Театральные зарисовки 2. В театре масок...

В театре масок не хватает красок.
Зима протёрла мелом все цвета,
да и зима хоть та же да не та,
а может быть взяла одну из масок

и повернулась плоским белым ликом,
по авансцене плавно семенит.
Играют пьесу о царе великом,
который и поныне знаменит.

Он собирал, копил и всё растратил,
теперь стучится клювом, словно дятел,
и просит отменить мороз и льды
и дать горячей пищи, дать воды,
он – хлопотливый смерти обыватель.

Театр «Но» все маски перепутал,
готов свалиться в комедийный стих.
Зал изумлён и замер и притих
и тишиной события укутал.

А тут зима и холодно и снег
и мыслей то ли вихрь то ли бег,
возможно снегопад обыкновенный
в башке, от расслабухи здоровенной
и от иных безвылазных утех.

Сижу и буду сиднем зиму мучить
пока ей снег и холод не наскучат,
поди сама устала от себя,
а что до масок – это снеговая
игра идёт, себя не узнавая
и чувства напоследок теребя.

Театр «Но», высокие мотивы
и маски припечатаны как ксивы,
чтоб кто не верит, тут же предъявить,
и семеним условно, по канону,
нет места плачу, воплю, даже стону,
но маску как гнездо умеем свить.

А маски деревянные натёрли
и нос и рот, глаза и те болят.
Мы сами их откуда-то припёрли,
дыханье стало колом, пробкой в горле
и отвернулись ангелы, юлят.

И отвернулся тот, кого с Синая
стащить пытался допотопный жид,
который всеми нами не изжит
и до сих пор иглой в мозгу дрожит,
ленивый люд заветом тем пиная.

Вот так себя самих в снега обуть,
одеть, укрыть - и в недалёкий путь,
и бедные, мы прячемся под маски
и просим о защите, об указке
и ляжет снеговая наша суть

на крыши, на деревья, на карнизы,
и ледяные дунут в лица бризы,
Великие Озёра промолчат
и равнодушно лёд зимой накинут,
и будет смысл из нашей жизни вынут,
и чайки вслед пронзительно кричат.

А Рождество – не праздник, а морока,
трещит о чём-то с неба как сорока,
и в магазинах мёртвые огни,
болотные огни, а надо света.
Душа летит, как чайка, не согрета,
отхватит с пальцем хлеб, лишь подмигни.