Мама Муся

Моя мамочка, Муся Пятницкая. Она не воевала. Она просто работала в блокадном Ленинграде, пока были силы. Потом её, полумёртвую, вывезли по Дороге жизни, которую в это же время защищал мой будущий папа.
В эвакуации мама тоже работала - на военном заводе, в КБ, временами теряя сознание от истощения и невозможной усталости.
В Ленинград вернулась сразу после прорыва блокады - безумно боялась за родителей, которые выжили только благодаря тому, что у деда, сапожника, были припрятаны два ящика столярного клея, и мешок брикетов из рыбьей чешуи и осетровых хрящей. Из них и варили похлёбку, добавляя картофельную шелуху, которую выменивали на вещи у поваров обкома партии.
Мама очень болела, и уже не могла работать. Потом встретила одноклассника Борьку Бруштейна - единственного парня из класса, живым вернувшегося с войны. Он ходил с тростью после ранения и жутко хрипел - потерял голос в Синявинских болотах.
Они полюбили друг друга и сразу поженились. Он, потерявший актёрскую профессию и не знавший, куда приткнуться, и она - с трудом встававшая с кровати и ходившая пошатываясь.
Врачи категорически запрещали Мусе рожать, но она пренебрегла всеми предупреждениями и дала жизнь сначала мне, а потом, через одиннадцать лет, и моему чудесному любимому брату!
Мама была нереально доброй, она помогала многим, даже тем, кто её трогательной добротой злоупотреблял.
Она умерла в 46 лет от перитонита - не перенесла банальную операцию по удалению желчного пузыря (бабушке такую же сделали в 78 лет). Не дождалась внуков, не увидела брата взрослым. Я успел с ней попрощаться - незадолго до этого вернулся из армии. Она уже почти никого не узнавала, бредила. Но в какое-то мгновение вынырнула из мглы и, улыбаясь, сказала: «Женись на Наде, не упусти её!» Папа даже охнул, а мама снова уплыла по морю бреда...
Как же мне её потом не хватало!
Почему-то мама давно не посещала мои сны. Папу вижу, разговариваю с ним, а мама не приходит.

На фото: Мама приехала навестить своего салагу-первогодка.