Родословная особая религия

РОДОСЛОВНАЯ: ОСОБАЯ РЕЛИГИЯ
Дженнифер Милителло
 
Был я апостолом для вас, для чужестранцев,
с рожденья вам знаком. Господней
плотью-кровью я всегда питался. Пил элексир
из его слов. Остатки трапезы сложите
в скинию и чистой тканью оботрите чашу.
Кресты впечатаны в облатки, а голос -
в сердце, там звучащий.
Ты, слышал я, бессмертен, ты поднялся из мёртвых.
Твои мучения длятся в нашей плоти,
благословлённые тобой, благословляем всех.
Мы не боимся приближенья смерти,
природой дорожим и по-раскольничьи живём,
застыла на устах оскомина страданий вечных.
Господь всех верных, падших, умираю, мёртв -
здесь труден для меня мой каждый вдох.
В дерьме увяз я по колено и двинуться боюсь;
коль погружу в него я руки,
испачкаюсь о злобу бездуховных -
в тебя они швыряли камни и лепетом
трусливым обрекли на смерть.
Однажды я исчезну тоже вспышкой света, -
из тьмы исповедальни, как брошенная кость вращаясь,
пересеку небес всю круговерть.
Пред алтарём твоим колени дважды преклоняю
и Библию целую - так делать стоит всем:
за круглый стол усесться, хлебы преломить...
В начале Бог, столь нами нелюбимый,
создал мир. И тут же понял: его нельзя не полюбить.

June 14, 2017
Черновой перевод: 14 июня 2017 года
Jennifer Militello is the author of “A Camouflage of Specimens” (Tupelo Press, 2016), “Body Thesaurus” (Tupelo Press, 2013), and “Flinch of Song” (Tupelo Press, 2009), winner of the Tupelo Press First Book Award.

LINEAGE IS ITS OWN RELIGION
Jennifer Militello

I was an apostle to the group of you, strangers
who had known me since I was born. I ate
of your flesh. I drank of your blood. Sipped
the elixir of your moods. Put the remainders
in the tabernacle, wiped the goblet clean with
a cloth. The crosses branded into the wafers
were your voices branded onto my heart.
I heard you live forever. I heard you rise.
The bones of you yield to the memory of flesh,
and we count our blessings and also bless.
We are bright in anticipation of death,
we are living like fissures and set against waste,
and the taste is bitter, left in our mouths.
I am dying, I am dead, lord of the losses, lord
of the faith. I take each breath and my chest
expands. Now I stand knee deep in the muck
unable to move, and if I dip my hands in,
they will fill with bracken and all the thickness
of each formless face, kicking up stones,
until you are gone, mythic lisp the lips
shape. One day, you vanish like a flash.
Confessions in a dark room. Firmaments to read
and spin like dice. I genuflect twice at the edge
of your pews. I kiss the book for you. This is what
the word of family can do. Sit at the round table.
Break bread. In the beginning, the loveless
made the world and saw that it was good.