Лосев и Античный космос 3

      Античный космос, имеющий границу, до которой мы не можем дойти - разве это не красиво? Вспоминается "Стена мрака" Артура Кларка, где доползая до стены, не знаешь как её одолеть, а одолев - видишь что там на той стороне то же самое... Вот эта граница нашего определённого тела, к которому мы подходим в основном как к вещи - достаточно ясная граница на фоне чего-то иного(так видим мы любые предметы) по аналогии здесь "видимая" триада на фоне меона(умозримая триада). Но и меон есть ЕЁ фон - трудно помыслить, нет, крайне трудно помыслить, чтобы фон предмета был им же самим, в крайнем случае мы так не привыкли. Слава богу, философы осчастливлены даром мыслить непривычно и потому такое говорят, что выворачивают наш мир наизнанку, но не сам мир выворачивается однако, а НАШ мир, в котором мы уже устроены(как нельзя лучше - если верить Лейбницу - так мы живём в лучшем из миров, словно кто-то бы видел худший и уже сравнил, мог сравнить). Божественная триада сама себя оттеняет, дабы сиял свет и дабы отличался он от тьмы, что одно и то же. Сиять - и отличаться от себя... Пройдя за словом следом, мы прочитаем "отличаться" - отделять лик - от -личиниться. Расслоиться, оставаясь самим собой, становясь собой иным, породить себя иначе. По Аристотелю тьма - потенциальность, свет - осуществление потенции того, что через тьму происходит. Нечеловеческий язык. А человеческий не помогает вследствие своей человечности.
      Божественная триада "купается" в меоне и в то же время от него отстоит, как вот это понять человеческим зрением? А без меона она немыслима, следовательно Сатана по закону отпал, если переводить на христианский язык - и видите нас тут ждёт уже кощунство... В какую сторону ни пойдём, куда шаг ни сделаем - то немыслимость, то безумие, то святотатство - не говорит ли это косвенно о нас, о ценности нашего прогресса и о наших прогрессирующих мыслях - болезнь же то же умеет прогрессировать.
      Единство нам не дано, хотя оно всё держит, нам дана различённость, мы начинаем с того, что различено и только описав круг, понимаем, что начинали ещё прежде - свет и тьма - наше начало пути, а то откуда они оба погружено в вечное молчание. Приходится вспомнить ещё раз Гёте, предлагавшего смело начинать со светового образа - света, модифицированного тьмой. За пределы того копать некуда - мышление гаснет, без различения мышления нет, нет нас и всё же что-то остаётся и мы приходим к нему в конце, полагая его же вечно неуловимым началом.
      Но какое различение проводим мы? Наше различение всегда меонное, оно необратимо меонично или можно всё же перейти рубеж и осуществлять различение по внутренней форме? Божественная лосевская триада саморазличается внутри себя и лишь для того, чтобы собрать себя вновь уже различённую как единое целое, она пользуется "внешним" меоном. В Божественной триаде есть ещё и внутренний меон, что подсказывает нам тем паче, что меон никак не тождественен злу, а несёт на себе момент специфического отрицания. Внутренний меон плотно упакован, внешний выброшен наружу и каждый из них не тождественен другому, хотя представляет единство. О самом первоедином мы вообще ничего помыслить не можем, а вот о том, что начинает различаться внутри себя - уже можем, в крайнем случае, такая возможность есть. Когда же триада завершает своё раскрытие во внешнем меоне, она дана по полной возможности, но не как мир, потому что мир есть дубликат её в меоне - где-то так, приблизительно))) Следовательно, мир есть действительная меонная светимость божественного - как бы не прямая, а через покрывало.

       Приоткрыть покрывало - войти в священное. На древнеиндийском языке это Майя, иллюзия, однако какая же это иллюзия, если она часть необходимого сотворения мира и можно сказать его лоно? Иллюзия только в определённом смысле. Мы вообще не можем определять понятия словно забивать гвозди, поскольку они переливаются на самом деле и трудноуловимы, не в своих названиях, пожалуй, а в своих смыслах, не в работающих значениях, а в потенциях и возможностях, каждое понятие не определено покуда нет множества других - достаточного количества. Как только достаточное количество есть, получается сеть - навроде нашей мировой паутины, и сеть набрасывается на действительность, чтобы "поймать рыбку", чтобы мелькнула в нас мысль-другая, благодаря протаскиваемой сети. Поэтому определять понятие до конца - тупоумие, у понятия нет конца, оно оконечивается в своём движении. На более узнаваемом языке это называется в своём контексте. Если понятие оконечилось раньше, определилось чётко до... то оно не будет работать там, где требуется, а будет своей мертвячиной всё калечить и ломать. "Тому в истории мы тьму примеров сыщем" - и если бы такая убиенность всего понятием хоть отслеживалась убийцей, но нет же, живое от мёртвого отличает лишь тот, кто жив.
        Вот почему я никогда не заморачиваюсь определением понятий, считая - была бы мысль, а понятия найдутся, ведь мысль в нашем роде и есть живое единственное, что крутит и вертит понятия, а понятия её "повивают" - помогают родиться. Так Сократ был повивальной бабкой, понятийной бабкой - у него рождались мысли по ходу определения понятий и стоит обратить внимание на то, что многие из них так и оставались без определения, да практически все, однако вместо определений нам Сократ каждый раз дарил диалог - гораздо более бесценный подарок, чем какое-то там "конченное" определение))) Ибо диалог это попытка - попытка сотворить живую мысль сейчас - и двигаться, давая определения и давать определения, чтобы движение пошло. Сократовские диалоги - не система и не труды кропотливые ночные, но они скорее - чудеса свершения, чудеса становления разных глубин понимания. Танцпол философии, где танцуют все, каждый участвующий и даже зрители.
         И чего нам всем смущаться этими определениями? - Ни один глубокий философ, читая другого известного глубокого философа не понимает до конца о чём тот пишет - потому что нет конца - вот это надо бы нам понять - они все не закончены эти мысли и потому совершенны. Сократ почти все свои диалоги заканчивал незнанием, и в конце концов так к этому привык, что и начинал с него, его это нисколько уже не смущало. Но зато у нас любая приличная читающая дама или любой уважающий себя мнение-имец(обычно мужчина) стыдливо прячут глаза, если чего-то не знают - тщатся больше быть Сократа, больше философии?