Уроки риторики от А. К. Толстого

     А.С.Пушкин, «наше всё», как и все поэты, великие и безвестные, прошёл свой путь эволюции. Начав в юности с подражания французам и эллинам, увлекшись сложностью и витиеватостью слога, он пришёл, в итоге, к бездонной ясности и недостижимой простоте выражения самых сложных мыслей и чувств, подтвердив тем самым основной урок античной риторики:

- Убедительность (понятность) речи (произведения), обращаемой к слушателям (читателям) определяется не свойствами и распространенностью употребляемых слов, и не степенью их необычности, но, прежде всего, – порядком их расположения и сочетаемостью друг с другом (т.е. с особенностями их комбинации), усиливающими или угнетающими требуемые или, соответственно, нежелаемые ответные эмоции.

     В молодости почти все мы предпочитаем употребление в стихах слов, фраз и образов ярких, необычных, загадочных, обескураживающих, эпатажных и т.п. С возрастом всё более начинаем понимать, что простота достигается и постигается несоизмеримо труднее, нежели сложность, и ясность выражения становится все более желаемым и трудно достижимым идеалом.

     Тот же принцип, кстати, вполне соблюдается и в музыкальных произведениях, с тем отличием, что в последних комбинируются не вполне рядовые слова и фразы, но – звуки и их сочетания.

     Ну, а теперь – «вишенка к торту». Вот как реагировал А.К.Толстой на некоторые стихи юного Пушкина.))
-1-
    Пушкин:
     Прости, печальный  мир, где темная стезя
           Над бездной для меня лежала,
           Где жизнь меня не утешала,
     Где я любил, где мне любить нельзя!
           Небес лазурная завеса,
     Любимые холмы, ручья веселый глас,
           Ты, утро - вдохновенья час,
     Вы, тени мирные таинственного леса,
           И всe - прости в последний раз!

 Толстой:   Ты притворяешься, повеса,
     Ты знаешь, баловень, дорогу на Парнас.
-2-
Пушкин:
          Приди, меня мертвит любовь!
          В молчанье благосклонной ночи
     Явись, волшебница! Пускай увижу вновь
     Под грозным кивером твои небесны очи,
          И плащ, и пояс боевой,
     И бранной обувью украшенные ноги...
     Не медли, поспешай, прелестный воин мой,
     Приди, я жду тебя: здоровья дар благой
          Мне снова ниспослали боги,
          А с ним и сладкие тревоги
           Любви таинственной и шалости младой.

Толстой:
          По мне же, вид являет мерзкий
          В одежде дева офицерской.
-3-
Пушкин:
     Я верю: я любим; для сердца нужно верить.
     Нет, милая моя не может лицемерить;
     Все непритворно в ней: желаний томный жар,
     Стыдливость робкая-харит бесценный дар,
     Нарядов и речей приятная небрежность
     И ласковых имен младенческая нежность.

      Толстой: Томительна харит повсюду неизбежность.
-4-
Пушкин:
          Краса моей долины злачной,
          Отрада осени златой,
          Продолговатый и прозрачный,
          Как персты девы молодой.

Толстой:
     Мне кажется, тому немалая досада,
     Чей можно перст сравнить со гроздом винограда.
-5-
Пушкин:
      И там, где мирт шумит над тихой урной,
      Увижу ль вновь, сквозь темные леса,
      И своды скал, и моря блеск лазурный,
      И ясные, как радость, небеса?

      Утихнут ли волненья жизни бурной?
      Минувших лет воскреснет ли краса?
      Приду ли вновь под сладостные тени
      Душой заснуть на лоне мирной лени?..

Толстой:
      Пятьсот рублей я наложил бы пени
      За урну, лень и миртовы леса.
-6-
Пушкин:
       Зачем ты, грозный аквилон,
       Тростник болотный долу клонишь?
       Зачем на дальний небосклон
       Ты облако столь гневно гонишь?

Толстой:
       Как не наскучило вам всем
       Пустое спрашивать у бури?
       Пристали все: зачем, зачем?-
       Затем, что то - в моей натуре!
-7-
Пушкин:
       Все мое,- сказало злато;
       Все мое,- сказал булат;
       Все куплю,- сказало злато;
       Все возьму,- сказал булат.

Толстой:
       Ну, так что ж?- сказало злато;
       Ничего!- сказал булат.
       Так ступай!- сказало злато;
       И пойду!- сказал булат.
-8-
Пушкин:.
      А князь тем ядом напитал
      Свои послушливые стрелы
      И с ними гибель разослал
      К соседям в чуждые пределы,

Толстой:
      Тургенев, ныне поседелый,
      Нам это, взвизгивая смело,
      В задорной юности читал.
-8-
Пушкин:
     С тоской невольной, с восхищеньем
     Я перечитываю вас
     И восклицаю с нетерпеньем:
     Пора! В Москву, в Москву сейчас!
     Здесь город чопорный, унылый,
     Здесь речи - лед, сердца - гранит;
     Здесь нет ни ветрености милой,
     Ни муз, ни Пресни, ни харит.

Толстой:
     Когда бы не было тут Пресни,
     От муз с харитами хоть тресни.
-9-
Пушкин:
     Урну с водой уронив, об утес ее дева разбила.
           Дева печально сидит, праздный держа черепок.
     Чудо! не сякнет водэ, изливаясь из урны разбитой:
           Дева над вечной струей вечно печальна сидит.

Толстой:
     Чуда не вижу я тут. Генерал-лейтенант Захаржевский,
     В урне той дно просверлив, воду провел чрез нее.

Думаю, что сам Александр Сергеевич, если б имел возможность прочесть эти "комменты" в свои зрелые лета, посмеиваясь, согласился бы с графом и, уж во всяком случае, на дуэль вызывать его не стал бы.))