Человек звучит гордо?..

   Знакомый высокий, давно некрашеный, местами подгнивший забор. К нему направляется худощавая, несколько угловатая женская фигурка, заходит в палисадник и останавливается у закрытой калитки. Молча ждёт...
         За забором надрывается лаем собака, хрипит, рвётся с цепи. Женщина ждёт...
         Она молода, и можно было даже и назвать её красивой, если бы не неряшливость, сквозившая во всём  облике, небрежность в одежде. На ней белая, местами в  старых несмываемых уже пятнах грязи сильно застиранная футболка, и длинная тёмная юбка.
         Волосы светлые, похожие на свалявшуюся залежалую солому, очень коротко и неровно подстрижены, скорее всего ею самой,  как спасение от изнурительной, всё испепеляющей жары. Женщина   застыла в ожидании...
         Кажется, что она готова стоять здесь и час, и день, и неделю... Ноги сами тянут её к этому старому забору, прикрывавшему со двора дом финской постройки с облупившейся краской на фасаде. Дом давно уже нуждается в ремонте и снаружи, и внутри, но похоже руки у живущих в нём до этого не доходят.
         Через некоторое время за забором раздаются тихие шаги. Овчарка успокаивается и начинает радостно повизгивать, приветствуя хозяйку. Калитка медленно со скрипом открывается. За ней пожилая, ссутулившаяся женщина,  бывшая свекровь просительницы. 
        «Мама, пожалуйста, займите три рубля, я отдам, честное слово отдам, обязательно отдам.» Свекровь, не сказав ни слова, со вздохом поворачивается и идёт к крыльцу.
          Ей, пережившей выпавшие на их поколение невзгоды,  кровь, горе, войны- гражданскую и отечественную, видевшую людские слёзы, море слёз, ей всё понятно и жаль свою бывшую невестку, теперь больную и одинокую. Она знает, что та никогда не вернёт эти деньги, ей их просто негде взять, и придёт просить ещё. Да и на что жить этой несчастной, постоянно обитающей в своём собственном непонятном другим мирке, где всё совершается по совсем иным неподвластным людям законам, тем более, что от неё отвернулись родная мать и брат, живущие в другом городе. Муж, узнав о болезни жены, развёлся с ней и забрал с собой их общего сына, сноха осталась одна с крохотной пенсией по инвалидности. Вот и приходится просить о милости, опустив вниз голову, потупив глаза, в которых давно уже не светится радость, лишь временами на лице блуждает неясная, отрешенная от всего и всех улыбка.  Завод, на котором больная до этого работала, оставил ей маленькую квартирку, надеясь на скорую смерть женщины. Но жизнь оказалась пустой, никчёмной и от этого затянувшейся, долгой...   
          Соседки следили за убогой,  боялись что лишённая рассудка, свалившаяся на их голову, забудет выключить газ, устроит пожар, и при ухудшении состояния вызывали скорую. Больную забирали в лечебницу и, немного подлечив, выпускали домой до следующего обострения.
          Получив пенсию Женя, Женечка, а именно этим именем нарекла на жизнь маленькую девочку предавшая  её мать, бежала в магазин и тратила почти всё пособие, размер которого  был крайне мал. Покупала хлеб, масло, печенье, и несколько дней не останавливаясь, ела. Но скоро деньги и продукты заканчивались и начинал мучить голод. Она постоянно хотела есть. Звала на помощь, перебирала в затуманенной памяти знакомые имена, слова. Среди прочих слов очень знакомое и часто повторяемое: Алёшенька. Так звали её сына. Она дала ему жизнь, но судьба оказалась  настолько жестока, что кажется хуже и не может быть для матери. Заблудшая в потёмках душа её, путаясь в лабиринтах помутнённого сознания, искала что-то такое родное, но не находила. А мысли всё возвращались к еде, и ноги снова и снова несли к старому забору, к единственному огоньку, который один светил ей во мраке ночи, в которую погрузилась её жизнь.
           Прошли годы и не стало свекрови, но несчастная всё продолжала ходить к тому старому забору, где никто уже не жил... и сирую, впавшую в детство, существующую лишь по странному стечению обстоятельств, встречала звенящая, кричащая о злобе, чёрствости, равнодушии тишина, пронизывающая слабое, любящее, но так и не получившее ответного тепла, простого человеческого участия сердце. Никто не выходил навстречу, не слышно было лая, громыхания тяжёлой цепи.(Овчарка ненадолго пережила свою хозяйку).
           А однажды на месте старого дома и забора возник пустырь. Дом снесли за ненадобностью - всё имеет свой конец.
          У несчастной не осталось ничего, даже маленького лучика надежды. Сознание  полностью погрузилось во тьму.
          Она так и не узнала, что сын вырос, женился, что у неё двое внуков и четверо правнуков. За все эти годы никто так и не вспомнил о ней.
          Но Бог наконец смилостивился и забрал к себе  заблудшую душу. В канун семидесятилетия  освободил  теперь уже беззубую старуху от того, что именуется жизнью...

                *   *   *