***

Волна, еще волна. Колеблемая ветром,
прильнет к ногам трава, отхлынет, вновь прильнет.
Я говорить вольна на языке бессмертном.
Кузнечики-слова, да кто же вас поймет?

Такая тишь внутри, что речь почти беззвучна.
Так мотылек шуршит попавшийся в сачок.
Но стихотворный ритм с сердечным -неразлучны,
а инструмент души -голосовой смычок.

Он извлекает звук из воздуха и света,
из скрипочки сверчка, из дудочки шмеля.
Я грежу наяву, ловлю дыханье ветра.
В расширенных зрачках -волненье ковыля.

Волна, еще волна. Все тише, тише, тише.
Людские голоса смолкают вдалеке.
Густая тишина... Но вслушиваясь, слышишь
как говорит оса на древнем языке.

Сливаясь с тишиной, так вечность молвит слово,
тревожа чуткий слух шуршаньем стрекозы.
Подслушанная мной, она -всему основа.
Кто сердцем слеп и глух, тем чужд живой язык.

Мой голос тих и слаб -само несовершенство,
но бабочки-слова слетают с языка.
А сердце как пчела пьет чистое блаженство
из чашечки едва заметного цветка.