Забрезжил рассвет. Воспрянуть вновь! Сб. 23

"Блажен, кто верует в любовь" Сборник 23

В Сборник вошли следующие произведения:

1.БЛАЖЕН, КТО ВЕРУЕТ В ЛЮБОВЬ
2.ОДИОЗНАЯ ЛИЧНОСТЬ
3.СРЕДИ ЯСНОГО НЕБА
4.ЗАБРЕЗЖИЛ РАССВЕТ. ВОСПРЯНУТЬ ВНОВЬ!
5.ТРОЯНСКИЙ КОНЬ
6.НАЙТИ ПРАВИЛЬНОГО МУЖЧИНУ ДЛЯ СЕБЯ   



Забрезжил рассвет. Воспрянуть вновь!
Полное произведение

Аннотация.

Семья – главная ценность в жизни человека. Когда всё хорошо с домашними, никакие невзгоды и внешние нападки нам не страшны, потому что рядом – родные люди, которые поддержат и помогут. Но порой удар судьбы настигает нас именно в семейной жизни, затрагивая самое хрупкое и уязвимое – детей.
Такая доля выпала и Дарье, героине мини-романа Нины Каменцевой «Забрезжил рассвет. Воспрянуть вновь!»: долгожданная дочка появилась на свет с нарушением слуха. Но правду говорят: Господь не посылает испытаний не по силам. Дарье, вместе с мужем Андреем, придётся запастись недюжинным терпением и надеждой на лучшее, чтобы пройти долгий трудный путь, поднимая на ноги свою девочку, готовя её к жизни и радуясь её успехам. Не раз доведётся им убедиться в правоте поговорки «Мир не без добрых людей». А неисчерпаемым источником сил для них послужит всё та же основа, на которой стоит мир, – Любовь.



1. Как хорошо поёт семейная струна!

Ну что сказать, как будто бы и жизнь пробежала, но мой любимый супруг всё настаивает на третьем ребёнке. У нас уже два прекрасных мальчугана, но он хотел дочь-помощницу, и он победил, когда в очередной раз я забеременела, он просто в ноги бросился, умоляя родить, я же ему в ответ:
– А если будет пацан?
– Пацан тоже не помешает, я хочу иметь троих, как моя мать! Вот я третий был у нас в семье, что, значит – лишний?
И так он уговорил меня, Андрюшка!
– Так и быть, рожу третьего, но обещай помогать, а то ты с первым и вторым вечно был занят на работе, перекладывая отцовские обязанности на меня по разным причинам.
– То было начало нашей совместной жизни, я молодой, неопытный, после института, надо же было показать свои способности на работе! Сейчас же как будто бы всё устаканилось. Я на хорошем счету, и больше свободного времени. Обещаю, моя дорогая Дарья, успокойся, всё у нас будет, вот и дом отгрохали какой большой! И любовь, и согласие царит в доме, и мы ещё ого-го, сможем воспитать и третьего.
– Ну всё, держись, слово дал – будешь помогать, а то сама выкручивалась: то школа, то спорт, то кружки самодеятельности. И сама же работала на ответственной должности главного инженера большой рентабельной строительной компании все годы. А ну-ка побегай по стройкам в кирзовых сапогах в эти суровые зимы, и не только!
– Ой, Дарья, Дарья, как я тебя понимаю... Но сейчас точно обещаю помогать.
– Вы, мужики, любите свободу: то с друзьями в баре посидеть, то на рыбалку, то в лес на охоту, а мне здесь отдувайся потом.
– Ну, расскажи, Дарья, и сколько раз это было без тебя, мизер какой-то?! Я тебя так люблю, что твоё присутствие мне только в радость!
Ну всё, я сдалась после его таких заразительных поцелуев.
И вообще, я подумала: нам и правда ещё немного лет, справимся. Ему тридцать пять, а мне тридцать два, многие в это время только обзаводятся семьями, детьми, а у нас уже два подростка, Владимиру в этом месяце исполнилось десять лет, а Денису восемь было прошлой осенью в ноябре. Небольшая разница будет у детей, помогут вырастить ещё одного. Так и решили. И побежала сразу по врачам-гинекологам. А почему бы и не родить от любимого, когда семья и думаешь, что нет другой такой на сегодняшний день: ни слова брани в доме, всё в любви и в тёплой атмосфере, – и сравниваешь с тем, что по соседству: пьянь, ревность, поножовщина, разгром в быту до побоев, а крик на всю станицу. Как странно: семьи в тишине не живут, погибло само слово «любовь», понятие о пределах допустимого, закончен тот неписаный закон любви, когда ты всё готова за неё отдать!
Андрюшку, мужа моего, и правда не узнать: детей сам стал отводить на спорт, больше находился дома. И у нас в семье по-прежнему идиллия влюблённой пары, как много лет тому назад. А когда прошла ультразвуковое исследование (эхосканирование), узнав, что у нас будет дочь и с ребёнком всё в порядке, так обрадовался, что наконец купил мне кольцо с брильянтом. Пусть это был небольшой камень с россыпью, но мне его так хотелось! – и ведь ни разу не обмолвилась об этом. У всех моих подруг уже есть кольца – носят, а налево от мужика своего бегают. Я бы и сама купила, всё же зарплата большая, но не хочется: желала, чтобы любимый подарил.
  А он всё старается для дома: сначала строил, потом обновлял интерьер, крутился как мог. Потом новую мебель завозил... и главное – всё на своё усмотрение, я доверяла ему. Своего бизнеса у нас нет, имеем только то, что заработаем, причём зарплата у обоих хорошая! Так что ни во что не влезаем, а дом построили недалеко от Краснодара. Там жили его родные, и после того как получили наследство, решили отстроить его, тем более что участок был огромный. А в Краснодар на работу стали выезжать на машинах. Андрюшка, выросший в деревне, был хорошим хозяином, у него руки золотые; всё было в порядке, как в доме, так и на нашем участке. Также к труду привыкали и наши сыновья, я же всё на кухне, дом большой, и надо было всё делать по хозяйству. А осенняя закрутка консервов – это ещё целая история, о которой лучше не вспоминать; зато когда зима и всё своё, – вот прелесть!
Наш дом украшал цветник из замечательных цветов и кустарников, которые Андрей сам сажал и ухаживал за ними. Старое в саду всё вырубил и посадил абсолютно новый сад, и обо всём мне докладывал – что посадил, до самых малых сказочных подробностей. Весной сад радует цветением, а осенью сбором разнообразных фруктов, которые уже несколько лет как в излишке. И он по дороге на работу приловчился сдавать их оптом женщине из Краснодара, которая только и делала, что торговала на рынке, – этим и жила. Он называл её Маруся – я так и не поняла, действительно это её имя или же он просто называл так людей, не очень приспособленных к жизни. Но я так и не встречалась с ней никогда. На производстве мне выделили машину с водителем, который меня ранним утром отвозил по всем строительным участкам.
Так что встречаемся по вечерам все вместе за обедом, за круглым столом, который стоит около окна в большой кухне, стараемся поддерживать порядок семейных отношений и узнавать за ужином о прошедшем дне. В ожидании желанного ребёнка – я бы даже сказала, слишком желанного. Эта беременность для меня была необыкновенная, протекала в любви и при полном сострадании отца, он делал всё для меня, был настолько ласков, что мне хотелось в этот период сознаться, что хочу каждый год ему дарить детей. Пролетело девять месяцев – и наконец назначенный день родов, но схваток не было, а так как второго я родила быстро, не доехав даже до родильного отделения в машине скорой помощи, решила заранее собраться и отправилась рожать. Подъехали в акушерское отделение слишком поздно, вечером, но меня всё же приняли и сказали:– Даже удивительно, неужели вы не чувствуете боли?! У вас скоро роды – значит, всё вовремя.
Но до утра я не родила, а только в шестом часу под утро, чуть забрезжил рассвет – и всё.

Как хорошо поёт семейная струна!..
Неспокойная ночь, ветер рвёт провода...
Всё крушит ураган, а в сердце штиль,
Как хорошо поёт семейная струна!..
В любви догорает восковой фитиль.
Подбросить согреться дров в печь?
Как хорошо поёт семейная струна!..
Неспокойная ночь, ветер рвёт провода...


2. И эту жалость...

«И эту жалость, эту муку сама себе преподнесла, зачем послушалась тебя? Не приняла сама решения, сейчас ругаю я себя, и нет мне никакого прощения, а можно было всё переиграть, послушавшись тогда...» – так я думала, когда ребёнок не закричал. Остальное я уже не помню. Я мать, рожавшая двух детей, и первое, что обычно слышала, – это крик ребёнка. Но сейчас этого не было, и я подумала, что родила мёртвую, – и сразу стала реветь. Врачи меня успокаивали, говорили, что с ребёнком всё в порядке: здоровенькая девочка, красивая и большая, сорок один сантиметр, будет высокая, и три с половиной килограмма, – и даже показали мне. Я немного успокоилась, так как сказали: ребёнка увезут в послеродовой блок для новорождённых детей. Также сказали, что не принесут нашу Настеньку (имя мы заранее с Андрюшкой дали), так как у неё было трёхкратное обвитие пуповины.
   Меня же отвезли в послеродовую палату. Палата была из трёх коек, но там никого до меня ещё не было, и я в ожидании врачей что только не передумала. Уже и супруг подсуетился, пошли его передачи и цветы, которые в палату не доставили, только показали. Через час ко мне вошли два врача – один палатный, а второй психолог – и сказали:
– Ваш ребёнок родился здоровеньким, но немым, – потом спросили: – Может быть, у вас в роду кто-то был таким?
    Я сразу не могла ответить, спазмы сдавили горло, мне подали немного отхлебнуть воды. Поток слёз не сразу дал возможность им ответить.
– Нет, нет, это невозможно даже подумать, у нас никого никогда не было немых, и у мужа тоже.
– Если бы только это! Но нам кажется, что она будет глухонемая. Если вы захотите оставить ребёнка здесь, то мы пошлём к вам юриста больницы.
– Вы что, с ума посходили, что ли, как я смогу потом жить, ведь она наша кровинушка.
– Многие оставляют таких детей, слава богу, у нас в стране есть специальный интернат для глухонемых (общество глухих), там всё оборудовано для них, и многие из них уже получили даже высшее образование, – добавил психолог.
– Отец знает об этом? Вы говорили с моим мужем? – уже немного успокоившись, спросила я.
– Мы переговорили с ним, он расстроен, но тоже не захотел даже слушать и говорить на такую тему. Он просто сказал: «Видно, Бог за что-то наказал нас».
   Я же – опять в слёзы:
– Как мы хотели дочь! – и вот себе и наговорили беду. Ну, что будет, то и будет – своя ноша не тяжела, так что отказа не будет, мне уже не терпится увидеть её и покормить молозивом.
– Она у вас будет, только через три дня, так что сдаивайте молоко и отправляйте в блок новорождённых, вам принесут специальную тару, а через окно в отделении новорождённых вы сможете посмотреть на неё сегодня же, как только вам будет немного легче ходить.
   Они вышли, оставили меня в полной растерянности. Через час я получаю небольшую записку от Андрюшки, он, видно, не пошёл на работу, тоже волнуется.
«Милая, моя дорогая Дарья, ты нам подарила дочь, я очень рад! Не беспокойся, поднимем вместе. У каждого в семье за годы жизни бывают неприятности, и многие проходят через определённое непредсказуемое горе, смерть детей – это то, что невозможно перенести, а у нас ребёнок, и надеюсь, она нам принесёт долгое здоровье, так как всю жизнь мы должны заботиться о ней. Я люблю тебя, и я думаю, мы вместе справимся с такой проблемой. Мне врач сказал, что во время родов сила, которая давит на ребёнка, составляет около пятидесяти килограммов, что в пятнадцать раз превышает его собственный вес, и мне кажется – потому так случилось с ней. Потом они сказали, что у неё может быть частичный слух, а если ребёнок не глухой, навряд ли он может быть немым. Так что у нас есть ещё какая-то надежда. Целую тебя, мы сильные, и мы всё вытерпим».
    Всплакнула, а сама подумала: я же мать и есть опыт с предыдущими детьми. Вспоминаю: разными видами крика новорождённый ребёнок говорит о том, что ему надо, плачет, когда ему сыро, когда холодно, орёт, когда голодный, когда подрастает, кричит, когда страшно, кричит, когда упадёт и больно, а как мне с этим справиться? – ведь не понять, что захочет, – и я опять в рёв.
   Примерно через два часа в нашу палату подселили женщину, настоящую русскую бабу, которая восьмого родила. Она была высокая, здоровая и с басовитым деревенским говором:
– Ну здравствуй! Я Маруся! А тебя как величать?
– А я Дарья!
– Я проездом, сняли сразу с поезда, как схватки начались, мы-то сами с Урала, не думала, что так быстро рожать, по моим срокам ещё две недели носить.
– Человек предполагает, а бог располагает, – а сама опять в плач.
– Чего ты, милая, опечалилась, расскажи бабе деревенской, поди, может, что и решим.
– Ой, Маруся, моему горю не поможет, наверно, никто! Родила я утром дитя – девочку красивую, сильную и здоровую, да сказал врач – она глухонемая.
– Так послушай меня. Может, я деревенская и два класса окончила, всю жизнь работала, как батрак, у родных в поле, но что бог дал – то твоё, и не знаешь, какой она доли. А тебе лишь терпенье, не наломай дров заранее, а пожалей сразу дитя и сделай как подобает, по совести.
– Что ты, Маруся? Ты подумала, что захочу оставить здесь своего ребёночка? Даже ни на минуту не сомневалась, только знаю, что помощи неоткуда ждать, за таким ребёнком нужен особенный уход, присмотр, значит, придётся мне рассчитаться с работы, а я ведь работаю на ответственной должности.
– Ну чего же сразу рассчитаться... пока используй то, что дают, – послеродовой отпуск, а там подумай, где лучше не работать, а жить с такою детиною.
– У нас большой дом под Краснодаром.
– Ой, девка, не мне тебя учить, тебе не дом сейчас нужен, а столица, где ты смогла бы дитя поднимать, как сердце велит, чтобы и профессия была у неё, ведь мы-то, родители, не на всю жизнь, – и мы обе всплакнули. Я же думала, стиснув зубы: «Терпение – это правда нам нужно. Я сильная, всё выдержу, понимая: появились страдания, факт их наличия всю жизнь будет преследовать нас.
Необыкновенная жалость: к себе, к дочке – вечно будет основной нашей отрицательной эмоцией, желаньем самой испытывать муки, понимая, что этим не поможешь мучающемуся и страдающему ребёнку, и чем старше она будет, наша Настенька, тем сильней будет ощутима эта проблема. Одно лишь твёрдо знаю: нужно иметь это терпенье».

3. Рождённая от любви

    На третий день наконец-то мне принесли мою дочь, можно сказать – сокровище! Всё при ней, с первого взгляда скажешь, что будет неописуемая красавица: волос тёмненький в отца, брови, даже реснички видны, тёмные, глаза мои, голубые с бирюзовым отливом, – хотя, может быть, они ещё поменяются, но у меня и сейчас такие. Детей из нашей палаты принесли одновременно; двое орали, как резаные, моя же водила губками то туда, то сюда. Я расстегнула халат, достала грудь, и она ухватилась так сильно, мне казалось, чуть ли не кусая, поглощала материнское молоко. Оторвётся на секунду, а из соска струя грудного молока ей на лицо, не успею обтереть, она уже опять с надкусом держится за сосок. Настенька вытворяла такое, что заставила бы грустного человека рассмеяться. Наконец она наелась и заснула, я положила её рядом, пока не заберут. Смотрю на своё дитя, а в голове мысли то и дело бегают: «Господи, за что ты так наказал её? Я уже о нас молчу, видно, было за что».
    Медсестра из отделения новорождённых забрала у всех детей и на большой коляске-распределителе увезла их в своё отделение. Мои соседки по палате не обронили ни слова. Наверно, не знали, как себя вести. Сказать, что она красива, – не к месту было бы, так они и молчали, и я тоже. Но всё же Маруся не выдержала и сказала ко второму приходу детей, когда привезли на грудное вскармливание:
– Ты не печалься, Дарья, она у тебя красавица. Может быть, Богу так надо было, чтобы ценили жизнь. Ведь многие сейчас не ценят, что имеют.
– Это к нам не относится, у нас хорошая любящая семья.
– Я уже поняла, и муж у тебя хороший! Пропадает здесь каждый вечер, по три часа под окнами стоит, наверно, есть кому помочь дома с детьми, ведь у тебя двое мальчуганов. Ох и неспокойное время для подростков.
– Ой, да, Маруся, правильно-то вы всё замечаете. У нас правда двое, но такие послушные пацаны, а с ними его тётка, сестра отца Екатерина, помогает по хозяйству, ведь у моего-то мужа нет ни отца, ни матери.
– А может быть, твои помогут?
– Я вообще детдомовская, мои родители разбились в автобусе, когда было крушение и автобус упал с обрыва. Они тогда ехали в отпуск из Грозного по Кавказскому перевалу, должны были на Чёрном море отдохнуть, я же была мала ещё, кажется, двенадцать лет, и уже стала забывать основные черты родителей после детдома, так и помнится одна грязь во дворе – наверно, после слякоти осенней.
– Ох же ты бедная деваха, за что так тебя Господь...
– Ничего, я сильная, всё вытерплю, лишь бы правильный совет получить.
– Советов много будет, но ты должна выбрать правильный путь.
– Ну всё, наших детей везут, – я встала, потому что мою Настеньку первую занесли в палату.
   Она опять водила губами туда-сюда, шейкой поворачивала головку, искала грудь. Я достала и поднесла близко к ротику, она опять как схватит, до боли... И в этот раз не отрывалась до конца, пока не закончила, не уснула. Я даже хотела её ещё накормить, прежде чем унесут, но она уже не просыпалась, как бы я ни старалась. Одно только успела: Андрюшке своему показать через окно, а он большим пальцем вверх: «Отлично!» Когда её увезли, спустилась к нему, а он опять навьюченный сумками.
– Ты что, меня раскормить здесь собираешься? Скоро, на седьмой день, нас выписывают! Я приготовила на верхней полке шифоньера сумку, там всё для новорождённой и для меня. И не забудь цветы и конфеты нянечке и медсестре, которые нас будут выводить.
– Ну что это ты всё напоминаешь, не впервой.
– Ничего, всё будет хорошо! – не знаю, это я себя успокаивала или же его.
– Конечно, будет отлично даже, главная ты в семье, чтобы ты не переживала, а я один справлюсь с делами и буду работать.
– Время покажет, у меня пока послеродовой отпуск.
– А сколько сейчас разрешается сидеть с ребёнком?
– Мне юрист занёс вчера бумаги, хочешь, прочтём вместе?
– Да, давай я прочту вслух: «Такая справка выдаётся гинекологом, семейным доктором или фельдшером. Оформление документа в отношении женщины происходит, когда наступает срок беременности в 30 недель. Продолжительность нетрудоспособности составляет 140 дней. Половина этого периода приходится на срок до родов». Это такая малость для такого ребёнка, как наша дочь Настенька...
– Я узнавала, что мне ещё что-то положено, но это там, на месте, уточним.
– Не было печали, так черти накачали.
– Не говори так, наш ребёнок рождён в любви, и мы, родители, должны всё сделать, чтобы жилось ей спокойно в этом и так неспокойном мире.
– Что ты, моя милая Дарья! Я спокоен, лишь бы ты не принимала близко к сердцу, я же знаю: поди, до сих пор плачешь в подушку, вот и веки набухшие, и глаза красные, что ты думаешь – не вижу? Успокойся, у тебя трое детей, и нужно всех поднимать.
– Ну же, езжай домой, что стоишь под окнами часами, за мальчишками нужен глаз да глаз, ты же знаешь нашу станицу.
– Ты права, поеду сейчас же пораньше, посмотрю, чем заняты, давно не смотрел их дневники.
– До завтра, ещё пару дней – и я буду дома, пригляди за ними...
– Хорошо, не переживай, утро вечера мудренее. И завтра ещё будет хорошая погода, совсем отлично! – Он уходил, я же смотрела ему в затылок, в спину, как будто бы глазами подгоняла домой. Потом, когда уже не было видно отходящего силуэта, поднялась в свою палату. У меня была книга, но как принесли, так я до сих пор не смогла и страницу прочесть, всё только и думаю, как поступить. Неужели эта Маруся, окончившая всего два класса школы, права? Что может дать деревня глухонемой? И как я должна сказать своему супругу продать дом и переехать в Москву? Ведь это его дом, участок, сколько труда он вложил в него, а сейчас всё продать за копейки – и что ты купишь в Москве за эту сумму? Может, однокомнатную, и то за чертой города. А может быть, в городе одну комнату с общими условиями. А как же наши дети, мальчики, им же тоже нужна комната? Мы-то разберёмся, но как они? Урвать у них детство? А может быть, и к лучшему, ведь сын Владимир ходил на хоккей, а Денис на волейбол, – может, наоборот, будут рады играть за какой-нибудь клуб... Такие мысли, вопросы и ответы набегали ко мне, пока лежала с закрытыми глазами, не спавшая всю ночь, ворочаясь. Ведь с появлением моей дочери всю свою жизнь, прошлую и будущую, мы должны вычеркнуть и посвятить себя лишь ей. А почему же нет, ведь мы родители и должны это сделать. Хватит ли терпения и такта у Андрюшки? – не знаю. Но я должна с ним поговорить в первый же день, как приеду домой. Он со мной или же нет? Я думаю, что со мной! Одно желание помочь ребёнку – это мало, нужны большие средства и надежда. А желание продать дом уже укоренилось у меня глубоко в сердце, но никак не могла об этом сказать, пока была в больнице. А сегодня нас выписывают, и думаю, что всё скажу ему сразу же, хотя он нахваливал осенний урожай и говорил, сколько получили дохода с него. Апатия из-за опасности серьёзных осложнений нас угнетала.
   Но в уме я думала о другом, о более важном: «Наша жизнь всегда в движении. Как маятник в часах. Если попробовать остановить маятник, – остановится жизнь. Разве можно остановить солнце? Конечно, нет, остановить же жизнь человека может только смерть».


4. Ашураж

«Утро с серо-свинцовым спокойным небом, мне показалось ненадолго: что-то никак не прорвёт его первый луч солнца. Понимаю, что осень, но так хочется продлить осеннее спокойствие в разноцветной листве», – так я думала, пока к нам не привезли на первое кормление детей. Моя очень отличалась от других со своими красными щеками, чёрными волосами и маленькими губками бантиком, – она всё время искала грудь, немного приоткрыв их.
    Слава тебе, Господи, сегодня нас выписывают! Как я соскучилась по своим сыновьям! Правда, раз он их приводил – и то вначале. Вчера, я заметила, Андрей был в плохом настроении и поспешил быстро домой. Может быть, что-то там случилось? Материнское сердце не обмануть.
   К одиннадцати часам утра началась катавасия, мне передали сумку. Сразу поняла: мой Андрюшка приехал за нами. Там была записка: «Я внизу, жду вас с нетерпением, сделал всё как ты просила. Пусть говорят, что ты некрасива. Но для меня ты настоящая Богиня. Насмотреться не могу, Любимая. И в этом слове всё моё признание! Других я слов не нахожу, в одном лишь слове «любовь» весь мой смысл. А ты поймёшь, как будто говорил слова любви, написанные поэтом. Ты для меня ангел чистой любви. С тобою жизнь хочу связать навек. Люблю! Не шучу, меня, прошу, пойми. Буду любить, одну беречь, лелеять!» – я улыбнулась. Его тётка Екатерина, может, не со зла, всегда обо мне говорила: «Хоть она некрасива, но у неё душа хорошая». Не буду обижаться, что он и её слова вставил, сейчас на этом нельзя сосредотачиваться, у нас есть большее, о чём нужно подумать.

  Я переоделась, немного подкрасилась, преобразилась. Детскую одежду передала в отделение новорождённых. И когда мне на руки выдали медицинскую выписку, пришли за мной, держа в руках мою красавицу. Она была и правда как игрушка: вся в кружевах и в шёлковой розовой шапочке. Мы спустились вниз. Медицинский персонал вывел нас за дверь акушерского блока больницы. Цветы, поздравления, пожелания... и всё. Мы остались со своими мыслями, о чём он думал – тоже не знаю. Он взял на руки Настеньку, а я шла следом на паркинг к нашей машине, её я узнала по оранжевой окраске. Всю дорогу они молчали, как-то странно, её, наверное, укачивало, но на него не похоже, может, что-то случилось дома и я об этом не знаю?
  Подъехали к воротам, он вышел, раскрыл их, потом сел и завёл машину во двор. Открыл дверцу с моей стороны и взял ребёнка на руки. И, почему-то тяжело ступая, поднимался наверх. Когда положил ребёнка, тут же, в гостиной, на широкий диван, сказал:
– Дарья, ты не переживай, но, как говорится, пришла беда – отворяй ворота.
– Я что-то тебя не пойму, что случилось?
– Ничего особенного, но я не хотел тебе говорить в больнице, чтобы ты не расстроилась и не убежало у тебя грудное молоко. Наш Денис...
– Что с ним, не тяни, скорей! Иначе мне станет плохо сейчас же.
– Они играли вместе около пригорка за речкой, там, возле леса, и Владимир захотел в туалет, прошёл немного вглубь леса, а там был тайник с боеприпасами, наверно, ещё со времён войны остался. Как раз там проходили бои за освобождение Краснодара. А они вытащили несколько штук снарядов на пригорок и стали камнями в них бросаться. Один снаряд покатился и взорвался. Многие наши станичные дети пострадали, только Владимира не задело, он всё бегал в кусты, видно, живот крутило, что ли... Так получилось, что отзвук войны до сих пор живёт рядом. Приехали сапёры, всё вывезли и сказали, что будут прочёсывать весь лес. А наш Денис сейчас в больнице с множественными осколочными ранениями. Хорошо, что живой остался, а вот у нашего соседа Петра сын Толян – считай, руку пришивали. Так что вот такие дела, без тебя нам было трудно.
– Ну что же ты мне раньше не сказал, поедем навестим в больницу.
– А Настенька?
– Сейчас поменяю ей пелёнки, и ничего, надо будет привыкать везде быть с ней.
– Вот, я коляску купил!
– Это хорошо, положи её в машину, пока я с Денисом буду, ты на воздухе её покатаешь. Ты что, не работал эти дни?
– Какая тут работа? Взял десять дней в счёт отпуска... Ну всё, поехали, – он опять взял ребёнка на руки. Андрей и без этого был очень внимательным, а сейчас стал совсем нежным.
  Машина опять нас везла к городу. Я немного вздремнула, почему-то не спала несколько дней, видно, сознавая: что-то случилось дома, – ведь Андрей был белее мела, бледный, когда разговаривал, а в последние дни избегал моего взгляда. У меня, чувствую, назревает запоздалый разговор с ним насчёт дома, но понятно, что сейчас не до него. Андрей остался с новорождённой, которую положили в коляску, зная, что ещё час до кормления, я сама поднялась к Дениске. Бедненький мой сынок, весь перевязанный... Хорошо, что голова и лицо целы и невредимы. Увидел меня – очень обрадовался.
– Мама, посиди возле меня, мне так хотелось тебя увидать.
– Да, сынок, сейчас я буду у тебя часто.
– А как наша сестрёнка, ты уже привезла её домой?
– Она внизу с отцом, как только тебе разрешат вставать, ты её увидишь.
– Мама, я сам уже добираюсь до туалетной, можно на неё посмотреть через окно хотя бы?
– Ну если так, то подойдёшь к окну, а мы покажем снизу, сюда нельзя, может какой-нибудь вирус подхватить.
– Мама, прости нас, мы не виноваты, мы и не знали, что они ещё активные и будут взрываться!
– Ничего, что было, то было, хотя бы сейчас ты научишься ничего не трогать, что может навредить.
– Болит рука, задело мышцу. Меня просто интересовало, смогу ли я продолжить занятия спортом, и мой врач сказал, что смогу. Будет всё нормально, а рубцы до свадьбы заживут.

Я улыбнулась:
– Конечно, заживут, а ты как думал, ты же совсем ребёнок ещё. Ну всё, мне пора. Что тебе приготовить на завтра?
– Вареники с картошкой и с грибным соусом!
– Ох же ты и гурман-сластёна, Дениска, сама люблю, завтра привезу к обеду, – я поцеловала его и выбежала в коридор, чтобы не разреветься. Ну надо же, не успела отойти от домашних проблем, как на тебе ещё! Хорошо, что жив. Я немного побегала по палатам, ведь человек десять детворы с нашей станицы было здесь, со всеми поздоровалась и всем обещала на завтра завезти вареников с картошкой.
   Когда спустилась, наша Настенька проснулась и губками уже показывала, что хочет есть. Я обратила на это внимание Андрея и сказала:
– Если меня нет рядом и она двигает в стороны губки, дашь ей из сосочки немного кипячёной или же бутылочной воды.
– Хорошо, что ты мне показала, а то она ухватилась губками за одеяльце и начала сосать, как будто бы за сосок.
– Да, Андрюшка, хорошо, что ты у меня есть и такой заботливый, внимательный. Покажи Дениске Настеньку, он уже стоит у окна, и поедем домой, чтобы завтра возвратиться.

5. Первые трудности. Запоздалый звонок

   Я разрывалась между моей новорождённой Настенькой и Денисом, который находился в больнице в районном центре. Пока Андрюшка несколько дней в отпуске, было намного легче. Но потом, когда он стал работать, успевал только довозить меня до больницы, а возвращалась домой сама, и поверьте – это было трудно. Доходила с грудным ребёнком в коляске до автобусной станции, а ведь автобус едет по расписанию, опоздаешь – значит, сидишь здесь же в холоде, в эти суровые осенние дождливые дни. А она, бедненькая, не закричит даже, все думают – спит, а я-то знаю, что мой ребёнок глухонемой и ей, наверно, так же, как и мне, некомфортно. Пока я ездила, столько раз себе задавала вопросы... Но ответы всегда были положительными. Мы родители – и, значит, нам дано вынести любые испытания. Целый месяц Дениска пролежал в больнице, и когда его выписывали, я испекла большой торт, который он любил. С его возвращением стало намного легче.
     Мою дочь Настеньку после сбора множества необходимых бумаг признали инвалидом первой группы с рождения, и поэтому после того как стали получать на неё дополнительные денежные выплаты, стало легче жить. Но всё же без моей зарплаты трудно, и поэтому Андрюшка подрабатывал на своей машине: так как дорога была длинная, подъезжал к автобусной остановке и брал за небольшую плату попутчиков до нашего районного центра Вязкое. Но через несколько месяцев – уже и Новый год справили, – он приехал с пробитой головой и рассказал:
– На автобусной остановке в Краснодаре свои постоянные водилы возят пассажиров и меня избили, сказали – я им таксу сбиваю.
– Ну всё, это была последняя капля, Андрюшка! Может, нам продать дом и в Краснодар податься? Ближе к твоей работе, и детей будет легче там воспитывать, всё же город.
– Мне и так плохо сейчас, поговорим об этом в мой выходной. Здесь всё же дом и своя пасека, свои продукты, и сало, и молоко, а там всё это нужно будет покупать.
    Я ему ничего больше не сказала, но про себя подумала: разве это сейчас важно? У нас дочь глухонемая, инвалид первой группы, и нам нужно подумать о специализированной школе глухонемых в Москве.
– Ну хорошо, поешь и отдохни.
– Я ничего не хочу, перекусил в дороге, пойду-ка я спать, – и он поднялся наверх в спальню.
   Мне не хотелось спать, я взяла телефонную трубку и стала обзванивать все школы для глухих в Москве, которые мне нужны, стала прослушивать только месседжи, потому что уже поздняя ночь, и вот один из месседжей – нашедшейся через Яндекс Ломоносовской школы-пансиона: «Школа для глухих – специализированное общеобразовательное учреждение для детей с ограниченными возможностями по слуху. Здесь работают сурдологи, психологи, профильные педагоги, а программа построена с учётом возможностей и способностей учащихся. Лучшая школа для глухих и слабослышащих детей в городе отмечена в отзывах посетителей и гостей нашего сайта. В свою копилку полезной информации Вы можете внести несколько адресов (с картой местоположения), телефонов, сайтов заинтересовавших Вас школ, а визуально выделить их из общей массы учебных заведений Вам помогут фотографии, сделанные тюльперами».

  А утром, когда дети ушли в школу, а Андрей на работу, я стала искать и обзванивать все школы и поняла, что туда нам ещё рано, Андрюшка прав, нужно хотя бы до пяти лет её поднять. А мне нужно что-нибудь пытаться делать дома, чтобы зарабатывать на жизнь. Андрюшка не испугался того, что с ним произошло, и продолжал таксовать уже в Краснодаре и привозить домой дополнительный заработок, но я его почти не видела: всё время в работе, возвращается уставшим. Многое по дому я взяла на себя, но тоже не успевала: оказывается, он много делал дома, я и не представляла сколько, пока не столкнулась с этим сама. Так мы ещё здесь задержались, уже четвёртый год пошёл, пока не получила запоздалый звонок от моей подруги Светланы из Москвы:
– Что ты, Дарья, мне не звонишь? Сколько лет прошло, и я хороша тоже, не искала тебя, была в командировке в Париже, только вернулась, чтобы сдать опять свою квартиру, потом уезжаю. Меня не узнаешь, совсем парижанкой стала!
   И я ей всё выпалила за десять минут, и она мне сразу же:
– Знаешь, подружка, нечего нюни распускать, бывает и хуже, ребёнок-то здоровый?!
– Здоровенькая, красивая, пластичная, гибкая, она такое вытворяет, наша любимица!..
– Я другому бы не сказала, а вам... ты для меня многое сделала, когда мы учились. Разве смогу я забыть твою заботу? Нет, никогда. Приезжайте сюда, я дам вам свою квартиру, пропишу вас всех, и будете оплачивать только коммунальные услуги, пока начнёте работать, а дальше сами будете класть в банк на мой счёт сколько сможете, не буду я вас теребить. Я хорошо зарабатываю, ещё не замужем, есть у меня один француз, Николя, он меня обеспечивает, так что приезжайте.
– Спасибо, Светлана! Ты просто не представляешь, сколько раз я звонила тебе, но не дозвонилась ни разу, только слышала: «Абонент недоступен». Я хоть сейчас!.. с Андрюшкой переговорить надо.
– Во-первых, я трижды меняла свой телефон. А за него я совсем не переживаю, с его-то знанием программирования сразу найдёт хорошую работу. А потом, у вас есть машина, будет подтаксовывать.
   Не хотела я ей рассказывать, к чему привели его подтаксовки, но во многом с ней согласилась:
– Светлана, как хорошо, что ты позвонила, это выход из положения!
– И для меня тоже, ведь я сдавала жильё знакомым вместе с моей мебелью и вещами, а они уже купили здесь себе квартиру. А на вас я, честно, не рассчитывала, лучшей квартирантки у меня не будет! Поживёте, освоитесь... Приезжай на этой неделе, я в Москве.
– Приедем все вместе, как раз сейчас лето, летние каникулы у детей. Захвачу все документы на детей и наши, может, прописку сразу и сделаешь.
– Отлично! Я жду вас!
– Приедем в пятницу, как раз последний день недели у Андрюшки.
– Не забудь, милая, что и здесь последний день, приезжай хотя бы в четверг.
   Так мы и договорились и всей семьёй были у неё в четверг утром. Я не знаю почему, но Андрей обрадовался такому предложению. Во всяком случае, не на пустое место в столицу.

    И вот в нашем распоряжении прекрасная двухкомнатная квартира, правда, не в центре Москвы, но так мы хорошо устроились, что и уезжать не хотелось, и поэтому Андрей уехал сам, доработать до отпуска. Ему оставалось ещё две недели, и за это время он решил продать дом – теперь уже за сколько купят, у нас ограниченное время на обдумывание. Он продаёт всё и всю живность, мебель, сделал много оборотов туда и сюда за субботу и воскресенье, завёз нашу одежду, ведь зимой будет холодно и нужно абсолютно всё.
    Он хватал всё подряд, мне же нужно было быстро пересортировать вещи и, не говоря ему, чтобы не обиделся, часть выбросить, ведь здесь не наденешь то, что в деревне... в нашей станице.

   Светлана была удивлена красотой Настеньки и в один вечер, любуясь ею, сказала:
– Это не дело, что ты ничего не предпринимаешь. Пускай не речь, но какой-нибудь звук она должна слышать.
Она всплакнула со мной:
– Слух имеет большое значение в жизни человека, ты же меня должна понять. С помощью аудиального восприятия Настенька получит большой поток информации об окружающем мире. Но я знаю: если при нарушении слуха полное излечение невозможно, то при ослабленном слухе в большинстве случаев помогут слуховые аппараты. Это дорого, сначала обратишься здесь, а когда продадите дом, поезжай в Германию, там помогут. Но заранее скажу, что это дорого.
– Откуда ты знаешь?
– Ой, тебе повезло, ведь я в этой сфере работаю, только во Франции, но в Германии это уже хорошо поставлено на поток и если понадобится, могут и операцию сделать.
– Спасибо, Светлана, где же ты раньше была, а то я сидела дома и ничего не думала об этом, только занималась с ней, – и я показала платочком Настеньке, чтобы та проявила свою гибкость.
– Я думаю, она будет у тебя спортсменка по лёгкой атлетике или по художественной гимнастике. Ты её дрессируешь, как собачонку, так нельзя.
– Но она же не слышит!
– Этот аппарат поможет ей улавливать звуки. Но всё же, пока я здесь, повезём её к моей подруге Людмиле, она здесь имеет свою платную среднюю школу с хореографическим уклоном.
– Какую школу? Ты что, с ума сошла?
– Нет, не сошла, она красива и стройна, легка, словно пушинка, и будет она прекрасной балериной. Там не нужно петь и говорить, она у тебя будущая прима-балерина.
– Светлана, поедем сейчас же, ты меня убедила. А как же со звуком? О Господи, какой запоздалый звонок от тебя, ты дала надежду на будущее моей дочери. Спасибо, подруга!


6. Воспрянуть вновь!

   Для меня это решение – отдать свою дочь в хореографическую школу, даже платную, – было всё равно что воспрянуть вновь, лишь бы её приняли! Я всю ночь не могла уснуть, несмотря на то, что прописка в Москве прошла у нас с успехом. Устроили вчера в школу сыновей, а также в спортивные секции, и даже в отличные команды! Единственное, что меня беспокоило, – их деревенский краснодарский говор, но разве что-нибудь исправишь сейчас, если он впитывался с детства, в той атмосфере, где они росли. А сейчас главная задача – нужно определить дочь. Куда бы мы ни обращались, везде школы-интернаты и нужно было отдавать её на всю неделю. А мне хотелось отводить и приводить каждый день, как всех нормальных детей, и заниматься с ней дома. Быть всегда рядом, ведь это так важно – жить инвалиду первой группы, глухонемой, в окружении любящих родных.

    Мне казалось, что я и не сомкнула глаз за ночь, но почувствовала, что кто-то меня будит. Это была Светлана:
– Что это ты, мать, так долго спишь? Пора детей кормить завтраком, и поедем к моей подруге Людмиле!
Она мне помогла, я нарядила красиво мою Настеньку, и, оставив сыновей в этот раз одних дома, выехали на такси к подруге, педагогу хореографического училища Людмиле. Ещё было рано, и мы её застали до начала занятий:
– Дарья, познакомься, это моя лучшая подруга в Москве, Людмила!
Она протянула мне руку:
– Людмила Николаевна Носова.
– А я просто Дарья!
Светлана добавила:
– Она не просто Дарья, а наша отличница, окончила на красный диплом здесь же, в Москве, инженерно-строительный факультет, работала много лет, пока не родила эту прелесть, главным инженером в большой краснодарской строительной компании.
Людмила посмотрела на Настеньку и ничего не смогла выдавить. Потом, видно, поняла, что что-то надо бы сказать:
– Она у вас красавица!
Я поняла: она знает, что Настенька инвалид первой группы и глухонемая.
– Я хочу посмотреть, что она может.
– Людмила Николаевна, я не знала, как с ней заниматься, поверьте, когда обнаружила её способности, однажды взяла мой платочек и начала его крутить – и она стала повторять за мной мои движения. Но Светлана не одобрила мою находчивость.
– Сейчас это не имеет никакого значения, так как вы её привели ко мне. Пускай она танцует, как вы учили, а потом я подумаю, как исправить.
Я достала свою крепдешиновую косыночку, Настенька обрадовалась и повторяла трюки, словно в цирке, заученные упражнения. Мы все не могли на неё наглядеться. Её движения напоминали танец вьющейся змеи. Постепенно класс наполнялся детворой. Собралось много её ровесников. Людмила Николаевна поздоровалась, а дети построились в шеренгу у хореографической перекладины. И вдруг наша красавица Настенька побежала и тоже встала рядом с ними. «Ничего себе, – подумала я. – Была она дома скомканная, стеснительная, здесь же, среди детей, она как будто бы расцвела».
Тогда Людмила Николаевна стала отдавать какие-то команды, наверно, по-французски, я даже не слышала такое, и дети исполняли, Настенька пока сбивалась, но к концу занятия она уже повторяла за ними всё! И не подумаешь, что она не слышит. Правда, не было музыкального сопровождения, но на первый раз – это было отлично, так сказала Людмила Николаевна:
– Открытый просмотр детей в мою балетную школу уже закончен, я набрала группу, но поверьте, я сделаю из неё приму, она очень талантливый ребёнок. Чтобы за один час занятия повторить то, что мои детки выучили за месяц, – это круто!
– Сколько составляет оплата за месяц?
– Наши курсы оплачиваются за год, но я сделала большую скидку Светлане, тем более что она оплатила этот год, за следующие будете платить сами. Я понимаю, это накладно, но вы отдаёте ребёнка в группу на три часа после школы, так что сможете здесь найти себе дополнительный заработок. Это Москва, всегда нужны хорошие специалисты, особенно строители!
– Договорились, спасибо вам и Светлане, что бы я без вас делала? Долго бы она у меня танцевала под платочек... – и я в слёзы.
– А вы не иронизируйте, и нечего нюни распускать при ней, платочек дал первый толчок. Так что сейчас постарайтесь ей сделать аппарат, может, она и музыку уловит, а я уверена и сейчас, что она что-то слышит! Как давно вы были у врача?
– Постоянно, каждый год, иначе не выплачивали бы пособие по инвалидности.
– Каждый год? Так нужно, наверное, чаще? – она взяла телефон и перезвонила в клинику к своей знакомой, Татьяне. И она уже через час нас принимала в своём кабинете – врач-отоларинголог, а проще – врач ухо-горло-нос. И так, с помощью Татьяны, обследовали здесь полностью Настеньку, все пожимали плечами в знак сожаления. Потом мы поехали вместе со Светланой и договорились в одном интернате для глухонемых, чтобы она только посещала занятия, и то лишь со следующего года, так как ещё мала. И мы оставили всё, что они просили, – копии документов. Значит, у меня один-единственный этот год, и я должна была сделать так, чтобы всё же увезти её на операцию в Германию.

    К сожалению, Светлана уехала, и мы остались одни со своими проблемами. Андрей быстро здесь нашёл работу по специальности, даже с зарплатой, вдвое большей, чем он получал в Краснодаре. Деньги, которые он привёз, спрятали надёжно в банк, чтобы не пропали, и нам даже выдали кредитную карточку, если понадобится на расходы.
Светлана позванивала часто и наконец сообщила, что договорилась с немецкой клиникой и чтобы я брала билет на Берлин. Я доверяла ей, она для меня больше, чем подруга, и поэтому следовала её совету. Пока лето и дети дома, нужно и Настеньке помочь. Я вылетаю в воскресенье, Андрей провожает меня. Никогда не думала, что меня встретят у трапа медработники и на своей медицинской машине довезут прямо в больницу.
   Оформление прошло быстро. Взяли только паспорт и номер кредитной карточки и после обследования озвучили, сколько будет стоить небольшая операция и слуховой аппарат. Одноместная палата со всеми удобствами и небольшой диван-кровать для меня, так как я должна оставаться здесь. Трёхразовое питание для ребёнка. Внизу, на втором этаже, был буфет для персонала и посетителей. Но давали столько, что я делилась со своей дочуркой, а когда не хватало – бегала в буфет. Через несколько дней операция, потом опять на неделю аппарат для усиления слуха. Я чувствовала, что она стала улавливать какие-то звуки, но потом врач нам сказал:
– Через год, на следующее лето, нужна ещё одна операция – и, может быть, восстановим полностью слух.
    Но когда я заметила, сколько ушло с нашей карточки на оплату этой операции, поняла, что второй такой возможности у нас не будет, ведь на операцию ушёл почти весь наш дом под Краснодаром. Однако всё же не падаю духом на людях, возвращаюсь домой – и для всех радость: когда включили телевизор, она услышала музыку и стала танцевать без платочка, без косыночки – она слышала звук!


7. Августовский транзит

У нас у всех появилась улыбка на устах. Только сейчас я поняла, как мои сыновья Владимир и Денис тоже взволнованы тем, что сестра не слышит и не говорит, тем более что у нас во всём роду такого не было. Я уже грешила, думая: а может, была какая-то травма во время родов? Потом припомнила: как будто бы всё было нормально!..
У нас впереди почти целый август до школы, не сидеть же моим детям взаперти дома в такую духоту! Там же, под Краснодаром, в деревне, они были всегда на воздухе, у воды. Посылать их одних на август к тётке Андрея Екатерине я не хотела, вспоминая, как мы чуть не потеряли Дениса. Листая газеты, заметила объявление: «Детский лагерь в Подмосковье – путёвки всего по 30 900 рублей. Бассейн, английский, лазертаг. 12 ночей. Двухместные номера. Звоните!» – и я позвонила.           Оказалось, что путёвки у них горящие, скоро начинается поток, и за одну стоимость нам дали две путёвки. Я же всё подготовила, и в указанный день с Андрюшкой повезли их отдыхать! Значит, у меня две свободных недели и три часа в день, чтобы найти себе работу, пока Настенька будет заниматься в балетной школе. Она, к моему счастью, была круглогодичной, и по желанию учащихся их могли брать на пару недель на отдых. Я же подумала найти работу за это время, хотя бы что-нибудь.
    Покупая каждый день свежие газеты и перезванивая, очень скоро поняла, что работу по специальности здесь не найду, уже за любую бы взяться, – но везде, даже чтобы устроиться домработницей, нужны характеристики с предыдущих работ. А у меня их нет.
Однажды во время разговора со Светланой она и натолкнула меня на мысль позвонить нашему сокурснику, Виталию Краснову, который уже имел хороший бизнес и дом за городом, только не говорить, кто такая, а сказать, что я от Светланы.
  Так и получилось, всё дело было сделано по телефону. Я приходила к ним домой на три часа, и жена, Марина Юрьевна, оплачивала каждый отработанный час. Главное, она говорила:
– Мне безразлично, когда вы будете убирать, но дом у меня должен блестеть чистотой.
Так я к ней и захаживала всегда, когда было время, а после того как мои загорелые, посвежевшие сыновья возвратились домой из лагеря, стала ещё больше там работать. Потом она предложила и готовить, и я, будучи уже почти своей у них, работала всё лето, но никогда не пересекалась с однокурсником Виталием.

Один раз у них был пикник во дворе, собралось много друзей, и он сам, конечно, тоже присутствовал. Заметив меня, когда я вошла в их дом, он обрадовался и сказал:
– Хорошо, что ты нашлась, Дарья, я тебя тоже хотел пригласить на наш семейный пикник, но не знал, где ты есть. Правда, я слышал от Светланы, какие у тебя неприятности.
– Уже намного лучше, Виталий. Сейчас мне пора на кухню, я у вас работаю домработницей, разве тебе Светлана не сказала, что это я? Она звонила и рекомендовала меня.
– Что ты, конечно, не сказала, пойдём в дом, расскажи всё подробно.
И я ему всё рассказала.
– Знаешь, подруга, так нечестно. Не надевай передника сегодня, поможешь просто как подруга, а назавтра придёшь ко мне в офис, я тебе найду такую работу, чтобы тебя устраивала, я же помню твою хватку с института.
– Договорились, Виталий!
Он мне даёт его бизнес-карточку.
– Я слышал, что ты живёшь у Светки на квартире, заеду на той неделе, увижу твоих детей... А нас Бог так и не миловал. Нет у нас детей, и даже кошку не завели, есть, правда, любимица собачка Джоська! Но я очень люблю свою жену, такая у нас любовь уже много лет.
Он отошёл, я же переключилась на кухню, потом накрывали столы и я помогала убирать посуду, перемыла всё и разложила по местам.
   Многих не узнала из наших одноклассников: изменились, ну столько времени прошло! А когда все разошлись, мне заплатили за этот день, Виталий сам вынес конверт и сунул мне в сумку. И это была большая сумма, которой хватило, чтобы одеть моих детей во всё новое к школе. Конечно, здесь имелись и платные гимназии, но это нам было не по карману.
    Я рассказала всё Андрею, когда возвратилась поздно ночью в воскресенье, и он сказал:
– Значит, надежда есть, и мы хорошо перешагнули августовский транзит.
У нас в семье по-прежнему любовь и уважение. Я не стала перезванивать Виталию и не пошла больше в их дом работать: мне трудно, даже комок в горле встаёт, когда нас жалеют и платят больше, чем я заработала. А во вторник поздно вечером он сам позвонил нам. Он знал Андрея, ведь мы ещё будучи студентами поженились. Захватил с собой две сумки деликатесов и коньяк. Я после его визита поняла, что от него так просто не отделаешься. А утром в среду он сам заехал за мной, довёз детей в школу и мою Настеньку в балетную школу, а меня повёз к себе на работу. Большое многоэтажное здание и надпись над козырьком входной двери: «Строительная компания Заря».
Мы вошли и поднялись на пятый этаж, я заметила, как с ним почтительно здоровались, вспоминая, что таким же он был и в институте. Открыл дверь в свой кабинет, отодвинул мне стул, чтобы я села. Я заметила про себя: «Да, галантности у него не отнимешь». Потом сел за свой большой стол и сразу же позвонил:
– Ольга Николаевна, зайдите ко мне.
Как я потом поняла, она была начальник отдела кадров. Через несколько минут вошла женщина средних лет, холёной внешности и вся одета с иголочки, на танкетках с высокими каблуками.
Я посмотрела на свои руки и спрятала их – без маникюра, неухоженные: не думала, что он так быстро подсуетится и заедет за мной.
– Познакомьтесь, это новый главный инженер нашей компании, Дарья Николаевна Строгая, завтра она завезёт свои документы, а сейчас покажите ей её кабинет, обеспечьте собрание инженеров, техников, которые ещё не на объектах, и пригласите весь технический отдел. Я тоже позже подойду, через пятнадцать минут.

Когда она ушла, я сказала:
– Ты что, однокурсник Виталий Сергеевич Краснов, так сразу на такую должность – главного инженера?
– Я никогда не ошибаюсь в людях, тем более в тебе, Дарья. Мы бок о бок прошли всю теорию в институте, а ты окончила только на отлично, и ещё работала, кажется, в должности главного инженера в Краснодаре, я знаю вашу компанию, они без тебя уже пыхтят. Как ты будешь справляться: дома или же на работе, в выходные или же в праздничные дни, – меня не интересует, но когда уходишь, повесь табличку, что ты на объекте, и всегда держи свободный селфон.
– А у меня его даже нет и никогда не было.
– Это поправимо, я сейчас же тебе его куплю, у нас в здании есть ларёк на первом этаже, и зарегистрирую на тебя номер.
– Неужели это не сон?
– Не сон, пойдём, я сам тебя провожу до твоего кабинета.
Кабинет был почти рядом. Захожу, а там секретарша, которая сразу же встала.
– Наташа, это твой непосредственный начальник, знакомьтесь, Дарья Николаевна Строгая.
Она подала мне свою нежную ручку. Мы вошли в просторное помещение, больше похожее на зал заседаний с длинным столом-приставкой, где уже сидело несколько человек и перед каждым лежали на столе бумага и карандаш. Виталий довёл меня до кресла и сказал:
– Занимайте ваш стол. – Я села, а он добавил: – Выбегу на несколько минут, чтобы не опоздать на собрание. Пунктуальность – важный момент для работы.
   Поздоровалась и удобно устроилась в кресле, потом встала, немного покрутила заднюю ручку, – видно, человек, сидевший на нём раньше, был высокого роста. Я смотрела на окружающий сидящий персонал, понимая, что они удивлены моей внешностью: кротостью, немного деревенской походкой, скромной одеждой... но ведь здесь нет ничего удивительного. «По одёжке встречают, по уму провожают!» Когда почти все места были заняты, вошёл Виталий, я поднялась с места, и все встали, как будто бы повторяя за мной, он же подошёл ко мне и сказал:
– Дарья Николаевна! Вот ваш служебный телефон, – и дважды повторил номер вслух, чтобы все записали.


8. Жизнь наша длиннее, чем надежда

   Жизнь наша длиннее, чем надежда на полное выздоровление, но я старалась вместе со своей семьёй сделать всё, что зависело от нас, родителей. Я даже не могла себе представить, что смогу совмещать работу и дом и вдобавок всем уделять время с ребёнком первой группы инвалидности, глухонемой. Она уже стала такой славной помощницей в доме, о которой можно мечтать. На кухне полностью накрывала стол к завтраку и к обеду.
   Её занятия в балетной школе были уже привычными. И я тоже, как говорится, стала московской светской леди, всегда при параде: с причёской и маникюром на руках, даже начала на работе носить обувь на каблучках, правда, в сумке всегда были кеды – на тот случай, если потребуется съездить на какое-нибудь строительство.
А главное, что меня удивило, – недавнее знакомство в нашем дворе!   
   Как-то я вывела мою Настеньку во двор покататься на качелях, как обычно днём. А во дворе играла девочка в песочнице, делая из песка разные фигуры. Моя Настенька подошла к ней, оставив качели, и начала смотреть. Я же не сдвинулась с места, дала ей самой возможность завести себе подругу, как сидела, так и сижу возле подъезда на лавочке.
   И слышу, что девочка подзывает к себе играть Настеньку. Она же присела на корточки, взяла пустое ведро и стала наполнять его песком, потом трамбовать, как делала девочка, и, перевернув, получила башню в размер ведёрца. От неожиданности она так обрадовалась, что захлопала в ладошки, видно, так выражая счастливый всплеск эмоций. Но девочка просто с ней разговаривала, так и бубнила, пока к ней не подошла её мать, которая здесь же, на другой скамейке, читала книгу. Я тоже встала и подошла:
– Она тебе не сможет ничего ответить, она немая.
Женщина небезразлично, трогательно посмотрела на меня и на неё, сказала:
– Мы живём в соседнем доме, напротив детской площадки. У меня бабушка была немой, но в доме все говорили с ней, мы также выучились языку жестов для глухонемых. А вы знаете, что есть даже праздник – Международный день глухонемых? Он отмечается 30 сентября. А как вы с ней вообще-то общаетесь? – она задавала и задавала вопросы, так что я и не успевала на все отвечать, единственное сказала:
– Она, моя Настенька, уже ходит в балетную школу и занимается в день три часа. В это лето ей делали операцию, она немного слышит. Пойдёмте к нам, она покажет, как может красиво танцевать.
Женщина сразу же согласилась – может, из жалости: ведь кто-то и у неё в роду немой и её дочь могла бы тоже быть такой, ведь всё идёт по наследству.
Мы поднялись к нам в квартиру. Мои сыновья были в школе, а я ожидала Андрея с работы, чтобы пересесть в его машину и поехать по работе по объектам, которые меня интересовали, но меня заинтриговал рассказ соседки Анны и очень понравилась её дочь Анюта с васильковыми глазами.
   Пока мы были у нас дома, за чаепитием, рассказывая о своей жизни, всплакнули обе, потому что и у неё было не всё гладко: не сложилась жизнь с отцом Анютки. Потом она позвала нас к себе. Её мама разговаривала, но всё же они показали, как могут общаться на языке жестов. Анна рассказала:
– Это у меня ещё как дополнительный заработок: когда в больницу попадают глухонемые больные и им нужен переводчик, звонят мне. Назначаем час визита на перевод, когда им нужно и у меня есть время, я же работаю в школе учителем математики. Еду в назначенный час и перевожу, а за месяц набегает кое-что, так что, я думаю, мне тоже хватит, чтобы пристроить свою Анютку в балетную школу, пускай там чему-то научится. А теперь у неё есть такая подружка, как Настенька, во всяком случае, Анюта всегда сможет перевести, о чём она хочет сказать. А на следующий сентябрь она пойдёт в школу в первый класс.
– Я столько прожила и никогда наяву не видела язык жестов, иногда только по телевизору.
Они так ловко говорили между собой, что я не заметила, как малышка Анютка присоединилась к ним, потом Анна сказала:
– Она попросила бабушку, чтобы та её научила разговаривать жестами, и у них будет возможность общаться. А за это Настенька пускай станцует нам! – и стала хлопать в ладошки.
   Настенька посмотрела на меня, я кивнула. Она только этого и ждала – хотела понравиться, смешала балет с танцем, когда ей поставили пластинку с песнями Аллы Пугачёвой.
Все сразу захлопали, но её было уже не остановить, она танцевала под каждую песню заново и заново, с новой силой, со своими выкрутасами, так что уже и бабушка Анюты Тамара Николаевна прослезилась и сквозь слёзы сказала:
– Приводите её каждый раз после балетной школы и идите спокойно работать, ваша дочь до следующего года точно будет знать язык жестов глухонемых.
Анна поддержала её:
– Поверьте, Дарья, она всю жизнь в интернате проработала учительницей, доверьтесь ей.
О Господи, сколько перемен, сколько помощи здесь мне оказывают почти посторонние люди... – я уже не выдержала и в рёв.
– Что вы делаете, при детях нельзя так себя вести, они должны видеть всегда положительные эмоции. Хорошо, что они сейчас в комнате Анютки.
Оттуда выбежала Настенька, схватила меня, удивлённая, за руку и повела в детскую комнату.
   Там я увидела множество рисунков. Некоторые были выполнены масляными красками, а большинство акрилом. И Настенька показала свой рисунок. Я не скажу, что она дома не рисовала, ещё только в альбомах, больше книги закрашивала, а здесь она так вдохновилась, и у неё получился прекрасный детский рисунок, где были солнце, и радуга, и зелёная трава, и небольшое озеро, – она передала на бумаге её сегодняшнее душевное состояние счастья.

   Потом мы договорились на завтра, что отвезём девочек в балетную школу, а после школы домой перекусить и уже к педагогу, чтобы хотя бы немного выучить язык жестов у Тамары Николаевны. Но когда мы приехали, она меня не отпустила, захотела, чтобы и я осталась понаблюдать хотя бы первый урок. Ведь в доме, где живёт глухонемой, оказывается, все должны уметь с ним разговаривать на этом языке.

    В то время я даже представить себе не могла, что это будет самый хороший вариант в нашей жизни, я всецело окунулась в работу, и сдвиг пошёл в лучшую сторону. Виталий, мой начальник, был очень доволен, что я у него работаю. Но, как бы мы с Андреем ни старались, получая оба большую зарплату, собрать на операцию у нас не получалось. В   Москве свои непредвиденные расходы, вдобавок мы уже стали откладывать Светлане на её банковский счёт за квартиру, не жить же постоянно бесплатно. Хотя она у нас об этом не просила.
    И как-то, встретившись в продуктовом магазине с Анной, я всё ей высказала за чашкой кофе, здесь же, в баре, где предложила перекусить. Она, недолго думая, позвонила ещё куда-то, через несколько минут мы вышли, оплатив покупку, и на своей машине доехали до её друзей. Как выяснилось, они оба журналисты, и, выслушав мой рассказ, сказали:
– Вы одни ничего не сделаете, вот вам номер телефона Первого канала телевещания. Мы тоже добавим масла в огонь, напишем про способности девочки, и позвоните, узнайте, кто занимается оплатой проекта под названием «Добро», попросите время на встречу и расскажите историю Настеньки в балетной школе. Они сами не оплачивают, а передадут в эфир, что твоей дочери Настеньке нужны средства на операцию. Первый канал и Русфонд: СМС со словом «ДОБРО». Они спасают здоровье и жизнь сотням детей, помогут и вам.
   Возвратившись домой, я всё рассказала Андрею, он был очень рад: во-первых, наша дочь присмотрена днём, главное – у неё педагог, который ей необходим. И ещё помощь! Он не знал, как мне ответить, чувства переполняли его. Он мне напел немного из песни «Давайте восклицать...» Булата Окуджавы:

«Давайте жить, во всём друг другу потакая,
Тем более что жизнь короткая такая...»

9. С каждым днём жизнь интереснее

С каждым днём жизнь моей Настеньки становилась более интересной. У неё появилась подружка, которая с ней общается и всячески помогает, особенно когда она приходила к её бабушке заниматься: Анюта сидела и, не отходя, как бы вспоминала то, что у неё самой упущено в умении разговаривать жестами.
   К нам приходили домой с Первого канала и снимали танец нашей Настеньки, а также была и комиссия из Русфонда. И после того как показали её на Первом канале по телевизору, в одной из ближайших передач, на следующий день нам позвонили и сказали:
– Сумма на операцию собрана, даже больше, чем вы озвучили. Перезвоните в Германию и узнайте их банковские счета и точную сумму, которую нужно будет перечислить.
   Мы подружились с семьёй соседки Анны. И один раз, когда мы были у моего начальника Виталия Сергеевича Краснова на пикнике, я спросила:
– Можно я в следующий раз приведу свою знакомую, соседку Анну? – и рассказала ему, как она помогла и помогает нам.
– Честно сказать, моя жена Марина Юрьевна не любит новых знакомых, тем более разведённых, а она, кажется, живёт одна, как-то ты мне об этом раньше рассказывала.
– Если так, тогда не надо, ведь для меня самое главное спокойствие в доме.
– А для спокойствия нужно доверять и проверять. Я спрошу у Марины, расскажу ей твою историю, может, и она не будет против, я же лично не возражаю... Ну ты всё же, подруга, присмотри за своим мужиком, ты же полностью себя растворила в семейных заботах и в работе, а мужики любят флирт и ласку.
– Ой, Витюшка, ты не меняешься, какой был, таким же остался, прямолинейным, нет бы извернуться, чтобы не кольнуть в самое сердце. Посмотрю, завтра пойду домой пораньше.
– Иди, Дарья!
Обычно я задерживаюсь допоздна, зная, что Андрюшка дома. Мои мальчишки самостоятельные. Очень быстро здесь нашли друзей, хорошо учатся и занимаются спортом. Дома же я всегда успеваю делать всё по утрам, пока все у нас спят: на газовой плите у меня на четырёх конфорках уже на целый день наготовлено; на одной первое, чаще борщ, они все его любят; на сковородке мясо с картошкой, кастрюля компота и небольшая кастрюля с кашей, чаще с гречневой. Семья большая, и когда я приезжаю вечером, там мне на дне остаётся, чтобы перехватить.
   Всегда после работы что-то с собой несу, но сегодня пулей полетела домой. И дома никого! Я понимала, что ребята на занятиях в спортивных клубах, а где же моя Настенька и Андрей? Набрала на его селфон:
– Андрей, где вы?! Я нашла свободные минуты, а дома никого!
– Сейчас мы едем в метро, скоро будем. Ты знаешь, мы были в зоопарке вместе с Анной и Анютой, наша Настенька впервые была здесь, столько радостей она получила за день! А потом мы немного посидели в кафе-мороженом, и здесь они с удовольствием поели мороженое в стаканчиках.
– Хорошо, я вас жду, – я больше ничего не сказала. Может, это такое сегодня совпадение... и зачем нагонять пургу на наши семейные отношения, и так у нас свои проблемы в семье.
   Через двадцать минут они уже открывали входную дверь. Я же за это время напекла пирожков с капустой, поставила чайник и ожидала их. Не успели они войти – звонок. Я открыла, а там Анна с Анюткой и поднос с печеньями к чаю. И с ходу:
– Бабушка напекла!
– Входите, будем пить чай, только переоденусь, ведь с мукой возилась... – может быть, я бы не переодевалась, но Анна так хорошо, свежо выглядела, что я зашла в свою спальню и несколько минут думала: что же мне надеть? Но всё же выбрала не очень праздничное.
– Выхожу, а они уже за столом, всё накрыто полностью, и получается, что я гость, видно, без меня здесь чаёвничают. А я-то думаю: неужели мои дети могут съесть всё, что я готовлю? И я тут же сообразила, что и обедают они тоже вместе.
   Я уже давно знаю Андрюшку, у нас любящая дружная семья, но всё же на душе у меня стало неспокойно, и во время чаепития я сказала:
– Пора брать ипотеку, нам стало тесновато здесь, у сыновей нет своих комнат, спят в проходной комнате, так как Настеньке мы отдали маленькую спальню.
   Андрей посмотрел на меня вопросительно, потому что мы с ним никогда это отдельно не обговаривали. Он встал и принёс мне почту и раскрытый конверт из медицинского центра в Германии с переводом на русский, там было написано: «Пора привезти дочь на повторную операцию, но заранее, за два месяца, посетить нас для прохождения диагностики». И оставалось всего несколько дней. Я аж воскликнула:
– О Господи, только не это! Я ожидаю инвестора на крупный заказ строительства в Москве, я не могу сорвать сделку!
– Я сам её повезу, всего-то надо два дня, я возьму в счёт отпуска, – сказал Андрей. И тут Анна добавила:
– Не переживай, Дарья, я тоже могу подключиться и поехать с ней и Андреем.
   Это уже было слишком, я внутри себя кипела. Здесь одних их оставлять?.. или там?.. одно и то же. Может быть, я себя накручиваю после слов Виталия?.. Успокоившись, я сказала:
– Спасибо! Анна, я сама решу эту проблему, мне не впервой. Если что, я сама тебе скажу.
Мы отвлеклись на посторонние темы, потом они ушли, детям пора спать, и в это же время вошли наши сыновья. Какими они стали высокими! Денис уже нагнал Владимира. Я их накормила, как обычно вечером, а днём сами справляются.
Настенька пошла в свою комнату, включила ночник, значит, она готовится спать. Мы же с Андреем прошли в спальню. И он нежно спросил:
– Ты что-то растревожена, мать? – так он меня ласкательно иногда называет.
– Наверно, нервы не выдерживают, устала я, Андрей.
– Ложись, я сам пойду на кухню, всё приберу и помою посуду.
  Я-то отнекивалась, но он даже слушать не хотел, побрёл на кухню и, перемыв всё, возвратился в спальню. Я не спала, лежала читала книгу. Он взял её из рук, и под его лаской я забыла обо всём, что себе напридумывала за день.

В Германию поехала сама, всё же хотела знать, как пройдёт операция, и, как я поняла, вторая операция просто необходима, дополнение к первой, а существенного улучшения слуха может и не быть, а только на десять процентов, но и они для нас играли огромную роль. Это я опять вычитала вчера в интернете. Я должна сделать всё, пока жива, чтобы она немного слышала. «Слух имеет большое значение в жизни человека. С помощью аудиального восприятия человек получает большой поток информации об окружающем мире. Потеря слуха – это и коммуникативное затруднение, и прекращение потока информации, воспринимающейся на слух. В большинстве случаев, если нарушения слуха невозможно полностью вылечить, то при ослабленном слухе помогут слуховые аппараты». И поэтому мне нужно поехать ещё раз в клинику в Германии.
Так как весна, через месяц всё же поехала в Германию делать операцию. Конечно, надо сказать огромное спасибо людям, которые посылали СМС на оплату операции для моей дочери, и всем, кто мне помог, начиная с Анны и её друзей, мы бы здесь одни не справились. Это блажь – моё сомнение, нелепая причуда по отношению к Анне и Андрею. Я отогнала эти мысли. Мы долго оставались друзьями. Она была по-прежнему внимательна, трудно в этом тяжёлом мире найти настоящих друзей.
Мы все уже понимали, что у Настеньки так и останется слух не больше 40%, – это, конечно, мало, но для танцев ей достаточно, поможет! Лето заканчивалось, и Анюту устроили в платную гимназию, а Настеньку в школу для глухонемых, до трёх часов дня, потом мы её забирали в класс балетной школы, куда завозили и Анютку, перезваниваясь с Андреем, когда я не успевала её довезти. А иногда за ней заходила в школу и сама Анна. Затем везли обеих к бабушке Анюты, Тамаре Николаевне, на дополнительные занятия, где она и рисовала с Анютой. И один раз она мне сказала:
– Я слышала, что вы хотите съехать с этой квартиры. А вы не думаете, что она потеряет связь с единственной подругой? – а так они вместе: в балетной школе, потом у меня и ещё рисуют вместе. Ваша дочь имеет полную нагрузку на целый день, а если она её не будет иметь, тогда могут появиться дурные мысли, как у любого подростка, понимающего свою неполноценность.
– Вы правы, Тамара Николаевна, потому и мы ничего не ищем, я считаю, что у нас сейчас всё отрегулировано, и не хочу сбивать то, что ей нравится.
– А вы хотя бы знаете, замечаете, что ваша дочь вместе с моей внучкой пишут буквы? Пройдите посмотрите, она их пишет в рисунках, хотя мы с ней это не учили. Видно, Анюта...
Я вошла в детскую к Анюте и рассмотрела рисунки Настеньки, где она рисовала маму, папу и себя – и буквами надписала. Я поняла: когда она начнёт писать, будет легче с ней общаться, ведь она будет и читать! – слёзы опять нахлынули. Только не это, надо себя всегда держать в руках.


10. Когда ты полюбишь...

   После второй операции мы уже понимаем, что лучше, чем сейчас, не будет и наша Настенька-красавица останется на всю жизнь глухонемой, несмотря на расходы, наши надежды сразу рухнули, когда нам сказали:
– Это всё, что мы могли сделать для вас, – но она сама не падала духом, стремилась выполнять всё на отлично, и вскоре мы заметили, что она стала читать и писать в компьютере. Она глотала художественные книги одну за другой. В нашем доме все уже знали язык жестов, и братья с ней разговаривали именно так, но не только с ней. В её присутствии мы забывали, что можем произносить слова.

   Время бежало быстро. Один раз приехала Светлана из Франции и сказала:
– Я хочу купить квартиру в элитном доме, у меня есть такая возможность, а эту продаю.
 Недолго думая, мы берём небольшой долг (ипотеку) в банке и покупаем её квартиру. Во-первых, мы здесь уже привыкли жить, у Настеньки есть здесь же подруга Анютка! Во-вторых, понимаем, что наш сын Владимир оканчивает школу и пойдёт в институт. Он захочет отделиться с однокурсниками или пойдёт в общежитие, как все студенты. Правда, тем, кто живёт в Москве, не дают общежитие, но так как он идёт и по спортивной линии, ему, как спортсмену, выделяют площадь на одну койку в общежитии, в комнате для трёх спортсменов, чтобы всегда быть рядом, находиться вблизи от тренировок, совсем рано до начала занятий, а также в вечерние часы; и в этот сентябрь он уже не живёт с нами. Выбрал специальность – Исторический факультет, не знаю только зачем, но я не вмешиваюсь в его выбор.
 Денис выбрал Кадетский корпус, я ещё не знала, что и он одновременно уходит от нас. Почему они приняли совместное решение покинуть нас – тоже не знаю, но думаю, чтобы не мешать воспитанию нашей глухонемой Настеньки, на которую уходило всё наше свободное время.
  У неё обнаружились большие способности в балете, и она была стройна, красива, как берёзка, а её подружка Анюта, хоть была и красива, но отставала в росте и стройности, видно, дома перекармливали ребёнка. Хотя сыновья днём мне раньше помогали, иногда забирали Настеньку из школы и везли на балет, но я понимала и их: они хотели уже общаться с девушками, а здесь, дома, в тесноте, некуда было бы их привести.

Прошли годы, сыновья разъехались по разным городам, а девушки наши стали просто красавицы: стройные балерины, – и на последнем отборе нашу Настеньку пригласили танцевать в Большой театр в Москве. Пока не на очень серьёзные роли. Анна, моя соседка, всё сделала, чтобы и её дочь попала туда, ведь у неё были большие связи в Москве. И они вместе стали выезжать на занятия. Только упорный труд заставлял обратить на себя внимание. Глухонемым, обучающимся в специальных учебных заведениях для глухих и слабослышащих, на время обучения дают 2-ю группу, а по окончании обучения – 3-ю. Но мы уже давно не заполняем бланки на переосвидетельствование инвалидности, ведь она уже стала сама себе зарабатывать на жизнь.
Со временем ей начали давать главные роли: «Лебединое озеро», «Пиковая дама», «Кармен», «Жизель», – Анюта возмущалась, но в то же самое время восхищалась её танцами.
   Однажды после длительных репетиций, после премьеры «Жизель» Настенька принесла домой большую корзину белых полевых цветов, и там была записка от молодого человека: «Здравствуй, Настенька, меня зовут Константин. Я давно наблюдаю за тобой, ты покорила моё сердце, я постоянно сижу на четвёртом месте первого ряда, обрати, пожалуйста, на меня внимание. И если я тебе покажусь немного симпатичным и достойным твоего внимания, то мы можем в следующее воскресенье пройтись в парк на ВДНХ, посмотрим выставки достижений народного хозяйства и многое другое...» – она прочла с вдохновением и передала мне.
    Я поняла подростка: первая влюблённость, пора любви. Потом она быстро-быстро жестами стала мне рассказывать, что у Анюты уже есть парень и они целовались. Я слушала и думала: «О нет, Господи, только не это!» – ведь парень не знает, что она глухонемая, и это будет первая настоящая подростковая травма, когда она себя почувствует недолюбленной и отвергнутой. Что мне делать и как ей объяснить?.. И я только сказала, тоже жестом: в нашей семье девушка с парнем не целуется до обручения, и пока тебя не сосватают, прости меня, я должна сказать об этом отцу. Она обиделась, надула губы и ушла в свою комнату.
    Когда Андрей пришёл домой с работы, я ему рассказала всё. А он вошёл к ней в спальню и нежно стал объяснять на языке жестов:
– Знаешь, Настенька, ты уже не ребёнок, и мы тебе доверяем, но мы уже не сможем постоянно контролировать тебя везде. Мир жесток, и в нём много лжи. Ты просто скажи ему в записке, что с первого раза не соглашаешься выйти с ним куда-нибудь, дай возможность, чтобы он заинтересовался тобой, каждый раз приходил в твой театр, именно на твои выступления. И если ты заметишь, что он всё же желает встретиться с тобой, возьми с собой Анютку, пускай она тебя переводит. Лучше сразу ему узнать, чем потом, когда ты сама полюбишь его. И ещё совет: переговаривайтесь по интернету, ты же прекрасно пишешь. Ты литератор!
– Ты прав, отец, я так и сделаю!
В следующий раз она опять получила цветы, и в букете была записка с адресом сайта, где она смогла бы с ним общаться. Они переписывались один год, поначалу на «Одноклассниках», потом на Facebook. Он изливался любовью к ней, она же скромностью и нежностью. Эта переписка всё же привела к их встрече. И когда они договорились о встрече, она написала, что будет не одна, с подругой. Он же написал: «Тогда и я приведу своего лучшего друга Серёжку. У него очень непростая судьба, но у меня нет лучше друга, чем он. Он спортсмен, участник зимних Олимпийских игр прошлого года, выиграл с медалью, правда, не помню, какое место он взял, – санный спорт!» – и она ему ответила, что приведёт Анюту, она танцует в Большом театре, но в какой роли – не уточнила. Я очень нервничала в эти дни. Купила ей дорогое платье, правда, ей ничего и не надо было, она сама украшение всего.
Впервые я нервничала, сама повезла двух девушек на свидание к двум молодым людям. А может быть... я постоянно отгоняла от себя другие мысли, единственное – сказала Анютке, чтобы она не теряла из виду Настеньку, когда будут танцевать. Потому что я уже знала, что после парка они хотели попасть и в бар. Я поехала домой, позвонила Анне, чтобы она зашла ко мне. А та была спокойна:
– Не беспокойся, нужно же когда-нибудь им выйти в свет, что ты её держишь взаперти?
– Ты же знаешь, как нелепая встреча сможет травмировать Настеньку, она... ты же знаешь... – я в слёзы.
– Ой, Дарья, может, ты посчитаешь меня сейчас грубой, но я тебе скажу прямо: на каждый горшок найдётся своя крышка, – и мы обе рассмеялись.
– Ты права, просто сейчас я бы не хотела её травмировать.
– Ну вот я вышла замуж за сына профессора – и что? Много ли он уделял мне и моей дочке внимания? Скудные алименты, и всё.
– Прости, ты никогда не делилась со мной своей жизнью...
– А чего же, лучше сейчас пускай обожгутся, чем в подоле принесут. Сколько мне пришлось вытерпеть за всю жизнь...
Звонок – это Анютка:
– Мама, у нас всё хорошо, не беспокойтесь, нас проводят.

11. Случайная переписка на Facebook

  И вот рассвет, подмалёвок, гризайль светит, смазаны тона на белоснежной земле. Лишь тянутся раскосом глубокие серые поля. Ты взглядом над туманом словно мчишься! Куда неведомо несёт... То птицей по облакам ступаешь вновь и вновь. И понимаешь – это тишь, спокойствие твоё! Которое тебя обворожило, и только ждёшь конец рассвета, понимая: зло солнце причинило. Ведь свет лучей пагубен был здесь. Растаял наш туман, одаряя всё росой! А на глазах вдали зелёная трава изумрудом блеск от солнца мазками развела...

 Пока наши девушки возвратились, что только я не передумала. Но когда такси остановилось ночью около нашего подъезда и из него вышли наши дети, сердце стало биться медленнее. И через несколько минут они были дома.
  Анна сразу же попрощалась и увела Анюту к себе, а я смотрела в глаза своей дочери и не могла понять, довольна она своим первым свиданием или нет. Но она молчала, прошла в свою комнату и сразу же к компьютеру. Как-то я случайно, когда убирала у неё в комнате, прочла – видно, забыла, не закрыла компьютер, – она писала:
«Не обещай любви мне чудной, если не сможешь её создать, мне хорошо с тобою будет и в шалаше, чтобы тебя обнять. Не надо мне: дома, курорты, – когда души мы не поймём.
Зачем живёшь на белом свете? Ведь даже нет щепотки в ней любви. Так лучше слов побереги, пускай река течёт как знает, не повернёшь её вспять, при скорости воды, слова ты растеряешь – что так хотел, наверно, и сказать?!»
Но ответа не было долго. Я понимала: может быть, так получится, что его ответ и не дойдёт никогда, я, наверно, больше переживала, чем она.
Но потом я заметила: через день она стала переписываться с его другом, и это первое, что она написала:
«Снова оттепель. Всегда стремясь свернуть свой путь в судьбе. Как душа твоя, тихий свет, который разыграл рассвет.
Да и друг, видно, так себе? Может, глупо, но очень уверенно скажу об этом. С тобой повсюду он, везде. По-английски, сдержан умеренно. Я не люблю ходить в узде. И тихо отдаляюсь от него. А этот странный мир идей... Жалеть не стоит, лучше поднять занавес: за боль сомнительных потерь».

  И только через несколько дней у неё появляется новая любовь, а может, первая и не была любовь, а просто увлечение перепиской. Возможно, было предательство с его стороны, когда он увидел Анюту, которая не менее красива и со здоровьем всё в порядке, он стал переписываться с ней, подъезжал на такси, забирал её, а она, наша Настенька, бедненькая, думала вначале, переживала, но вовремя опомнилась, что любят просто так, когда находят общие черты в характере. И вот ещё из совсем новой её переписки:
«Не могу прошептать я словами. Услышать сердцебиение могу. Тикает, словно в такт, часами. Но высказать слов любви не найду. Не обижайся, всё за горами. Убежал закат, оставляя след: блеском по небу оранжевыми полосами радости любви свет».

  Но, к сожалению, и этот парень, Михаил, вскоре исчез, и моя Настенька стала пока утихать. Но вскоре она, наверное, подумала, что надо на себя обратить внимание, стала через интернет заказывать одежду из самых дорогих магазинов, она уже могла себе это позволить: она была красива и нежна. Кожа – кровь с молоком, нежная! С блестящими янтарными глазами, в изяществе тончайшей грации. Одета вечно от кутюр, все шубки меховые. Всегда при ней сумки, туфли из змеиной кожи. И из крокодильей кожи сапоги должны с сумкой быть схожи. Но главное – все хотели быть при ней. На все балы, торжества была она званой гостей. Её встречали хозяева у парадного входа, не стесняясь одаривать комплиментами. Являлась позже всех, чтобы удивить своих обновками знакомых: бальным платьем и норковой накидкой. Как на ёлочке, завешанной брильянтами, изумрудное колье и серьги под цвет платья. Могла красиво в свет себя преподнести. Один недостаток в ней: она была не замужем, и все, завидуя ей, наговаривали на неё друзьям, знакомым, и так пословица ясна: «Не родись красивой, а родись счастливой!» И как помочь ей? Мы не раз обговаривали это с Андреем.

  С Анюткой они рассорились после того вечера, но боль отходит, и вскоре опять не разлей вода, тем более что у неё тоже с ним ничего не срослось. Я была рада, что они опять вместе: жизнь длинная и мы не вечные. Сыновья наши живут вдалеке от нас, Денис на Дальнем Востоке, Владимир в Крыму... мы встречаемся, но это так мало, может быть, они понимают, что наша трудная доля – всю жизнь находиться с нашей дочерью. А может быть, и ругают, что мы им недодали то, что им нужно было, занимаясь с инвалидом. Хотелось бы поменять нашу квартиру, но так как Анна с Анютой до сих пор здесь живут, у нас никогда не вставал такой вопрос. Да мы и привыкли здесь жить, близко метро и все продуктовые магазины.

  Как-то Настенька познакомилась на Facebook с одним парнем, его звали Александр, и у неё завязался с ним бурный роман. Мы думали – это всё, она нашла себе мужчину! Но оказалось, и он тоже непостоянный, она забеременела, и мы все решили, что ей пора рожать. Даже если он не захочет этого ребёнка. Она теряла надежду опять танцевать ведущие партии, но лучше, чем ребёнок, для неё не придумаешь. Через девять месяцев она родила нормальную дочь, к ней возвращается Александр, и они от нас отделяются. Пока я буду жить, буду бегать к ней, оказывать всяческую помощь. Не знаю, какая вырастет дочь Аллочка, но знаю, что у таких родителей – инвалидов, и тем более глухонемых, – дети очень щепетильны и внимательны, и я не ошибалась. Александр оказался хорошим человеком, и жили они счастливо. После родов моя Настенька быстро пришла в форму, но, как говорится, «поезд ушёл». Однако она всё равно была счастлива танцевать в труппе балета Большого театра вместе с Анюткой.
   Мы же с Андреем не пропускаем ни один спектакль, чтобы хотя бы изредка видеть дочь и не быть назойливыми, не бегать часто к ним домой. Мы до конца дней считали себя виноватыми, но не знали почему. Может быть, в среднем возрасте нам уже не надо было рожать? – но когда мы смотрели на неё, наши серые мысли расплывались, словно по чистому небу. Мы понимали, что её дочь – это луч, рассекающий серость буден. В конце жизни я взяла в руки кисти и стала писать:

«В моей душе палитра красок, хочу на холст направить кисть, сначала грунтом обнесу, оставлю и на него смотреть не перестаю. О чём мечтаешь, что там видишь, мама? – такой вопрос не раз я получаю от детей. Задумалась, но взгляд мой не обманешь, на холст желанное в уме должно попасть. Беря любую краску, должна начать! Тогда ложатся душевные капли в гладь. Не то пролила, о чём мечтала написать, всё за час, и счастлива, что можешь ты писать...»

От автора

   Настолько сильный человек! Забудутся невзгоды, страх, горе, всё перемелется, лишь не скошены останутся воспоминания: забота о своих детях, родных, любимых.
Страх за них ты не сравнишь ни с чем: беда пришла – открывайте шире ворота, она тянет всех, ведь не приходит одна, словно зима, метель задувает холодом и в отношениях.
Давайте по возможности им побольше солнца, быстрее протяните утопающему руку, не жалея подайте милостыню, просящему нужнее, примите в жертву, если подают с душой.


Конец

Забрезжил рассвет.Воспрянуть вновь!
Роман

Он вошёл в СБОРНИК РОМНОВ 23

Под названием "Блажен, кто верует в любов" сборник 23
Роман

УДК 82-31
ББК 84(2Рос=Рус)6-44

К18 Блажен, кто верует в любовь: 23 Сборник романов /
Н. Ф. Каменцева. — Новокузнецк: Союз писателей, 2020. — 252 с.
ISBN 978-5-00143-248-7

1. Как хорошо поёт семейная струна!

    Ну что сказать, как будто бы и жизнь пробежала, но мой любимый супруг всё настаивает на третьем ребёнке. У нас уже два прекрасных мальчугана, но он хотел дочь-помощницу, и он победил — когда в очередной раз я забеременела, он просто в ноги бросился, умоляя родить, я же ему в ответ:
— А если будет пацан?
— Пацан тоже не помешает, я хочу иметь троих, как моя мать! Вот я третий был у нас в семье, что, значит, лишний?
    И так он уговорил меня, Андрюшка!
— Так и быть, рожу третьего, но обещай помогать, а то ты с первым и вторым вечно был занят на работе, перекладывая отцовские обязанности на меня по разным причинам.
— То было начало нашей совместной жизни, я молодой, неопытный, после института, надо же было показать свои способности на работе! Сейчас же как будто всё устаканилось. Я на хорошем счету, и больше свободного времени. Обещаю, моя дорогая Дарья, успокойся, всё у нас будет, вот и дом отгрохали какой большой! И любовь, и согласие царят в доме, и мы ещё ого-го, сможем воспитать и третьего.
— Ну, всё, держись, слово дал — будешь помогать, а то сама выкручивалась: то школа, то спорт, то кружки самодеятельности. И сама же работала на ответственной должности главного инженера большой рентабельной строительной компании все годы. А ну-ка побегай по стройкам в кирзовых сапогах в эти суровые зимы, и не только!
— Ой, Дарья, Дарья, как я тебя понимаю... Но сейчас точно обещаю помогать.
— Вы, мужики, любите свободу: то с друзьями в баре посидеть, то на рыбалку, то в лес на охоту, а мне здесь отдувайся потом.
— Ну, расскажи, Дарья, и сколько раз это было без тебя? Мизер какой-то! Я тебя так люблю, что твоё присутствие мне только в радость!
    Ну, всё, я сдалась после его таких заразительных поцелуев. И вообще, я подумала: нам и правда ещё немного лет, справимся. Ему тридцать пять, а мне тридцать два, многие в это время только обзаводятся семьями, детьми, а у нас уже два подростка, Владимиру в этом месяце исполнилось десять лет, а Денису восемь было прошлой осенью, в ноябре. Небольшая разница будет у детей, помогут вырастить ещё одного. Так и решили. И побежала сразу по врачам-гинекологам. А почему бы и не родить от любимого, когда семья и думаешь, что нет другой такой на сегодняшний день: ни слова брани в доме, всё в любви и в тёплой атмосфере, — и сравниваешь с тем, что по соседству: пьянь, ревность, поножовщина, разгром в быту до побоев, а крик на всю станицу. Как странно: семьи в тишине не живут, погибло само слово «любовь», понятие о пределах допустимого, утратил силу тот неписаный закон любви, когда ты всё готова за неё отдать!
   Андрюшку, мужа моего, и правда не узнать: детей сам стал отводить на спорт, больше находился дома. И у нас в семье по-прежнему идиллия влюблённой пары, как много лет тому назад. А когда прошла ультразвуковое исследование (эхосканирование), узнав, что у нас будет дочь и с ребёнком всё в порядке, так обрадовался, что наконец купил мне кольцо с бриллиантом. Пусть это был небольшой камень с россыпью, но мне его так хотелось! И ведь ни разу не обмолвилась об этом. У всех моих подруг уже есть кольца — носят, а налево от мужика своего бегают. Я бы и сама купила, всё же зарплата большая, но не хочется: желала,чтобы любимый подарил.
     А он всё старается для дома: сначала строил, потом об-
новлял интерьер, крутился, как мог. Потом новую мебель за-
возил... И, главное, всё на своё усмотрение, я доверяла ему.
Своего бизнеса у нас нет, имеем только то, что заработаем,
причём зарплата у обоих хорошая! Так что ни во что не вле-
заем, а дом построили недалеко от Краснодара. Там жили
его родные, и после того как получили наследство, реши-
ли отстроить его, тем более что участок был огромный. А в
Краснодар на работу стали выезжать на машинах. Андрюш-
ка, выросший в деревне, был хорошим хозяином, у него
руки золотые; всё было в порядке — как в доме, так и на
нашем участке. Также к труду привыкали и наши сыновья,
я же всё на кухне, дом большой, и надо было всё делать по
хозяйству. А осенняя закрутка консервов — это ещё целая
история, о которой лучше не вспоминать; зато когда зима и
всё своё — вот прелесть!
   Наш дом украшал цветник из замечательных цветов и
кустарников, которые Андрей сам сажал и за которыми уха-
живал. Старое в саду всё вырубил, посадил абсолютно но-
вый сад и обо всём мне докладывал, что посадил, до самых
малых сказочных подробностей. Весной сад радует цвете-
нием, а осенью — разнообразными фруктами, которых уже
несколько лет как в излишке. И он по дороге на работу при-
ловчился сдавать их оптом женщине из Краснодара, которая
только и делала, что торговала на рынке, — этим и жила.
Он называл её Маруся — я так и не поняла, действительно
это её имя или же он просто называл так людей, не очень
приспособленных к жизни. Но я так и не встречалась с ней
никогда. На производстве мне выделили машину с води-
телем, который меня ранним утром отвозил по всем стро-
ительным участкам. Так что встречаемся по вечерам все
вместе за ужином, за круглым столом, который стоит около
окна в большой кухне, стараемся поддерживать порядок в
семейных отношениях и узнавать за ужином о прошедшем
дне. В ожидании желанного ребёнка — я бы даже сказала,
слишком желанного. Эта беременность для меня была нео-
быкновенная, протекала в любви и при полном сострадании
отца, он делал всё для меня, был настолько ласков, что мне
хотелось в этот период сознаться, что хочу каждый год ему
дарить детей. Пролетело девять месяцев — и наконец на-
значенный день родов, но схваток не было, а так как второго
я родила быстро, не доехав даже до родильного отделения, в
машине скорой помощи, решила заранее собраться и отпра-
вилась рожать. Подъехали в акушерское отделение слишком
поздно вечером, но меня всё же приняли и сказали:
— Даже удивительно, неужели вы не чувствуете боли?!
У вас скоро роды, значит, всё вовремя.
    Но до утра я не родила, а только в шестом часу под утро,
чуть забрезжил рассвет — и всё.

Как хорошо поёт семейная струна!..
Неспокойная ночь, ветер рвёт провода...
Всё крушит ураган, а в сердце штиль,
Как хорошо поёт семейная струна!..

В любви догорает восковой фитиль.
Подбросить согреться дров в печь?
Как хорошо поёт семейная струна!..
Неспокойная ночь, ветер рвёт провода...

2. И эту жалость...

   «И эту жалость, эту муку сама себе преподнесла, зачем послушалась тебя? Не приняла сама решения, сейчас ругаю я себя, и нет мне никакого прощения, а можно было всё переиграть, послушавшись тогда...» — так я думала, когда ребёнок не закричал. Остальное я уже не помню. Я мать, рожавшая двух детей, и первое, что обычно слышала, — это крик ребёнка. Но сейчас этого не было, я подумала, что родила мёртвую, и сразу стала реветь. Врачи меня успокаивали, говорили, что с ребёнком всё в порядке: здоровенькая девочка, красивая и большая, сорок один сантиметр, будет высокая, и три с половиной килограмма, и даже показали мне её. Я немного успокоилась, так как сказали: ребёнка увезут в послеродовой блок для новорождённых детей. Также сказали, что не принесут нашу Настеньку (имя мы заранее с Андрюшкой дали), так как у неё было трёхкратное обвитие пуповины.
   Меня же отвезли в послеродовую палату. Палата была из трёх коек, но там никого, кроме меня, ещё не было, и я в ожидании врачей что только ни передумала. Уже и супруг подсуетился, пошли его передачи и цветы, которые в палату не доставили, только показали. Через час ко мне вошли два врача — один палатный, а второй — психолог — и сказали:
— Ваш ребёнок родился здоровеньким, но немым, — потом спросили: — Может быть, у вас в роду кто-то был таким?
Я сразу не могла ответить, спазмы сдавили горло, мне подали немного отхлебнуть воды. Поток слёз не сразу дал возможность им ответить.
— Нет, нет, это невозможно даже подумать, у нас никого никогда не было немых, и у мужа тоже.
— Если бы только это! Но нам кажется, что она будет глухонемая. Если вы захотите оставить ребёнка здесь, то мы пошлём к вам юриста больницы.
— Вы что, с ума посходили, что ли? Как я смогу потом жить, ведь она наша кровинушка.
— Многие оставляют таких детей, слава богу, у нас в стране есть специальный интернат для глухонемых (общество глухих), там всё оборудовано для них, и многие из них уже получили даже высшее образование, — добавил психолог.
— Отец знает об этом? Вы говорили с моим мужем? — уже немного успокоившись, спросила я.
— Мы переговорили с ним, он расстроен, но тоже не захотел даже слушать и говорить на такую тему. Он просто сказал: «Видно, Бог за что-то наказал нас».
    Я же — опять в слёзы.
— Как мы хотели дочь! И вот себе и наговорили беду. Ну, что будет, то и будет, своя ноша не тяжела, так что отказа не будет, мне уже не терпится увидеть её и покормить молозивом.
— Она у вас будет только через три дня, так что сдаивайте молоко и отправляйте в блок новорождённых, вам принесут специальную тару, а через окно в отделении новорождённых вы сможете посмотреть на неё сегодня же, как только вам будет немного легче ходить.
    Они вышли, оставили меня в полной растерянности. Через час я получаю небольшую записку от Андрюшки, он, видно, не пошёл на работу, тоже волнуется.

    «Милая, моя дорогая Дарья, ты нам подарила дочь, я очень рад! Не беспокойся, поднимем вместе. У каждого в семье за годы жизни бывают неприятности, и многие проходят через определённое непредсказуемое горе, смерть детей — это то, что невозможно перенести, а у нас ребёнок, и, надеюсь, она нам принесёт долгое здоровье, так как всю жизнь мы должны заботиться о ней.
Я люблю тебя, и я думаю, мы вместе справимся с такой
проблемой. Мне врач сказал, что во время родов сила,
которая давит на ребёнка, составляет около
пятидесяти килограммов, что в пятнадцать раз превышает
его собственный вес, и, мне кажется, потому так случилось
с ней. Потом они сказали, что у неё может быть частичный
слух, а если ребёнок не глухой, навряд ли он может быть не-
мым. Так что у нас есть ещё какая-то надежда. Целую тебя,
мы сильные, и мы всё вытерпим».

    Всплакнула, а сама подумала: я же мать, и есть опыт с
предыдущими детьми. Вспоминаю: разными видами крика
новорождённый ребёнок говорит о том, что ему надо, пла-
чет, когда ему сыро, когда холодно, орёт, когда голодный,
когда подрастает, кричит, когда страшно, кричит, когда упа-
дёт и больно, а как мне с этим справиться? Ведь не понять,
что захочет, — и я опять в рёв.
   Примерно через два часа в нашу палату подселили жен-
щину, настоящую русскую бабу, которая восьмого родила.
Она была высокая, здоровая и с басовитым деревенским го-
вором.
— Ну, здравствуй! Я Маруся! А тебя как величать?
— А я Дарья!
— Я проездом, сняли сразу с поезда, как схватки нача-
лись, мы-то сами с Урала, не думала, что так быстро рожать,
по моим срокам ещё две недели носить.
— Человек предполагает, а бог располагает, — а сама
опять в плач.
— Чего ты, милая, опечалилась? Расскажи бабе деревен-
ской, может, что и решим.
— Ой, Маруся, моему горю не поможет, наверно, никто!
Родила я утром дитя — девочку красивую, сильную и здоро-
вую, да сказал врач: она глухонемая.
— Так послушай меня. Может, я деревенская и два класса
окончила, всю жизнь работала как батрак, у родных в поле,
но что бог дал, то твоё, и не знаешь, какой она доли. А тебе
лишь терпенье, не наломай дров заранее, а пожалей сразу
дитя и сделай, как подобает, по совести.
— Что ты, Маруся? Ты подумала, что захочу оставить
здесь своего ребёночка? Даже ни на минуту не сомневалась,
только знаю, что помощи неоткуда ждать, за таким ребён-
ком нужен особенный уход, присмотр, значит, придётся мне
рассчитаться с работы, а я ведь работаю на ответственной
должности.
— Ну чего же сразу рассчитаться... Пока используй то,
что дают, — послеродовой отпуск, а там подумай, где лучше
не работать, а жить с такою детиною.
— У нас большой дом под Краснодаром.
— Ой, девка, не мне тебя учить, тебе не дом сейчас ну-
жен, а столица, где ты смогла бы дитя поднимать, как сердце
велит, чтобы и профессия была у неё, ведь мы-то, родите-
ли, не на всю жизнь, — и мы обе всплакнули. Я же дума-
ла, стиснув зубы: «Терпение — это правда нам нужно. Я
сильная, всё выдержу, понимая: появились страдания, факт
их наличия всю жизнь будет преследовать нас. Необыкно-
венная жалость к себе, к дочке вечно будет основной нашей
отрицательной эмоцией, желаньем самой испытывать муки,
понимая, что этим не поможешь мучающемуся и страдаю-
щему ребёнку, и чем старше она будет, наша Настенька, тем
сильней будет ощутима эта проблема. Одно лишь твёрдо
знаю: нужно иметь это терпенье».

3. Рождённая от любви

    На третий день наконец-то мне принесли мою дочь, можно сказать, сокровище! Всё при ней, с первого взгляда скажешь, что будет неописуемая красавица: волос тёмненький, в отца, брови, даже реснички видны, тёмные, глаза мои, голубые с бирюзовым отливом, хотя, может быть, они ещё поменяют цвет, но у меня и сейчас такие. Детей из нашей палаты принесли одновременно; двое орали как резаные, моя же водила губками то туда, то сюда. Я расстегнула халат, достала грудь, и она ухватилась так сильно, мне казалось, чуть ли не кусая, поглощала материнское молоко. Оторвётся на секунду, а из соска струя грудного молока ей на лицо, не успею обтереть — она уже опять с надкусом держится за сосок. Настенька вытворяла такое, что заставила бы грустного человека рассмеяться. Наконец она наелась и заснула, я положила её рядом, пока не заберут. Смотрю на своё дитя, а в голове мысли то и дело бегают: «Господи, за что ты так наказал её? Я уже о нас молчу, видно, было за что».
    Медсестра из отделения новорождённых забрала у всех детей и на большой коляске-распределителе увезла их в своё отделение. Мои соседки по палате не обронили ни слова. Наверно, не знали, как себя вести. Сказать, что она красива, не к месту было бы, так они и молчали, и я тоже. Но всё же Маруся не выдержала и сказала ко второму приходу детей, когда привезли на грудное вскармливание:
— Ты не печалься, Дарья, она у тебя красавица. Может быть, Богу так надо было, чтобы ценили жизнь. Ведь многие сейчас не ценят, что имеют.
— Это к нам не относится, у нас хорошая любящая семья.
— Я уже поняла, и муж у тебя хороший! Пропадает здесь каждый вечер, по три часа под окнами стоит, наверно, есть кому помочь дома с детьми, ведь у тебя двое мальчуганов. Ох и неспокойное время для подростков.
— Ой, да, Маруся, правильно-то вы всё замечаете. У нас правда двое, но такие послушные пацаны, а с ними его тётка, сестра отца Екатерина, помогает по хозяйству, ведь у моего-то мужа нет ни отца, ни матери.
— А может быть, твои помогут?
— Я вообще детдомовская, мои родители разбились в автобусе, когда было крушение и автобус упал с обрыва. Они тогда ехали в отпуск из Грозного по Кавказскому перевалу, должны были на Чёрном море отдохнуть, я же была мала ещё, кажется, двенадцать лет, и уже стала забывать основные черты родителей после детдома, так и помнится одна грязь во дворе, наверно, после слякоти осенней.
— Ох же ты, бедная деваха, за что так тебя Господь...
— Ничего, я сильная, всё вытерплю, лишь бы правильный совет получить.
— Советов много будет, но ты должна выбрать правильный путь.
— Ну, всё, наших детей везут, — я встала, потому что мою Настеньку первую занесли в палату.
    Она опять водила губами туда-сюда, шейкой поворачивала головку, искала грудь. Я достала и поднесла близко к ротику, она опять как схватит, до боли... И в этот раз не отрывалась до конца, пока не закончила, не уснула. Я даже хотела её ещё накормить, прежде чем унесут, но она уже не просыпалась, как бы я ни старалась. Одно только успела: Андрюшке своему показать через окно, а он большим пальцем вверх: «Отлично!» Когда её увезли, спустилась к нему, а он опять навьюченный сумками.
— Ты что, меня раскормить здесь собираешься? Скоро, на седьмой день, нас выписывают! Я приготовила на верхней полке шифоньера сумку, там всё для новорождённой и для меня. И не забудь цветы и конфеты нянечке и медсестре,
которые нас будут выводить.
— Ну что это ты всё напоминаешь, не впервой.
— Ничего, всё будет хорошо! — не знаю, это я себя успо-
каивала или же его.
— Конечно, будет отлично даже, главная ты в семье, что-
бы ты не переживала, а я один справлюсь с делами и буду
работать.
— Время покажет, у меня пока послеродовой отпуск.
— А сколько сейчас разрешается сидеть с ребёнком?
— Мне юрист занёс вчера бумаги, хочешь, прочтём
вместе?
— Да, давай я прочту вслух. «Такая справка выдаётся ги-
некологом, семейным доктором или фельдшером. Оформ-
ление документа в отношении женщины происходит, когда
наступает срок беременности в 30 недель. Продолжитель-
ность нетрудоспособности составляет 140 дней. Половина
этого периода приходится на срок до родов». Это такая ма-
лость для такого ребёнка, как наша дочь Настенька...
— Я узнавала, что мне ещё что-то положено, но это там,
на месте, уточним.
— Не было печали, так черти накачали.
— Не говори так, наш ребёнок рождён в любви, и мы,
родители, должны всё сделать, чтобы жилось ей спокойно в
этом и так неспокойном мире.
— Что ты, моя милая Дарья! Я спокоен, лишь бы ты не
принимала близко к сердцу, я же знаю: поди, до сих пор пла-
чешь в подушку, вот и веки набухшие, и глаза красные, что,
ты думаешь, не вижу? Успокойся, у тебя трое детей, и нуж-
но всех поднимать.
— Ну же, езжай домой, что стоишь под окнами часами,
за мальчишками нужен глаз да глаз, ты же знаешь нашу ста-
ницу.
— Ты права, поеду сейчас же пораньше, посмотрю, чем
заняты, давно не смотрел их дневники.
— До завтра, ещё пару дней — и я буду дома, пригляди
за ними...
— Хорошо, не переживай, утро вечера мудренее. И зав-
тра ещё будет хорошая погода, совсем отлично!
   Он уходил, я же смотрела ему в затылок, в спину, как буд-
то бы глазами подгоняла домой. Потом, когда уже не было
видно отходящего силуэта, поднялась в свою палату. У меня
была книга, но как принесли, так я до сих пор не смогла
и страницу прочесть, всё только и думаю, как поступить.
Неужели эта Маруся, окончившая всего два класса школы,
права? Что может дать деревня глухонемой? И как я должна
сказать своему супругу продать дом и переехать в Москву?
Ведь это его дом, участок, сколько труда он вложил в него, а
сейчас всё продать за копейки — и что ты купишь в Москве
за эту сумму? Может, однокомнатную, и то за чертой города.
А может быть, в городе одну комнату с общими условиями.
А как же наши дети, мальчики? Им же тоже нужна комната.
Мы-то разберёмся, но как они? Урвать у них детство? А мо-
жет быть, и к лучшему, ведь сын Владимир ходил на хоккей,
а Денис — на волейбол, может, наоборот будут рады играть
за какой-нибудь клуб... Такие мысли, вопросы и ответы на-
бегали ко мне, пока лежала с закрытыми глазами, не спав-
шая всю ночь, ворочаясь. Ведь с появлением моей дочери
всю свою жизнь, прошлую и будущую, мы должны вычер-
кнуть и посвятить себя лишь ей. А почему же нет, ведь мы
родители и должны это сделать. Хватит ли терпения и такта
у Андрюшки? Не знаю. Но я должна с ним поговорить в
первый же день, как приеду домой. Он со мной или же нет?
Я думаю, что со мной! Одно желание помочь ребёнку — это
мало, нужны большие средства и надежда. А желание про-
дать дом уже укоренилось у меня глубоко в сердце, но никак
не могла об этом сказать, пока была в больнице. А сегодня
нас выписывают, и думаю, что всё скажу ему сразу же, хотя
он нахваливал осенний урожай и говорил, сколько получили
дохода с него. Апатия из-за опасности серьёзных осложне-
ний нас угнетала.
    Но я думала о другом, о более важном: «Наша жизнь
всегда в движении. Как маятник в часах. Если попробовать
остановить маятник, остановится жизнь. Разве можно оста-
новить солнце? Конечно, нет, остановить же жизнь человека
может только смерть».


4. Ашураж

                «Утро с серо-свинцовым спокойным небом,
                мне показалось ненадолго: что-то никак не
                прорвёт его первый луч солнца. Понимаю,
что осень, но так хочется продлить осеннее спокойствие в
разноцветной листве», — так я думала, пока к нам не при-
везли на первое кормление детей. Моя очень отличалась от
других со своими красными щеками, чёрными волосами и
маленькими губками бантиком, она всё время искала грудь,
немного приоткрыв их.
   Слава тебе, Господи, сегодня нас выписывают! Как я со-
скучилась по своим сыновьям! Правда, раз он их приводил,
и то вначале. Вчера, я заметила, Андрей был в плохом на-
строении и поспешил быстро домой. Может быть, что-то
там случилось? Материнское сердце не обмануть.
   К одиннадцати часам утра началась катавасия, мне пере-
дали сумку. Сразу поняла: мой Андрюшка приехал за нами.
Там была записка: «Я внизу, жду вас с нетерпением, сделал
всё, как ты просила. Пусть говорят, что ты некрасива. Но
для меня ты настоящая Богиня. Насмотреться не могу, Лю-
бимая. И в этом слове всё моё признание! Других я слов
не нахожу, в одном лишь слове “любовь” весь мой смысл.
А ты поймёшь, как будто говорил слова любви, написанные
поэтом. Ты для меня ангел чистой любви. С тобою жизнь
хочу связать навек. Люблю! Не шучу, меня, прошу, пойми.
Буду любить одну, беречь, лелеять!» Я улыбнулась. Его тёт-
ка Екатерина, может, не со зла, всегда обо мне говорила:
«Хоть она некрасива, но у неё душа хорошая». Не буду оби-
жаться, что он и её слова вставил, сейчас на этом нельзя
сосредотачиваться, у нас есть более важное, о чём нужно
подумать.
     Я переоделась, немного подкрасилась, преобразилась.
Детскую одежду передала в отделение новорождённых.
И когда мне на руки выдали медицинскую выписку, пришли
за мной, держа в руках мою красавицу. Она была и правда
как игрушка: вся в кружевах и в шёлковой розовой шапочке.
Мы спустились вниз. Медицинский персонал вывел нас за
дверь акушерского блока больницы. Цветы, поздравления,
пожелания... и всё. Мы остались со своими мыслями, о чём
он думал, тоже не знаю. Он взял на руки Настеньку, а я шла
следом на паркинг к нашей машине, её я узнала по оран-
жевому цвету. Всю дорогу они молчали, как-то странно, её,
наверное, укачивало, но на него не похоже, может, что-то
случилось дома и я об этом не знаю?
    Подъехали к воротам, он вышел, раскрыл их, потом сел
и завёл машину во двор. Открыл дверцу с моей стороны и
взял ребёнка на руки. И, почему-то тяжело ступая, подни-
мался наверх. Когда положил ребёнка, тут же, в гостиной,
на широкий диван, сказал:
— Дарья, ты не переживай, но, как говорится, пришла
беда — отворяй ворота.
— Я что-то тебя не пойму, что случилось?
— Ничего особенного, но я не хотел тебе говорить в боль-
нице, чтобы ты не расстроилась и не убежало у тебя грудное
молоко. Наш Денис...
— Что с ним? Не тяни, скорей! Иначе мне станет плохо
сейчас же.
— Они играли вместе с ребятами около пригорка за реч-
кой, там, возле леса, и Владимир захотел в туалет, прошёл
немного вглубь леса, а там был тайник с боеприпасами, на-
верно, ещё со времён войны остался. Как раз там проходили
бои за освобождение Краснодара. А они вытащили несколь-
ко штук снарядов на пригорок и стали камнями в них бро-
саться. Один снаряд покатился и взорвался. Многие наши
станичные дети пострадали, только Владимира не задело,
он всё бегал в кусты, видно, живот крутило, что ли... Так
получилось, что отзвук войны до сих пор живёт рядом. При-
ехали сапёры, всё вывезли и сказали, что будут прочёсывать
весь лес. А наш Денис сейчас в больнице с множественны-
ми осколочными ранениями. Хорошо, что живой остался, а
вот у нашего соседа Петра сын Толян — считай, руку при-
шивали. Так что вот такие дела, без тебя нам было трудно.
— Ну что же ты мне раньше не сказал, поедем в больни-
цу, навестим.
— А Настенька?
— Сейчас поменяю ей пелёнки, и ничего, надо будет при-
выкать везде быть с ней.
— Вот, я коляску купил!
— Это хорошо, положи её в машину, пока я с Денисом
буду, ты на воздухе её покатаешь. Ты что, не работал эти
дни?
— Какая тут работа? Взял десять дней в счёт отпуска...
Ну, всё, поехали, — он опять взял ребёнка на руки. Андрей
и без этого был очень внимательным, а сейчас стал совсем
нежным.
    Машина опять нас везла к городу. Я немного вздремнула,
почему-то не спала несколько дней, видно, сознавая: что-то
случилось дома, ведь Андрей был белее мела, бледный, ког-
да разговаривал, а в последние дни избегал моего взгляда. У
меня, чувствую, назревает запоздалый разговор с ним насчёт
дома, но понятно, что сейчас не до него. Андрей остался с
новорождённой, которую положили в коляску, зная, что ещё
час до кормления, я сама поднялась к Дениске. Бедненький
мой сынок, весь перевязанный... Хорошо, что голова и лицо
целы и невредимы. Увидел меня — очень обрадовался.
— Мама, посиди возле меня, мне так хотелось тебя уви-
деть.
— Да, сынок, сейчас я буду у тебя часто.
— А как наша сестрёнка, ты уже привезла её домой?
— Она внизу с отцом, как только тебе разрешат вставать,
ты её увидишь.
— Мама, я сам уже добираюсь до туалетной, можно на
неё посмотреть через окно хотя бы?
— Ну, если так, то подойдёшь к окну, а мы покажем сни-
зу, сюда нельзя, может какой-нибудь вирус подхватить.
— Мама, прости нас, мы не виноваты, мы и не знали, что
они ещё активные и будут взрываться!
— Ничего, что было, то было, хотя бы сейчас ты нау-
чишься ничего не трогать, что может навредить.
— Болит рука, задело мышцу. Меня просто интересо-
вало, смогу ли я продолжить занятия спортом, и мой врач
сказал, что смогу. Будет всё нормально, а рубцы до свадьбы
заживут.
    Я улыбнулась.
— Конечно, заживут, а ты как думал, ты же совсем ребё-
нок ещё. Ну, всё, мне пора. Что тебе приготовить на завтра?
— Вареники с картошкой и с грибным соусом!
— Ох же ты и гурман, Дениска, сама люблю, завтра при-
везу к обеду, — я поцеловала его и выбежала в коридор, что-
бы не разреветься. Ну, надо же, не успела отойти от домаш-
них проблем, как на тебе ещё! Хорошо, что жив. Я немного
побегала по палатам, ведь человек десять детворы из нашей
станицы было здесь, со всеми поздоровалась и всем обеща-
ла завтра завезти вареников с картошкой.
    Когда спустилась, наша Настенька проснулась и губками
уже показывала, что хочет есть. Я обратила на это внимание
Андрея и сказала:
— Если меня нет рядом и она двигает в стороны губки,
дашь ей из сосочки немного кипячёной или же бутылочной
воды.
— Хорошо, что ты мне показала, а то она ухватилась губ-
ками за одеяльце и начала сосать, как будто бы сосок.
— Да, Андрюшка, хорошо, что ты у меня есть и такой
заботливый, внимательный. Покажи Дениске Настеньку,
он уже стоит у окна, и поедем домой, чтобы завтра воз-
вратиться.

5. Первые трудности.
Запоздалый звонок

    Я разрывалась между моей новорождённой Настенькой и Денисом, который находился в больнице в районном центре. Пока Андрюшка был несколько дней в отпуске, было намного легче. Но потом, когда он стал работать, успевал только довозить меня до больницы, а возвращалась домой сама, и поверьте — это было трудно. Доходила с грудным ребёнком в коляске до автобусной станции, а ведь автобус едет по расписанию, опоздаешь — значит, сидишь здесь же в холоде в эти суровые осенние дождливые дни. А она, бедненькая, не закричит даже, все думают — спит, а я-то знаю, что мой ребёнок глухонемой и ей, наверно, также как и мне, некомфортно. Пока я ездила, столько раз себе задавала вопросы... Но ответы всегда были положительными. Мы родители, и, значит, нам дано вынести любые испытания. Целый месяц Дениска пролежал в больнице, и когда его выписывали, я испекла большой торт, который он любил. С его возвращением стало намного легче.
   Мою дочь Настеньку после сбора множества необходимых бумаг признали инвалидом первой группы с рождения, и поэтому, после того как стали получать на неё дополнительные денежные выплаты, стало легче жить. Но всё же без моей зарплаты трудно, и поэтому Андрюшка подрабатывал на своей машине: так как дорога была длинная, подъезжал к автобусной остановке и брал за небольшую плату попутчиков до нашего районного центра Вязкое. Но через несколько месяцев — уже и Новый год справили — он приехал с пробитой головой и рассказал:
— На автобусной остановке в Краснодаре свои постоянные водилы возят пассажиров и меня избили, сказали, я им таксу сбиваю.
— Ну, всё, это была последняя капля, Андрюшка! Может, нам продать дом и в Краснодар податься? Ближе к твоей работе, и детей будет легче там воспитывать, всё же город.
— Мне и так плохо сейчас, поговорим об этом в мой выходной. Здесь всё же дом и своя пасека, свои продукты, и сало, и молоко, а там всё это нужно будет покупать.
   Я ему ничего больше не сказала, но про себя подумала: разве это сейчас важно? У нас дочь глухонемая, инвалид первой группы, и нам нужно подумать о специализированной школе глухонемых в Москве.
— Ну, хорошо, поешь и отдохни.
— Я ничего не хочу, перекусил в дороге, пойду-ка я спать, — и он поднялся наверх в спальню.
    Мне не хотелось спать, я взяла телефонную трубку и стала обзванивать все школы для глухих в Москве, которые мне нужны, стала прослушивать только месседжи, потому что уже поздняя ночь, и вот один из месседжей — нашедшейся через «Яндекс» Ломоносовской школы-пансиона: «Школа для глухих — специализированное общеобразовательное учреждение для детей с ограниченными возможностями по слуху. Здесь работают сурдологи, психологи, профильные педагоги, а программа построена с учётом возможностей и способностей учащихся. Лучшая школа для глухих и слабослышащих детей в городе отмечена в отзывах посетителей и гостей нашего сайта. В свою копилку полезной информации вы можете внести несколько адресов (с картой местоположения), телефонов, сайтов заинтересовавших вас школ, а визуально выделить их из общей массы учебных заведений вам помогут фотографии, сделанные тюльперами».

    А утром, когда дети ушли в школу, а Андрей — на работу,
я стала искать и обзванивать все школы и поняла, что туда
нам ещё рано, Андрюшка прав — нужно хотя бы до пяти
лет её поднять. А мне нужно что-нибудь пытаться делать
дома, чтобы зарабатывать на жизнь. Андрюшка не испугал-
ся того, что с ним произошло, и продолжал таксовать уже в
Краснодаре и привозить домой дополнительный заработок,
но я его почти не видела: всё время в работе, возвращается
уставшим. Многое по дому я взяла на себя, но тоже не успе-
вала: оказывается, он много делал дома, я и не представляла
сколько, пока не столкнулась с этим сама. Так мы ещё здесь
задержались, уже четвёртый год пошёл, пока я не получила
запоздалый звонок от моей подруги Светланы из Москвы.
— Что ты, Дарья, мне не звонишь? Сколько лет прошло,
и я хороша тоже, не искала тебя, была в командировке в Па-
риже, только вернулась, чтобы сдать опять свою квартиру,
потом уезжаю. Меня не узнаешь, совсем парижанкой стала!
    И я ей всё выпалила за десять минут, и она мне сразу же:
— Знаешь, подружка, нечего нюни распускать, бывает и
хуже, ребёнок-то здоровый?!
— Здоровенькая, красивая, пластичная, гибкая, она такое
вытворяет, наша любимица!..
— Я другому бы не сказала, а вам... Ты для меня многое
сделала, когда мы учились. Разве смогу я забыть твою за-
боту? Нет, никогда. Приезжайте сюда, я дам вам свою квар-
тиру, пропишу вас всех, и будете оплачивать только ком-
мунальные услуги, пока начнёте работать, а дальше сами
будете класть в банк на мой счёт сколько сможете, не буду я
вас теребить. Я хорошо зарабатываю, ещё не замужем, есть
у меня один француз, Николя, он меня обеспечивает, так что
приезжайте.
— Спасибо, Светлана! Ты просто не представляешь,
сколько раз я звонила тебе, но не дозвонилась ни разу, толь-
ко слышала: «Абонент недоступен». Я хоть сейчас!.. С Ан-
дрюшкой переговорить надо.
— Во-первых, я трижды меняла свой телефон. А за него
я совсем не переживаю, с его-то знанием программирования
сразу найдёт хорошую работу. А потом, у вас есть машина,
будет подтаксовывать.
   Не хотела я ей рассказывать, к чему привели его подтак-
совки, но во многом с ней согласилась.
— Светлана, как хорошо, что ты позвонила, это выход из
положения!
— И для меня тоже, ведь я сдавала жильё знакомым вме-
сте с моей мебелью и вещами, а они уже купили здесь себе
квартиру. А на вас я, честно, не рассчитывала, лучшей квар-
тирантки у меня не будет! Поживёте, освоитесь... Приезжай
на этой неделе, я в Москве.
— Приедем все вместе, как раз сейчас лето, летние ка-
никулы у детей. Захвачу все документы на детей и наши,
может, прописку сразу и сделаешь.
— Отлично! Я жду вас!
— Приедем в пятницу, как раз последний день рабочей
недели у Андрюшки.
— Не забудь, милая, что и здесь последний день, приез-
жай хотя бы в четверг.
   Так мы и договорились, и всей семьёй были у неё в чет-
верг утром. Я не знаю почему, но Андрей обрадовался та-
кому предложению. Во всяком случае, не на пустое место в
столицу.
    И вот в нашем распоряжении прекрасная двухкомнатная
квартира, правда, не в центре Москвы, но так мы хорошо
устроились, что и уезжать не хотелось, и поэтому Андрей
уехал сам доработать до отпуска. Ему оставалось ещё две
недели, и за это время он решил продать дом — теперь уже
за сколько купят, у нас ограниченное время на обдумывание.
Он продаёт всё: и всю живность, мебель, — сделал много
оборотов туда и сюда за субботу и воскресенье, завёз нашу
одежду, ведь зимой будет холодно, и нужно абсолютно всё.
    Он хватал всё подряд, мне же нужно было быстро рас-
сортировать вещи и, не говоря ему, чтобы не обиделся, часть
выбросить, ведь здесь не наденешь то, что в деревне... в на-
шей станице.
   Светлана была удивлена красотой Настеньки и в один ве-
чер, любуясь ею, сказала:
— Это не дело, что ты ничего не предпринимаешь. Пу-
скай не речь, но какой-нибудь звук она должна слышать.
    Она всплакнула со мной.
— Слух имеет большое значение в жизни человека, ты же
меня должна понять. С помощью аудиального восприятия
Настенька получит большой поток информации об окружа-
ющем мире. Но я знаю: если при нарушении слуха полное
излечение невозможно, то при ослабленном слухе в боль-
шинстве случаев помогут слуховые аппараты. Это дорого,
сначала обратишься здесь, а когда продадите дом, поезжай
в Германию, там помогут. Но заранее скажу, что это дорого.
— Откуда ты знаешь?
— Ой, тебе повезло, ведь я в этой сфере работаю, только
во Франции, но в Германии это уже хорошо поставлено на
поток, и если понадобится, могут и операцию сделать.
— Спасибо, Светлана, где же ты раньше была, а то я си-
дела дома и ничего не думала об этом, только занималась с
ней, — и я показала платочком Настеньке, чтобы та прояви-
ла свою гибкость.
— Я думаю, она будет у тебя спортсменка по лёгкой ат-
летике или по художественной гимнастике. Ты её дрессиру-
ешь как собачонку, так нельзя.
— Но она же не слышит!
— Этот аппарат поможет ей улавливать звуки. Но всё же,
пока я здесь, повезём её к моей подруге Людмиле, у неё здесь
своя платная средняя школа с хореографическим уклоном.
— Какая школа? Ты что, с ума сошла?
— Нет, не сошла, она красива и стройна, легка, словно
пушинка, и будет она прекрасной балериной. Там не нужно
петь и говорить, она у тебя будущая прима-балерина.
— Светлана, поедем сейчас же, ты меня убедила. А как
же со звуком? О Господи, какой запоздалый звонок от тебя,
ты дала надежду на будущее моей дочери. Спасибо, под-
руга!


6. Воспрянуть вновь!

    Для меня это решение — отдать свою дочь в хореографическую школу, даже платную, — было всё равно что воспрянуть вновь, лишь бы её приняли! Я всю ночь не могла уснуть, несмотря на то что прописка в Москве прошла у нас с успехом. Устроили вчера в школу сыновей, а также в спортивные секции и даже в отличные команды! Единственное, что меня беспокоило, — их деревенский краснодарский говор, но разве что-нибудь исправишь сейчас, если он впитывался с детства в той атмосфере, где они росли? А сейчас главная задача — нужно определить дочь. Куда бы мы ни обращались, везде школы-интернаты, и нужно было отдавать её на всю неделю. А мне хотелось отводить и приводить каждый день, как всех нормальных детей, и заниматься с ней дома. Быть всегда рядом, ведь это так важно — жить инвалиду первой группы, глухонемой, в окружении любящих родных.
Мне казалось, что я и не сомкнула глаз за ночь, но почувствовала, что кто-то меня будит. Это была Светлана.
— Что это ты, мать, так долго спишь? Пора детей кормить завтраком, и поедем к моей подруге Людмиле!
    Она мне помогла, я нарядила красиво мою Настеньку, и, оставив сыновей в этот раз одних дома, мы выехали на такси к подруге, педагогу хореографического училища Людмиле. Ещё было рано, и мы её застали до начала занятий.
— Дарья, познакомься, это моя лучшая подруга в Москве Людмила!
    Она протянула мне руку.
— Людмила Николаевна Носова.
— А я просто Дарья!
    Светлана добавила:
— Она не просто Дарья, а наша отличница, окончила с красным дипломом здесь же, в Москве, инженерно-строительный факультет, работала много лет, пока не родила эту прелесть, главным инженером в большой краснодарской строительной компании.
Людмила посмотрела на Настеньку и ничего не смогла выдавить.   Потом, видно, поняла, что что-то надо бы сказать.
— Она у вас красавица!
    Я поняла: она знает, что Настенька — инвалид первой группы и глухонемая.
— Я хочу посмотреть, что она может.
— Людмила Николаевна, я не знала, как с ней заниматься, поверьте, когда обнаружила её способности, однажды взяла свой платочек и начала его крутить — и она стала повторять за мной мои движения.
Но Светлана не одобрила мою находчивость.
— Сейчас это не имеет никакого значения, так как вы её привели ко мне. Пускай она танцует, как вы учили, а потом я подумаю, как исправить.
    Я достала свою крепдешиновую косыночку, Настенька обрадовалась и повторяла трюки, словно в цирке, заученные упражнения. Мы все не могли на неё наглядеться. Её движения напоминали танец вьющейся змеи. Постепенно класс наполнялся детворой. Собралось много её ровесников. Людмила Николаевна поздоровалась, а дети построились в шеренгу у хореографического станка. И вдруг наша красавица Настенька побежала и тоже встала рядом с ними. «Ничего себе, — подумала я. — Была она дома скомканная, стеснительная, здесь же, среди детей, она как будто бы расцвела».
    Тогда Людмила Николаевна стала отдавать какие-то команды, наверно, по-французски, я даже не слышала такого, и дети исполняли, Настенька пока сбивалась, но к концу
занятия она уже повторяла за ними всё! И не подумаешь,
что она не слышит. Правда, не было музыкального сопро-
вождения, но на первый раз это было отлично, так сказала
Людмила Николаевна:
— Открытый просмотр детей в мою балетную школу уже
закончен, я набрала группу, но поверьте: я сделаю из неё
приму, она очень талантливый ребёнок. Чтобы за один час
занятия повторить то, что мои детки выучили за месяц, —
это круто!
— Сколько составляет оплата за месяц?
— Наши курсы оплачиваются за год, но я сделала боль-
шую скидку Светлане, тем более что она оплатила этот год,
за следующие будете платить сами. Я понимаю, это наклад-
но, но вы отдаёте ребёнка в группу на три часа после школы,
так что сможете здесь найти себе дополнительный зарабо-
ток. Это Москва, всегда нужны хорошие специалисты, осо-
бенно строители!
— Договорились, спасибо вам и Светлане, что бы я без
вас делала. Долго бы она у меня танцевала под платочек... —
и я в слёзы.
— А вы не иронизируйте, и нечего нюни распускать при
ней, платочек дал первый толчок. Так что сейчас постарай-
тесь ей сделать аппарат, может, она и музыку уловит, а я уве-
рена и сейчас, что она что-то слышит! Как давно вы были у
врача?
— Постоянно, каждый год, иначе не выплачивали бы по-
собие по инвалидности.
— Каждый год? Так нужно, наверное, чаще? — она взяла
телефон и перезвонила в клинику своей знакомой Татьяне. И
она уже через час нас принимала в своём кабинете — врач-
отоларинголог, а проще — врач «ухо-горло-нос». И так с по-
мощью Татьяны обследовали здесь полностью Настеньку,
все пожимали плечами в знак сожаления. Потом мы поехали
вместе со Светланой и договорились в одном интернате для
глухонемых, чтобы она только посещала занятия, и то лишь
со следующего года, так как ещё мала. И мы оставили всё,
что они просили, — копии документов. Значит, у меня один-
единственный этот год, и я должна была сделать так, чтобы
всё же увезти её на операцию в Германию.
    К сожалению, Светлана уехала, и мы остались одни со
своими проблемами. Андрей быстро здесь нашёл работу по
специальности, даже с зарплатой, вдвое большей, чем он
получал в Краснодаре. Деньги, которые он привёз, спрятали
надёжно в банк, чтобы не пропали, и нам даже выдали кре-
дитную карточку, если понадобится на расходы.
   Светлана позванивала часто и наконец сообщила, что до-
говорилась с немецкой клиникой и чтобы я брала билет в
Берлин. Я доверяла ей, она для меня больше чем подруга,
и поэтому последовала её совету. Пока лето и дети дома,
нужно и Настеньке помочь. Я вылетаю в воскресенье, Ан-
дрей провожает меня. Никогда не думала, что меня встретят
у трапа медработники и на своей медицинской машине до-
везут прямо до больницу.
    Оформление прошло быстро. Взяли только паспорт и
номер кредитной карточки и после обследования озвучили,
сколько будет стоить небольшая операция и слуховой аппа-
рат. Одноместная палата со всеми удобствами и небольшой
диван-кровать для меня, так как я должна оставаться здесь.
Трёхразовое питание для ребёнка. Внизу, на втором этаже,
был буфет для персонала и посетителей. Но давали столько,
что я делилась со своей дочуркой, а когда не хватало, бегала
в буфет. Через несколько дней операция, потом опять на не-
делю аппарат для усиления слуха. Я чувствовала, что она
стала улавливать какие-то звуки, но потом врач нам сказал:
— Через год, на следующее лето, нужна ещё одна опера-
ция — и, может быть, восстановим полностью слух.
   Но когда я заметила, сколько ушло с нашей карточки на
оплату этой операции, поняла, что второй такой возможно-
сти у нас не будет, ведь на операцию ушёл почти весь наш
дом под Краснодаром. Однако всё же не падаю духом на лю-
дях, возвращаюсь домой — и для всех радость: когда вклю-
чили телевизор, она услышала музыку и стала танцевать без
платочка, без косыночки — она слышала звук!

7. Августовский транзит

                У нас у всех появилась улыбка на устах. Только
             сейчас я поняла, как мои сыновья Владимир
             и Денис тоже были взволнованы тем, что се-
стра не слышит и не говорит, тем более что у нас во всём
роду такого не было. Я уже грешила, думая: а может, была
какая-то травма во время родов? Потом припомнила: как
будто бы всё было нормально!..
     У нас впереди почти целый август до школы, не сидеть же
моим детям взаперти дома в такую духоту! Там же, под Крас-
нодаром, в деревне, они были всегда на воздухе, у воды. Посы-
лать их одних на август к тётке Андрея Екатерине я не хотела,
вспоминая, как мы чуть не потеряли Дениса. Листая газеты,
заметила объявление: «Детский лагерь в Подмосковье — пу-
тёвки всего по 30 900 рублей. Бассейн, английский, лазертаг. 12
ночей. Двухместные номера. Звоните!» — и я позвонила. Ока-
залось, что путёвки у них горящие, скоро начинается поток,
и за одну стоимость нам дали две путёвки. Я же всё подгото-
вила, и в указанный день с Андрюшкой повезли их отдыхать!
Значит, у меня две свободных недели и три часа в день, чтобы
найти себе работу, пока Настенька будет заниматься в балет-
ной школе. Она, к моему счастью, была круглогодичной, и по
желанию учащихся их могли брать на пару недель на отдых.
Я же подумала найти работу за это время, хотя бы что-нибудь.
   Покупая каждый день свежие газеты и перезванивая,
очень скоро поняла, что работу по специальности здесь
не найду, уже за любую бы взяться, но везде, даже чтобы
устроиться домработницей, нужны характеристики с пре-
дыдущих работ. А у меня их нет.
    Однажды во время разговора со Светланой она и натол-
кнула меня на мысль позвонить нашему сокурснику Вита-
лию Краснову, который уже имел хороший бизнес и дом за
городом, только не говорить, кто такая, а сказать, что я от
Светланы.
     Так и получилось — всё дело было сделано по телефо-
ну. Я приходила к ним домой на три часа, и жена, Марина
Юрьевна, оплачивала каждый отработанный час. Главное,
она говорила:
— Мне безразлично, когда вы будете убирать, но дом у
меня должен блестеть чистотой.
   Так я к ней и захаживала всегда, когда было время, а по-
сле того как мои загорелые посвежевшие сыновья возвра-
тились домой из лагеря, стала ещё больше там работать.
Потом она предложила и готовить, и я, будучи уже почти
своей у них, работала всё лето, но никогда не пересекалась
с однокурсником Виталием.
    Один раз у них был пикник во дворе, собралось много
друзей, и он сам, конечно, тоже присутствовал. Заметив
меня, когда я вошла в их дом, он обрадовался и сказал:
— Хорошо, что ты нашлась, Дарья, я тебя тоже хотел при-
гласить на наш семейный пикник, но не знал, где ты есть.
Правда, я слышал от Светланы, какие у тебя неприятности.
— Уже намного лучше, Виталий. Сейчас мне пора на
кухню, я у вас работаю домработницей, разве тебе Светлана
не сказала, что это я? Она звонила и рекомендовала меня.
— Что ты, конечно, не сказала, пойдём в дом, расскажи
всё подробно.
    И я ему всё рассказала.
— Знаешь, подруга, так нечестно. Не надевай передник
сегодня, поможешь просто как подруга, а завтра придёшь ко
мне в офис, я тебе найду такую работу, чтобы тебя устраи-
вала, я же помню твою хватку с института.
— Договорились, Виталий!
    Он мне даёт его визитку.
— Я слышал, что ты живёшь у Светки на квартире, заеду
на той неделе, увижу твоих детей... А нас Бог так и не мило-
вал. Нет у нас детей, и даже кошку не завели, есть, правда,
любимица — собачка Джоська! Но я очень люблю свою
жену, такая у нас любовь уже много лет.
   Он отошёл, я же переключилась на кухню, потом накры-
вали столы, и я помогала убирать посуду, перемыла всё и
разложила по местам.
    Многих не узнала из наших одноклассников: измени-
лись, ну, столько времени прошло! А когда все разошлись,
мне заплатили за этот день, Виталий сам вынес конверт и
сунул мне в сумку. И это была большая сумма, которой хва-
тило, чтобы одеть моих детей во всё новое к школе. Конеч-
но, здесь имелись и платные гимназии, но это нам было не
по карману.
   Я рассказала всё Андрею, когда возвратилась поздно но-
чью в воскресенье, и он сказал:
— Значит, надежда есть, и мы хорошо перешагнули авгу-
стовский транзит.
    У нас в семье по-прежнему любовь и уважение. Я не
стала перезванивать Виталию и не пошла больше в их дом
работать: мне трудно, даже комок в горле встаёт, когда нас
жалеют и платят больше, чем я заработала. А во вторник
поздно вечером он сам позвонил нам. Он знал Андрея, ведь
мы, ещё будучи студентами, поженились. Захватил с собой
две сумки деликатесов и коньяк. Я после его визита поняла,
что от него так просто не отделаешься. А утром в среду он
сам заехал за мной, довёз детей в школу и мою Настеньку —
в балетную школу, а меня повёз к себе на работу. Большое
многоэтажное здание, и надпись над козырьком входной
двери: «Строительная компания “Заря”». Мы вошли и под-
нялись на пятый этаж, я заметила, как с ним почтительно
здоровались, вспоминая, что таким же он был и в институте.
Открыл дверь в свой кабинет, отодвинул мне стул, чтобы я
села. Я заметила про себя: «Да, галантности у него не от-
нимешь». Потом сел за свой большой стол и сразу же по-
звонил.
— Ольга Николаевна, зайдите ко мне.
    Как я потом поняла, она была начальник отдела кадров.
Через несколько минут вошла женщина средних лет холё-
ной внешности и вся одета с иголочки, на танкетках с высо-
кими каблуками.
    Я посмотрела на свои руки и спрятала их — без маникю-
ра, неухоженные, не думала, что он так быстро подсуетится
и заедет за мной.
— Познакомьтесь, это новый главный инженер нашей
компании Дарья Николаевна Строгая, завтра она завезёт
свои документы, а сейчас покажите ей её кабинет, обеспечь-
те собрание инженеров, техников, которые ещё не на объ-
ектах, и пригласите весь технический отдел. Я тоже позже
подойду, через пятнадцать минут.
    Когда она ушла, я сказала:
— Ты что, однокурсник Виталий Сергеевич Краснов, так
сразу на такую должность — главного инженера?
— Я никогда не ошибаюсь в людях, тем более в тебе, Дарья.
Мы бок о бок прошли всю теорию в институте, а ты окончила
только на «отлично» и ещё работала, кажется, в должности
главного инженера в Краснодаре, я знаю вашу компанию, они
без тебя уже пыхтят. Как ты будешь справляться: дома или же
на работе, в выходные или же в праздничные дни, — меня
не интересует, но когда уходишь, повесь табличку, что ты на
объекте, и всегда держи свободный телефон.
— А у меня его даже нет и никогда не было.
— Это поправимо, я сейчас же тебе его куплю, у нас в
здании есть ларёк на первом этаже, и зарегистрирую на тебя
номер.
— Неужели это не сон?
— Не сон, пойдём, я сам тебя провожу до твоего каби-
нета.
   Кабинет был почти рядом. Захожу, а там секретарша, ко-
торая сразу же встала.
— Наташа, это твой непосредственный начальник, зна-
комьтесь — Дарья Николаевна Строгая.
   Она подала мне свою нежную ручку. Мы вошли в про-
сторное помещение, больше похожее на зал заседаний с
длинным столом-приставкой, где уже сидело несколько че-
ловек и перед каждым лежали на столе бумага и карандаш.
Виталий довёл меня до кресла и сказал:
— Занимайте ваш стол, — я села, а он добавил: — Вы-
бегу на несколько минут, чтобы не опоздать на собрание.
Пунктуальность — важный момент в работе.
   Поздоровалась и удобно устроилась в кресле, потом вста-
ла, немного покрутила заднюю ручку — видно, человек,
сидевший на нём раньше, был высокого роста. Я смотрела
на окружающий сидящий персонал, понимая, что они удив-
лены моей внешностью: кротостью, немного деревенской
походкой, скромной одеждой... Но ведь здесь нет ничего
удивительного. «По одёжке встречают, по уму провожают!»
Когда почти все места были заняты, вошёл Виталий, я под-
нялась с места, и все встали, как будто бы повторяя за мной,
он же подошёл ко мне и сказал:
— Дарья Николаевна! Вот ваш служебный телефон, — и
дважды повторил номер вслух, чтобы все записали.

8. Жизнь наша длиннее, чем надежда

    Жизнь наша длиннее, чем надежда на полное выздоровление, но я старалась вместе со своей семьёй сделать всё, что зависело от нас, родителей. Я даже не могла себе представить, что смогу совмещать работу и дом и вдобавок всем уделять время с ребёнком первой группы инвалидности, глухонемой. Она уже стала такой славной помощницей в доме, о которой можно мечтать. На кухне полностью накрывала стол к завтраку и обеду.
    Её занятия в балетной школе были уже привычными. И я тоже, как говорится, стала московской светской леди, всегда при параде: с причёской и маникюром на руках, даже начала на работе носить обувь на каблучках, правда, в сумке всегда были кеды — на тот случай, если потребуется съездить на какое-нибудь строительство. А главное, что меня удивило, — недавнее знакомство в нашем дворе!
  Как-то я вывела мою Настеньку во двор покататься на качелях, как обычно, днём. А во дворе играла девочка в песочнице, делая из песка разные фигуры. Моя Настенька подошла к ней, оставив качели, и начала смотреть. Я же не сдвинулась с места, дала ей самой возможность завести себе подругу, как сидела, так и сижу возле подъезда на лавочке.
   И слышу, что девочка подзывает к себе играть Настеньку. Она же присела на корточки, взяла пустое ведро и стала наполнять его песком, потом трамбовать, как делала девочка, и, перевернув, получила башню в размер ведёрца. От неожиданности она так обрадовалась, что захлопала в ладошки, видно, так выражая счастливый всплеск эмоций. Но девочка просто с ней разговаривала, так и бубнила, пока к ней не подошла её мать, которая здесь же, на другой скамейке, читала книгу. Я тоже встала и подошла.
— Она тебе не сможет ничего ответить — она немая.
   Женщина небезразлично, трогательно посмотрела на меня и на неё, сказала:
— Мы живём в соседнем доме, напротив детской площадки. У меня бабушка была немой, но в доме все говорили с ней, мы также выучились языку жестов. А вы знаете, что есть даже праздник — Международный день глухонемых? Он отмечается 30 сентября. А как вы с ней вообще общаетесь? — она задавала и задавала вопросы, так что я и не успевала на все отвечать, единственное — сказала:
— Она, моя Настенька, уже ходит в балетную школу и занимается в день три часа. Этим летом ей делали операцию, она немного слышит. Пойдёмте к нам, она покажет, как может красиво танцевать.
   Женщина сразу же согласилась — может, из жалости, ведь кто-то и у неё в роду немой и её дочь могла бы тоже быть такой, ведь всё передаётся по наследству.
   Мы поднялись к нам в квартиру. Мои сыновья были в школе, а я ожидала Андрея с работы, чтобы пересесть в его машину и поехать по работе по объектам, которые меня интересовали, но меня заинтриговал рассказ соседки Анны и очень понравилась её дочь Анюта с васильковыми глазами.
   Пока мы были у нас дома, за чаепитием рассказывая о своей жизни, всплакнули обе, потому что и у неё было не всё гладко: не сложилась жизнь с отцом Анютки. Потом она позвала нас к себе. Её мама разговаривала, но всё же они показали, как могут общаться на языке жестов. Анна рассказала:
— Это у меня ещё как дополнительный заработок: когда в больницу попадают глухонемые больные и им нужен переводчик, звонят мне. Назначаем час визита на перевод,когда им нужно и у меня есть время, я же работаю в школе учителем математики. Еду в назначенный час и перевожу, а за месяц набегает кое-что, так что, я думаю, мне тоже хватит,чтобы пристроить свою Анютку в балетную школу, пускай
там чему-то научится. А теперь у неё есть такая подруж-
ка, как Настенька, во всяком случае, Анюта всегда сможет
перевести, о чём она хочет сказать. А в следующем сентябре
она пойдёт в школу в первый класс.
— Я столько прожила и никогда наяву не видела язык же-
стов, иногда только по телевизору.
   Они так ловко говорили между собой, что я не заметила,
как малышка Анютка присоединилась к ним, потом Анна
сказала:
— Она попросила бабушку, чтобы та её научила разгова-
ривать жестами, и у них будет возможность общаться. А за
это Настенька пускай станцует нам! — и стала хлопать в ла-
дошки.
   Настенька посмотрела на меня, я кивнула. Она только это-
го и ждала — хотела понравиться, смешала балет с танцем,
когда ей поставили пластинку с песнями Аллы Пугачёвой.
   Все сразу захлопали, но её было уже не остановить, она
танцевала под каждую песню заново и заново, с новой си-
лой, со своими выкрутасами, так что уже и бабушка Анюты
Тамара Николаевна прослезилась и сквозь слёзы сказала:
— Приводите её каждый раз после балетной школы и
идите спокойно работать, ваша дочь до следующего года
точно будет знать язык жестов.
Анна поддержала её:
— Поверьте, Дарья, она всю жизнь в интернате прорабо-
тала учительницей, доверьтесь ей.
   О Господи, сколько перемен, сколько помощи здесь мне
оказывают почти посторонние люди... Я уже не выдержа-
ла — и в рёв.
— Что вы делаете? При детях нельзя так себя вести, они
должны видеть всегда положительные эмоции. Хорошо, что
они сейчас в комнате Анютки.
   Оттуда выбежала Настенька, схватила меня, удивлённая,
за руку и повела в детскую комнату.
   Там я увидела множество рисунков. Некоторые были вы-
полнены масляными красками, а большинство — акрилом.
И Настенька показала свой рисунок. Я не скажу, что она
дома не рисовала, ещё только в альбомах, больше книги за-
крашивала, а здесь она так вдохновилась, и у неё получился
прекрасный детский рисунок, где были солнце, и радуга, и
зелёная трава, и небольшое озеро, она передала на бумаге её
сегодняшнее душевное состояние счастья.
   Потом мы договорились на завтра, что отвезём девочек в
балетную школу, а после школы — домой перекусить и уже
к педагогу, чтобы хотя бы немного выучить язык жестов у
Тамары Николаевны. Но когда мы приехали, она меня не от-
пустила, захотела, чтобы и я осталась понаблюдать хотя бы
первый урок. Ведь в доме, где живёт глухонемой, оказыва-
ется, все должны уметь с ним разговаривать на этом языке.
   В то время я даже представить себе не могла, что это бу-
дет самый хороший вариант в нашей жизни, я всецело оку-
нулась в работу, и сдвиг пошёл в лучшую сторону. Виталий,
мой начальник, был очень доволен, что я у него работаю.
Но, как бы мы с Андреем ни старались, получая оба боль-
шую зарплату, собрать на операцию у нас не получалось.
В Москве свои непредвиденные расходы, вдобавок мы уже
стали перечислять Светлане на её банковский счёт за квар-
тиру, не жить же постоянно бесплатно. Хотя она нас об этом
не просила.
   И как-то, встретившись в продуктовом магазине с Ан-
ной, я всё ей высказала за чашкой кофе здесь же, в баре, где
предложила перекусить. Она, недолго думая, позвонила ещё
куда-то, через несколько минут мы вышли, оплатив покупку,
и на своей машине доехали до её друзей. Как выяснилось,
они оба журналисты, и, выслушав мой рассказ, сказали:
— Вы одни ничего не сделаете, вот вам номер телефо-
на Первого канала телевещания. Мы тоже добавим масла
в огонь, напишем про способности девочки, и позвоните,
узнайте, кто занимается оплатой проекта под названием
«Добро», попросите время на встречу и расскажите исто-
рию Настеньки в балетной школе. Они сами не оплачива-
ют, а передадут в эфир, что твоей дочери Настеньке нужны
средства на операцию. Первый канал и Русфонд: СМС со
словом «ДОБРО». Они спасают здоровье и жизнь сотням
детей, помогут и вам.
   Возвратившись домой, я всё рассказала Андрею, он был
очень рад: во-первых, за нашей дочерью присматрива-
ют днём, главное — у неё педагог, который ей необходим.
И ещё помощь! Он не знал, как мне ответить, чувства пере-
полняли его. Он мне напел немного из песни «Давайте вос-
клицать...» Булата Окуджавы:

«Давайте жить, во всём друг другу потакая,
Тем более что жизнь короткая такая...»

9. С каждым днём жизнь интереснее

                С каждым днём жизнь моей Настеньки стано-
                вилась более интересной. У неё появилась
                подружка, которая с ней общается и всяче-
ски помогает, особенно когда она приходила к её бабушке
заниматься: Анюта сидела и, не отходя, как бы вспоминала
то, что у неё самой упущено в умении разговаривать же-
стами.
   К нам приходили домой с Первого канала и снимали та-
нец нашей Настеньки, а также была и комиссия из Русфон-
да. И после того как показали её на Первом канале по теле-
визору в одной из ближайших передач, на следующий день
нам позвонили и сказали:
— Сумма на операцию собрана, даже больше, чем вы оз-
вучили. Перезвоните в Германию и узнайте их банковские
счета и точную сумму, которую нужно будет перечислить.
Мы подружились с семьёй соседки Анны. И один раз,
когда мы были у моего начальника Виталия Сергеевича
Краснова на пикнике, я спросила:
— Можно я в следующий раз приведу свою знакомую,
соседку Анну? — и рассказала ему, как она помогла и по-
могает нам.
— Честно сказать, моя жена Марина Юрьевна не любит
новых знакомых, тем более разведённых, а она, кажется,
живёт одна, как-то ты мне об этом раньше рассказывала.
— Если так, тогда не надо, ведь для меня самое глав-
ное — спокойствие в доме.
— А для спокойствия нужно доверять и проверять.
Я спрошу у Марины, расскажу ей твою историю, может, и
она не будет против, я же лично не возражаю... Ну ты всё же,
подруга, присмотри за своим мужиком, ты же полностью
себя растворила в семейных заботах и в работе, а мужики
любят флирт и ласку.
— Ой, Витюшка, ты не меняешься, какой был, таким же
остался прямолинейным, нет бы извернуться, чтобы не коль-
нуть в самое сердце. Посмотрю, завтра пойду домой пораньше.
— Иди, Дарья!
    Обычно я задерживаюсь допоздна, зная, что Андрюш-
ка дома. Мои мальчишки самостоятельные. Очень быстро
здесь нашли друзей, хорошо учатся и занимаются спортом.
Дома же я всегда успеваю делать всё по утрам, пока все у
нас спят: на газовой плите у меня на четырёх конфорках уже
на целый день наготовлено; на одной — первое, чаще борщ,
они все его любят; на сковородке — мясо с картошкой, ка-
стрюля компота и небольшая кастрюля с кашей, чаще греч-
невой. Семья большая, и когда я приезжаю вечером, там мне
на дне остаётся, чтобы перехватить.
   Всегда после работы что-то с собой несу, но сегодня пу-
лей полетела домой. И дома никого! Я понимала, что ребята
на занятиях в спортивных клубах, а где же моя Настенька и
Андрей? Набрала его номер.
— Андрей, где вы?! Я нашла свободные минуты, а дома
никого!
— Сейчас мы едем в метро, скоро будем. Ты знаешь, мы
были в зоопарке вместе с Анной и Анютой, наша Настенька
впервые была здесь, столько радостей она получила за день!
А потом мы немного посидели в кафе-мороженом, и здесь
они с удовольствием поели мороженое в стаканчиках.
— Хорошо, я вас жду, — я больше ничего не сказала. Мо-
жет, это такое сегодня совпадение... И зачем нагонять пургу
на наши семейные отношения? И так у нас свои проблемы
в семье.
   Через двадцать минут они уже открывали входную дверь.
Я же за это время напекла пирожков с капустой, поставила
чайник и ожидала их. Не успели они войти — звонок. Я от-
крыла, а там Анна с Анюткой и поднос с печеньями к чаю.
И с ходу:
— Бабушка напекла!
— Входите, будем пить чай, только переоденусь, ведь
с мукой возилась... — может быть, я бы не переодевалась,
но Анна так хорошо, свежо выглядела, что я зашла в свою
спальню и несколько минут думала: что же мне надеть? Но
всё же выбрала не очень праздничное.
    Выхожу, а они уже за столом, всё накрыто полностью,
и получается, что я гость, видно, без меня здесь чаёвнича-
ют. А я-то думаю: неужели мои дети могут съесть всё, что
я готовлю? И я тут же сообразила, что и обедают они тоже
вместе.
   Я уже давно знаю Андрюшку, у нас любящая дружная се-
мья, но всё же на душе у меня стало неспокойно, и во время
чаепития я сказала:
— Пора брать ипотеку, нам стало тесновато здесь, у сы-
новей нет своих комнат, спят в проходной комнате, так как
Настеньке мы отдали маленькую спальню.
    Андрей посмотрел на меня вопросительно, потому что
мы с ним никогда это отдельно не обговаривали. Он встал
и принёс мне почту и раскрытый конверт из медицинского
центра в Германии с переводом на русский, там было на-
писано: «Пора привезти дочь на повторную операцию, но
заранее, за два месяца, посетить нас для прохождения диа-
гностики». И оставалось всего несколько дней. Я аж вос-
кликнула:
— О Господи, только не это! Я ожидаю инвестора на
крупный заказ строительства в Москве, я не могу сорвать
сделку!
— Я сам её повезу, всего-то надо два дня, я возьму в счёт
отпуска, — сказал Андрей. И тут Анна добавила:

— Не переживай, Дарья, я тоже могу подключиться и
поехать с ней и Андреем.
   Это уже было слишком, я внутри себя кипела. Здесь од-
них их оставлять?.. Или там?.. Одно и то же. Может быть,
я себя накручиваю после слов Виталия?.. Успокоившись, я
сказала:
— Спасибо! Анна, я сама решу эту проблему, мне не
впервой. Если что, я сама тебе скажу.
   Мы отвлеклись на посторонние темы, потом они ушли,
детям пора спать, и в это же время пришли наши сыновья.
Какими они стали высокими! Денис уже нагнал Владимира.
Я их накормила, как обычно вечером, а днём сами справля-
ются.
    Настенька пошла в свою комнату, включила ночник, зна-
чит, она готовится спать. Мы же с Андреем пошли в спаль-
ню. И он нежно спросил:
— Ты что-то растревожена, мать? — так он меня ласка-
тельно иногда называет.
— Наверно, нервы не выдерживают, устала я, Андрей.
— Ложись, я сам пойду на кухню, всё приберу и помою
посуду.
   Я-то отнекивалась, но он даже слушать не хотел, побрёл
на кухню и, перемыв всё, возвратился в спальню. Я не спа-
ла, лежала, читала книгу. Он взял её из рук, и от его ласки я
забыла обо всём, что себе напридумывала за день.

  В Германию поехала сама, всё же хотела знать, как прой-
дёт операция, и, как я поняла, вторая операция просто не-
обходима, дополнение к первой, существенного улучшения
слуха может и не быть, а только на десять процентов, но и
они для нас играли огромную роль. Это я опять вычитала
вчера в интернете. Я должна сделать всё, пока жива, что-
бы она немного слышала. «Слух имеет большое значение в
жизни человека. С помощью аудиального восприятия чело-
век получает большой поток информации об окружающем
мире. Потеря слуха — это и коммуникативное затруднение,
и прекращение потока информации, воспринимающейся на
слух. В большинстве случаев если нарушения слуха невоз-
можно полностью вылечить, то при ослабленном слухе по-
могут слуховые аппараты». И поэтому мне нужно поехать
ещё раз в клинику в Германии.
   Так как весна, через месяц всё же поехала в Германию
делать операцию. Конечно, надо сказать огромное спаси-
бо людям, которые посылали СМС на оплату операции для
моей дочери, и всем, кто мне помог, начиная с Анны и её
друзей, мы бы здесь одни не справились. Это блажь — моё
сомнение, нелепая причуда по отношению к Анне и Ан-
дрею. Я отогнала эти мысли. Мы долго оставались друзья-
ми. Она была по-прежнему внимательна, трудно в этом тя-
жёлом мире найти настоящих друзей.
   Мы все уже понимали, что у Настеньки так и останется
слух не больше 40 %, это, конечно, мало, но для танцев ей
достаточно, поможет! Лето заканчивалось, и Анюту устро-
или в платную гимназию, а Настеньку — в школу для глу-
хонемых, до трёх часов дня, потом мы её забирали в класс
балетной школы, куда завозили и Анютку, перезваниваясь
с Андреем, когда я не успевала её довезти. А иногда за ней
заходила в школу и сама Анна. Затем везли обеих к ба-
бушке Анюты, Тамаре Николаевне, на дополнительные за-
нятия, где она и рисовала с Анютой. И один раз она мне
сказала:
— Я слышала, что вы хотите съехать с этой квартиры.
А вы не думаете, что она потеряет связь с единственной под-
ругой? А так они вместе: в балетной школе, потом у меня и
ещё рисуют вместе. Ваша дочь имеет полную нагрузку на
целый день, а если она её не будет иметь, тогда могут по-
явиться дурные мысли, как у любого подростка, осознаю-
щего свою неполноценность.
— Вы правы, Тамара Николаевна, потому мы ничего и не
ищем, я считаю, что у нас сейчас всё отрегулировано, и не
хочу сбивать то, что ей нравится.
— А вы хотя бы знаете, замечаете, что ваша дочь вместе
с моей внучкой пишут буквы? Пройдите, посмотрите, она
их пишет в рисунках, хотя мы с ней это не учили. Видно,
Анюта...
Я вошла в детскую к Анюте и рассмотрела рисунки На-
стеньки, где она рисовала маму, папу и себя — и буквами
надписала. Я поняла: когда она начнёт писать, будет легче с
ней общаться, ведь она будет и читать! Слёзы опять нахлы-
нули. Только не это, надо себя всегда держать в руках.

10. Когда ты полюбишь...

                После второй операции мы уже понимаем, что
            лучше, чем сейчас, не будет и наша Настень-
            ка-красавица останется на всю жизнь глухо-
немой, несмотря на расходы, наши надежды сразу рухнули,
когда нам сказали:
— Это всё, что мы могли сделать для вас.
   Но она сама не падала духом, стремилась выполнять всё
на «отлично», и вскоре мы заметили, что она стала читать и
писать на компьютере. Она глотала художественные книги
одну за другой. В нашем доме все уже знали язык жестов, и
братья с ней разговаривали именно так, но не только с ней.
В её присутствии мы забывали, что можем произносить
слова.
   Время бежало быстро. Один раз приехала Светлана из
Франции и сказала:
— Я хочу купить квартиру в элитном доме, у меня есть
такая возможность, а эту продаю.
   Недолго думая, мы берём небольшой долг (ипотеку) в
банке и покупаем её квартиру. Во-первых, мы здесь уже
привыкли жить, у Настеньки есть здесь же подруга Анют-
ка! Во-вторых, понимаем, что наш сын Владимир оканчи-
вает школу и пойдёт в институт. Он захочет отделиться с
однокурсниками или пойдёт в общежитие, как все студен-
ты. Правда, тем, кто живёт в Москве, не дают общежитие,
но так как он идёт и по спортивной линии, ему, как спор-
тсмену, выделяют площадь на одну койку в общежитии в
комнате для трёх спортсменов, чтобы всегда быть рядом,
находиться вблизи от тренировок совсем рано до начала
занятий, а также в вечерние часы; и в этот сентябрь он уже
не живёт с нами. Выбрал специальность — исторический
факультет, не знаю только зачем, но я не вмешиваюсь в его
выбор.
   Денис выбрал кадетский корпус, я ещё не знала, что и он
одновременно уходит от нас. Почему они приняли совмест-
ное решение покинуть нас, тоже не знаю, но, думаю, чтобы
не мешать воспитанию нашей глухонемой Настеньки, на ко-
торую уходило всё наше свободное время.
    У неё обнаружились большие способности в балете, и
она была стройна, красива, как берёзка, а её подружка Аню-
та хоть была и красива, но отставала в росте и стройности,
видно, дома перекармливали ребёнка. Хотя сыновья днём
мне раньше помогали, иногда забирали Настеньку из шко-
лы и везли на балет, но я понимала и их: они хотели уже
общаться с девушками, а здесь, дома, в тесноте некуда было
бы их привести.
   Прошли годы, сыновья разъехались по разным городам,
а девушки наши стали просто красавицы — стройные ба-
лерины, и на последнем отборе нашу Настеньку пригласи-
ли танцевать в Большой театр в Москве. Пока не на очень
серьёзные роли. Анна, моя соседка, всё сделала, чтобы и её
дочь попала туда, ведь у неё были большие связи в Москве.
И они вместе стали выезжать на занятия. Только упорный
труд заставлял обратить на себя внимание. Глухонемым, об-
учающимся в специальных учебных заведениях для глухих
и слабослышащих, на время обучения дают 2-ю группу, а по
окончании обучения — 3-ю. Но мы уже давно не заполняем
бланки на переосвидетельствование инвалидности, ведь она
уже стала сама себе зарабатывать на жизнь.
    Со временем ей начали давать главные роли: «Лебединое
озеро», «Пиковая дама», «Кармен», «Жизель». Анюта воз-
мущалась, но в то же самое время восхищалась её танцами.
    Однажды после длительных репетиций, после премье-
ры «Жизель» Настенька принесла домой большую корзи-
ну белых полевых цветов, и там была записка от молодого
человека: «Здравствуй, Настенька, меня зовут Константин.
Я давно наблюдаю за тобой, ты покорила моё сердце, я по-
стоянно сижу на четвёртом месте первого ряда, обрати,
пожалуйста, на меня внимание. И если я тебе покажусь
немного симпатичным и достойным твоего внимания, то
мы можем в следующее воскресенье пройтись в парке на
ВДНХ, посмотрим выставки достижений народного хозяй-
ства и многое другое...» — она прочла с вдохновением и
передала мне.
   Я поняла подростка: первая влюблённость, пора любви.
Потом она быстро-быстро жестами стала мне рассказывать,
что у Анюты уже есть парень и они целовались. Я слушала
и думала: «О нет, Господи, только не это!» — ведь парень
не знает, что она глухонемая, и это будет первая настоящая
подростковая травма, когда она себя почувствует недолю-
бленной и отвергнутой. Что мне делать и как ей объяснить?..
И я только сказала, тоже жестами: в нашей семье девушка с
парнем не целуется до обручения, и пока тебя не сосватают,
прости меня, я должна сказать об этом отцу. Она обиделась,
надула губы и ушла в свою комнату.
   Когда Андрей пришёл домой с работы, я ему рассказала
всё. А он вошёл к ней в спальню и нежно стал объяснять на
языке жестов:
— Знаешь, Настенька, ты уже не ребёнок, и мы тебе дове-
ряем, но мы уже не можем постоянно контролировать тебя
везде. Мир жесток, и в нём много лжи. Ты просто скажи
ему в записке, что с первого раза не соглашаешься выйти
с ним куда-нибудь, дай возможность, чтобы он заинтересо-
вался тобой, каждый раз приходил в твой театр именно на
твои выступления. И если ты заметишь, что он всё же жела-
ет встретиться с тобой, возьми с собой Анютку, пускай она
тебя переводит. Лучше сразу ему узнать, чем потом, когда
ты сама полюбишь его. И ещё совет: общайтесь в интерне-
те, ты же прекрасно пишешь. Ты литератор!
— Ты прав, отец, я так и сделаю!
   В следующий раз она опять получила цветы, и в букете
была записка с адресом сайта, где она смогла бы с ним об-
щаться. Они переписывались один год, поначалу на «Одно-
классниках», потом на Facebook. Он изливался любовью к
ней, она же — скромностью и нежностью. Эта переписка
всё же привела к их встрече. И когда они договорились о
встрече, она написала, что будет не одна — с подругой. Он
же написал: «Тогда и я приведу своего лучшего друга Се-
рёжку. У него очень непростая судьба, но у меня нет лучше
друга, чем он. Он спортсмен, участник зимних Олимпий-
ских игр прошлого года, выиграл с медалью, правда, не пом-
ню, какое место он взял, санный спорт!» — и она ему от-
ветила, что приведёт Анюту, она танцует в Большом театре,
но, в какой роли, не уточнила. Я очень нервничала в эти дни.
Купила ей дорогое платье, правда, ей ничего и не надо было,
она сама украшение всего.
    Впервые я нервничала, сама повезла девушек на свида-
ние к двум молодым людям. А может быть... Я постоянно
отгоняла от себя другие мысли, единственное — сказала
Анютке, чтобы она не теряла из виду Настеньку, когда бу-
дут танцевать. Потому что я уже знала, что после парка они
хотели попасть и в бар. Я поехала домой, позвонила Анне,
чтобы она зашла ко мне. А та была спокойна.
— Не беспокойся, нужно же когда-нибудь им выйти в
свет, что ты её держишь взаперти?
— Ты же знаешь, как нелепая встреча сможет травмиро-
вать Настеньку, она... ты же знаешь... — я в слёзы.
— Ой, Дарья, может, ты посчитаешь меня сейчас грубой,
но я тебе скажу прямо: на каждый горшок найдётся своя
крышка, — и мы обе рассмеялись.
— Ты права, просто сейчас я бы не хотела её травмиро-
вать.
— Ну, вот я вышла замуж за сына профессора — и что?
Много ли он уделял мне и моей дочке внимания? Скудные
алименты, и всё.
— Прости, ты никогда не делилась со мной историей сво-
ей жизни...
— А чего же, лучше сейчас пускай обожгутся, чем в по-
доле принесут. Сколько мне пришлось вытерпеть за всю
жизнь...
    Звонок — это Анютка.
— Мама, у нас всё хорошо, не беспокойтесь, нас проводят.

11. Случайная переписка на Facebook

    И вот рассвет, подмалёвок, гризайль светит, смазаны тона на белоснежной земле. Лишь тянутся раскосом глубокие серые поля. Ты взглядом над туманом словно мчишься! Куда, неведомо, несёт... То птицей по облакам ступаешь вновь и вновь. И понимаешь — это тишь, спокойствие твоё! Которое тебя заворожило, и только ждёшь конец рассвета, понимая: зло солнце причинило. Ведь свет лучей пагубен был здесь. Растаял наш туман, одаряя всё росой! А на глазах вдали зелёная трава изумрудом блеск от солнца мазками развела...
    Пока наши девушки не возвратились, что только я ни передумала. Но когда такси остановилось ночью около нашего подъезда и из него вышли наши дети, сердце стало биться медленнее. И через несколько минут они были дома.
    Анна сразу же попрощалась и увела Анюту к себе, а я смотрела в глаза своей дочери и не могла понять, довольна она своим первым свиданием или нет. Но она молчала, прошла в свою комнату — и сразу же к компьютеру. Как-то я случайно, когда убирала у неё в комнате, прочла — видно, забыла, не выключила компьютер, — она писала:
   «Не обещай любви мне чудной, если не сможешь её создать, мне хорошо с тобою будет и в шалаше, чтобы тебя обнять. Не надо мне домов, курортов, когда души мы не поймём.
    Зачем живёшь на белом свете? Ведь даже нет щепотки в нём любви. Так лучше слов побереги, пускай река течёт как знает, не повернёшь её вспять при скорости воды, слова ты растеряешь, что так хотел, наверно, и сказать?!»
    Но ответа не было долго. Я понимала: может быть, так получится, что его ответ и не дойдёт никогда, я, наверно, больше переживала, чем она.
    Но потом я заметила: через день она стала переписываться с его другом, и это первое, что она написала:
«Снова оттепель. Всегда стремясь свернуть свой путь в судьбе. Как душа твоя, тихий свет, который разыграл рассвет.
    Да и друг, видно, так себе? Может, глупо, но очень уверенно скажу об этом. С тобой повсюду он, везде. По-английски, сдержан умеренно. Я не люблю ходить в узде. И тихо отдаляюсь от него. А этот странный мир идей... Жалеть не стоит, лучше поднять занавес: за боль сомнительных потерь».
   И только через несколько дней у неё появляется новая любовь, а может, первая и не была любовь, а просто увлечение перепиской. Возможно, было предательство с его стороны, когда он увидел Анюту, которая не менее красива и со здоровьем всё в порядке, он стал переписываться с ней, подъезжал на такси, забирал её, а она, наша Настенька, бедненькая, думала вначале, переживала, но вовремя опомнилась, что любят просто так, когда находят общие черты в характере. И вот ещё из совсем новой её переписки:
«Не могу прошептать я словами. Услышать сердцебиение могу. Тикает, словно в такт, часами. Но высказать слов любви не найду. Не обижайся, всё за горами. Убежал закат, оставляя след: блеском по небу оранжевыми полосами радости любви свет».
   Но, к сожалению, и этот парень, Михаил, вскоре исчез, и моя Настенька стала пока утихать. Но вскоре она, наверное, подумала, что надо на себя обратить внимание, стала через интернет заказывать одежду из самых дорогих магазинов, она уже могла себе это позволить — она была красива и нежна. Кожа — кровь с молоком, нежная! С блестящими
янтарными глазами, в изяществе тончайшей грации. Одета
вечно от кутюр, все шубки меховые. Всегда при ней сум-
ки, туфли из змеиной кожи. И из крокодильей кожи сапо-
ги должны с сумкой быть схожи. Но главное — все хотели
быть при ней. На все балы, торжества была она званой го-
стьей. Её встречали хозяева у парадного входа, не стесняясь
одаривать комплиментами. Являлась позже всех, чтобы уди-
вить обновками своих знакомых: бальным платьем и норко-
вой накидкой. Как на ёлочке, увешанной брильянтами, из-
умрудное колье и серьги под цвет платья. Могла красиво в
свете себя преподнести. Один недостаток в ней — она была
не замужем, и все, завидуя ей, наговаривали на неё друзьям,
знакомым, и так пословица ясна: «Не родись красивой, а ро-
дись счастливой!» И как помочь ей? Мы не раз обговарива-
ли это с Андреем.

    С Анюткой они рассорились после того вечера, но боль
отходит, и вскоре опять не разлей вода, тем более что у неё
тоже с ним ничего не срослось. Я была рада, что они опять
вместе: жизнь длинная, и мы не вечные. Сыновья наши жи-
вут вдалеке от нас, Денис — на Дальнем Востоке, Влади-
мир — в Крыму... Мы встречаемся, но это так мало, может
быть, они понимают, что наша трудная доля — всю жизнь
находиться с нашей дочерью. А может быть, и ругают, что
мы им недодали то, что им нужно было, занимаясь с инвали-
дом. Хотелось бы поменять нашу квартиру, но так как Анна
с Анютой до сих пор здесь живут, у нас никогда не вставал
такой вопрос. Да мы и привыкли здесь жить, близко метро и
все продуктовые магазины.

   Как-то Настенька познакомилась на Facebook с одним пар-
нем, его звали Александр, и у неё завязался с ним бурный ро-
ман. Мы думали, это всё, она нашла себе мужчину! Но, ока-
залось, и он тоже непостоянный, она забеременела, и мы все
решили, что ей пора рожать. Даже если он не захочет этого ре-
бёнка. Она теряла надежду опять танцевать ведущие партии,
но лучше, чем ребёнок, для неё не придумаешь. Через девять
месяцев она родила нормальную дочь, к ней возвращается
Александр, и они от нас отделяются. Пока я буду жить, буду
бегать к ней, оказывать всяческую помощь. Не знаю, какая
вырастет дочь Аллочка, но знаю, что у таких родителей —
инвалидов, и тем более глухонемых, — дети очень щепетиль-
ны и внимательны, и я не ошибалась. Александр оказался
хорошим человеком, и жили они счастливо. После родов моя
Настенька быстро пришла в форму, но, как говорится, «по-
езд ушёл». Однако она всё равно была счастлива танцевать в
труппе балета Большого театра вместе с Анюткой.
   Мы же с Андреем не пропускаем ни один спектакль, что-
бы хотя бы изредка видеть дочь и не быть назойливыми, не
бегать часто к ним домой. Мы до конца дней считали себя
виноватыми, но не знали почему. Может быть, в среднем
возрасте нам уже не надо было рожать? Но когда мы смо-
трели на неё, наши серые мысли расплывались, словно по
чистому небу. Мы понимали, что её дочь — это луч, рассе-
кающий серость будней. В конце жизни я взяла в руки кисти
и стала писать:
   «В моей душе палитра красок, хочу на холст направить
кисть, сначала грунтом обнесу, оставлю и на него смотреть
не перестаю. “О чём мечтаешь, что там видишь, мама?” —
такой вопрос не раз я получаю от детей. Задумалась, но
взгляд мой не обманешь, на холст желанное в уме должно
попасть. Беря любую краску, должна начать! Тогда ложатся
душевные капли в гладь. Не то пролила, о чём мечтала на-
писать, всё за час, и счастлива, что можешь ты писать...»

От автора

    Настолько сильный человек! Забудутся невзгоды, страх,
горе, всё перемелется, лишь не скошены останутся воспо-
минания: забота о своих детях, родных, любимых.
    Страх за них ты не сравнишь ни с чем: беда пришла —
открывайте шире ворота, она тянет всех, ведь не прихо-
дит одна, словно зима, метель задувает холодом и в от-
ношениях.
    Давайте по возможности им побольше солнца, быстрее
протяните утопающему руку, не жалея, подайте мило-
стыню, просящему нужнее, примите в жертву, если пода-
ют с душой.

Конец


Мини-Рассказ написан от первого лица за 11 дней.
Все имена и места действия вымышленные, любое совпадение случайно и не имеет места в действительности.
Не отождествляйте автора с персонажами его произведений.


© Copyright: Каменцева Нина Филипповна, 2017
Свидетельство о публикации №217061501422

111
http://www.proza.ru/2017/06/15/1422