Белорусский вокзал

«Белорусские евреи» Марины Цветаевой
О неопубликованных цветаевских переводах с идиша
   Елена Коркина
Иерусалимский журнал 2013, 46
 
 

От автора. В начале работы над этой темой я обратилась к Инессе Людковской со списком еврейских поэтов, которых переводила Цветаева. Она передала этот список поэту и литературоведу Велвлу Чернину, который написал краткие справки о каждом. Пользуюсь случаем поблагодарить обоих за их участие и внимание.



В. Чернин сообщает, что было два брата – Борух и Лейб Олицкие. Второй из них не был поэтом, ибо 24 августа 1944-го в члены Союза писателей был принят еврейский прозаик Лейб Нахманович Олицкий. О первом В. Чернин имеет подробные сведения: «Борух Олицкий, род. 1907, жил в Польше, в 1939 г. бежал в занятый Советами Гродно. Был учителем в советской еврейской школе. Убит немцами в 1942 г.».

Он, кстати, первый из всех, кого мы узнали, может быть формально отнесен к «белорусским евреям» по месту жительства.

 

*   *   *

Давно уже слышу впотьмах голоса:
То счастье с несчастьем меня, молодца,
Никак не поделят. Всю ночь, дурачьё,
Торгуются, чей я и что во мне – чьё.

– Мне – разум! Мне – сердце! Мне – тело! Мне – дух!
Мне – совесть! Мне – память! Мне – око! Мне – слух!
Я бедами разум его омрачу!
Я негами сердце его развращу!

Живьём поделили, меня не спросясь!
Эх, счастье с несчастьем, смешно мне на вас!
Я дедом приучен с младенческих дней
Быть счастья сильней и несчастья сильней!(ЧТ-37, 88.)

И, наконец, мы дошли до последнего поэта из списка Цветаевой, и первого настоящего белорусского еврея, из Полесья, – Моргентуя. В сохранившихся документах встречаются разные написания его фамилии – Моргентой, Моргентау.

Справка В. Чернина сообщает: «Лейб Моргентуй (1905–1979), родился в Белоруссии. 1941–1945 – Самарканд, с 1947 г. – в Польше. В 1957 г. репатриировался в Израиль».

В альманахе «Дружба народов» № 7 (1941) опубликован отрывок из его поэмы «Полесье» в переводе Б. Лейтина. В рубрике «Коротко об авторах» дана следующая справка: «Моргентуй, Лейб, еврейский поэт (Пинск). Уже первые стихи, напечатанные в журнале, привлекли внимание читателей. В стихах Моргентуя воспето Полесье, его печальная природа и горести народа. Вместе с тем стихотворения Моргентуя полны любовью к родине. Вышла книга стихов его «На Полесской земле». Готовится ее перевод на русский язык»[16].

Л. Моргентуй входил в составленный Еврейским антифашистским комитетом список эвакуированных писателей, нуждающихся в срочной материальной помощи (именно здесь его фамилия написана Моргентау). А что касается переезда в Польшу, не совсем понятно, как это оказалось в 1947 году возможно. Дело в том, что 11 августа 1947 года он подал заявление в правление Союза писателей, цитирую: «От члена ССП Моргентоя Хонон-Лейб Лейзеровича. – Прошу дать мне творческую командировку в г. Пинск (БССР). Тема моей творческой командировки “Восстановление г. Пинска после войны”. Прошу дать возможность поехать вместе со мной также моей жене, Бромберг Д. И., как моему техническому секретарю»[17].

Цветаева перевела его огромнейшее стихотворение «Полесье». Перевод прекрасный, но некоторые строфы черновика очень трудно прочесть. И второе – не такое огромное, – но как раз на тему «освободительного похода Красной армии». Его удалось прочесть полностью.

 

*   *   *

День – чудесный! День – небесный! День – воистину из сна!
Среди слякоти – веселье, среди осени – весна!
Я унылого родного города не узнаю:
Так и пышет! Таковы же – города во всем краю!

Что в глазах такую радость несказанную зажгло?
Что из глаз изъяло ужас и разгладило чело?
И куда пропали за ночь рабский взгляд и рабский вид?
Почему последний нищий победителем глядит?

Этой вольности просторы – дело чьих могучих рук?
Кто из каторжной неволи вывел узников и слуг?
Не Илья на колеснице – этот мощный чародей,
Не обещанный Мессия и не старый Моисей.

Юноши, орлы степные, к нам примчались на конях,
В ладно скроенных шинелях, с шлемами на головах.
Братья с Лены, братья с Дона, братья с Биры и Днепра
Прискакали к нам под стягом жарче красного костра.

Братья с красною звездою – краше женского лица
Под водительством седого командира-молодца
К нам на танках и верхами, через реки и поля,
Прибыли – как хлеб, родные и простые, как земля.

И с коней своих могучих, с танков: нраву не перечь!
Нам сказали: вы свободны! Остальная же их речь
Затерялась в рёве моря: это мы ревели им! –
Ибо грёза стала явью: сном поистине дневным! (ЧТ-37, 79-81.)

25 апреля 1941 года Цветаева, как и требовалось, по-видимому, сдала эту работу. За месяц весь сборник, вероятно, прошел редактирование и внутреннее рецензирование. 22–23 мая Цветаева в последний раз приложила руку к своим переводам:

«Последние поправки к Белорусским Евреям, которые сдаются завтра и пойдут без всякой корректуры» (ЧТ-38, 22об.), – и далее следует список из восьми пунктов, из которого, кстати, и выясняется, что стихотворение «Одиннадцатая ложка…» принадлежит Р. Корн.

Подведем предварительные итоги.

Удалось выяснить имена девяти поэтов, которых в 1941 году перевела М. Цветаева. Удалось достоверно прочитать переводы семи стихотворений. Они, на мой взгляд, свидетельствуют, что хотя это сочинение на чужие темы, как вариации на тему вальса Диабелли, но все-таки это Бетховен!