родом из синиц

КОНСТАНТИН ПЕТРОВ

 РОДОМ ИЗ СИНИЦ


БОРИСУ КАПУСТИНУ

I.

Передо мной пустая стопка,
И жизнь вся выпита давно,
Мне стало страшно, жутко, робко,
Цветное кончилось кино.
Смотрю в бесцветное окошко -
Солдаты, женщины, рассвет.
Я притворюсь домашней кошкой…
Зачем же кошкой, вовсе нет!
Быть может, подадут карету,
Быть может, увезут туда,
Где будет радостно поэту
Смотреть, как падает звезда!



II

Мы сегодня живем по-китайски:
Утром рис, а на ужин лапша..
Треплет волосы ветер не майский,
Но китайская жизнь хороша!
А по-русски лишь чарочка водки
И бездонного неба глоток…
Плыть на плыть на дырявой лодке
И лицом на горячий песок.



III

Когда всю жизнь из тела выжмут,
Напишет кто-то некролог -
Ни для кого он не был ближним,
И другом тоже быть не мог.
Он жил и не жил, был и не был.
Но у него была мечта
Родиться в новой жизни в небе,
Где непривычна суета.
На миг спохватится писавший,
Нет, все-таки он другом был,
Для птиц, и от сует уставший,
Порой он в небе птицей плыл.



(4)

Бросаю в август пригоршню стихов,
А он в меня бессонницей бросает.
Сойду с ума от красных облаков -
Я где-то слышал – иногда спасает.
А облака действительно красны.
А голова действительно хмельная.
Когда-нибудь мы будем спасены,
На черно-красный цвет вознесены,
Закончив все, ничто не начиная…



 (5)

Когда не хватало сил -
О помощи не просил.
Когда же хотел помочь -
Меня прогоняли в ночь.
Не в ночь, а в кромешный ад,
Где черное небо над…,
А следом собачий лай…
Но думалось – будет май.
Но верилось – кончится ад,
Поскольку – не виноват,
Напрашиваясь помочь,
Хотя самому невмочь…



 (6)

Вокзал моей мечты
Совсем не тот…
Там нищая цветы
Не продает.
Там полупьяный бомж
Не ждет пирог.
И нет там наглых рож
И грязных ног.
Зато, бывает,
Там толпа зевак, -
Стихи читают
Блок и Пастернак…
Скажите, где же
Мой вокзал мечты?
Он там,  где нежит
Земля цветы.




7.

Осторожно, не спеша,
Ночь подкрадывалась к дому.
Догоревшая свеча
На подсвечнике зеленом.
Пью коричневую грусть,
Называемую чаем,
Незаметно нахожусь
В одиночестве печальном…
И здороваюсь с тоской,
Не спеша, и осторожно:
- Что ж дружище дорогой,
Заходи, коль это можно.
Не стесняйся, проходи;
Хватит нам с тобой печали -
Грусть ночная впереди,
Называемая чаем…




8.

Я одет не по моде
И пишу о природе…
Ну и что, мне скажут, с того,
Мол, бытует в народе,
Что юродивый вроде,
И что нет ни гроша у него.
В пору к нищим садиться,
Иль в шута нарядиться,
И отправиться в дальнюю даль,
Даже вещая птица
Прилетела проститься,
Но сказала: «А всё-таки жаль…»
Но сказала: «Подумай
этой ночью безлунной,
Может, все же останешься здесь,
Где знакомые струны,
пусть не очень и юны,
Но ведь есть они, всё-таки есть…»
И поверил я птице,
Что явилась проститься,
И подумал, ну что же с того,
Что судачат в народе,
Мол, юродивый вроде,
Ни гроша за душой у него…



(9)

Полкомнаты побелено
В безумно белый цвет.
И сердце вдруг поверило,
Что горя в мире нет.
Какое совпадение,
С ума бы не сойти,
Моё больное зрение
Поправилось почти,
Увидев, что побелено
Полнеба в тот же цвет,
Моя душа поверила,
Что горя в мире нет…



(10)

Лету о зиме не говори,
Все равно о зимнем не поймет.
Что такое снег и снегири,
Как колени разбивать об лед.
Пусть идет июньский теплый дождь
И не помышляет о зиме.
Для него она сплошная ложь,
Что так много нынче на земле.
Ты на дождь с любовью посмотри.
Может, он тебе любовь пошлет…
Лету о зиме не говори -
Все равно о зимнем не поймет.



(11)

Снова первые холода
Начинают листву срывать.
Замерзающая вода
Не желает ледка скрывать.
Я его превращаю в хруст.
Он еще небывало слаб.
И акации желтый куст,
Словно свет от хрустальных ламп.
Но и он догорит совсем,
Разобьется его хрусталь.
Будет серым осенний день,
Будет по небу плыть печаль.



(12)

Пожалею бедных птиц,
Спящих неизвестно где.
Я ведь тоже из синиц -
В горе, в холоде, в беде.
Очень долго до цветов,
Очень долго до любви.
Ночи зимние без снов
У меня и у земли.
А еще у бедных птиц,
Спящих неизвестно где…
Все мы родом из синиц -
В горе, в холоде, в беде.



(13)

Мир заснеженных взоров,
Мир заснеженных лиц…
Я устал от укоров
Замерзающих птиц.
Снова ночью за тридцать,
Днем поменьше чуть-чуть.
Одинокая птица
Не дает мне уснуть.
Смотрит тихо в оконце,
Понимая о том, -
Одинокое солнце
Не согреет и днем.



(14)

Снова старого врага
Я случайно будто встретил,
Да и враг меня заметил,
Хоть во всю мела пурга.
Рядом шел, не отставал,
Скалил зубы и глумился:
- Почему я не влюбился?
- Почему себе я врал?
Может, другом стать решил
Прежний враг?.. Иль зависть точит,
Что души моя не хочет,
Чтобы я с врагом дружил…



(15)

Не тысяча, а меньше на одну -
Набоковское самовыраженье.
Писать роман, как целовать луну,
Писать роман – какое наслажденье!
Писать роман, как звезды целовать.
Пусть женщины за это не осудят.
Писать роман – какое чудо!
Оно огромней, чем повелевать.
Оно подобно солнцу и огню!
Не гневайтесь, великие богини.
Пускай живет набоковское имя -
Не тысяча, а меньше на одну.



(16)

Я не спрошу у гения,
Как же мне дальше жить?
Комнатные растения
Можно водой полить.
Вдоволь пусть напиваются
И зеленеют пусть.
Жизнью не называется
Горе, тоска и грусть…



(17)

Двенадцать часов в полусне,
Двенадцать часов в полутьме,
То снег, то опять тишина…
Такая вот нынче зима.
Стихи вместо сахара в чай,
Не здравствуй, а чаще – прощай.
И хочется птицам упасть…
Такая вот нынче напасть.
Гитара висит на стене…
Играть о любви и войне
Не хочет гитара моя…
Быть может, больна как и я…
Зима – в полусне, в полутьме -
Повсюду и даже во мне.



(18)

«Союз нерушимый…» уже не поется,
И мир потрясен от Евангельских чтений.
И в городе Энске уже издается
Издательством главным не умерший гений.
И платят при жизни ему гонорары,
Чтоб только хватало на корочку хлеба.
А гений посмотрит в бездонное небо
И вспомнит, что ночью приснились кошмары.
И вспомнит, что вновь без любимой и друга,
Подумает, может быть, лучше напиться,
Коль ночью, наверное, снова приснится
Февральская гневная, страшная вьюга.



(19)

Наплакаться, а после рассмеяться.
В конце июля встретить Новый год.
И нарядившись в рыжего паяца,
Смотреть, как новогодний дождь идет
Смотреть на календарь, не видя чисел.
Разбрасывать повсюду конфетти.
Забыть, что было больше строгих писем,
Ну а счастливых – не было почти.




(20)

И говорил он: «Добрый человек…» -
Невежам, изуверам, палачам,
Особенно, когда холодный свет
И вой гиен голодных по ночам.
И говорил он: «Добрый человек…» -
И палачей благодарил за смерть…
Наверное, за свой короткий век
Подобное сказать мне не суметь.



(21)

Хорошо хоть про лето сны -
Реки теплые и гроза…
У предутренней тишины
Замерзающие глаза.
Замерзающие стихи,
Замерзающее вино,
Оттого ль, что такой тоски
Не случалось со мной давно.
Хорошо хоть про лето сны -
Реки теплые и гроза…
У предутренней тишины
Замерзающие глаза.



(22)

Чай слезинками не соли.
Ты такая еще молодая.
Это я не живу – пропадаю,
И обрезаны крылья мои.
Это мне не мечтать о любви,
На гитаре давно не  играя,
Это я не живу – умираю
И считаю последние дни.
Опустились до самой земли
Снеговые, холодные тучи…
Но тебя умоляю я: лучше
Чай слезинками ты не соли…



(23)
Для дальних деревень Москва -
Как будто солнце без заката.
И не доносятся с Арбата
Гармоник звуки и слова.
Как и для дальних городов.
Один из них всего мне ближе,
Когда я, просыпаясь, вижу
Нагромождение снегов
И церкви, в городском плену,
В которых шепчутся молитвы
Устами нищих и элиты,
Не ставя ближнему в вину,
Какой у них смиренный взгляд…
В толпе – подобный вряд ли встретишь,
Молясь всю зиму, не заметишь,
Как сбросит снег весенний сад.
И я, мятежный, помолюсь
За птиц и оттепель зимою,
За благоденствие земное,
За мать, любимую и Русь.
И за далекую Москву,
И за невидимость Арбата…
Москва ничуть не виновата,
Что я так далеко живу.



(24)

Не многим удается
Из нас
дожить до ста…
Вода на дне колодца
Заманчиво чиста.
И кажется пределом
Порой нам сорок лет.
Мы тянем неумело
С колодца чистый свет.
На глубине колодца
Чистейшая вода…
Не многим удается
Из нас
дожить до ста.



(25)

Могу уложиться в минуту -
Есть прочности некий запас.
Могу очень грубо и круто -
С шутом, и с калифом на час.
Могу быть любимым и нежным,
Могу быть ни тем и ни тем.
Поверить могу в неизбежность,
Исчезнуть могу насовсем.
Могу, если надо, так в ярость,
Могу, если надо, так в боль…
Кто скажет, как долго осталось
Играть эту странную роль?..



(26)

Мне мальчишка корчил рожицы,
Извивался, словно уж.
А изгибы были сложными
У проталин и у луж.
Мне мальчишка корчил рожицы,
Ну и ладно, что ж с того…
Мне бы верить в невозможное
Поучиться у него.



(27)

То ли тишина начало шума?
То ли шум начало тишины?
Кажется, есть тема для раздумья,
В час рожденья ночи и луны.
А луна – как старая колдунья…
А гитара – без шестой струны…
То ли тишина начало шума?
То ли шум начало тишины?




(28)

Проще простого идти наугад,
Проще простого – осмысленно, верно.
В августе чаще всего звездопад,
Проще простого, закономерно.
Проще простого стихи не писать.
Кто-нибудь скажет, что здесь такого -
Слово простое зарифмовать?
Проще простого, проще простого.



(29)

Поиграю в детскую игру.
Поиграю, если не умру.
Поиграю,  если не сгорю.
Это я серьезно говорю.
Все равно любви не нахожу.
Все равно костра не развожу.
И брожу, как ветер по земле,
Позабыв, что дело-то к зиме.
Поиграю в детскую игру.
Поиграю, если не умру.



(30)
НАТАЛЬЕ ЗЕЛЯНСКОЙ
Десять на десять, получится сто.
Сто минус десять – всегда 90.
Я размышляю, наверное, просто -
Может быть, так и не может никто?
Я размышляю, а ты говоришь
Медленно, филологически четко.
Очень не скоро еще ты сгоришь,
Очень не скоро изменится челка.
Вот и опять в полусером пальто…
В жизни моей как всегда беспорядок.
А между нами всего лишь десяток.
Десять на десять – получится сто.