Вертоград поэзии

    В Малаховской библиотеке имени Н.Д.Телешова участники клуба «Стихотворный бегемот» поздравили с днём рождения Владимира Борисовича Микушевича. В начале июля чествование старейшего поэта, философа и переводчика стало хорошей традицией клуба. В свою очередь Владимир Борисович представил публике новую книгу стихов «Сам-Град», изданную «Энигмой».
   
    - Книгу сложно читать, как книгу стихов разных лет, - начал своё выступление В.Б.Микушевич, - на самом деле это единая книга, и в эту книгу входит даже один роман, написанный триолетами - «Марина Маргарита». Но тем не менее, я всё-таки попробую почитать отдельные стихотворения, но такие, чтобы у вас сложилось впечатление о книге, как о целом.
   
     В сонете «Сам-Град», название которого и дало имя всей книге, Владимир Микушевич раскрывает сакральный смысл этого слова: «Сам-Град» это анаграмма слова «смарагд», а смарагд – камень из короны Люцифера, упавший на Землю, когда архангел Михаил изгнал искусителя с небес, и кропотливыми трудами человеческими из этого камня была приуготовлена чаша. И в эту чашу тайный апостол Иосиф Аримафейский собрал кровь Христа распятого. Так смарагд стал Граалем.

Мы на земле и над землёй под спудом,
Во времени подвержены греху,
И потому мы верим лишь стиху,
Готовые пространство счесть сосудом.
   
    Владея всеми европейскими языками, занимающийся переводами с них на язык русский, Владимир Борисович Микушевич  досконально знает многочисленные мифы и легенды о Священном Граале. Но, будучи человеком русским и православным, он, конечно же, верит, что само изначальное Слово превращает пространство в сосуд. Неустанная, кропотливая работа поэта со Словом и создаёт «Сам-Град, где нет плодов запретных».

Где виден Бог, и мы как на духу
Изумлены чистейшим изумрудом,
В нём находясь, довольствуемся чудом
Единого: внизу, как наверху.
   
     Книга «Сам-Град» автобиографична, но не в том, конечно, приземлённом смысле - родился, учился, женился – и вот про это я вам сейчас расскажу. Нет! Эта книга - о душе-ученице, душе поэта, которая пробудилась очень рано.                Микушевич на вопрос о том, когда начал писать, ответил, что мама рассказывала: маленький мальчик всё время что-то складно бормотал. И сам я не представляю себе жизни, - продолжает Владимир Борисович, - в отдельности от своей поэзии. У меня такое впечатление, что это началось ещё до моего рождения…

     В стихотворении «Годы учения» Владимир Борисович рассказывает об этом:

…У меня на столе Голубиная книга.
Голубиная книга навек и на миг:
В этой жизни мгновеньем представлена вечность;
Между тем заглянула во множество книг
Озорница-душа, непоседа-беспечность.

Там, где в пыльных своих вековых облаках,
Словно дождь, паутина зимою и летом,
Эти книги, забытые на чердаках,
Пахли тмином, ромашкой и липовым цветом.

В этих книгах печатался «свет» через «ять»…

    Через эти книги, найденные на чердаках малаховских домов, с «ятями», твёрдыми знаками, с заглавными буквами в слове «Бог» и началось долгое восхождение юной души к вершинам русской и мировой поэзии.

Оставалось одно только слово шепнуть,
И недаром звалась бы душа ученицей,
Если в этот на ощупь заманчивый путь,
Отправляется тело ходячей гробницей.

    А в следующей строфе Владимир Микушевич как бы полемизирует с Роланом Бартом, который в поэзии видел смерть автора. Нет, поэзия – не смерть автора, но его воскресение! – утверждает Микушевич.

Сокровенная гостья коснётся небес
И меня воскресит, просияв ненароком,
Потому что свободен лишь тот, кто воскрес
В этом сне затяжном, безнадёжно глубоком.

    В глубоком, затяжном сне душа может свернуть и на неверный путь, который заведёт в тупик, как произошло некогда с Петром, любимым учеником Христа, когда Пётр, поддавшись необъяснимой слабости и убоявшись, произнёс: «Я не знаю его», предав Учителя. Но Пётр искренне раскаялся и был прощён Господом, что укрепило его.
    Имя Пётр с греческого языка переводится – «камень».

«Я не знаю его», - про себя повторяют и вслух,
Испугавшись непрошенной, неотвратимой свободы,
И в холодной вселенной кричит ежегодно петух,
И кровавые слёзы текут, как весенние воды.

    Это строки из стихотворения «Пётр», которое было написано Владимиром Микушевичем ещё в 1965 году.
   
    И светом открывшейся неотвратимой свободы познания Бога и всей христианской культуры душа просветится, и поэт произнесёт: «Не я, но Христос во мне». И тогда «я» малое станет «Я» великим и место такому человеку навеки будет в граде небесном. В Сам-Граде.»
    В стихотворении «Богоявленье», завершающим книгу, Голубь –  символ Духа Святого.

А мирозданье - прорубь,
Где Агнец уязвим,
Но Голубь, Голубь, Голубь
Снижается над Ним.

    Слушать Владимира Борисовича Микушевича можно бесконечно – его стихи красивы и совершенны, мысли по-библейски глубоки и отточены…
   
    ...Я шёл по дну оврага; вдруг, наверху справа, откуда-то из Фаустово в Красково мимо Малаховки, ярясь и люциферово свистя, мчалась красно-серая электричка. В овраг с насыпи упали несколько камешков.
    А над оврагом, сквозь листья, виделось мне здание Сам-Града, - библиотеки, где мудрец и философ Слова весь вечер строил его, вечный вертоград удивительной поэзии.