Кейт Смит

                I
                Когда Земля ещё не знала,
                Как выглядит шестой iPhone,
                И в прессе не было скандала
                О «подвигах» высших погон,
                Жила в одной стране девица.
                Не то, чтобы светская львица,
                Но и не из низов, где грязь
                Лежит на коже, словно мазь.
                Она была собой прекрасна,
                Как подобает девам быть,
                Но только вот её любить
                Для юношей было опасно,
                Так как заумные мозги
                Их доводили до доски

                Вставала Кэти лишь к обеду,
                Подушку мягкую швырнув
                Туда, где по младому бреду
                Поставлен мягонький был пуф,
                Потом, на холод вынув ногу,
                Который мучил недотрогу,
                Она нащупывала бот,
                В который в ночь нагадил кот,
                Она тогда бесилась сильно,
                И ручкой била о бордюр,
                Который сборищем кутюр
                Осыпан золотом обильно,
                И где какой-то умный франт
                По центру выдумал бриллиант

                Набросив шёлковый халатик
                Поверх прозрачного белья,
                Она отходит от кровати,
                И вслед за ней веду вас я.
                Каков же вид: у туалета,
                Не застегнув толком корсета,
                Она увлечена собой
                Как господин своей рабой.
                У ней чего здесь только нету:
                Крема, помады, туши, лак,
                На кои молодой дурак
                Убухал не одну монету,
                Чтобы потом, ну как-нибудь
                Помять прекрасной даме грудь

                Закончив эту процедуру,
                Всем медленным хрычам назло
                Мою прекраснейшую дуру
                На завтрак резво понесло.
                Присев за стол, она сначала
                Без возмущения молчала,
                Но голод знать даёт своё,
                И кличет барышня дворьё:
                «Эй, слуги! Дайте мне тарелку!
                Ну, сколько можно ещё ждать!
                Извольте мясо мне подать
                И лука свеженькую стрелку!».
                Но слуги в кухне всё коптят
                И отвечать ей не хотят

                Она ещё раз: «Эй, уснули?
                Доколи можно ожидать?
                Если вы мясо умыкнули,
                Тогда хоть сыр извольте дать,
                Ах! Что ж это за наказанье:
                Вчера я кончала вязанье
                Из-за болезни головы,
                А чем же занимались вы?
                Не чищены уж год амбары,
                Скотине сена не несут,
                Нас всех, наверное, спасут,
                Достопочтенные татары,
                Когда среди всех ваших нег
                На нас затеют свой набег!».

                Из дальней комнаты, что слева,
                Скребя затылок на ходу,
                Выходит домработник Сева,
                Сквозь смачный зёв шепча: «Иду…».
                Сойдя по лестнице в обедню,
                Он надевает свой передник,
                И, подтянув свои штаны,
                Готовит барышне блины
                Мотнув как лошадь головою,
                Чтобы прогнать подальше сон
                Он портит вилкою тефлон,
                При этом тихо песню воет,
                Чтоб не уснуть прям на плите:
                «На безымянной высоте…»,

                Неймётся девушке покушать,
                Она торопит своего
                Кормильца, говорит: «Послушай,
                Там не готово ничего?
                Как долго… Помни о паштете!
                Вот то ли дело на планшете:
                Там, в потрясающей игре,
                Пока в печи огонь горел,
                Я приготовила и утку,
                И заливного русака,
                Спекла я мяса полкуска –
                Ты знаешь ли такую шутку?
                Хотя откуда тебе знать,
                Ты ж вовсе родом-то не знать…

                «Хозяйка просто дура дурой!
                Блондинка, Господи прости!
                Хотя нормальная фигура,
                Ей долго по уму рости
                До моей дочери Наташи:
                Та хоть немногим её краше,
                Зато умнее во сто раз,
                А эта, хоть и не стара,
                Уже совсем умом разбита,
                И не поможет ей никак
                Её красивая рука
                И грудь, что силиконом сбита,
                Ведь провожают по уму,
                А дуры-то нужны кому?»

                II
                Тем временем в селе соседнем,
                Где дуб широкий у торца,
                К летам своим подъехав средним,
                Приехал продавать отца
                В упадок вшедшее поместье один почтенный дворянин.
                Скажу: он тоже был кретин,
                Да и ещё какой, поверьте! –
                Супругу он довёл до смерти
                Известием, что он банкрот,
                И тихо свёл её в могилу.
                Теперь, когда его манила
                Очередная доза квот,
                Задумал он продать участок,
                Чтоб в одиночку встретить счастье
 
                Прослышав о прекрасной даме,
                Что незамужняя живёт,
                Засуетились мысли сами:
                Что, если он её возьмёт
                Себе в законные вдруг жёны,
                Её увидев обнажённой
                В их первую брачную ночь,
                Заделает там с нею дочь,
                Потом отсудит всё поместье,
                Упрячет бедную в дурдом,
                И ей уютно будет в нём,
                Так как не хочет жить с ней вместе,
                А дочь отправит в интернат,
                И в одиночку будет рад

                Командовать большим хозяйством,
                Которое ему доход
                Безмерный принесёт и счастье,
                Уже, наверно, через год!
                К чему все эти антрепризы   
                И театральные капризы
                Его свихнувшейся жены –
                Кому они теперь нужны?
                Ведь дело уже шито-крыто,
                И ничего не отменить,
                Нельзя богатство возвратить
                И всё великолепье быта:
                Хрусталь, бриллианты и пальто,
                Ведь она там уже никто...

                Наутро рано встав с постели
                И дня почуяв торжество,
                Весь преисполненный веселья
                Затеял барин сватовство:
                Послал сначала он дворовых,
                Лицом поменее суровых,
                Чтоб не скончалася жена –
                Она жива ему нужна.
                И сам же начал приводиться:
                На галстук запонку надел,
                Ещё побриться он хотел,
                Вот только кончилась водица –
                Ну ничего, сойдёт и так,
                Лицом-то он ведь не дурак

                Когда проснулась наша дама
                И взор свой бросила в окно,
                Вид не совсем обычный самый
                Ей там представило оно:
                Там куча разного народа,
                И не поймёшь, что за порода,
                И на поймёшь, зачем пришли,
                И как на двор её зашли,
                Нет, в этом надо разобраться!
                Она оделась второпях
                И вышла, тяжело сопя:
                «Чего вам надобно-то, братцы?» –
                Спросила, шаркая ногой,
                Подвох не чуя никакой

                Ей делегаты отвечают:
                «Нас барин наш к тебе послал,
                Хочет отведать с тобой чаю,
                Да и ещё нам наказал,
                Тебе его дары представить
                И введенье тебе поставить,
                Что хочет, чтоб никто иной,
                А ты была его женой.
                Тебя он словом не обидит,
                Заботой нежно окружит,
                За тебя голову сложит,
                Других на свете не увидит,
                Как только б ты была бы с ним
                И он бы был тобой любим»

                Девица наша потеряла
                В конец и совесть, и покой,
                Уж видится, как одеяла
                Её касается рукой
                И говорит она прилежно,
                На голосе играя нежно:
                «Ведите к барину меня –
                Быть с ним весь век согласна я!».
                Девицу в платье облачили,
                Венок на голову сплели
                В знак вечной с барином любви,
                Попутно губы обмочили
                Из чарок венчанным вином,
                И все пошли в хозяйский дом

                Крыльцо высокое у дома,
                Стоит жених наш наверху,
                Мать сыну говорит, укромно
                Смотря на вшедшую сноху:
                «Ни уж то ты с ума рихнулся?
                Уж лучше б в город ты вернулся:
                Там девы краше во сто крат
                На каждых милях так стоят,
                А с этой дурой что ты станешь
                Творить во перву вашу ночь?
                Иль мне прикажешь вам помочь?
                Нет, сын – природу не обманешь,
                Ты лучше брось её сейчас,
                Пока не стал венчанья час…»,

                Сын отстранил её небрежно,
                Сошёл на первую ступень,
                Приблизился к невесте нежно,
                Надел на палец ей перстень,
                За руку взял, повёл в коляску,
                Попутно обещая сказку
                Про жизнь в раю и всё любовь –
                У девы закипает кровь
                От восхищенья кавалером,
                Они садятся в экипаж,
                И вот уже идёт в вираж
                Коляска с мисс и её пэром,
                Не знает только лишь она,
                На что им там обречена…

                III
                У церкви, где полно народа,
                Снующих тут туда-сюда,
                Спецом ушедших с огорода,
                Чтобы увидеть час, когда
                Приедут милые венчаться –
                Тогда уж можно накричаться
                Похабных песен будет всласть,
                Ведь в этом вся народа власть…
                И вот уже коляска скачет,
                Ну наконец-то! Сколько лет!
                Давно готов святой обет! –
                Народ от счастья чуть не плачет –
                Здесь даром им дадут поесть,
                Ну а потом знать можно честь…

                Подъехали. Жених в кафтане
                Сошёл, давая руку ей,
                Той, что ещё там на диване –
                Прекрасной девушке своей.
                Она вся краской залилася,
                Но постепенно завелася,
                И руку дав ему в ладонь,
                Зажгла в глазах своих огонь.
                У входа им цветы бросают,
                И сыплют громкие слова,
                У ней кружится голова,
                А хлеб крупнее всё кромсают –
                Летит горбушка уж с кулак –
                Поверьте – нехороший знак…

                Невеста с ним идёт ко храму,
                Где приготовлен уж обряд,
                «Шоу на диво «Инстограмму»» –
                В толпе девчонки говорят,
                И громко весело смеются,
                А где-то уж бокалы бьются,
                Не дожидаясь хмель вина,
                Но, видно, эта блажь нужна.
                Уж батюшка готов к обряду,
                Венцы готовы для младых,
                Его помощников худых,
                Точно травлёных после яду,
                Он наставляет, как служить,
                Чтоб молодым в согласьи жить…

                Проходят в церковь горожане,
                Венчанье начинает поп,
                Его ладони пальцы сжали
                Ей ладоней. Слышно: штов
                Уже полился в уголочке,
                Там, на прогнившем вхлам полочке,
                Уж начинают отмечать,
                И молодых сим привечать,
                Катрина морщится волненьем:
                Не так красиво всё у них…
                И голос батюшки затих.
                Вот открываются соленья,
                Невеста глянула в него,
                И ей не нужно ничего:

                Не муж пред ней, а сущий демон,
                Его глаза огнём горят,
                Вокруг повисла ночи темень,
                Не слышно, как сердца стучат,
                А он глаголит ей украдкой:
                «Ты не ходи ко мне нападкой –
                Ты ведь теперь же мне жена,
                И больше жизни мне нужна…
                Держался долго я вне храма,
                Теперь терпеть я не могу,
                И я с тобою убегу
                Туда, где пышет жар хамама,
                Туда, где чёрный лишь костёр
                И темнота ночных озёр…»

                Она без чувств упала на пол,
                А он, склонившийся над ней,
                Раздался мощным громким сапом,
                И вверг её во тьму полей:
                Там лишь росла трава сорная,
                И никакая тварь иная,
                Чем крыса, мерзка и худа
                Не заходила к ним туда,
                Она уйти отсель хотела,
                Но он её там удержал,
                Ибо в зубах он крепко сжал
                Её младое свежо тело,
                И каждой ночью, только тьма
                Ему всё делала сама…

                Минуло так годов немало,
                И время много унесло:
                Стара и некрасива стала,
                Ведь с ним ей было тяжело:
                Он каждый день над ней глумился,
                Один раз до того напился,
                До полусмерти чуть избил,
                И сам собой доволен был,
                Ведь он её себе по капле,
                Но всё же полно подчинил,
                Теперь же беспредел чинил:
                Он днями упражнялся в сабле,
                Повесив дом свой на жену,
                Оставив там её одну…

                Как ни грустно повествованье,
                Закончить хочется одним:
                Чтоб после первого свиданья
                Не кончились печалью дни,
                Внимательней смотрите в чудо:
                Быть может, прям на вас оттуда
                Вот так же смотрит дьявол сам,
                Сверяя время по часам,
                И ждёт, когда наступит время,
                Чтобы на вас надеть седло,
                Забавясь, как вам тяжело,
                Поставить ногу в ваше стремя,
                И загонять до гроба вас.
                Смотрите чаще в Божий Спас…