***

Они находились по двум разным сторонам одной баррикады, поглощенные своими мыслями, страхами, планами, низменными желаниями. Оба, заведомо отвергнутые друг другом, они не планировали встретиться взглядом даже на долю секунды.Каждый раз, когда её крупные янтарные глаза пытались уловить тонкие черты его бледного,некогда знакомого лица, он опускал грубый задумчивый взгляд куда-то себе под ноги. Честно говоря, они оба не хотели пожирать друг друга глазами, но в душном и грязном вагоне метро взгляду было совершенно негде затеряться.Чёрт бы побрал такие обстоятельства, когда приходится при виде какого-то человека доставать с верхней полки своего сознания совершенно избитые и дряхлые воспоминания. Именно поэтому он и боялся убедиться в том, что перед ним находится та самая хрупкая, но смелая девушка из его прошлого. А ведь тем временем, между ними прорастало невидимое, неощутимое, бескрайнее ограждение. Глухая стена, которая выкладывалась сомнениями,переживаниями и многочисленными протестами их душ. Из-за этой самой стены они уже давно не видели ничего общего, не слышали ничего похожего, не ощущали ничего подобного. Разные, противоречивые, чужие.

Вагон закачало из стороны в сторону с жутким скрипом железа и протяжным, оглушающим рёвом. Стёкла как-то странно задрожали, без того приглушенный свет начал устрашающе часто мигать. В вагонах раздались первые противные крики, которые предвещали приближение всеобщей неконтролируемой паники. Она задрожала и даже зажмурилась, предвидя жуткую аварию. И авария действительно случилась. Его изумрудный тяжелый взгляд с болью врезался в оранжевую радужку когда-то знакомых больших глаз. Они застыли посреди шумного трясущегося вагона,они застыли, потому что были не в силах оторваться друг от друга. В голове у неё что-то прояснилось, ресницы часто захлопали, а губы сомкнулись в тонкую прямую линию. Это были ни первая наивная любовь, ни увлечение друг другом, ни даже страсть. Про подобное не говорят таких слов, как "влюблено", "романтично", "желанно". Оба они ощутили скорее множество невидимых ударов по всем органам в теле. Оба вспомнили. Вспомнили невинную улыбку друг друга, касания рук, долгие разговоры, неловкие движения, мимолетные взгляды. Он отчетливо видел в своей голове юбку, да-да, ту самую юбку, на которую она пролила шампанское. Затем кинокадрами видел кота, белую рубашку в шерсти, попкорн на ковре, уютный плед, румянец на её щеках, ореховый цвет волос. Даже на мгновение в нос ударил вишневый запах гигиенической помады. Она же вспомнила его долгий нежный взгляд на своих губах, грубую кожу ладоней, вьющиеся волосы, что она накручивала себе на пальцы. Сейчас он выглядел совершенно другим, более взрослым и опытным, чем в её воспоминаниях. Она даже попыталась улыбнуться, но вышло как-то чересчур наигранно, чересчур не к месту. Что могли бы они сказать друг другу, и было ли что сказать? Вагон метро остановился на нужной ему станции, и он сделал пару шагов к выходу. Еще раз взглянул на неё и поспешно удалился.


И каждое утро, выпивая чашку крепкого кофе, они собирались на работу, провожали детей в школу, стояли в пробке, всеми силами старались жить. Только в особенные дни, когда кофе был недоваренным, на улице лил проливной дождь, а их близкие были вдали от дома, они представляли себе другую, совершенно другую жизнь. Быть может, где-то, за множеством световых лучей, в параллельной реальности она действительно существовала…


Вот он просыпается намного раньше неё, слушает, как она тихо сопит и осторожно укрывает одеялом, чтобы не замерзла. Затем долго наблюдает за тенями, что спускаются с орехового цвета волос до самых кончиков пальцев ног. Бледные губы её всегда растянуты в полуулыбке, волосы небрежно лежат на подушке, а вчерашняя тушь растеклась вокруг тёмных ресниц. Он аккуратно целует её в острое плечо и блаженно улыбается самому себе. Как же не улыбаться, когда с ним может и не самая лучшая, но любимая женщина? Он отправляется на кухню, готовит завтрак, заваривает кофе, словом, ждет её пробуждения. Когда за дверью раздается едва слышный шум, он раскладывает подгоревшие оладьи на тарелку. А затем входит она, укутанная в плед, и нежно обвивает руками его спину. И нет людей в целом районе, которые были бы так счастливы этому утру. Позже они разбудят детей, соберут их в садик, включат в машине песню «Hit the Road, Jack», приготовят ужин, сломают газовую плиту, дождутся повышения, купят загородный дом, отправят детей в институт, заведут большого пса, поедут в Грецию... И черт знает, что ещё они сделают. Здесь, в этой вселенной, где между ними не было ни лжи, ни притворства, ни предательства, они будут счастливы.