зубы ладов

                М.


посреди этой сцены,
увитой в лампы и
запорошенной мужчинами, парнями, сморщенными альфонсами,
второсортными моделями, многослойными семьями
брокеров и архитекторов,
в этом переполненном зале
на отшибе реальности
темнокожий блюз-мен
шестью языками своего инструмента
говорит о любви.

о любви, такой персональной,
такой уязвимой у всех на виду,
похожей то на тонкий узор ограды,
то на бубновые бочки аборигенов,
то на успешно решённую
теорему целой жизни.

   «Won't you stay with me
   Even if I turn to shadow,
   If my lust for life turns into dust
   Won't you stay, oh honey,
   Won't you, honey»

альфонсы теряют счет бокалам бренди,
модели делят один мундштук на всех,
потирая атласные перчатки,
смехачи плачут,
плакачи откровенно рыдают,
лоб блюз-мена озарён капелью пота,
связки гитары дрожат как возложенные на плаху,
а имя некой девушки -
явно реальной,
и никто не сомневается, что
вправду вселенски значимой -
несётся под потолком
в каждый угол, в каждое ухо.

   «I still can't help but see
   Your sweet mojito lips at night
   In my closed eyes.
   Won't we ever meet again, honey,
   Won't we, honey»

десятками зубов ладов своей гитары,
которая воет волком на бледный бедный месяц,
блюз-мен, сам надорванный как струна,
говорит о любви,
о моментах удушья, разлуке, ранимости
и одиночества даже с любимой,
о беспокойных ночах, об изменах и гневе,
говорит о том,
чему не хватает ни слов, ни мазков -
только стоны и хрип флажолета.
о любви.
и удивительно,
но все эти люди, такие разные, такие с виду беcсердечные,
сидят здесь,
смешивая бренди со слезами,
и слушают безнадёжные крики истомы,
слушают, как под потолком
вьётся и бьётся
оборванными крыльями
имя
некой девушки.
ангел это? душа?
просто чей-то соблазн,
чья-то сладкая слабость,
чья-то судьба.

   «And if tomorrow I end up,
   Broke and with no love to you,
   Won't we meet in our private heaven,
   Won't you see me there
   Won't you, honey...»