Стихи Льва Ройштейна

Майоров Владимир
писатель, член Союза Писателей России, автор-исполнитель песен


     Кому-то стихи Льва Ройштейна не понравятся.
     - Поэзия-то где?..
     Смотря, что понимать под «поэзией».
     Если вас влечёт живопись строки, «цветные» прилагательные, яркие метафоры, неожиданные детали – возможно, вам лучше взять другую книгу.
     Стихи Льва Ройштейна завораживают не этим.
     Прилагательных почти нет, но если встречаются – бьют наотмашь:
«А червивая знать, знаменитая чернь…» («А теперь все вместе…», 1988 г.) Прилагательных ровно столько, сколько необходимо, чтобы создать пространство стиха.
     Стихи, которые условно можно назвать ранними (до середины 80-х), - это осознание себя в сюрреалистичном мире, поиски пути, цели, которая ускользает. Всё, что окружает, имеет двойное дно, двойной смысл:
     «Глупые или не очень,
     По плану или наитью,
     Вы строите храм культуры
     И нету на вас позора…»
или
     «Быть может, меня стреножат
     И рот навсегда заткнут.
     И, может, в ладони вложат
     Для целей известных кнут.
    
     Я вашу украшу кожу…

     И совесть меня не сгложет!
     Я тщетно в к свободе звал.
     Я честно
     Предупреждал.»   (1983 г.)»
     И главное – бессилие, невозможность попыток что-то поменять.
     Когда времена изменились, и нас захлестнула волна энтузиазма, повесившая перед глазами цветные волнистые стёклышки, Лев трезво оценивал беспощадность накатывавших на нас волн. Он с самого начала видел то, чего мы не замечали, чему не придавали значения:
     «Ты жизнь на служение тратишь
      делам своего господина
      и стоишь ему пару тысяч,
      а хоть бы и долларов – мало!» (1994 г.);
     «Жестокий буржуазный строй
       В России победил…
      Надолго ли? На век. (На твой…)
      Ты – сам
      его
      хвалил.» (1994 г.);
     «Давно уже лежит
      в пыли и не подняться
      униженный, как тать,
     высокий идеал!» (1995 г.)
В поисках смысла происходящего автор всё чаще обращается к временам давно прошедшим – нам ведь известно, чем «тогда» всё закончилось:
     «И уродов плодит и плодит декаданс,
     Закрывая античности пышный сеанс,
     Не для нас Возрожденья блистательный шанс,
     Не для вас.» (2003-6 г.)
     «Всё ярче свет открытия –
     а вот ещё одно:
     что тем темней события
     чем ближе бездны дно.» (2007 г.)
И возникает страшная мысль – а вдруг автор стихов осознавал то, чего нам не дано видеть:
     «Мы в осаждённой крепости немало
     прожили лет, ликуя и скорбя,
     когда накрыло нас девятым валом
     освобожденья от себя!» (2011 г.)
     Казалось бы автор не оставляет нам надежды. А может быть, не успел оставить? Ведь «освобождаясь от себя» мы стремимся осознать себя истинных и найти верный путь. А верный путь, наверняка, приведёт нас…
     Останавливаюсь, чтобы не ошибиться ещё раз…
     Но вернёмся к стихам.
     Их совершенство спрятано за кажущимся несовершенством. Порой кажется, что стихи лязгают, как сцепки вагонов на стыках. Это просто означает, что мы не вникли в их эстетику. Для автора стихи – это игра. Слова, играя, меняют смысл:
     «А чем просвещает весна?
     А тем, что сугробные позы
     Не мужество длят, а морозы
     Интеллектуального сна.» («Осколки льда». (1984 г.))
Стихи Льва интеллектуальны и парадоксальны, иногда алогичны. Он сталкивает строки начала и конца стихотворения:
     «Срывается сумрак зашторенных лет.
     Врывается в тюрьмы истории свет.
    
     Бесплатно, бесплодно
     Вливается свет,
     казнящий свободно
     того, кого нет.» («Эволюция сверху». (1988 г))
Стихи Льва неожиданны. Вдруг возникает нечто философское:
     «Лежалая листва – смертей прекрасных лоно,
     и лёжа отразит блистающий закат.
     А в облике слезы, под цоколем бутона,
     сгущённые пары о ночи говорят…» («Нечто перестроечное». (1990 г.))
Неповторимый аромат стихов достигается за счёт словесной эквилибристики и неточных рифм, порой замечательных:
     оптом – опытом
     давний – негодяях
     пори – повтори
     пророк – строг
     синих – мессию,
     и многих других.
     Порой поразителен ряд неожиданных сопоставлений:
     «в гробах, кабинетах и концлагерях
     Мы многим будем довольны»…
     Жёсткие болезненные мысли, облачаясь в умственные конструкции, отображают жизнь ума, интеллекта автора. Не всегда просто проникнуть в их плотные ряды, но когда удаётся попасть в резонанс, ощутить чувства автора, получаешь нежданное наслаждение. Особенно ценна просвечивающая сквозь строчки самоирония автора, его открытая, непосредственная улыбка.
     Самое сокровенное автор бережно хранит, но когда оно прорывается в стихи, рождаются неожиданные и замечательные строки:
     «Ну, вот они, которых ждал, слова.
     И, кстати, та, которую заждался.
     Смешнее моря блещет синева
     Твоих… (удар тупой волны на галсе).
     Твоих… (вода – дотронуться рукой).
     Твоих… (а вот и небо под ногами).
     Твоих… (туда, где говорят, покой?)
     Твоих весёлых глаз.
                Ну, кто за нами?
 или такое, удивительное:
     «От обветренных губ ненаглядной моей
     Оторваться я долго не мог.
     Мы стояли в тоске, не стесняясь людей,
    Истекал расставания срок.
    Ты летела…»,
а дальше прочитайте сами…
Только прошу Вас, не торопитесь...