Стеклянный купол

Марк обдувается веером,
Солнце прячет от глаз широкополой шляпой.
Говорит: - Мари, сам не видел бы, не поверил бы,
Но вчера живая холера гуляла по улице Пяницо Де Разврато.
Я ее видел, конечно же, сугубо издалека
И то, в вуали зеленой отхожей пыли.
Меня взяла гордость за качество нашего стеклянного колпака
И я насмешкой ей в спину свой язык изо рта вынул.
Мари отвечает:  - Не странно то, милый друг,
Предо мною чахотка скакала взъяренным буйволом,
Сбивала случайных прохожих сразу в дешевый гроб
(Порой, не дожидаясь того что бы они умерли).
Еще, со скамьи под липой, видны грузовые вагоны,
И я не знаю то шутка или чьего-то демона распоряженье,
Но они были больше похожи на скотские загоны,
А внутри стояли люльки, горшки и прочее детское снаряжение.
Ничего не слышно сквозь защитное наше стекло
Но, по движенью прохожих губ,
Стало известно, что этот состав отправляется прямо в пекло
Представляя собой огромный младенческий труп.
Светлейшие головы расплодили реформы хуже ханжеских консерваторов,
И негодных детей по рангу, статусу и вероисповеданью
Стирают с улиц города и записей регистраторов,
Так-с, для высочайших целей градообразования.
Самое милое, что это уже было.
Они ходят по кругу не в силах придумать новое.
Кто сейчас же побит, тогда остервенело били,
Так же как эти сейчас бьют за правое слово
- Мари, я одно не пойму, неужели гнилая проказа,
Огонь лихорадки, чахоточный буйвол и рвотная хворь,
Не представится им в виде врага очевидного даже слепому глазу?
Неужели красою улиц видится им человечья боль?
- О, это пример ярчайшего симбиоза
Небесных заветов и гноесочащих язв.
Больное стадо покладисто сдаст им рога и свое мясо,
А им же вверяют, что за этот благой поступок воздастся потом (читай: навсегда не сейчас).
Ну и еще монетный запас казны,
Леность под соусом бюрократии,
Тысяча тысяч бесконечно тяжелых причин…

Но нам-то с тобою что, дорогой братик?
Так, поразмять язык в честь очередного дня,
Что бы с чистой совестью нежится на перине своей кровати.
Мы с тобою совсем не творим никакого зла!
Мы с тобой представители иной, абсолютной знати.
Не мы вырубаем лес, чтоб горел наш семейный очаг.
Не мы загоняем до пены рабов виноградных плантаций.
Не мы крадем девочек из семьи, что бы любить при свечах.
Мы лишь платим, они сами воюют за то, кому мы заплатим.

Вечер склоняет солнце за горизонт.
Сверкает алмазом тысячеярдный стеклянный купол,
Из под брюха его выползают щупальца, как у спрута,
Проникают в каждый и каждый дом.
Проникает мечем, проникает монетой,
Проникает обещаниями и законом,
Проникает голым, богато  одетым.
Проникает каждую ночь, снова.