Раз в полвека!

    Негромкая музыка раздавалась в празднично убранной квартире. Аппетитно пахло салатами, острыми закусками, щемящим нос запахом жаркого. Казалось, все предметы в доме ожили: на больших столах, покрытых белоснежной скатертью, блистала посуда; хрустальные бокалы, отражая яркий свет от люстры, словно с нетерпением ждали, когда их наполнят искристым вином в честь хозяина дома – юбиляра; телефон неумолчно трезвонил, будто радуясь за хозяина, которому звонили его многочисленные родственники с поздравлениями. А ещё светлее было потому, что жена юбиляра суетливо хлопотала возле нарядных столов, поверяя, все ли столовые приборы на месте.

              – Сегодня событие, дорогой, которое бывает только раз в полвека! Может, всё  же и родных надо было пригласить сегодня? – поделилась она своими сомнениями с мужем.
             – Ну, уж не-ет! С родными разберёмся в другой день, после, – говорил юбиляр, одетый в нарядную белую рубашку с туго подвязанным галстуком на тощей шее, и обосновывая на этот счёт свои доводы. – Сегодня надо на высшем уровне встретить дорогих гостей – начальство всё же! Октябрина Ивановна обещала всех привести с собой сегодня! Это ведь нам не помешает, дорогая! – и он, загибая пальцы на своей длинной руке, продолжал:

           – Дочь в институт устроить надо? – он загнул один палец. – Надо! Поэтому без Камнева не обойтись, хотя мы с ним особо и не общались; а Сундуков – первый «зам» после «самого»? Это ли не счастливый случай? Он всегда может пригодиться! – озабоченно собрав жиденькие брови у переносицы острого длинного носа, рассуждал юбиляр дальше, и он загнул второй палец. – Битков и Свистков  – лучшие друзья Октябрины Ивановны, она без них, как без воздуха, – и загнул ещё два пальца, – они всюду вместе: и на похоронах, и на всех торжествах, так что ей будет веселее с ними… – Тут жена перебила его рассуждения и неуверенно вставила:

           – Без их жён да мужей, Феденька, тоже как-то неудобно получается…
           – Ну, конечно, ещё чего? На всех места не хватит! А женщин будет предостаточно: близкая подруга Октябрины Ивановны – заведующая магазином в прошлом, помнишь? – говорил он, продолжая загибать пальцы, – Сколько раз обращались к ней, забыла? Заместитель главного врача Яшина – она нам и вовсе необходима, кардиолог всё же, не какой-нибудь там психиатр! – И дальше стал перечислять по именам и должностям оставшихся по списку гостей, пока не раздался телефонный звонок.

           – То-то и оно! Всё обдумано, всё рассчитано! – беря трубку телефона, договаривал виновник торжества, – Алё? – Услышав голос в ответ, наш именинник растянул тонкие губы в улыбке так, что они и вовсе перестали обозначаться на лице, а рот превратился просто в узкую щель, и  он сладко произнёс:

             – А-а-а, это Вы, Октябрина Ивановна? Спасибо-спасибо! Чувствую себя, будто только что родился! – Но улыбка постепенно стала сползать с счастливого лица «новорождённого», и губы обратно собрались в полоску под костлявым носом. – Как же так? А успеете ли обратно? – И он долго ещё стоял, приложив трубку телефона к покрасневшему уху, вымученно улыбаясь какой-то шутке говорящей на другом конце провода. – Ну, хорошо-хорошо, Октябрина Ивановна! До встречи! Ждём вас, Октябрина Ивановна, ровно в семь вечера со всеми приглашёнными!
             – Что там случилось, Феденька?
             –  Да ничего, – успокоил он встревоженную жену, – просто у Октябрины Ивановны сегодня, оказывается, какое-то совещание в столице, но она обещала, что в назначенный час будет здесь со всеми приглашёнными!
                Юбиляр Фёдор Маркелович заведует в посёлке городского  типа  небольшим отделом, но в подчинении у него было всё же около десятка человек, плюс служебная машина, что очень тешило его самолюбие. А Октябрина Ивановна занимала   должность на пару ступенек в служебной лестнице выше, но у неё не было служебной машины.
Отношения между ними нельзя было назвать дружбой, но, так или иначе, Фёдор Маркелович этой связью дорожил. Октябрина же Ивановна, тайно посмеивающаяся над  услужливостью и безотказностью, что очень тешило её самолюбие, умело использовала его в своих интересах, особенно  служебную машину.

           Высшее поселковое начальство не очень уважало Октябрину Ивановну: уж больно криклива не к месту, она могла испортить любое дело, а поэтому и побаивались немного, терпя все её ужимки « очаровательной» женщины, а за спиной – «престарелой кокетки»! Да и любую свеженькую новость обо всём и обо всех можно было всегда узнать через неё раньше всех…
               До назначенного времени оставалось около часа. Хозяйка ещё раз полюбовалась сверкающими столовыми приборами. Затем она взглянула на себя в зеркало, поправляя  рыжую завитушку волос, спадавшую на невысокий лобик. В отражении она увидела кругленькое, довольное личико с прищуренными от улыбки глазами и сравнила себя с «весенним солнышком», а за спиной в отражении появилось ещё одно счастливое «солнышко» – лицо юбиляра. Повернувшись к нему, она, кокетливо улыбаясь, предложила:

            – А давай, Феденька, пока не грянули гости, пропустим с тобой по стопочке? Я хоть тебя поздравлю!
            – Ни-ни!  Только  с гостями! Надо выглядеть огурцом!
             Времени оставалось совсем немного. Часы, наконец-то, пробили шесть часов! Скоро будут! Какие же волнующе-напряжённые эти минуты ожидания! С минуты на минуту начнут появляться первые гости, и какие! Да,  ждать и догонять – самое худшее, что только можно придумать!

             Тем временем и Октябрина Ивановна поглядывала на свои часики: оставалось  совсем немного времени до званого торжества, а совещание ещё и не начиналось, потому что это мероприятие было решено начать с концерта. И вот концерт закончен. «Ничего, приду немного с опозданием, это будет ещё эффектнее!» – подумала она. А совещание тоже, как всегда, затянулось, так что деловая женщина приехала в свой посёлок очень поздно.               
          Дома, переодеваясь наспех, она представляла, как всё внимание гостей будет на ней, когда будет входить… Впопыхах натянув платье, надела туфли с поперечной застёжкой с большой пряжкой. Второпях одну туфлю она так и не пристегнула, и застёжка с пряжкой болталась из стороны в сторону, пока в суете бегала по дому. Её флегматичный муж, дремавший на диване, проснувшийся от шума торопливо одевающейся жены, лениво заметил:

               – Чё, бегаешь, как курица? – и, широко и звучно зевнув, повернулся на другой бок. Он привык к частому отсутствию жены дома.
              Кое-как собравшись, Октябрина Ивановна прихватила общий подарок и букет цветов, заранее купленных на собранные со всех приглашённых гостей деньги, и поспешила в дом юбиляра. Она бесшумно вошла в прихожую и недоуменно остановилась, прислушиваясь: стояла гробовая тишина, лишь слышался бой часов – пробило одиннадцать часов! Крепко пахло острыми закусками, перестоявшими салатами… Про-сунув «очаровательную» головку в комнату, где стояли накрытые столы,  Октябрина Ивановна ахнула: за столами никого не было, и к аппетитным блюдам так никто и не притронулся!..

            Поникнув весь, как букетик Октябрины Ивановны, юбиляр стоял у окна, всё в той же белой рубашке с туго подвязанным галстуком на тощей шее, и ждал...
            Пожелтевший осенний листик за окном, словно дразня, весело покружился перед его длинным носом, и ветер рывком унёс этот листик куда-то в темноту, будто унёс с собой последнюю надежду юбиляра…
            А жена его с мрачным, потемневшим лицом устало перетаскивала чистую посуду с нарядных столов обратно в шкаф и, как в бреду, всё повторяла: «Такое бывает раз в полвека»…

2001г.