Мертвее всех живых

Смотря на человека, понимаешь -
В нём нет и признака борьбы.
Глаза пусты, но ты то, точно знаешь,
Как избежать подвоха от судьбы?

Вся жизнь – как ветхая больница,
И мы здесь на условном сроке.
Такое людям явно не приснится,
Ведь “правду” нам глаголят лжепророки.

Средь мрачных склепов и могил,
Не видно лжи, обмана, старой боли.
Безлюдье мне вплеснуло дозу сил,
Чтобы избежать пытающей неволи.

Непросто,  скорее даже трудно,
Держаться на плаву, почти что утонув.
Сегодня день последний, судный,
А моё творчество – обычный анаколуф.

Под мои стихи восстали трупы,
И попросили, скромно, помолчать.
А я кричу в ответ им, через рупор,
Что мертвецам не стоило вставать.

Есенин крутится в гробу,
Его тошнит от строчек выше,
А Маяковский ищет кобуру,
Он так и остался не услышан.

Так, я к чему свой монолог веду -
Что мертвецы бывают чувственней живых,
Возможно, разум мой сейчас в бреду,
Но тело понимает – что это просто стих.

Сложно думать о простом -
Не значит, что приходит осознанье,
И если руки блещут мастерством,
То после – ты лишишься осязанья.

Круговорот беды в природе,
Тут ничего не стоит добавлять.
Мы все преступники, в каком-то роде,
Хоть и стараемся на доказательства плевать.

Мне говорят, что стоит перейти к природе,
О ней писать, как можно больше говорить.
Но мир внутри лишь в философии свободен,
И заставляет дальше горечь мира пить.

Я здесь творю и излагаю мысли,
Природу можно видеть за окном,
На красоте все строчки вдруг зависли,
А в жизни человек – всё вверх дном.