Воскрешение мертвецов

"Имяреку...
где наощупь и слух наколол ты свои полюса
в мокром космосе злых корольков и визгливых сиповок;"
("На смерть друга")

Бродский, слывёшь переводчиком,
а материшься извозчиком,
и нет бы по крови еврейской,
так всё норовишь по-армейски. 

Брат, знаю, что очень обидно.
Но, знающим речь, очень стыдно,
что средь корольков и сиповок
позлиться даёшь ты им повод.

Я понимаю: унизили,-
втоптали в гранит и загрызли.
Где ж они судьи клеймившие,
судьями быть возомнившие:

где та, что дали посметь
в судилище встроить комедь,-
судье там, Савельевой, с жалом
всё яда на нём было мало;

где тот, известный, как Тяглый,
в репликах злобный и наглый?
Лучше б ушла его спесь
в очко, на что можно присесть;

где тот Смирнов с Обороны,
вернувший судебные разгоны,-
озлобленный армейский старичок
и с ним его опущенный стрючок;

свидетель Логунов из Эрмитажа:
он только рот открыл, как лажа
оттуда полилась каскадом слов;
излив каскад, свидетель был таков;

где Николаев, тот самый Николаев,
что взял поэзию и на суде облаял?-
теперь сидит, если живой, у схрона
и глухо каркает в ночи вороной.

Свидетелей таких, как на погром,
слетелся рой, попутав мёд с говном:
"я Бродского не знал, но всё равно
его я вижу гнилостное дно". 

От братии такой легко свихнуться,
достаточно в неё лишь окунуться,
как из суда такие вот "херои"
утопят, вылив на тебя помои.

Я воскресил стихами мертвецов,
известных всем лжецов и подлецов,
и как поэта оклевётанного скушала
рабоче-крестьянская шушера.

Там, наверху, дивятся, что сбегают
умы большие из России. Тают
теперь ряды умом пожиже, чем у тех.
Эх, россияне, бля...и смех, и грех!
13.07.2017 г.