Я видел Голгофу, на небе ни облачка...

Я видел
            Голгофу,
        на небе
    ни
          облачка,
жара
        простиралась
    - кругом
          и везде;
Казалось,
            от зноя
        расплавится
    горочка,
где
            Бога
        сегодня
    распнут
          на
      кресте.

Столпился
            народ,
        раньше
    такого
          не было
      видано,
стоял
            он,
        жесток,
  и в сердцах
          неумолим;
А жизнь,
            как
        всегда,
    протекала
          обыденно,
лежал
            под
        горой,
    город
  Иерусалим…

Небо
            над
        городом,
    как и
          над
      окраиной,
веяло
    пламенем,
        жаром
            пылало;
Из бездны,
            кромкой
        огня
    оплавленной,
потоком
            свечение
        вытекало.

Крест
            свой
        тяжёлый
    волоча
          на
      плече,
брёл
            под
        взорами
    стражи
  Сын
      Божий;
Солнце
            горело,
        подобное
    гигантской
          свече,
оставляя
            ожоги
        на
    израненной
          коже.

Он шёл,
        пригибаясь
     под
  тяжестью
          ноши,
синью
         небесной
  лучились
    Его
          глаза;
Двоились
            в дали
        жгучим
    маревом
          рощи,
в высь
  поднималась,
        обжигая,
    стезя.

Злобой
  и ненавистью
            себя
    проявляя,
плелись            
            фарисеи,
        желавшие
    гибель
          Ему;
Процессией
            длинной
        и смертной
    шагая,
казалось,
            они
        шли
    в пучину
          бездны,
      саму.

Толпа,
            обезумев,
        исступлённо
    кричала,
          «Распни
      Его!
Кровь
            Его
        будет
    на
          нас!»;
И злобой,
  к Спасителю, 
        бездна
    дышала,
Который,
            Благой
        Вестью, 
          ум
    наш
        потряс.

Ветер,
            пылающий
        алыми
    гроздьями
          жара,
знойным
            потоком
        лишал
    силы
          влагу;
Стойко
            стояла
        под
    зноем,
          римская
      стража,
не стремясь
        ко всеобщему
    иудейскому
           благу.

И вот,
            на горе
        поднялись
    три
          креста,
казалось,
            что
  само
            небо
    нахмурилось;
Распяли
            двух
        татей
    и, Бога
          Христа,
и солнце,
            в смятении,
        от горести
    жмурилось…

Холод
            повеял
        внезапно,
    ветром
          тягучим,
повсюду
    пространства
              окутала
        зыбкая
    тьма;
Твердь
            затряслась,
        и громом
    трескучим,
бездна
                под
               небом
        раскрылась
    пастью,
            сама…

«И вот,
              завеса
        в храме
    раздралась
            надвое,
сверху
             донизу;
и земля
    потряслась;
и камни
      расселись».

(Евангелие от Матфея, 27-51).