Хуго Балль. Пульчинелла моих ночей

I

Сон, наш сон, он, просто, вымер.
Око Бога на троне, чьё веко шёлк красных завес.
Преследованья мандаринов нас не пугают больше.
Осёл и бычок живут в кровати у наших стоп
И говорят, устроившись удобно, как в Вифлиеме на Рождество.

Graf von Agaz скачет на полотне: o Greco!
Из облака розово-красно ангела виснет крыло.
С зелёным хохлом петуха в кабаре твой выход.
Твой ребёнка лоб покорен передо мной.
Ты из пурпура маленькая косынка.

Ореол юных львов над твоей головой.
Твои губы – Жизни лОпостные колёса.
С ладони едят призраки мессы румян.
Диву даются Bubu с Монпарнаса и Jesus из Назарета,
Поверх сборища флагов твоего пыла глядЯ.

II

Ало обиты подмостки действа, где Ты стоишь.
Ты святишь ежедневно себя в 7 мессах.
С кабанИхи пропорциями арфистка тебе состовляет контраст.
На намалёванном Penny желта, сонна, тепла,
Ты лежишь как Тонкинская киска.

5 су-субреток  с тобою в игре.
Манипуляции чёрной кошачьей пастью в распевках.
Проливают семенем смерти тебя кукольные небеса.
Поперёк лица пролегает красная черта,
Расcекаяя по середине.

III

Голубых опахал снисходительность утешенье тебе
В диссонансах бестианства.
Мужчины с фиалковой грудью танцуют канкан.
Демоны с головами коней ищут тебя дома.
Синий якорь начертан у тебя по ногам.

О Пульчинелла моих ночей! Поющая тихо во сне нежная птица!
Мы обречены спать в помёте 6000 лет.
Кровопоток в желудке журчит. Им звучит твой рот.
Моя отчизна — твоих чёлок жёлтая черепица.

И я ничего ж не сделал той выбивалкой ковров,
Только ухлопал певческие союзы.
Демонизировал наших приличных друзей.
Ты тёмно-синего шёлка покров с вязью букв золотой.
Ты корабль моей смерти, из бамбука, бумаги и шёлка.