Руины романтизма

             То ль спит она, то ли не спит, -
             Шалит проказница Лилит!

Руины романтизма
(поэма)

Видавшей виды старой кляче –
Шестерке брежневских годов
(Еще без пятой передачи) –
Пришлось везти меня в Ростов.
Кой-как, желая время скрасить,
Романтикой разнообразить, -
Решил попутчицу я взять:
Не из числа воспетых Кать,
А миловидную, простую…
Из тех, которые, спеша,
Пожар души своей туша,
Нетерпеливо голосуют;
На остановочке стоят
И ручкой, ножкой теребят.
 
Ну взял, блондинистую няшку
В очках; чрез платьице её,
Под стать породистой дворняжке,
Сверкало пёстрое бельё.
Она стремительнее пули
И с грациозностью косули
Впорхнула, бросила: «Привет!»
Я тоже произнес в ответ;
Спросил: - «В Ростов?» Она: - Погнали!
Ремень накинула на грудь:
- Какая жуть – не продохнуть!
Давай быстрей, чего мы стали?
Обдув направила в лицо,
Пахнуло потом и Кензо…

Рванули с места с пробуксовкой;
Мелькали майские поля
И благодарная девчонка
Смотрела нежно на меня.
Узнал, что девушку звать Дашей,
В трудах, как папа Карло, пашет
Студенческих… - Включи музон!
- Сломался мой магнитофон.
- Облом! Люблю со смыслом песни –
Не беспонтовую байду…
- А хочешь я стихи прочту?
- Стихи? Ща со смеху я тресну:
Слыхала про бычка стихи
И коника, что без ноги, -
Хи-хи, хи-хи, хи-хи!

Она лицом порозовела,
В припадке звонко хохоча;
Грудь колыхалась и бретэля
Слетела с хрупкого плеча.
Очки от жара запотели,
Блистали зубки и к панели
Златыми бликами полна
Стремилась девичья слюна.
Трясясь в экстазе, эта краля,
Рычаг коробки саданув:
Со скорости в нейтраль воткнув, -
Бедро мне судорожно сжала
(Когда машина запетляла)
Рукою влажною своей
И, вереща: «- Спаси, Андрей!»

Воткнувши третью передачу,
Сумел сцепление поймать
И, худо-бедно, на удачу
Шестёрочку припарковать.
Хотел на Дашу накричать,
Но, вдруг, осёкся, - та присела
Естественным путем журчать
С улыбкой откровенно-смелой:
Прям тут же, подле колеса,
Подняв бесстыжие глаза!
Я отвернулся очумело –
Виденье возмутило тело;
Себе простой вопрос задал:
«Чего в конце-концов я ждал
От перепуганной бедняжки
И недоразвитой дворняжки?»
Стихами не очаровал
И романтичный мой запал
Бесхитростно увидел ляжки
Блондинистой девчонки Дашки…
О той ли страсти я мечтал?!
И под журчанье трассы шумной
Мне сон привиделся безумный…

На темно-красном Maserati
Свою мы настигаем тень,
Мерцает от Versace платье,
Витает аромат Chanel.
Ты куришь тонкую сигару,
Сбивая пепел величаво,
Небрежно пальчиком стуча:
Блеск изумрудного луча
Сияньем перстня выбиваешь
И благородный дым пронзаешь
Огнями васильковых глаз
Словами искромётных фраз
Твоё вниманье привлекаю
И, скрытый смысл понимая,
Моих усилий, - ты мила,
В ответах же, порой, смела…
Легонько каблучком качая,
Ты власть свою осознаёшь
И продолженья дерзко ждёшь.
 
Смотря на яркие поля,
Что свет заката отражали,
Остановила ты меня;
Коня к обочине прижали:
- Хочу смотреть я на зарю
И слушать песенку твою, -
Читай свои стихотворенья, -
Авророй буду я вечерней!
Дверь отворила, побежала –
Туда, на холмик за зарёй
И уходящею весной.
Споткнулась: туфли, платье сняла…
Упало модное тряпьё
И сердце дрогнуло моё…

По девственно-зелёной травке
Ты забежала на верха
И, развернувшись на полянке,
Предстала мне совсем нага
Лишь серьги, перстень изумрудный
И ножки стройные в чулках
Напоминали о вещах…
Ты танцевала танец чудный,
Купаясь в солнечных лучах,
Кроваво-красного заката
И отблики червона злата
На обнажённых телесах
И золотистых волосах
Явили образ Афродиты
В обличье славной Артемиды, -
Что на охоту выходила,
Устав от покоренья мира.
 
Всем телом, томно извиваясь,
Околдовала всё вокруг,
Сама Природа умилялась,
Когда прыжком, взрываясь вдруг,
С воздушной грацией взлетая,
Ты, будто дива неземная,
Взмывала птицей в небеса…
Величественная Мельпомена;
В восторге, преклонив колена,
Взирала эти чудеса…
Я замер, вроде истукана, -
Немой свидетель ритуала
Тибетской Тары аватара:
Когда земное божество
Приносит в жертву естество.

Так отдаваясь Мирозданью,
Ты в исступлении была
И в нём, за гранью пониманья,
По небу, шествуя, плыла.
Мелькали яркие серёжки,
Им в унисон порхали ножки
Изящной формы: от носка
До сокровенного цветка,
Воспетого молвою грешной,
Что лилией звал Соломон
И лотосом Тутанхамон,-
В очарованьи плотью нежной
Любимых женщин всех времён,
Которым песни мы поём…

И вот дневной властитель неба
(Помянем с праотцами Феба),
Лучи последние даря,
За горизонтом прятал кудри.
Прощальным всполохом заря,
Короной розовой горя, -
Тебя взорвала в перламутре.
Так озарённый силуэт
Финальный выдал пируэт:
Изящной талией осиной,
Точёной шеей лебединой,
Очаровательным бедром
И, словно пушечным, ядром
Груди восставшего бутона…
Забыл позвать Наполеона,
Который в очереди ждал,
Когда цветок я воспевал…

Сей покоритель евромира
Любил немытые цветы, -
Об этом знала Жозефина
И Бонапарту их дарила
И снова сказочная ты…
В финальном пируэте танца
Испарины твоей роса
Спешит от плоти оторваться, -
И брызгами протуберанца
Летит цветочная пыльца,
Мерцая огоньками шаттла
И диадемы Клеопатры.
 
Блеск ореола майских роз
Фонтаном вспыхнувшего тела
Алкает древняя Кибела
От пальцев до корней волос
Пылает бархатная кожа
Остановилась ты. О, Боже!
Погасли яркие огни, -
Настало время князя тьмы…
Лишь учащенное дыханье,
Жар плоти и благоуханье
Интимной влаги и духов
Заполонили мне сознанье…
Я был решительно готов
Испепелиться Немезидой,
Чтоб утолить тобой либидо!

Я ястребом к тебе метнулся,
Сметая сажени пути,
И в вожделении коснулся
Твоей вздымавшейся груди
И, словно шахматные ферзи,
Налились твердостию перси.
Отверзлись очи, и, с разгона,
В зерцал бездонные озёра
Я в изумлении нырнул.
Сама Эфесская Диана
От ревности изнемогала,
Когда мужчина в них тонул
И даже грозный Вельзевул
В пай-мальчика преображался
И чудно ими восторгался…

Подул прохладный ветерок –
Живительной росы предтеча…
Пронзил тебя озноба ток;
Лианой рук, обвив мне плечи,
Ночною бабочкой вспорхнув,
Ногами стан мой обернув,
Ты чресла судорожно сжала
И дерзновенно прошептала:
-«О, достославный Дон-Кихот, -
С копьём ли вышел ты в поход?»
Открылись трепетные губы,
Жемчужные сверкнули зубы,
За ними – дерзкий язычок –
Обворожительный замок
От соблазнительной пещеры
И обольстительной гетеры, -
Сокрытых в женском существе…
Бурлили страсти в голове
И мыслей порванные нити, -
Поцеловал я Нефертити.
 
И льётся, льётся маю песня –
Избраннику донской весны, -
И для влюбленных нет чудесней
Сей восхитительной поры:
Когда Земли разбухшей соки,
Под упоительные вздохи
Лихой казачки молодой, -
Отходят на ночной покой
Когда планет и звезд гирлянды
Мазками Млечного пути
Поют душе: - Лети! Лети!
Земных оркестров серенады:
Сверчков парады, да цикады, -
Кричат: - Останься! Обожди!
А в поле тихо колосится
Зерном налитая пшеница
Простив холодные дожди…
А в небесах Кассиопея
Печальна: Лебедь, гордо рея,
В плену недвижимой звезды
Ей дарит вешние цветы…
И вьётся, вьётся как пантера
Копьём пронзенная гетера!
 
Упала липкая роса,
Дымок под холмиком клубится…
Прикрыты томные глаза
Великолепные ресницы
Игру лукавую ведут
И трепетаньем выдают
Мне флирта девичьего тайну:
То ль спит она, то ли не спит, -
Царит проказница Лилит!
Хозяйка грёз необычайных,
Что прежде Евы создана:
Не для, а вопреки Адаму, -
Ей власть над смертными дана:
Обуреваемых страстями
Влечёт к соитию она,
Сжигая души их дотла…
И над сплетёнными телами
Сияла полная Луна.
 
Гудок протяжного сигнала
Внезапно оборвал мой сон, -
То Дашенька с меня слезала,
Задевши спинкою клаксон:
Своею спинкою (не кресла),
Освобождая наши чресла,
От бурных сладостных утех
И, еле сдерживая смех.
- Ты, говорит, -Когда мы «это»
Глаза закрыл, как будто спал,
А сам стишочки бормотал:
Про девку странную, про лето…
А может май… Ну тама где-то…
Аллё! Где ж зеркальце моё? –
Нашла. Себя в нём осмотрела,
Оправив пёстрое бельё…
- Ах да! Пещера там, копьё…
Но девка! Как она потела!
Отпад! Я просто обалдела!

Катилась со смеху взахлёб,
А, после, услыхал я трёп:
- Ты не подумай… Я не шлюха!
Есть у меня всего два друга:
Один юрист, другой механик,
Но их могу и продинамить, -
Ведь я не за замужем ещё, -
Подтягивайся, если чё…
Понравился мине ты, вроде,
Хотя и с пулей в голове…
Я не привыкшая к лафе, -
Всегда одетая по моде:
Тебе со мной не будет стыдно, -
Я не какое-нибудь быдло!

Её тираду перебил:
-«Да ладно, чё ты, всё нормально
Ты супер! Просто идеальна!»
Педалью газа заглушил
Её восторженные вопли, -
Утёрла девка ложью сопли…

И вновь вопрос пред мною стал:
«О той ли страсти я мечтал:
Где страсть? Где похоть? В чём отличье?
Я кто: романтик, иль кобель?
А коли первый – в чём же цель:
Не в похоти ли соблюсти приличье,
Одев культурное обличье?»
На сказанную выше резкость
«Романтик» мне бы возразил:
«Цивилизации потребность –
Ещё никто не отменил:
Не первобытное мы стадо,
Чтоб с кем попало, где не надо
Потребность удовлетворять.
Есть у нас чувственность, культура,
Семья, любовь и адюльтура, -
Для возжелавших погулять,
Чтоб страсти грешной пыл унять».

Ответ,  воистину, мой краток:
«Ход рассуждений оных гадок,
Словес бездушных канитель,-
Вчера был март, теперь апрель -
Всё рассчитал, как математик,-
Любовь и грешную постель…
Какой же, к чёрту, ты романтик?!
Лишь романтический кобель…
 
О! Слышу, слышу эти визги
О старом добром романтизме,
Который за душу берёт,
Огнём по венам чувства жжёт.
Душещипательные страсти:
-«Татьяна, я Онегин!» - «Здрасьте,
Да, по сю пору влюблена,
Но уж другому отдана…
Мне наплевать на наше счастье, -
Я буду век ему верна,
Конечно телом, не душою, -
Так что ступай ты, - чёрт с тобою…»
Об этом Пушкин нам писал
И романтизм тот развенчал, -
То эгоизма всё обманы, -
Удел банальной мелодрамы…

- Но есть духовный романтизм!
Воскликнет вдумчивый читатель.
- Бесспорно! Только реализм
Ему, наверно, не приятель.
Ну где же романтизма львы?
В душе: Айвенги, Дон-Кихоты,
Болконские, да Квазимоды -
Быть может их встречали Вы?
Похоже мало их в природе,
Иль заблукали в хороводе
Тех человеческих страстей,
Которые любви грешней:
Деньгу куют, с врагом воюют,
Иль жизнью где-нибудь рискуют…
Есть и другое духовенство, -
Им романтизм уже грешон
Там, где духовное блаженство, -
Любовный пыл давно ушёл
На Мирозданья созерцанье
И смысла жизни пониманье.
Удобно Бога постигать,
Когда угасли тела соки,
Мужской интимной силы токи
Уже не могут восставать, -
Иль не умели изначально,
Хоть это и весьма печально.

При конституции такой
(Довольно слабой от рожденья,
Иль подугасшей от старенья),
О жизни тленности людской
Нравоучительны сужденья
О пользе веры и халвы,
И платонической любви.
Огню романтики прекрасной
Необходимы глубина
Прямой души и силы страстной,
Что от природы нам дана.
Душа прямая и зов плоти,
Как вызов богу и природе,
Соединив себя в одно,
Летят в безумии на дно,
Ища мгновений редких счастья,
Пылая в океане страсти,
Презревши страх и трёп молвы,
Во имя алтаря Любви!

В век изворотливых сентенций
Прямые души – редкий дар,
На фоне сниженных потенций
По романтизму бьёт удар
Бессилия и малодушья, -
И на вопрос: «А жив ли он?»
Ответит классика францужья:
“Peut-etre oui, peut-etre non!”

2017