Точки зрения

        Как тяжело ходить среди людей
        И притворяться непогибшим,
        И об игре трагической страстей
        Повествовать ещё не жившим.
Александр Блок

Странное время, незавершённые дела
приобретают статус-кво, и кого вина
в несоответствии культуры и народа,
высоких ценностей с испорченной природой?

Ведь не надо касаться в повествовании
зеркальной нравственности на убывание,
чтоб разглядеть свою «чудесную» душонку,
но, если должно ожидать одну тушёнку

от правительства, то быть патриотом — болезнь,
причём весьма смешная: котлован страха, лесть
к самому себе, изнеженность всех свойств мозга,
такая, что трудно отличить стан и ростбиф.

О, не будем вдаваться в тонкость политики,
ибо многие подлецы — скверны мистики.
Даже мирское — нелепое «Я Богу рад»
звучит вот так: «Я обыкновенный зауряд».

С точки зрения небытия, пространство — ложь,
богумильное враньё вычурных вельмож,
с точки зрения эха, небытие — пустой
иллюзорный звук, парадокс остатка, чертой,

напоминающей фантасмагорию дня
общего времени «От древних пирамид», зря
простоявших столько лет для одиночества, —
как для божества, позабывшего отчество

разума — имярек Царя. Cogito ergo...
но не одним естеством сводится тайный этнос
к бездумному свойству творить, порождать кэёс,
нулевой воздух, мрак, восприятие первых

разлук с ветхой совестью. Социальных разрух
не достанет рука Мидаса, цепь горьких мук
вновь возвращает к поиску правды. — Кибела,
увенчанная законам, на вес веры,

однозначно, всего лишь эллинизма аспект.
А горе — суть — среднестатистический проект
глупости, убожества. Муть, грязь в разливе рек;
царь поэтов прав: «На всех стихиях человек…»

Не больше. Ах, Люциус, на горестной Земле
должен быть Исход, и, кажется, порой — в огне
космической пустыни — пыль, чёрная дыра,
белёсые квазары, годов чумы игра

самовлюблённой фортуны. Ну что ж, судьба —
не худшее, что происходит в мире, звезда,
сим бренный небосвод порочит — век пророчит
и радость, и мученье. Светоч правды хочет —

дым, великолепный образ, жаждет торжества,
точно воли светлого — эфирного родства,
гарь восходит от плавленья в кузнице Небес,
потоком льётся серебро. Ангел, али бес

милее ныне страждущим свои мерила?
Чур, дабы разглядеть воочию светила,
сатори пробуди познаньем мирозданья
и осознай ничтожность крайнего признанья.

В газете старой, из пожелтевших мглы страниц,
найдёшь, целый век скитаясь, стаю белых птиц.
И вот тогда пожнёшь, что цели Рагнарёка
достигли до тебя! И нету больше рока…

Сивилла, мне темно. А родная улица
не обладает фонарями, сутулятся
размеренностью стёкол дома других людей,
антенны тают, в социум гвоздей вбивают

тотемы с кожей по краям. Иезекииль!
Это не хлеб единый и не твой: смерть и гниль,
неясность страшного подлунного безумья,
отчаянья. В конце концов, рекомендую

забыться — и построить храм эпохи «Нео»,
сам анализ коего всяк пытает нервы
невосполнимые. Анабиоз — вот средство
отвлечься воздействием сфер Лимбо, наверно,

сон — громадная польза, чуть Творца мгновений
ободряющая. Пусть среди поколений
окажется лишь тот достойным, кто однажды
объяснит умозаключение Ницше, как бы

подводя итог — превращая надежду в рог
изобилия, новый кумир, новый пророк —
глас в реалистичном плане схемы планеты,
экспоненциально готовой мушным летом

исчезнуть, то есть кануть постмортем прекрасной
Афродитой, Венерой, разницы нет, разве
что немного в отношении вкуса того,
кто различает искусство. Раз полный некроз

необходим лишь людям потерянным, ещё
ненужным и тщедушным, благодарить за всё
союз Бога и увесистого кадила
не стоит. Да, уверенность выглядит милой;

в ней обретём  категоричность — фунт в надбавку
к набожности. И Брахмы отметим отставку,
чувств морали, ну, к примеру, Стивена Фрая,
либо, относительно, книгу Исаии,

неординарного провидца. Призрак горна
на то и есть. Давай, Центральный демон гордый,
пойми, прости, прими Его навек. Однако,
тишь… Символ глад гаки — синто медная арка —

печаль наводит, затем приводит к чудесам:
перерождение случается, впредь ты сам,
вне диапазона терзаний — каждодневных
разбитых звёзд, сердец, помарок современных.

С моей точки зрения, круговорот боли
является крахом при первом… виде крови:
любовь, ненависть, пустота. Иже истина —
«сито религии», — в Библии не описана.

Да потому и речи никакой о Боге,
о сострадании к непризнанным отрокам,
но, Распятый, не ты ль… для миссии свободы
Homo Dei? — человека святой породы?..

Неужто нам искать предвечной муки страстно,
подозревая всем нутром, что жизнь напрасна?
Ну что ж ещё столь грубо влечём мы за собой? —
терновник, Богадельня Земли пережитой,

багрянец. — «Или! Или! лама савахфани?»
Над трясиною пылают жёлтые огни,
оставляя вместо Эроса зеро Бездны.
Вот догма: «Все на этом свете бестелесны».

Но тени здесь! В портал астральный проникая
и абсолютной точки зренья избегая,
способны одни лишь вы нам предложить ответ —
указать, куда ведёт причины скрытый след.

Прим.
Статус-кво — «оставить всё так, как есть».
Cogito ergo sum — мыслю, значит существую (лат.).
Кэёс — от англ. chaos (хаос).
Кибела — мать Богов.
Царь поэтов — А.С. Пушкин.
Стивен Фрай — английский актёр и писатель, автор знаменитого «богоборческого монолога».
Синто — традиционная японская религия.
Homo Dei — Человек Божий (лат.).
«Или! Или! лама савахфани?» — «Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?» — (Мф, 27)

Гончаров А.С.
2016—2017