Здесь здешний дух, здесь Светом пахнет. Париж

Таллин я почти не помню, но сравнение цвета моих глаз с соснами и песчаным пляжем на берегу холодного моря, как раз тянется оттуда. Помню бесконечную брусчатку и трагедию с плюшевым зайцем. А ещё мы где-то жили... Но в Париже мы обитали под крышей. Прямо классика - обыкновенная мансарда в одном из центральных районов. Это скромная студия принадлежала студенту, знакомому наших знакомых. Мне очень нравилась его коллекция фигурок на кухне, олицетворявших собой музыкантов новоорлеанской джаз-банды. Каждый день мы спускались по винтовой лестнице с красным ковром, которых в Париже к слову было не мало, и окунались в шумную пост-Хемингуэевскую жизнь. Один раз у меня произошло недоразумение, как раз с лестницей. Я рассекла голову об ступеньку и нам пришлось проколесить на такси по окрестностям, что бы раздобыть ближайший аптечный пункт, но выяснилось, что нужно ехать в травмпункт, где мне благополучно зашили все это дело. К слову о голове... В детстве я видела умерших детей и позорила родителей, "играя" с ними прямо на улицах. На улицах Парижа. Впрочем, где угодно... Но вы не подумайте, это и до шрама с лестницей случалось. Потом они "уехали" и больше не возвращались. А я по-прежнему верила в чудеса. Строила из устричных раковин домики для героев где-то в районе Елисейских Полей... На Рю-Дарю меня крестили. В православной церкви, но в столице Франции. Хорошо запомнила этот обряд, уж больно он был метафизический. Моей крестной была знакомая наших друзей "эмигрантов". Нинка жила в центре с дочерьми и падчерицей. Муж её был чилийцем. Его дочка была самой красивой и звали её Люсель. В отличии от русских сестёр со стороны мачехи она не рвалась к высшему образованию и всему такому прочему типа карьер. Мечтала работать кассиром и прожигать жизнь. У них были уютные апартаменты и елочка с занятными новогодними игрушками, которые я увидела спустя десятилетие на "Цоевской" кухне моего близкого друга. Уж больно они были похожи. Сразу вспомнился Новый Год. Париж. Толпа народу у арки, где мама потеряла нас с отцом из виду. Он посадил меня на шею, а я помахал ей моим талисманом-медведем, которого просто не возможно было не заметить, так как он такой один во вселенной... А этот запах. Запах настоящих французских булок с изюмом в подворотнях, запах Cartier в грязном метро, запах дождя... кроме него там была атмосфера. Но с годами она вымывалась и совсем недавно вовсе исчезла. Париж моего настоящего никогда не сравнится с Парижем моего детства. Никогда не сравнится с временами Хемингуэя. Он потерян навсегда. Не хочется вдаваться в политику и к вопросам о эмигрантах. Может дело вовсе не в этом, ведь даже Серебряного века больше не существует ровно, как по-настоящему темпераментных людей. Все везде в пол ноги. Побрыкались в 90-е и вернулись к застою. А все ведь в головах... Впрочем мне пока достаточно Парижа моих снов и той потерянной атмосферы тех лет. У каждого есть память и история. Те испытания, проверенные временем, что причиняют не только боль, но и неземное счастье.
В следующей раз преступлю к Испании, которая как-раз таки совсем не изменилась в моем понимании. Первыми моими впечатлениями от страстных прожженных земель были дороги и большие чёрные быки при въезде на ту или иную территорию...