Василий Тёркин, сила России. Архангельский театр

Тёркин Василий — сила России


На фестиваль «У Троицы», что не первый год организует для всей России «Театральный Ковчег», Архангельский театр драмы им. М. Ломоносова привёз спектакль «Василий Тёркин», поставленный к 70-летию Великой Победы. И привёз не зря.

Зрители Радонежья были благодарны за этот спектакль: два часа без антракта смотрели с напряжённым вниманием, долго аплодировали стоя, кричали «Браво», несли на сцену цветы. Но, конечно, главную благодарность зрители уносили в сердце: память о спектакле. Память о Василии Тёркине, о гениальной поэме Александра  Твардовского, благодарность за память о близких своих на той войне.

Тема войны затрагивает наш край за живое: ведь фронт был всего в получасе быстрой езды от города, на рубеже соседнего Дмитрова. Из призванных местным военкоматом тридцати тысяч загорчан с фронта не вернулась половина... Добавим к этому, что многие коренные загорчане призывались на фронт из военкоматов других городов, из военных училищ, из армии, и в районную статистику не вошли, как, например, брат моей свекрови Алексей Припорин, лётчик, геройски погибший в небе над Ленинградом, над Невским пятачком, в день прорыва блокады... Он ушёл на фронт из Ейского училища морских лётчиков, и в списках погибших загорчан не значится.  Как не значится и в списке ейских героев: он ведь не был уроженцем ейской земли. И само  училище уже давно покинуло город, сменило свой адрес... Но нам достаточно того, что  на памятных досках мемориала «Лётчикам, защитившим небо Ленинграда», есть имя русского сокола Алексея Ильича Припорина.

В каждой российской семье есть герой, да зачастую и не один. Есть защитник, прошедший войну или оставшийся на ней.

В каждом доме есть свой герой, свой Василий Тёркин.

Поэтому тема, за которую взялись архангелогородцы — и благодатна, поскольку всем близка, и трудна по этой же причине.

И какие же молодцы актёры и режиссёр, что блистательно справились со сложнейшей задачей: оживить задуманный спектакль.

У этого спектакля есть живая душа: сам Василий Тёркин, разделённый — или умноженный? - на трое.

Тёркина играют сразу три артиста: Дмитрий Беляков, Иван Братушев и Михаил Кузьмин.

Как не вспомнить поговорку, что, дескать, «Бог любит троицу»? Представляется важным, что само слово  «Бог» упомянуто в спектакле. Это слово звучит буквально на последних секундах действия, на последних шагах Тёркина, идущего по «тому свету»,  -  воспоминание о Боге будто и впрямь позволяет герою открыть двери «в эту жизнь», воскреснуть. Так что спектакль в прямом смысле слова одухотворён жизнесозидающей силой поэзии Твардовского,спектакль, где волей режиссёра каждое поэтическое слово поставлено в нужное место: каждый отрывок поэмы поставлен в самое действенное для него место спектакля.

В силу этого, если мы будем отмечать удачи спектакля, — нам придётся  его полностью пересказывать: удачи актёров и режиссёра там на каждом шагу.

И что же, спросит меня читатель, - в спектакле нет ни одного минуса?

На мой взгляд, - есть один.

В отдельной похвале тому, как артисты умеют «обыгрывать» предметы -  (книга  - это и бинокль, и портсигар, и фляга; пластинка патефона — часы; треугольник солдатского письма может показать смену времён года; гитара справляется с ролью пилы), - в эту отдельную похвалу закрадывается всё же мысль о неуместности наигрыша «В траве сидел кузнечик», как просто-напросто более позднего по времени.

Понятно, что здесь как бы выстраивается шутливый мостик к сегодняшним зрителям — но, думается, тот же наигрыш «Чижик-пыжик», «Цыплёнок жареный» или «Крутится, вертится шарф голубой» - любой наигрыш из довоенных песенок был бы не только не хуже, но и более вписан «во время». Хотя смоленский парень наверняка подобрал бы «Златые горы» или «Хас-Булат удалой». Или, если хочется, детскую «В лесу родилась ёлочка». Ну, пусть бы «Утомлённое солнце...» или «Рио-рита». А уж неуместней «Кузнечика» в этом контексте разве что «Жил был у бабушки серенький козлик». Хотя и «Кузнечик» «словил» на спектакле свою порцию смеха из зала, свою дозу доброй зрительской реакции, но, кажется мне, дешёвый смех не к лицу этому спектаклю. Но это ничего, единственный минус, который зритель легко простит.

Тем более — если учесть плотность удач в ткани спектакля.

Несомненно — это сценография и костюмы Андрея Тимошенко. Старый чердак, где идёт действие — сплошное преодоление: пол из  балок и провалов, в которых легко ноги переломать. Но вот оно — преодоление сначала материала пространства, потом и материальности времени... И вот перед нами не чердак — а поле боя,  рельсы, дорога, разбитый дом... Окопы,  медсанбат, соты преисподней... Декорации очень просты — но это простота алфавита, из которого моделируются тысячи смыслов...  Это простота реконструкции, реанимации, когда за стандартным набором приемов возвращается дыхание сложнейшей, Боговдохновенной жизни.

Спектакль заявлен как «реконструкция», но, по большому счету, он выходит за рамки «реконструкции» - это живое авторское слово коллектива, создавшего спектакль. Это не просто «восстановление» - это новое слово.

И нам это видится в символике цветов, что явлена в цветах футболок героев  молодых людей, пришедших на чердак и начавших листать и читать томик с поэмой «Василий Тёркин»: в достаточно ахроматичной гамме спектакля мы видим цвета российского триколора: это Россия молодая задает вопросы Твардовскому — или самой себе... С помощью спектакля, поистине, великая поэма шагнула в наши дни.

Триколор  - это единая Россия в наших сердцах, это единая Победа! В центре спектакля -  не просто молодежь, зашедшая на пыльный чердак — это сама Россия, что обращается к своей памяти, к духовным истокам, обретает богатырские силы.

Продолжение следует