Кайф

«В моей дорожной аптечке имелось одно превосходное болеутоляющее средство, сильный препарат опиума, — прибегать к нему я позволял себе очень редко, и моей воздержанности часто хватало на несколько месяцев; оглушающее это снадобье я принимал только при нестерпимо мучительных
физических болях. Для самоубийства оно, к сожалению, не годилось, много лет назад я убедился в этом на собственном опыте. Однажды,
в пору очередного отчаянья, я проглотил изрядную дозу этого препарата, достаточную, чтобы убить шестерых, но меня она не убила. Я, правда, уснул и пролежал несколько часов в полном забытьи, но потом, к ужасному своему разочарованию, проснулся от страшных спазмов в желудке, извергнул с рвотой, не вполне придя в себя, весь принятый яд и снова уснул, чтобы окончательно проснуться лишь в середине следующего дня — отвратительно трезвым, с выжженным, пустым мозгом и почти начисто отшибленной
памятью. Никаких других последствий, кроме периода бессонницы и изнурительных болей в желудке, отравление не имело. Это средство, стало быть, отпало. Но мое решение приняло теперь вот какую форму: если дела мои снова пойдут так, что я должен буду прибегнуть к своему опиумному снадобью, мне разрешается заменить это короткое избавленье избавленьем большим, Смертью, причём Смертью верной, надёжной, от пули или от лезвия бритвы.
Теперь положение прояснилось; ждать своего пятидесятилетия, как остроумно советовала брошюрка, надо было, на мой взгляд, слишком уж долго, до него оставалось ещё  два года. Не важно, через год ли, через месяц ли или уже завтра — дверь была открыта…»

© Герман Гессе

(«Степной Волк»)

Размытый мутным кайфом взгляд,
внял созерцания обряд,
и кровоточа, взвёл назад,
свой взор на Наш карманный яд...

Забытых трав, весёлый нрав,
контрольной кровью взмок рукав...
Так, рвотной массой, в облаках,
парил Наш Дух в эфирных Снах...

И судеб плоть лежала в ряд,
- их черви белые съедят...
На цыпочках вошли мы в Ад,
где чёрта роль играл примат...

05.11.1998.

© НиКто