After a Thunderstorm

AFTER A THUNDERSTORM                Samuel Krig



Я рухнул в кабинете на пол и думал, что не поднимусь.
Давила боль железной лапой, рвало, и участился пульс.
Ходила смерть вокруг кругами, косой меня пинала в бок,
А в небе бешеном Гагарин летел в ракете на восток.

Дни прошлых битв слегка поблекли, но гробовщик убрал свой гроб.
Я полз к вершине полумертвым, паскудам гвоздь вбивая в лоб.
Полз не за тем, чтоб глупый юзер учил меня как нужно жить,
Плюя сарказмом в мою музу, других пытаясь удивить.

К утру, очнувшись на кровати, почувствовал – бессильно зло.
Они не сестры и не братья, слова их битое стекло.
Их близость хуже высшей меры, ложь – гильотиновый топор.
В мозгах у них лохмотья веры, в глазах – промокший триколор.

Вошло редутом Шевардинским, где трупами завален ров,
В картины скомканные Пинска музло компьютерных голов.
В тарелках грязных за кулисой  лишь страх и дурь – еда врагов.
Бегут в Москву, подобно крысам, отбросы с Волжских берегов.

Их время как петля на шее тем, кто их лучше во сто крат.
Все, в ядовитых мыслей змеях, они и есть кошмаров ад.
Строчат соседишки доносы, у каждого свой USB…
Да, только в прошлом те допросы и кабинеты Кей Джи Би.

Вновь полдень властною рукою поднял меня: Ты господин!
Спусти в сортир их паранойю, прими вновь левомицетин.
И я на кухню с сигаретой, прошел суров, без лишних слов
Знаменьем крестным встретив лето без узколобости ослов.

Господь всё видит и прощает, однако далеко не всем
Дано понять, что в волчьих стаях полно уловок и проблем.
Нет в соглашательстве прогресса, закрыто сердце на замок.
В тех клубах их по интересам другие Гендель и Ван Гог.

Стоит внутри стальным линкором иной страны иная стать.
Я помню мину прокурора, ей было только двадцать пять…
По пеплу брошенных иллюзий сквозь серых дней тяжелый реп
Идут куда-то зомби-люди и хают истово Совдеп.

Июльский дождь в окне стеною, раскаты грома в небесах.
Суть лишних - беглый с перепоя в битком набитых поездах.
Мы – нации оплот и сила – не переделать, не сломить,
Не положить живьём в могилу, чтоб стало повольготней жить.

А Кремль, он всегда есть Кремль, мой дед работал там не зря.
Реформы нынче только demo, но без ошибок Октября.
Звонок. На трубке – доктор Таплин, его отец порою крут.
В пипетке – три волшебных капли, чтоб неизменным был маршрут.

На самых дальних полустанках не нужен лишний наворот,
И так, закручено всё странно из года в год,из года в год.
Вокруг война, её не видно, идёт внутри смертельный бой.
Прости им, Господи, без гимна народ, воюющий с собой.









               



                4 июля 2017

                13:28