Любви не свойственны шаблон и маринованные страсти

(Из ранней лирики. Фрагмент романа "Евгений и другие".
     предыдущий фрагмент "Девичье царство не берлога"
       http://www.stihi.ru/2017/06/19/9279)

...Стол был накрыт без ожиданий.
Лжетаня      удивилась       втайне,
Что труд взаимозаменим:
Лженастин навык применим…

В плену своих предначертаний
Поживой лакомой маним,
Франт озабочен был одним…
Смоляне, чай, не пуритане!

Расшифровав молчанье «Тани»
Как знак      смущенья       перед ним,
Не властен над её устами,
Жуир пластичен был, как мим,
Болтлив – как кавалер при даме,
Его пленившей враз грудями.

Лжетаня быстро увлеклась,
Как будто ушлый ловелас
Из-за      неё      лез вон из кожи –
Холопки юной и пригожей.
Из-за него в короткий срок
Она бы явно впала в шок,
Будь даже      просто      он прохожий.
И без того пунцовых щёк
Не пожалел подкожный сок
И с головой бедняжку выдал.
Лжетаня вовсе не для вида
Тряслась от Женькиных острот,
Ему заглядывала в рот.

Гость, вдохновлён таким началом,
Дал волю всем амурным чарам.
Свой шарм он вынес на простор,
Хоть нёс подчас банальный вздор.
(Всё слушать – даже      мы      устанем.)
Мужской энергии напор
Плоть раскалил «обеим Таням».
«Служанка» Таня, чьим стараньям
И чьей работе непростой
Обязан был накрытый стол,
Была готова провалиться
Сквозь пол, увидев, как резвится
Пред бедной Настей ухажёр.
Успела Таня убедиться,
Что гость во флирте не стажёр,
Причём обжора из обжор,
Коль называть так сердцеедов.

«Давай, подобно жабе сетуй –
 болото дверь не отварит»!  –
Без права поддержать беседу,
Как безъязыкий инвалид
(Прислуге статус не велит),
Молчала Танечка, терзаясь.
Ей измотала душу зависть,
Что гость не  ей  в глаза глядит,
Утратив к яствам аппетит;
Не      ей      кладёт он на колено
Ладонь, суля всю сладость плена
В своих  объятиях  мужских,
Пусть даже полуворовских;
Не для      неё      звучит, играя,
Сей голос ангела из рая.
Блаженства мир, счастливый быт
Расписан им без норм и края.
Увы, когда в игре другая,
То для  другой – весь  колорит;
Лишь ей же льстит его флюид.

Лжетаня подлинно сомлела:
Она от лести захмелела.
Не каждый барин норовит
Превозносить её столь льстиво:
По барски тонко и учтиво.
Уж коли Бог благословит
Пожить ей в роли щекотливой
Под маской      барышни      пугливой,
То как же ей  преодолеть
Любви расставленную сеть?
Настасья не      монашка      ведь,
Чтоб сохранять век Богу верность…

Когда банальна повседневность,
Спят чувства, а в груди – гранит,
Внезапно вспыхнувшая ревность
В душе любовь воспламенит.
Вживаясь в роль, отбрось небрежность!
Но Таня      жертвой      себя мнит.
В её душе как неизбежность
Тревожный      колокол      звонит.
Пока ещё не на     пожар,     но
Ей не доступен фаворит,
И чёрным крепом шкаф обит
С мечтами, скопленными жадно…
...Но вот негаданно нежданно
Судьба наметила кульбит,
И в поле зренья донжуана
Вплыла природная Татьяна.
Жуир отвлёкся раз, другой,
Потом бросать стал чередой
На Таню взгляды неустанно.
Сперва приятно удивлён,
В душе почувствовал вдруг он
Такое, словно первозданно
Определился, что влюблён.

Любви не свойственны шаблон
И маринованные чувства.
Мол, где ждёт кайф, я      покручусь    там
И…  вспять  сам – умиротворён…

В неведомое устремлён,
Влюблённый терпит власть течений –
Потоков страсти и мучений.
Плот не позволит плыть назад,
А вместо паруса – азарт.
Исканья – вместо развлечений…

Как вывел Женю рок на старт
Амурных новых приключений
И развернул  любви  штандарт,
Так заимел гость веер карт
Со всеми четырьмя тузами,
Чтоб стать  счастливей  во сто крат,
Чем пару лишь часов назад.
На Таню он косил глазами,
Не заподозрив маскарад.
Как оптимист он встрече рад.

Судьбой дано приоритетам
Меняться прямо за обедом.
Гость – в деле флирта ветеран.
Любовь за флиртом ходит следом,
Но строит путь жуир-тиран
Не из сердечных ли из ран?

Не стал охотник бить дуплетом:
В Настасье он сыскал изъян.
Она (как большинство селян,
Курноса малость и лобаста)
Ушла не вдруг на задний план.
(На старые ворота – баста! –
Уже не пялится баран
И не глядит по сторонам.)
Ловила взоры гостя часто
Теперь Танюша на себе.
Гость разве что  впрок  не сопел.
Зато в нём каждый важный орган
Предельно был объят восторгом.

Жуир, чего и сам не ждал,
Нашёл в Татьяне идеал,
Но, вздумай он на ней жениться,
Меж ним и горничной – граница.

Тут мало      сердцем      лишь взглянуть,
Трудней – сознанье  обмануть.
Франт, не признав Татьяну равной
Себе по     статусу,      черту
Переступить      хотел бы ту,
Чтоб не страдать душевной раной…

Он между тем уж очень странной
Признал  лжетани  немоту
И, зорким глазом наделённый,
Узрел     испуг      в ней затаённый.
Непроходящим      был испуг.
Отчасти этим оскорблённый,
Гость, опыт свой призвав салонный,
Счёл нужным выразиться вслух:

«Спросить вас было недосуг…
Я в собственных глазах не витязь,
А бессердечный подлый тать,
Ведь горько мне в глазах читать
У вас, что вы меня боитесь.
Вся радость обратится в прах,
Коль я бужу в вас только страх.
О, бессловесная харита!
Не будучи, увы, пиитом,
Как Ленский, чтоб сказать в стихах,
Скажу лишь с      пафосом       избитым.

Я в вас влюбляюсь всё сильней.
Коль вы не станете моей,
Всецело и душой, и лоном,
То стану я Пигмалионом.
С вас в камне  копию  сниму,
А после      Богу     самому
Всерьёз отдамся и поклонам,
Постам с молитвами и без,
Век     жизни      посвящу я весь,
Прося, чтоб мраморная Таня,
Как Галатея, ожила.
Пусть Бог, забросив все дела,
Жизнь вдует в копию из камня!
Но и тогда (Бог дал – Бог взял)
Не разлюблю оригинал»…

          (продолжение следует)