В миллионный раз прижёг он утюгом

  ИЗ  РУБРИКИ: "НАШЕ КИНО"      

В миллионный раз прижёг он утюгом,
И сам почти в маньяка превратился.
Ходил с железом этим ночью, днём,
На съёмочной площадке он трудился.

А режиссёр по-прежнему кричал:
«Жги агрессивней, я тебе не верю».
И исполнитель жертву прижигал,
Уподобляясь бешеному зверю.


Боевики Сергей давно снимал
С жестокими сюжетами сроднился.
Снимать иное вовсе не желал,
В фаната своих фильмов превратился.

Кровищи в этих фильмах тьма была,
Воды намного меньше в Чёрном море.
По жертвам, стенам и полам текла,
А вместе с ней росло, жирело Горе.

Оно набрасывалось на людей,
Калеча, самых близких отнимая.
И множилось число очередей
К гробам идущих, в скорби пребывая.


Три утюга однажды он схватил,
И раскалив, в ночь быстро удалился.
Сергей прижечь кого-нибудь решил,
Он в опыте подобном так нуждался.

Тогда бы достоверней смог он снять,
Те сцены, где кого-то прижигают,
И удалось бы славы вкус познать;
Он верил, скоро все о нём узнают.


По тёмному, пугающему парку,
За женщиной спешащей тихо крался,
И радовался жизни он подарку,
Тому, что «гладить» даму собирался.

Хоть утюги пока что не остыли,
Он должен был, конечно, поспешить.
От нетерпенья даже зубы ныли,
Такие ощущенья не забыть.

Его искусство, важное, большое,
В серьёзных жертвах так сейчас нуждалось.
А, значит, «Там» простят ему такое,
Великое всегда с трудом рождалось.


Но странное с Сергеем приключилось,
Он о кино вдруг полностью забыл.
Лишь даму прижигать ему хотелось,
Зря, что ли утюги он захватил.

На милую фигурку хищно прыгнул
И сразу припечатал утюгом.
И тут же громко, истерично взвизгнул,
Взмахнув мгновенно выросшим хвостом.

Скакал и жёг её с внезапной страстью,
Испытывая невозможный кайф.
Весь пропитался этой он напастью
И понял: «Вот он, настоящий лайф!».

Но утюги, конечно, остывали,
Дерьмовые то были утюги;
И мысли до безумия доводили:
- Розетку в парке этом не найти!..