Дорога зовёт

Перевод с марийского Александра Казакова

Прощай до осени, Казань!
Зовут к тебе края родные,
Где, выйдя в зеленя ржаные,
Увидишь лес, куда ни глянь.
Каникулы! Кому охота
Вдыхать всё лето пыль и чад
И обливаться липким потом
Средь серых каменных громад?
Нет, древний кремль, прощай, покуда,
Прости, и озеро Кабан! -
Два гимназиста прочь отсюда
Спешат. Ещё висит туман
Над Волгой. Пуст пока большак.
Два друга держат путь на север,
К Моркам, всё ускоряя шаг.
В семнадцать лет легко и просто
Шагать без отдыха полдня.
Один заметно выше ростом.
Басит. А речь полна огня.
- Увидев нас с тобой, Василий,
Иной решит: "Вот господа",
А я, как грамоту осилил,
Лишь ненавидел их всегда.
Их довод - плеть. Лишь денег жаждут,
А бедняка гнут до земли...
Пришли за ясаком однажды,
Соседа насмерть засекли.
Мужик на диво был здоровый -
Стал чахнуть, высох, что кора...
Свели кормилицу корову
За недоимки со двора...

Становится мрачнее тучи,
Кивает молча головой
И говорит его попутчик
Про сплав юшутский молевой:
- Сергей, навеки я запомню,
Должно быть, прошлую весну.
Пришлось на сплаве нелегко мне -
С отцом чуть не пошли ко дну.
Бурлацкую ты знаешь долю...
Вода - ка лёд, а плот крепи.
Коль окунёшься поневоле,
Сушиться некогда, терпи!
Мал наш Юшут, но в половодье
Бушует: что ни плёс - каприз,
И по вине реки в народе
Справляется немало тризн.
Чуть соскользнёт нога с бревна -
Пропал: подхватит быстрина...
Сезон - и силы надорвёшь,
А заработок - медный грош.
Нависла тучею беда,
И полегчает ли когда?..

- Да. Труженику с каждым годом
Всё тяжелей, - сказал Сергей. -
Подняться надо всем народом
Нам на врага, да подружней!..
Так говорит один знакомый,
И книги говорят про то.
Я дам тебе. Прочтёшь ты дома,
И станет ясно, как и что... -
Погладил сумку он рукою,
Речь переводит на другое.

Всё чаще люди им навстречу
Бредут пешком, трусят верхом.
Обозы видно издалече -
Клубится пыль над большаком.
- Свернём-ка, Вася, на просёлок, -
Сказал Сергей. - Что пыль глотать!
Смолистым запахом сосёнок
Куда приятней подышать...

Ах, роща, ты добросердечно
Встречаешь каждого, как мать,
Целительны и гул твой вечный,
И свежей тени благодать.
Кого из нас не очарует
Цветов и диких трав дурман?
Порой лишь твой напев врачует
На время боль сердечных ран...

В тень под разлапистою ёлкой
Друзья уселись: долог путь,
Немного надо отдохнуть.
Сергей в ударе: без умолку
Он говорит:
- Василь, как птицам,
В лесу вольготней нам, марийцам...
Не потому ль, что от Чавая
Идёт наш корень - "знать" лесная,
Я всей душой люблю леса,
И шум, и птичьи голоса.
Я написал стихи о роще... -
Он стал светлее как-то, проще
Лицом, улыбкой; поднял руку
И начал, повернувшись к другу,
Читать на память.
Шум листвы,
Журчанье речки в строчках слышны.
Василий поднялся с травы,
Пред ним встал образ чудной рощи
С ключом среди поляны пышной,
Но чем прекрасней он, тем жёстче
Звучит последняя строка.
В ней - гнев, копившийся века,
И все тревоги бытия:
"Того, кто рощу губит,
Проклинаю я!"*

Сергей умолк. Товарищ тихо
Сказал: - Запало прямо в душу...
Царь губит нас! Трясут, как грушу,
Урядник, поп, купчина дикий...
- Понравилось тебе?
- Да! Очень!
Поэтом станешь, может быть...
О нет! Зачем же... Между прочим,
Все свой язык должны любить.
Забудь народ свой, отколись -
И станешь немощен и жалок,
Угаснешь, как свечной огарок...
А мы с тобой, мой друг, взялись
Осилить трудную дорогу...
Я с малых лет, Василь, ей-богу,
Народный жребий горевой
Душою чувствую, как свой...
Взгляни на муравьёв: как дружно
Живут они и труд вершат.
Вот так и людям жить бы нужно,
А мы!.. Вот и болит душа...

И снова в путь друзья пустились.
Сергей деревню указал:
- Взгляни-ка на Марий-Кавал.
Здесь наши пращуры ютились,
Но, как нагрянула беда,
Все разбежались кто куда...
В лесах счастливых мест искали,
А это после обживали
Пришельцы разные.
Немало
Таких "пустых" названий стало...
Вот написал один учёный
Недавно, что мари-народ
Исчезнет вскоре, поглощённый
Соседями... Но нет! Он врёт!
Я думаю, народ родной,
Пока что тёмный, разобщённый,
Воспрянет, заживёт одной
Семьёй, навек раскрепощённой!

Василий головой кивнул.
Просёлок полевой тянул
К марийской стороне родимой.
Сергей сорвал, шагая мимо,
На малой полосе одной
На пробу колосок ржаной.
Как-будто в чём-то виноватый,
Взглянул он на поля-заплаты,
Там - тучные, тут в лебеде...
Так и в деревне: кое-где
Добротные дома, но чаще
Весь ряд едва стоит, лежащий.
Что у татар, что у марийцев
И мыши нечем поживиться...

У малого сельца Шайры
Вид открывается с горы
До пажитей земли моркинской.
Друзья не отрывают взора
От родины, совсем уж близкой,
Где блещут - вон вблизи - озёра...
Им вместе с красками природы
Тут видны труд и быт народа.
Вон от подгорного ключа
Несёт крестьянка два ведра.
За ней дитя её, крича,
С трудом взбирается на горку.
Изрядно выпивший мужик
Жену неподалёку школит.
Другой на горке поднял крик -
Он клячу пегую неволит.
Слаба та, в гору не идёт,
И ржанье за сердце берёт.
Глядел Сергей, чуть не рыдал,
В своей душе слова искал:
- Эх, мари, моя родня,
Светлого дождёшься ль дня?
В люди выйдешь ли когда?
Извела тебя нужда!
Носишь ты, мари, тряпьё,
Пнёшь - развалится жильё.
За тебя душа болит,
Сердце день и ночь горит.
Коль не мы, так кто тебе
Пособит в лихой судьбе?
Но сегодня - завтра всё ж,
Верю, жизнь перевернёшь.
Выйдешь  люди ты! Я сам
Силу всю тебе отдам...
Впереди огонь зари,
Выше голову, мари!..
- Ну, Вася, двинулись вперёд.
Дорога, слышишь, нас зовёт!

1968

*Заключительная строка стихотворения основоположника марийской литературы С. Чавайна "Роща" ("Ото").