Рубеж

Вечер январский всё также безлюден и тих,
И ветер морозен, и свет ослепительно розов.
И в эту тишь-блажь вдруг подумается серьёзно,
Что восемь часов пролетят, и настанет возраст,
В котором уже привыкают терять родных,
В котором уже не прощаются детские слёзы,
И учишься ждать от жизни ударов под дых
И жизнеимения в разных причудливых позах.
И у наших – бояться принято, что оставят одних,
А у ваших – что, мол, прицепится вечной занозой.

И у наших – уже надо думать, чтоб без штанов
Таких одурительно важных – в дому не остаться,
Чтоб кто-то всё время послушно держал за пальцы,
Не думая уходить, убегать, прощаться.
И я бы была как сородичи, правда, но
Никогда не мечтала о K;che, drei Kinder, zwei Katzen.
Через восемь часов на столе будет только вино;
Давай потанцуем – ты знаешь, я лучше в танце,
И чуть привлекательней, если вокруг темно.
И спокойнее, если мозолей больных не касаться.

А скоро наступит ночь – холодна и нежна,
Примерит кольцо-полумесяц на тонком запястье,
Заглянет в глаза, спросит вежливо, но безучастно:
«Вот – четверть прошла. Ты узнала, что значит счастье?»
И я улыбнусь: «Неужели была должна?»
Ловила-удила, потом потеряла снасти.
Я рада, мой милый, что вам я совсем не жена –
Спаси меня, Боже, помилуй от сей напасти.
И если меня ты спросишь, какого рожна,
То скажу – я плембрак, я какой-то неправильной масти:
Я хочу быть ничьей, если стану вдруг не нужна.

Лишь восемь часов. Четверть века. И пройден рубеж
Между «Успеешь ещё» и «Давай поскорее».
В моём возрасте затыкаются и смиреют,
Не бросаются за борт, уже не стоят на реях,
Смотрят на паруса, равнодушно кивают: «Режь».
Небеса на закате всё также вдали алеют
Меж высоток домов, меж убогих лачуг и меж
Того рубежа. И ты знаешь, я стала чуть злее –
Как ни пестуй меня, как ни балуй, целуй и нежь.
Я груба и остра, как внезапный поток суховея,
И себя не ценю, и, конечно, других не жалею.
Я – плембрак, заводское пятно, мне нельзя на манеж.
Зверь взбесился. Стреляй ему в грудь, если можно – левее.

А под ветром уставшие ветки всё также дрожат,
И снег засыпает развилки темнеющих улиц.
Как славно, что мы никогда-никогда не вернулись
В толпу «ваших-наших», в толпу тех, кто прав, и в толпу лиц,
Где нас обнимают, из рук не бросая ножа.
Лишь восемь часов. Побреду, спрячусь в ворот, осунусь,
Сожмусь, словно при обороне, как самка ежа.
Как горько, что мы никогда-никогда не проснулись,
Пока ещё было можно встать да побежать,
Пока ещё спины не выгнула эту сутулость –
Всё было в руках, когда рук не хотелось разжать.
И звёзды зажглись. Безучастная ночь улыбнулась.
Календарный срывая листок, время вспорет межа.
– Прощай.
– Что «прощай»?
– До свиданья, беспутная юность.
Не плачь, не беги,
Я на той
Стороне
Рубежа.

28 января 2017