога, так как тот доказал неправоту Т. Арне, найти новые доказательства в обоснование выводов, сделанных ранее. Но не таковы норманисты.

           Так, Т. Арне записал Д. А. Авдусина в свои… сообщники. Именно так это и можно расценить. В 1966 г. акад. А. А. Арциховский указывал: “Д. А. Авдусин доказывал в своих статьях преобладание славянских вещей и славянских погребальных обрядов в Гнездове[73]. Т. Арне, возражая ему, заявил, что в Гнездове «по крайней мере 25 богатых погребений отвечают требованию Авдусина, что они должны содержать не менее двух скандинавских предметов»[74].

           Здесь недоразумение: такого требования у Д. А. Авдусина нет. Но важна не эта ошибка. Наличие двух скандинавских предметов в погребении не может быть достаточным критерием для признания этого погребения скандинавским. Ведь предметы в погребении исчисляются десятками, если не сотнями; славянские предметы в Гнездове обычны, не говоря уже об изделиях южных и восточных стран”[75].

           А. В. Арциховский действия Т. Арне назвал недоразумением, хотя в данном случае верной была бы другая квалификация деяния шведского норманиста. Но ведь А. В. Арциховский – археолог, а не юрист. Знать юридическую (уголовно-правовую) терминологию он и не обязан.

            Данный же пример – спор Д. А. Авдусина и Т. Арне, как нельзя лучше доказывает мысль, что норманская “теория” без подтасовок фактов, извращения их смысла, ведения в заблуждение и т. п. деяний, эта печально знаменитая “теория” обойтись не может.

          P. S. В Избе-читальне и на Литпричале этот текст имеется с сохранением слов, написанных алфавитом деванагари и др. алфавитами.

_________________________
[1] См.: Иловайский Д. И. Разыскания о начале Руси (Вместо введения в русскую историю). М., 2002. С. [2]Ковалевский С. Д. Образование классового общества и государства в Швеции. М., 1977. [3] См.: Петрей П. История о великом княжестве Московском. М., 1867. [4] См.: Фомин В. В. Варяги и варяжская Русь:К итогам дискуссии по варяжскому вопросу. М., 2005 С. 18. [5] См.: Куник А. А. Известия Ал-Бекри и других авторов о Руси и славянах. СПб., 1878. С. 031. [6] См.: Фомин В. В. Варяги и варяжская Русь… С. 17 и сл.; Он же: Норманизм и его истоки // Дискуссионные проблемы отечественной истории. Арзамас, 1994. С. 18 – 30; Он же: Норманизм русских летописцев: миф или реальность? // Межвузовские научно-методические чтения памяти К. Ф. Кайдаловича. Вып. 3. Елец, 2000. С. 134 – 136; Он же: Варяги и варяжский вопрос // Роман-журнал XXI век. М., 2001. № 9. С. 107; Он же: Кто же был первым норманистом: русский летописец, немец Байер или швед Петрей? // Мир истории. М., 2002. № 4/5. С. 59 – 62; Он же: Норманская проблема в западноевропейской историографии XVII века // Сборник русого исторического общества. М., 2002. № 4 (152). С. 305 – 324; Он же: Комментарии // Гедеонов С. А. Варяги и Русь. В 2-х частях. М., 2004. С. 552. Коммент. 63. [7]См.: Скрынников Р. Г. История Российская. IX – XVII вв. М., 1997. [8]См.: Гнёздовские курганы // ru.wikipedia.org/wiki/Гнёздовские_курганы. [9]См.: Аrnе Т. J. La Su;de et l;Orient. E;tudes arche;ologiques sur les relations de la Su;de et de l;Orient pentand l`a;ge des Vicings. Upsal, 1914. [10]См.: Фомин В. В. Варяги и варяжская Русь… С. 147. [11]Cм.: Arne T. J. Det stora Svitjod. Essauer om ga;ngna tiders svensk-ruska kulturfo;bindelser. Stokholm, 1917. [12]См.: Arne Т. J. Det vikingatida Gnezdovo Smolensk fo;rega;ngare// Arkeologiska forskningar och fynd. Stokholm, 1952. [13] См.: Мошин В. А. Начало Руси. Норманны в Восточной Европе // Byzantinoslavika. RocnikIII. Svarek 1. Praha, 1931. С. 42, 44, 57; то же. Svarek 2. Praha, 1931. С. 291; Он же: Варяго-русский вопрос // Slavia. C;asopis pro slovanskou filologii. Roc;nik X. Ses;it 3. Praze, 1931. P. 535; см. также: Фомин В. В. Комментарии к книге С. А. Гедеонова // Гедеонов С. А. Варяги и Русь. В 2-хчастях. М., 2004. С. 487. [14]Stender-Petersen A. Varangica. Aarhus, 1953. S. 245, 256. [15] Скрынников Р. Г. История Российская. IХ – XVII вв. М., 1997. С. 14. [16] См.: Там же. [17]См. Авдусин Д. А. Варяжский вопрос по археологическим данным // Краткие сообщения Института истории материальной культуры (КСИИМК). XXX. 1949. [18]См.: ArneТ. J. Det vikingatida Gnezdovo Smolensk… [19]См.: Авдусин Д. А. Неонорманистские измышления буржуазных историков // Вопросы истории (ВИ). 1953. № 12. С. 114 – 120. [20]См.:Т. Arne. La Suede et l’Orient… С. 37 и сл. [21]См.:Рыдзевская Е. А. К варяжскому вопросу // Изв. АН СССР. VII серия. Отд. общ. наук. М. – Л. 1934. С. 614. [22]Авдусин Д. А. Варяжский вопрос по археологическим данным… [23]См.: ;owmia;skiH. Zagadnienia roli Norman;w w genezie pa;stw s;owia;skich. Warzawa, 1957. [24]См.: Ловмяньский Х. Русь и норманны. М., 1985. [25]См.: Насонов А. Н. «Русская земля» и образование территории Древнерусского государства. М., 1951. С. 163. [26]См.: Arne T. J. Die Wara;gerfrage und die sovjetrussishe Forschung // AA. 1952. T. 23. S. 146. [27]Cм.: Авдусин Д. А. Неонорманистские измышления буржуазных историков // Вопросы истории (ВИ). 1953. № 12. С. 117 – 119; Арциховский А. В. Основы археологии. М. 1954. С. 206. [28]Ловмяньский Х. Русь и норманны. С. 111. [29]См.: Спицын А. А. Гнездовские курганы в раскопках С. И. Сергеева. ИАК. Вып. 15. СПб., 1903. [30]См.: Тихомиров И. А. Кто насыпал ярославские курганы? Ч. 1. Тр. II Обл. тверского археол. Съезда. Тверь, 1906; Ч. II. Тр. III Обл. историко-археол. съезда Владимир, 1906. [31]См.:Агnе T. La Suede et l’Orient. Upsala, 1914. [32]Cм.:Готье Ю. В. Железный век в Восточной Европе, М., 1930. [33]См.:Raudlonikas W. J. Die Normannen der Wikingerzeit und das Ladogagebiet. Stockholm, 1930. S. 131, примеч.: Он же. Некоторые моменты процесса возникновения феодализма в леской полосе Восточной Европы в свете археологических данных. ИГАИМК. Вып. 103. М. – Л., 1934. С. 118, 127, 128. [34]См.: Kivikoski Е. Studien zu Birkas Handel im ostlichen Ostseegebiet. Acta archaeologica.Т. VIII. Вып. 3. Коbenhavn, 1937. [35]См.:СизовВ. И. КурганыСмоленскойгуб. // МАР. № 28. СПб., 1902. [36]См.:Арциховский А. В. Русская дружина по археол. Данным // Историк-марксист, № 1. 1939. [37]См.:Рыбаков Б. А. Ремесло древней Руси. М., 1948. [38]Авдусин Д. А. Варяжский вопрос по археологическим данным. С. 3. [39]См.: Там же. С. 4. [40]Там же; см. также: ГраковБ. Н.Отчет об археологических исследованиях // Сб. «3-й год деятельностиИваново-Вознесенского губ. общества краеведения». Иваново, 1927. С. 36. [41]Cм.: Авдусин Д. А. Варяжский вопрос по археологическим данным. С. 5; см. также:Dechelette J. Manuel d’archeologie prehistorique, celtique et gallo-romaine. Paris, 1913 – 1914. S. 730, 1131; Нидерле Л. Человечество в доисторические временаСПб., 1898. C. 461. [42]См.: Авдусин Д. А. Варяжский вопрос по археологическим данным. С. 5 и сл. [43]Там же. С. 6. [44]Там же. С.7. [45]Там же. С. [46]См.: Там же. С. 7 и сл. [47]Там же. С. 11; см. также: ArneT.LaSue;deetl’Orient. S. 37 и сл. [48]Рыдзевская Е. А. К варяжскому вопросу // Изв. АН СССР. VII серия. Отд. общ. наук.М. – Л., 1934. С. 614. [49]Авдусин Д. А. Варяжский вопрос по археологическим данным. С. 11 – 12. [50]Там же. С. 14. [51]См.: Там же. [52]Авдусин Д. А. Неонорманистские измышления буржуазных историков // Вопросы истории (ВИ). 1953. № 12. С. 114. [53]См.: Авдусин Д. А. Неонорманистские измышления буржуазных историков // Вопросы истории (ВИ). 1953. № 12. [54]Сизов В. И. Курганы Смоленской губернии. Вып. 1. Гнездовский могильник близ Смоленска // Материалы по археологии России. СПб., 1902. № 28. С. 125. [55]См. выше: Авдусин Д. А. Варяжский вопрос по археологическим данным. [56]См.: Арциховский А. В. Русская дружина по археологическим данным // Историк-марксист. 1939. № 1. [57]См.:Колчин Б. А. Чёрная металлургия и металлообработка в древней Руси // Материалы и исследования по археологии СССР (МИА). Вып. 32. М., 1945. С. 136. [58]Авдусин Д. А. Неонорманистские измышления буржуазных историков. С. 115. [59]См.: Арциховский А. В. Русская дружина по археологическим данным. [60]Arne T. J. Det vikingatida Gnezdovo Smolensk foregangare. S. 342. [61]Авдусин Д. А. Неонорманистские измышления буржуазных историков. С. 115. [62]См.:Сизов В. И. Курганы Смоленской губернии. Вып. 1. Гнездавский могильник близ Смоленска // Материалы по археологии России. СПб., 1902. № 28. С. 25; Мерперт Н. Я. О генезисе салтовской культуры // Краткие сообщения Института истории материальной культуры (КСИИМК). XXXVI. С. 24; см. также: Авдусин Д. А. Гнездовская экспедиция // КСИИМК. М., 1952. Рис. 27; Спицын А. А. Гнездовские курганы в раскопках Сергеева. ИАК-15. СПб., 1905. Рис. 82; Авдусин Д. А. Гнездовская экспедиция. Рис. 27-2; Государственный Исторический музей, хранение 117 – 416 и 117 – 47а; Спицын А. А. Отчёт о раскопках, произведённых в 1905 г. И. С. Абрамовым в Смоленской губернии // Записки отделения русской и славянской археологии Русского археологического общества. Т. VIII. Вып. 1. СПб., 1906. Рис. 30. [63]См.:Материалы по археологии России. Вып. 20. Табл. XIX. Рис. 6; Спицын А. А. Владимирские курганы // ИАК-15. СПб., 1905. Рис. 107 и 397; Монгайт А. Л. Топография Старой Рязани // КСИИМК. XLIV. М., 1952. Рис. 31-1 и мн. др. [64]Cм.: Arne T. J. Det vikingatida Gnezdovo Smolensk foregangare. S. 342. [65]Авдусин Д. А. Неонорманистские измышления буржуазных историков. С. 115 – 116. [66]См.: Arne T. J. Det vikingatida Gnezdovo Smolensk foregangare. S. 343. [67]Авдусин Д. А. Неонорманистские измышления буржуазных историков. С. 116. [68]Там же. [69]См.: Lowmianski H. Zagadnienia roli Normanow... [70]См.: Arne T. J. Die Wara;gerfrage und die sovjetrussishe Forschung. S. 146. [71]Cм.: Авдусин Д. А. Неонорманистские измышления буржуазных. С. 206. [72]Ловмяньский Х. Русь и норманны. С. 111. [73]Авдусин Д. А.. Варяжский вопрос по археологическим данным; Он же. Гнездовская экспедиция // КСИИМК. ХLIV. 1952. [74]Arne Т. J. Die Waragerfrage und die sowjetrussische Forschung // Acta archaeological. V. XXIII. Kobenhavn, 1952. S. 146. [75]Арциховский А.В. Археологические данные по варяжскому вопросу // Культура Древней Руси. М., 1966. C. 36.

© 22.07.2017 Владислав Кондратьев
© Copyright: Владислав Олегович Кондратьев, 2017
Свидетельство о публикации №217072201024