Эй-эй!..

          
Эй-эй! Позвать, так хочется,  кого-нибудь!
Но откликом лишь эхо – отражает звук.
И вербы над рекой – склонились над волной:
Молчанье тишины, а хочется – живой.

Живой – до немогу, до высоты любви,
До тайной тишины, за берега реки.
За мерклый горизонт, за глубину небес,
Что тянется ко мне сквозь облачную взвесь.

Эй-эй! Есть ли кто-нибудь за этой тишиной,
Что молкнет под закат горящею зарёй?
Ответ – лишь всплеск реки, пускающей круги,
Как будто уж никто не хочет говорить?

И ольхи, что в серьгах, кивают тишиной,
И ветра, будто нет: он в тишине лесной.
Трава на берегу, зарылась – в немоту,
Как будто всё вокруг закрылось в зевоту.

И вечер, тот хитёр, укрылся под шатёр
Небесной тишины, для будущей гульбы.
Для развеселья сил, для гона облаков,
Над тихою рекой, для удали судьбы.

А облака плывут, горящие в закат,
За тихий горизонт, за тихое – «Эй-эй!».
За одинокий мир, за тайность перигей,
За странные круги… мои… наверняка…