Концерт огней

Чугунные струны, бетонное древо.
Играй, Дьяволица, играй же так дерзко,
чтоб смертные в танце последнем кружились
и пеплом бессмертным бы становились.
Играй же, играй! Усмиряй моих бесов!
Ружье на стене убьет в конце пьесы.
Мой зрительный зал запылает в восторге,
играй же, играй, разрушая остроги!
Моя увертюра сгорит вместе с домом,
гортанный сопрано взорвет коридоры!
Последний диез остывшей рукою
сожмет чье-то горло и мрачной дуолью
разделит на две трепыхающих части
сонорную песнь умирающей в счастье.
Кружите, маэстро, в сияющем вальсе!
Огни Персефоны простят Царство Падших!
Играй же, играй, слуга Апполона!
Затми звуком флейты кричащих в агонии
последних певцов на дрейфующей льдине
среди легиона бездонных уныний!
Пляшите, танцуйте на поприще сонном,
будите огонь в душах призрачным горном.
Играй, Дьяволица, играй же на боли,
во славу отчаяния забудьте о воли!
Играй реквием по всем судьбам пропащим,
что в бездне сомнений пропали палящей!
Взыграй же, оркестр, под крылом Азазеля,
ведь прогнил наш мир в руках Асмодея.
Утрачена гордость, утрачены нравы,
вокруг всё кишит злободневной отравой.
Играй, Дьяволица, на струнах чугунных!
Ружье?
В конце пьесы
убьет лишь
безумных.
Гаснет игра, что меня сотрясала.
/выстрел/
На сцену
чье-то тело
упало.