Кирилловка

Вот две закосневшие в пакостях мухи
сидят на засохшем коровьем куске,
вдали затихает оркестр многорукий,
две самые расово чистые мухи
оркестру внимают в тоске.
Их радости жизни - когда-то и где-то,
уходит с лошадками сытое лето,
афиша лежит на песке.

Сдуваются горки, шатры опадают,
один за одним номера покидают
семейства. Грустит детвора,
и все в этой местности знают -
пора.
Уже зажила, загорела коленка
и выцвел тряпичный браслет на руке,
уложены в тень чемоданы под стенкой,
а у корнетиста тревожная венка
синеет на левом виске.
Печален оркестр курортного лета,
слышна еще долго визгливая флейта
да трактора стук вдалеке.

Совсем уже скоро уедет
последний шашлычник, последний таксист,
разрушится братство сезонных соседей
и берег останется мертвенно чист.
Однажды в туманный октябрьский вторник
затеплится солнце на желтой стерне,
но встретит его только жирный поморник
да чёрный старик на чужом топчане.