Патиров

   


    Из всех коллег больше всего интересует Виктора Соромицкого легендарный Патиров, по прозвищу Полицейский поликлиники.О нем сложился целый эпос.
  Когда принятый на работу участковым врачом-терапевтом Виктор обходил отделение, знакомясь с коллегами, первым он направился к кабинету Патирова, у которого сидела огромная очередь в основном состоящая из мерзкого вида старух, вроде гоголевской Коробочки.
- Доктор не велел его беспокоить, у него обеденный перерыв!
- Ничего, мне можно!
- За столом , на котором была расстелена газета с бутербродами, сидел маленький человечек, похожий на потревоженного сурка.Он надкусил огромный астраханский  помидор, сок капал на его грязный халат, как у Плюшкина.
 - Капитан Соромицкий, представляюсь по случаю назначения в ваше заведение!- Лихо
щелкнул каблуками Виктор.
 - Генерал-майор Патиров, - отрекомендовался сурок.
 Занятный субъкт, подумал Виктор и вдруг почувствовал какой-то омерзительный запах, возможно  урины.Запах исходил из раковины, в которую видимо только что помочились.

     Трудно уже теперь уловить истину. отличить правду от мифотворчества многих
поколений врачей и медсестер, работавших с Патировым много лет.
     Когда-то в степях Казахстана послевоенный СССР тщетно пытаясь угнаться за американской военной машиной, проводил испытания ядерного оружия.
     Тогда знаменитый маршал минувшей мировой войны по кличке "Прожигатель дивизий" решил " Для уяснения действия последствий применения новой бомбы"
 прогнать личный состав одного из южных округов через зону разрушений после взрыва без всякого защитного снаряжения.
   Молодой талантливый генерал-майор медицинской службы Патиров,начальник медслужбы округа, вступил в смертельную схватку со всемирной знаменитостью.
Беседовали они в кабинете маршала без свидетелей.Молодой красивый генерал послал маршала на три буквы.Разразился дикий скандал. Когда-то маршал обходил строй пленных немецких генералов, задержавшись около субъекта с наглым моноклем, глядевшего с презрением. В руке немца, явного аристократа, была трость с золотым набалдашником.Маршал злобно вырвал эту трость и с размаху ударил по ненавистному моноклю.Трость вернуть забыл.Теперь он ударил толстого сурка этой самой аристократической тростью.Сурок , отвратительно взвизгнув, встал на задние лапки, как потревоженный в норе суслик-тоббоган, сорвал с шеи стетоскоп, дико подпрыгнул неожиданно высоко,захлестнул багровую шею маршала и попытался его задушить.
Знаменитый герой войны захрипел, вырвался, и трусливо выбежал из кабинета в приемную, откуда стал звонить в Москву начальнику Главного военно-медицинского управления СА и ВМФ:
   - Федор, твою мать, чтоб завтра же этого кадра здесь близко не было, мешает, ублюдок, работать, понимаешь, выполнять спецзадание партии и правительства.
Я напишу представление о разжаловании его в рядовые.Да кто-кто!?Патиров , генерал майор...Ну лады, пусть будет просто майором где-нибудь в Монголии, возле Халкин-Гола!Ну будь здоров, не кашляй!Сталину я сам доложу!


       Так Патиров был разжалован до простого майора, но свою генеральскую спесь пронес сквозь всю оставшуюся жизнь.
       Этот человек родился посредством кесарева сечения, плод был слишком крупным и толстым, почти четырехкилограммовым.Всей своей жизнью этот человек подтвердил теорию одного из репрессированных советских генетиков тридцатых годов
акадкмика Ермакова о том, что люди не прошедшие через материнские родовые пути и
не испытавшие первородного страха, и по жизни абсолютно бесстрашны.Патиров ходил вместе с бойцами в штыковые атаки с винтовкой Мосина наперевес, когда в окружении кончился боезапас.У него было две Красные звездочки и орден" Отечественной войны"
второй степени.
 Доктор не боялся абсолютно никого, потому что страшнее этого маршала в стране никого не было.Кровь ледянило прекрасное воспоминание о том, как судорожно захрипел этот обнаглевший садист, когда его жирную шею сдавило патировское орудие труда.Как исказилось лицо самого смелого человека страны, не один раз возражавшего самому вождю всех народов, когда его чуть не задушил ничтожный подчиненный, маленький такой кубообразный генералишка.

     Даже с главным врачом Патиров всегда разговаривал на ты,не обращая никакого внимания на его недовольное оскорбленное лицо и скорбно поджатые губы, когда тот
вызвал его для разбора накопившихся за год  многочисленных жалоб пациентов.
    Другие коллеги. независимо от занимаемой должности тоже были:-  Подойдите ко мне!

    Для опустившихся алкашей употреблялась еще более упрощенная форма обращения:
- Эй, ты! Слушай суда, я буду говорить!

    В поликлинике он взвалил на себя добровольно неблагодарнейшее бремя полицейских функций и ведет нескончаемую борьбу против нарушителей режима,
получивших у него" больняк". После работы он пьет пиво на пивной точке у своего
участка и высматривает среди контингента лиц, получивших у него накануне больничные листы.
    - Летят больничные листы и не хотят коснуться праха. о, неужели это ты, все то же это чувство страха, - напевает он и вдруг командует:
-Эй ты, хамло бессовестное подь суда! Давай-давай, доставай его!
   _-Кого доставать из широких штанин - спрашивает наглый алканавт.-Да больняк,который у тебя в кармане. А засалил-то ты как его,урод!Сейчас отмечу "нарушение режима".Теперь бабок тебе за него не дадут,гуляй дальше,Вася!
Борется он и с симулянтами и аггравантами, лицами,преувеливающими степень своей болезненности.Соромицкий в первый же день понял. что быстрее и дешевле дать человеку то, на что он претендует, не вникая глубоко в проблему.Правда так население быстро садится на шею.Но на это и нужен Патиров, садистки исполняющий полицейские функции без дополнительной оплаты.Ежедневно поступают жалобы заведующей отделением, главному врачу, райздрав ,райком, обком.
  - Пусть идут все в задницу,- отвечает Патиров,- кандидата медицинских наук ниже участкового не поставят.Из КПСС его уже давно исключили, на медицине его не прихватишь, карточки пишет для прокурора безукоризненно.Больные его участка к нему привыкли и его хвалят.Слова режим и нарушение напоминает бывалым пациентам зону, где прошла их молодость.Никакая экспертиза не сможет разобрать его отвратительного почерка.Краткость его достигла абсолютного совершенства.Вместо
"живот мягкий, безболезненный" он ставит АБД=Н,по латыни абдомен в норме.Вместо:
"В легких дыхание везикулярное,хрипов нет" Пульм=Н, что позволяет заполнять карточки мгновенно, что важно в ежегодную эпидемию гриппа.А больные почтительно вглядываются в эти таинственные Абд,Кор и Пульм, чтобы понять, чем они все=таки больны.- Сие есть врачебная тайна, вот обследую и выясню. У меня есть уже мнение, но им я делюсь только с коллегами-специалистами.- Объясняет врач.Коллеги его уважают,консультируются в сложных случаях.Я самый "калофыцыранный врач в городе"- скромно говорит он о себе.Конечно он не в ладах с медицинской этикой и деонтологией, зато незаменим, если на каком-нибудь участке заведется сволочь сутяга-жалобщик.За бутылку водки Патиров охотно соглашается наказать обидчика обыкновенного беззащитного участкового терапевта, которого пациент затерроризировал ежедневными вызовами,от которых нельзя отказаться, даже испытывая лютую личную неприязнь.Вместо участкового приходит Патиров и с порога орет на опешившего жалобщика так, что тот звонит главврачу и умоляет больше не присылать к нему этого изверга.

    В первый же день Виктору показали,как величественно неспешно следует на свой участок Патиров.Маленький, квадратный с отляченным задом он производит неизгладимое впечатление.На нем всегда один и тот же темнокоричневый костюм, не стиранный с 1951 года, когда он купил его на рынке в Алма-Ате.Излишне пояснять,что он проссан насквозь.У доктора камни в почках,пиелонефрит,аденома,недержание мочи.От него разит уратами за километр.
Особенно чутко реагируют на его запах животные, которых он ненавидит.
    Как Маяковский, отец которого укололся иголкой и умер от сепсиса,всю жизнь избегал острых предметов, так и Патиров имеет свою детскую психическую травму,
обрекшую его на жизнь, заполненную непрекращающейся борьбой с домашними животными.Его отца укусила бешеная собака.Папаша умер в страшных корчах,выгибавших его тельце почти к потолку полуподвальной комнатки, где тогда обреталось их семейство.Дети дико кричали, особенно крошка-Патиров.
   Говорят, что однажды он он начал осмотр весьма капризной пациентки, примы театра имени Леси Украинки.Из-под кровати в это время вылез ее любимец- огромный добродушный сен-бернар.Неведомая пружина подбросила в воздух квадратное тельце Патирова.Он успел подхватить с пола свой огромный портфель,который был вполне сопоставим по размерам и форме с самим Патировым.Когда родственники перепуганной пациентки влетели в комнату, откуда раздавались истошные крики "Уберите немедленно пса!", они застали такую картину: доктор был обнаружен стоящим в пальто, которое он с целью экономии времени никогда не снимал во время визитов,
и в грязных сапогах на белоснежной постели дивы местного артистического мира, в салоне которой собирался весь цвет столицы на Лопани - харьковский бомонд.
 
   Присутствия вмешивавшихся в его действия родственников он не терпел в принципе.Это были нежелательные свидетели,которые потом своими показаниями подтверждали многочисленные жалобы врага.- Вон отсюда,говнюки!- дико завизжал
доктор, - а пса на псарню!Нечего ему здесь делать, немедленно предъявите мне сертификат, что он привит от бешенства,он мне ногу поцарапал! Я на вас подам в суд, выплатите мне за моральный ущерб кругленькую сумму.
   - Мы не говно, а украинская интеллигенция, муж заслуженный работник культуры, понимаете...
- Муж ваш сокращенно ЗАСРАК, а вся интеллигенция ГОВНО.Это сказал великий Ленин.Особенно национальная с квотами на "великих"писателей.Знавал я в Ашхабаде классика туркменской литературы Берды Кербабаева, так этот чичмек двух слов не мог связать.Его лучший роман туркменский "Тихий Дон"- "Решающий шаг"написал пьяница еврей, высланный из Питера.
После этой авторитетной речи доктора национальная украинская интеллигенция панически бежала из комнаты,чтобы потом сесть за написание доноса на этого антисоветчика.

   В другой раз он был вызван к женщине бальзаковского возраста.Никогда не изменявший жене ПАТИРОВ ИНСТИКТИВНО ОПАСАЛСЯ ТАКИХ ДАМ.И совершенно обоснованно опасался.С самого начала все пошло не так. На приказ раздеться. женщина с готовностью скинула халат, под которым ничего не оказалось."Соблазнить меня хочет эта дура?" - Злобно подумал Патиров.В этот момент он смутно почувствовал смертельную опасность, так было тогда, когда он душил маршала...Позвоночником, по которому пробежал нездешний холодок смертельной угрозы он почувствовал ревнивый мужской взгляд. Резко обернувшись, он узрел дога колоссальных размеров с налитыми кровью глазами. - Я мужчина, а ты только самэц, - весело произнес Патиров.
Собака как будто поняла и пошла на кухню, поджав хвост.

   На другой день он пересказал эту сцену Порышеву, как специалисту по извращениям.Тот расхохотался.- Я эту одинокую стерву помню.Она живет со своей собакой!

  Бить собак Патиров боялся, зато кошек лупил чем попало при первой возможности.Когда его прихватывал мочевой пузырь где-нибудь на черной лестнице дореволюционного доходного дома, он спокойно пом очился, перебивая запах кошачьей мочи. Так он метил территорию и свой родной запах узнавал везде на  своем участке, ибо там не было ни одного подъезда, где он хотя бы однажды не совершил свое черное дело.Сейчас он почувствовал не свой запах. пнул ,не глядя кошку,
она взвизнув взлетела в воздух и скрылась в пиоткрытую дверь шестнадцатой квартиры, куда доктор держал свой путь.Войдя в квартиру, он произнес: - Разрешите, господа, воспользоваться вашими удобствами, и ,не дожидаясь ответа устремился в сортир. Выйдя из туалета он увидел наглого кастрированного жирного кота,который чувствуя себя под защитой родных стен, нагло глядел на бесцеремонного пришельца, так бесцеремонно обошедшегося с ним на лестничной клетке.Патиро прыгнул вперед и носком сапога поддел кота прямо под хвост по копчику.Кот испуганно полез вверх на книжную полку, царапая золоченые корешки дореволюционных книг.Кажется, это был словарь Брокгауза и Эфрона.
  - А Барсик наш, как вернулся со двора, так прямо взбесился, что с ним такое?
  - Не знаю, я не ветеринар,- злобно ответил Патиров хозяйке квартиры некоей Тане.Собственно Таня раньше была прислугой гнилых старорежимных интеллигентов, но вовремя написала на них донос и завладела этим прекрасным жильем в доме стиля "модерн".Она была неграмотна, но сохранила эти барские предметы роскоши, изредка таская их в комиссионку.
  В другой раз Барсик почувствовал отвратительный запах доктора, когда тот был еще на первом этаже и заранее взлетел на верх книжных полок, чувствуя себя там в относительной безопасности.Вся босота и беднота Патирова любила. признавая его своим: бывший генерал, а матерится как сапожник. как все они, социально близкие
родной советской власти.Патиров охотно обедал у больных.Великая честь посидеть какому-нибудь слесарюге за столом с генералом.Хотя и не всякий майор стал бы кушать в этих трущобах, напоминавших лондонское дно.

   Очень не любит экс-генерал и маленьких детей.Однажды, прибыв на вызов, он величественно вплыл в комнату в пальто и скомандовал многочисленным родственникам
- Всем выйти вон!Когда недовольные родственники их оставили, он обратился к пациенту: - Я думал, Михалыч, что ты давно уже на кладбище.Живучи вы, энкаведешники.Положили в 1937 всю нашу несокрушимую и легендарную.
  В этот момент из-под кровати выглянул трехлетний карапуз, который решил лично увидеть страшного буку-доктора.
  - Уберите микрошпиона! - заорал Патиров, высунувшись в коридор.Брошенный во время эпидемии гриппа вместе со студентами старших курсов и ординаторами академических клиник на усиление терапевтической службы недовольный этим обстоятельством хирург Курвий подошел лютой февральской зимой к "жидятне" -
кооперативному дому, где жили кандидаты на выезд на историческую родину.Было около семи вечера, темно и мозгло, ветер пробирал до костей иззябшего Павла.
Долго держал отекшим подмороженным пальцем металлическую обжигающую кнопку переговорного устройства, что-то не срабатывало."Ишь, отгородились гады от украинского народа.Петлюра с Гитлером вас недорезали..."Это Курвий, забывшись, пробормотал себе под нос, после чего дверь подъезда моментально открылась.Паша прошел к лифту.Внутри была выцарапана надпись: "Хочу познакомиться с сиксуальным парнем.Тел.12-74-98.Лиза.Курвий почувствовал себя вполне сексуальным парнем и на всякий случай записал телефончик.Ниже на стене были приписка:"Лиза-лизбиянка"...Ничего страшного, подумал Павел.
   На пороге квартиры его встретила заискивающая старая еврейка.


- Проходите пожалуйста. доктог, премного о вас наслышаны.Вы , конечно же, Патиров.- Нет я не Байрон, я другой! Но я тоже суров, но справедлив.
 - Я объелась на серебрянной свадьбе подгуги. у меня два газа была гвота...
 - А вы, наверное, кушали кугочку? - развеселился Курвий.От страха перед Патировым пациенты были как шелковые.В коридоре ему преподнесли коробку.В ней был набор из трех бутылок разного коньяка.
   - Извините, доктор, за скгомный подарок.
   - Ничего, главное - внимание,- ухмыльнулся Паша,запихивая подношение в портфель.

   В мае 1995 года в газетах прошла информация, что в городе намечается съезд ветеранов подразделений "особого риска".Со всего СНГ стали съезжаться ветераны, долгие годы лишенные льгот и привилегий, давшие подписки о неразглашении.
  На поликлинику обрушился поток телеграмм на имя генерал-майора Патирова.
Восьмого мая начался съезд в президиуме которого восседал в сталинском генеральском мундире Патиров.Он прошел по Площади Дзержинского во главе колонны.Шли пожилые туркмены в халатах и узбекские декхане с иссушенными ядерным смерчем лицами и жалкими медалями на груди, русские и прибалты, кавказцы в папахах.В толпе на обочине стояли его больные, кропавшие много лет на него жалобы.Это был миг его заслуженного триумфа, какой бывает обычно только после смерти.

  продолжение следует.