Плоскость

Признаться честно, я уже не помню, откуда эти пятна на одежде.
Сказать по чести, этот шрам под бровью уже не кровоточит в ночь, как прежде.
Бокал глядит в меня глазами волка, глотающего грозди с волчьим лыком.
Пусть пасть мне измотают изолентой, изорванную взрыд щенячим рыком.
Вернется всё обратно вперемешку с безграмотным карт-бланшем на свободу,
который безалаберно позволит мне выпрыгнуть во дворик беззаботный,
где выгулит и выскулит до муки, до страсти мой начальник безработный.
Куда ещё податься непоэту? Шататься по диванам и по стойкам,
шататься по названиям Великих, сквозным оценкам, привозным пристройкам.
Мне горестно, мой друг, мне, правда, страшно, откуда это всё со мной творится?
Откуда этот текст со мной неровный? Я не смогу уже остановиться.
Мне боязно, мой друг, повсюду лампы, неужто мне с бутылкою жениться?
Как жизнь измалевать засохшей краской? Я жить хочу в стихах имажиниста.
Спроси меня и я тебе припомню, как локти пересчитывали гравий
пока карабкался по переулкам, в надежде, что судьбою буду править.
Дитя во времени, звезда хайвэя, кури через меня, как над водою.
Скажи мне, если знаешь, кто мой Север, да вытуши полярною звездою.
Четыре дня, потом еще двенадцать, и снова жду тебя последней кеглей
настойчивой, доколе шар трехглазый твоих улыбок меня в горсть не свергнет.
Лежу один на рок-концерте грома, трясу башкою в такт летящим каплям.
Мне плыть бы по ручьям незагрезненным, как соло течь из мокрых пальцев Заппы.
О нет, не плыть, не течь, мне в катакомбы, в подвалы освещенные маслами,
в канализации, в моток туннеля, общаться с неземными голосами.
Залить себя цементом в котловане и пальцем раскарябывать траншеи,
стихами русскими – шахтерской киркой, хлестать, пока не разойдутся щели.
Пусть ползать на карачках круг за кругом, но записать ночами своё время,
но выражать, пускай язык искусан, свой слог корявый, стоя на коленях.
Беситься с одури от комканой идеи, что публикой неслышащей избита,
сорвать, как с убегающего вора, поэзию с обчитанного бита.
Забрать своё. Забрать у всех. Язык мой не для старушек-поэтесс с предместий,
живет он не для девочек из комнат! Он жив для глупости моей вселенской.
Бродить по городам провинциальным, читая на заборах своё имя,
пока не встречу в кабаке распитом разбитый лик ликующей богини.
Нет, жить хочу я как рекомендует хмельной старик в потертом переходе:
идти вперед по скошенной дороге, где дождь, Боб Дилан, песни о свободе.
Мне горестно, мой друг, ты знаешь это, мне не давать мильённикам концерты,
а только праздно разбавлять искусство, стелясь фудкортами торговых центров. 
Я вынужден, мой друг, признаться прямо, закончить эту мессу я не в силах.
Кропаю эти строчки так упрямо, как будто меня люди попросили.
Уверен, этот день…сегодня лето? Откуда эти пятна на одежде?
Эй, кто-нибудь? Друзья мои? Не слышу. Эй, кто-нибудь, друзья мои, утешьте.
Я не поэт – ваятель, составитель, не я сюда приклеил эти строчки!
Я не поэт, я только сочинитель. Вернитесь! Я отказываюсь. Точка.
Сказать по чести – я не знаю – кто я. О чем мне петь, скажи, моя природа.
О, если вымолить мне пару звуков, слизать остатки строчек с небосвода.
Пусть лучше тишина, слова - беззвучны. Отдам себя всего для всех – берите.
Я только пыль и свет в пустом пространстве, играй же мной из темноты, мой зритель.
Пожалуй, что останется – цените. Художник, превращающийся в плоскость.
В веках ко мне питайте отвращение. Испытывайте гордость, только гордость.