На круги своя

 На фото - Никольская часовня "О 9 крестах" - на Преображенском кладбище в Москве - где автор получил причастие Свыше.
========================================




Александр Тимшин




   
НА
КРУГИ
СВОЯ
       




2018
















           «На круги своя» - восьмая книга, духовные               
           стихи-откровения, вторая часть большого цикла 
           «Я Тебя никогда не забуду»      












               
*    *    *

                Все «на круги своя»
                возвращались не раз и не дважды,
                Это что? Некий стимул,
                а то враг наркотик-канал?
                Мы в миру не одни:
                кто-то с ангелом, в происке вражьем,
                Для чего где-то нужно
                вернуть нас к началу начал.

                Мы, на круге вращаясь,
                жуём все мгновения жизни:
                Кипятимся, тоскуем,
                пытаемся сплюнуть узду,
                А нас нежно хотят,
                привести к возвращенью в Отчизну,
                Значит дело в работе –
                так слава такому труду.

                Всё «на круги своя»:
                это Рай и кипение бездны,
                Мы мгновения мыслим,
                но в вечность есть Слово-пароль,
                – Помоги нам, Господь,
                в этом круге познания, бедным:
                Возвращенье  – есть гибель,
                но также спасения соль.
            



*    *    *

Всё идёт по великому плану:
А мы кто? Шестерёнками будем?
Или шлак, что всплывает изъяном,
Иль сорняк, что когда-нибудь срубят.
Или вырвут, что с примесью плевел,
Ну, а шлаки понятно – горнило,
Шестерёнки есть справа и слева,
Где поставят нас с ликом иль с рылом?

Да, расклад на овец и баранов.
На бездушных(читай атеистов),
На бойцов, что в невидимых ранах,
И на прочих, до кучи статистов.
Не велик этот горестный выбор:
Или путь на страдания, Кверху,
Или вниз равнодушною рыбой,
Жизнь дана – чтобы выбрали мерку.
Жизнь сурова, кто видит – горнило,
Будет сталь или слиток беЗценный,
Но Господь и для прочего в милость,
Позволяет натешится пенным.

Всё бы тешились, пели, плясали,
Так ведь нет, раздерутся дубиной,
А закончат: как с Авелем – Каин,
Понаделали ядерных финок.
Да, по плану придут к …магетдону,
И сейчас уже там заварушка…
– Эх, шинель бы, податься до Дому.
– Пусть без нас будет эта «пирушка».


                *    *    *

Кто постигнет умом ноосферу?
Её нет, но там знают, что будет…
Мы погрязли в грехах, в быте сером,
И не видим ход шествия судеб.
Мы не видим буквально под носом,
А уж вдаль – это прошлых заслуга,
Но мы чувствуем в мир пришла осень,
Подступила циклоном не с юга.

Охладила и мир остывает,
Улетают последние листья,
И кому не достанется пая:
Тот навеки замаран нечистым.
Поделить бы тот пай на частички,
Но, не знаем: чем вешать и резать,
И похоже удел это личный,
Кто анализ сам сделает трезво.
Но мы можем задать направленье,
Пусть идут спотыкаясь, но Кверху,
Есть Живая Вода и нетленье,
А внизу смерть – огромнейший беркут.

Не пропустит её ноосфера,
Или, что там ещё за пределом,
Там другая отшествию мера,
И лишь вера надеется смело.
Веру тоже умом не постигнешь,
Её нет, не пощупаешь щупом…
– Помоги, Боже, милостью, гибнем.
– Трупом, трупом, без веры кто – трупом.


                *    *    *

Всё покрыла зима белым снегом:
Колеи, мира грязь и ухабы,
Можно вдоволь по рыхлому бегать,
Выйдет даже следы ставить слабый.
Мы следы понимаем буквально:
Жизнь в миру из причин и отметин,
А тут чистым свалили обвально
И быть первым, хотя бы здесь, светит.

Всё «на круги своя» – новый обруч,
Как зима завершает сезоны,
Так и мы раздавили грех-кобру,
И стихов приготовим вам тонны.
Это образ мечты и наследства,
Мы не знаем, что есть и что будет,
По пророкам – пришествие бедствий,
Без плодов, всё негодное срубят.
По пророкам – ещё очищенья
Будет много, но промысел знатный.
Мы попали под снег, а не мщенье,
Так следы оставляйте приятны.

Все писатели – это ворюги,
Похитители – времени, мыслей,
Это образ продуманный, грубый,
И он прыгнет на голову рысью.
Но здесь снег, я его приготовлю,
И давайте по свежему следу,
Неустанно, вперёд, не условно…
– Еду, еду, навстречу вам еду!


                *    *    *

Что есть сила – могущество палиц,
Или танком, снарядом, ракетой,
Может царский с указами палец?
Не дождётесь от мира ответа…
И на палицу – щит из титана,
А ракету собьют, как с рогатки.
И указ игнорировал пьяный,
А от силы попрячутся в прятки…

Сила слова – в обрядах религий?
Но суннит режет горло шиитам,
У католиков всюду вериги,
Православие – пытками сшито.
Пытка – сила? Указ – за обряды…
Вот пример: не сложилось, не вышло,
Покарали монахов отряды
В Соловках – получилось уж слишком.
Закалились от пыток потомки,
За царя не молились – и сгинул,
И на силу есть сила неломких,
Они просто молились все Сыну.

Значит, сила в обычной молитве,
Прозаически всё, без задора,
И скисает расчётливый изверг,
И повержен в могуществе ворог.
Вся история в ярких примерах,
Что мы сдохнем от яростных санкций?
– Помолитесь за Родину, с верой.
– Мир бушует, последние танцы.


                *    *    *

Света, света мне белого мало,
На исходе сезона, дней ясных,
А ещё очищенье осталось,
Но рискую к морозу увязнуть.
Бытовые до низости темы,
Но здесь есть продолжение в вере:
Или грязными ринемся в темень,
Или чистыми бело примерим.

Примитивно и низко, и грязно,
И нет сил, и помощников – пусто...
Копошимся с каналией, связно –
Очень трудно, реально и устно.
Там на тракторе враз на подъедешь,
Да и нету той техники рядом,
И, без спора, осталось в беседе
Избавляться вручную от ядов.
Так вручную – так было и будет.
Но всё меньше духовного света,
И всё меньше надежды на чудо,
Да и ясно – к морозу примета.

Получается всё-таки шансы
Нам дают, пусть и пасмурно-хмуро…
Это мира последние танцы,
И грехи с нечистотами – дурость.
Получается – чистить каналью
Это всё-таки подвиг отчаян…
Мы живём перспективою, далью,
И качаем, качаем, качаем.


                *    *    *

Как представлю огромные пульты
И значения кнопочек разных,
И летают моторные ультры,
Выполняют приказы отважно.
Где нажмут, а где выключат смело,
Где пропустят вниманьем миганье,
Мало ль где, где-то датчик заело
И напрасно в мольбе призыванье.

Вот такие технично-картины
Нарисует фантазия зыбко,
Понимаю – мы сами повинны,
Мы рабы фактов времени гибких.
А в другие часы и культуры
Мы бы видели мир по другому,
Совершали бы с ангелом туры,
Или с чёртом ныряли бы в омут.
Но извечно одно – призыванье,
А ответа не жди или скоро…
Что есть вера – уверенность знанья
Вех невидимых, видимых короб.

А не жди – это нужно упорство,
Или вредно, а то не полезно,
Или поздно маячить проворством,
Там своя мера-кара – железно.
Ну, а нам то куда горемычным?
Мы не знаем всех фактов, нюансов,
Мы идём путём предков привычным…
– Шансы, шансы, для всех будут шансы.


                *    *    *

Не везло коту чёрному с детства:
По дороге был сразу утерян,
Нам достался по факту, в наследство,
Но болтался всё больше за дверью.
Он прибился к супруге котёнком,
На квартире, на съёмной, от школы
И везли его в коробе тонком,
Не доехал – бывают проколы.

Сам за великом шёл, до соседей,
Загулял там и к брату прибился,
Они в чём-то похожие в бедах,
И запутались в кошечках-милках.
Раз пришёл без ноги и ободран,
И травился, но был неуёмным,
Всё ходил псом гулящим и одром,
И до смерти был похотно-тёмным.
Аналогия тянется к людям,
Все живущие чём-то подобны,
Говорят, что ушедших не судят,
Но примеры нам вылезут злобно.

Это шило в мешке есть повсюду,
Говорят, что Бог шельму пометит,
Не гляди на наружную удаль,
Они внутренне дикие йети.
Где теперь они – в трупах замёрзших,
Воскресение вряд ли им будет…
Аналогия – грязненький ёршик.
Люди, люди, а были ли люди?


                *    *    *

Сколько живности в нас – всяких лямблий.
Не представить картину слепому,
И в духовном у нас всякий мямлит.
Озираясь в покинутый омут.
А очистка? Чем горше – полезней,
Всё один к одному, так похоже,
Мы не видим причины болезни,
Они после все вылезут в роже.

Сколько в нас всяких внутренних гадов:
И на сердце, в мозгах и желудке,
Да ещё масса всяческих ядов.
Что в еде – как ещё мы не трупы.
Яды пьём, яды смотрим, читаем,
Яды лезут словами, как жалом,
Яды ходят, не штуками – стаей,
Уловить хотят в сильном и малом.
Много нечисти всякой и мрази,
И мы лезем в неё добровольно,
Пусть незнанием опыта влазим:
Получается горько и больно.

Так, о чём мы – что горько лекарство,
Не всегда – это, может, и кара,
Но всегда это выразят ярко,
Так покажут, чтоб жил без помарок.
А кого-то не тронут – творите,
Что хотите, вам вольная воля…
Есть небесный и внутренний житель,
Есть живые и вольностью болен.


                *    *    *

Мы поэзии чувствуем струны,
Они есть, хотя в чём-то незримы,
Это колос – пока ещё юный,
Это голос до боли родимый.
Мы же чувствуем некие сдвиги,
Происходят в сознанье невольно,
И слетают от быта вериги,
И взлетаем за строками сольно.

Каждый чувствует это особо.
Но влетаем все вместе в нирвану,
Это образ, особая область:
Когда счастлив, хотя и не пьяный.
Там и грусть, и обычная радость.
И тоска человека по Дому…
Понимает, без слов мало-чадо
Всю любовь в интонациях, тонах.
Так и нам дали это понятье:
Мы не скот, и мы чувствуем струны,
Не своё это в целом занятье,
Вдохновения поиски трудны.

Кто, кому и на сколько отвалит,
Не понять уму эту науку,
Здесь такие незримые дали,
Но мы чувствуем некую руку…
Мы же чувствуем – колос беЗплодным
Не бывает, полезность есть в злаке.
Это битва – проверка на годность,
Испытание чувством без драки.


                *    *    *

Я фонарь у аптеки представлю:
А мне три фонаря надо сразу,
И аптека в саду – Бога славлю,
И на улицу шляться не лажу.
Тусклый свет не по мне – будет мощный,
Свет диодный, надёжный и яркий,
Чтобы путник далёкий, полночный
Добирался до дома, где жарко.

Век пройдёт – будет мачта надёжно
Всё стоять, не качнётся ни разу,
Это планы, мечты, но и можно
Воплотить их, да здравствует разум.
Дай, Господь, мне ума и силёнок,
И, конечно, всех средств для ремонтов,
Понимаю, что это всё тленно
И не спрячешь от ржавчины зонтом.
Но мне что-то красивое нужно,
Как бы некий толчок креативный,
И пусть ветер: что северный-южный
Всё на круги своя – мы активны.

Мы дерзать будем много и дальше:
И в саду, и в ремонте и в песнях,
И пока ручку держите пальцы,
Мы не дрогнем, не скиснем, не треснем.
Фонари, лампы мощные, песни:
Вы несите свет искренний миру,
Чтобы свет освещал темень лестниц
И во тьме не поймал хитрый ирод.


                *    *    *

Мы блаженства от времени ищем:
Раньше было блаженство от снега,
Получали достаточно пищи
Для духовного роста и неги.
Но меняется время и сроки:
Нынче осень – плодов под завязку,
Мы творили рекою широкой,
И не ждали от снега подсказку.

Нынче всё по-особому было:
Не мои, а от Неба картины,
Не томила в душе слова стылость,
И творились все песни от Сына.
И рождались какие-то строки
Не умом, а внутри – подсознаньем.
Мне не нужен ни повод, ни окрик,
Оно сразу в уме щебетанье.
Как закрою глаза – сразу строчки
Появляются призрачной мыслью,
А потом получается точно,
Прямо в глаз и без хитрости лисьей.

Это правда, от Правды рожденье,
На взыскание грешного брата,
Для сестры, что уловлена ленью,
Богу дорог ничтожнейший атом.
Это образ ядра – электроны
Утащить могут внешнею силой,
Но куда? Там где вечные стоны…
– Милость, милость, верните нас в милость.


                *    *    *

Мне вселенной без Господа мало,
Всюду лезут: тупик и ошибки,
Без Него в стихах, в слоге усталость,
Ну, а с Ним мне – простор и улыбки.
Не томимся без цели бездельем,
И на круге вращаясь всё помним:
Что слова – это сила и зелье,
Что отравит туманом истомным.
 
Сила – правды, в глаз острое жало,
Кто не примет, запустит в нас камень,
А у нас приоткрыто забрало,
Но скисать и травиться не станем.
А отрава – красот словоблудье:
Чик-чирик полетели к соседке,
И никто не швырнёт, не осудит,
Иллюзорность – эпитетом метким.
Иллюзорность, минутная слава,
Что ещё там? Да разные думы,
У нас мозг в этом деле не слабый,
И в нём разные тонкие струны.

Кто и как, и зачем их шевелит?
Скоморохи – понятно, от беса,
Потом лес и в нём тёмные ели,
Но в итоге всё думное взвесят.
Неприятная в целом картина:
Всей планеты ненужное в топку,
Словоблудия в вечности сгинут,
Но пока пейте с ядами стопку.


                *    *    *

Не вредить ни чему их попросят:
Есть такие слова Гиппократа,
Но пока к медицине вопросы –
Там своя бы наполнилась хата.
У Европы – там лечится симптом,
Чем дороже и больше – тем лучше,
А в Китае не выкинут финты,
Там часть древнее, практики случай.

Ну, а в Индии – гомеопаты
Разбодяжат нектар миллионам,
Убирается недуг заклятый,
Конкуренты от зависти тонут.
Что ещё нам – парилка и ванны,
И массаж висцерального круга,
И исколют вас круто, без раны,
И болезнь всех покинет – подлюга.
Сколь врачей – столько собственных мнений,
И всё больше копает наука,
В цифровом и другом измереньи,
Но всё дальше здоровье, вот скука.

Всё дороже и круче микстуры,
Операции сложные – часто,
Где запреты – заморские туры,
Но где корень проблемы – не ясно.
А он там – в голове пациента,
И духовное – цель и причины,
А лекарство не стоит ни цента,
Под ногами, но поиски длинны…


                *    *    *

Узел связи – надёжней под землю
И у нас этой тяжести хватит,
Но другие законы не дремлют,
И разносят по косточкам хату.
Здесь приёмный, а там излученье –
Далеко, да ещё и дублёры,
И машины стоят – не в ученье,
Это крайние меры, не скоро.

Всё стоит, всё продумано чётко,
Не поймают их, в этом есть тайна,
И не надо оглаживать плёткой –
Это Родины щит – он беЗкрайний.
Но надёжней – под землю монахов,
В скромной кельи и – тоже повсюду,
Уж они не дадут бесу маху –
Связь наладят пришедшему люду.
И прикроют – молитвой планету,
Не страшны им враги, томагавки,
Они ищут святые ответы,
А всё прочее – мелкие шавки.

Да, монахи, конечно бы, круто,
Но их мало, здесь тоже проблемы…
Запасные позиции? – чуткость
Здесь нужна, как защита от плена.
Понемногу, помалу, но дружно –
Надо всем Православием грохнуть,
Это Связь, но пока мы недужны…
– Окна в Небо, откройте все окна.


                *    *    *

И в границах есть узел и грани:
Баязет нам в прекрасном примере,
Был давно он, и в памяти ранен,
Это острые трещины веры.
Есть Ливан здесь и в Сирии тёрки,
И у нас много граней в России,
Это жизнь и уделы не мёртвых,
И попытки всё сделать красивей.

Югославия – в гранях и острых,
Вся расколота, кровью умыта,
И нигде не отыщется остров,
Чтобы тишь, да покой, в мире сытом.
Грани, трещины – в мире духовном,
Это восемь в смерть помыслов страстных,
Вот где кровь и дыханье не ровно,
Но кто верит – всё видится ясно.
Там узлы, что никак не распутать,
И границы, как острое жало,
Там серьёзно, навек, не до шуток,
Но нам времени мало осталось.

Всё быстрее бег времени, грани
Всё отчётливей, трещины шире,
И соблазном усиленно манят,
Тяжелее привязки, как гири.
Все узлы, на швартовах стоянье –
Рубит меч веры, образ не новый,
Но извечная грань – покаянье,
Делит мир и снимает оковы.


                *    *    *

Жалко слушать «Маньчжурские сопки»,
Там герои легли, не отпеты,
Сколько их не нашло к дому тропки,
И лежат где-то сиры по свету.
Сколько в мире безродных Иванов
Раскидала судьбина безвестно,
А на родине скурвились пьяны,
Может, заняли тушами место.

Да, такие приколы реальны,
Мы сюжеты те видим повсюду,
И не где-то в Манчжурии дальней,
Это боль и текущая удаль.
Добровольцев и частных компаний,
И в Донбассе, и в Сирии много,
Кто за что, кто за деньги буянит,
Но за всех, как за братьев, тревога.
Все под Богом и пуля не дура,
Цель найдёт и осколков там туча,
Но не будем пророчить так хмуро:
Как судьба и величество Случай.

Там успеть бы промолвить: «Помилуй…»,
И уж мы отпоём тех героев,
Дай им Бог к покаянию силы,
А мелодия жалобно взвоет.
Впереди Мегиддо, там не сопки,
Если гибнуть – за Божие дело,
Да вся жизнь в отступлениях топких…
– Тело, тело… Душа выше тела…


                *    *    *

Перезвоны мы слышим не часто:
Это где-то – где светлые храмы,
Это где-то – где детям есть пастырь,
А у нас - больше темень и ямы.
Да у нас всё ещё бездорожье,
Хотя гравий возили в дорогу,
Без подушки, выходит дороже:
Утонул он и пачкаем ноги.

Да у нас фонари не включают,
Перебьёмся – решили так в центре,
Сидят дома – пусть булькают чаем,
Тут проблем своих вылезло – центнер.
Да мы всё понимаем, не плачем,
Есть фонарик и дома уютней,
Да и чай нынче – выборы пачек
И шатанья по улице мутны.
Так живём и наверное будем,
А дорога? – не ходят здесь в храмы,
Не поют: «Я Тебя не забуду»,
Я не в счёт: я упёртый, упрямый.

Я последний в роду староверов,
Но есть храм – он в соседнем селенье,
Не закрыты там в праздники двери,
И бывают всенощные бденья.
Перезвоны в душе я услышал,
Мне светло и мой Пастырь на Небе,
И мне вера надёжная крыша.
– Едем , едем, надеждою едем.


                *    *    *

Никогда не держали собаку:
Мои родичи, братиков меньших,
Мать шутила: «Сама я за драку»,
Но слыла самой доброй из женщин.
А мои все собаки погибли:
Разной смертью и очень их жалко,
Век их короток, графиком гибким,
Не добавишь им возраста палкой.

Да и трудно – живут на морозе,
На цепи – испугают округу,
И не спят, как в укрытии озимь,
Ох, нет зависти к этому другу.
Вот коты – те живут своей жизнью:
Полежат и уйдут в своё дело,
Не зовут их домашнею слизью,
Приспособили нас – чтобы елось.
Совокупные твари страдают:
Здесь и климат, и разные страсти,
Из-за нас оказались все с краю,
И не могут натешится в ястве.

Из-за нас, и нам всё не исправить,
Но в пророчествах – где-то есть город,
Он, конечно, для Божией славы,
У животных особая гордость.
Огонь-лев – это вам не собака,
И орлу вы загляните в очи?
Там глаза на волу? – видят всяких,
Кто нечистый и добрый – не очень.


                *    *    *

Что такое есть мощная фаза? –
Это целая сеть из потенций,
Да весь мир электричеством связан,
Но, похоже, допустит коленце.
Заземляет всё больше и круче,
По закону допустит пробои:
Возомнил, что он слишком учёный,
Не на том основании строит.

Это будет сошествие молний,
Это гарь изоляции, искры,
Мало кто про инструкции вспомнит,
И напрасно от ужаса выкрик.
А инструкция – выше и выше
Отрываться от зла, от земного,
Не глядеть в копошение мышек,
А искать примирения с Богом.
Безопасность –  иметь один полюс,
А не два, как мы делаем часто:
Так бурьян вокруг полюса полют,
И сухой выбирают участок.

Тавтология очень уместна:
Повторять и учить дар инструкций,
Это выбор стояния места,
Это выбор главенствия функций.
А представьте ту фазу, да в разных,
Очень мощных в свой пик гигавольтах,
Что останется в атомах грязных…
– Больно, больно, за этот мир больно. 


                *    *    *

Управлять запредельным потоком:
Не могу, да и в целом не буду,
Он придёт ограниченный сроком
Моих дум и оковами буден.
Он придёт после слёзной молитвы,
И там знают мои воздыханья,
Там дают кончик тоненькой нитки,
И клубочек идёт к окончанью.

Как всё просто, легко и приятно
Прочитать и лететь лёгкой птахой,
Всё вперёд, без дороги обратной,
А пахать? – образ радостных пахот.
Но, не выдавишь строчку насильно,
Это гениям умным подвластно,
А у нас или есть и обильно,
Или нет, не подмажете маслом.
Нет мне темы, мечты, даже сказки,
Нет и образов ярких и жгучих,
На глазах – вроде тёмной повязки,
Но иду, может, песня везучей.

Я иду, Поводырь тянет нитку,
И Он знает надежды дорогу,
Понимаю, какой бы я прыткий
Не казался, не вытяну много.
Запредельное – в этом есть тайна,
Там мечта – не моя, а народов…
Каждый здесь необученный чайник,
Каждый ищет надёжного брода…


                *    *    *

Есть диагноз точнейший и генный,
И его не столкнуть, не объехать,
А есть мифы, сказанья, легенды,
Полуправда, гаданье, как эхо.
Много вычурных, призрачных сказок:
Колобок там поёт, явно тенор,
Буратино там сам, без подвязок,
Закопает монеты без лени.

Да, монеты лежать будут долго,
Их чеканили даже шумеры,
И найти их легко, не иголка,
Есть приборы, чтоб делать замеры.
Дело к кладу, а клад не объехать,
Это то, что искали и будут,
Для меня клад – то грани успеха,
Что Бог даст в «Я Тебя не забуду».
И успех не в количестве денег,
Не в издании множества книжек,
А чтоб чётко, без призрачных теней
Мир духовный стал ясным и ближе.

Разъяснить и себе и потомкам,
Что легенды – родня скоморохам,
Оболванят красиво и звонко,
Но потом будем горестно охать.
Сказки, мифы – красивое эхо
Улетит с наших лбов, отражаясь,
И вот Суд и его не объехать…
– Рая, Рая, ищите все Рая.


                *    *    *

О гармонии мира мечтанья:
Это так, мы же плоть, мы же тело,
Но наш дух унаследовал знанья,
Чтобы всё это вместе гляделось.
Мы же музыку чувствуем нежно,
Каждой ноты вибрацию, тембры,
Ощущаем весь космос безбрежный,
И настрой настроения, темпы.

Мы гармонию видим в природе,
И узор архитекторов, сложный,
Различенье цветов – дар пригоден,
И носить гармоничное можем.
Переливов гармонии много:
Это вам не беЗсмысленный хаос,
И в церквях, где поют, славя Бога,
Нам гармония с духом осталась.
Там акустика, там и тональность,
И певцы понимают напевы,
И становится рядышком дальность,
Понимаешь: кто правый и левый.

Эти бум-бум и трах-трах – не правы.
Это битые стёкла, мир трещин,
Это больше для денег и славы,
Для толпы и прельщения женщин.
Да, капканы из псевдогармоний,
Нам везде приготовлены лихо,
Кто и как наши струны заденет,
Размышлять надо долго, без крика…


                *    *    *

Много мусора разного в жизни
И причинно-трагических связей:
«Третье небо» – типичные брызги,
Хорошо если в лучшее слазим.
Но обычно не так и красиво,
И чужое нас горе не учит,
Мы почувствуем личное иго –
Как управит величество Случай.

Когда поздно рыдать и метаться,
Не подстелешь под прошлым соломки,
Не вернёшь ни подруги, ни братца,
Ни других – кто нам в памяти громки.
Но ничто не проходит беЗследно:
Где-то вылезут эти огрехи,
Отвечать надо умным и бедным,
И богатым «дадут на орехи».
Да, вся жизнь в тупиковых поступках,
Мы не знаем всех истинных правил,
Проступает обычная глупость,
Исправленье кому-то оставим.

Не помочь нам ушедшему другу,
Но, быть может, напомним потомкам:
Мы заложим в строительстве Угол,
От Него и причины не ломки.
Кто не знает Кто Угол и Случай? –
Псевдонимы вселенского Бога,
С Ним причины трагизмом не мучат…
– Много, много, учить надо много.


                *    *    *

Из духовных картинок картина:
Так в мозаике выглядит пиксель,
Если что-то из графики вынуть –
Непонятные вылезут иксы.
Этих пикселей множество всюду,
Ну, а вера их сложит в программе,
Происходит обычное чудо –
Озарение в цвете и гамме.

По-другому мой мозг не представит:
Недостаточно знаний, культуры,
Он за виденье пикселей славит,
Он уже не слепой и не хмурый.
Понимает, что вирусов много,
И мешают другие программы,
И откуда идут эти ноги,
И зачем эти кочки и ямы.
Молодым это больше понятно,
Они все зацифрованы дети,
И, увы, не вернутся обратно
В образ старых прошедших столетий.

Ну, а наши деды и старушки?
Им без пикселей многое ясно,
Про Любовь им шепнули на ушко,
Это главное в видах прекрасных.
Вся мозаика сразу из кучи
Превращается в любящий образ –
Это Сын, всепрощеньем могучий…
И есть зло, преогромная кобра…


                *    *    *

Философское всё-таки нужно:
Это вам не рубить где-то ели,
Пусть каналы мы вырыли дружно,
И с моторами в чём-то успели.
Но мозги выбивали насильно:
Философские шли пароходы,
Одарили умами обильно
Мы врагов и отстали на годы.

Построение рая без Бога,
Как повтор вавилонского бреда:
Не сошлась у республик дорога,
И пошла в непонятках беседа.
Но с другой стороны – это образ,
Что мы все без духовного слепнем:
Нет постов – зато голые рёбра,
Без молитв – но есть горсточки пепла.
И сейчас на распутье держава:
Тянет лебедь, рак болен, а щука –
Та в оффшоры подлюга сбежала,
Аж зевота и мерзкая скука.

Остаётся собрать свои камни
И построить старинную крепость,
Обновить на духовное память,
А не строить тупую нелепость.
Философское всё-таки корень,
Здесь не жалко хвалений и оды…
– Просыпайтесь кто друг и не болен.
– Возвращайтесь назад пароходы.


                *    *    *

Ты стихов очищенья попросишь,
Их не станет у Высшего меньше,
И в душе у нас чище – не осень,
Как в девичестве юном у женщин.
Шелуха, как листва, облетела,
И раскрыли цвет новые почки,
И идём мы в неведомом смело,
Мы поверили Библии точной.

Мы летим – наши крылья надежда,
Из поста и молитвы – два взмаха,
Что творили мы в глупости прежде,
Мы творили без Божьего страха.
Это корень премудрости Божьей:
В ней начало, конец, середина,
И сейчас у нас климат пригожий,
Мы в посте – ради Божьего Сына.
Рождество у нас скоро – наш праздник,
Это светлая точка вселенной,
Но народ у там-тамов увязнет,
Новый год замутили – для тленных.

Извращение сроков и даты,
Это зверь стал у входа рожденья,
Всё идёт по канонам проклятым,
Не моё, то Писания мненье.
А стихи – это лучики света
В темноту, может, кто-то прозреет,
И проснётся неведомый где-то…
– Злее, злее, в кончине враг злее…


                *    *    *

Очищение – есть или будет?
Вот вопрос интересный и святый,
Кто швартовы на пирсе отрубит,
Не вернётся на берег заклятый.
Впереди будут штормы, туманы,
И волна настигать и встречаться,
И акулы кишеть будут рьяно,
Но есть курс, обозначенный в святцах.

Есть Живая Вода и припасы:
Это то, что творили святые,
Впереди горизонт очень ясный,
Не удержат нас цепи литые.
И, возможно, вновь будут туманы,
Но звезда Рождества – она в сердце,
Ну, а с нею идти будем прямо,
И, дай Бог, пусть она не померкнет.
Не померкнут другие святыни:
Богородица – нас не оставит,
Сын – во веки веков, присно, ныне,
Дух Святой и Отец – в вечной славе.

Очищение – это наука,
Нам самим не понять, не осилить,
Вера может протягивать руку
И даёт даже слабому крылья.
Очищение – было и будет:
Не реветь, не стонать, не ломаться.
Это шансы заблудшему люду –
Оказаться пусть с краю, но в святцах.


                *    *    *

Я опять, это образ – заплачу,
Зарыдаю в молитве, без силы,
Понимаю – без цели я кляча,
И слепой, и повязанный филин.
Полежу, подремлю, найду ноту:
Ту, одну, что потянет нить песни,
Помогают мне в этой работе,
Горизонт раздвигают не тесный.

По вселенной могу и на землю,
По воде хожу, лезу по скалам,
Моя цель – разбудить, други дремлют,
Или так копошатся чуть, вяло.
Понимаю – не просто, но нужно,
И надежда, и вера – помогут,
И слова опускаются дружно:
Образ – цугом, эх тройкою, в ногу.
Мы поскачем лихие джигиты
Без кольчуги, но с шашкою острой:
Все арбузы на прутиках сбиты…
Но, опять вокруг море, в нём остров…

И опять я один во вселенной,
И никто не придёт, не услышит,
Не попросит сей пищи отменной,
Грызуны рядом, мелкие мыши.
Так из образов – истинный поиск,
Не найти мне без Света покоя,
На песке и сюжет не построить…
– Воешь, воешь, без образа воешь.


                *    *    *

Всё земное когда-нибудь минет,
Это краткий, но сильный учебник,
И покроет мир, образно, иней
И не будет молитвы лечебной.
Нам сейчас можно много исправить,
Попросить и подумать серьёзно,
Поглядеть на духовные яви,
Цель увидеть в событиях грозных.

След оставить себе и потомкам,
Пусть в делах милосердных, примером,
Здесь не надо быть славным и громким,
Здесь вполне хватит в образе сером.
Это новая цель, измеренье,
Там и мера, и ставки другие,
Там другие нетленные деньги,
Не игра, а решенья – на вылет.
Попросить – дать дар веры для ближних:
Это лучшее, что я представил,
И не сам, помогли в строках книжных,
Это центр христианства, всех правил.

Вера – дар, здесь слова не помогут,
Угасают в неведомом звуки,
Но вот строки работают много,
И нас Logos без устали учит.
Все слова – это поза на ветер?
А стихи – это дар для ответа?
Улетел ветер, образ не светел…
– Буквы, буквы, не будьте кометой…


                *    *    *

Как водить можно стадо в пустыне
Сорок лет без вина и без фруктов?
Это стадо – Россия доныне,
Не везёт нам пока ещё крупно.
Мы роптать и буянить готовы,
Да ещё по границам уколы,
И внутри наркоманы, оковы
Нам по чину, мы любим околыш.

Чтоб за нас всё расписывал батька:
То есть царь, то генсек, то правитель,
Что пришёл, и ему нет, не сладко,
Это видит внимательный житель.
Не дойдёт он наверно до царства:
Уже годы и ноша сурова,
Но, пока что, он полон азарта,
И, дай Бог, мы дозреем до новых.
Так и вырастет новое племя,
Что не вспомнит греховного рабства,
И, чтоб полностью выразить в теме:
Мы достигнем высот государства.

Где-то фрукты у нас перекрыли,
И вина нам привозят всё меньше,
Но сады заложили, как крылья,
И вино – это больше для женщин.
А мужи – это больше монахи,
Им в веселье ни стопки не надо,
У них крыльев пасхальные взмахи…
– Радость, радость, вселенская радость.


                *    *    *

Размышленья о тонкостях мира:
Это сильно тончайшая плёнка,
Неумышленно делаем сирот,
И последствия вылезут ёмко.
Мы не знаем всех пунктов, нюансов,
Что ведут к протыканью преграды,
Что виной? – сбой в роду, окаянство,
Или рок и так будет, так надо?

Если даже у нас есть проблемы,
Что же делать, кто правит державой?
Не избегнуть поднятия темы:
Он всегда возникает гвоздь ржавый.
Это рядом стоящие пункты:
Чистота – заражение крови,
Как народ – и правление хунты,
Как присяга – с блужданием в слове.
Присягнули мы Третьему Риму,
А четвёртого нет, и не будет,
И погибшие срама не имут,
А мы живы, зациклились в уде.

Мы живём в этих тонкостях, рядом,
Она в нас эта тонкая плёнка,
Рядом враг, с заражением ядом,
Чтоб не слышали грохота гонга.
Он гремит, вся планета грохочет,
Катаклизмы всё чаще и ближе…
– Приоткройте духовные очи…
– Вижу, вижу, скажите, что вижу…


                *    *    *

Слаб и немощен в силе и духе,
А хотел бы – как видят пророки,
Чтобы вовремя сделали шухер
Мои ближние в грозные сроки.
Да, хотелось помягче соломки,
Но, увы, будут биться и падать,
Раз не видят в знамениях громких –
То, что сразу бросается взглядам.

Раз весь мир веселится и пляшет,
Они тоже ему солидарны,
Это вроде невидимых бляшек,
Кровь и тромб они связаны, парны.
Через кровь оживает система
И идут операции в мозге,
Но когда поменяется клемма.
Все за веянием бросятся броским.
Поменяли давно – мы столетье
Не туда направляем усилья,
Календарь у нас весь из отметин
И подрезаны верные крылья.

Кто, что помнит? – быть может, монахи,
Да ещё из мирян единицы…
Мокрой курицы жалкие взмахи,
Все погнались за близкой синицей.
А журавлик надежды – он в Небе,
Далеко и его не пощупать…
– Да, пирует, без Бога, отребье…
– Это видно любому без лупы…


                *    *    *

Не солгать мне придуманным в песне,
Эти строки – открытая, правда,
Они вроде как в образе лестниц,
Что из ямы, за плодом из яблок.
Я и сам от начала всё лезу
И не знаю сюжет, середину,
И дадут в окончании весу?
Упадут, в неизвестности сгинут…

Значит надо на пояс страховку:
Упование, веру, надежду,
И тогда получается ловко,
Раз есть память в падениях прежних.
Но раз пост – то сурова картина
Возникает и образ угрюмый:
Елисей и медведи, зверины
Растерзали детишек, что юны.
Они просто паскудно играли,
Как мы все, но они безнадёжны,
Сорок трупиков, жалобных, малых…
Так и нам вынут саблю из ножен.

Что ещё нам сказать в назиданье:
Обнадёжить, направить, утешить,
Так и было, во множестве раньше,
Но завёл в яму лютую леший.
Но есть яблоки Жизни из Рая,
И рубить надо Кверху ступени…
– Не солгу, Провидение знает.
– Тени, тени, из прошлого тени…


                *    *    *

Посмотрите – кто правильно славит:
Пару тысяч – разрезы столетий,
Сколько чуда и всяческой яви
Нам в истории звёздочкой светит.
Но мир звёзды другие находит:
Кто богаче – в неоновых бликах,
Кто беднее – тем падают крохи,
Вся сенсация важная – в криках.

Протрубить, пусть мгновенье прославить:
Для газеты, на радио, в лайках,
Здесь используют – бедствия, слабых,
Не нужна сокровенная тайна.
Вся планета загажена – мусор
Он везде: в океане, в пустыне,
И в мозгах – самомудрие с усом,
А на вере с надеждою – иней.
Да, сейчас информации – туча,
И с горы она катится комом,
И всем правит величество Случай,
Но здесь полюсы разного тона.

Для нас Случай – могущество Бога,
А для мира – абсурдная тайна,
И нам вера – прямая дорога,
А мир крутит – удачливость майнят.
Слава Отче, Христу, Духу Святу
И наш Крест – перекладина влево,
Это в графике правильно взятый 
Курс, который выводит на Небо.

                *    *    *

Я припомню, что нынче суббота:
Это день адвентистов священный.
Это день их покоя, без пота.
Они верят, что этим прощёны.
А другие по пятницам просят
На молитве Аллаха о Рае,
Чтобы гурии – чистые росы
Окружили потом сладким паем.

Эти в смертниках пачками бьются,
Те упёртые – чисто фанаты,
А бес ходит по праздникам люто…
Нам воскрес в воскресенье Распятый.
Есть такие концы искушений:
Всё вокруг самосудных обрядов,
Хотя базу подводят без лени,
Но где встанешь, порой, там и сядешь.
Ну, да это уже неизменно,
Пусть делами очистят, что смогут,
И у нас много нечисти пенной,
И мы путаем, спящие, ногу.

Кто в обряд, кто в сердечной молитве,
Но не может дойти до иконы,
Но не дремлет лукавый бес, изверг,
И в заботах все суетных тонут.
Православье почтило субботу,
Нет поста – отличаем от буден,
Но Воскресшему – вечную оду:
– Мы Тебя никогда не забудем.


                *    *    *

Выходи из убежища песня
На простор, на прямую наводку,
Мы же знаем все цели, из местных,
Пусть получат в подарочек сотку.
Мелочится, не будем, преграду
Разнесём и себя не подставим.
Мы словами простыми, без мата
Сокрушим загражденья из стали.

Но не сразу вперёд, оборону
Мы свою создадим в виде цепи:
Непрерывных громад многотомных,
И нам с тыла болванкой не влепят.
Дострелялись до слов о болванке,
Так болваны у нас не чужие,
Они рядом, в тылу, носят ранку,
Да при виде их муки кровь стынет.
Они видом похожи на зомби:
Суетятся, жуют и не плачут,
Что давно уже, в детях бездомных,
У них мысль о вождении тачек.

Но где цель? Никуда не доедут:
То ремонт, то проблемы с бензином,
Они задом в прошениях к Небу,
И не верят в Рождение Сына.
Походили, «Катюшу» попели,
Разогнали словами туманы…
– Мы идём к Рождеству, мы у цели.
– Званы, званы, здесь многие званы…


                *    *    *

Это реквием-плач по буксирам,
Что ушли постепенно на свалку,
И я стал неким образом сирый,
Мне ушедших работников жалко.
Не такие уж были комфорты,
Но там дух был семьи-экипажа,
Да ещё ситуаций не тортных
Предоставили – знали, что скажем.

Возникали экстримы по чину,
И портов там исхожено много,
Видел Керчь – не поставите минус:
Митридат и канал, как дорогу.
Был зимой и в осенней штормяге,
И на гору весной забирался,
Кто же знал, что там мост нынче ляжет
И покажут – как ставилась арка.
Но Бог знал и Одесса родная –
Наш был порт и остался родимым,
Воронцовы там с Дюками знали,
Что с Россией семья – не делимы.

Севастополь – жемчужина, сердце,
Разве мог быть оставлен безумцам,
Им под хвост, что насыпано перцем,
Цепь поступков – по рангу, что юнге.
А буксиры? Их всех растерзали,
И у новых команды пожиже:
Как страна, как реальные яви,
Но зарю – воскресения вижу.


                *    *    *

Колесо вы представите с белкой,
И ступени там крупно и рядом,
А что там за решёткою – мелко,
Там остатки от райского сада.
Кто увидит в мелькании, вспомнит?
Кто немного замедлит движенье?
Вот для этого – года цикл сложный,
Весь имеет постами деленье.

Колесо замедляется к пику
И нам в Пасху в окошечко выйти,
А сейчас – Рождество, мы без крика
Свой закрутим в мозаике винтик.
Рождество – это аз, первый лучик,
Ну, а Пасха здесь будет омега,
В интервале нам крылья улучшить,
А не в круге беЗсмысленно бегать.
Круг – он страшный и мёртвых утянет,
Где-то выбросит их центробежно,
Но в окошко есть выход на Камень,
А там Сад, горизонты безбрежны.

Дали образ мне в целом понятный,
Как до белочек мне докричаться,
Грызуны и им бегать приятно,
Но я верю есть годные братцы.
Есть сестрицы, есть верные дети,
Все мы бегаем, с круга есть выход…
Рождество – в темя лучиком светит.
– Горе, горе – круг, горькое лихо…
                *    *    *

Понасмотрятся всякой бодяги
И в душе зарождается ересь,
Мир жестокий, в нём разные флаги,
И в итоге выходит всем – перес.
Все делёны на – бедных, богатых,
На счастливых, довольных, не очень,
На здоровых, больных, спор до мата,
По раскладу всем – поздняя осень.

Но, исчислят нас рано ли, поздно,
Взвесят строго, все крохи фасуя,
Приговор может выглядеть грозно,
Но мы ждём и мгновеньем рискуем.
Нам самим надо косточки взвесить,
Ту, грядущую горсточку праха,
Поразмыслить с текущими – если,
И решить что: молиться ли, ахать…
Можно страусом низко в песочек –
Ковыряться, где сладкие черви,
Или в Небо, где адрес – Свет, точен,
Но здесь надобны крепкие нервы.

И здесь надо смирение в духе,
Это гвоздь христианской программы,
А в бодяге разводятся мухи
И других много нечистей странных.
Ерунда – это просто, понятно,
Убиваем мы ждущее семя,
Это всё будет взвешено платно…
– Дремлем, дремлем, до текела дремлем.
                *    *    *

Где найдём мы смирение в мире?
В монастырь – там в работе обитель,
И везде найдут плотские гири,
И грехи, что утробу пресытят.
Мы не скроемся в дальних пещерах,
На горе и на острове в море,
Это в нас где-то выборы веры,
Это в нас где-то истины спорят.

Обвинить можно всех очень круто:
Это мы прямо белы, пушисты,
Это в нас исключительный хутор
И мы к Богу в молениях истых.
Где-то труд будет в пользу смиренью,
Где-то цепи железные с миром,
А за левым плечом идол с тенью,
Где найти нам убежище – сирым.
Но Бог знает все наши уловки
И кого-то болезнью утешит,
Кто-то снова в огонь перековки,
А за кадром всегда где-то леший.

Богу всё предызвестно, Он учит:
Где для нас будет лучшее место,
Как бы принцип дверей, некий Случай,
Мы же, образно – грубое тесто.
Кто и как, и к чему мы подходим:
Они разные в мире подходы,
Но одно мы постигнем за годы –
Не обманут опять пароходы…
                *    *    *

Не хочу даже рядом быть близко,
На гектаре одном не присяду,
Они пишут бестселлеры книжки
Все пропитаны суетным ядом.
Во главе там, конечно – сомненье,
Осужденье, смакуют чернуху,
Что ж получат серебряник-деньги
За урон нанесённый Свят Духу.

В этом нет исключительной славы,
Все калифы на час – на Парнасе,
А за слово ответят, с отравой,
Этот пик вознесения ясен.
Всё – проехали этих уродов,
Здесь в себя поглядеть надо строго,
Чтобы нотой, какой всем в угоду,
Не наделать в Дороге порогов.
Но пороги бывают под горку,
А мы рубим на гору ступени,
И слова у нас с привкусом горьким,
Но кто съест – не начислят тем пенни.

Скорлупа этот мир – осужденье
Ни к чему, если нет сердцевины,
Это ветра безумное пенье
На дорогах и странствиях длинных.
Сердцевина – от Духа рожденье,
И есть образ – мир внутренний-внешний…
Что внутри – это ясно, без тени,
А снаружи мир проклятый, грешный.
                *    *    *

Фильм «Хожденье по мукам» - серьёзный,
Там на фоне жестоких событий
Типажи все подобраны звёздно,
Не дано, не испытанным выйти.
И у нас перелом нынче века,
Юбилей и столетие бойни,
Фон, подобранный с гаджетом декор,
И мы с теми героями двойни.

Тоже ссоры и тёрки с родными,
У кого-то проблемы с начальством,
Есть гордыня, завышенный имидж,
А кому-то досталось нахальство.
Сериал эти муки украсил,
Где романтика, где и геройство,
А по жизни все звёздочки гаснут:
Не так ярко, всё серо, не бойко.
В сериале те тёрки смакуют
И у нас притупляется привкус,
И на фоне обыденных сует
Мы не ждём сабли взмах по загривку.

Он приходит, как рок – неизбежность
И мы видим тех рядом героев,
Ну, а мы вроде зрителей нежных
Лишь обсудим соседское горе.
Кто-то муки неправильно понял,
Тех куда? Завернут ли по кругу?
Осознать, что здесь с саблей погоня,
И по вере в прибежище  к Другу.
                *    *    *

По какой нам помчаться дороге?
Без конца и без счёта развилки,
И везде бес невидимый в злобе
Ожидает в объятиях пылких.
Столбовые – там ложные знаки
Заведут в тупики и засады,
Обвенчают с неверными в браке,
И дадут чашу с суетным ядом.

Но судьба у России другая:
У нас реки ведут в океаны,
В пять морей из Москвы – кто не знает:
С Богом наши пути, дар, осанна.
Все пути на Москву крестным ходом,
Так прошли и пройдут в Божьей воле –
Пароходом, пешком, в непогоду,
И глядишь, будет блудный отмолен.
Мир – асфальт, что приводит к помойке,
А у нас будут чистые реки,
Но пока всюду поиски стойких,
И прорывы до истины редки.

Да, пока наши реки клоаки,
Но процесс очищенья запущен,
И разруха – не ложные знаки,
А предвестница будущей кущи.
Так всегда было – ямы, развилки…
А река, она к цели приводит,
Но пока что мы чешем затылки…
– Воды, воды, не держат нас воды…
                *    *    *

Кружева из серебряных нитей,
Нереально волшебные связи,
Это грезится в теме избитой,
Но мы этим удачу не сглазим.
И слова могут доброю ниткой
Так пойти, отдыхают узоры,
Или стать преткновением, пыткой,
И закрыть словоблудием створы.

Эти вязи, изгибы, сверканья –
Могут разные мысли тревожить,
Стать красивой прозрачною тканью
Или влезть острой нитью под кожу.
Но нам надо из нитей картину
Так связать, чтоб увиделось чётко,
Что есть плюс и погибельный минус,
Добровольность и жёсткая плётка.
Ну, а вязь – это масса нюансов,
Кружева – возвращенье по кругу,
И с отделкой серебряной ранцы,
Что помогут в походе, где туго.

Так дошли до похода в узорах,
Где-то там впереди есть сверканье,
Волшебство нереальное взорам,
Рождество – это детское знанье.
Рождество – это чудо планеты,
Рождество – это пик украшений,
Рождество – это створы воспеты…
– Тени, тени, есть чёрные тени.
                *    *    *

Равнодушием выпасть в осадок,
Есть такие нам образы духа,
По-любому наполнишься ядом
И пойдёшь набивать своё брюхо.
Это жизнь, мы её проходили,
И сейчас эти рядом сюжеты,
Все уходят до слабостей милых
И для них эта песенка спета.

Солидарные вроде бы люди
Православию – факт, но не больше,
И других они больше остудят,
Незаметные вроде бы, в толще.
Да вся масса людей солидарных
По каким-то особым канонам
Проживает все годы ударно,
А по сути, являясь лишь фоном.
Не для них эти строгие рамки,
Всё игра, соблюденье традиций,
Пусть другие натрут свои лямки,
А мы спрячем в невинности лица.

Равнодушный – да это же тёплый,
Тот, что образно, брюхо тревожит,
Его вывернут разом и оптом,
Это факт в Откровениях Божьих.
Это слог от сочельника строгий,
Полетели от трения искры,
Узнаваемый образ для многих…
– Мысли, мысли, тревожные мысли…
                *    *    *

Многогранность открылась в проблемах
У людей, и у всех по-иному,
Всех по-разному крутит бес-демон,
Все по-разному с ближними тонут.
Здесь не будет готовых советов,
Выплывать будет каждый особо,
И искать разрешения метод,
И продлится сё долго, до гроба.

Многогранность спасения – чудо,
Многогранность погибели – тайна,
В этом есть изначальная мудрость,
В нашем кратком отрезочке тайма.
Гонг ударит – судья остановит:
Все текущие миг-перетёрки,
Не открыто сюжетов здесь новых,
Всё уж было и в царствии мёртвых.
Многогранность, но в целом – шаблоны,
Все параметры строго по кальке,
И в итоге забьют миллионам
Без конца и без счёта  пенальти.

Как спасись? – в непрестанной молитве,
Быть готовым удары те встретить,
Одну грань должен помнить голкипер –
Про черту меж мирами, на свете.
Про черту между Светом и мраком,
Между злом и добром во вселенной,
И приход многогранности – знаком,
Что волна нас ударила пеной.
                *    *    *

Кто не знает про тучу болячек –
Чем болел человек и болеет,
Это семьдесят тысяч заначек,
Что находят убогого клеем.
А врачи эту тучу гоняют,
Висцеральный же круг неизменен,
Вылетают несчастные в аут:
Кто от глупости, борзости, лени.

Там ещё пара тысяч есть сверху,
Чтобы всем исключительный случай,
Подберут индивидууму мерку,
Не отвертится, будет измучен.
Так тогда получается – муки,
Это часть изначального плана,
Это сзади за шиворот руки,
Что ведут нас слепых, полупьяных.
Но не все эти муки приемлют,
Все мечтают быстрее их скинуть,
Не хотят уйти аутом в землю,
Но из рук извернутся налимом.

Так и крутятся шустро, до смерти,
Всё на химию делая ставку,
Как и все, как и масса инертных,
И врачам обеЗпечена явка.
А Бог любящий травку под ноги,
И плоды, и живящее Слово…
Пожалел Боже раньше убогих
И давно исцеленье готово.
                *    *    *

Что-то вспомнил о третьей кафизме:
Там псалмы есть, от Духа пророки,
О Христе, о распятии Жизни,
И других вразумлениях многих.
И псалмы эти в храме читают,
Но невнятно и вряд ли услышат,
Это личным является паем,
Для мозгов просвещеньем не лишним.

Всё же тысячи лет вам не шутка,
И для трёх есть святыня религий,
И Псалтырь не служебная утварь,
А чтоб нам зафиксировать миги.
Мы летим, мы мелькаем, грохочем,
А здесь тихо читают, невнятно,
Но душа понимает и очи
Открывает на правду обратно.
А Великим постом даже дважды
Это всё нам прочтут за неделю,
Чтобы всем избежать сетей вражьих,
А вначале их песнями пели.

Это чудо на древнееврейском:
Там тоска и восторг, и мотивы,
Там надежда с указами действий,
Это тысячелетнее диво.
Не пойму я на древнееврейском,
Очень смутно – церковнославянский,
И читать бы всё это семейством,
Чтоб не жить, как мы все, в окаянстве.
                *    *    *

Как псалом вам исполнить прекрасный,
Креативный и яркий, особый,
Гармоничный слог, смазанный маслом:
Ни слова, ни мотив не коробит.
Я такие букеты увидел,
Их дизайнеры делали долго,
Они жили и фото – их идол,
Да и тот ляжет скоро на полку.

Всё прекрасное так скоротечно:
Это миг, дуновение ветра,
Это где-то далёкая млечность,
И её не измерите метром. 
Но цветы – то остатки от Рая,
И мотивы оттуда, наверно,
И дизайнеры всё собирая,
Вдохновение ловят на нервах.
Это прутик сюда, нет подальше,
Эту веточку с этим наклоном,
И вот так освещение ярче,
И мелодию этаким тоном.

Все дерзают, все пробуют ноты,
Ну, а мне бы макетом готовым,
И слова не на миг, для работы –
Словом, словом, негаснущим словом.
Раз прекрасное быстро проходит,
Пусть моё служит долго, как надо…
– В годы, в годы, в далёкие годы.
– Радость, радость, в гармонии радость.
                *    *    *

Где-то это давно уже было,
Где-то там это есть, и там много,
По эпохе дают, всё как милость,
Через сон вдохновение трогать.
Кто-то двигатель сразу увидел,
И таблицу скачал Менделеев,
Это есть всё в написанной Книге,
И мы рвёмся к прогрессу скорее.

И пошёл снежный ком технологий,
Этих нано и квант завихрений,
По эпохе скачают им в лобик,
И проснётся одаренным гений.
Но эпоха к концу, будет круто,
А в итоге – всё та же дубина,
Будет спор за мольбу почему-то:
За Аллаха, Отца и за Сына.
Всё на круги своя, всё по плану,
Но у нас воскресение брезжит,
И как все прогибаться не станем,
Пусть ликует фанатиком нежить.

Здесь фанатик, там тайно-масоны,
Враг один – Православья твердыня,
Вот её и попытка: у сонных
Растащить для антихриста ныне.
И во сне нас Господь не оставит,
Закачает, как надо ответы,
Православие в правильной славе…
Но пока мы – как малые дети… 
                *    *    *

Мы идём, в маскхалаты одеты,
А идти надо гордо в тельняшках,
Не лежать, когда сбоку, что светит,
И не думать о танцах и чашках.
Не про деньги и сущее мысли,
А про то, как пройти это поле,
Не зигзагом и поиском лисьим,
А по снегу дорогу всем торить.

А лежать можно даже десанту,
И всё игры играть на дисплее,
Или в шубе залезть мира санки,
И пусть вера пока где-то тлеет.
Но враг лютый находит все жертвы,
Хоть лежи, не лежи – ты добыча,
У врага разъярённые нервы
И он с силой немерянной, бычьей.
С ним играть и шутить – не потянешь,
Разорвёт, ровно тузики грелку,
Раз в чужие забрались вы санки,
Заплутали все в поисках мелких.

Это рядом из жизни примеры,
У других они разные с виду,
А по сути – проверка на нервы,
Сразу видно – где главный твой идол.
Образ веры в пути – маскхалаты?
Для чего тогда носим тельняшки?
Для чего тогда крестик с Распятым?
– Деньги, игры, да шубы и чашки…
                *    *    *

Всё же хочется чуточку вальса,
Но не с дамой, а с Духом круженье,
Улететь в неизвестное дальше
И не чувствовать местное жженье.
Нас возносят, бывает, мотивы
На какую-то новую планку,
Открывают духовное диво:
И в сонате, дудуке, то в танго.

Как цветок распускается в вазе,
Так и мы раскрываемся шире,
Это, как бы, подобие мази,
Чтоб смягчить наше трение в мире.
Это, как бы, при жажде в пустыне
Нам глоток родниковой прохлады,
Когда пьёшь и никак не остынешь,
А вокруг встают свежести сада.
Это, как бы, подобье нирваны,
Про которую тоже гаданье,
Но мы музыкой к Высшему званы
И душа отзывается данью.

Просыпаются разные чувства,
И мы чувствуем, что мы не звери,
Это Слово – изложено устно,
Это ширь, что умом не измерить.
Вальс то грустный, то светлый и нежный,
И мои вам не ведомы струны,
Но и вам хватит звуков утешных…
– Думы, думы, есть светлые думы.
                *    *    *

За «Балду» Пушкин где-то ответит,
За базар отвечают ребята…
А у шельмы весь путь из отметин,
Да простят мне штрихи, неприятны.
Он масон от мозгов до печёнки,
И в приметы и призраки верил,
А по льдам ходил суетным тонким,
И ушёл очень рано – в дуэли.

Ну, не он, а его подстрелили,
Ну, не дали быть подлым убийцей,
Умирал он в сознанье и силе,
Разыгралась трагедия в лицах.
Что и как, и к чему перевесит,
Где та грань между словом и делом?
Для потомков ли добрые вести
Или грязные сплетни на белом?
Да, пример всем известный и скорбный,
И не тронь, а то сам обожжешься,
Но нас тайна масонская горбит,
Ну, не нашей и мерзкою осью.

Но молчанием Бог предаётся,
И покойного где-то зарыли,
Пусть простит его тайного Отче,
А не знаки – масонские крылья.
Я лишь точки над буквой расставил,
Да простят меня грешного буку,
Не сменить даже гениям правил…
– Буквы, буквы, для вечности буквы…
                *    *    *

Мир представился в образе зомби:
Что пониже, то просто адепты,
Чуть поглубже – глубин катакомбы,
И всё вяжут сверхтайные скрепы
Кто толкает крутые идеи?
А фанатики толпами в бойни,
И все связаны клятвами-клеем,
Всех используют способом дойным.

Эти красные, эти фашисты,
Эти строят по циркулю камни,
И венчают всё деньги нечисты
При анализе подвигов дальних.
Да и ближняя грязь – толерантность,
Тоже родом и духом оттуда,
Сплошь и рядом – покорному гранты,
Это кровные братья иуды.
Так оттуда все ноги – с Сиона,
Эта лютая связь конкуренций,
Управляют всем миром законно,
Эти Ротшильды – прочие …энцы.

Накачают проблемы Китаю,
И арабов наполнят без меры,
Ну, а корень в Израиле – знают,
Всех туда, этих зомбинов серых.
Разогнать это можно молитвой:
Эти чёрные, чёрные тучи,
И читать Слова полного свиток –
Этот Новый Глас, свежий, могучий. 
                *    *    *

Можжевеловых ягод мне дали
Предостаточно – целую банку,
Я посею их в дольние дали,
Пусть взойдут дружно, вырастут лямкой.
Их сурового цвета палитра
Изначально сигналит о горе,
Что придёт неожиданным ветром,
И искать будет поздно – где корень?

Будет грипп-зачищенье – последний,
Будут падать народы – как мухи,
Не спасут олигарха, наследство
Полетит в бездну чёрную пухом.
Будут иглами с веточек падать,
И оскал обнажится – улыбка:
Бес ведёт тех в подобную падаль,
Кто в грехах весь измазанный, липкий.
Смертоносные будут проколы,
И остынут уста неизменно,
Поздний лепет у выгнанной школы,
Опадающей суетной пеной.

Можжевеловых ягод мне дали –
Дали вырастить деревом мощным…
И стихи сотворились из стали,
С металлическим хрустом из ночи.
Металлический хруст для побудки,
Облака наплывают – пророки…
В золотых небесах – незабудки…
– Да поможет нам Бог, недалёким…
                *    *    *

Горе-горькое маленьким детям,
Что питаются маминым млеком.
У пророков, сей образ, отмечен,
И годится – под стать человекам.
Но планета всё время в движенье:
Есть волна, за волною цунами,
И всё меньше глубин просветленья,
Да и время уменьшено станет.

Топи-топи – нам деточек мало,
Но цунами сметёт этих малых,
Не волна это, образно, с палкой,
Это палица мощная с жалом.
Сокрушать будет всех без разбора –
Всех, кто твёрдую пищу не принял,
И ответят за предков позоры,
Всем загонят под череп-мозг клинья.
Остаётся молить за потомков,
Чтоб избегнуть сей участи страшной:
Будут моры и плит литых ломка,
И война всей планеты, ужасна.

Не рожать, и не жить, не родиться?
Как нам быть, как нам дело улучшить?
Родовые мелькают здесь лица,
Как бы в тёмное царствие лучик.
За родных мы всегда в беЗпокойстве,
За детей и за внуков в тревоге,
У молитвы такое есть свойство  –
Это связь в поколениях с Богом.
                *    *    *

Где-то ждёт жёлто-блеклая роща
И тропинки с шуршащей листвою,
Там заряд получаю я мощный
Для творений и дерзостей новых.
Это осени тёплой картина,
А зима у нас длится полгода,
Но я даже зимой не остыну,
Не пройдёт к лесу краткая мода.

Там болеет всё – мёртвые ели,
Как не только у нас – вся планета,
Но замены подроста поспели:
Кислорода нехватка на свете.
Где-то рубят безжалостно джунгли,
И Китаю везут древесину,
А Россия раздует их угли
И проглотит все призраки дыма.
У нас легкие – лес и болота,
У нас реки очистятся сами,
У нас встала заводов работа
Не случайно – мы были бы в яме.

Если тоже с Китаем дымили,
Да Америки пластик догнали –
Вспоминали бы – чистые были,
И прозрачные дальние дали.
Я заметил, что пихта живая
И сосна вширь пошла от опушки…
Всё Господь про грядущее знает,
Про идущий вопль климата, душный…
                *    *    *

Я зимой выбираюсь до Вятки
Не всегда, там нехожены тропы,
Получается – прячемся в прятки,
Но он есть вдохновения опыт.
Развернётся душа на просторе
И неделю гармонью открыта,
И в душе этой думы не спорят:
Что есть жизнь? – не еда из корыта.

Открываются дальние дали,
Горизонты и синее небо,
И мой дух вдохновением хвалит,
Что имеет не в хлебе потребу.
И не хлебом единым мы живы,
Есть для всех Откровение Бога,
Там и город, и дерево с дивом,
Драгоценные стены в чертогах.
И красоты нам дали, чтоб помнить,
Что уж там красоты под завязку,
Это эха Небесные звоны.
Предварительной участью – ласка.

А другие живут на Афоне
И с горы там до Бога поближе,
Синева отражением тонет
Прямо в море, от Неба излишек.
Это где-то в генетике память,
Не нейронно текущие связи,
Пробуждаем мы эхо не сами…
– База, База, есть память о Базе.
                *    *    *

О заморских магнолиях думы,
Я их вряд ли когда и увижу,
У нас рано на севере сумрак,
Но и здесь жизнь красотами движет.
Иногда и неброские краски
Пробуждают ответную гамму,
И в палитре находится ясный
Свой оттенок гармонии с давним.

Не объять необъятное взором…
Но сейчас в Интернете есть фото,
И бывает пост искренне дорог,
Впечатляющим выпадет лотом.
Там, понятно, красот суррогаты:
Не реальны у лилии краски,
Не заметны оттенки агата,
Да и миг впечатления – частный.
Но своё они сделали дело:
Пробуждают глубины сознанья,
Проявляют – что писано мелом,
Что заложено в цель мирозданья.

Там не червь и не грязь энтропии,
Там не прах и развеянный атом…
И где в этом есть место России?
И красоты у частностей сада?
Думы, думы, о частностях думы,
Думы в корень, поверхностно, близко…
И, понятно, враг ярится чумный…
Твёрдо-ясно – расплывчато-склизко…
                *    *    *               

Накрошил я раз лука без меры
И в устах моих сделалась горечь,
Он зеленый, из юных, неспелый,
Но зимой это лучшее, в корень.
Где на севере взять витаминов?
Кто их знает заморские фрукты?
А лук точно часть функции сдвинет,
Это местная сила продукта.

Даст Господь супер силу под ноги,
Эти с виду невзрачные травки,
Большинство же всё химией гробит,
Ну, да этот путь гибельный, давний.
Я добавлю до кучи полыни
На язык, после риса с морковью,
Я же знаю, всё горькое схлынет,
Без таблеток управимся ловко.
А пред этим ел мёд и повидло,
Что с калиной уварено круто,
Все болячки, всё множество видов
Отфутболю в течение суток.

Утром семечек тыквенных доза
Измельчённых, запитых отваром
И с молитвой отводим угрозу:
Даром, даром, конечное, даром.
Дар от Бога – в количестве знаний,
Дар от Бога – в избытке растений…
И слова мои горькою данью
Иногда у вас вызовут жженье.
                *    *    *               

У нас местные братья-поэты
Сотворили груз слова нетленный,
Ими родина чудно воспета,
Этот мир из ошибок и пенный.
ВЯТКА РОДИНА – общее акро
И МОЯ – но у каждого лично,
А в итоге с любовью на макро
И с пронзительной участью птичьей.

Журавлиные крики прощанья,
Как их выразить? – эти сумели,
То потомкам любви завещанье,
Что пока ещё временно в теле.
Все взлетят и уйдут за пределы,
И растают беЗследными в дымке,
Это миг, соловьиные трели,
Чик-чирик, и прощай невидимки.
Остаётся лишь чувство потери:
Недосказанных слов, недопетых,
Не вошли в приоткрытые Двери,
И не все отыскали ответы.

А потомки их мысли читают,
Примеряют к себе – будет польза…
Впереди всем дорога без края…
Но по кругу, как водится, больше.
Воздадим славу-память поэтам,
Да простит их Господь, если можно,
И использует слово при этом,
Слово-меч – что не вставлено в ножны…
                *    *    *               

Я поэтам бы памятник ставил:
Но не образ умершего тела,
А стихом – сотворённым из стали,
Без бравады и глупости смелой.
Как узреть обнажённые нервы?
Там не каждый споёт, как Высоцкий,
Он прошёл на эмоциях первый,
Но их много отшельников точных.

Они даже в толпе одиноки,
Кто вином заливает вопросы,
Кто известен, в разумные сроки,
А кто в стол вдохновение носит.
Не сравняешь поэтов линейкой:
Там судьба, окружение, корни,
Их почтить могут после – ремейком,
А по жизни все в образах спорных.
Кто-то пишет историю – Слуцкий,
Кто-то тешит толпу – скоморохом,
Про любовь, про природу, кто куцый,
Тот про жизнь из отчаянья – крохи.

На потребу есть дня – суррогаты,
Вот их могут прославить охотно,
А поэт – он как брошенный атом
Без орбиты и с творческим потом.
Кто куда прислонится – их выбор,
Но любовь если есть, то прорвётся,
Да, исход в неизвестное зыбок…
– Помоги и помилуй нас Отче.
                *    *    *               

Мы и время глаголами свяжем:
Есть строка про Маньчжурские сопки,
Есть Цусима, с Кронштадтом и даже
Есть Сиваш, с переходами, топкий.
Всё какие-то горе исходы:
У страны, у державы, у белых,
А у красных ГУЛАГовый отдых,
Всё какое-то стрёмное дело.

Всё пахали-вздымали гектары,
Выдавали стахановки тонны,
Изгоняли привязанных к старым,
И мечтали о будущем томно.
Кто мечтал, а кто просто ишачил,
Кто служил, а кто делал карьеру,
Всё катилось, как катится мячик –
Ниже, ниже, в обыденность серу.
С головы загнивает рыбёшка,
Так и наши протухли деляги,
Появилась противная мошка,
И померкли кровавые стяги.

Но есть те, кто державе служили,
Невзирая на цвет и обличье,
А не жрали вагонами в тыле,
Не блудили на юге по-бычьи.
Как хотелось, чтоб было всё в пользу:
Кровь и пот, и тоска на чужбине.
Сколько будем мы раками ползать…
– К Сыну, к Сыну, вернитесь все к Сыну.
                *    *    *               

У нас время суровых безмолвий,
Не дают подремать в размышленье,
Гибель мира, где носятся волки –
Нависает грядущею тенью.
Идёт тихий крещенский сочельник
И народ приготовится в прорубь,
Образ смерти в лихой понедельник
И воскресшая будущность взору.

Это видит духовное око,
Для других же крутые купанья…
А кто был – тех невидимым током
Причащают обрядовой данью.
Это внутренний мир – веры в Бога,
И Он знает намеренья духа:
Где там плоть, что в тепле недотрога,
Да подальше от края, где сухо?
Это дико смотреть иностранцам,
И свои у виска крутят палец…
Да, здесь всем предоставлены шансы –
Выбрать путь на духовные дали.

В образ смерти крещён Иоанном,
Чтоб обряд стал спасеньем – Воскресший,
Это в будущем вылечит раны,
Всё закончится подвигом крестным.
Тени, тени, грядущего тени…
Но и Свет виден в дальнем туннеле,
И сегодня Крещению пенье,
Проверяют обрядами в деле. 
                *    *    *               

Мы реально след прошлого чуем –
Это строчечный путанный заяц,
То нырнёт в гущу самую сует,
То в мечты о незримом взлетает.
Нам потомкам понятней итоги:
Эти грёзы и мифы, и будни,
Заблуждения в поприщах многих,
И что стоит всё в отблесках Судных.

Этот след – отраженье культуры
Где вращалась душа человека,
Да и чувств отражение хмурых,
А в итоге аккорды на деке…
Да всё те же – прощальные звуки,
Вид печальной земли и унылость,
И тоска, что без Родины губит,
И семья – это Божия милость.
Этот след мы не чуем, мы видим,
Иногда он и строкам подвластен,
Журавлиные в жалобе крики,
Попадают в тон общий, не частный.

Получается песня по кругу,
А в душе нашей те же тревоги,
Не сыграешь из прошлого дубль,
Не заменишь компьютером лобик.
И мы неким неведомым чувством
Пробираемся к верному следу,
Не завидуем миру – где пусто,
И не верим ни мифам, ни бреду.
                *    *    *               

От себя никуда не уедешь –
Это крест, он приклеенный лично,
Три шестёрки полезут в беседе,
Это верх мудрований первичный.
Каждый лично – особенный гений,
И с замашкой в себе креативной,
Но и мир, как мы знаем, из терний,
И на Свет продерётся активный.

Но не тот, кто кусает зло корни,
Как бы ни был он ярый в припадке,
Чья вина, что характер стал вздорный,
И ему, мы же знаем, не сладко.
У таких, как мы видим – проблемы
Вылезают везде, регулярно,
Но их тянут духовные темы,
Это некий есть принцип полярный.
Их простим, это мы виноваты,
Это в нас ещё слабые волны
Той духовной индукции ватты,
После грешных падений в тьму, долгих.

Но мы просим в молитве подмоги:
У Креста, у святых и есть Отче,
Это часть, понимаем, дороги,
И так Дух освящения хочет.
Попускают для нашей же пользы,
Но и внешних нам жалко страдальцев,
Мы индукцию чувствуем больше…
– Пальцы, пальцы, к нам веером пальцы.
                *    *    *               

Что есть день? – миг в мозаике буден,
Это некий неведомый пиксель,
Что он весит? – пушинка в день Судный,
Неизвестное тождество икса.
Но и икс нужен всем уравненьям,
Не для веса и общего фона,
Он в гармонии четкою тенью
Подчеркнёт выполненье закона.

Там разложено строго по полкам,
И кто верит – значения видит,
Из штрихов в исполнении долга,
И в картину слагаются миги.
Этот угол из прошлого – чёрный,
Здесь он серый и тянется годы,
Здесь оттенок закону покорный
Посветлел и усилился, бодрый.
Постепенно светлеет картина,
И итогом, как водится, Пасха,
Здесь итожится с плюсами минус,
И в вершине становится ясно.

На вершине картины сиянье,
То Креста воскресения блики,
Кто с ним рядом нечищеный встанет,
Обожжется и спрячется с криком.
Крест в картине творения Главный:
Каждый день, каждый миг, каждой клеткой…
И спаси Бог – я Высшего славлю,
Что открыл мне глаз строчкою меткой.
                *    *    *               

Интеллект и культура – есть грани,
И у каждого лично, особо:
Этот к святцам за помощью встанет,
Этот встал в заградительный обод.
Кто на уровне просто примеров,
Кто до алгебры даже добрался,
Интегралами щёлкает смело,
Но упрутся в табу все, так жалко…

Есть, кто вычислил даже день смерти,
В документах фиксирует сроки,
Всё реально есть в цифре – поверьте…
А куда нам пойти, недалёким?
Не дано нам, нет истинных формул,
Где, куда нам шагнуть и на сколько?
Получается ветру покорны,
А он вынесет ясно – где скользко.
Всех проверят на льду, а там ветер
Расширяет соблазнами парус,
Путь падением горьким отмечен,
Но вперёд продвижение даром.

Надо просто за нитку схватиться,
За канат и за трос из молитвы,
Интеллект и культура – миг в лицах,
А здесь в вечность проверенный свиток.
В заградительном ободе – масса,
Да мы все, кто с грехами оттуда,
Но не ждите последнего часа,
А по ниточке к Небу отсюда.         
                *    *    *               

Есть земля, что напитана снегом,
Это первое, что я представлю,
И хлеба подошедшие, пекарь
Их к печи подготавливал явно.
На воде приготовлено тесто,
На воде и земля возродилась,
Это жизнь – если прямо и честно,
Но откуда могучая сила?

В хлебе смерть есть – погибшие дрожжи,
И в земле погибает всё семя,
Погибают, кто дышит, и дождик
Убивает червей, что задремлют.
Получается: смерть и движенье –
Это часть возрожденья в природе,
Смерть везде, от рождения тенью,
Это семя – когда мы уходим.
Но и семя бывает гнилое,
Задохнулось и высохло, пусто,
В чём причина – болезнен ли, стоек?
Слово в буквах и сказано устно.

Всё сошлось – если честно и прямо,
Мир духовный и плотские черви,
Возрожденье, помойная яма…
А мы веруем в Лучик дня, Первый.
Это Хлеб и могучая сила,
И святых нам оставлены мощи,
Чудо смерть нам объятья открыла,
Но, пока что, зародыш в нас тощий.
                *    *    *               

На глазах одичала природа,
И поля заросли перелеском,
А в реке переполнились воды,
И морозы не славятся треском.
Всё под знаком чудес, необычно:
Так, в Америке в ярость морозы,
Где южнее и к зною привычны,
Но и их подогрели с угрозой.

Лихорадит в болезни планету,
И подходим к последним приметам,
У пророков те сроки воспеты,
А на нас клин сошёлся ответом.
Но для нас всё привычно, как воздух:
Нынче смог, завтра дым от пожаров,
И полям зарастающим отдых –
Многолетним дичающим паром.
Всё привычно, повсюду шестёрки
В номерах и обычном штрих коде,
С ядом воздух – понятно упёртым,
Остальным, кто согласные – годен.

На глазах одичает планета:
Где везде толерантность и геи,
Порнографией совесть раздета,
Деньги, деньги, о деньгах идеи.
Но подчистят планету обычным
Всем привычным, обыденным гриппом,
Это Суд всем заранее – личный,
Кто не кается, вылетит с хрипом.
                *    *    *               

Слава Божья восходит на Небо –
Говорят, что есть где-то седьмое,
Мы в одном не имеем потребу,
Когда смотрим под ноги и ноем.
Нам бы хлеба и чуточку зрелищ,
Да копеек и гаджетов разных.
Всё земное – текущие цели,
Говорим, что сегодня наш праздник.

Говорят, говорим и есть мненье…
А своё нам не вывести знанье?
Да вся жизнь здесь сплошное ученье,
Из кирпичиков строится зданье.
Что, опять Вавилонская башня?
Но её слава Божья разрушит,
И останется горькая чаша…
Да услышит имеющий уши.
Всё на круги своя, всё по новой,
Не уйдёшь, не взлетишь своей волей,
Не сочтут уважительным довод,
Что устал от скитаний и боли.

Повторюсь – Вверх по нитке молитвы
Добрались и помогут святые,
Отделённые светлые лица,
Так от века веков и доныне.
Нам известно – обителей много
И не надо гадать понапрасну…
Слава Божия выберет строго…
– Ясно, ясно, становится ясно.
                *    *    *               

Мы хороним на кладбище старом,
И пошли по какому-то слою,
У нас лес вырастает здесь яро,
Он следы от прошедшего скроет.
Лет за триста ушли поколенья,
И роды здесь кончались, деревни,
От родов тех на кладбище тени,
У деревни  – фундаменты-кремни.

Но и кремень уходит в щебёнку,
От домов тех останутся ямы
Не везде, их зачистят гребёнкой,
Да бурьян вырастает упрямо.
Так бурьян – это памятник теням,
И намёк нам и шёпот о прошлом,
Они тоже старались для денег…
Да, от мыслей о суетном тошно.
Даже нет там последней часовни –
Отобрали, сгорела всем знаком,
Староверие к смерти готовит,
Не отнять этой участи дракой.

А в Москве цел доныне ряд кладбищ,
Их чума породила, знак Божий,
Там часовни остались жить кладом,
Не смогли их гребёнкой уложить.
Тот, кто хочет, про свару узнает –
Эти страсти о смерти и драке,
До сих пор там пытаются с края
Откусить, хоть кусочек, собакой.
                *    *    *               

О любви незабвенные строки:
«Я тебя никогда не забуду»…
Кто Россию покинул в далёкий
Год, он каялся, помнил иуду.
Так у русских душа без молитвы
Онемеет и вылезет дрянью,
Очерствеет – без родины сытый,
И окажется с горечью пряник.

Из истории масса примеров:
Возвращения блудных скитальцев,
Мама Родина разве без нервов,
Открывает объятия дальше.
Здесь не надо слов разных и лживых,
Это чувство зовут  ностальгией,
Ностальгия – осмысленность жизни
И судьбы, единенье с Россией.
Это смысл цели самопознаний,
И в России отчаянно яркий,
И нам счастье средь многих восстаний,
Что живём здесь, особым подарком.

Кто-то скажет цинично – рефлексы,
Так простим их, как космополитов,
Патриот им – как выродок местный
И мечтают увидеть избитым.
Но любовь, если с Богом – в квадрате,
Всё осилит, пройдёт и вернётся…
И мы песнь о России подхватим:
– Льётся, льётся, безудержно льётся!
                *    *    *               

Отдыхала Россия, немыта
От великой духовной работы,
Кто-то думал: медведь наш убитый,
И глядел, переваривал опыт.
Но проснулся и сел косолапый,
Он стряхнул все удавки и путы
И не дал достояние хапать,
Всё, конец внутри ворогам дутым…

Помечтали немного, попели,
Посмотрели прошедшие вехи:
Эти омуты, заводи, мели,
И грядущий путь призрачный, некий.
Остаётся любить – то, что дали:
Наши реки, поля, перелески,
Да мы Родину выше всех ставим,
У нас гордость особого блеска.
Лет уж тысячу правильно славим
Мы Христа – православного Бога,
Вся история в поприщах дальних
И вины отступления дёготь.

Вся история кровью умыта:
Без конца возмущенья и войны.
Но величье не в сытом корыте,
А за други своя, и на бойню.
Выше смерти есть страхи позора –
Не пойти, если нас призывают,
И нам дух возрождения дорог,
Раз Россия избранница Рая.
                *    *    *               

И зимой журавлиные плачи
Мне напомнит вновь северный ветер,
Что он гонит, какую задачу,
И каких достигает отметин?
Как магниты – где минусы к плюсу,
И там тьма – где нет мощного света,
Расселенье из мира, где густо,
Перелёты для вывода деток.

Поперечные эти потоки –
Не циклоны и с запада ливни,
Это милость и кара жестока.
И есть тьма – сутки солнечны дивны.
Даже здесь нет равненья по центру,
А нам всучить хотят толерантность,
Эту дозу из яда по центу,
И заглотим крючок бриллиантом.
Фармакологи скажут – привычка,
А в духовном – там явная гибель,
Неразличие – явится дичью,
Есть такие теперь перегибы.

Да, недаром журавушки в плаче,
Они знали, придут эти ветры,
Заморозят всё, льдом обозначат,
Но он будет вновь праздник – день светлый.
Так и в вере – смиренье с терпеньем,
Это полюсы против напора,
Подсчитает всё смерть-воскресенье,
Но пока с толерантностью ворог…
                *    *    *               

Всё, слезай разлюбезный, приехал,
Не в свои просочились мы сани,
Эх, шагали бы тихо и пехом,
Но боялись, что трудно, устанем.
Нам попущены сильные песни:
Про коней, что несли привередой,
Заблудились в степи, где не тесно,
И буран всё заносит, без следа.

Бедолаг занесённых – их жалко,
А успели кто, тем не поможешь,
Эти вешки – по жизни нам палки,
Мало били к последней таможне.
Там мечтай и моли на коленях,
Но этап подвезён к своей клетке,
Им последний Указ не отменят,
И стрелки охраняют вход метки.
И картинка – сад чудный из яблонь,
Там плоды вожделенные смертным,
Так сошлись эти песенки в пазлы,
Чтоб помочь нам, немного инертным.

А монахи идут на коленях,
Даже слушать о подвигах чудно,
Есть надежда, что что-то изменят,
И других проведут – там, где трудно.
А нам трудно везде бедолагам:
Вешки, след, привередливы кони…
Путь постом и молитвою – шагом…
– Тонем, тонем, инертные, тонем…
                *    *    *               

Залатать золотою заплатой
Надо парус из лОскута сшитый,
Может, кто нас увидит, заплачет,
И не будем лукавым добиты.
Купола золотые на нервах
Не случайно оставлены грешным,
Этот автор безбожный из первых
Тосковал, что был связанный тесно.

Да, в России всё шло наизнанку:
Мавзолей – есть пример зиккурата
Сатаны, там нечистая банка
Причастила «елеем» заклятых.
Там прорвало нечистые стоки,
Не убрать эти мелкие шельмы,
И там вырез в ступеньках глубокий,
Он не виден, но сверху – как бельма.
То алтарь сатанинского ВИЛа,
Всё один к одному, без ошибок,
И стихи эти – малое бИло,
Но из малого строится шибко.

Как вода всё по капельке точит,
Так и мы будем капать и капать,
Очищенье почувствуют точно –
Не отсюда цветов чудных запах.
Наше золото просто, без блеска,
Это вес изначальный, не здешний,
Надо чистить для Господа место…
– Грешны, грешны, пока что мы грешны.
                *    *    *               

Сколько помню себя – всё приказы,
Всё какие-то долг и ответы,
Шестерёнки цепляют, как надо,
И в ответ наши чувства задеты.
Долг пред Родиной, мамой, работой,
И приказы везде – всё по чину,
А нам спать и гулять, пить охота,
Успевали служить и задвинуть.

Но со временем страсти всё меньше,
А ответа всё так же им надо,
Что там, в корне – обязанность, деньги?
А у нас час болезни, усталость…
Это жизнь, и вокруг тоже люди
Со своею усталостью трудной,
Где-нибудь идеальность погубишь,
Не дают середины премудрой.
А её нет, наверное, где-то
В дальних далях, в соседней вселенной,
А мы здесь рождены для ответа,
Это некий наш ребус обменный.

Осознание – это полдела,
А само исполнение трудно,
Всё по кругу, чтоб искра летела:
Забываем – усталость и будни.
Не поможет ни кофе, ни время,
Нет толчка и лежишь полупьяный,
А толчок, и ты в силе, не дремлешь,
Всем прощенье и в будни упрямо.
                *    *    *               

Сколько мусора спрячется в снеге,
А вначале был белый и чистый,
Что снежинка – прекрасная лебедь,
С исключительным блеском лучистым.
Так и мозг изначально был светлым:
Со своей ДНК, как узором,
А потом превратился в смог блеклый
И в конце обрастает позором.

Да там грязи лежат мегатонны,
ДНК исказило проклятье,
Но Господь обещал перегоном
Обновить всё, и в вечность объятья.
Испариться из пошлости смертью,
И по новой воскреснуть кристаллом,
Благодать открывается Дверью,
А оплата? – да малая малость.
Там уже всё оплачено Кровью,
А от нас нужен мизер – поверить,
Отделиться заряду в подобье –
Плюса с минусом. Где он, твой берег?

Вроде просто и ясно, на пальцах
Проясняется чудо-картина…
Образ страуса спрятанный – дальше,
С головою в песке, эх, дубина…
Знаем, смерть не замедлит явиться,
И делами лучи не исправить,
Это избранных тысячи в лицах,
Остальным перегонною явью.
                *    *    *               

На суде есть последнее слово,
И пред казнью позволят промолвить…
Прокурор обвиненье готовит,
Адвокат в размышлениях долгих.
Обвинений достаточно много,
Там расстрельные пункты и списки,
И судьба вся окрашена в дёготь,
О страстях в преимуществе иски.

Нам известно о чёрном и белом,
О добре и о зле неразумном,
В оправдание – слово и дело,
О беЗпечном, о подвиге трудном.
Всё известно: и мука в духовном,
И беЗсмысленность плотских стараний,
И что путь не бывает здесь ровным,
И что враг пожинает плод данью.
Всё известно в житейских примерах,
В житиях и истории вехах,
Почему же в итоге жизнь-стерва
В преисподнюю просит уехать.

Что же даст нам последнее слово:
Оправдание, лёгкость ошибок?
Изменение вектора злого,
Прокурора сурового вывод?
Да об этом известно всё в храме,
Так же дома, пусть с маленькой силой –
О молитве прощения, аминь:
– Нас помилуй, помилуй, помилуй.
                *    *    *               

О тщете копошения мысли,
Есть во всём зацифрованный контур,
В нём уже все решения вышли,
Но зачем тогда бесы, как контры.
Значит в рамках ещё есть пространство
Измененья текущих событий,
И не так уж силён в окаянстве
Вечный враг и есть двери открытий.

Мы внутри непреложной решётки,
Но отверстия есть и проходы,
И наш сонар улавливал отклик,
И копились открытия годы.
Мы сейчас это можем представить,
Но вслепую протиснулись предки,
Но не все, есть прилипшие к краю,
Размножались бактерией вредной.
Всё какие-то техно-картинки,
Это взгляд на текущее время,
А из вечного – (образно) льдинки,
Обрастаем кристаллом, как кремень.

И кристаллы есть разного цвета:
И прозрачный и мутный, и чёрный,
Все боятся грядущего Лета,
Но живые грешат и задорны.
Рамки, контуры, бесы в проходах –
Всё же ясно, что так и выходит…
 – Измененье текущей погоды
В нашей воле и годному отдых.
                *    *    *               

Эти песни о времени разном
Прочесали года и сезоны,
Так зачем же опять неотвязно,
Возникают погодные звоны.
Но мы русские чувствуем ярко –
Эти грани, границ переходы,
Ощущаем погоду подарком,
Переносим спокойно невзгоды.

Нам контрасты нужны для отличий:
Пробуждение, жизнь, увяданье,
И не просто текущий обычай,
А какое-то в зиму заданье.
Почки, семя есть в притчах и песнях,
Возрожденье есть в разных примерах,
Это всё в красоте и чудесно,
Да и красок добавит в быт серый.
Посмотрите на нашу державу –
Это климата лёгкое, печень,
Мы простором не давим на жабу,
И застоем мир суетный лечим.

Нам достались огромные реки,
А вода это кровь для планеты,
Получается Родина светит
Обезвоженным сукиным детям.
Нас поила берёзовым соком,
И китайцев напоит Байкалом,
Запоют планетарные скопом,
Мы отвалим, раз дали не мало…
                *    *    *               

Погружение в сон, да из спячки,
Кто знаком с этим мороком странным?
Рядом жизнь – копошенье и скачки,
Это луч из проектора в страны.
Видим: спит богатырь из России,
Приоткроет глазок на ряд коек,
Не его это час, он не в силе,
Так чего и вставать беЗпокоясь.

Пусть проходят снега и метели,
Без него нынче с горок катанье,
Без него выход многим на мели,
А он встанет на битву, не раньше.
Это луч на глобальные планы,
А из частностей – жизнь многомерна,
И грохочут прокатные станы,
Да вопрос формируется – нервный.
Что ещё там проектор ухватит:
Образ толстого дядюшки Сэма,
Он готовит железные латы,
Но придёт ему новая смена.

Кто же крутит суровый проектор?
Ну, не доллар же, просто бумага…
Это миру неведомый Некто,
И противник известный, из ада.
Спячка, дрёма, побудка и стимул –
Это всё на всемирном экране,
Да, когда-нибудь мороки сгинут…
– Встанет, встанет, расслабленный встанет.
                *    *    *               

Над центральной Россией метели
Накатили и злобно завыли,
И откуда, зачем налетели,
Проверяли Отечество в силе?
Нам добавка за тёплую зиму,
Чтобы всех потрясти и напомнить –
Будет впредь необузданный климат,
Это плата за знания тёмным.

По местам и везде катаклизмом,
Как в праобразе общим потопом,
Чтобы помнить – довольствие жизнью,
Это гибель беЗсмысленно оптом.
Эти сладкие песенки в прошлом:
Снегопад и места, что не помнят,
Про следы, даже видеть их тошно,
Снег по крышу, не выйдешь из комнат.
Про простор и звезду и не вспомнишь,
Непрерывно змеится позёмка,
На дорогах немеряны тонны,
Перехватит, заносит всё ёмко.

Но, быть может, России всё в милость,
И задует безбожные тропы,
Чтоб прекрасное, чистое снилось,
Надо сложить и веру и опыт.
Мы достигли вершины познанья,
Но стихия придёт и ничтожны,
Как накатит погодная штанга:
– Боже милуй, и знания в ножны…
                *    *    *               

Молодёжные, вечные страсти –
У нас в классике сильные вехи,
Там Ромео Джульетту умаслил,
Достоевский про князя ответил.
Передряга мальчишки с девчонкой,
Но расписано ярко и с фоном,
Типажи все отмечены тонко,
Да их в жизни полно, миллионы.

Нам урок, да мы все не такие:
Мы умнее и твёрже, и глубже,
А кто в возрасте, грамоте, силе,
Тот, конечно, вне страсти, не в луже.
У нас много творцов на диване,
Мудрецов, сильных заднею мыслью.
А эмоция эросом встанет
И поставит в упряжку, за дышло.
Где же истина, цель, середина:
Состояние, признанность, дети?
Или тихое озеро, с тиной,
Кто же в классике точно ответил?

Но и в Библии эти же вехи –
Песня песен дана Соломоном,
Значит, есть что-то в страсти, без смеха,
Без суда, поучительным тоном.
Мы горим не потом и не завтра,
Мы пылаем в текущих минутах,
А выходит, что в вечность затравка…
Мини-жизнь в продолжение суток.
                *    *    *               

Мы же видим мир образно-плоско,
Всё разложено строго по рангу,
И в расцветке всё серое – осью,
И по жизни учёба, да пьянка.
Пьянка – это уход от реалий,
А учёба – то опыт падений,
Поглядеть можно верою в дали,
Но здесь мало шальных совпадений.

Это как в перфокарте – есть штекер
И отверстия четкого плана,
Попадёшь или вставит маг некий.
Глубина приближённее станет.
Где-то молятся строго монахи,
И подвижники взглядом повыше,
Перспектива кончается прахом,
Но есть эхо, которое слышим.
Изначально – пророки-предтечи,
Потом новые грозные виды,
Этим мир от падения лечат,
И понятней: где страсти и идол.

А поэты, как малые дети,
Всё сложить предерзают картинку,
И из эха и разных рифм-петель
В стих какую-то вытянуть инфу.
Попадёшь или вставят в мозг слово,
И получишь план чёткий иль мутный,
В большинстве же картина сурова:
– Убегают слезами минутки…
                *    *    *               

Клетка-жизнь всем распахнута настежь –
Выходи, но приятно не будет,
Это здесь всем разложены масти,
И жуёшь ту, что дали, из судеб.
И всегда ждёшь ту синюю птицу,
Что в народе зовётся – удача,
Без неё вся судьба не годится,
Будет Суд и горюче заплачешь.

Всем по разному слышится пенье,
Этой птицы, здесь разные грани,
Это Духа Святого даренья,
Когда годным сосудом в дар станешь.
Клетка-жизнь – да не будет жать душу,
И не будешь клясть бедную ветку,
С лаской солнца все шелесты слышать,
И доверишься верить по детски.
Они сами спадают оковы,
Отправляются в прошлое цепи,
Но силки будут ставится снова,
И крестом окончание влепишь.

Ожидать можно долгие годы
Эту самую птицу – удачу,
Иногда улетит в непогоду,
Но вернётся – стихом озадачив.
Её разные трогают грани,
Но на волю нам видится – Дверью,
В непрестанной мольбе не устанешь:
– Перья, перья, для подписи перья.
                *    *    *               

Кто-то дух и греховную долю
Видит (образно) в плоских картинках,
Он в духовном не чувствует полюс:
Как огонь и вода в поединке…
Глубина здесь с огромным секретом
И открыта немногим, не сразу,
Кто текущим и предками – предан,
Он вначале мир видит заразным.

Что мы видим? – красивые церкви,
И попов, что довольны и сыты,
А внутри эти грани померкли,
Там раскол и блужданье разбитых.
А внутри эти грани ничтожны,
Здесь итоги – горение духа,
И дары непреложные Божьи,
И открыты они не за трусость.
Но за эти глубины – разборки
Происходят на плоской картинке,
Для слепого и юного – вздоры,
По большому величью – поминки.

Глубину постигают не в храмах,
Пусть огромных, красивых и славных,
Это Свыше открытая тайна
И деётся немногим из здравых.
А мы все понемногу больные,
Но из плоскости выход открытый,
Неустанной молитвою в силе:
– Помоги, Боже, в духе разбитым.
                *    *    *               

Хорошо поэтической нерпой
Понырять за стихом подо льдами,
Но темно там с закрытою дверкой,
Ни строки, не рождаются сами.
Надо снова нырнуть под поверхность,
Там где свет пробивается Свыше,
Это значит без зрительных нервов
Ощущать все движения мысли.

И она отзовётся упрямым:
Эхом дальним, улыбкой, приветом,
Где знакомой мелодией грянет,
То неведомым ритмом при этом.
То вдруг прячется хитрая в дальнем,
Самом тёмном и мутном пролёте,
Я кругами же ближнее тралю,
Но, ни проблеска в слове и ноте.
Инструмент свой отложу в сторонку,
Растянусь, будто сплю, на кровати,
Ожидаю, не надо мне звонко,
Нам и тени движения хватит.

Не всегда так, бывает удача,
Они сами кидаются, строки,
И усилий больших не затрачу,
А достигну значений глубоких.
Однозначно одно – подо льдами
Много строк и мелодий чудесных,
И удача даётся упрямым…
– Тесно, тесно, на воле мне тесно.
                *    *    *               

Пятый месяц потоком сознанья
Непрерывным мне душу-дух лечат,
Я по пятницам голодом-данью
Помогаю взять ношу на плечи.
Всё идёт по гармонии с плотью,
Не встают противлением страсти,
И не мной это избранный отдых,
Это просто подаренный праздник.

Это в памяти чистое место,
Это чистые светлые думы,
Много что стало сыро и пресно,
А душа наполняется юным.
Ощущенье, Бог слышат молитвы,
Мои просьбы-стенанья за ближних,
Это всё непонятно для сытых,
А мы все ниже плинтуса, ниже.
Мало кто для молитвы соборной
Собирается в храм покаянно,
Но не будет мгновений повторных,
И потом не откупишься данью.

На потом не отложите встречу –
Это Сретенье с чудо-Младенцем,
Этот день среди года отмечен,
Как проверка – кто в бденье, кто с ленцой.
Кто над плинтусом избранным станет?
Кто коснётся немного святыни?
Это всё пропевают устами:
– Отпускают, кто в бдении ныне.
                *    *    *               

Много тем было с адресом точным,
Помечтаем о теме размытой,
Но чтоб пазлы все вставились точно –
Ограничим блужданье корытом.
О еде будут мысли – немного
И во рту непременная сухость,
В голове – подбиванье итогов:
Это всё же всерьёз и не глупость.

Мне не трудно в сухом голоданье,
В голове появляется свежесть,
Не заботит здоровье, ни мани,
А весной эти подвиги реже.
Там проснётся мечта садовода:
Созидать непрерывно и в новом,
И не только еда или мода,
Здесь и чудо цветения – довод.
Понимаешь, что есть фитонциды,
Так и их надо – облачным роем,
И творенье здесь вовсе не идол,
Это то, что дано и откроем.

Про творенья – духовные мысли,
Так мы все сотворённые твари,
В совершенстве программы и числах,
Созиданьем природу отдарим.
Так весной всё бывает размыто,
Но пригреет, и пашем, и садим,
Не корыто мы вырастим – свиток,
Может с ним нас не пустят до ада.
                *    *    *               

В теме – точечно снайперский выстрел:
Я увидел узор креативный,
Он готовился исподволь, искрой,
А явился – когда я пассивный.
В расслабленье лежал на постели,
Где картинку любую представлю,
Но куда полетят мысли-стрелы –
Не узнать, то не связано с явью.

Я, конечно, узор не запомнил,
Но он был очень чёткий и странный,
Не встречался ни трезвым, ни сонным,
И явился ни поздно, ни рано.
Тут внучонок под руку явился,
Оборвал годовалый картинку,
Но засела в мозгу её сила,
Не поставишь её в серединку.
Нереальна сверхчёткость узора,
Сразу тюкнуло – это впервые,
Не успел поблаженствовать взором,
Попросили сознанье на выезд.

Приоткрылась чуть-чуть эта тема:
Это есть и оно существует,
Нам не ведом ни ангел, ни демон,
Нас жалеют здесь в месиве сует.
Оторваться от мира в пассивность…
Мы же знаем, святые взлетали,
Это веры простая наивность…
– В стаю, в стаю, в Небесную стаю.
                *    *    *               

Есть старинный могучий обычай –
Золотая заплата на душу,
Там прочтут все провинности сучьи,
На коленях заставят заслушать.
Утверждённый «Стоглавым» нож-требник,
Не убрали за время ни йоты,
Да и в чём в нас отличье от прежних,
Всё такой же с печалями опыт.

И в Великий есть пост – покаянье,
С усиленьем соборной молитвой,
Староверов столетья стоянье
Сохранило всё главное – нитью.
Мы разрознены, слабые, грешны,
У Креста нас в кулак собирают,
Там очистят весь мусор потешный
И покажут всё лишнее с края.
Этот опыт, обычай от древних,
Но и мы уже видели много,
Кто с заплатой из злата задремлет –
То приходит к плохому итогу.

Для начала дадут епитимью
И Господь строго лично проверит:
Раз безликому выбрано имя,
И стучится раскаянно в Двери.
С золотою заплатой заметят…
Но и Руку получите твёрдо.
Пост Велик от Пасхального Света,
В этом цель воскресенья из мёртвых.
                *    *    *               

Чудеса в Силоамской купальне,
А потом чудеса от иконы,
Сколько было их тайно и в рамке –
И учёных не видят законы.
Всё проходит и зыбко, и быстро,
Где таится незримая сила?
На кого-то нисходит как выстрел,
А кого-то как будто забыла.

Так, а что мы ничтожные просим:
У иконы – то дома, то в храме?
Получаем… Не делаем осью,
Это всё же в естественном грамме.
Где тот вес и незримая мощность?
Её нет, не фиксируют чувства,
Это верой представлено очной,
И молитвой, конечно, попутно.
Всё разлито на разное время,
И по правилам, так незаметно,
Кто-то просит здоровья и денег,
Кто за ближних, исправить их бедность.

Чудеса они в целом подспудны,
Это личная практика, опыт,
Потому и фиксации скудны,
А вокруг оглушительный топот.
Все бегут в магазины, аптеки,
Там цена и весы – всё привычно,
Всё как все – обольщения реки…
– Дичью, дичью, закланною дичью.
                *    *    *               

Сколько песен у разных народов
И у всех что-то личное в генах,
Но у русских с евреем похоже –
Есть тоска и плачевная тема.
На реках вавилонских те плачут
И доныне приходят под Стену,
Где же мы потеряли удачу:
То мороз, то буран, и нет смены.

Это фоном присутствует климат,
География просто приметой,
И поют не усиливать имидж,
А потребности сердца задеты.
Нам недаром дошла эстафета –
Славить правильно вечного Бога,
Это всё отражение Света,
Что находит здесь больше итогов.
Широты здесь побольше, простора,
И война – состояние жизни,
У нас вечно воюют, кто дорог,
Это генная память о ближних. 

Не в богатстве духовные корни,
И не в славе, что быстро проходит,
Они в песнях, что есть и задорны,
И сильны патриотами Родин.
Песни есть у животных и птичек,
Но тоска – это бич человечий,
Мы рабы новой моды, привычек,
Но нас генными песнями лечат.
                *    *    *               

Подрастает диванное войско
В животах, в самозваном объёме,
И врагам надо в госпиталь, койку
Застолбить, против нашего лома.
Вроде шутка и сказка, но – правда,
Как всегда, вылезает наружу,
Мы в конце отоварили гадов,
А они не осилили стужу.

Да у нас генералы морозы,
И моря и границы с крестами,
Даже в недрах немыслимый отзыв,
Вывод Главный, что Истина с нами.
Исторически сходятся пазлы
В очень сложную Духа картину,
И удел Богородицы назван,
И мы знаем, что нас не покинут.
Будет злобится враг, как обычно,
Даже встанет кровавою пеной,
И обрушится с яростью бычьей,
Но кастрируют бедного геном.

Ну, не их мы – от века удача,
Мы всё брали – где двери открыты,
Это круг, он не здесь обозначен,
Это Свыше размеренный свиток.
К Вышним надо серьёзной молитвы,
Надо чуда во всех ипостасях,
До конца будут чаши испиты,
А границы в душе обозначат.
                *    *    *               

Олимпийские слабые звёзды –
Это что же, нам нужен мельдоний?
Или драйв, это временный отдых,
Или малы у нас миллионы?
По числу нас догонят японцы,
Мы равны неким группам в Китае,
Да и в Африке ростом не тонки,
Ясно, в Индии были бы с краю.

Не числом мы богаты – уменьем,
Да и силой широкого духа,
Но враги у нас вечною тенью,
Да ещё допустили разруху.
Здесь понятно, так сходятся звёзды,
Переломных этапов державы,
Но мы живы сейчас и не грезим,
Что восстанет серп с молотом ржавый.
Надо чуда побольше в хоккее,
Чуда громкого голом – в футболе,
Мы за Родину дружно потеем,
Нам не место в турнирной неволе.

Поддержите державу молитвой,
Мы богатые поиском Духа,
Непрерывною с Высшими нитью,
И для нас колебания – трусость.
Нет случайностей с Богом на Небе,
Так и здесь это всё не случайно…
И победы нам всё же потребны…
– Тайна, тайна, духовная тайна.
                *    *    *               

Нам чего-то победного надо,
Мы от разного горя опухли,
Мы же видим, что верных обкрадут,
И духовно от Родины угли.
И нет силы – всех тысяч заводов,
Так, качают какие-то соки,
И всё больше оффшорных уродов,
Нет идеи в значеньях глубоких.

Но и это выходит по плану,
Тех знамений, что выше желудка,
Сколько в мире народностей странных,
Что живут, размножаются жутко.
А у нас всё какие-то рамки,
И не больше, не меньше, а ровно,
И даны в демографии ямки,
И плохая для боя готовность.
Мы до дна докатились в победах,
Но толчок, и всплывают быстрее,
Попросив у Отца силы предков
И Огня, что державу согреет.

Тем заметней и чище итоги
После дна и грязищи духовной,
И понятней, что Родину гробит,
И зачем этот трафик неровный.
Дай нам, Господи, искорку в спорте,
Дай людей, с гениальностью в теме,
Чтоб враги не порвали аорту…
– Темень, темень, без проблесков темень.
                *    *    *               

Ты о песнях душевных тоскуешь:
К ямщику, к журавлям в стае – зависть,
И к коням привередливым в сбруе –
Душу рвут и на струнах играют.
Струнам в разнице выпал диаметр,
И по-разному степень закрутки,
Выпадает – на горло гнёт-камень,
Или эхом стихающим, мутным.

А душа просит нежного звука,
И духовного зёрнышка в центре,
Принимает текущую муку,
Как программу тоски в перфоленте.
Как прекрасно бы было в программе,
Но у нас столько факторов важных,
Что страдают от жизненной драмы,
Без аккордов, в тональностях разных.
Иногда какофонию шума,
Завывание дикого ветра –
Представляют  душевные думы
И мечты о мелодиях метких.

Где отыщем мы верную ноту,
Чтоб звучала с Зерном в унисоне,
С сердцевиной духовной в работе,
При достаточных гаммах и тонах.
Купола где-то грезятся, церкви,
Что во тьме отливаются златом…
Пока живы душевные нервы,
Нас зовут журавлями крылато…
                *    *    *               

Открывается где-то пространство
На Афоне, и в этом есть тайна,
Через труд восхождения скромен,
Как попасть туда в очередь крайним?
Где-то есть и другие святыни,
До которых ползут на коленях,
Мы, лишённые многого ныне,
Не познаем блаженство не в лени.

Так сошлись и законы, и звёзды,
И конфессия – это покровы
На постели, где личности отдых,
И чужими обрядами скован.
Нет пути нам до крестного хода:
Нет водителей, силы, идеи,
Мы тихонько в молитве поодаль
И соваться к святыням не смеем.
Так нам что же – суровая клетка,
И душой не прорваться на Небо,
Раз везде беЗпоповская сетка
И во всех обстоятельствах ребус?

Но Господь намолённые храмы
Нам оставил под видом часовни,
Там пространство откроется странно,
До мурашек причастности к Крови.
Там есть тайна незримых схождений,
Нереально космический запах,
Значит, дело не в дальности бдений,
Надо здесь от лукавого драпать.
                *    *    *               

Город солнца создал Кампанелла,
Город мира создали в Шанхае,
И какое мне, вроде бы, дело,
Но душа о высоком страдает.
Про нездешнее сложатся сказки,
Современные фэнтези в цвете,
Нарисуют любую обвязку
И талантливой музыкой встретят.

Понимаем, что где-то есть ключик
К неприметной, но близкой к нам, дверце,
И иллюзия дивностью крутит,
Но святые мечты не померкнут.
Эти верили в миф коммунизма,
Эти вывели расу фашистов,
Тем и этим пропетая тризна,
Но мы чувствуем – дивное близко.
Да, пока что есть пир технологий,
Всё мудрее и круче наука,
Но где счастье от гаджетов многих?
В мир иллюзии выбросит скука…

Диво дивное – город из злата,
И его не построить Шанхаем,
Кампанеллово солнце обратно
Заберёт свои крохи, растает.
Но от Господа дивны обеты:
В этом городе счастье от Рая,
Да, здесь фэнтази  – серые дети,
А там Свет и Господь обитает.
                *    *    *               

В «Спортлото» нам неведомы числа,
Так и жизнь в большинстве – лотерея:
Одному выпал голод неистов,
А другому – на печь, не потея.
Здесь и место, и климат, и средства,
А культура, религия – корень?
Кому зависть глядеть на соседство,
А кому-то блаженствовать в доле.

Что есть мусор, отходы и пена?
Непонятно в планетной загадке,
Но пророчества числа разденут,
И билет предоставят в ад гадкий.
Что от нас – это очередь в кассу,
Или крохи на куплю билета?
Или всё непреложно и ясно,
И урвите, что сможете, где-то?
Но в пророчествах сказано: числа
Донесут до последней лачуги,
Все услышат весть – проповедь истин,
Про воскресшего Сына и Друга.

Всё же прежним правителям слава,
Да и нынешний правит не лохом,
Нас лукавый иллюзией травит,
И в напёрстке обманные крохи.
Изначально есть Симы и Хамы,
Изначально есть ум Иафета ,
Кто и как после выродком станет…
Эта тема для думы задета.
                *    *    *               

Мне не надо походов в театры,
Я и так вижу кукол и струны:
Где пустые мечтанья, где ядра,
Где от древних мотив, а где юный.
Сам в себе созерцаю мгновенья:
Очень разные сцены, картины,
Одни быстро проносятся тенью,
А другие со мною едины.

Так святые зовут – прираженья,
Не от нас и не мы режиссёры,
Но от нас уже выбор – сдруженье,
И защита – от выбора веры.
У Ефрема святого всё чётко,
Добродетели, страсти по полкам,
И все куклы танцуют чечётку,
А кто понял, тот молится молча.
Что мне мир и театр, и абсурды,
Здесь свою подготовить бы душу,
Этот пост восхождения трудный,
Он Великий, раз с Пасхою дружит.

Его цель – очищенье от пены,
От излишних страстей – паразитов,
А лукавый? – он носится тенью…
Нам отрада – Распятый прибитый.
Сораспяться хоть в чём то, немного,
Ограничить себя от излишков,
Без верёвочек в гору дорога…
– Близко, близко, для верящих близко.
                *    *    *               

Кто-то крут, без текущих болячек,
Отойдёт и запустит в нас камень,
Чем ещё ваш итог обозначить –
Неприлично о возрасте даме.
Одноклассницы, сверстницы – бабки,
Но живые, есть пульс в Интернете,
Удивительный отклик о давнем,
Он о многих на фото ответит.

Даже классная где-то живая,
Но не вспомнит, нас много мелькало,
А мне год где-то выпало с края,
Не совсем я вписался в лекало.
Так о чём я, о бабках-девчонках,
Нынче праздник, я их поздравляю,
И дежурные лозунги звонко,
Пожеланья не вылететь в аут.
Пожеланья – чтоб мысль шевельнулась –
Мы зачем приходили в мир грешный?
Не затем, чтоб согнула сутулость,
И не прах перекладывать здешний…

Что ушли, их уже и не встретишь,
Издалёка стихом не поздравишь,
Мы друг другу навроде отметин,
А не так проходящие травы.
Где-то Свыше всем выпадет встреча,
Пожелаю, чтоб табель – не двойка,
За косички я вас не отмечу,
Здесь же чтоб – не больничная койка.
                *    *    *               

Нам не нужен с энергией холод,
Он в ослабленных входит невидим,
По костям моим прыгали, молот
Поработал и тело обидел.
Здесь и так еле ходят суставы,
Мы за зиму ржавеем без дела,
Кто и как в наших действиях правит?
Есть нагрузка – что гирей слетела.

Придавила по факту, нож к горлу,
И безропотно всё выполняешь,
Из последних силёночек, гордо,
А не ждёшь тихо оттепель в мае.
Да, бывали моменты суровей,
Я в лесах и за 30 ишачил,
Не чихнул, и не дёрнулся бровью,
Был же молод и выпотел драчу.
А сейчас я не тот, я слабее,
Но и пищи для холода мало,
Мы немного, чуть-чуть попотели,
И здоровье для лета осталось.

Как всё просто в очищенном теле:
Всё без слизи, без солей, без шлаков,
И болячки, молюсь, улетели,
Что остались – бить молотом браки.
Молот, нужен, конечно, в духовном,
Там с энергией лютой лукавый,
Он на душу обиженный кровно…
– Бог же всех покаянием правит.
                *    *    *               

Отделение тела от духа
Происходит незримо в болезни,
Когда мысли неумолчно кружат,
Тела плоть приковали железно.
Где-то прыгают-скачут спортсмены,
Головой отбивают в футболе,
А в болезни всё труп – неизменно,
В голове проясняет от боли.

Но не всем дадут чудо-болячки,
Есть такие, что кол им затесан
На главе, приготовленный ящик,
Но всё прыгают в музыке с бесом.
На таких богатеют аптеки,
Фармацевты химичат микстуры,
Это псевдоподобье опеки,
Но не скроете гримом натуры.
Часть натуры вылазит в болезни,
За соломинку схватит утопший,
Но молиться намного полезней,
Есть такой опыт, с выводом общим.

Корешки много лучше, и травы –
В них накоплено силы природной,
Но не всем открывается правый
Этот путь исцеления, годный.
Есть такие, что кол им затесан…
Опять сказка, про белую бяку…
Отделиться при жизни от беса,
Не погибнуть паршивой собакой.
                *    *    *               

Принудительной чудо-очистке
Нас подвергнут и без голоданья:
Грязи нет, очищение близко –
Это есть у создания знанье.
Звери сразу в отказе от пищи,
У животных инстинкт, и он лечит,
Что же люди ослепшие ищут,
И взвалили груз боли на плечи?

Чем сильнее лекарство от боли,
Тем и вирус новее и круче,
Не придумать защиту от доли,
Этим будет и крепкий замучен.
Так дано – от глубин всех историй,
Приходили чума и холера,
И народы изведали горе:
На горбу, на желудке и вере.
Где-то, правда, спасенье в желудке,
Где-то долю принять и смириться,
Вера – это, понятно, не шутка,
Да здесь голод – показанный в лицах.

Этим чудом спасались святые,
И не только болячки, но душу.
Все однажды, когда-то, почиют,
Душу всё же попросят послушать:
Чем жила, чем в миру очищалась,
Это есть где-то в ангельском списке,
Да, спасли где-то в теле, но жалость –
Там, где пропуск отказан спрос в иске…
                *    *    *               

Все мы разные видим картины,
Это, видно, зависит от цвета
Тех очков, что смогли мы надвинуть
На глаза, и от внутренних клеток.
Ну, наружное, это понятно:
Не от нас – это мода и вид понта,
Виды клеток? – генетика знатно
Поработала здесь над потомком.

Здесь грехи от Адама и Евы,
Все зигзаги родов, повороты,
Это жребий – бывает, суровый,
Он не сразу приходит – вид кроткий.
Это личное дело персоны:
Где, куда направление – вектор,
Здесь очков предлагаются тонны,
И за кадром услужливый лектор.
Он нашепчет, что надо, лукаво,
Он души направление чует,
И не даст рассуждений в свет здравых,
Все враги, что вдалёке от сует.

Не понять нам, что мир многогранный,
Он в очках представляется плоско,
В них чужие заметны изъяны,
А свои, что есть брёвна, не броски.
Поясняется с виду картина,
Если внутренним взором окинуть:
Все слепые пред Богом единым,
Но есть Путь, и он выведет к Сыну.
                *    *    *               

Воспою пламя зимней калины,
И её красоту и живучесть,
Обклевали рябину у тына,
Ей же лучшая выпала участь.
Пусть горька она с осени малость:
Улетят перелётные птицы,
И зимой свиристелей дождались,
Снегири предерзнут поселиться.

Воробьи её мало тревожат,
И сороки – те так любопытны,
Эти сцены оконное ложе
Мне рисует, покажет попытки.
Мне понравились эти театры,
Я ещё посажу – просит место,
И рассады полно, я же знатный
Садовод стал окрестности, честно.
Лучше первым – пусть в малом – селенье,
Чем не знай кто и в городе сером,
Неумышленны вышли творенья,
И удача здесь выросла делом.

Можжевельник, калина и шпанка,
Что ирга – по научному виду,
А у нас это изгородь, танком
Её разве что смогут обидеть.
Эти зимние сельские сцены…
Не Некрасов, но родину чую…
Это жизнь, её опыт беЗценный,
С красотой и отрывом от сует.
                *    *    *               

Ощущать чистоту, что от снега, –
Это вечная русская доля,
Мы простором приучены бегать
Не в горах, где у шведов неволя.
И в Канаде – леса да озёра,
И Аляска – угрюмое царство,
А нам дали до боли простора,
И душа развернулась здесь жарко.

Все слыхали про русскую душу,
Про её широту и сердечность,
Не с фальшивою маской задушит,
А сразит врага честною сечью.
Мы и в Сирии честны с арабом,
С армянином и мал-алавитом,
Там османы с Израилем грабят,
И опять христиане убиты.
Там замешана куча религий:
Фанатизм, англосакские шашни,
И банально – России вериги:
Разгребать и возделывать пашню.

Там нечистые все отношенья:
Компромиссы и курдские сделки,
Там на нефти пирует мошенник,
Но всё зыбко, беЗчестно и мелко.
Убежать нам нельзя – мы в союзе,
Как и половцев, их не оставим,
Мы за честные Божии узы,
Мы за чистую ратную славу.
                *    *    *               

Где луна одинокая бродит?
Всё равно мне – итог неизменен…
У души показали мне роды:
Заблужденья, исканья и тени.
Через это чуть-чуть отстраненье
Всё яснее и чище картинка:
И где угол исканья не деньги –
Смысл жизни и нужная инфа.

Сразу видишь и руку Господню,
Он же рядом и сразу подхватит,
И даёт преестественно сходни,
И пути исправленья от вмятин.
Это новый неведомый ракурс,
Через свежие явные факты,
Не на старых поверхностях, раком,
А вперёд продвижения такты.
Неизвестные эти сюжеты
Вылезают в обыденность жизни,
Их не ждёшь, но молитвой задеты
Очень многие важные числа.

Нам механика та непонятна,
Она есть – как зацеп шестерёнок,
Отведёшь ты редуктор, но молот
Всё приблизит, и вновь ты ребёнок.
Познаёшь снова трение ближних,
Кто встречает на этом этапе,
Одиночества атом не лишний,
Он в мозаике будет не заперт.
                *    *    *               

Кто подобьем сравнится с Аврамом
И судьбою, из лидеров новых,
У народа тяжёлая драма –
Приложенье в исканьях суровых.
Это мелочь – страданья песчинок,
Там у лидеров – личные счёты,
Там за женщин идёт поединок,
И в конце подготовили отдых.

Против лидера вылезет ропот:
Так велось от времён Моисея,
Их давили и в розницу, оптом,
И расходный песок не жалеют.
Нам запудрили голову братством,
Этим равенством, псевдосвободой,
И откуда бы выбору взяться –
Это лидеры думают годы.
Так казнили с семьёй Николая,
Получили естественно казус,
У державы история злая,
Всё идёт, как положено, с зада.

Бородатый наш лидер иль лысый –
Там не этот убогий критерий,
Кто-то Свыше историю пишет,
Открывает страданию двери.
Всё сойдётся по кругу в Писанье,
И не лидеры – лично ответим…
Злато город – для отдыха зданье…
– Драма, драма и вера с приветом.
                *    *    *               

Мы дождались заметной капели,
По чуть-чуть очищаются крыши,
И пускай поезд тронулся еле,
Но мы верим – что зов жить услышан.
И мы верим в весеннее солнце,
Что оно приближает орбиту
Для Земли, с наклонением тонким,
Чтоб не сжечь, и чтоб жизнь не убита.

Всё по-тихому, ласково, нежно,
Не губя и не прошлым потопом,
Через холод вернулась надежда
На плоды и накопленный опыт.
Виноград без плодов – где экватор,
Он без цели растёт, расширяясь,
Да, осталась железная хватка,
Но зачем всем пародия рая…
Этот «рай» здесь убогие строят:
Кто числом, кто количеством денег,
Без плодов – это с выводом двоек,
Что в журнале людей и растений.

Без плодов у нас тоже всё в топку:
Сорняки, паразиты, уроды,
Это явь и селекции опыт,
Это вывод духовной природы.
Да, сурово на севере русским:
Умирали, но снова воскресли,
Видим – Свет идёт лучиком узким,
Значит, будут плоды и без «если».
                *    *    *               

Прибираться с пылинками праха –
Это просьба жены перед Пасхой,
Мне не очень-то хочется лапать
Эту муть, но и спорить опасно.
Полежу я ещё на постели,
Половлю вдохновение молча,
Да и силы тихонько слетели,
Мы же нужные поприща топчем.

Прибираться пред Пасхой – святое,
Это праздник души, но и тела,
Утруждение этого стоит,
Не такая уж мелкая мелочь.
Ощущать чистоту мы привыкли –
Это предков старинный обычай,
Не нужны здесь особые крики,
Пропаганда и лозунги-кличи.
Эту тему привили и детям:
Они тоже очистят жилище,
И до внуков дотянем приметы,
Что мы вместе становимся чище.

Так и вместе очистим державу:
Закоулки очистим и ниши,
Этой мути до ужаса, ржавой,
Накопился опасный излишек.
Да, не хочется пачкаться грязью,
Но так надо – святая примета…
Покаянием ветхое слазит,
А для чистых – и Светлое светит.
                *    *    *               

Снова мысль про нейронные связи,
А где сам зафиксирован свиток?
Он у ангела в трубочку влазит –
Там и слово, и дело прибиты.
Мы не в прахе же будем томиться,
Где-то блок нашей сущности вставлен,
Там итог зафиксирован в лицах,
Всё прошедшее в поисках дальних.

Мы же ищем всё время мгновенья
Тех страстей, куда выкинут связи:
Там каналы, проходы, деленья,
Копошенья, мечтанья и дрязги.
Не понять это технокартинкой,
Не объять приблизительно, мутно…
И там нет золотой серединки,
Чтоб прибить, в наших тягах минутных.
Нас кидает то вправо, то влево,
То к Отцу, то на тёмное тянет,
Это вектор до ада, на Небо,
До святыни иль низко – до мани.

Этот мир: англосакские деньги
Полонили и мысли, и ниши,
Притомили всё сущее тенью,
Где-то Зверь всё в компьютеры пишет.
Зафиксирует где-то шестёрки,
Да, тяжёлый немыслимо свиток…
Обнулить его можно отвёрткой,
Когда мысли о прахе убиты.
                *    *    *               

Истерит, как всегда, англичанка,
Мастерица интриг, провокаций,
Они где-то далёко от танков,
Не боятся карательных акций.
Их история тщательно учит –
От владыки морей в прозябанье,
Вот и взяли, придумали случай,
Обложить русских санкцией-данью.

Понимают – им вломят в футболе,
Да и в Азии мы конкуренты,
Но пока они с Сэмом на поле,
Значит, будут лихие моменты.
Эти змеи не могут не жалить,
Лозунг их – раздели всё и властвуй,
Не для них все святые скрижали,
Они множат запретные страсти.
На наркотик сажали в Китае,
Завозили рабов для колоний,
Истребляли народности – знаем,
Да часть мира от ига их стонет.

Их могущество в хитренькой бирже,
До поры и до времени – мячик,
Мы для них устрашительный призрак,
И одни скажем грозное: «Хватит!».
Эти пакости были и будут,
Но от них матереет держава,
Лозунг наш: «Я Тебя не забуду»,
Мы же чувствуем: выбор наш – правый. 
                *    *    *               

Из оврага мир мутный и серый,
По окружности – хмурый, угрюмый,
Может, взгляд это с низа – минутный,
А в другом месте – свежий и юный.
На востоке есть проблески неба,
Там другие у местных виденья,
По-другому их кредит и дебет,
По-другому из сердца крик-пенье.

Может, это один я в овраге?
Нет, доносит весть слабое эхо,
Есть ещё пилигримы на страже,
Им не спится, увы, не до смеха.
Может, мы дефективные души?
А другие жируют и пляшут,
Их вопросы о Духе не душат,
И жуют так житейскую кашу.
Но придёшь с покаянием к храму,
На алтарь свою душу положишь,
И увидишь огромную яму –
Прямо к горлу приставленный ножик.

Позади, впереди, слева – бездна,
И лишь вправо немного – окошко,
Там тропинка крутая для бедных,
Кому мира плясания тошны.
Из оврага и Свет нам дороже,
Вожделенней и радостней Песня,
И Господь непременно поможет–
Воскресеньем и Пасхой чудесной.
                *    *    *               

Ну, не помнят места человека,
Пусть из камня построит жилище…
Не о хлебе насущном опека –
Вавилона признания ищет.
Тоже строили мощную башню,
Высотой и масштабом поболе,
Пирамидам же время не страшно –
Относительно глиняной доли.

Забываем, что сами из глины,
Мы задуманы так, преходяще,
И что прах наш по атому сгинет,
Пусть положат хоть в каменный ящик.
Что останется – память в Писанье,
Имена там от века до века,
Не сотрутся те вечные знанья,
Это вам не декор круто-некий.
Пирамиды уже ободрали,
Растащили обшивку их – мрамор,
Постоят ещё в дальние дали,
И провалятся с временем в яму.

Там, где башня, отныне – болото,
И немного остались руины.
От народов, их сильного пота
Не осталось ни буквы единой.
Так нам что, не сажать и не строить,
Не творить и не думать о славном?
Пусть всё будет усиленно втрое,
Но при этом и помнить о Главном.
                *    *    *               

Актуальны весенние крыши:
Этот груз многотонной громады,
Он в затылок угрозою дышит.
Оборвёт и сломает всё разом.
И не едет подмога, ребята
Отошли в мир иной и далёко,
А снегов нынче высь необъятна,
Будет сердце томиться и ёкать.

Да и время – с утра не проснуться,
А с обеда – по-новой утянет,
Притяженье земное не шутка,
Где былой мой и бодрый румянец?
Этот труд только издали страшен,
А поближе – есть куча отличий:
Он без наста, берётся прекрасно,
И летит книзу пуганой дичью.
Есть подмога – мой кожаный пояс,
Передышка – чтоб ровно дыханье,
И на крыше мы с Господом двое,
Я молюсь и гребу неустанно.

Что ещё нам в посте актуально:
Две недели до Пасхи великой,
Как остаться сугубо лояльным,
Не уйти снова в гульбище дико.
Всё тихонько, спокойно, ровнее,
Не по силам не взвалят груз-ношу,
Всем бывают этапы больнее,
И летает поблизости коршун.
                *    *    *               

Воскресенье – и свечи зажжёны,
Это связанный с вербой обычай,
И по миру стоят миллионы…
Нет, поменьше – Бог избранных ищет.
Много званных, но избранных мало,
Кто покинет  – до края корыто,
Оправданья – дела и усталость,
Лучше вниз, по дороге избитой.

Мы впервые услышим: «Осанна»,
Дети встали пред входом Мессии.
В уравнении несколько данных,
И века их не можем осилить.
На Руси это – тысячелетье
И ещё приближённо лет тридцать,
Мы давно уже в теле, не дети,
Но ведём себя в образе фрицев.
Мы на нашей земле оккупанты,
Потребители благ и ресурсов.
Где от веры на окнах в ночь лампы?
А их нет, как и чёткого курса.

Мы на нашей земле паразиты,
И нам памятник – мусорный пластик…
Это было, потопом убиты
Помудрее нас люди и власти.
В тех эпохах всё было покруче
И там мозг был не так изувечен…
Но мы помним, Господь наш замучен –
С верой жжём покаянные свечи.
                *    *    *               

Где нашёл буквы в нужное Слово
Наш учитель великий Мефодий…
Воля Бога – решительный довод
Сразу дать и Писанье, и слоги.
Он нашёл где-то в Корсуни книги,
И ему приоткрылись те знаки,
Праславянские отзвуки-блики,
Но и мысль не придёт в плагиате.

Сразу всё и осилили дети,
Эту базу – церковнославянский,
Это цель – единением встретить
Снова Господа – дар постоянства.
Как бы ни были страшны расколы,
Но язык непреложен и вечен,
И на нём учит вечная школа,
Этот груз нам навеки на плечи.
Не дойдёт эта до либералов,
Ни фанатикам, кто стал иудой…
Это злато, и весит немало,
И на нём мы Христа не забудем.

И наш русский из этого корня,
И пускай его бесы корёжат,
Он останется вечно задорным:
БеЗпрерывным, в беЗсмертие гожим.
Православие истину явит,
Дух и буква навеки хранимы,
Постоянство – для Господа славы,
И народы сольются едины.
                *    *    *               

По горам раньше мчались мальчишки,
У нас склон у ключей крутоярый,
Там проблема подняться до вышки,
И ребята катаются с паром.
Есть избушка – струя ключевая
Не замёрзнет в любую погоду,
До оврага тропинка кривая,
И вода наполняет колоду.

Где теперь эти парни-мальчишки?
На деревне есть пара девчонок,
Им автобус гоняют с излишком,
И конвой предусмотрен законом.
И конвою, понятно, не платят,
Символически несколько рупий,
Их – поставить заплату на платьях,
Но диктат возражений не любит.
Раз не нравится – кинь заявленье,
Для порядка другого заставят,
И нужда, и законы здесь тенью,
И найдут, кого выставить с края.

Не напрасно, не с дурью, не криво,
Раз с детьми – в демографии яма,
А мальчишки – для Родины сила
Не рождаются что-то упрямо.
Кто страну заслонит своей грудью?
Уповаем на Господа волю…
Даст нам технику мощно и чудно,
И девчонки сгоняют на полюс.
                *    *    *               

Этот день – искушений, препятствий –
Незаметно проходит, особо,
В середине недель, любит прятки
И всегда в испытаниях новых.
Плохо помним мы страстную среду,
Этот день от Христа отреченье,
Там предательство, трусость и бегство,
И ничтожный серебряник, деньги.

И по жизни нам деньги – проверка,
Где достать и куда их потратить,
Это, может, и низкая мерзость,
И спасенье больного в кровати.
Это воздух, и кровь, и удушье,
Это стимул и пень преткновенья,
Кто и что нам нашепчет на ушко,
Что потом режут в панике вены.
В Слове Божьем кончают осиной,
А у нас много способов разных:
Подзаборно с блевотиной псиной
И свиньёй, пусть помытой и важной.

Искушенья на страстной неделе –
Это пик дела ангелов чёрных,
Мы её на кусочки не делим,
Это блок – испытанье упорных.
Мир её в суете не заметит,
И проверку пройдёт без препятствий,
Не нужны ему проблески Света,
Здесь, сейчас важны страсти и яства.
                *    *    *               

Бедолаги – кто чуда не видит,
И оно их не ждёт и не ищет,
Зато есть и присутствует идол,
Что закрыл им духовную пищу.
Можно умным и мощным поэтом
Закрутить сложный стих под завязку,
Не придраться ни к букве при этом,
Но на выходе – тина и ряска.

Не придёшь с этим к праведным Судьям,
На Суде им на стол не положишь,
Не поймут в вдохновении трудном,
Раз пропитано мутью и ложью.
Там извечна вселенская правда,
А не местные жгучие страсти,
Через сердце проверенный автор,
И в корзине словесные яства.
В топке там триллион словоблудий,
То, что здесь вознесли гонораром,
Там другие критерии судят,
Даже то, что творилось здесь даром.

Через сердце и душу все строки,
Хотя ангел и устно запишет,
И ответы строги и жестоки,
И неважно – кто громче, кто тише.
Чудо будет – кто ждёт и в молитве,
Тем глаза наш Господь приоткроет…
Вдохновенье в незримой подпитке,
Ощущенье, что авторов двое.
                *    *    *               

Что мы в пятницу скорбную помним?
Очень мало про боль и распятье,
Как давно это было под солнцем,
А здесь жизнь распахнула объятья.
Здесь свои типажи и детали,
Искушения в мелочах жизни,
Это где-то святые взлетали,
Сопричастные памятью ближней.

А у нас это где-то далёко,
Как Эллады преданья и мифы,
И мы ждём в виде праздников окон –
Прикоснуться и нам датой цифр.
Здесь немного, кто помнит детали:
С кровью пот и путь тот на Голгофу,
Крест и пятница парою встали –
Навсегда, в память помощью оку.
Крест всегда на груди, на иконах,
Значит, пятницу тоже мы помним:
Подсознательно: муки и стоны –
Эту быль из библейского тома.

Но всегда искушенья и страхи
В эти дни непременно от чёрных,
А для публики ближе рубахи…
– Помоги, Боже, в памяти твёрдо.
– Помоги, Боже, рядом разбойным.
– Помоги, кто поодаль, но с Мамой,
Кто придёт от души неспокойной,
Сораспяться постами упрямо.
                *    *    *               

Православные чтили субботу –
От начала в постах послабленьем,
Но один день особый – ни йоты
Не получите в плоти за деньги.
Этот день есть на страстной неделе,
Даже в Праздник он строг и суровый,
С Благовещеньем рядышком сели,
И обычай здесь древний, не новый.

Этот день был для плача, покоя –
Сам Христос прожигал плащаницу.
Это ядерный синтез спокоен,
Здесь наука и техника в нищих.
По преданью, сходил Он до ада –
Там Адама и грешников вывел,
Всем усопшим, кто с Богом, отрада,
И живущим, пока что, на ниве.
Все, кто рядом с Ним были, – те в плаче,
Он в пелёнах, и камень у входа,
Там и стража, народ озадачен,
Но собрались все вместе в невзгоде.

Не до пищи им было – все в горе:
Кто терял самых нежных из близких,
Там и Мать, и родные без спора,
И другие, кто слушал, из чистых.
Там отсев был жесток и суровый:
Трясуны и предатель – те в шоке,
И другие, кто в плоти оковах
Не заметили Жизни и сроков.
                *    *    *               

Семя гибнет при сеянье в землю,
Так и люд потихоньку отходит,
Но святые у Бога не дремлют,
А в молитве нездешние годы.
Там и время, и сроки другие,
Рядом связь через тысячи поприщ,
Мы незримо с святыми сдружились,
И там слышат молитвенный окрик.

Через связь Воскресенья Христова
Они тоже, мы верим, воскресли,
И живут, и услышать готовы,
Есть примеры в общении тесном.
За две тысячи лет много эха
Донеслось из незримого мира,
Есть святые – достигли успеха,
Их молитвы – то семя на вырост.
Нам реальны схождения чуда,
Христианство копило примеры:
Исцеленья, паденья и удаль,
И сейчас в подражании первым.

Православных всенощные бденья –
Это в горнице ждущие Духа,
На них пламенем, а на нас тенью,
Но упорны мужи и старухи.
Так стояли века и так любят,
Что Дух Свята отдельно получат,
И Тебя никогда не забудут,
Всем по чину Величество Случай.
                *    *    *               

Отчего прижились здесь евреи?
Мы и думать привыкли на фене,
По-другому и думать не смели,
По-иному и жить не умеем.
Кто нам всучил таких провожатых:
Управленцев, захватчиков красных?
А мы были подобие ваты,
Нас прессуй и уродуй, согласных…

Выбивали сознанье ГУЛАГом
И крестьян загоняли в колхозы,
Но кибуцы не стали здесь благом,
Ну, не тот интеллект, не похожий.
Потом сами себя изводили,
Как голодные крысы в бочонке,
Это бес противления в мыле
Раздавил их лукавой ручонкой.
Не гожусь я ни в антисемиты,
Не желаю народностям злого,
Но я вижу народ наш разбитый,
И историю вижу чрез Слово.

Мы расхристаны, феня – без страха,
Золотого тельца обожаем,
Каждый мнит себя – минимум графом,
Мы испорчены равенства «раем».
От евреев нам древняя Пасха,
Но – с Христом и в значении новом,
Так бывает в истории часто,
Всё на круги своя, и по Слову.
                *    *    *               

Кто же наш прокуратор отныне?
Мы же тоже Христа дораспяли,
Только санкция с Запада хлынет,
И у нас слабо с мышцей из стали.
Так на это расчёт и ведётся,
Разбегутся все слабые, мышью,
Коль нависнет огромная плётка,
И от страха притупятся мысли.

Ничего нет неясного в мире,
Всё на круги своя – так от века,
Роль дана, и народ наш беЗсилен,
Но всегда есть в конце подоплёка.
Где-то верные молятся люди,
И Господь их молитву услышит,
И случается чудо из чуда –
Воскресает надежда от Высших.
Воскресает распятое в муках,
Воскресает без сердца, без крови,
Не поймут это толстые, в туке,
Что для нас это подвиг особый.

Вера вытянет нужную песню:
В ней найдутся и мышцы, и мысли,
И держава, мы верим, воскреснет,
Так сказали пророки и числа.
Прокуратор – он нужен, наверно,
Как уйти нам от ветхого Рима,
Третий Рим – он здесь важен без скверны,
Чтобы вера и дело – едины.
                *    *    *               

Прилетели к нам чёрные птицы,
У них голод и держатся стаей,
Здесь скворцы предерзнут поселиться
У людей, и в луга не летают.
Там нет пищи: снега, да озёра
Подо льдом, поросль, разные травы,
А здесь больше земли среди сора,
И их тянет высокий брег правый.

Так и бесов к нам тянет подпитка,
Здесь наводят они искушенья,
Эти чёрные прыгают прытко
В наших мыслях, в сознанье, без лени.
Нет ни чуточку пятнышка света
На скворце, так и бесы – как дёготь.
И кто с ними играет раздетый,
Тот пожнёт и гордыню, и похоть.
Всё здесь похоть очей, похоть плоти,
И житейская гордость в придачу,
Это дали нам знание против
Черноты, чтоб искали удачу.

Оградим плоть постом и молитвой,
В ясном Свете притупится гордость,
Чёрным бесам не будет подпитки,
Будут тыкаться хитренькой мордой.
Кружат злобные чёрною стаей,
Но мы знаем, что будут другие…
Кто Весну и Рассвет ожидает –
Отразит любой с чёрными вылет.
                *    *    *               

Весь комплект под окном птичек местных:
Воробьи, снегири со скворцами,
Они вместе сошлись, если честно,
Так впервые, их видел частями.
Здесь вороны ещё, да сороки,
Иногда прилетят свиристели,
Постоянно ли, в разные сроки,
Все снуют, как бы вроде при деле.

Что я в городе видел? Да транспорт,
Шёл общественный, фирменный, частный,
Под окном – остановка, там танцы,
Пассажиры вели ежечасно.
Тоже все при делах, в судьбах разных,
А машины мелькали, как тени,
Что их ждёт всех на улицах грязных?
Там комплект: пропитанье и деньги.
Кто за славой в полёт устремился,
Кто тоску заливает дорогой,
Кто катается с крашеной милкой,
Кто в делах обязательных, строгих.

Но у птиц есть инстинкт размноженья,
А у нас это где-то в заначке,
Суетимся, бурлящая пена:
Деньги, милки, наряды, да тачки.
Здесь над птицами – коршун, да филин
Нависают ужасной тревогой…
Для чего в этом мире мы жили?
Чтоб прийти в покаянии к Богу.
                *    *    *               

Огоньки и без цели дорога –
Так бывает по жизни и часто,
Получается многое трогать,
И душа бродит в поисках фактов.
Хорошо, если вопль услышишь,
И начнёшь потихоньку копаться,
Отсечёшь резко в поисках лишних,
И дойдёшь сходу к сестрам и братцам.

Но такое бывает не сразу,
Не со всеми, у всех по-иному…
Ты в душе сформулируешь фразу,
И попросишь ответов, раз тонешь.
И Господь непременно ответит:
Приоткроет и двери, и смыслы,
Всем открыта дорога до Света,
И подскажут, что правильно, Свыше.
И такое бывает: рецептов
Не дадут нам по жизни готовых,
Здесь упорство, сближение цепко,
И спадут постепенно оковы.

Огоньки – как их много в дороге,
Где-то ждут, а кого-то не очень,
Все нуждаются в истинном броде,
Свыше ждут – каждый лично захочет.
Огоньки все чужие, и даже
Есть опасность от их приближенья…
Но один Огонёк душе скажет:
Здесь спокойно: Любовь и нетленье.
                *    *    *               

День отдания Пасхи воскресный,
А у нас умерла датой мама,
Мы не поняли истинной песни,
И дошло отпеванием в храме.
Там собралась почти вся община,
В эту Пасху, как Радость усопших,
Всё пропели достойно, по чину,
По обряду, по правилам общим.

В чистом саване, с лестовкой белой,
И без пятнышка тени на лике,
Нам пример и подпора на деле,
И нездешние, тайные блики.
Кто слыхал – может плакать покойник?
А мы видели слёзы живые,
На последних аккордах к «Достойной…»,
После крышку забили на вынос.
Там слезой умывались и дети,
И родные слезу пропустили,
Пожалела нас, бедных, на свете,
Что ещё остаёмся, без силы.

Пасхой брат отошёл, без страданий.
Как уснул – дали опухоль мозга,
И опять – как урок поздне-ранний,
Что молитесь за всех Судьям грозным.
Эти факты для нас – как наука,
Есть письмо для живых чрез усопших…
Даже стих сотворился, как штука,
Может, кто-то услышит средь общих?
                *    *    *               

Как мне жалко народ дней последних,
Он совсем ослабел и без силы,
И не видит опасности, бедный…
– Дай нам, Боже, чтоб верным открылось.
Чтобы дали гудок – где опасность,
Средь текучки не видно, где мины,
Где зелёный в сигналах, где красный,
Чтоб один выход – нужный, единый.

У Креста молят братья и сёстры,
И не видят всех грозных знамений,
И у ближних текучка, то острый
Грипп, предтеча концов незабвенных.
Как легко подхватить нам заразу:
Из экрана, чрез крохи общенья,
И впустить разрушителя-язву,
Через пищу, просмотры и чтенье.
Через просто, как воздух, дыханье,
Через дань привыканья, привычки,
Через просто спокойное спанье,
Через то, что наш дух обезличен.

Нас ровняют, ломают, утюжат,
Создают ситуации фоном,
Мало кто бдит, с молитвою дружит,
И создал в страстных помыслах зону.
Сохранить доброты надо крохи,
И прикрыться молитвой, как шлемом…
Мысли в теме, тревога и вздохи,
Но и Пасха с Крестом незабвенны. 
                *    *    *               

Не видать за деревьями леса,
Этот мир – он из множества множеств,
Где-то в сектах деревья в затёсах,
Но картину из крошек не сложишь.
Этот мир в совокупности фактов:
И текущих, грядущих и прошлых,
И молитва – реальный редактор –
Изменяет мир чисто, не пошло.

Измени мир – себя изменяя,
Это просто, но мир не поверит,
Не поймёт – где несушка, где яйца,
Что нас всех сотворили не звери.
Это в нас всё заложено Свыше,
Сотворение движет прогрессом,
Но здесь палка в концах – есть, кто дышит,
Есть, кто верит в другие процессы.
Нам чуть-чуть тот процесс приоткрыли:
Пред иконами чудо в поклонах,
И святые взлетали на крыльях,
И лечились горючие стоны.

Всё по кругу – весь корень в истоках,
У детей – возвращение к маме,
У лесов – пробуждение соков,
У держав – возвращенье на Камень.
Не видать очень многих деревьев,
В прошлом стран величавых и грозных…
Лес растёт для Суда Книги древней,
Или семя даст, всходам не ложным.
                *    *    *               

СОДЕРЖАНИЕ

Все «на круги своя» возвращались не раз и не дважды  ……3
Всё идёт по великому плану……..……………………………4
Кто постигнет умом ноосферу…..............................................5
Всё покрыла зима белым снегом….………………………….6
Что есть сила – могущество палиц…….……………………..7
Света, света мне белого мало…….…………………………...8
Как представлю огромные пульты.…………………………..9
Не везло коту чёрному с детства…………………………....10 Сколько живности в нас – всяких лямблий...………………11
Мы поэзии чувствуем струны……………………………….12
Я фонарь у аптеки представлю………………...…………….13
Мы блаженства от времени ищем…………………………...14
Мне вселенной без Господа мало…..……………………….15
Не вредить ни чему их попросят………...…………………..16
Узел связи – надёжней под землю……..……………………17
И в границах есть узел и грани……………………………...18
Как мне жалко Маньчжурские сопки……………..………...19
Перезвоны мы слышим не часто………………….…………20
Никогда не держали собаку………...………………………..21
Что такое есть мощная фаза? ……..…………………………22
Управлять запредельным потоком …………………………23
Есть диагноз точнейший и генный …………………………24
О гармонии мира мечтанья ……..…………………………...25
Много мусора разного в жизни…………….………………..26
Из духовных картинок картина …………………….……….27
Философское всё-таки нужно ………...……………………..28
Ты стихов очищенья попросишь ………………..…………..29
Очищение – есть или будет?..........................………………30
Я опять, это образ – заплачу ………………………………...31
Всё земное когда-нибудь минет …………..………………...32
Как водить можно стадо в пустыне…………………...…….33
Размышленья о тонкостях мира …..……………………….. 34 Слаб и немощен в силе и духе ………..……………………..35
Не солгать мне придуманным в песне ………….…………..36
Посмотрите – кто правильно славит ………………………..37
Я припомню, что нынче суббота …………………………...38
Выходи из убежища песня………………………..………...39
Это реквием-плач по буксирам …………….……………….40
Колесо вы представите с белкой ……………………………41
Понасмотрятся всякой бодяги……………………………….42
Где найдём мы смирение в мире?............................………..43
Не хочу даже рядом быть близко …………..……………….44
Фильм «Хожденье по мукам» - серьёзный ………………...45
По какой нам помчаться дороге?……………………………46
Кружева из серебряных нитей ..……………………………..47
Равнодушием выпасть в осадок …………………………….48
Многогранность открылась в проблемах...............................49
Кто не знает про тучу болячек ………………….…………..50
Что-то вспомнил о третьей кафизме ……..…………………51
Как псалом вам исполнить прекрасный …..………………..52
Где-то это давно уже было ………………………………….53
Мы идём, в маскхалаты одеты ……….……………………..54
Всё же хочется чуточку вальса …….………………………..55
За «Балду» Пушкин где-то ответит …………..……………..56
Мир представился в образе зомби ..………………………...57
Можжевеловых ягод мне дали …..………………………….58
Горе-горькое маленьким детям ..……………………………59
Где-то ждёт жёлто-блеклая роща……………………………60
Я зимой выбираюсь до Вятки …….…………………………61
О заморских магнолиях думы …….………………………...62
Накрошил я раз лука без меры……………..……………….63
У нас местные братья-поэты…………….…………………..64
Я поэтам бы памятник ставил …...………………………….65
Мы и время глаголами свяжем …….………………………..66
У нас время суровых безмолвий …….……………………...67
Мы реально след прошлого чуем …...………………………68
От себя никуда не уедешь …………...………………………69
Что есть день? – миг в мозаике буден ……………………...70
Интеллект и культура – есть грани .………………………...71
Есть земля, что напитана снегом …...………………………72
На глазах одичала природа ……………..…………………...73
Слава Божья восходит на Небо ………..……………………74
Мы хороним на кладбище старом ……..……………………75
О любви незабвенные строки ……………………………….76
Отдыхала Россия, немыта…………………….......................77
И зимой журавлиные плачи………………………………….78
Всё, слезай разлюбезный, приехал ……..…………………..79
Залатать золотою заплатой ………………….……………...80
Сколько помню себя – всё приказы ………………………...81
Сколько мусора спрячется в снеге .…………………………82
На суде есть последнее слово ……………………………….83
О тщете копошения мысли ……….…………………………84
Эти песни о времени разном………………..……………….85
Погружение в сон, да из спячки ………...…………………..86
Над центральной Россией метели……………..…………….87
Молодёжные, вечные страсти ………..………………………..88
. Мы же видим мир образно-плоско…...................................89
Клетка-жизнь всем распахнута настежь ..…………………..90
Кто-то дух и греховную долю……………….………………91
Хорошо поэтической нерпой………………….……………92
Пятый месяц потоком сознанья……………………………..93
Много тем было с адресом точным ………………………...94
В теме – точечно снайперский выстрел .…………………...95
Есть старинный могучий обычай ……...……………………96
Чудеса в Силоамской купальне ……….…………………….97
Сколько песен у разных народов…………..……………….98
Подрастает диванное войско…………….………………….99
Олимпийские слабые звёзды ………..……………………..100
Нам чего-то победного надо ….……………………………101
Ты о песнях душевных тоскуешь …………………………102
Открывается где-то пространство………..……………….103
Город солнца создал Кампанелла…………………………104
В «Спортлото» нам неведомы числа …….………………..105
Мне не надо походов в театры .……………………………106
Кто-то крут, без текущих болячек ….……………………..107
Нам не нужен с энергией холод …...………………………108
Отделение тела от духа ……………...……………………..109
Принудительной чудо-очистке ……………………………110
Все мы разные видим картины …………………………….111
Воспою пламя зимней калины ...…………………………..112
Ощущать чистоту, что от снега …...……………………….113
Где луна одинокая бродит?.....……………………………...114
Кто подобьем сравнится с Аврамом…................................115 Мы дождались заметной капели ………………………….116
Прибираться с пылинками праха…………………………..117
Снова мысль про нейронные связи………………………...118
Истерит, как всегда, англичанка…………………………...119
Из оврага мир мутный и серый…………………………….120
Ну, не помнят места человека……………………………...121
Актуальны весенние крыши……………………………….122
Воскресенье – и свечи зажжёны…………………………...123
Где нашёл буквы в нужное Слово………………………...124
По горам раньше мчались мальчишки……………………125
Этот день – искушений, препятствий……………………..126
Бедолаги – кто чуда не видит………………………………127
Что мы в пятницу скорбную помним?................................128
Православные чтили субботу……………………………...129
Семя гибнет при сеянье в землю…………………………...130
Отчего прижились здесь евреи?..........................................131
Кто же наш прокуратор отныне?..........................................132
Прилетели к нам чёрные птицы……………………………133
Весь комплект под окном птичек местных………………..134
Огоньки и без цели дорога………………………………….135
День отдания Пасхи воскресный…………………………..136
Как мне жалко народ дней последних……………………..137
Не видать за деревьями леса………………………………..138







 










 



Всё творчество автора можно найти на сайте
 alexandrtimshin. narod. ru  или  http://sandrshin3.wixsite.com/alexandrtimshin

Выходные