Беседы с самим собой. Зима

ВИКТОР ГАЛКИН
БЕСЕДЫ С САМИМ СОБОЙ


ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ЗИМА

БАРНАУЛ
2017


1.
Абсолютно чёрной может быть душа
и в то же время
абсолютно прозрачной, но не призрачной.
Душа материальна
настолько,
насколько может быть материально
НИЧТО.

2.
Память – шалая пуля.
не спрятаться,
не укрыться.

3.
Снежный день,
звёздная ночь.
Божественная пантомима.

4.
Одеревенели все мои чувства…
(Мы ошибаемся, если думаем,
что деревья не чувствуют.)
Словно я окунулся
в непроглядную черноту.
День промелькнул мгновенно.
**
Не помню Лето.
Помню лишь
сверкающие струи дождя.
А деревья,
лишённые листвы,
прекрасны,
как обнаженные женщины.

5.
Омыл лицо облаками,
которые отражались в реке.
Куда течёт река,
куда плывут облака?
Зачем мне знать.

6.
Люблю,
когда слова,
словно искры снега.
Тает льдинка сердца от них.

7.
Какого цвета облачное небо ночью,
когда не видно ни зги?
Какого цвета глаза, смотрящие во тьму?
Закрою глаза
и сольюсь с темнотой.

8.
Почему голос  твой сладок
и многие вина - взоры твои?
Вопросы,
не требующие ответов,
ласкающие слух.

9.
Один раз в год
мы пьём святую воду,
мы моемся святой водой,
мы транжирим, мы выплёскиваем
бесценную информацию,
посылаемую нам втуне множеством веков,
словно упаковываем
скобяные изделия
в бесценные манускрипты.

10.
Калейдоскопический мир
под микроскопом множества глаз
выглядит по-разному
для каждого смотрящего.
И каждый
видит в нём что-то своё,
что-то,
о чём не подозревает,
что-то,
о чём не скажет никому.

11.
Если ты уйдёшь, мир не обеднеет.
Но может стать богаче,
если ты придёшь.

12.
По воле усиливающегося дождя
берёзовая роща
растворялась, таяла у меня на глазах,
пока ни превратилась
в неясное, почти призрачное пятно на стекле.
А дождь шумел и шумел,
царственный, мощный,
июльский.

13.
Ветер-колдун колдует погоду
по листьям осенним,
сорванным нетерпеливо
тёмной ночью.
Где? Для кого?
Я размышляю о ветре.
А он дует себе и дует,
да такой прозрачный,
что его не видно.

14.
Я настолько узнал жизнь,
что в конце жизни
могу с уверенностью сказать:
«Не знаю жизнь».

15.
Сеять или сиять?
Что выберу,
если будет выбор?
Выберу ли себя у себя?

16.
Растаяло моё окно
в сумерках зимы.
Ни зимы, ни окна.
По клавишам трамвайных путей
снежинки танцуют,
не ведая ни о людях, ни о трамваях.

17.
Недостойное в достойном,
достойное в недостойном
как перемешаны в нашей жизни!..
И делаем это мы.

18.
Даты, данные богом,
хранители прошлых событий,
таятся в памяти нашей…
Терпкий одеколон воздуха,
разлитый походя весенним утром,
отметил я
в своей записной книжке
случайно.

19.
Дорога никуда не идёт.
А может быть, идёт в никуда?
А может быть, просто
лежит под ногами,
которые никуда не идут…
А страшно идти никуда.

20.
Для того,
чтобы ненавидеть этот мир так,
как он того достоин,
надо быть дьяволом…
А иначе,
лучше любить этот мир.

21.
Мороженое зимы,
снежок в шерстяной варежке,
протяну тебе,
и ты засмеёшься.

22.
Демократия – это возможность
не дать взять другим
больше, чем себе.
Не вырваться нам из этого круга.
Это наш круг,
в котором закон
незаметно превращается в беззаконие,
которое
мы снова нарушаем.

23.
Я отпетый счастливчик.
Я иду между розовых сосен.
Мне рассвет рассмотреть помогает,
как красуется бор в тишине
своим  зимним убором.

24.
В нашем городе нашествие весны,
и я нем и немного пьян
от медленно тающих облаков,
оголяющих нежное небо.
**
Хочу быть рекой,
наполненной плавающими льдинами,
хочу отражать небо
и морщиться от ветра.

25.
Теперь-то я знаю,
в жизни всё совершенно не так…
Я надел шляпу
и вышел в себя.
**
Быть!
В настоящем времени.
Даже если
может быть.

26.
Всё лето падает снег
и невыносимая жара.
А я мечтаю о зиме,
когда пойдёт дождь,
ударит мороз,
и в лужах будут купаться воробьи,
радуясь зиме.
Но время остановилось,
словно пьяненький мужичок,
задумавшийся о мирском.
**
Вечное лето, вечный снег,
вечная мечта,
словно протуберанцы
на мачтах кораблей,
вмёрзших в горячее море.

27.
В тишине
всплески равнодушия,
всплески ярости…
Странные рыбы
живут в этой тиши,
чёрные рыбы.

28.
Вонзаюсь в вечность
своей крошечной жизнью.
Крошечной,
но всё-таки крупней песчинки,
но всё-таки дольше мгновения.

***

29.
Дерево дрожит на ветру.
Оно в конфликте с собой,
с ветром, со всем миром.
И только вольные птицы
его невольные друзья.
По ночам
оно стучит веткой в моё окно.
Ему одиноко.

30.
В осенний день
весенние дожди,
куда?
В весенний день
осенние дожди,
зачем?
Открытой дверью
ветер целый день стучит.
Пойду
закрою дверь.

31.
Снегопад
в тёмном лесу.
Звездопад
в белом снегу.
Тишина упала снежком,
тишина ни о ком, ни о чём.

32.
Вороньё февраля
чёрными листьями
на хрупких ветвях
притворилось.
Небо
чудится мне
между ними.
Или всё это
февральские враки.
Снег идёт
и скрипит под ногами.

33.
Суета – это глупость,
а глупость – это молодость.
И не надо знать, что лучше.
И не хочу.

34.
Упал,
сражённый стрелой
в сиреневый листок сердца,
не пойму,
дерево или человек.
Это Амур вышел на охоту,
сверкая глазами,
разя
направо, налево
нас, бедных разинь.
**
Последний взгляд на тебя,
как последний патрон,
самый последний.

35.
Слепым окном
высмотрю небо до преисподней.
Стою в исподнем
босыми ногами
в своей донельзя
обыкновенной комнате.
Любуюсь божественным закатом,
простой горожанин,
далёкий от Бога.

36.
Хочу в деревню,
где всё без дураков,
чтобы выйти в глазастую степь
ночью после дождя…
Не дождусь,
когда это будет.

37.
О, если бы тихая рыдала буря,
буравя взором сомкнутые веки,
(прости за простоту!)
у ног твоих.
Мне груды слов не жаль.
Я жалюзи открыл своей души
и вот… задушен.

38.
Когда ненастью
рыдать и плакать нечем,
настанет вечер.
Настанет, но не станет быть
бессонницей, знакомой всем.
**
Бессонной ночью
уйду за город, в степь,
а там в себя,
до первых петухов.

39.
И летом останусь Мартом,
и потом
об этом не стану жалеть.
Пусть говорят:
«Вот идёт
старый весенний месяц».
А я иду
и улыбаюсь.

40.
Тающий лёд на небосклоне.
Тающий лёд в твоих глазах.
Весна.
Дома вокруг
с раскрытыми окнами,
словно прохожие
в расстегнутых рубашках.

41.
Блаженны говорящие.
Блаженны слушающие.
В пространстве слов живём.
**
Слёзы от встречного ветра
мешают смотреть…
И всё же смотрю.

42.
Лужи кипят от дождя.
Стеной стоит ночь,
освещённая костром.
Только высверки водяных струй
обозначают её.
Я один.
Ах, как тает время.

43.
Жёлтого солнца круг
с центром в центре вселенной,
неужели?..
Сплю медленным сном,
не спешащим по коридорам памяти.
На небесной сфере
начертаны письмена звёзд.
Попытаюсь  прочесть их этой ночью,
попытаюсь понять прочитанное.

44.
Волны
свои паруса,
белые в синем,
вдруг ощутили
и понеслись ветру в угоду,
мыслям моим навстречу.
А неизбежная осень
вдруг рассмеялась звонко.
Стайкой взлетели листья
с жёлтых осин прибрежных
и опустились в речку.
**
Облака
бесконечно репетируют
множество вариантов
одной и той же пьесы,
написанной ветром
под  диктовку осени.

45.
По ночам
яблоня веткой
стучит в моё окно.
Днём я забываю про неё.
Какое счастье забывать!
Солнечным днём
многочисленные тени ложатся под яблоню,
и каждая ветка
вносит свою лепту,
каждая ветка оставляет свой автограф,
и каждый автограф не нов.
Но в этом нет их вины.
Вино тёмных теней
бежит в древесных венах…
Ночью
яблоня вновь будет стучать в моё окно.

46.
Графика ветра в раме окна!
Множество, множество невидимых линий
рисуют ушедшую осень.

47.
Будущее – следствие,
прошлое – причина.
Бывает и наоборот.
А что ещё будет?..
Будят меня заботы
вчерашнего дня.

48.
Стайки воробьёв
на крыше старой стайки
пристанище нашли.
И небо поило их
свежим ветром октября.
**
Радуюсь при жизни,
потому что потом…
Что будет потом?
От этой мысли
становится одиноко.
А око Луны
смотрит с небес
и ничего не видит.

49.
Одолжи мне лжи, одолжи,
ведь правдой  не будешь сыт…
Ветер слабеньким был
и утонул во ржи.

50.
Луна украшает призрачностью
прозрачность ночи.
(Ничья  между тенью и светом
под каждой веткой.)
Ветхое время рвётся.
Всё как всегда.
Надёжная ненадёжность
царит в подлунном мире.
Далеко-далеко слышен лай собак.
Редкие огни в тёмных домах.
Кто-то не спит.

51.
Тону в твоих глазах
и не кричу:
«Спасите!»

***
52.
Тишина бывает такой,
что страшно говорить
даже шёпотом.
И не потому, что боишься,
что слишком громко бьётся сердце,
просто кружит
последний жёлтый лист
и вот-вот упадёт.
**
Кларнет звучит
всё тоньше и тоньше,
пока звуки его
не растворяются в тишине.
Отсмеялись, отскромничав,
отмолчались
от одного берега бесконечности
до другого.
**
Стоит поглупеть,
чтобы начать понимать,
что такое жизнь,
как начало оборачивается концом,
снова ускользая в неизвестное.

53.
Сухие глаза.
Ни единой слезинки.
А так хочется плакать.
Снегопад плавно переходит
в серое небо.
Снег идёт и идёт.
Это тишина падает с небес.

54.
Мечтаю о мраке,
в котором нет ничего, даже Бога.
Мечтаю о Боге,
в котором нет мрака.

55.
Начало и конец боя,
а между ними жизнь.
Вот и всё…

56.
Отделяю дела от дел,
а воробьи клюют крошки,
ниспосланные осенним ветром,
не считая,
и тают на моих ресницах редкие снежинки,
рождённые октябрём.
Бренчит на гитаре у вокзала
красномордый музыкант.
Кепка его лежит на асфальте,
словно последняя точка,
а славный октябрь ставит восклицания
заблудшими каплями
на асфальте, траве газонов,
на лицах прохожих,
бесконечно отдалённых друг от друга,
и не знает,
что время его проходит.

57.
Струи дождя, словно нити Бога,
связав небо и землю,
коснулись меня.
Рождают их
косматые тучи – работяги неба,
истинные художники,
творящие искусство ради искусства.

58.
Иноходцы,
те, что бредут по закату
небесных кровей,
лишь ночью глаза открывают.
Искрятся в текучей воде
их отраженья.
Я множество раз это видел
в прекрасных водах Оби.

59.
Кому-то дан талант быть богатым,
кому-то – быть бедным,
а кому-то  - просто быть.
**
Моя жизнь будет длиться вечно,
сотворённая из твоей улыбки,
словно благая весть
из уст в уста.

60.
В математике существуют нули,
которые ставят до и после других цифр,
превращая их в величины
безмерно малые или,
наоборот, безмерно большие.
И есть переменные,
вечно стремящиеся к нулю.
Для них нуль - недостижимый идеал…
Я знал одного гениального математика.
Маленький неухоженный мужчина.
Семейное положение – холост.
Он любил посидеть в пивной
с кружкой светлого пива
где-нибудь в самом углу.
Все проходили мимо.
Никто не замечал.

61.
Я научился
разбирать жизнь по слогам.
В слогах не видя смысла,
в слова не веря.
Не веря  и себе.

62.
Огромное небо сияет далью,
сливаясь  синевой с твоими глазами.
Вот повод удивиться!
И как пахнет полынью…

63.
У меня нет крыльев.
Но по ночам я улетаю в детство.
Деревянные дома, скорее, лачуги,
восхитительны.
Речка
хрустальной водой рассекает селение,
как наивный взгляд юродивого.
**
Настраиваю
виолончель своей памяти.
Пусть поёт,
я буду слушать.

64.
Раньше будущее было, а теперь…
И никаких надежд.
Среди слов надежду ищу.

65.
Взгляд
с привкусом злобы
бросает солнце
на белый от солнца пляж.
Злое солнце
в полдень середины лета
никого не жалеет.
В тени дощатого забора
я выпиливаю узоры слов
и из них создаю новые,
незнакомые мне.
**
Мысли переполняют меня,
изливаются, бескрайние,
и уносят незнамо куда.

66.
Выгляну в окно.
Оно замёрзло.
Зима смотрит на меня, белая,
сначала зима, потом – я.

67.
Развиднелось
на краю ночи,
на краю притаившейся тишины.
**
Иногда
я замечаю,
как тени подглядывают
за своими предметами.

68.
Луна не отстаёт от меня,
когда иду,
бегу,
летаю во сне.
Лунная тень моя
тонет в тени дерева,
под которым стою.
**
Говорят,
родился в рубашке…
Хорошо,
если не в смирительной.

69.
Зачем нам безмерная воображаемая глубина?
Можно взглядом утонуть в любой луже
и жить дальше,
остатки чего-то храня в себе,
надеясь -
правда переможет.
Переможет невзгоды,
переможет удачи,
переможет улыбки врагов.
А если жизнь переможет нас,
переможет и это.
**
Вне нашего круга,
перпендикулярная реальность.
Всё в ней восстаёт и падает,
как и в нашей.

70.
Иногда нахлынут желания.
О, эти желания, приходят и уходят,
и оставляют тебя, как Робинзона,
на необитаемом острове,
где командует твоё безумие.
**
Как быть в мире воображения,
где жалуются не друг другу, а луне,
где деревья летают,
а птицы разговаривают.
и всё это вопреки ветру,
возникающему неведомо и вдруг?
**
У ночи свои законы.
Городская ночь
не то, что деревенская.
Но обе они
сами по себе,
словно кошки, видящие в ночи.
**
Нам всегда есть,
за что говорить спасибо. 
«Спасибо», - говорю я.

71.
В мире, исполненном зла,
доброта неизбежна,
словно гвоздь,
забитый по самую шляпку.
одним беспощадным взглядом.

72.
В городском саду
играет пьяный гармонист
(Застиранная гимнастёрка, медаль за отвагу.)
Играет и играет.
Война в прошлом, строится социализм.
Играет и играет…
**
А вокруг тишина,
множество старых деревьев, жёлтые листья
и засыпанные ими скамейки.

73.
Голос,
похожий на шум дождя…
Воздух простужен.
**
Луна!
Обожаю луну.
Вижу её насквозь.

74.
Ни одной рыжинки на листиках.
Голый асфальт под ногами.
Осень пришла. Не верю,
не верю, не верю.
Неверие - моя  вера.

75.
Навсегда – это не надолго.
Долго эхо звучало.
Долго, долго, долго…

76.
Что проще?
Нарисовать вербы в кувшине
или
изготовить кувшин и вырастить вербы.

77.
Выгну дугою бровь
и удивлюсь
в никуда небосвода.
Даже в отсутствии себя
не перестану
удивляться ему.

78.
Машет бабочка крыльями
как деревенская баба вальком.
Только где эта бабочка?
Где эта баба?
Не знаю…
Прочитал однажды случайную книжку.
Автор не запомнился.
Только пожелтевшая бумага
да запах пыли.
И только.

79.
Падение – это взлёт
со знаком минус.
С детства приучали меня
не бояться падений.
Падают всюду солнечные лучи в мае.
Солнечные росписи
на каждом листке, каждой ветке.
И всюду тени…
Солнце умолчало о многом.
Я догадался об этом.

80.
Чужая боль в небесах накопилась
от множества взглядов.
Солнце скрылось за горизонт.
Не было никакого прощания,
длинного и бесполезного.
Так наступила ночь.

81.
Утро назначило мне свидание,
мне май спеша показать.
Майское солнце
окрашивает всё в свои цвета.
Луна – в свои.
Так поступаем и мы.

82.
Смотрю на проходящую женщину.
Женщина как женщина.
И думаю:
«А ведь этого достаточно».

83.
Дышу воздухом,
наполненным соблазнами.
Ношу неудобную дешевую одежду.
Ем пищу, вредную даже микробам.
Живу дольше, чем моё терпение.
И всё-таки радуюсь,
сам не зная чему.
И незнание моё велико.

84.
За весельем
часто прячется грусть,
словно солнечный зайчик в тени.

85.
Правда и справедливость -
страшные понятия.
Они делят мир
на то, что есть, и то, чего нет.
А желание высказаться
присуще всем,
даже деревьям и кустам.
Я слышу,
как они шепчут по ночам.
Мне остаётся только записывать.

86.
Не обойдён мой дом бедой.
Я дал обет не обижаться.
Бездонный день объят дождём.
Дождю донельзя нынче рад.

87.
Пришла буква.
И некогда, между прочим,
стала Буквой Закона.

88.
Волны,
взволнованные ветром,
бьются о берег речной.
Рыбак на этом берегу – Я!
Ловлю мысли.

89.
Однажды
карлик Нос выглянул из-за облака.
(Облако мне пришлось выдумать.)
Впрочем,
ничего и не было.
И то, чего не было,
осталось в памяти.
В памяти моей
облака смотрят на меня сверху вниз,
а я на них,
снизу вверх.
Вот и вся разница.

90.
О свойствах счастья размышляя,
горю
нахожу оправданье.

91.
День,
когда срубили старый тополь,
родили человека,
заложили храм,
начался и закончился,
как и многие другие,
в которые
не срубили тополь,
не родили человека,
не заложили храм…

92.
Вспоминаю
синее бездонное небо
моего детства.
Одно,
на всю жизнь.
**
Просвищу свою жизнь
на свистке из ветки клёна.
Всю!
С самого начала,
когда клён был
таким нежным и горьковатым на сломе,
а я был несказанно счастлив,
имея собственный складной нож
и ветку клёна в руке.

93.
Градский тополь
настроился  на июнь.
Плевать, что холодно.
Готов разбазарить
весь свой новорождённый пух.
**
Когда июньским утром
вхожу в его акварельную тень,
он шепчет мне:
«Входи в мой дом».

94.
Может быть, это ветер
волнует вершины тополей,
а, может, тополя, качая вершинами,
волнуют ветер, и он вздыхает,
пугая проходящих горожан,
стараясь вырвать из рук зонтики,
допуская с горожанками вольности,
которые разрешаются только ветру.
А может быть
просто кончается день,
и завтра
наступит другой…

95.
Холст
на моём мольберте
в солнечных пятнах.
Смотрю на него в восторге,
не прикасаясь кистью.

96.
Дьявол
овладевает душой человека.
Святые же
довольствуются лишь тем,
что они святые.

97.
Ветерок
разметал
только сухие листики на асфальте.
Что делать,
он мал, как воробей.

98.
Звёзды
разгорелись на БИС!
и утонули в овациях.
Тонкое небо,
боюсь,
не выдержит и рассмеётся.

99.
Буквы
равнялись в строю,
как солдаты.
Такие разные,
но готовые к бою,
как будто знали -
в начале было Слово.

100. 
Птицы сидят на проводАх,
словно гости на прОводах.
А на самом деле
в гости пришла Осень.

101. 
Оглядываясь,
заглядываю в самое детство
и ничего не вижу,
лишь звёзды.
Они те же, что и сейчас.

102. 
И на солнце есть пятна,
но нет места жалости и любви.
Всё это – на земле.

103. 
Нередко
живём в прошлом и будущем,
настоящим пренебрегая.

104. 
Иногда,
(редко, очень редко.)
вдруг беспричинно нахлынет
такое ощущение счастья,
как будто тебя посетила
и теперь с тобой
родная душа.
Прячу это счастье от всех.

105. 
Я заблудился средь дум.
Я их ненавидел,
я их ненавижу.
Я …   их!

106. 
Напишу
огромными буквами о том,
что люблю тебя,
белым мелом на белой стене.
Мы одни
будем знать это.

***

107. 
Пчела бежит по земле.
Ей оторвали крылья,
вырвали жало
безжалостно.
Но жить как-то надо.
Некогда жужжать,
надо бежать.

108. 
Склеил свою разбитую жизнь.
Наклеил небо вместо обоев.
Так и живу.
По ночам закрываю глаза
и любуюсь звёздами.

109. 
Облака, словно ангелы
в приёмной у Бога,
толпятся.
Нынче ветрено.

110. 
Сколько раз дарил я полнеба.
(Много ли его на двоих.)
Свирелевый рассвет,
в какой его половине,
а в какой лунная ночь?
Помню это шальное время.
Кто не помнит его…

111. 
Городские тополя молчаливы,
пока нет ветра.
Но когда ветер разгуляется,
словно приняв  стопку-другую,
тогда тополям и ветвей своих не жаль.
Ломают и бросают их на дорогу,
как будто доказывая друг другу
свою правоту. 
Право слово!
Деревенские парни после товарочки,
да и только.
Скажу деревьям
надтреснувшим голосом:
«Я тоже деревенский, как и сам город».

***

112. 
Лето!
Все секреты тополиные
вышепчут листья
в этот сезон сверкающих взглядов.
Если верить им,
всюду любовь.

113. 
Асфальт дороги истекает гудроном
под эскадроном машин,
людей, неведомых солнц,
напоминающих о времени полудня,
когда тени убегают в предметы.
Всюду меты времени.
Только глаза  как будто из детства.
**
Память снизошла в мои глаза
и задрожала в зрачках,
словно пескарик,
вырванный из речки Чесноковки,
текущей среди берегов,
поросших диким чесноком
и шипастыми кустами боярки,
мимо моего настоящего
в своё.
**
Речка
спокойно течёт
из года в год.
Ей неодиноко.
Небо купается в ней.

114. 
Помните ли вы
свой последний день детства,
свой последний кораблик
в весеннем ручье?
Прошлое нам неизвестно,
как и будущее.
Одно забылось,
другое ещё не сбылось.

115. 
Чёрная дыра осталась,
когда ушёл мой друг
в другую реальность.
**
Жизнь тысячелика,
и каждый из ликов
реален.

116. 
Двое,
придумывающие друг друга.
И это ещё не всё.
Двое, верящие в придуманное.
И это ещё не всё.
Радость,
откуда бы она ни исходила,
витает над ними,
как ангел-хранитель.

117. 
Что это?
Прохожие, как будто силуэты,
вырезанные из чёрной бумаги.
А улица
как будто вырезана из моей памяти.
И всё это скомкано
и лежит, нет, валяется
в чужом мусорном ведре.
В чужом! Нет. вы подумайте.
Всё чужое.
Смотрю на себя в зеркало – чужое лицо.
Но глаза-то мои.
Значит, не пропадём.

118. 
Буду рисовать всё вокруг
всем, чем придётся.
Так хочет душа.

119. 
С высокого берега обращаюсь к реке
на языке молчания.
О, холодноводая,
у тебя глаза во всё небо.
Куда ты?
Куда я?
**
Тень от облака накрыла нас.
Тебе хоть бы что. Тень утонула в воде.
Лишь рябь метнулась
к желтобокому яру.

***

120. 
На небе
всем хватит места,
и в сердце,
и в душе.
Когда-то я этого не знал.
Всё было впереди когда-то.

121. 
Туман,
повисев над травой,
постепенно окутал берёзы,
и без того белоствольные,
делая их прозрачными,
даже призрачными,
как будто они из параллельного мира
или подсознания
заблудшего ангела,
потерявшего и крылья, и веру.

122. 
Смотрю в проём окна.
Всё зелёное.
И первый, и второй план,
даже третий.
Только небо голубое, как глаза…
А я люблю карие.

123. 
Мир состоит из оград.
Даже град из туч небесных,
ограда из града.

124. 
«Сезам», - сказал я своей душе.
«Сезам, сезам», - повторял я.
Увы,  тишина.
Слишком много тишины
для одного.

125. 
В поле,
круглом от горизонта,
(Он, как и я, воображаем.)
цветочная поляна
заблудилась в траве.
**
Стреноженные кони,
трактор,
стайка воробьёв
и полдень,
разомлев от солнца,
жаждут тени.
**
Тени
удлиняют предметы,
растворяясь друг в друге.
Нет им числа,
пока есть белый свет.

126. 
На берегу тебя себя стерегу.
И вдруг неожиданно вижу…
Я!
Этот феномен
не заслуживает детального  изучения.
Деталей-то всего две,
Ты и Я.
**
Ночь.
Твоя красота в ночи лишь угадывается.

127. 
Плывут вещие облака
в царство Салтана.
Родимые пятна на солнце
не видны.
Вид из окна
в прошлое и будущее…
Где же настоящее?
Где же я?

128. 
Бросил взгляд на асфальт.
Ветер подхватил его
и послал
на вершины тополей.
Они зашумели в ответ
каждым листиком.

129. 
На фарфоровом чайнике
изображён осенний кустарник.
Фарфоровые листики
падают на фарфоровую травку.
Коричневая тропинка
убегает куда-то, очертя голову.
В детстве я не любил чай.
Любил эту картинку
невесть откуда.

130. 
Небосвод  сегодня
забрали в плен серые тучи,
сами став небосводом.
Пушистое облачко, словно белый барашек,
приклеилось к ним  в самом центре
и отражалось в Оби, как прима-балерина.
Стальное небо, стальная река, белое облачко
и звуки лихой воскресной гармошки.
Сорок шестой год  двадцатого века.
Горбушка серого хлеба в моей руке
посыпана солью. Хорошо!
День ещё разгуляется.

131. 
Жизнь моя – бухгалтерская книга.
В одной графе – приход  дней.
В другой – расход.
И никогда расход
не бывает больше прихода.

132. 
Рисую солнце.
Чего проще!
Круглое, в конопушках, скверный характер.
Я живу в его мире.
Вместе с ним делаю тень
и бросаю на землю,
горячую даже в тени.

133. 
Снова осень
кружит  головы тополям.
Одевает их в золото, срывает его.
Стучат копыта…  Нет!
Это мотоцикл ИЖ-49
работает на малых оборотах.
А рядом дядя Ваня
в лётном шлеме, кожаных крагах.
Все пацаны во дворе
сбежались посмотреть на него.
Осень пахнет бензином.
На небе ни облачка…
Дядя Ваня, как тебе там на небесах
без мотоцикла?

134. 
Пару нот пропела мне Луна.
«Смотри не упади, круглолицая!» – крикнул я.
«Отстань, мальчишка», - сказала Луна
и спряталась за облако.

135. 
Когда буду тонуть в твоих глазах,
закричу: «Спасите!»
Все будут смеяться.
Никто не поверит.

136. 
Прошедшие годы пожелтели,
как страницы,
и стали хрупкими.
Их нельзя тронуть даже памятью.

137. 
Вечернее небо над Обью
густо замалёвано облаками.
Облака нездешние.
Они живут в перелётных пространствах.
Они плывут мимо меня
и отражаются в реке.
А я как раз тот счастливчик,
что увидел это
и доверил перу,
перо доверилось мне
и до облаков стало рукой подать.

138. 
Молния
соединила небо и землю,
осветив всё вокруг.
На мгновенье
всё стало
яснее ясного.


139.
Хитросплетения реальных вероятностей
невероятней,
чем хитросплетения
самых фантастических невероятностей,
преподносит нам
жизнь.

***
140. 
Всё, что в круге воображения,
реальность…
Где мы живём,
знать бы.

141. 
Гонит тучи
по всему небосводу
ветер горластый.
А они мечтают о рае,
где вечно дожди.

142. 
Белый мел пачкает пальцы.
Рисую им
коричневый дом,
чёрный дым из трубы,
зелёный забор,
зелёное дерево,
жёлтый подсолнух,
синее небо.
Нет ярче красок,
нарисованных моим мелом.

143. 
Каждая встреча – повод для расставания.
Грустная мысль,
словно осенью пахнуло нежданно.
Жаль, что записал.

144. 
Когда на солнце
наступает ночь,
протуберанцы танцуют безумно.
Никто, никто их не видит.

145. 
Посвистывает ветер, как птицы,
а птицы, как ветер,
проносятся мимо,
и только пуля,
угодившая в сердце,
лежит себе тихо.

146. 
Осень,
успокоенная ветром,
лёгким ароматом прелых листьев,
шумным собранием перелётных птиц
вдруг улыбнулась по-детски
ясным днём.

147. 
Встретились он и она
и стали смеяться.
«У тебя такие глаза», -
сказал он, смеясь.
«И у тебя такие», -
сказала она, смеясь.
«Вот моя правая рука», -
сказал он, смеясь.
«Вот моя левая рука», -
сказала она, смеясь.
Он взял своей правой рукой
её левую руку
и они пошли, смеясь,
по аллее из тополей.
А тополя бросали в них
жёлтые листья,
потому что пришла осень.

148. 
В борьбе за счастье
обретаем беды.
И не знаем,
что нам дороже.

149. 
Всё реже ясные дни,
всё чаще рыжие женщины
в рыжих аллеях.
Солнце уже не алеет по вечерам.
Тучи, прижимаясь к деревьям,
прежние дни вспоминают.
Пиная жёлтые листья,
иду беззаботно.


150. 
Снова август и снова сладок
спелыми сливами звёзд.
Голоса двух соседок, вышедших посудачить,
звучат вечерними голосами.
Пёс дворовый
слушает их одним ухом.

***
151.
Ветер клянётся деревьям
сорвать все жёлтые листья,
выдуть слёзы из туч,
ничьё сделать своим,
дверью стукнуть в подъезде
соседней хрущёвки…
Выгляну на стук,
призрачный ветер метнётся
испуганно
в темень двора.

152. 
Лунная дорожка,
как формула из высшей математики,
причудливо,
ах, как причудливо,
объясняет
поверхность реки
в серебряных бликах.

153. 
Вечер ловит остатки снега.
Снег ловит остатки  света.
Весна ловит остатки шума,
заворачиваясь в него
и всё же дрожа от холода.

154. 
Буран среди ночи вдруг протрезвел.
Зачем шумел,
зачем шептал льстивые речи?
Боль пульсирует  в проводах,
протянутых через улицу в темноту.
Иду, вслушиваясь в одичавшие звуки,
выпиликивая  ноты старой гармоникой.

155. 
Закипает ветер в траве.
Тревожно, тревожно
облакам в небе.

156. 
Чайки свистят, ветер бессилен.
Ветер свистит, чайки бессильны.
Волны разгулялись в Оби,
лизнуть пытаются ветер.

***
157.
Придёт время,
горькое, как полынь.
Всплачу
и воспою до самого неба
вдогонку птицам,
летящим в чужие края.

158. 
Самолёт, как заплутавшая птица,
кружит в кружевных облаках.
Небо расцветает
вспышками  распустившихся парашютов.

159.
Ветер, ветер, ветер.
Тишина, тишина.
Небыль…
Не было, не было небыли.
Только тишина.
Только ветер.

160. 
Острова на Оби
живут своей жизнью,
не взирая
на реку, чаек и ветер,
накапливая светлый песок
на чёрный день.

161. 
Ложь
полными ложками…
Прекрасное блюдо!

162. 
Родилась звезда по старому стилю,
а по новому ещё нет.
Радуется чиновник
новой закорючке,
придуманной им в унылой конторе.

163. 
Надвигается ночь
трудно,
медленно, неуверенно.
Раскраснелся вечер, разбуянился,
будто до утра
гулять собрался.

164.  ПРОСТЫЕ КОНСТРУКЦИИ.

Фауст очи сомкнул,
а матушка Ночь
хранит свой мёд в звёздах.
И только ночные стражи не спят,
кривые на оба глаза,
и всё обманывают себя,
думая, что это не так.
**
Горизонт прошёл по линии отрыва…
Неужели оторвут небо,
как входной билет
в рай.
**
Ночь настойчиво
вызванивает льдистый наст.
Большое сердце у ночи
бьётся тихо.
Часики дамские
на милой ручке
гораздо слышней.

165. 
Выпадет снег,
как молочные зубы,
и земля повзрослеет
ещё на одну зиму.

166. 
Дождусь дождя
и буду любоваться его танцами
в бездонных лужах
под лужёную глотку грома.

167. 
В протоку месяц засмотрелся.
Что толку?
Иголку случая
в зеркале омута
едва ли найдёт он.

168. 
Ветреное утро прошло.
Ни ветра, ни утра.
Солнце печёт  беспощадно
площади плоскую грудь.

169. 
Грянет гром.
Вселенная вздрогнет.
Я продрог от дорог и ветра.
Трын-трава на взгорье засохла.
Скоро осень,
но это не горе.
Трын-трава, трын-трава повсюду,
и я есть,
да и завтра буду.

170. 
Тросточка, словно тростинка,
дрожит в руке старика.
Как сладко ему время!

171. 
Дождь шумит
под звон гитары.
Сверканию его вторя,
гитара поёт и поёт.

172. 
Сон, нагнувшись,
гладит свои колени,
на которых кланялся ночи..
А солнце ласкает
сиесту
огненными лучами.
Но для неба
и солнце, и звёзды
всё равно, что малые дети.

173. 
Оборотная сторона луны
прячется от нас
почему?
В лунную, лунную ночь
нечем ночи дышать.
Серп молодой луны
в небе плывёт не спеша.
И это целую вечность…
Молчу, молчу.
Ни словечка.

174. 
Тают облака в жаркий день,
словно деньги
в руках транжиры.
Раскрыв яркий зонтик,
прячусь от солнца.

175. 
Солнце укусило тучу,
и она заалела,
даже залиловела по краям,
оставаясь мрачно-сиреневой.
Право!
Такая неулыбчивая туча.

176. 
Взгляд твой,
как первый снег.
Имей в виду,
первый снег – это Я.

177. 
Жизнь прожил,
а поле не перешёл…
Не дано.

178. 
Стихают стихи к ночи.
Требуют, жаждут света.
Боятся стихии ночи.
Звёзды,
вот что их тревожит.
Ветром волнует шторы,
я ничего не вижу.
Лишь струи и струи ветра.
Тонет в них
взгляд  мой усталый.

179. 
САН
ТЕХ
МОНТАЖ!..
Но вот уж который этаж
ни санитаров,
ни техников.
Лишь трос стальной
усталого лифта
хныкает,
проклиная себя, что стальной.
Всё бесполезно
в этом городе
из домов и людей.
Нет никаких чувств,
тем более
сочувствия.
Только АВТО,
извергая дым,
дышат отборным воздухом,
который отбирают у нас.

180. 
Семь цветов радуги.
По цвету на день.
Неделя неделима на эти цвета.
ТАМ! ТАМ! ТАМ!
Звучит бубен неба.
Не более и не менее.
Только – ТАМ!

181. 
Акварельные облака
в аквариуме неба
играют в перезвон
с луковицами колоколен
летящих…

182. 
Что же ты, ночь,
выпила звёзды и мой сон.
Заговорю, заговорю
твою темень,
и на темени моём
вспыхнет
раннее серебро.
Я безумен,
если думаю,
что ночь пожалеет меня.

183. 
Ни единого облачка,
ни единого.
Голубое небо так глубоко.
Даже взгляд тонет в нём.
Ветер до хрипоты
поёт осенним облакам.
Взгляд мой устал блуждать
в жёлтых листьях.
А музыка осени звучит,
форте и пиано.
между небом и землёй.

***
184. 
Побит листопадом
асфальт автострады,
страдают колёса машин.
Морщатся лужи,
лежать им больно,
бьют их лихие колёса.
**
Не буду беду ожидать.
**
Дорога-цыганка
на перекрёстке гадает.
Гонит усталый шофёр
сотню своих лошадей…
**
Наверно, уеду в деревню,
где бездорожья
больше, чем воздуха.
А небо над полем
выложено голубым изразцом.
Но поле не отражается в нём.
У него своё дело,
всё уходит, уходит
в дальнее себя.

185. 
«Как поживаешь?» -
спросил я сосну в осеннем бору.
«Поживаю, поживаю», - шепчет она.
Пахнет сосна
сосновыми иголками.
Сосновый  лес
пахнет синим небом.
А взгляд мой -
словно нательный крестик.

186. 
Сочная ночь
не думает ни о чём.
Живёт нашими сновидениями.
А день так далёк…
И может, его выдумали?

187. 
До последнего
следы принадлежат дороге
и дорога степи.
А степь, как небо!

188. 
Изувеченный
вечным ветром осенним,
тополь
так прекрасен.
Ветви его золотые
полощутся в небе,
рисуя серые тучи.

189. 
Следуя логике рассуждений,
словно изгибам ручья,
всё зеркально в мире.
Если мало пожил,
значит, для тебя
вечности больше осталось.
А если восток заалел -  снова рассвет.
Рассветает весна.
Новым ручьям потеха.

190. 
Сверхспохватившись,
встаёт по утрам солнце.
Хотя,
как оно может вставать?
Луна пологом туч
прикрылась зачем-то.
И куда следуют оба светила,
связанные незримо
тёмной ночью
и будущим днём…
Кто знает.

191. 
Меж пальцев
вода убегает,
святая,
в ночь рождества.
Вода сверкнёт серебром…
Серебро же водой не может сверкать.

192. 
Весна и осень
похожи друг на друга.
Они творят музыку дождей
по обе стороны зимы.
А птицы всё знают
и об этом кричат.
Но слышат их
лишь чудаки.

193. 
Луна
висела на полуночном небосводе
и казалась прозрачной и лёгкой.
Но я-то знал:
она каменная.
Я уходил по улице,
а луна плыла за мной, каменная и печальная,
много лун подряд.

194. 
Серая грозовая туча -
лишь суровая маска,
за которой прячется
весёлый дождь, иногда ливень,
нежданные раскаты грома,
раскалывающие небо,
и, изредка, град,
прозрачный, как лунный жемчуг.

195. 
Прошлое
тщательно скрывается
в прошлых временах.
Но от этого оно
не перестаёт быть.

196. 
Окружающие меня краски
безусловно звучат.
Акварельные
издают сладкий звон леденца.
Масляные…
О них я не хочу говорить.
Музыку, которую  слышу,
не могу запомнить,
даже если запишу.

197. 
Когда мы плачем,
жизнь идёт.
Когда мы смеёмся,
жизнь идёт.
Солнечные лучи
рождают тени
с какой-то высокомерной скукой.
Падая,
тени рисуют гротескные фигуры
с оригиналов.
И всё это в порядке вещей!

198. 
Истины
бывают бесспорные
и сомнительные.
Бесспорные истины те,
которые вызывают спор.
Сомнительные -
в которых не сомневаешься,
даже в глубине души.

199. 
Горе!
Плачет август.
Лето уходит.
Слезами горю не поможешь.
Но плачет август,
утираясь жёлтыми листьями,
находя их
в ногах прохожих.

200. 
Сосновой иголкой
шью свои воспоминания.
Пропитаны они
гулом лесным,
прозрачным.
**
Небо…
Когда-нибудь
уйду туда насовсем.
Путь к душе
только там,
наверное.

201. 
Сверяя мгновенья,
время прислушивается
к моему пульсу.
Нет ничего точнее.

202. 
Ночь
клеит силуэты теней
на стены домов,
на оконные шторы.
И тишина, словно силуэт,
не более.

203. 
Рынок чувств.
Выбирай!
Чувствуй!

204. 
Даль поглотила белые облака.
И вот уж они посинели
вместе с зелёным бором вдали.
Или
это мои глаза
выдумали всё?

205. 
Дождь проходит.
Он живёт в старом седом облаке.
Он идёт каждый день.
Ему надоело идти.
Ветер устало вздохнул
и заглянул в моё окно.
Я посмотрел из окна
и задёрнул занавеску.

206. 
Квадратные дожди
льёт тёмная туча
из-под косматых бровей.
Она не злится.
Просто такой порядок.
А квадратные?..
Я так хочу.

207. 
Луна, бедная, плачет.
А я думал,
дождь.

208. 
Заснул поплавок
в речке моего детства.
Спят премудрые пескари.
Спит травянистый берег.
Сплю и я.
Что мы видим во сне,
не помню.

209. 
Мысли свои
наряжаю в слова
и любуюсь ими.
Причудливы линии слов
на белой бумаге.

210. 
Я никого не сужу,
даже тех,
что судят меня.
Лишь жалею.
Такие раненные временем
люди.

211. 
Каждая дата,
абсолютно каждая -
извечно неподвижная веха.
17 июля 1942 года
и через сто лет,
и через тысячу,
и через миллион
будет всё то же 17 июля 1942 года.
Можете мне поверить.

212. 
Произнесённое слово
есть ложь.
Так сказал мудрец.
Он лгал!

213. 
Тени истекают слезами…
Театр теней!
Однажды уехал.
Да так внезапно,
что всё ещё смотрел из окна,
которого давно нет.

214. 
«Се не человек,
се плоть человеческая».
**
Душа же
лишь часть меня.
Что есть я?..

***
215. 
Иногда
выглядишь белой вороной
только потому,
что являешься чёрной.
Потому что всё, всё, всё
всё-таки не всё…
Заблудился в словах?
Прекрасное заблуждение.

216. 
Пятница!
Последний рабочий день.
Но, слава богу,
не последний день жизни…

217. 
Из бесконечности в бесконечность
жёлтый лист
кружит и кружит,
бросая прозрачные тени
то там, то там.
Осенний танцор, притягивающий взоры.

218. 
Мне сказали: «Страшный…»
Что они имели в виду?
Что они имели?
Что они?
Вы думаете, если небо плачет,
значит, у него есть глаза?
Но где они?
Вы думаете, это звёзды?
А если зимой холодно?
Это значит… Ничего это не значит.
Всё!
Сбросим маски.
Сознаюсь вам.
Я живу.

219. 
Каждый из нас, независимо от нас,
живёт в своём мире.
Мы не можем,
не смеем
отказаться от него.
Но наш мир может отказаться от нас.
Спросите: «Откуда я знаю?»
Отвечу: «Не знаю».
Жизнь очень непроста.
Но если убрать приставку – НЕ,
получится
как раз то, что я хочу.
**
В широкой, раздольной степи
нечаянно наступил на незабудку.
Жаль.

220. 
Сделали больно.
Ранили в сердце.
Утешили: «До свадьбы заживёт».
Осень влилась в меня.
После пришла зима, и всё прошло…
До свадьбы ещё далеко.
Ещё успеете сделать мне больно.

221. 
Время идёт,
время бежит…
Вот человек!
Очеловечил даже время.
А что делает оно с ним?

222. 
Взгляд  мой взлетел к небу.
Тяжёлые тучи упали за горизонт.
«Гори оно всё синим пламенем», -
подумал я.
Синяя молния вспорола тучи,
завершившись взрывом грома.
«Как это похоже на любовь», -
подумал я.
И ещё подумал:
«Святое и грешное, прекрасное и нет
не существует вне меня.
А не взять ли всё, что я пишу, в кавычки.
Моё ли это,
и есть ли что-нибудь
моё?»

223. 
В белый свет
на паутинках лучиков
спускаются солнечные зайчики.
Почему?  Никто не знает…
**
Да потому, что они в моём воображении.
Сразу предупреждаю.
Крепкие выражения, если они есть,
заменяю многоточиями,
а если ставлю точку,
это означает всего лишь:
«Вот вам дулю!»
**
Но где он, этот белый свет?
Оказалось, рядом,
за грязным стеклом окна
и перед ним тоже,
и во мне,
прозрачный, как слеза,
реальный, как боль,
прекрасный, как грусть о далёком.
Белый свет,
полный грешного и святого,
чистого и грязного
и, всё-таки, белый.
Точка!

224. 
Осень борется с Летом,
Зима с Осенью.
Никто не подставляет щёку.
Жизнь - постоянная борьба всех со всеми.
Кто-то из мудрых сказал:
«В скорбях и печалях утешение…»
Почему?

225. 
Что скрывается за каждым деревом?
Никто никогда не ответил и не вообразил.
Но если вы всю жизнь
живёте среди деревьев
и знаете о них много,
вы не зададите этот вопрос.
Так же, как если бы вас спросили,
как жизнь?
Вы ответите,
но вам не поверят,
а вы не поймёте.

226. 
Подхожу к «комку». Табличка.
УЛЕТЕЛ НА ЛУНУ. Буду, буду.
Ухожу от «комка» в задумчивости.
На луну пока не летают.
Нахожу предлог отвлечься.
Исследую слова, предлоги:
недруг, не друг.
Что важнее в этих словах,
различие или сходство?
Прислонился к «комку», размышляю.
Представляя эти слова
на воображаемой плоскости,
хочу спросить эхо пространства
внутри себя.
Но снова табличка. УЛЕТЕЛ НА ЛУНУ…
Пояснение:
«Комок» – народное слово.
Образуется от слов: Коммерческий магазин.
Как правило, обыкновенный киоск,
задрипанный,
как первый российский президент Ельцын.

227. 
Ожидание обернулось неожиданностью,
чтобы снова ожиданием стать.
Осень прошла.
Настала короткая зима.
Декабрь, январь, февраль.
Не успеешь оглянуться – весна.
Март, апрель , май – месяцы длинные.
Казалось бы, и летом повеяло,
но всё ещё весна.
А лето?!
Проскачет и не заметишь.
Всего-то: раз, два, три.
И снова длинная осень.
А за ней – декабрь и новый год.
А там что уж остаётся?
Живём.

228. 
Душа – термин, символ, метафора.
На что похожа душа?
На что она не похожа?
(Наверно, меня ещё нет…) 
Он взорвался, мой характер.
Никто не заметил.
Лишь ангел-хранитель мой пробурчал:
«Вот чудак».
**
«Нужно ли оскалиться?» – думала скала.
Волны били её,
как они били её!
От всей души.

229. 
Луна не себе светит, но всем.
Тучи не хранят в себе воды, но изливают.
За таланты, данные богом,
дадим ответ.
Я очень многое не знаю.
У меня огромный запас незнаний.
Радоваться этому или печалиться?
Не знаю.
Посмейтесь над моим текстом.
Посмейтесь надо мной.
Плюньте мне в душу.
Ничего не изменится.
Просто одним грехом  в мире станет больше.
**
А ночь не кончается.
Но это меня не касается.
Касается меня ветка тополя,
она качается.

230. 
Любит, не любит…
Проклятые ромашки, врёте, наверное.
Настали летние дни.
Имя им было – полынь.
И закат пылал.
Нечему было больше пылать.
Так было.
**
Разбегаются мысли мои.
Я не пастух им.
Мир наш
отделён от внешнего
всего лишь
тонкой и хрупкой оболочкой
неведенья.

231. 
Рассвет растаял без всякого сожаления.
Восточная сторона неба стала прозрачной,
и тишина рухнула.
(Слишком материально, слишком плотски.)
Сейчас встану и отойду от окна…
И отошёл.

232. 
Эпоха призрачных реальностей.
Разные оттенки разного.
Тучи набрякли, но ещё не готовы
выразить дождём своё состояние.
Но вот дождь разразился.
Испытывая на себе эту прозрачную толчею струй,
разве можно поверить,
что совсем недалеко, за тучами,
выше их
голубое, бесконечно голубое небо.
**
И вот я иду, иду к себе.
Но где я?

233. 
Всего два вопроса.
Сколько пролетело времени
с тех пор, как было только слово,
и сможет ли человек стать человеком?
Полоска света на горизонте
становится всё тоньше и тоньше,
ещё немного,
и растворится.
И тогда суббота, наконец,
будет готова превратиться в воскресенье.
Странное название для дня,
которым неделя кончается.
А может быть, нет?
Это ещё предстоит понять.

234. 
Жизнь, иногда,
заставляет нас выбирать
между правильно и правильно.
И другого выбора нет…
Холода в бесснежный ноябрь
таят потаённость тепла.
Не стали берега моими.
Имя не отведали моё.
Живу на островах любви
у себя на виду,
в безверие своё не веря.

235. 
Мы, убивая время, бьём тревогу,
а солнце в небе,
как дурной глаз.
И  всё-таки я люблю этот свет,
и свет свечей,
и свет в глазах твоих.

236. 
Безбрежная жизнь очень далеко,
в другой жизни,
а, может быть, и дальше.
Память слабеет. И там, где корни,
мрак непроницаем для воспоминаний.
(Время движется, как тени облаков.)
Я часто упоминаю о времени,
потому что не знаю безвременье.
Но именно там хоронятся
ещё не происшедшие истории.
**
Алтайские горы!
Когда смотришь на них с одной из вершин,
они тянутся и тянутся, как холмистая степь.
Никакого разнообразия.
Протяжённые, как песня степняка,
и так же непонятны.
В это верится и не верится.
**
А ночь наступает где-то далеко в небе,
и о приближении утра
всегда подскажет свет,
когда он изливается
через ближние вершины гор.
И тогда понимаешь вдруг,
что это слова,
о существовании которых
и не подозревал.
**
Я захлебнулся тобой,
любовь моя и…
воскрес.

237. 
Эка невидаль,
вдыхаю воздух своего города,
исполненный гарью, копотью,
выхлопами машин,
вдохами-выдохами людей,
которых люблю,
к которым равнодушен,
и даже тех,
которых терпеть не могу…
Я хочу дышать этим воздухом,
пока жив и дышу.


***
238. 
В небе плывут облака.
Куда течёт небо?
Может быть,
в прозрачные берёзовые рощи?
Может быть, только Есенин и знал это.
**
По ночам,
когда небо наполнено звёздами,
хорошо сидеть и молчать,
глядя. как приходит утро.
**
Но у звёзд, видно, свои привычки.
Под утро они исчезают.

239. 
Нанизываю буквы
на кончик пера.
Хочу придумать  слова,
где меня больше,
чем слов.
**
А вокруг такая тишина,
что не хочется нарушать её
даже мыслями.

240. 
Один очень старый человек
сказал,
что прожил большую и бесполезную жизнь.
Он был очень мудр,
но не посадил дерево,
не построил дом,
не вырастил детей.
Тополь за его окном
тоже доживал свой век.
Кто посадил его,
может быть, ветер?..
**
Ночью
шумел в тополях
ветер.
А может быть, это
тополя шумели,
недовольные ветром и ночью.
**
Рисую на бумаге слова.
Вспоминаю Чорос-Гуркина.
Где он сейчас?..

241. 
Иногда терплю поражение
только потому,
что не хватает сил
себя победить.
Бывает,
не терплю поражение…
А оно
меня.
**
Оставь меня, и я тебя оставлю.
Уйди!
И мне не надо уходить.

242. 
Земля так велика для меня
и так мала для вселенной,
которая во мне,
и в которой моя воля  - закон.
Но иногда эта вселенная охватывает
всё моё сущее
и несёт,
как весенний ручей щепку,
туда,
где меня нет.

243. 
Небо,
цвета чистейшей гальванической меди,
объяло меня в преддверии ночи.
Запад
открыто и прямо смотрит мне в глаза.
Обь
ртутным подвижным телом
манит меня в даль,
отражая в себе всё,
что видят мои глаза
и глаза животных,
и даже жёлтого яра,
огромного по сравнению со мной.
Боюсь приручить себя
ко всему этому.
А если честно?..
Не боюсь.

244. 
Что слаще мёда
может быть?..
Быть может, то,
чем можешь быть.

245.
Я удивительно много не знаю
и, может быть, поэтому
весел.

246. 
Ночь,
непроглядно чёрная, как вода в омуте,
прислушивается ко мне,
к каждому удару моего сердца
(Зачем ей это?),
и уносит меня невесть куда,
обрывая все связи,
неповторимая в своей реальности,
беззвёздная собой,
не думая, не желая.
Придёт время, она умрёт,
и может, забудется, а может, запомнится,
но это зависит не от неё.
А я подумал:
«Как много красивых слов
написано мной».
А надо было написать лишь одно.
Ночь!
Когда читаю его,
вижу,
какое оно огромное,
беспредельно огромное,
до самого утра.

247. 
Во сне
мне снится весна,
вся в снегу,
белом-белом.
И нет конца зиме.
Нет, нет и нет.
И я не могу вернуться к себе
по причине отсутствия себя.

248. 
Дневной пейзаж
отличается от ночного
всего лишь отсутствием света.
А прожитая жизнь?

Не живу, а всё собираюсь…
А ночь,
тая надежды,
с ними к утру тает.

249. 
Картина на картоне,
написанная масляными красками
одной бывшей ленинградкой-блокадницей,
впервые взявшей в руки кисть.
**
Я не искал души под взглядом,
перешагнуть который
не даст мне память.         Г-н Эпиграф.
**
По картону в небо течёт река.
На левом берегу прилепились к ней
тяжелые и плоские,
не толще листа картона,
каменные глыбы.
Небо над рекой
облачное и, всё-таки, лёгкое.
Но облака не отражаются в реке.
Берега же выглядят жирными.
Я помню в детстве,
послевоенном, поджаром,
одного пацана обзывали – Жиртрест.
Такими выглядят берега на картине.
С реки поддувает ветерок,
обвивая моё лицо.
Слышится ещё шелест листвы.
Сами кусты и деревья
остались за плоскостью картона.
Но они были,
так же, впрочем, как и я
и ещё радость
нечаянная.

250. 
Всюду белый снег.
Снег в форме берегов,
в форме моста через Обь,
в форме домов, дорог, деревьев.
И над всем этим
снежное небо слепое.
Я крикнул ему, ожидая чуда,
но, увы,
дождался лишь эха.

251. 
На струнах ветра,
который дует…
А если не дует,
он не ветер.

252. 
Имею честь пригласить вас
в мир,
созданный моим воображением.
Контуры окружающего
проведены здесь
по плоскости тишины
и раскрашены мной
фразами,
восклицательными, вопросительными знаками,
знаками любви, ненависти, равнодушия
и множеством, множеством точек.
Не знаю,
когда будет последняя.

253. 
Следовать по тропе воображения
или
по тропке, которая ведёт
к речке твоего детства,
одинаково приятно.
Я выпил горечь воспоминаний.
Стало горько.
Мне бы ещё.

254. 
Жёлтые листья,
упавшие под ноги,
шуршат,
себя отдавая шорохам.

255. 
Я придумал тебя, ты – меня.
Так мы возникли.
Мы открыли истину,
открытую множество раз.   
Пусть так.
Но мы не хотим в это верить.

256. 
Я не умер, я замер.
Кто-то сказал мне,
замри!
Тонка тропинка в тишине.
«Я всего  лишь человек», - подумал я.
А Бог подумал: «Я всего лишь Бог».

257. 
У  известного,
множество лиц.
Банальна ли боль, нуждаюсь ли в ненужном…
Когда наношу фразы на холст размышлений,
думая о радуге других фраз,
рождающихся благодаря им,
но не произнесённых,
шепчу себе:
«Изрядно».

258. 
Государственная луна,
параллельные птицы,
свет в окне,
всё так нереально.
Ничего не надо придумывать.

259. 
День всё короче, а ночь всё темней.
Одинокая луна
заблудилась среди одиноких облаков.
Не слиться в одно
множеству одиночеств.


260. 
Тени – посланники ночи -
в полдень таятся в кустах,
под сенью деревьев,
жмутся у стен.
Но когда горизонт уводит солнце,
куда, неведомо и самому,
врываются в город,
не взирая на сонмы огней,
блеск зажигая в очах.
Я, как всегда, в тени.
А днём отбрасываю тень,
но она следует за мной неотступно.
**
Жизнь – привычная работа,
трудная и необходимая.
Я занимаюсь ей впервые.

***
261. 
Изобретение слов,
произнесение слов,
изображение слов,
три единства, слившиеся в одно.
Нить,
которая может порваться нечаянно.

262. 
Даже то, что не существует,
есть!
Так всё непросто, что боюсь простоты.

263. 
Когда
даже страшные сны
станут привычными,
«Какая скука», -
подумаю.

264. 
Множество полевых цветов
напишу чёрной и белой красками.
Такие нежные краски!
Такие нежные слова!
Такие чёрные и белые.

265. 
Тучи опускаются
ниже и ниже,
прижимаясь к земле,
пока и земля не становится тучей. 
Как нужен тогда
хотя бы лучик света,
хотя бы блеск глаз.

266. 
Я плутаю в мелодии,
которую не слышу,
которая убегает,
словно весенний ручей,
жизнь которого коротка.

267. 
Давай попробуем
напиться любви
и поделим её
на  ДО и ПОСЛЕ.
Пусть говорят, она неделима.
Попробуем!

268. 
Что мы видим в пламени костра?
Смотришь и не думаешь ни о чём.
И думаешь,
как хорошо не думать.

269.  ПРОЗА ЖИЗНИ.

Сталью поблескивали
лужи и трамвайные рельсы,
потому что
холодными были
небо и глаза прохожих.
Таким я запомнил
последний день осени
перед
тем, как лёг молодой снег.
Год подходил к концу.
Зима начиналась.
**
Потрескивая,
дрова в костре
отдают солнечный свет,
накопленный за жизнь деревом.
В течении многих лет
деревья
удивляются и радуются свету,
пока ни умрут, как и мы,
их неразумные братья.

270. 
Ничто – вечно.
Ничто не вечно.
Наша жизнь между ними.


271.  Жалкая игра слов,
«время выцветает».
Оно и не было никогда цветным.
Время становится старше.
Ночной город поёт свои песни.
**
Бедные мы.
Бежим от испуга
или
пугаемся оттого, что бежим?
***
272. 
Засыпает город,
Многоэтажные дома,
частный сектор со своими огородами,
улицы, переулки.
Собаки, по одиночке, нехотя,
разговаривают с ночью по-собачьи.
Бомж
из колодца теплотрассы
улыбается щербатым ртом небу.
Жизнь прекрасна!

273. 
Дерево – невольник тени.
Тень ли приросла к нему,
оно ли к тени.
Тень не умеет шуметь,
но кто лучше подчеркнёт тишину?

274. 
Когда, закрыв глаза,
слушаю,
мир затихает.
Тишина воцаряется там,
где не шелохнётся даже травинка.
Птицы поют о чём-то своём,
тишиной наслаждаясь.
Соседская дворняга
тишине подвывает.
Что общего у них?
Почему они звучат в унисон?

275. 
Тучи, тяжело гружёные водяным паром,
стреляют друг в друга молниями,
словно мы словами.
Тучи ведут себя, как дети.
Впрочем, они величавы.
**
Уж не помню,
когда я не знал ни одного слова.
Не помню уж,
когда стал говорить только с собой.
Но когда слова сливаются в песню,
я не в силах сказать им -  НЕТ!

276. 
Стихи,
словно травинки,
прорастающие сквозь асфальт,
одиноки, как мы.
Нам бы их силу.

277. 
Уходит дорога
в ленточный бор,
блудит, петляет.
Сосны вокруг,
словно толпа зевак,
смотрят на неё сверху.
Знают ли деревья свои дела?
Спросите их.  Я же не знаю.
У деревьев прекрасная внешность
и небо им к лицу.

278. 
Забор из деревянных реек
исполосовал тропинку тенью.
Солнце тут ни при чём,
оно далеко. Всё дело в заборе.
За забором бешено звучит музыка.
Рейки забора, как клавиши пианино.
Так вот в чём дело!
Звуки невидимы лишь потому,
что не попадаются на глаза…

279. 
Прошлое растворяет будни.
Остаются лишь праздники.
Из них состоит моя жизнь.
Прошлое без праздников бесцветно.

280. 
Небо словно вытерли.
Ни единого облачка.
Солнце – глаза в глаза.
Впитываю его, как дерево, жадно.

281. 
Не один
я на свете,
один.

282. 
Вот!
Моя палитра.
Вот!
Мои краски.
Пишу ими…
**
Если хочешь,
чтобы никто не слышал,
не говори.

283. 
Иногда к нам приходит грусть,
прозрачная,
беспричинная.
это значит,
мы очень молоды.
На закате дней
вспоминаем об этом
с грустной улыбкой.

284. 
Свою ТОРОПИСЬ,
торопливые знаки себе,
не понимаю.
Отрицаю – НЕТ.
Где-то затаился миг,
которого  жду.

285. 
Да!
В квадрате Малевича,
это не -  ДА, скорее – Нет…  НЕТ!
Малевич возвёл в квадрат
чёрное.
Рисую белым.

286.   
Незнание,
прекрасная тема
для общения.

287. 
Три белых котёнка на белом снегу.
Три иероглифа нежных.
Спросите: «О чём?»
Не скажу.

288. 
Отгородился
от воспоминаний…
Как они теперь без меня?

***
289. 
Родился, жил.
Ну и что?
Всего-то
отлучился из вечности ненадолго.

290. 
У времени есть середина,
во всяком случае,
у времени года.
Ползимы как не бывало.

291. 
Иду
по хрусталикам снега,
слушаю тишину.
**
Падают снежинки в неизвестность,
укрывая, открывая.
У снежинок тоже проблемы,
они тают на губах.

292. 
Я заметил,
луна и снежинки
не жалуют друг друга.
Когда летят снежинки,
не видно луны,
её прохладной улыбки.

293. 
Первые снежинки
летят неумело.
Сумерки преследуют их,
сгущаясь.

294. 
Между восходом и закатом
лежит будущий день.
Страна надежд и неизвестности.

295. 
Сколько же в сердце зимы!
Покалывает иногда.
Видно, снежинка  попала.

296. 
Сделаю заблуждение знанием.
Законы заменю мнением.
**
Буду жить в мире с войной,
несмотря на то,
что так жить невозможно…
Волны слов, бесконечные волны.




ОГЛАВЛЕНИЕ

М.Красильников
Вместо предисловия. Виктор Галкин — художник слова

Часть 1. ЗИМА (1-297)
Часть 2. ЗИМА, ЗИМА (298-603)
Часть 3. ЕЩЕ ЗИМА (604-950)
Часть 4. ОСЕНЬ (951-1223)



ГАЛКИН ВИКТОР ВЛАДИМИРОВИЧ

БЕСЕДЫ С САМИМ СОБОЙ
СТИХИ




-