Пока не расшибся в дуб...

Пока не въeбaлcя в дуб
вышел из леса голый
Эрлик-халиф монголов
мудрости жизни зуб.

В старой, прожженной шкуре
костром провонявшей с поляны
где ел из огня каштаны
Пока не остался в дубе.

Брыкнул он поле широко
с холма шевелится дорога
бабы кудахчут у стога
про без козла одиноко.

Птицы чирик-пустое
Холмы и холмы пузы,
солнце идет юзом
молодцы к водопою.

Круты желтки ромашек
знойно отварено пойло
марево тусклым стойлом
манную топит кашу.

Копоть на сальной морде,
Слипшись с дурман травою
Высокой, живой, полевою,
внюхивается в воздух.

Пятками чешет за ухом
ухает, мыкает, фырчет
Желчную страсть тычет
из чавкающего брюха.

Зырит тропу в травы
до волуна камня
губище свищет бранью
на камне том свет алый.

Ломая траву осоку
неистовым клич-рёвом
вырванным муть-блёвом
Зыркалом косооким.

Масса зловонной Слизья
шипя, клокоча горлом
визжала, сморкалась, горбясь,
-Ачийо паглядить Нильзия?!

На камне распутном в поле
Сердце на тонких ножках
мурчало ему, можно,
Глупое ты горе.

Смотри тридцатью очами
ноздрями нараспашку
пенистым мозгом-бражкой
пещерными лёд-ночами.

зыркалом щупай сладость
слизывай крем аортой
с сияющего торта
на расстоянии взгляда.

Стой и замри нечисть.
Остановись ветер
Встань между нас пепел
ясно глаголь речи.

С губ да в колтун чушку,
Прямо идти холод
в луг повернуть солод,
лесом зовет кукушка

Вкруг себя пряди поле
шерстяные тропы
в чащу ведут стопы
душное ты горе.

Взорвался в дуб вещий
чует кругом чаща
вонь ее меда слаще
шкуру грызут клещи.

Рыхлая тина пуха
С тресками спорит эхо.
Злобным смеется смехом
желчное брюхо.