Сердце матери

 Сердце матери
   (Легенда Востока)
                Посвящается памяти
                мамы Сирануш и всем от
                века почившим и ныне
                здравствующим матерям,
                беспредельно любивших
                и любящих своих чад.             

      
В печальной песне на Востоке
Поётся много о любви.
Она послужит тем уроком,
Кто ищет счастья ценой крови.

Воспето в ней, как беспредельно,
Родного сына любила мать.
Его, спасая, безраздельно,
Решила жизнь свою отдать.

Вдовой в семье простолюдинов
Она лелеяла, растила
Единственного крошку сына,
Заботою от бед хранила.

У них в семье всё было ладно;
Им бедность не была помехой.
Во всём он был её отрадой
И жизни радостной утехой.

Но пролетели быстро годы,
Сын незаметно возмужал.
Всех красивее в его роде
И крепким духом мужчиной стал.

Когда же пел свои он песни,
Народ на месте замирал
И слушал голос его чудесный-
Так мелодично он звучал.

За что и получил признанье,
Как древнегреческий Орфей,
В народе меткое название-
Сладкоголосый соловей.

А все красавицы аула
Ловили, жадно, его взгляды,
У окон, тайно, карауля,
Когда пройдёт он с их домом рядом.

Но тщетны были их надежды
Его невестой когда-то стать;
Их взоры, как и было прежде,
Не пожелал он замечать.

Над всем пьянящий дух свободы
В его душе преобладал,
А страсти пыл в младые годы
До сей поры в нём не взыграл.

К тому ж замкнулся он в гордыне,
Мечтая пением покорить,
Быть может, юную шахиню,
Всю жизнь одну её любить.

Охотой часто промышляя,
Стал быстро опытным стрелком,
Свою добычу поставляя,
Для шаха в замок целиком.

Однажды, во дворце, случайно,
Увидел юную шахиню.
Своей красой необычайной
Она казалась ему богиней.

Огнём любви к ней воспылал,
О ней всё думал день и ночь.
Увидеть страстно её желал,
Отбросив все сомнения прочь,

Он ей в любви хотел признаться
И для неё мугамы спеть,
Быть может этим, даже статься,
Шахини сердцем завладеть.

Он в шахский замок неприступный
Проник, как барс, глубокой ночью,
Рискуя жизнью, неотступно
И напрягаясь, что есть мочи.

Пред ней, робея, на колени,
Потупив взор, на пол упал.
Всем видом выразив смиренье,
Шахиню страстно умолял:

«О, пэри, краше солнца лика,
Ты не вели меня казнить,
Но милосердием великим,
Прошу покорно разрешить

Тебе сейчас о том поведать,
Что невыносимо я страдаю,
Какие муки пришлось изведать,
Свою судьбу совсем не зная».

«Но, как ты. дерзостно, посмел
Ворваться ночью в мои покои.
Сюда никто входить не смел,
Своей рискуя головой!

Так, только воры, между прочим,
С разбойным умыслом влезают,
И, под покровом глубокой ночи,
Добро чужое похищают.

Бери мои каменья, злато,
Любые, сколько ты захочешь.
Они не станут мне утратой,
Ты ж ими жизнь свою упрочишь.

Исчезни с глаз моих долой!
Не то, сейчас я кликну стражу.
В темнице будешь сидеть сырой,
Пока сурово не накажут».

« Мне душу злато и каменья
Ни в коей мере не прельщают.
Твой образ только, как виденье,
В ночах бессонных созерцаю.

И моё сердце, словно пламя,
К тебе любовью горит огнём,
А её стрелы, больно раня,
Страданьем отдаются в нём.

Воспел тебя во многих песнях
Под многострунный, звонкий тар,
Что нету глаз твоих чудесней
И обаятельней их чар.

О, если только мне позволишь,
Я о любви своей спою.
Узнаешь ты, если изволишь,
Как вдохновенно тебя люблю».

«Ну, что ж, тебе я разрешаю
Исполнить песню, гость ночной,
В стихах мугамы обожаю,
В них нахожу душе покой.

И мой отец, страны правитель,
На пир ашугов созывал.
Он тонкий песен их ценитель,
Дары им щедро воздавал».

Тогда запел он песню звонко,
В неё всю душу свою вложил;
Изящно исполняя её, тонко,
К себе шахиню расположил.

« Поёшь, конечно, ты сердечно,
Чем слух мой в меру усладил,
Но почему же, так беспечно,
Меня, не зная, полюбил.

Ведь ты о том, конечно, знал,
Что я собою не вольна.
Отец давно уже сказал
С кем буду я обручена.

Отца ослушаться не вправе,
Хоть мне жених совсем не мил.
Покорной буду его праву,
Жить в послушании, как он решил».

«Но для чего на свете жить,
Если о счастье не мечтать,
Кого избрал, не полюбить
И губ её не целовать.

Всего себя не посвятить
Служению своей любимой,
Ей постоянно не говорить,
Что ты прекрасна неповторимо.

О, если хочешь, прикажи -
Тебе я сердце своё отдам,
Но только мне не откажи,
Иначе,  дух мой здесь предам».

«Да, как я вижу, ты безумен!
Остановись и не броди
По краю пропасти бездумно,
В неё случайно не упади!

Тебя спасти душой желая,
Для твоей пользы дам наказ:
Коль, мать твоя ещё живая,
Послушай мудрый её глас.

Своею чуткостью подскажет,
Как избежать большой беды.
Спасения путь тебе укажет
От рока смертной череды».

«Пусть я – упрямец и невежда,
Но без тебя не буду жить!
Подай, хоть, искорку надежды
Или вели меня казнить!».

Вконец, устав от разговоров,
Она решила образумить
Его, без долгих уговоров,
И научить, как трезво думать.

Всё по одёжке примерять
И свои чувства, и дерзанья,
Быть хладнокровным и  умерять
Любви несбыточной желанья:

«Раз ты настойчив и упрям
И в жёны хочешь меня взять,
Тебе задачу я задам,
Но в твоей воле её решать:

Мне сердце матери твоей
Вместо подарка принеси.
Исполнишь просьбу поскорей,
Тогда руки моей проси».

Как - будто громом поражённый,
Мертвецки бледным, вдруг, он стал,
С лицом от жизни отрешённым,
Шатаясь, на ногах стоял.

«Прощай, мечта моя, принцесса!-
В слезах он горько прошептал.-
Не суждено мне с тобой быть вместе».
И вмиг из замка убежал.

«Постой, упрямец, ты несчастный!
Тебе в сердцах я так сказала,
Не понимая слов ужасных,
Когда от споров с тобой устала!» -

Шахиня закричала вслед,
Но он, как призрак, растворился,
Будто простыл его и след
Или во сне ей только снился.

С безумным видом, он умчался
С горящей горечью душой
И в сердце с раною скитался,
Утратив, с горя, свой покой.

Лесные звери убегали,
Увидев страшный его лик,
Словно чутьём они узнали,
Что духом он совсем поник.

Когда же выбился из сил,
С трудом добрался в дом родной.
Мать ни о чём не попросил,
На пол улёгся, едва живой.

«Сынок родной, душа моя.
Что приключилось вдруг с тобой?
Всё расскажи мне, не тая,
Кем ты обижен волей злой?» -

Беду почуяв, сказала мать.
Обняла голову его,
От горя начала стонать,
Роняя слёзы на него.

Он, как немой, не отвечал
И, безучастно, смотрел в окно.
Упорно тайну свою скрывал,
Что горе им изведано.

К нему знахарок приводила,
Но он лекарств не принимал,
И, сколько б слёзно не просила,
Ни пить, ни есть так и не стал.

Когда ж страдая, вся иссохла,
То, безысходно, возопила:
«Чтоб та змея скорее сдохла,
Что тебя злостно укусила!».

Сын неожиданно поднялся,
На мать сурово посмотрел.
Как сумасшедший, рассмеялся,
Вскричал, словно в огне горел.

«Ах, мама, она не виновата!
Её я сразу полюбил,
Самонадеянно, предвзято
В мечтах, с ней замки возводил.

Она – дочь шаха, главы страны.
О красоте её небесной
Вокруг все люди наслышаны,
Чуть ли не до самой Поднебесной.

Отцовской волей обручена
С другим, которого не любит.
Его женою быть должна,
Что мою жизнь теперь погубит.

С своей любовью безответной
Уйду я скоро в мир иной,
Судьбой сражённый, беспросветной,
И там себе найду покой».

« Но только гордая и злая
Могла отвергнуть любовь твою.
Красавицы аула хотят, мечтая,
С тобой связать судьбу свою.

Невыносимо на то смотреть,
Как себя заживо хоронишь.
О, лучше б сразу мне умереть,
Не слыша, как от горя стонешь.

Хочу, сынок,  тебя спасти,
К ногам отца её припасть
И его, слёзно, попросить
Дочь замуж за тебя отдать».

«Напрасная затея, мама:
Я с жизнью счёты хотел свести;
Ведь мне она сказала прямо -
Ей твоё сердце принести.

Тогда поверит в том  она,
Что к ней любовью не охладею.
По слову этому сполна
Я её сердцем завладею».

«Ты не печалься, сынок родной.
За твоё счастье я жизнь отдам.
На небе буду с тобой душой
И за тебя молиться там». -

Его утешив, мать сказала,
На сына нежно посмотрела
И ласково к себе прижала,
Словно проститься захотела.

Вмиг в нём закипели страсти,
Его терзая нестерпимо.
Он разрывался душой на части-
Одною к  матери, другой к любимой.

Но долго думать она не стала,
Вонзила в грудь свою кинжал,
И. умирая, наказала:
«Вот твой черёд, сынок, настал.

Твоей вины нет никакой.
Скорее сердце моё бери.
Пусть будет дар сей непростой
Твоего счастья ключом к двери».

Он на мгновение застыл,
Не веря собственным глазам.
Что так случилось, себя казнил,
Поняв, что в этом виновен сам.

Когда ж очнулся, наконец,
То вспомнил о своей любимой,
Пойти с которой под венец,
Всем существом был одержимый.

Сомкнувши зубы, взял кинжал
И, как охотник, вмиг, умело,
Он сердце матери изъял,
Покончив с этим мерзким делом.

А сердце в чашу положил,
Платком красивым обернул.
От крови руки свои умыл,
Дух перевёл, присев на стул.

Затем мечтой одной ведомый,
В бега стремительно пустился
Тропой ему уже знакомой,
Где, поспешая, оступился,

Упал, ударившись о камень.
Стерпевши боль, не застонал,
Держа на мужество экзамен,
Но чашу крепко в руках держал.

А сердце матери спросило:
«Сыночек мой, тебе не больно?»-
Помочь ему ни чем не в силах,
В нём слёзы вызвало невольно.

Путь продолжая, опять бежал,
Бесстрашно по стене взобрался
В ту башню, где уже бывал
И где с шахиней объяснялся.

Внезапно перед ней предстал,
Обёрнутую чашу ей поднёс.
Дрожащим голосом сказал:
«Я сердце матери принёс».

На стол, ту чашу положив,
Шахиня быстро её открыла
И ахнула! А сердце было живо…,
По – человечьи заговорило:

«О, пэри, дивной красоты,
Я сыну сердце отдала,
Чтобы его женою стала ты,
О чём к Всевышнему я воззвала».

Шахиня гордо отвечала:
«Но я не буду его женой!
С другим свою судьбу связала.
Так повелел отец родной.

Тебе ж об этом уже сказала,
Но ты не внял моим словам.
Не зря тебя я испытала,
Узнав, насколько ты упрям.

Ты сумасшедший, раз посмел,
Убить свою родную мать!
Взрастившую тебя, не пожалел,
Чтобы безумству волю дать!

Как после этого возможно
Твоей женой и в мыслях стать,
Если тебе совсем несложно
Людей жестоко убивать.

Уйди же с глаз моих долой!
Свой дар кровавый забери!
Певец любви  душою злой,
Другую в жёны выбери!».

От слов её он застонал,
Как - будто ранен был смертельно,
И на прощанье ей сказал:
«Тебя люблю я беспредельно!

Моим уделом стал мир иной,
В котором я найду навечно
Иль ада муки, иль покой,
А ты будь счастлива сердечно!».-

И кинулся в окно из башни,
В бездонной пропасти исчез,
Во тьме кромешной и ужасной,
Куда, из страха, никто не лез.

А сердце тяжко застонало,
В кристальный камень превратилось
И разноцветьем засверкало,
Шахиню сильно удивило.

Кровинок капли сразу стали
Как бриллиантовые льдинки.
Свет искромётный излучали,
Словно застывшие слезинки.

Шахиня замуж вышла вскоре,
Но тайну эту в душе хранила,
Что причинила людям горе
И в смерти их себя винила.

Но не познала в жизни счастья.
Томилась в браке с нелюбимым,
Сносила тяготы бесстрастья
И стала вовсе нелюдимой.

Болезнь души её снедала,
Свела безжалостно в могилу,
А перед смертью рассказала
Отцу о тайне, что хранила.

Отец, горюя, плакал долго,
Себя жестоко укорял
За то, что подчиняя долгу,
Дочь очень рано потерял.

Созвал ашугов и поэтов,
Просил их песню сочинить.
О том дать мудрые советы,
Что без любви нет смысла жить,

А для потомков назидание
О правде истины извечной,
Что нет порокам оправдания
Всем в жизни этой скоротечной.

Когда безумству потакаем,
Мы гласа совести не слышим,
Святое слепо попираем,
Что навлекает кару свыше.

В печальной песне на Востоке
Поётся много о любви.
Она послужит тем уроком,
Кто жаждет счастья ценой крови.

Легендой эта песня стала,
Повествованием событий этих
Всем души болью пронизала,
Как драма о Ромео и Джульете.