Баллада о менестреле

Море ладонями пенными гладит
Берег Шотландии милой, лаская.
Люди, впустите меня Христа ради!
Я вам за это спою и сыграю.

Многие годы брожу по дорогам -
Гонят тоска и нужда менестреля.
Вам благодарен я был бы премного,
Коль накормили б меня и согрели.

Старость теперь моей спутницей стала.
Тронула плечи – спина искривилась.
Походя волосы мне приласкала -
И седина на висках  появилась.

Здесь уж бывал я когда-то: мир тесен!
Нынче к вам скуку явился нарушить.
Знаю я много преданий и песен -
Их к очагу собирайтесь послушать.

Арфы коснусь я рукою неспешно,
И отзовутся покорные струны,
Сопровождая мелодией нежной
Повесть мою о красавице юной…

***

В этих краях подрастала девица
В домике скромном, в семье небогатой.
К ней иль посвататься, иль подивиться
Многие горцы съезжались когда-то.

Цвета фиалки глаза, косы вьются,
Стан ее жадно мужской взгляд ласкает,
Алы уста. Но кому достаются?
Кто с них украдкой лобзанья срывает?

Ради кого отвергает Давина
Всех женихов – холодна, непреклонна?
В сердце ее лишь один есть мужчина –
Это отцовский батрак Нил Макдоннан.

Но, видно, мужем ей стать он не сможет:
Жадный отец на мольбу не сдается -
Дочь свою хочет продать подороже,
Раз уж вокруг богачей столько вьется.

Жалкий поденщик? Еще не хватало!
Коль небогат, к чему с нищим родниться?
Гнать его в шею! «Проваливай, малый!
Сватает дочку купец из столицы!»

Только батрак не бросает затею.
Смотрит орлом, держит прямо он спину:
«Коли возьму я и разбогатею,
То за меня ты отдашь ли Давину?»

Тут только хитрость, наверно, поможет.
«Да, обещаю, коль ты раздобудешь
Тыщу дукатов. Тогда уж, ну что же,
Свадьбу сыграем, и зятем мне будешь».

Эдакий куш бедняку и не снился.
Так-то! Исчез из селенья Нил вскоре.
Кто говорил: с горя он утопился,
Кто говорил, что уплыл он за море…

Год пролетел…
Гордо споря с волною,
Мчался корабль, паруса надувая,
В тучах играл ветер в прятки с луною,
Что-то негромко в снастях напевая.

Тихо на палубе. Лишь у фальшборта*,
Облокотясь о планширь*, Нил Макдоннан
Замер в раздумьях в кольчуге потертой,
Глядя в лицо морской глуби бездонной,

Время от времени взор устремляя
Вдаль, где видны уж знакомые скалы…
Близко Шотландия, сердцу родная!
Горцу для счастья ведь нужно так мало:

Сила, свобода, меч верный и ветер,
Вереска запах несущий и хлеба,
Преданный конь, самый быстрый на свете,
Звуки волынки да родины небо.

Только вот мрачная тайна хранилась
В стылой душе и в устах крепко сжатых -
Память о том, когда року на милость
Сдался Макдоннан, продавшись в солдаты.

В битвах чужих и с чужими врагами
Кровь проливал за неправое дело,
И покрывались жестоко рубцами
Верное сердце да сильное тело.

Щедро злодейство оплачено златом,
Продана совесть не раз подороже.
И не одну – десять тысяч дукатов
Нил за Давину отдать теперь может.

Нынче богат он и шхуной владеет.
В трюме добра, что добыл он, - без счета.
Но почему сердце так холодеет,
Тяжким предчувствием гложет забота?

Дом уже близко, и счастье уж рядом…
Чу! Показалось? Его окликают?
Смотрит за борт удивленным он взглядом
И цепенеет. Нет. Так не бывает.

В вОлнах морская наяда в привете
Вскинула руки: «Приди, Нил, ко мне ты!»
И чешуя на хвосте в лунном свете
Переливается, словно монеты.

О наважденье! Лицо той русалки
Странно знакомо чертами родными.
Эти глаза цвета дикой фиалки
Не перепутать ни с чьими другими.

«Боже! Давина! Не лгут ли мне очи?» -
«Нет, мой любимый, не морок, не тень я». -
«Может, уснул я среди темной ночи,
Грежу тобою?» – Нил молвит в смятенье.

«Нет, я не сон. Вот такой теперь стала
После того, как в разлуке с тобою
С кручи обрыва упала на скалы
В волнах ревущего громко прибоя.

Замуж отец против воли сосватал.
Ты – далеко. Не придешь, не поможешь.
Застит глаза отцу выкуп богатый…
Но не взошла я на брачное ложе.

Свадебный пир был в разгаре бурливом,
Я же, скользнув меж гостями хмельными,
Тихо прокралась на берег залива
И утопилась, шепча твое имя».

Нил застонал и упал на колени,
В муке смертельной за грудь ухватился:
«Ждал я отцовских зачем дозволений?
Выкрасть тебя почему не решился?

Ты убежать мне тогда предлагала
И обещала моей стать невестой.
Ты говорила, нам нужно так мало,
Счастливы будем и в хижине тесной.

Я же мечтал тебя видеть в муарах,
Шею твою украшало чтоб злато.
Втайне боялся: вдруг скажешь, не пара
Первой красавице смерд небогатый.

Как я был слеп! Думал, деньги всесильны -
Купят и руку твою мне, и душу.
Отнял тебя мрак холодный могильный.
Нынче имущ я, но мир мой разрушен».

«Нет, не потеряно счастье, мой милый!
Помнишь, клялись мы друг другу до гроба
Верными быть? Сможем и за могилой
Быть неразлучными вечно мы оба.

Сделай лишь шаг через борт ты без страха!
В жарком объятье сольемся мы снова. -
Вскинулись руки из вод легким взмахом. –
Стать навсегда я твоею готова».

Нил потянулся навстречу, но замер
В мрачную бездну взглянув: там свинцовый 
Волн хоровод пляшет перед глазами.
Пена – как саван, пловцу уж готовый.

Тянутся нежные руки Давины,
Глаз свет фиалковый воли лишает.
Только под зыбью холодной пучины
Хвост в чешуе то и дело мелькает.

«Нет! Не моя ты Давина уж боле!
Кто б ни была ты, сгинь, темная сила!
Милой оплачу я смерть в чистом поле,
Раз у нее даже нету могилы.

Ветру и небу поверю я горе,
Грудь раздеру, на луну я завою.
Но не зови в неприютное море!
Нет, я не прыгну туда за тобою!»

Гнев исказил лик прекрасный наяды.
«Нашу любовь не сумела предать я.
Только тебе той любви и не надо –
Так получай же русалки проклятье!

Коль на меня и смотреть ты не хочешь,
Коль позабыл, как ласкал до рассвета,
Пусть на других никогда твои очи
Больше не взглянут. Да сбудется это!»

В злобе ударив хвостом, вглубь нырнула,
След за собою оставив лишь пенный.
Молния в небе тотчас же блеснула,
Шторм разыгрался необыкновенный.

Море безжалостно шхуну швыряло,
Словно играясь, кренило, крутило,
В щепки корабль разбило о скалы,
Вместе с нажитым добром проглотило,

После, внезапно свой пыл поубавив,
Вынесло Нила на берег песчаный,
Только одно лишь богатство оставив –
Жизнь, остальное забрав ураганом.

Еле дыша, Нил глаза открывает,
Но темноту слепо зрит пред собою
И о проклятии вдруг вспоминает,
В гневе наложенном девой морскою…

Больше с того дня не видел он света.
К делу негож, слишком юн для могилы.
Участь одна – менестреля-поэта -
Лишь и осталась, покуда есть силы.

Нынче всё бродит от дома он к дому,
Жив кое-как на подачки людские.
Только ночами всё снятся слепому
Цвета фиалки глаза колдовские.

***
Стих перебор сладкогласый струн жильных,
Бард поклонился: допето сказанье.
Но пошатнулся внезапно бессильно,
Вырвалось глухо, из сердца, рыданье.

Слепо повел вкруг он взглядом незрячим,
Несколько слез затерялось в морщинах,
И раздалось то ли стоном, то ль плачем:
- Сможешь простить ты меня, о Давина?


*Фальшборт - ограждение по краям наружной палубы корабля представляющее собой сплошную стенку без вырезов или со специальными вырезами для стока воды.
*Планширь - деревянные перила поверх фальшборта.