Эх, не стать мне ни ласточкой, ни стрижом...

Эх, не стать мне ни ласточкой, ни стрижом – быть одной из змеиных проклятых жён, нести ношу тяжёлую, словно грех. Позабудут пусть братья мой звонкий смех, больше сёстрам мне косы не заплетать – буду княжить отныне в других местах: не на вольных дорогах, не в городах – в подземельях пустынных, в камнях сырых. Выползать мне змеёю из той норы, что за синей горою в густом лесу. Обереги из трав меня не спасут, не спасут ни войска, ни весь мой народ.
Продолжать мне, девице, змеиный род, яд носить до скончанья веков в груди и пока серебром по земле дожди, и пока светит солнце да зреет рожь…
И сынок мой родится хорош, пригож, золочёный весь, охра да бирюза, с вертикальным зрачком у него глаза. Мне б в костёр его бросить, спалить дотла, только мать не допустит такого зла. Мне б убить его, род прекратить совсем, только жён не одна я у змея – семь.
Вот и кружится дьявольский хоровод.
Несчастлив для меня високосный год, он змеиным заклятием прокажён. Эх, не стать мне ни ласточкой, ни стрижом!
Обвивать мне запястья невинных дев, языком расщеплённым вести напев, как жила я в украшенном терему, наречённой была только одному, как мне руки сковал желтоглазый уж, и как любит меня ненавистный муж, как роняю я слёзы да жемчуга, как от кожи горящей струится гарь. Не туши, коль увидишь, большой костёр! Не видать мне ни братьев и ни сестёр, ни сыночка змеиного моего.
Мне свобода поныне милей всего.