Стихотворец и вечность

Бог Перун и бог Сварог,
пивом упиваясь впрок,
пели здравицы друг другу,
не переходя на ругань.
Очень гневались они
на людские недоделки,
средь которых жил в тени
стихотворец Игорь Белкин.

Это я, седой балбес,
волочащий молча крест
из дубовых грубых граней
несвершенности желаний.
А желанья велики,
выше неба, шире поля,
где кузнечики смычки
скрипочные канифолят.

Бог Перун и бог Сварог
по неясностям дорог
не шагали поперечно,
ведь у них в запасе вечность.
По разболтанным шоссе
Белкин шёл, шлифуя гравий –
не Антей и не Тесей,
не Геракл в расцвете славы.

Ах, да что о том жужжать –
напоровшись на ежа,
он почёсывал затылок:
дурнем мать меня родила!
Нет бы чтобы как-нибудь
перешагивать ухабы,
укорачивая путь
к вечности, не абы кабы!
«»»»»»»»»»»»»»»»»»»


Перу закусишь хвостик
и маешься, трудясь
не где-то на погосте
под шорохи дождя,
а дома в кабинете
под выплески души,
познавшей всё на свете
за сущие гроши.

Грош за страданья в целом,
за частность тоже грош,
за чёрное на белых
полотнищах порош,
за сердце на износе
и за любовь-тоску
с осенним перекосом,
не лампой к маяку.

Рублёвик неразменный
найти хотелось мне
не в закромах Вселенной –
на океанском дне,
его хранитель ангел
случайно обронил,
плывя без акваланга,
без вёсел, без ветрил.

Скользя по прошлым датам
занудностью своей,
строка бежит куда-то
в неразбериху дней
и снова истекают
за грошем грош стихи –
какая-никакая,
но боль без шелухи…
«»»»»»»»»»»»»»»»»»»