И я уснул...

И я уснул... И надо мной
сомкнулась мгла, накрыв волной,
и захлестнула горло, ноздри,
глаза, и я пошёл ко дну,
вбирая лёгкими волну,
вдыхая запах её острый.

А после я увидел свет...
Он шёл, казалось, ниоткуда,
из пор небесных, из-под спуда
земного, оставляя след
в непроницаемой волне
малярной кистью на стене.

И я, насколько было сил,
к нему рванулся дряблым телом,
движеньям рыбьим неумело
невольно следуя...и всплыл:
передо мной меж чёрных туч
наискосок струился луч.

Как за соломинку рукой,
в тот миг себя не памятуя,
нить ухватил я золотую
уже с предсмертною тоской,
но странно, нить та в пятерне
была вещественной вполне.

Она ладонь мне обожгла
до волдырей, но удержала,
и я в себя мало-помалу
пришёл, обломком от весла
качаясь на качелях волн,
миг до того разбивших чёлн.

Я видел: люди шли ко дну,
в слепом отчаяньи тонули,
но рук своих не потянули
к спасительному волокну.
Я им кричал, я звал: сюда,
но поглотила всех вода.

И я, колеблемый волной,
один висел над бездной чёрной,
уже смиренный и покорный
судьбе своей, как древний Ной,
во тьме плывущий средь светил.
...Но я глаза свои открыл.

Проснулся я. Передо мной
был потолок, как мрак, бездонный
и я под ним, моряк спасённый,
на берег выброшен волной,
лежал, объятый тишиной,
разбитый и опустошённый.

Что это было? Для чего
и шторм, и смерть, и свет небесный,
и я один как перст над бездной,
разверзшей зев свой, до того
внутри сознанья моего
так явственно мне неизвестной.

Кто верит снам, что изнутри
приходят или из иного
источника, но только снова
сознанье бредит до зари,
а на ладонях волдыри
горят, как стигмы у святого.