Дешёвое Vino Tinto. Первая встреча с Фениксом

     Об Арине Яковлевне я слышала очень много тёплых и искренних слов. Её друзья и коллеги говорили: "она - светлое явление в сегодняшней жизни..."
     Весь обратный путь к дому, от кафе "el Рostre", где состоялась наша первая встреча, я мучительно вспоминала разговор с этой женщиной, которая показалась мне одновременно умной, надменной и очень беззащитной.
     Вспоминала, как от волнения меня буквально атаковала дрожь. А когда Арина Яковлевна подошла к столику такой яркой, такой нарядной, такой привлекательной, да на высоких каблуках, я оторопела. Мне ведь говорили, что ей много лет... Обязательно, потом, если подружимся, поинтересуюсь не колется ли она ботоксом или
ещё чем?
     Её королевские манеры, включавшие и любезность, и добродушие, и детский взгляд лучистых серо-зелёных глаз, сбили меня с толку.
     Пришлось взять себя в руки и приступить к беседе:
     - Вас не пугает, что изящные украшения и такой воздушный нетривиальный наряд отвлекут меня от серьёзного разговора? Вместо того, чтобы внимательно слушать Ваши ответы на мои вопросы, ловить интонацию голоса, хочется тратить время и внимание на разглядывание Вашей особы.
     Женщина слегка улыбнулась и указав на своё платье отпарировала:
     - Это не мои, это Ваши проблемы, дорогая.
     Она приблизила своё лицо к моему и я почти физически ощутила взгляд изумительных глаз собеседницы.
     - В таких нарядах я хожу на значимые мероприятия, - загадочно прошептала Арина Яковлевна.
     Солнце повисло уже над горизонтом, и последний из пламенных лучей упал на её лицо, придав ему выражение волшебной привлекательности молодой, лишённой какого либо притворства, грустящей женщины.
     "Арина Яковлевна одинока" - почему-то поймала я себя на мысли.
     - Некоторые классики утверждали, что труды, особенно писательские, любят уединение, - выпалила я, словно отвечая на чьё-то заявление.
     - Разумеется, - кивнула женщина. - Я, лично, живу одна. Мне нравится жить одной. От некоторых людей я просто устаю...
     Она отвела глаза и, слегка пожав плечами, добавила:
     - Да, я замужем. Но муж живёт на первом этаже, а я на втором. И так, как он значительно старше меня, спускаюсь, чтобы убраться, полить цветы, что-то приготовить и в чём-то помочь человеку, разделившему со мной жизнь, - сказала Арина Яковлевна и улыбнулась доверчивой улыбкой, отбросив назад свои пышные золотистые волосы. Полминуты помолчала и констатировала:      
     - На этом все наши отношения заканчиваются.
     Я пристально посмотрела на говорившую, заинтересовавшись её словами.
     - Вы хорошо разбираетесь в мужчинах?
     - Утвердительно ответить не могу, но надеюсь, что с годами познала их сущность.
     - Ну и?
     - Положительных героев среди них меньше половины, остальные с психологией непристойных самцов, подкаблучников, альфонсов, алкоголиков, мерзавцев или подонков.
     - По моим наблюдениям, большинство мужчин волнуют только грудные и тазобедренные композиции, - добавила я и мы обе рассмеялись.
     Я обратила внимание, что взгляды двух мужчин за одним из столиков давно были прикованы к нам. Шепнула об этом собеседнице. Она испустила тяжёлый вздох и плотно закрыла глаза, всем своим видом показывая, что не желает иметь ничего общего с сомнительным мужским миром.
     - Слышала, официально Вы были замужем три раза...
     - Да. В моих замужествах, - Арина Яковлевна пожала плечами, - были некоторые моменты, которые так и остались непонятными для меня, - и, удивившись своему признанию как какому-то откровению, поспешила сказать:
     - Но об этом Вы прочтёте в моих дневниковых записях, если мы подружимся... Хорошо?
     - Хорошо. Тогда поговорим о женщинах? - спросила я.
     Сотрапезница сидела, погрузившись в задумчивость и непроизвольно вертела в  руках салфетку. Потом, сделав два глотка из чашечки с кофе, зачем-то убрала в прелестную дамскую сумочку маленькую словарную книжицу "Diccionario espa;ol - ruso y ruso - espa;ol". И, покачала головой.
     - Да, конечно же, - о женщинах... - на её лице опять появилась улыбка.
     - Думаю, что женщин, какого бы возраста они не были, среди друзей лучше не иметь.
     - Почему? - поинтересовалась я.
     - Потому, что женщины часто завидуют или ревнуют к подруге своих мужей, любовников, друзей.
     - Пожалуй Вы правы.
     - Что касается меня, я уже давно не иду на близкую дружбу. У меня даже есть стихотворение по этому поводу: Представьте, мы с Вами видим дымящую гору Попокатепетль и спящую гору Истаксиуатль. Они величественны и красивы снаружи. Но, увы, мы не знаем, что скрыто внутри их.
     - Согласна, - развела я руками.
     - Но, без друзей плохо. Конечно, они у меня есть. Однако, коли я с кем-то дружу, то не прощу ему ни предательства, ни даже крохотной подлости.
     - Понятно... дружбе Вы уделяете особое значение.
     -Да. - Согласилась Арина Яковлевна.
     - И всё же, надеюсь, хотя бы с третьей нашей встречи мы станем называть друг друга, дружески, по имени.
     Женщина не смогла скрыть удивления такой преждевременной просьбой:
     - Вы думаете, что мы уже так близко знакомы?
     Почувствовав лёгкое раздражение, я всё-таки ответила:
     - Иногда чувствуешь себя с кем-то близким уже с первой встречи...
     - Извините меня, - нежно произнесла Арина Яковлевна, - пожалуйста, извините.
Я стала несдержанной и друзья порой упрекают меня за то, что чересчур открыто демонстрирую свои мысли и чувства.
     Её улыбка молила о понимании и продолжении добрых отношений, так что с моей стороны было бы не красиво не ответить ей взаимной дружеской улыбкой и парой добрых слов.
     - Скажите, пожалуйста, как можно сочинять стихи, когда душа не на месте, когда она постоянно скорбит? - спросила я её на третьей встрече.
     - Вспомните, что говорил великий композитор Скрябин об этом, - задорно рассмеялась белокурая женщина.
     - Что говорил?
     - А говорил он, что "скорбь это тоже творчество." Когда у меня, например, наступают моменты, хоть кровь из вен выпускай, я сажусь писать. И ни скорби, ни досады как не бывало.
     - Вы пишите на русском языке?
     - Конечно.
     - А много Вам платят за писательские труды?
     - Нет, конечно, не то что вам, частным переводчикам. Государство у нас жадное и равнодушное к творческим людям. Но я из тех, кто не писать не могут.
     - Получается, истинному писателю плати не плати, он всё равно будет творить. Зато гороховым шутам, поющим под фоногамму, развлекающим богатеев слишком много платят.
     - Ну что же, творческие люди хотят творят, хотят вытворяют... Мой муж физик и математик. Так вот он всех творческих работников зовёт "творюгами". Что касается меня, надеюсь, я то, что сама с собой сделала, а не то, что со мной случилось.
     - А Вы жалуетесь на бедность, как иные писатели?
     Арина Яковлевна отрицательно покачала головой, задержав свой светлый пристальный взор на моём лице.
     - Нет, грех жаловаться, ибо нищей себя не считаю. Мне не трудно довольствоваться малым. Завистью не больна. Зарабатываю с шестнадцати лет. Когда нужны деньги на путешествие или ещё на что, рисую людям портреты, шью дамам нетривиальные наряды, никакой работы не гнушаюсь.
     - А какие цвета одежды нравятся Вам?
     - Больше всех люблю белый цвет, хотя и знаю от гадалки, что он притягивает горе. Потом - фисташковый, светло-голубой и светло-серый. Эти цвета я буду носить ещё долго. Ведь я определила себе срок жизни - сто тринадцать лет и знаю, что проживу их.
     Я вытаращила глаза. Сказавшая это, пробежалась пальцами по своим  длинным пышным волосам и обрушила на меня водопад извинений за то, что срочно должна покинуть меня, так как подошло время для другой назначенной встречи.

   Р.А.Н. 2017