Summary Number Five

РЕЗЮМЕ НОМЕР ПЯТЬ                Samuel Krig



Стюардессы восьмидесятых…
Теперь им за пятьдесят.
Больше нет с «Газировкой» уличных автоматов,
Нет пионеров, нет октябрят.
Нет сигарет «Ligeros», нет «пятачка» для метро,
Вокруг паранойя денег, где старость
для многих мусорное ведро.

Она сидит в типовой квартире,
Там внучок сделал евроремонт
Типа «Спасибо деду за Победу!» и бизнес в Кашире.
На экране – столичный бомонд.
Уютная кухонька, чистые стены, «вздохи-охи» вокруг курса рубля.
Она живёт и умиляется переменам, что для других как на шее петля.

Странный доктор входит тихо, без стука, подливает в рюмку «Camus».
Она привычно восхищается внуком, а стрелки движутся к последнему дню.
За что боролись, на то напоролись, - стакану скажет поддатый прораб.
Цыганская почта умалишенных – «Кто не с нами, тот проклятый раб!»

Строки вгрызаются в камень, в венах берлинский огонь.
Переиначенная группой клоунов память, въезжает в мозг как Троянский Конь.
Я стою перед окном без аплодисментов и гламурных повторов «на бис»,
Такой как есть без иллюзий и конкурентов, словно Кентерберийский мыс.

Мы не мажем на хлеб повидло, не поём по глубинкам псалмы
Для тех, кому плевать на то, что ждёт быдло на Арбате возле странной стены!
На Воробьёвых горах, как замок Люцифера, МГУ плывёт сквозь туман.
С крыш сталинских домов фигуры, словно химеры,
смотрят вниз на помпезный обман.

День Примирения и Согласия висит в ночи словно грех.
Согласия и Примирения с чем?
Бесноватая партократия удобна только для тех, кто будет здесь глух и нем.
Богатый с бедным враги навсегда. Кармический ветер крут.
После нас хоть потоп, - те слова как вода в глубинах сибирских руд.
Пресытились, наворовали, пришла пора обеспечить детей
Чтобы из картины « Не ждали» вдруг не вылез Кровавый Андрей,
Чтобы в розовых окнах тихо смеялось поколение с дырявым дном,
Где  чужая, на грани безумия усталость, не накрывает свинцовым сном;
Где безразличие, став эталоном, словно пропуск в Колонный зал
Где на сцене – стоят другие иконы в цветах буржуазных похвал.

Я не Робин Локсли в этом адском замесе, мой «Rickenbacker» вовсе не лук
Чтоб пускать стрелы в продажную прессу, что стала как гигантский паук.
Мы насмотрелись на тех, кто предал Россию, на тех, чьё зло закрепило штурвал.
Но есть поклонники "па" Анастасии, и есть питерский черный нал.
Здесь ведь как, если ты реально мешаешь тем, что хочешь что-то отнять,
Тогда где-то собираются и тайно решают, как с тобой поступать.

У меня есть связка польских ключей и тайный ход от тех «мудрецов».
Уже сейчас в Москве полно стукачей и скрытых отрядов бойцов.
В некоторых странах безвизовый въезд, с деньгами ты и в Африке князь.
Что касается фабрики русских невест, опять политики ложь и грязь.

Мягкий вечер с малиновым звоном не крупье, не калужский батрак.
Паспорта лишь куски картона, в иной реальности всё не так.
Мой Travel Bag всегда наготове, он в прихожей как верный друг.
Расписные матрёшки вскинули брови, внутри у каждой по семь подруг.

Боль прошла и уже не дела, до того кто крикнет мне: Halt!
Под ногами исписанный мелом первоклассников мокрый асфальт.
Так с чего мне, Natasha, плакать, я ведь знаю куда иду.
Так легко здесь стать посланным на ***, коль не хочешь тянуть их узду.

 













                27 июня 2017

                13:15